Текст книги "Обладать Кори (ЛП)"

Автор книги: Марис Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Все не сводят с него глаз, когда он выходит с устремившимся вслед за ним Майком. Этот парень бесит меня даже больше, чем я готов признать.

Когда я возвращаюсь к пациенту, пульмонолог и лаборант заканчивают работу и уходят в лабораторию делать анализы. И сейчас тут остались только я и Бейкеры.

– Как вы себя чувствуете, мистер Бейкер? – я снова прослушиваю его грудь, и он дергается от прикосновения холодного стетоскопа к коже.

– Я буду чувствовать себя гораздо лучше, если вы уберете от меня эту холодную пакость, – его слова резкие, но он смеется, а его жена шлепает его по плечу.

– Перестань, Джордж… Не обращайте на него внимания, доктор Харди. Чем лучше ему дышится, тем более раздражительным он становится. Так что можете счесть его манеры за признак улучшения.

– Тогда ладно. У меня сейчас дела. Но вызывайте меня, если понадоблюсь, хорошо? Я оставлю его тут на ночь для наблюдения, так что ни о чем не беспокойтесь.

Миссис Бейкер мягко кладет свою здоровую руку на мою.

– Спасибо вам за все, – а потом понижает голос: – И скажу на всякий случай: я не думаю, что его интересует тот светловолосый парень. О человеке почти все можно узнать по его глазам, а его глаза смотрели только на вас.

Мистер Бейкер пытается сесть.

– О чем ты там говоришь, женщина? Она болтает о глазах, которые являются зеркалом души, и прочей чепухе? Она с ума вас сведет этой ерундой.

– О да, сейчас ему явно стало лучше, – его жена успокаивающе гладит его по руке и укладывает назад на кровать. – А ты успокойся, Джордж. Я говорила доктору Харди, что твои глаза выглядят гораздо лучше.

Глава 18

КОРИ

Слава богу, коридор, ведущий в ординаторскую, пуст. Иначе крадущийся фельдшер вызовет подозрения, особенно среди любопытных медсестер. Теперь я понимаю, о чем говорил Бен. Эти женщины вечно суют нос не в свои дела и без конца сплетничают.

Внутри ординаторской неприятно тихо. Прийти сюда одному похоже на взлом с проникновением, и, к сожалению, я знаю об этом не понаслышке.

– Эй! – я заглядываю в туалет, но тут тоже никого нет.

Не знаю, что сегодня нашло на Бена, но он какой-то другой. Его настроение, как изменчивая погода: в одну минуту он несгибаемый стоик, плачущий в другую, но благодаря его сегодняшнему поведению в скорой я понимаю, что пришло время для секса.

За дверью раздаются шаги, и в ординаторскую входит Бен. Увидев меня, он замирает, как будто мое нахождение тут для него сюрприз.

– Надо же, какое совпадение встретить вас тут, доктор. Я собирался выпить чашечку кофе. Не присоединитесь ко мне?

– Забудь про кофе. У меня на уме кое-что погорячее.

Это все, что мне нужно услышать.

Между нами небольшой круглый столик, и когда я шагаю влево, чтобы обойти его, Бен делает шаг вправо. А поскольку я тут же двигаюсь вправо, и он тоже меняет направление своего движения, мы по-прежнему находимся друг от друга на расстоянии.

– Ну нахер, – зарычав, я перепрыгиваю через стол, который наклонился и громко прогрохотал по полу позади меня. Но мне плевать. Я возьму Бена, даже если для этого мне придется разнести все здание.

Мы сталкиваемся друг с другом, грудь к груди, он обнимает меня за шею. Обхватив руками его за талию, я так сильно стискиваю его в объятиях, что чувствую, как к моему члену прижат его. Поцелуи, которыми я осыпал его губы, сначала были быстрыми и дразнящими, но уже через пару секунд превратились в лихорадочные. Его вкус и запах – от всего это я срываюсь на чистейший животный инстинкт.

Толкнув его к стене, я всем своим весом прижимаю его к ней, и от моих безжалостных поцелуев он еле дышит.

– Прикоснись ко мне, – тяжело дыша у его щеки, говорю я.

Скользнув рукой между наших тел, Бен то сжимает, то потирает мой член сквозь больничную форму, сильной рукой делая мою ноющую боль еще сильнее.

