Текст книги "Прекраснейшая (ЛП)"

Автор книги: Марисса Майер (Мейер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

сегодня плотный график, и я могла бы помочь с вашими королевскими обязанностями, -

она кивнула на девушку, что ещё стояла на одном колене. – Что за сообщение?

Девушка сглотнула.

– Это для королевского гвардейца, Ваше Высочество. Сэра Эврета Хейла. Его жена

рожает. Они боятся… Доктор просил, чтобы он сразу же прибыл её увидеть.

Левана почувствовала, как сжималась грудная клетка, выбивая воздух из лёгких.

Она оглянулась, чтобы поймать ужас на лице Эврета.

Но Ченнэри рассмеялась.

– Какой позор! Сэр Хейл только приступил к смене! Его жена подождёт, пока он не

освободится. Пойдём, Левана, – подобрав юбку, она направилась вверх по ступенькам.

Эврет перевёл взгляд с медсестры или, может быть, ассистента на королеву,

отступая назад. Казалось, он застыл посреди коридора. Даже был готов ослушаться

королевского приказа. Это обозначило его как предателя, и Левана только могла

догадываться о наказании.

Но его решительность не ослабевала. Он бросал королеве вызов.

К тому же, любопытство Леваны тоже взыграло. Младенцы постоянно рождались, и

осложнения столь редкостны, но Солстайс была столь слаба…

Левана шагнула вперёд.

– Сестра?

Ченнэри остановилась посреди лестницы.

– Я еду в город, и мне нужно сопровождение. Сэр Хейл пойдёт со мной!

Выражение Ченнэри было убийственным, но Левана подняла голову и посмотрела

на неё. Она потом ещё пожалеет, ведь знала последствия. Но она сомневалась, что

Ченнэри осмелится вновь сделать вызов публике и взять на себя вину. Эврет следует

только приказам. Её приказам.

Момент затянулся на века. Левана ждала и думала, что слышит сердцебиение

Эврета, что был всего в шести шагах от неё.

– Хорошо, – голос Ченнэри наконец-то стал беспечным, напряжение растаяло. Это

ложь, Левана знала. – Если случится пройти у озера Булевард, принесите мне какой-то

кислый яблочный пирог, хорошо?

Взмахнув волосами, королева отвернулась и направилась вверх по лестнице.

Испытав головокружение, Левана вдруг поняла, что задержала дыхание.

Только когда Ченнэри ушла, Эврет расслабил плечи.

– Моя жена? – эмоции скользили по его голосу, плечам, глазам. Он прошёл мимо

Леваны и схватил медсестру за локоть, поднимая её на ноги. Казалось, он почти ждал

этого. – Она?.

Всё ещё бледная после встречи с королевой, медсестра с минуту пыталась понять

его вопрос, прежде чем немного расслабилась.

– Мы должны спешить.

8.

Левана осталась в комнате ожидания, пока медсестра проводила Эврета в

стерильный белый зал медицинского центра. Она видела их в дверной проём, и лицо

Эврета было так искажено беспокойством, что Леване хотелось обнять его и забрать все

заботы. Медсестра открыла дверь, и даже с этого расстояния Левана поймала

пронзительный крик, прежде чем дверь за Эвретом закрылась.

Его жена умирает.

Медсестра немногое сказала, но Левана знала, что это правда. Было ясно, что Эврет

спешил сюда, потому что это его единственный шанс попрощаться, как и было понятно,

что это не стало для него неожиданностью. Может быть, она была больна. Может,

беременность дала осложнения.

Левана вспомнила, что видела Солстайс на похоронах. Она казалась хрупкой, как

фарфоровая ваза. Беспокойство на лице Эврета, когда они проходили мимо.

Левана ходила взад и вперёд. Голограмма на стене показывала тихую драму, все

актёры были в костюмах и масках, сплелись в грациозном танце, не обращая внимания

на пустые кресла в зале ожидания.

Она редко покидала дворец, но теперь было приятно находиться там, кто не

признавал её лунные чары после коронации. Невидимая девушка, неизвестная

принцесса. Она могла быть кем-то, кого знали врачи и медсёстры. Медцентр был

небольшим, в Артемисии редко болели, и клиники в основном помогали тем, кто сломал

кости, или ослабевшим пожилым пациентам при смерти… или при родах.

