Текст книги "«Титаник» плывет"

Автор книги: Марина Юденич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Корр. – Рискну высказать странное предположение – возможно, этот парень не одинок?! Новой гибели «Титаника», возможно, захотят другие…

СМ. – Что тут странного?!

Я собрался говорить как раз на эту тему.

Понятно, что такое событие, как «воскрешение» легенды, не может не растравить душу десятку-другому – если не сотне-другой! – людей. В большинстве своем это неуравновешенные, легковозбудимые люди. Их болезненное состояние выльется скорее всего в крамольные замыслы, дикие, несбыточные мечты.

Но существуют на свете настоящие преступники, маньяки, террористы, наконец! Эти наверняка попытаются пойти дальше.

А как же иначе?

К нашему проекту прикованы взгляды миллионов людей, повышенное внимание прессы. В нем участвуют мировые знаменитости. Затрачено столько средств!

И наконец, целых семь дней в одном месте будут собраны огромные – можете мне поверить! – ценности.

Есть от чего сойти с ума! В прямом и переносном смысле.

Корр. – И как вы собираетесь противостоять всему этому «сумеречному царству»?

СМ. – Что значит собираемся? Мы уже противостоим. И пока – тьфу, тьфу, тьфу! – достаточно успешно.

Корр. – Приведете примеры?

СМ. – Почему бы нет? Две печально знаменитые террористические организации, независимо друг от друга, сделали все возможное, чтобы их люди оказались на борту «Титаника». Мы смогли вычислить этих людей. Но это вовсе не значит, что они не попытаются внедрить новых. Или вот еще! Это, впрочем, скорее – из области курьезов. Доподлинно известно, что супруга одного из пассажиров «Титаника» пустилась во все тяжкие ради того, чтобы организовать в каюте мужа «случайный» пожар. Несчастный, по ее замыслу, должен был погибнуть в огне. Джентльмен, откровенно говоря, не подарок – известный выпивоха, изрядно портит жизнь окружающим, но это – согласитесь! – не повод для поджога.

Корр. – Но погодите! Леди наверняка прочтет ваше интервью…

СМ. – Очень на это надеюсь…

Корр. – Интересная закономерность! Рассуждая о безопасности «Титаника», мы говорим исключительно об угрозе, исходящей от людей – террористов, маньяков, кровожадных жен, наконец! Но первый «Титаник» стал жертвой природного явления! Возможно, первопричиной его гибели были человеческие пороки – халатность, корысть, нерасторопность. Но смертельный удар нанес все же проклятый айсберг. С этим не поспоришь! Вы что же, совсем не опасаетесь превратностей судьбы?

СМ. – Я бы не рискнул утверждать, что совсем. Скажем так, опасаемся в значительно меньшей степени. Согласитесь, что техническая мысль в конце двадцатого столетия ощутимо шагнула вперед. Достижения современной науки позволяют легко отмести проблемы, которые в начале века причиняли людям массу неприятностей. Порой оборачивались подлинными трагедиями. Те же айсберги! Наши навигационные приборы полностью исключают «случайное» столкновение. Выходит, что такие «превратности» невозможны по определению.

Степень человеческого порока – увы! – не измеришь никакой аппаратурой.

Отсюда и вытекает ваша «интересная закономерность».

Корр. – А мрачные пророчества в расчет не берете?..

…Нострадамус и другие…

О странном пророчестве Мишеля де Нострадама, вдохновившем двух современных миллионеров, написано очень много, но не известно практически ничего.

Загадка, заключенная в нем, разгадана – да и разгадана ли?! – лишь отчасти.

Молодой британский исследователь Алекс Гэмпл…

…Сенсационное заявление!

Но – как оказалось! – далеко не единственное.

Позже прозвучали другие.

Некий русский богослов, к примеру, утверждает, что гибель «Титаника» предречена в самой Библии. Впрочем, приводимая им библейская цитата столь же туманна и неоднозначна, как пророчество Нострадамуса.

Пророчество Габриэль Лавертен, известной французской гадалки, на этом фоне кажется внятным и оттого – еще более пугающим.

Однако и оно не дает полной ясности.

Первая реакция мадам Лавертен была немедленной и очень бурной.

Она сильно побледнела, прижала руки к груди и громко воскликнула: «Он погибнет!»

Несколько позже женщина уточнила, что погибнут люди, рискнувшие снова ступить на борт возрожденного «Титаника». Смерть их, по ее мнению, окажется страшной. Возможно, страшнее той, что настигла пассажиров «Титаника» девяносто лет назад.