– Я хочу тебя, Кори, – он встает на цыпочки и, проведя языком по моей нижней губе, накрывает мой рот в глубоком и требовательном поцелуе. – Хочу, чтобы ты меня трахнул.

Просить меня дважды ему не нужно. Схватив за плечи, я разворачиваю его лицом к стене и прижимаюсь болезненно твердым членом между его ягодиц. Единственное, что сейчас охраняет его целомудрие, – это наличие одежды и отсутствие смазки, но это поправимо.

Чей-то голос за дверью резко возвращает нас к реальности.

– …кажется, минуту назад сюда вошел доктор Харди. Но, может, он уже…

Дверь распахивается, и в комнату заглядывает медсестра. Мы с Беном бросаемся друг от друга, как крысы от света, а медсестра останавливается на половине фразы, разинув рот. Она медленно переводит взгляд с опрокинутого стола на нас, тяжело дышащих и стоящих к ней вполоборота, чтобы скрыть эрекции: я потираю шею, а Бен приглаживает волосы. Мы выглядим самыми виноватыми за за всю историю существования тайной гей-любви.

– Э-э-э… Все в порядке, доктор Харди?

– Да, – отвечает он хрипловатым голосом.

– Вы… дрались?

И вот так, с подачи медсестры, у нас появляется удобное объяснение.

Почему я об этом не подумал?

Бен небрежно махнул рукой.

– Просто небольшое разногласие. Кори считает, что пациента с нулевым ритмом можно дефибриллировать, что совершенно неверно. Но я смогу его убедить. Так что тебе не о чем беспокоиться, Линда.

– Лейси, – поправляет его она. – И он прав, Кори. Нет ритма, нет дефибриллятора. Думала, это одно из первых правил, которому учат на курсах скорой помощи. И, кстати, разве мы это не проходили в субботу на занятии?

Я неодобрительно глянул на него. Черт, он сделал из меня какого-то некомпетентного идиота.

На самом деле, Лейси, я собирался Бена…

– Как насчет кофе, Лейси? – прежде чем я нахожу, что сказать, спрашивает Бен.

– Как раз для этого сюда и пришла, если не возражаете. Сегодняшняя ночь слишком длинная, и девочки умирают без кофеина.

– Конечно. Угощайся. Кори, пожалуйста, подними стол, который ты опрокинул, – он качает головой и смотрит на Лейси. – Такой дикарь.

О, когда мы останемся наедине, он получит об этом полное представление.

Глянув на меня, она хихикает. Понятия не имею, как она не замечает огромный стояк, превративший мои штаны практически в палатку. Или потому и хихикает? Не знаю. Но ей точно пора отсюда убраться. Я на грани стукнуть ее чем-нибудь, чтобы не мешала мне домогаться Бена.

– Мы оставим тебя тут, Лейси, – спокойно продолжает Бен. – Нам нужно в ER.

Он придерживает для меня входную дверь, и когда прохожу мимо, сильно бью его по руке.

– Сукин… – вскрикивает он и тут же замолкает, прикрыв рот ладонью, и выглядывает в коридор убедиться, что никто не слышал. Путь свободен, так что мы выходим в темноту и холод.

– Ты еще получишь за это, – говорит он, когда мы остаемся одни.

– Угу… Вот что я тебе скажу, – подойдя к Бену, я останавливаюсь, возвышаясь над ним, а он наталкивается на большой куст, растущий у дверей. – Ты можешь сжать меня очень сильно, когда сегодня я займусь с тобой любовью. Как тебе?

Он смотрит на меня, тяжело дыша, и я вижу, что влияние друг на друга у нас взаимное.

– Это не похоже на наказание. Ни для одного из нас.

– Посмотрим, – я быстро целую его в губы. – Так куда мы теперь пойдем? Мой стояк давно тебя дожидается, а ждал он столько, сколько вообще мог. И я отшвырну любого, кто встанет у меня на пути.

– Пойдем в комнату отдыха скорой.

– Ага, конечно. И пригласим Майка третьим. Ты ему, кажется, понравился.

– Черт, я забыл про него, – какое-то время он медлит, подрагивая на холоде. – А ты уверен, что Майк тебя не интересует?