Несмотря на размер, клиника работала, персонал пробегал через залы, входил и

выходил через бесчисленные дверные проёмы. Но Левана думала лишь об Эврете и о

том, что происходило за закрытой дверью.

Его жена умирает.

Он будет одинок.

Левана знала, что неправильно так думать, но не могла игнорировать искру в своей

груди.

Это судьба.

Так должно быть.

Его добрые слова на похоронах. Его взгляд во время празднования её дня рождения.

Маленький кулончник – Земля. Друг и самый верный слуга.

Был ли в словах смысл, почему не говорил он раньше? Или он, может быть, мечтал о

ней так же, как и она о нём?

Казалось, Эврет никогда не пренебрежёт своими супружескими обетами,

независимо от того, насколько он жаждет другую. А теперь нет. Он может принадлежать

ей.

Мысли об этом заставляли дрожать от ожидания.

Как долго ждать, чтобы узнать об изменениях? Как долго он будет оплакивать

потерю жены, прежде чем позволит сказать о себе Леване, его принцессе?

Ожидание будет агонией. Она должна дать ему знать, что это правильно –

одновременно любить и оплакивать. Она не будет судить его, ведь они предназначены

друг для друга!

Судьба забрала его жену. Казалось, звёзды сами благословили их союз.

Открылась дверь.

Не дожидаясь приглашения, Левана поспешила вперёд, беспокойство и

любопытство пульсировало в крови. Прежде чем она остановилась в дверях, каталку

провезли мимо неё, и она отскочила назад, чтобы не получить удар в живот.

Прижавшись к стене, Левана увидела, что это была не просто медицинская каталка –

а маленький инкубатор. Ребёнок лежал на сине-болотистой ткани, визжал и возился,

маленькие пальчики оказались у головы. Его глаза ещё не открылись.

Левана внезапно ощутила желание прикоснуться к ребёнку. Провести пальцем по

крошечным суставам. Погладить короткие чёрные волосы на нежной коже головы.

А после каталка задорно покатилась по коридору.

Левана повернулась к двери. Когда она открылась, девушка увидела Эврета в его

военной форме гвардейца, сгорбившегося над женой. Белое одеяло. Кровь на простынях.

Рыдания.

Дверь закрылась.

Звук рыданий Эврета бился в ушах Леваны, ударяясь о череп. Снова и снова.

9.

Прошёл час. Она провела это время в зале ожидания. Соскучилась. Стояла у

закрытой двери, что отделяла её от Эврета, десятки раз, но он не появлялся. Она стала

голодной и внезапно поняла, что будет вынуждена огласить о своей личности и

потребовать еду – и все падут на колени и будут рады выполнить её желание. Зная об

этом, ей хотелось кушать меньше, и она игнорировала свой живот.

Наконец-то она принялась бродить по коридорам, осматриваясь, когда люди

проходили мимо, сосредоточенные и решительные. Она легко нашла место, где

разместили младенцев, и скользнула внутрь, дабы посмотреть на них сквозь оконное

стекло. Медсестра была на другой стороне, вводила лекарства и проверяла жизненно

важные показатели.

Она увидела ребёнка Эврета. На инкубатор налепили ярлык.

Хейл

3 Января 109 Т.Э., 12:27.

Пол: Ж.

Вес: 3.1 кг.

Длина: 48.7см.

Маленькая девочка. Её кожа была тёмной, как у отца, щёки круглыми, словно у

херувима, а волосы достаточно длинными, чтобы завиваться вокруг головы ореолом,

особенно теперь, когда её помыли. Она больше не вертелась, а лежала в совершенном

мире, и маленькая грудь поднималась с каждым вдохом. Она была невероятно

маленькой. Пугающе деликатной.

Левана видела немного детей, но могла себе представить, что это был самый

совершенный ребёнок из всех, что когда-либо появились на свет.

Маленькая девочка была единственной в детской комнате с одеялом вокруг неё – и

не обычным синим. Вместо этого мягкий хлопок был украшен ручной вышивкой –

десятки различных оттенков белого золота, что создавали вокруг ребёнка мерцание.

Левана сначала подумала, что это должно оказаться дикой природой пустынной

поверхности Луны вне биодомов, но после заметила чёрные стволы голых деревьев у

лодыжек ребёнка. Красные перчатки в снегу, которые Левана видела исключительно в

детских историях. Это была сцена с Земли, тёмного и холодного времени года, которого

никогда не бывало на Луне. Ей стало интересно, почему Солстайс думала об этом.