Но что это будет за смерть? Вследствие чего наступит? Сколько жизней унесет на этот раз?

Этого мадам Лавертен не сказала.

Потому, похоже, что не знала сама…»

– Lovely! [27]27
  Чудесно! (англ.)


[Закрыть] – Стивен Мур решительно захлопнул глянцевую книжку журнала.

– Что именно вас так умиляет, Стив?

– Скорее мобилизует. Итак, дорогие мои, а что нам, собственно, известно о знаменитой мадам Лавертен?

25 марта 2002 года

22 часа 30 минут

При желании Рик Терминатор мог начинить взрывчаткой даже яйцо, сваренное всмятку.

Надо полагать, громкое прозвище он получил именно за этот редкий и опасный талант, хорошо известный боевикам террористических организаций в разных уголках планеты. В их душном, замкнутом мире, да, собственно говоря, и не в мире вовсе, а так – сумрачном, уродливом Зазеркалье, изобретательный Терминатор стал личностью легендарной.

Сорокашестилетний американец Ричард Тэлбот был, пожалуй, не менее популярен среди сыщиков Интерпола и сотрудников антитеррористических организаций разных стран. Остальное человечество о его существовании даже не подозревало.

Возможно, это обстоятельство, вкупе с огромными гонорарами, которые он исправно получал за свое дьявольское искусство, позволило Рику Тэлботу устроиться на постоянное жительство отнюдь не в грязных закоулках Бомбея, трущобах Гонконга или афганской глуши.

Он благополучно жил в Лондоне, под самым носом у вездесущего Скотленд-Ярда, не замеченный профессионалами МИ-5 [28]28
  Военная контрразведка Великобритании.


[Закрыть] и практически неуязвимый.

Связаться с ним можно было только при наличии серьезных – по его разумению – рекомендаций. Очень серьезных. С годами перечень тех, кто имел право дать такие рекомендации, ощутимо сокращался. Соответственно, сужался круг лиц, могущих воспользоваться страшными услугами Терминатора.

Он вступил в тот возраст, когда жизнь начинает казаться штукой более ценной, чем в молодости, а деньги… Денег у человека, получившего при рождении имя Ричарда Скотта Тэлбота, было уже много больше, чем требовалось.

Теперь, разумеется, его звали совершенно иначе.

И все же иногда Терминатор брался за дело.

Это предложение показалось ему не просто интересным.

Оно разбудило его любопытство. Чувство, давно забытое, но, как оказалось, приятно волнующее. Он долго раздумывал над тем, что предстояло совершить, и вовсе не потому, что вдруг засомневался в своих возможностях.

Отнюдь.

Как осуществить то, что от него требовалось, Рик понял почти сразу.

Другое дело, что он не совсем понимал, кому и зачем на сей раз потребовалось его смертоносное ремесло.

И это будоражило воображение.

Терминатор не просто принял заказ, он согласился – небывалое дело! – лично встретиться с заказчиком. А вернее – заказчицей. Встреча состоялась в одиннадцать часов вечера в Soho [29]29
  Злачный район Лондона.


[Закрыть], в китайском квартале, а если быть совсем уж точным – в небольшом ресторанчике с громким названием – «Golden Dragon».

Такие «золотые драконы» и «дракончики» расползлись, похоже, по всему миру. Приютились во всех мировых столицах и просто в крупных городах, да и мелких, надо полагать, тоже.

Всюду они – как близнецы-братья – удивительно похожи. Одинаковые – алые с золотом – драконы на вывесках. Похожие залы – небольшие, тесно заставленные столиками, – всегда полные народа. Китайская кухня популярна в мире, да и китайцев, предпочитающих традиционную пищу, везде хватает.

Яркие бумажные фонарики под потолком.

Вежливые, проворные – на одно лицо – официанты.

Здесь кормят вкусно и недорого. Рис с яйцом, рис с креветками, просто жареный рис – в больших пиалах. Расплющенная – «по-пекински»– утка с пресными лепешками. «Roast duck» – особая жареная утка – румяные тушки подвешены у кухонного окошка – манит хрустящей корочкой, сочится, истекает прозрачным янтарным жиром Морские гребешки. Кусочки курицы в лимонном соусе..

И неизменные палочки – пластиковые или деревянные.

И светлое китайское пиво.

Впрочем, если клиент пожелает, здесь подадут и дорогое французское вино, и русскую водку.