– Абсолютно уверен. На все сто процентов, – я провожу рукой по его груди, спускаюсь к животу и в последний момент кладу ладонь на его поясницу и притягиваю в нежные, совсем не страстные, объятия. Он пахнет просто обалденно, и я утыкаюсь носом ему в шею, после чего осыпаю поцелуями его щеку. – Я ни на никого, кроме тебя, вообще не смотрю. Я одержим тобой.

– Правда? Именно это мне сказала миссис Бейкер, – бормочет Бен.

Отойдя на шаг, я тупо уставился на него.

– Она тоже на тебя запала?

– Забудь, – он приподнимается и целует меня в губы. – Знаешь, что? По отношению к тебе я чувствую то же самое, но… тут холодно. Давай пойдем кое-куда и там разденемся? А то шляемся тут, как пара подростков в поисках, где бы перепихнуться… причем в двух шагах от больницы, в которой я глава отделения. Кажется, я достиг новой высоты. Быть более безответственным вряд ли возможно.

– Готов взять ответственность на себя, – засунув руку в карман штанов, я достаю пару презервативов.

Бен приподнимает бровь.

– Они у тебя всегда с собой?

– Нет, только когда мой парень затаскивает меня в угол палаты и смотрит этим особенным взглядом… После чего я сбегал к своей сумке.

Он меняется в лице при слове «парень», но на этот раз отступать я не готов.

– Не смотри на меня так, Бен. Понятно же, что мы с тобой не можем держаться подальше друг от друга, поэтому давай называть вещи своими именами, ладно? Если захочешь порвать со мной через день, неделю или месяц, так тому и быть. Снова вернешься к свиданиям с женщинами, а этот этап назовешь временным. Но сейчас – в этот момент – ты мой парень.

Взяв за руку, я веду его за собой к машине скорой и, как можно тише открыв задние двери, залезаю внутрь и беру тюбик смазки с тележки с реанимационным набором.

– Куда пойдем?

Теперь уже он берет меня за руку и ведет к дверям, через которые мы только что вышли.

– Больше поджимать хвост не буду, – говорит он. – Плевать, если нас кто-нибудь увидит.

Дверь в дежурную комнату тихо скрипит, когда он ее открывает. Мы оба глаз не сводим с сестринского поста в дальнем конце коридора, но остаемся незамеченными, так что, прокравшись внутрь, запираем за собой дверь. Как и все помещения в больнице, это стерильно-чистая комната, использующаяся в качестве места отдыха всеми дежурными врачами, поэтому тут нет ничьих личных вещей. И еще тут раскошелились на настоящую кровать вместо покосившейся койки.

– Могу себе представить, как много непристойностей творили тут господа доктора в этой комнате, – я подмигиваю Бену, и он смеется.

– Про них ничего не знаю. А для меня это будет первый раз.

– Хорошо, – я стягиваю с него верх докторской формы и футболку, обнажив идеальную светлую кожу, которую так люблю. После чего мы оба лихорадочно избавляемся от остатков одежды, наконец оставшись голыми и тяжело дышащими.

Наклонившись, я несильно втягиваю в рот сначала один его сосок, а потом другой, одновременно с этим поглаживая его член рукой и чувствуя, как от моих прикосновений он становится тверже. Опускаюсь на колени, щедро выдавливаю смазку на ладонь и одновременно с этим погружаю его член на всю длину в рот. Звук его хриплого ответного стона электрическим импульсом отправляется мне прямо в пах. Одной рукой схватив его за задницу, я притягиваю его ближе и заглатываю член так глубоко, как только могу. Медленно и осторожно, проникаю сначала одним смазанным пальцем в его тугой анус, потом двумя. Мышцы всего его тела напрягаются, он немного подается бедрами вперед и назад, трахая мой рот еле заметными движениями. Он точно долго не продержится.

– Не кончай, – тихо говорю ему я. – Хочу, чтобы ты был чудовищно заведен и был готов взорваться, как только я окажусь внутри тебя, – я чувствую, какой эффект на него произвели мои слова: его член стал еще больше, и он вытащил его.

– Тогда давай быстрее, потому что мне больно от того, как сильно я хочу кончить.