Ведь было ясно, что это работа Солстайс Хейл.

Склонив голову, Левана попыталась представить, что ребёнок принадлежит ей. Что

она проводила бесчисленные, преисполненные любовью часы, создавая вышивку на

ткани. Она думала, на что походила бы гордая и истощённая мать, любящая и

обожающая, что смотрела вниз на здоровую девочку, что она родила.

Её лунные чары изменились без её осознания. Солстайс Хейл. Любимая жена.

Радостная мать. На этот раз живот Леваны был плоским, фигура гибкой. Она прижала

палец к стеклу, прослеживая контур лица ребёнка по ту сторону от него.

После она увидела тень. Свою собственную тень на стекле. Её отражение.

Левана вздрогнула, и лунные чары рухнули. Она повернулась в сторону, закрыв

лицо руками.

Ей потребовалось много времени, чтобы прогнать картинку из своих мыслей. Чтобы

натянуть лунные чары бледной кожи, восковые волосы, морозные синие глаза.

– Можете посмотреть на неё отсюда, – промолвил голос из коридора.

Голова Леваны дёрнулась вверх, когда Эврета привели в смотровую. Казалось, он

только проснулся от прекрасного сна. Его глаза были красны, когда он посмотрел на неё

– и некоторое время не мог моргнуть. Словно не видел её или не мог вспомнить, где

прежде встречал.

Левана сглотнула.

Он наконец-то узнал её и опустил голову.

– Выше Величество, почему вы всё ещё здесь… – он на мгновение замер. – Но, да, вам

нужно сопровождение. Я… Я так сожалею, что заставил вас ждать…

– Вовсе нет, – возразила она. – Я могла бы…

Но он больше на неё не смотрел. Его внимание теперь было исключительно

посвящено девочке. Эмоции туманили взгляд, когда он приложил к стеклу пальцы.

Между горем и одиночеством проскользнула любовь. Такая открытая и сильная, что

Левана не могла дышать.

Она не должна смотреть на это.

– Они говорят мне, что она будет в порядке, – прошептал он.

Левана стояла спиной к окну, боясь увидеть отражение и вновь потерять контроль

над лунными чарами. Боялась, что если Эврет увидит её-настоящую, то больше никогда

её не захочет.

– Она прекрасна, – сказала она.

– Она совершенна, – пробормотал он.

Левана осмелилась посмотреть на ребёнка. Полнота его губ, наклон лба.

– Очень похожа на тебя.

Он долго не отвечал. Просто смотрел на свою маленькую девочку, пока Левана

смотрела на него – и наконец-то промолвил:

– Думаю, она будет как мать, когда станет старше, – он сделал паузу, и Левана

физически ощутила его напряжение. – Её мать… – он не смог закончить, прижал ладонь к

губам, закрывая рот. – Я хотел бы… – он прижался лбом к стеклу. – Она будет расти без

матери. Это неправильно.

Левана почувствовала, как её сердце билось, как она тянулась к нему, отчаянно

пытаясь прикоснуться.

– Не говори так, – прошептала она, нерешительно положив ладонь на руку Эврета, и

была рада, что он не отстранился. – Такое не случается беспричинно. Посмотри на

ребёнка, что она тебе подарила. Она выполнила свою цель.

Левана поняла, насколько бездушно её заявление, когда Эврет отпрянул от неё. Он

посмотрел на неё так шокировано, что стыд прошёлся волной по её коже.

– Это не… не то, что я имела ввиду. Только то, что у вас с ребёнком ещё вся жизнь

впереди! Знаю, тебе сейчас очень больно, но не отказывайся от надежды на будущее

счастье и всё хорошее, что тебя ждёт!

Он скривился, словно от физической боли, и Леване показалось, что она, вероятно,

говорила что-то неправильное. Она хотела его утешить, но не могла представить себе,

как это – быть опустошённым, потеряв кого-то. Она прежде такого никогда не

чувствовала.

К тому же, теперь ей стало ясным её будущее, даже если он не видел его сквозь свою

печаль. Он полюбит её, Левану, как только она сможет сделать его счастливым.