Ближе к полуночи в Soho многолюдно: туристы жаждут экзотики, местная публика выползает из всех щелей.

China Town символически отгородился от окружающего мира ярко-красным металлическим шлагбаумом. Разумеется, он не способен остановить толпу.

Все они: и туристы, и полуночные обитатели Soho, просачиваются на узенькие китайские улочки, разбредаются по крохотным – сродни «Золотому дракону» – ресторанчикам.

Здесь же – великое множество китайцев и китаянок. Эти честно – или нечестно – отработали днем в разных уголках Лондона. В офисах Сити, гостиницах, ресторана магазинах… Грузчики, горничные, студенты и советники знаменитых британских банков стекаются теперь на маленький островок, осколок далекой родины.

Улицы China Town кишат народом.

Зато машинам, в большинстве – старомодным лондонским кэбам, за красный шлагбаум не проехать – толпа чувствует себя в полной безопасности, свободно плещется меж светящихся витрин.

Здесь легко потеряться.

И очень трудно найтись.

Это обстоятельство вполне устраивало Терминатора.

Он приехал в Soho немного раньше назначенного срока и, отпустив кэб у красного шлагбаума, мгновенно затерялся в пестром людском потоке.

Спустя пару минут моложавый, подтянутый мужчина, с узким бледным лицом и очень светлыми – в белизну – глазами, вынырнув из толпы, переступил порог крохотного уличного бара. Крайний столик, выставленный чуть ли не на мостовую, был занят двумя молодыми людьми, одетыми так похоже, что понять, кто из них девушка, а кто парень, было непросто. Два места за столом оставались свободными.

Узколицый мужчина вежливо спросил разрешения занять одно из них.

Пара была не в восторге, но видимых причин для отказа не было – парень небрежно мотнул гривастой головой. Узколицый спросил пива, закурил тонкую душистую сигарилу и, развернувшись лицом к улице, затих.

Красный шлагбаум, к которому медленно ползла вереница пузатых кэбов-жучков, оказался, таким образом, прямо перед ним – как на ладони.

Меланхолической «unisex»-nape было невдомек, что с той самой минуты, как вежливый незнакомец устроился за их столиком, тот оказался в центре напряженного внимания сразу нескольких человек.

Люди Терминатора придирчиво контролировали обстановку.

Впрочем, не дремал и он.

Женщина, как и ожидалось, приехала на такси и покинула машину, как все, возле красного шлагбаума.

В толпе она чувствовала себя неуютно.

Это Терминатор определил безошибочно по тому, как испуганно она втянула голову в плечи, затравленно оглянулась по сторонам и пошла – торопливо, сбивчиво, не уверенно переставляя длинные ноги в открытых – крокодиловой кожи – лодочках на очень высоком каблуке.

Неподходящая обувь для здешних мест. Совсем неподходящая.

Она и одета была неподобающим образом. Узкое длинное то ли платье, то ли пальто из той же грязно-желтой, разводах кожи. Маленькая лаковая сумочка судорожно при жата острым локтем.

Руки – в тонких лайковых перчатках.

«Вам не часто приходится бывать в Сохо, дорогая леди И вообще на улице, в толпе. К тому же одной», – подумал Терминатор, легко поднимаясь из-за стола.

Пятифунтовую купюру он аккуратно прижал пивной кружкой и вежливо простился с молчаливой парой.

В ответ оба слабо тряхнули грязными кудрями.

Рик поспешил за пугливой женщиной, пытаясь со спины, по походке и прочим признакам, определить, сколько ей лет.

Выходило – не больше сорока.

«Кого же мы собираемся растерзать так безжалостно?» мысленно обратился Терминатор более к себе, чем к испуганной женщине.

И не нашел ответа.

Через десять минут он получил возможность разглядеть ее как следует, но это не прибавило ясности.

Они сидели за маленьким – на двоих – столиком в укромном уголке «Золотого дракона».

Женщина казалась болезненно хрупкой.

Лицо ее было бледным. Белизну кожи подчеркивали густые черные волосы, подстриженные каре. Смоляная челка падала на глаза.

Впрочем, Терминатор довольно быстро раскусил примитивный маскарад.

Женщина была в парике – тончайший, едва различимый волосок, светлый, вроде бы рыжий, выбился из-под темных прядей, но Терминатору было достаточно и этой малости. Парик. Очки с дымчатыми стеклами в пол-лица, за ними почти не видно глаз.

Лайковые перчатки – она не сняла их даже в ресторане.