Я встаю и, притянув в свои объятия, целую его с каждой пронизывающей меня эмоцией – чувствуя его, пробуя на вкус и не в состоянии насытиться. Медленно опускаю его на кровать, так сильно отличающуюся от удобной кровати в роскошном доме Бена. Но раз уж мы познакомились в больнице, то логично тут все и сделать.

Забравшись на кровать и сев у него между ног, я надеваю презерватив и хорошо смазываю головку. Потом добавляю смазки его заднице, ни капли не переживая, какой беспорядок мы тут после себя оставим. Он сейчас такой пассивный, а я ощущаю себя самым могущественным человеком на свете.

– Уверен, что готов к этому? – склонившись над ним и не переставая пальцами растягивать его, я целую все его лицо.

– Да, – выдыхает он мне на ухо, запускает пальцы мне в волосы и целует мои щеки и веки.

– Если ты меня не хочешь, лучше скажи сейчас, потому что как только я окажусь внутри тебя, ты станешь моим. И ничьим больше, слышишь?

Бен улыбается.

– Но ты сказал, что я могу порвать с тобой через день, неделю…

– Ни хера. Я соврал.

Кончиками пальцев он легко проводит по моей спине, от чего по всему моему телу бегут мурашки. В его глазах такая явная готовность сдаться – никогда у него не видел ничего подобного, и мое сердце сжимается. Одновременно с яйцами.

Бен морщится, когда я прижимаюсь к его анусу, но как бы я ни хотел толкнуться внутрь, делать ему больно я не хочу.

– Расслабься, детка, – шепчу я ему на ухо и, спустившись поцелуями вниз по щеке, набрасываюсь на его рот жадным поцелуем. – Будет легче, если ты сейчас не станешь мне сопротивляться.

– Кори, сомневаюсь, что смогу…

Его фраза так и остается незаконченной, когда я преодолеваю сопротивление плотного кольца мышц и наконец вхожу. Сам не знаю, почему, но это простое движение ощущается самым важным, самым идеальным и разрывающим душу на куски из всего, что я когда-либо делал.

Я по-прежнему нависаю над ним и, не переставая целовать, даю его телу привыкнуть к моему размеру. Когда начинаю не спеша двигаться, он заводится еще сильнее, посасывая мой язык и сжимая меня внутренними мышцами. Его животная сторона берет верх, а каждый выдох сопровождается стоном то от сладкого удовольствия, то от боли.

Покусывая его губы, шею и плечо, я погружаюсь в него, стараясь массировать его волшебную маленькую простату. Я хочу, чтобы он испытал огромное удовольствие. Хочу, чтобы то, чего он никогда раньше не делал, было всем, чего потом будет жаждать. Желание наполняет меня до краев, и я начинаю двигаться сильнее, давая выход той потребности и неудовлетворенности, что копились во мне с момента нашего с ним знакомства.

А когда я беру его член и поглаживаю в унисон своим движениям внутри, Бен опускает подрагивающие ресницы и издает прерывистый стон.

– Ты что-то хотел сказать, Бен? Не хочу тебя перебивать, – я смотрю на него с игривой ухмылкой, не сбиваясь с темпа ни в одном месте.

Наблюдать, как он теряет контроль – сродни изысканной пытке. И заводит настолько, что я еле сдерживаюсь. В то же время это настолько прекрасное зрелище, что я не хочу, чтобы оно прекращалось. Его лицо больше не скрывает ни единой эмоции, и я понимаю, как сильно он нуждается во мне. Между нами сейчас нет ни грамма притворства, и ни на ком не надета маска безразличия. Я хочу навсегда запечатлеть в памяти этот момент, когда за ним, просто идеальным, идет следующий – тело на грани оргазма и жаждет разрядки, в то время как разум кричит продержаться еще хотя бы немного.

Бен открывает глаза, сдаваясь очевидному.

– Я собирался сказать, что сомневаюсь, смогу ли перестать делать это. И я хотел, чтобы это произошло, – он эмоционально открывается мне еще больше, притягивает меня ближе и обнимает. Приподняв голову с подушки, он целует мою грудь, щекой щекочет волоски на ней и прижимается лбом к моему сердцу. – Пожалуйста, не уходи.

– Посмотри на меня.