– Я связался со своим другом, другим стражником, Гаррисоном Клэем. Он с женой

едет сюда, чтобы помочь… – он тяжело вздохнул. – Помочь с препаратами, и ребёнок… -

он откашлялся. – Он может сопроводить вас во дворец. Боюсь, я ни на что не способен в

своём нынешнем состоянии, Ваше Высочество.

Плечи Леваны упали. Она была полна фантазий о том, что случится, когда Эврет

проводит её обратно, проведёт в её покои, поймёт, что это не так обязательно – быть

только с одной женщиной.

Ни одна из фантазий не могла стать былью – и не совмещалась с ним-плачущим,

оставшимся тут.

– Я могу остаться с тобой, – сказала она. – Могу успокоить. Могу…

– Это не ваша забота, Ваше Высочество, но благодарю за доброту. Вам лучше бы не

видеть меня в таком состоянии.

– Ох, – она остановила свои мысли – ведь это должно было казаться ей просто

лестью.

– Я не поблагодарил вас за то, что вы сегодня сделали. С королевой. Но… Спасибо. Я

знаю, это было для вас нелегко.

– Конечно. Я бы хотела сделать для вас что-то ещё.

Он посмотрел на неё с удивлением, что граничило с тревогой, и колебался, прежде

чем вновь отвернуться.

– Вы милостивы, принцесса. Но я лишь стражник. Моя цель – служить вам.

– Ты не только стражник. Ты… Ты, может быть, мой единственный друг.

Он поморщился, хотя она не понимала, почему.

Голос упал.

– По крайней мере, ты единственный, кто подарил мне подарок на день рождения.

Боль превратилась в сочувствие, и его скорбный взгляд был вновь устремлён на неё,

а она потянулась за кулоном, что был спрятан за лифом платье. Его печаль, казалось,

только усилилась при его виде.

– Я носила его каждый день с тех пор, как ты подарил его мне, – сказала она,

позволяя вырваться своей тоске на свободу. – Я ценю его больше всех ценностей

короны… выше Луны.

С тяжёлым вздохом Эврет коснулся кулона и обвернул его Пальцами Леваны, а

после заключил её руку в свои ладони. Она чувствовала себя крохотной – и словно её

сердце было в ладони, а не какой-то старинный кулон.

– Вы прекрасная девушка, – сказал Эврет, – и заслужили самые прекрасные

драгоценности, что когда-либо были у принцессы. Я горжусь тем, что вы считаете меня

другом.

Она думала, что он поцелует её, но он лишь убрал руки и повернулся к окну.

Её сердце колотилось, и она знала, что кожа горела. Она позволила цветам

прорваться сквозь лунные чары.

– Я не люблю Ченнэри. Не хочу ценностей. То, чего я жажду, куда ценнее, чем… -

Левана медленно придвинулась к нему, пока её плечо не задело её руку. Он едва

отодвинулся.

"Он в трауре, – напомнила она себе. – Он делает то, что считает правильным".

Но это казалось неважным, когда кровь кипела под кожей. Когда она чувствовала,

что сердце вырвется из груди, если он сейчас же её не обнимет.

Она провела языком по нижней губе, и каждое чувство натянулось, когда она

придвинулась к нему.

– Сэр Хейл… Эврет… – ощущение его имени на губах, никогда не произнесённого так

– но в фантазиях… холодок пробежал по позвоночнику.

Но он вновь отступил, но его голос изменился. Стал более суровым.

– Вам лучше подождать в вестибюле, Ваше Высочество.

Его внезапная холодность остановила её, и Левана попятилась.

Траур. Он в трауре.

Она сглотнула, убивая мечты.

– Прости. Я не… Я не имела в виду… Я могу только представить, через что пришлось

пройти…

Выражение его лица смягчилось, но он всё ещё не смотрел на неё.

– Я знаю. Всё хорошо. Вы просто хотите помочь. Но, пожалуйста, Ваше Высочество,

мне сейчас надо побыть одному.

– Конечно, я понимаю, – но ведь она не понимала.

Она всё равно ушла, ведь он просил, и она для него сделает всё. Она не понимала его

печаль, но понимала, что Эврет Хейл был хорошим человеком, и Солстайс очень повезло.

И ей повезёт, сказала себе Левана. Её жизнь изменится, и скоро ей тоже очень, очень

повезёт.

10.