Он снова откидывается на подушку, его лицо вспыхивает от желания, когда я нежно его целую, одновременно с этим замедляя свои движения. Я знаю, что Бену трудно признать собственную уязвимость, потому не хочу, чтобы он хоть немного сомневался во мне. Это не какой-то стихийно случившийся секс. Мы занимаемся любовью.

– Я никуда не уйду, – осыпая легкими поцелуями его губы, я прижимаюсь к нему всем телом, чтобы углубить свои движения, и трахаю его медленно и сильно, обладая им внутри и снаружи. Крепко сжав его в руке, я поглаживаю его в том же расслабленном ритме нашей любви. – Если ты хочешь меня, я твой.

– Я хочу тебя… Хочу тебя… – сквозь стиснутые зубы, шепчет он, сдерживая оргазм, который – я чувствую это – вот-вот его накроет.

– Кончи со мной, Бен. Не сдерживайся. Я уже давно готов.

По его лицу это заметно даже раньше, чем его горячее семя выплескивается между нашими телами, делая кожу нас обоих скользкой. Он дрожит и сжимает меня изнутри, когда я изливаюсь, погрузившись на всю свою длину в его тело.

К моменту, когда прихожу в себя, я понимаю, что сейчас был слишком сосредоточен на своих ощущениях и забыл про задыхающегося под моей тяжестью Бена. Поцеловав его в макушку, я приподнимаюсь и даю ему свободно вздохнуть. Он молчит, а на его губах играет такая глуповатая улыбка, от которой мое сердце тает.

– Ты ведь не жалеешь, да? – спрашиваю я, выбросив доказательство только что произошедшего и вытирая нас обоих полотенцем, который смочил теплой водой в ванной. Ответ мне и так ясен, но все равно вынужден спросить.

– Не-а, – его глупая улыбочка так и не пропала. Она смягчила его обычно суровый вид и придала ему мальчишеское очарование, которое меня привлекает еще больше. – Я на полном серьезе сказал, что хочу тебя. И это не только про секс и не только на сегодня, понимаешь?

Глава 19

БЕН

Ночная смена еле ползет, и я знал, что так будет. На часах пятнадцать минут третьего утра, и Блэквуд словно вымер, а я еще никогда не чувствовал себя настолько живым. И у меня все восхитительно болит.

У меня кружится голова от неожиданного поворота событий и от того, что я недавно второй раз лишился девственности в свои тридцать три. Больше всего я потрясен масштабом собственных чувств по отношению к Кори. Он сказал мне, что одержим мной. И я прекрасно понимаю, о чем он.

Мне тяжело дышать всякий раз, когда я думаю о нем, и это похоже на панические атаки, преследовавшие меня после смерти мамы – разница только в том, что в этом случае нет той изнуряющей печали. Я думал, раз уж я врач, у меня давно выработался иммунитет к психосоматическим симптомам, но нет. Против такого я беспомощен. И все, что могу сделать, – это попытаться расслабиться и не сопротивляться, понимая, что все пройдет. В противном случае подышу в бумажный пакет – в век высокотехнологичной медицины это верное средство при гипервентиляции, все знают.

– Кто-то влюбился, – подойдя, Джули проводит пальцами мне по плечу и садится рядом со мной за стойку ER.

– И кто же? – нерешительно улыбаюсь я, потому что как бы мне ни хотелось отнестись легкомысленно к ее замечанию, оно попало в самую точку.

– Ты, глупенький. Если не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал про тебя и кое-кого еще, то скрываешь это просто ужасно. Вы двое как светлячки, летающие тут кругами.

– Так заметно, да?

Джули ухмыляется.

– Взгляни на себя в зеркало, Бен. Боже, надо быть слепым, чтобы не заметить.

Застонав, я откидываюсь на спинку стула и, свесив руки по бокам, смотрю в потолок.

– Почему все должно быть таким сложным?

– Эй, лично я никаких проблем тут не вижу, как и – уверена – большинство других людей. Разве что кто-нибудь из твоих поклонниц, но и они будут в порядке, когда отойдут от шока и поймут, что больше шансов у них нет. Они отнесут свадебные платья своих мам снова на чердаки, подберут парочку бездомных котов…

– Слушай, я серьезно, Джули. Я не знаю, что делать.

Крутанувшись на стуле, она поворачивается ко мне лицом.

– Ты счастлив, Бен? Это же не просто какой-то этап, который через неделю пройдет, так ведь? Я к тому, что ты кажешься сейчас совсем другим.

– Я счастлив, – отвечаю я. – И если честно, никогда так еще себя не чувствовал – это так нелепо и иррационально – но остановиться просто не могу. У меня такое ощущение, будто до сих пор я жил где-то под землей и только сейчас глотнул свежего воздуха.

– Тогда тебе не стоит сопротивляться. Как и беспокоиться о том, что подумают люди. Я готова во всем тебя поддержать. Тем более, что ты все равно не сможешь это скрывать, я уже говорила. И потом, что тебя, что Кори я очень даже понимаю, ведь вы оба самые привлекательные парни в городе.

– Ты милая, Джули, даже слишком. И – что важно – просто отличная медсестра. Я говорил тебе, как высоко ценю тебя?

– Вообще-то, ни разу. И еще за тобой должок. Ты должен помочь найти мне парня… желательно натурала. Я по-прежнему злюсь на тебя, что завербовали в свои ряды того пожарного.

– Секундочку, – подняв руки, возразил я. – Я его не вербовал. Он уже ветеран. Это меня завербовали.

Скрестив руки на груди, она выпячивает нижнюю губу.

– Ну ладно. Но за тобой все равно должок.

Джули сумела заставить меня чувствовать себя спокойно во время одного из самых запутанных периодов в моей жизни, и я ей очень благодарен – наверное, даже больше, чем смогу сказать вслух. Наклонившись к ней, я чмокаю ее в щеку.

– Так-так-так… Намечается повтор случая в домике у бассейна? – Кори появляется вихрем, а за ним по пятам следует Майк, который, остановившись в дверях, прислоняется к стене и скрещивает руки на широкой груди, будто его новый телохранитель и кто-то вроде того.

Интонация Кори игривая, но во взгляде читается напряжение, которое дает мне понять, что он не особо счастлив застать подобное.

– Ни в коем случае, Кори, – улыбается Джули и показывает на меня. – Он весь твой.

– Могу я тогда получить свой поцелуй? – не дожидаясь ответа, он внаглую наклоняется через стойку и заявил свои права таким поцелуем, которые не оставляет ни тени сомнения, кто и кому тут принадлежит. Его язык исследует мой рот хоть и быстро, но детально, и потом он довольно сильно посасывает мои губы. Мне хочется большего, гораздо большего, но сейчас не то время и не то место, так что я делаю глубокий вдох, чтобы прогнать сексуальный туман из головы.

– Ого, Бен, оказывается, у твоего мужчины присутствует ревность в характере.

– Весом в тонну, – подтверждает он.

На лице у Майка написано неприкрытое удивление. Потом он ухмыляется, покачав головой, выходит в фойе и смотрит в окно, положив руки на пояс.

Хм… А ты думал, у тебя есть шансы, Майк?

Я рад, что теперь он знает правду. Не знаю, что бы я сделал, начни он подкатывать к Кори, а судя по его реакции на наш поцелуй, это было бы лишь вопросом времени.

Кори выглядит самодовольным и удовлетворенным, и должен признать, что от его проявления власти я всем телом ощущаю острый трепет.

– Мне пора, детка, у меня вызов – опираясь локтями на стойку, он наклоняется ко мне. – Ничего страшного, просто травма при падении, так что я ненадолго. Как думаешь, сможешь сдержаться и не целовать медсестер в мое отсутствие? – он посмотрел на меня своим фирменным, отточенным до совершенства игривым взглядом, от которого я тут же растаял.

Джули смеется.

– Вы оба такие смешные.

Кори притворно сердито посмотрел на нее.

– Я слежу за тобой, девочка. Одно неверное движение, и тебе достанется, – повернувшись на каблуках, он выходит вслед за Майком.

– Он просто великолепен, Бен. Думаю, тебе стоит расслабиться и быть самим собой. Не беспокоясь о том, что подумают окружающие.

– Знаю. Я просто… Больше всего на свете я хочу, чтобы сейчас была жива мама. Интересно, что она подумает обо всем этом. Было бы намного проще, если бы я мог просто спросить ее.

Какое-то время Джули обдумывает мои слова, машинально вертя в руках висящий на шее стетоскоп.