Она постоянно мечтала о нём. Держал её за руку, пока сестра болтала о бесконечных

новых платьях, которыми пользовалась. Смотрел с любовью через тронный зал, когда

Чудотворцы болтали о старой политике, что её Ченнэри никогда не удосужится понять

или улучшить. И каждую ночь приходил к ней с постель, обнимал, тепло целовал в шею.

Мысленно был с нею, когда она просыпалась каждое утро.

Его тень преследовала её по коридорам.

Каждый раз, когда она видела гвардейскую униформу, её сердце билось, голова

кружилась, и она надеялась, что это он – но это чаще всего была её глупая стража, что

шла на почтительном расстоянии.

Прошло три дня, и его официальный траур закончился, но она его не видела.

После неделя.

Ей пришло в голову, что он, может быть, взял отпуск, чтобы заняться похоронами

жены и маленькой дочкой, и она говорила, что должна быть терпеливой. Дать ему

время. Дождаться, пока он не придёт к ней. Он влюбится в неё так же, как она в него.

Она представляла его в своей постели по ночам, в одиночестве, мечтала о его руках.

Она представляла, как он приходил к её кровати, падал на колени, признавался, как

обожал её, что не мог жить до этого, не зная вкуса её губ.

Она представляла их счастливую семью, её, Эврета и девочку, что играла в

дворцовых питомниках. Она грезила о том, как пухлый маленький ребёнок ползал на

коленях и засыпал на руках. Представляла мягкий взгляд Эврета, что знал, что его семья

полная.

Что они должны быть вместе.

Что она – любовь его жизни.

Прошла ещё неделя, и не было ни слова от него, ни взгляда. Её усталость росла с

каждым днём.

А после, в один слишком длинный день, её мечта сбылась.

Раздался стук в дверь её покоев, и объявили Эврета Хейла.

Левана выпрыгнула из укромного уголка, где смотрела документальный фильм о

колонизации Луны, выключила голограмму и призвала лунные чары бледной девочки.

– Эврет! – вскрикнула она, и сердце колотилось в груди.

Он отступил, поражённый, может быть, её криком или тем, что она воспользовалась

его именем. Он держал чёрно-золотистую ткань в руках.

Два её гвардейца стояли по обе стороны от него, безо всякого выражения, как

статуи.

– Ваше Высочество, – Эврет поклонился.

– Пожалуйста, входи. Я… Я так рада тебя видеть! Я думала о тебе. Сейчас позову за

чаем.

Его лоб был напряжён. Он не ступил с порога.

– Благодарю за гостеприимство, Ваше Высочество, но я должен вернуться на службу

во второй половине дня. Лишь хотел принести вот это.

Она колебалась. Вернуться к службе? Значит, он был в отпуске. Что-то в ней боялось,

что он намеренно избегал её, вот только теперь было утомительно думать, что ему

понадобилось целых две недели, чтобы оплакать свою жену.

– Не будь глупым. – она шире открыла дверь. – Опоздание будет прощено. Зайди на

минуту, пожалуйста. Я беспокоилась. Хочу знать, как ты.

Он колебался, глядя на ткань.

– Сэр Хейл, не заставляйте меня приказывать, – она рассмеялась, но он только сжал

челюсть, но, однако, шагнул внутрь. Взгляд метался по покоям, словно он попал в

клетку. Она закрыла за собой дверь.

Ладони становились влажными, пульс гудел.

– Проходи, садись. Ты был в отпуске? Я думала… – она прошла в гостиную и поняла,

что ноги дрожали, когда она опустилась на мягкую тахту. Эврет не приблизился. Не сел.

Она сделала вид, что не замечает его беспокойство, но промолчала.

Это заставило её занервничать, воспоминания о тысяче фантазий скользнули по

спине. Фантазии, которые теперь стали реальным. Он был тут.

– Говори, Эврет. Скажи, что случилось с тех пор, как мы виделись в последний ряд.

Он подтянулся, словно готовясь к удару. Выражение лица стало стоическим и

профессиональным, взгляд остановился на картине за плечом Леваны.

– Я был благодарен за возможность похоронить свою жену, вы знаете, Ваше

Высочество, и так же заняться последствиями её дела, – голос на мгновение сломался, но

он сдержался. – Я должен был очистить её магазин рукоделия и вывести активы.

Левана удивлённо поджала губы. Она не думала о том, что надо делать после чьей-

то смерти. После смерти её родителей Чудотворцы и слуги всем занимались.