– Какой была твоя мама, Бен?

Я широко улыбаюсь.

– Она была чуткой. Сострадательной, вдумчивой, немного сумасшедшей, – я смеюсь, когда на память приходит множество не связанных между собой воспоминаний. – Иногда она любила сидеть и смотреть на дождь – больше всего в кресле-качалке. Позади нашего дома был холм, и с него она обожала скатываться. Она часто притаскивала меня на вершину, и мы вдвоем лежали и смотрели в небо, сложив руки на груди. Потом по ее команде мы катились колбаской вниз, соревнуясь друг с другом. Она всегда побеждала, потому что у нее получалось катиться по прямой, а меня уводило вбок. Я никогда не мог понять, как у нее получалось скатываться прямо.

Джули смеется, и кажется, еще и от собственных воспоминаний.

– Понимаю, о чем ты. Твое тело просто каким-то образом сворачивало в сторону. Я, кстати, всегда адски чесалась из-за аллергии на траву, так что в этом я не так и не преуспела. Просто любила наблюдать за братьями.

– Ого, у тебя есть братья?

– Трое, и все старшие. Калеб, Джейк и Шейн.

– Ничего себе, каждый что-нибудь новое. Почему я ничего не знал о твоих братьях?

– Ха. Дай-ка подумать, – шлепнув по столу рукой, Джули скептически смотрит на меня. – Они не были вашими пациентами, доктор Харди. А это единственная причина, по которой ты знакомишься с людьми. Если еще не заметил, ты немного асоциальный тип.

– Да нет! Ну посмотри сама, с тобой же я говорю!

– Ага, через год после знакомства. Так что не пытайтесь это отрицать, мистер. Я думаю, Кори для тебя просто идеально подходит, поскольку до его появления ты почти не общался с людьми.

Я мотаю головой.

– Все не так. Я здесь все свое время. И я разговаривал. Даже на свидания ходил.

Джули фыркает.

– Это ты про свои полугодовые отношения? Бен, вообще-то, все в курсе, что ты ходил на свидания два раза в год и больше трех месяцев подряд ни с кем не встречался.

Открыв было рот, чтобы ответить, я тут его захлопываю. Господи, я настолько очевиден?

– Просто признай это, – добавляет она.

– С Шерри Александрой я встречался четыре месяца, – возразил я.

Пригвоздив меня скептическим взглядом, она дает мне понять, что не купится на мои жалкие попытки.

– Ладно, ладно. Я предсказуем. И асоциален.

– Очень хорошо, доктор. Признание проблемы – первый шаг на пути к выздоровлению.

Служебный телефон издает одиночный сигнал, и, подняв палец, чтобы я молчал, Джули снимает трубку.

– Хорошо, я ему передам, – говорит она и кладет трубку. – Мистер Бейкер просит вас подойти, доктор Харди.

Я встал, прежде чем она закончила фразу.

***

После сдачи еще одного анализа крови на газы у мистера Бейкера я назначаю ему ингаляционное лечение. После чего усаживаюсь в сестринскую составлять графики пациентов. Кроме дежурной медсестры, все на обходе, так что тут тихо. Даже слишком тихо, потому что в отсутствие звуков мои мысли принимают безумный оборот, а думать меня сейчас совсем не тянет. Я на взводе и хочу, чтобы ночь поскорее закончилась, и можно будет поехать домой и во всем разобраться с Кори.

Для себя я решил, что снова в тот проклятый мотель он не вернется. Мне стыдно, что я позволил ему это уйти. Опоссум отлично соображает, но на его счет он ошибся. Во что бы там не влип Кори, мы вместе разберемся.

Когда я возвращаюсь в ER, на часах почти шесть утра. В такое время обычно все уставшие и немного не в форме, но во взгляде каждого можно заметить предвкушение, что скоро рабочие часы закончатся. Большинство людей не в курсе, каково работать двенадцатичасовыми сменами. А в подобных небольших и нуждающихся в кадрах больницах двенадцатичасовые смены запросто превращаются в восемнадцати– и даже двадцатичетырехчасовые во время сезонов гриппа или если случилась катастрофа.

– Доктор Харди, – с озабоченным выражением лица ко мне подходит Джули, когда я захожу в пустое отделение неотложной помощи. – Я начинаю серьезно беспокоиться. Кори с Майком не вернулись после того вызова.

– Что? А по рации они не отрапортовали?

Она качает головой.

– Как думаете, может, они просто решили выпить кофе, или что-то в этом духе? Или, может, вызов оказался ложным?

Она хватается за соломинку, и, кажется, я тоже сейчас буду. Надеяться, что так оно и есть.

– Кори обожает сладкий чай. Может, они заскочили в Хаддл Хаус?

Обычно я терпеть не могу говорить по рации, но сейчас я хватаюсь за нее без малейших раздумий.

– Скорая, это больница Блэквуда. Вы меня слышите?

Кроме шума рации, тихо.

– Скорая, меня слышит кто-нибудь?

– Бен, у меня плохое предчувствие, – Джули вышагивает вперед-назад позади меня, покусывая кончик ручки. – Они уже должны были хоть что-то сказать. Прошло так много времени.

Я достаю из кармана телефон, молча ругая себя, что не подумал о нем в первую очередь. В избранных у меня только два номера: Кори и больницы. Я нажимаю на номер Кори и сразу же попадаю на голосовую почту.

– Я как-то не обратила внимания, – продолжает Джули. – Если честно, даже забыла, что они уехали.

– Не ругай себя. Я тоже забыл.

– Господи, а они ведь даже не сказали, куда едут, да?

– Нет, но должны были записать. В их комнате отдыха я видел журнал.

Стремительно несусь туда и, взяв со стола журнал, нахожу последнюю запись.

Френдшип-роуд, 5.

Засунув журнал регистрации вызовов подмышку, я возвращаюсь в отделение и по дороге звоню Опоссуму.

– Привет, приятель. Кажется, у нас проблемы. Два часа назад кто-то вызвал скорую: травма при падении. И они так и не вернулись. По рации тоже не отвечают. У нас с Джули плохое предчувствие.

– Речь про того твоего друга?

– Да, про него. И еще кое-что. Адрес вызова… Дом 5 по Френдшип-роуд, мы когда-то там недалеко рыбачили с тобой. Я не был там с тех пор, как сельскохозяйственная компания засыпала пруд. Там кто-то еще живет?

Опоссум кому-то что-то скомандовал.

– Мы уже едем, Бен. Там жил только старик Уорнер, а после его смерти место осталось заброшенным.

– Прошло больше года, – бормочу я, пытаясь собрать свои мысли воедино. – Бессмыслица какая-то. Зачем кому-то понадобилось быть там посреди ночи?

– Дело нечисто – вот что я могу сказать. Буду держать тебя в курсе по мобильному.

Когда я засовываю телефон в карман, замечаю, как дрожат мои руки, и не понимаю, почему. Все должно быть в порядке. И для паники совершенно нет причин. Они просто немного припозднились. Может, не могут оттуда поймать радиосигнал.

Пока жду, как Опоссум доедет до старого фермерского дома, пытаюсь еще несколько раз связаться с ними по рации. Так же несколько раз хватаюсь за мобильный, беспокоясь, не вырубилась ли батарея и включен ли звук.

Наконец рация оживает, и оттуда доносится голос Майка. Он сам на себя не похож – запыхался и голос слабый.

– Доктор Харди…

Рванув к рации, я опрокинул мусорную корзину, и по полу рассыпались клочки бумаг и использованные латексные перчатки.

– Майк, ты где?

– Еду назад, доктор Харди. Скоро буду в больнице. Мне нужно, чтобы вы встретили меня в приемном, если не возражаете.

– Э-э… Конечно, Майк.

Странная просьба. Что-то случилось.

Джули выглядит озадаченно и сильно обеспокоенной, когда я выхожу на улицу и иду мимо стоянки машин скорой в приемное.

Когда въезжает машина, ни огни, ни сирена не включены. Майк аккуратно паркуется и вылезает с водительского сидения – он двигается странно медленно и оцепенело. Когда я вижу его лицо, в животе у меня все ухает вниз.

– Майк, какого черта произошло?

На его лице написан чистый ужас, глаза широко раскрыты, взгляд безумный, а губы дрожат. Спотыкаясь, он медленно идет ко мне и протягивает скомканный лист бумаги.