– О… простите, – она заикнулась, подбирая нужные слова. – Я знаю, ты через многое

прошёл.

Он кивнул, словно принимая её сострадание.

– А как ребёнок?

– Хорошо, Ваше Высочество, спасибо, – он втянул воздух и протянул ей свёрток. – Я

хотел отдать это.

– Спасибо, Эврет. Что это?

Левана надеялась, что если она не сдвинется с дивана, Эврет подойдёт ближе. Сядет

рядом. Посмотрит наконец-то ей глаза.

Он вместо этого развернул ткань, показывая красивое стёганое одеяло-Землю, что

делала Солстайс, и часть упала на пол.

Левана ахнула. Оно было таким же прекрасным, как она помнила, особенно в

роскоши королевских покоев.

– Сол сделала это, – голос Эврета потяжелел. – Думаю, вы знаете.

Левана смотрела на мерцающие объединённые части Земли, а после перевела

взгляд на Эврета.

– Оно великолепно. Но почему вы мне это даёте?

Его лиц начало меняться, казалось, он едва сдерживает эмоции.

– Она сказала мне, что вы приходили в её магазин, Ваше Высочество, и любовались

им, – он сглотнул. – Я думал, она хотела бы, чтобы оно было у принцессы, а вы принцесса.

Я хотел показать свою благодарность за то, что вы убедили Её Величество отпустить

меня, когда Сол… Вы не представляете, что значит это для меня, Ваше Высочество. Я

буду благодарен до конца своих дней.

Левана откашлялась, разглядывая одеяло. Она любила его – вид, мастерство. Ей

нравилось, что Эврет отдавал его ей. Но она знала, что не сможет смотреть на сделанное

его женой без укола обиды.

– Одеяло прекрасно, – сказала она наконец-то. – Если всё будет хорошо, я буду

хранить его в безопасности и отдам твоей дочери, когда она станет старше. Оно её по

праву.

Глаза Эврета расширились от удивления, а губы медленно растянулись в

нерешительной улыбке.

– Спасибо, Ваше Высочество. Это… – он отвёл взгляд и волнительно вздохнул. – Вы

так добры… Невероятно… Спасибо!

Она покачала головой.

– Не стоит благодарить. Мне не нужна благодарность, Эврет.

Он опустил руки, позволяя покрывалу упасть.

– Моя дружба и… всё, что хотите. Но я лишь стражник и не заслуживаю такого друга.

Его улыбка была столь грустна, что Левана в растерянности отвернулась. Она

чувствовала, как вспыхнули щёки. Сердце стало вулканом, горячая лава хлынула по

венам.

– Нет, Эврет. Ты должен знать, что я считаю тебя больше, чем… чем просто другом.

Он занял. Бровь дёрнулась с оттенком паники.

– Ваше Высочество. Я… – он покачал говорить. – Я не хотел приходить, чтобы…

– Чтобы? – настояла она, сделав шаг вперёд.

– Чтобы создать неверное впечатление, – сказал он, смягчив слова улыбкой. – Вы

милая девушка. Мне иногда кажется, что вы… вы смущены, но хорошо держите чары. И

знаю, что одиноки. Я вижу это среди остальных.

Леване показалось, что она умерла – он видел. Насмешки Ченнэри, смех двора…

– Я знаю, что вам нужен друг. Я могу помочь. Я могу им быть, – отпустив один угол

покрывала, он коснулся её лица. – Мне жаль, что это не так… Я не хотел говорить…

– Снисходительно?

Он вздрогнул.

– Я верен вам. Вот что я пытаюсь сказать. Я тут, чтобы сказать, что если вам надо

будет поговорить с кем-то, то…

Левана прикусила нижнюю губу, раздражённая, но наполненная таким обожанием к

этому человеку, что хотелось плакать. Её взгляд следил за континентами, путаницей

необработанного края и мерцающей нити. Она глубоко вздохнула.

– Я знаю, – сказала она. – Знаю, что ты заботишься обо мне. Ты единственный, кто это

делает, – улыбка была стыдливой, и она осмелилась встретиться с ним взглядом. –

Кулон, покрывало… Вы словно отдаёте мне весь мир, сэр Хейл.

Он покачал головой.

– Только немного доброты, Ваше Величество.

Её улыбка просветлела, когда она подошла ближе, босые ноги ступали по

роскошному одеялу, касаясь Антарктиды, Атлантического океана.

– Вы уверены? – спросила она, имитируя соблазнительный взгляд Ченнэри сквозь

ресницы. – Уверены, что это всё, сэр Хейл?

Его внимание упало на ноги, коснувшиеся одеяла. Брови нахмурились.

– Ваше Высочество?

– Я не испугана, сэр Хейл. Не одинока, – она схватила одеяло, и Эврет отпустил его.

Она позволила ему упасть на землю, и его тревога вернулась.

Эврет отступил назад, но, не понимая, что делает, Левана протянула руку за

подарком, чувствуя дрожь в ногах.

– Что?.

– Я люблю тебя, Эврет.

Беспокойство стало сильнее.

– Ваше высочество, это…

– Я знаю. Знаю. Ты любил жену. Был счастлив в браке. Но она ушла, а я тут, видишь?

Так должно быть! Всегда должно быть так!

Его рот открылся, он словно не узнал её. Словно не улыбался минуту назад, говоря

всё такое… покоряющее. Словно не признался.

Дружба. Дружба.

Нет. Кулон, одеяло, и он один в её покоях.

Это был не тот человек, что может стать другом. Он её, а она его.

Он поднял руки, чтобы остановить её, когда она шагнула вперёд.

– Остановитесь, – прошептал он, понизив голос, словно боялся, что стража за дверью

их прервёт. – Того я боялся. Я понимаю, что у вас есть… – он пытался подобрать слово, -

чувства ко мне, Ваше Высочество, и я польщён, но я пытаюсь…

– Я могу стать ею, ты знаешь, – прервала его Левана. – Если так тебе будет легче.

Его брови встревоженно дёрнулись.

– Что?

– Я хороша в чарах. Ты видел, как я могу быть убедительна.

– Что вы…

Чары Солстайс Хейл пришли легче, чем прежде. Левана была уверена, что запомнила

её – от стройной арки бровей до тонких завитков на концах её длинных тёмных волос.

Эврет отшатнулся от неё, хотя ноги были словно привинчены к полу.

– Принцесса, прекратите.

– Но ты этого хочешь? Ты получишь всё. Я буду твоей женой. Матерью твоего

ребёнка. Люди забудут мёртвую, будут только ты, я, наша прекрасная семья, и ты

будешь принцем Эвретом, это куда лучше, чем быть стражником, и…

– Прекратите!

Она замерла, пламя в жилах остановилось от гнева в голосе. Его дыхание стало

рваным, и он отшатнулся так далеко, что мог упасть. Нахмурившись, Левана отпустила

его ноги, и он попятился, пока не прижался к стене.

– Пожалуйста, – сказал он. – Пожалуйста, верните всё. Вы не понимаете… Вы не

понимаете, как мне больно.

Горло Леваны сжалось с невероятной силой. Она подошла ближе, почти касаясь его.

Эврет попытался уклониться, но некуда было уходить.

– Ты не можешь сказать, что не хочешь меня. После подарка, записки. После… После

каждой улыбки…

– О, звёзды свыше, принцесса, я пытался быть хорошим…

– Ты любишь меня! Не отрицай!

– Вы ребёнок.

Она стиснула зубы, голова пошла кругом от желания.

– Я женщина, как и Солстайс. Я почти того возраста, что мама, когда вышла замуж.

– Нет. Не нужно, – его взгляд был искренен сейчас. И гневен.

Или страстен.

Она посмотрела на его стиснутые руки, представляя, как они ложатся на талию,

притягивают её ближе.

– Я знаю, что права. Больше не надо отрицать.

– Нет! Вы ошибаетесь. Я люблю свою жену, и хотя вы можете казаться ею, это не она.

– он отвернулся, ёжась от своих слов. – В последний раз при дворе я не послушался свою

королеву, теперь оскорбил мою принцессу, ещё не вернувшись на пост. Я не могу… – он

поморщился. – Я должен пойти в отставку сегодня и умолять корону о милости.

Влага заблестела в глазах Леваны, но она сморгнула её.

– Нет, тебе откажут в отставке, я попрошу Ченнэри.

Он застонал.

– Ваше Высочество, пожалуйста, не…

– Я не позволю. Не позволю отрицать то, что знает моё сердце. Правду.

Левана была куда искуснее в использовании чар, чем в контроле человеческих

эмоций. Манипуляции были работой Чудотворцев с их профессиональной подготовкой

и навыками.

Но теперь она заставила себя ворваться в мысли Эврета так легко, как пальцы

пропускали песок. Стражников было легко контролировать, и Эврет не отличался

ничем. Его ум не оказал сопротивления.

– Ты любишь меня, – сказала она. Признала. Она прижалась к его губам, чувствуя его

тепло, силу, как руки сжали плечи. – Ты любишь меня.

Он отвернулся. Она могла видеть борьбу на его лице, чувствовать сопротивление,

что он пытался творить в голове. В сердце.

Жалкая попытка.

Он не мог устоять перед нею. Она не допусти этого. Не сейчас. Не тогда, когда он

станет её. Когда она знала, что он хочет её столько же, сколько она его.

– Ты любишь меня, – прошептала она мягче. – Мы принадлежим друг другу, ты и я.

Это судьба, Эврет, судьба.

– Принцесса…

Она заполнила его сердце желанием, тело тоской, ум уверенностью, которую

чувствовала. Она вылила свои эмоции на него и почувствовала, как рухнуло

сопротивление. Он вздрогнул, впитывая все её чувства.

– Скажи мне, что я права. Скажи, что любишь меня.

– Я… Я люблю тебя, – слова были едва слышны, с отчаяньем, и тело обмякло, как

только он сказал их. – Сол…

Имя заставило её вспыхнуть ненавистью, но она была забыта, когда Эврет притянул

и поцеловал её. Она задыхалась от его губ, и он вдыхал в неё это слово.

Сол.

Она тонула. Тонула в тепле и своей крови, и тоске, и желании его любви.

Он любил её.

Он любил её.

…Он любил её…

11.

– Это было трудно, – промолвила Ченнэри, вытягивая ноги и протягивая сквозь зубы

глянцевую вишню. Наклонившись через перила, она бросила через балкон стебель,

позволяя ему упасть на бальный пол и потеряться среди платьев и сложных причёсок.

Левана рядом с нею не наклонялась, не тянула ноги и не пыталась понять, о каком

из ухажёров говорила сестра. Её внимание было приковано к Эврету, застывшему рядом

с бальной лестнице, в форме гвардейца, и всё же казавшегося куда более королевским,

чем просто нанятым телом.

Выражение его лица было отсутствующим. Он не взглянул на неё во время бала.

– О, что я вижу, – сказала Ченнэри, кокетливо моргая ресницами в направлении

Леваны, а после Эврета. – Теперь, когда у тебя есть своя игрушка, ты больше не

слушаешь меня!

– Он – не игрушка.

– А что? Марионетка?

Левана сжала руки.

– Он не марионетка.

Ченнэри ухмыльнулась. Отвернувшись от перил, она поманила слугу. Слуга

моментально свалился на одно колено и поставил поднос над головой так, чтобы

Ченнэри могла смотреть на него. Там была дюжина бокалов спиралью, и в каждом –

напиток иного цвета. Ченнэри выбрала один, ярко-оранжевый и густой.

– Стой тут, если я захочу другой, – сказала она, повернувшись к сестре. – Если он не

игрушка или кукла, но почему, во имя Кипра Блэкбёрна, ты весь месяц провела в образе

его простушки-жены?

Тепло проскользнуло по щёкам Леваны, но чары не спали. Всегда холодная, всегда

весёлая, нежная, красивая. Вот какой она помнила Солстайс Хейл за все их краткие

столкновения. Такой видели её сейчас.

– Бедная женщина умерла родами, – сказала Левана. – Я отдаю дань памяти.

– Ты играешь с его головой, – хитро ухмыльнулась Ченнэри. – Я была бы горда, если б

ты выбрала кого-то другого. Дворцовый стражник, право слово! После того, что ты

сделала с ним, можешь строить глазки садоводам.

Левана посмотрела на сестру.

– Лицемерка. Сколько у тебя за эти годы было дворцовой стражи?

– О, множество, – Ченнэри отпила со своего бокала, хитро улыбнулась и выбрала уже

красный напиток, понюхав его. – Но никогда не в ущерб получить удовольствие и в

другом месте. У дамы должно быть три игрушки. Романтичная, для постели и для

дорогих украшений.

Глаз Леваны начинал дёргаться.

– Ты никогда не знала Эврета.

Засмеявшись от души, Ченнэри едва коснулась напитка и выбрала аквамариновый с