Наивные, дилетантские уловки.

Он, к примеру, и не думал прятать свои глаза – маленькие, острые, бледно-серые. Взгляд их неприятен и потому – хорошо запоминается.

Что за беда!

Когда-то у Ричарда Тэлбота были совсем другие глаза. Какие – он уже и сам не помнил толком.

И жесткий бобрик на голове, искрящийся сединой, сейчас – самый что ни на есть натуральный.

А прежде…

Что вспоминать?!

Каким только не доводилось ему быть прежде!

– Вы принесли фотографию игрушки?

Она молча протянула ему глянцевый прямоугольник.

– Роскошная штучка. И дорогая. Вам не жаль?

– Я уже говорила вашим людям…

– Да, я знаю. И все же хочу, чтобы вы подумали.

– Экономите мои деньги?

– Плевать мне на ваши деньги! Будь вещица менее изысканной – моя задача сильно упростилась бы.

– Я плачу не за то, чтобы вы упрощали себе задачу.

– Это верно. Значит – настаиваете?

– Категорически.

– Ваше право. Вы сказали, что контроль не будет слишком жестким.

– Мне так объяснили. Но вы не должны на это рассчитывать. Я предупреждала…

– Знаю. И все же, дорогая леди, в интересах дела – исключительно в интересах дела, а вовсе не потому, что я намерен копаться в ваших тайнах, – будет лучше, если вы шепнете мне на ушко, как собираетесь перевозить эту штучку.

– С чего вы взяли, что я вообще собираюсь ее перевозить?

– Бросьте, мэм! Вы говорили моим ребятам о таможенном контроле. Не так ли?

– Да. То есть – нет. Я сказала, что возможен досмотр вроде таможенного. Это не одно и то же.

– В самом деле? А я почему-то уверен, что вы собираетесь в путешествие. Но не хотите говорить – не надо. Договоримся так – я буду исходить из этого. А как обстоит дело в действительности, меня не касается. Согласны?

– Да. Вас устраивает срок?

– Он мог быть и побольше. Но – судя по всему – время вас поджимает.

– Я долго вас искала.

– Если бы только вы, мэм! Если бы только вы! Впрочем – это уже мои проблемы. Ваша безделушка будет готова к сроку. Но, как известно, срочный заказ…

– Я согласна.

– Прекрасно. Где вы оставили ваше сокровище?..

Они говорили еще довольно долго.

Терминатор был педантичен сверх меры и скрупулезно интересовался деталями.

Он все еще надеялся найти ответ. Разгадать ее загадку.

Тщетно.

Женщина постоянно была начеку; стоило его любопытству перехлестнуть через какую-то ей одной известную грань, немедленно замыкалась. Закрывалась, как раковина, берегущая от чужих жадных рук бесценную жемчужину тайны.

В конце концов Терминатор сдался.

Загадка осталась при ней – его ожидала работа.

Сложная – даже для профессионала такой квалификации. В маленьком, если не сказать крохотном, механизме предстояло незаметно разместить большое количество взрывчатки.

Очень большое – взлететь на воздух должен был как минимум огромный многоэтажный дом. Планировалось, что адскую машину приведет в действие хитрый часовой механизм, установленный на определенное время.

На пороге ресторана они простились.

Женщина снова испуганно втянула голову в плечи, неуверенно шагнула на узкий тротуар.

Народу на улице изрядно поубавилось – оставаясь на ступенях ресторана, Терминатор наблюдал за ней довольно долго. Достаточно долго для того, чтобы как следует изучить торопливую, нервную походку. С каждой минутой она казалась Терминатору все более странной. Неестественной. Осторожной. Даже – робкой.

Женщина шла так, словно на каждом шагу ее подстерегало падение, она знала об этом и очень боялась.

31 марта 2002 года

16 часов 40 минут

– Я посмотрела все материалы о Габриэль Лавертен. Стив. Те, что были в открытой печати, разумеется. Их до вольно много, но…

– Они содержат мало информации. Да, Полли? Я прав!

– Вы правы. Это, впрочем, легко объяснимо. Публикации – особенно последние – носят откровенно заказ ной характер. Создается впечатление, что большинство и них писано или подготовлено – в той или иной мере одной рукой.

– Рукой мадам Лавертен?

– Не похоже. Слишком профессионально. Думаю, у нее есть пресс-секретарь или кто-то в этом роде.

– Кто – неизвестно?

– Официально он – или она – нигде не упоминается Но я почти уверена, что такой человек есть.

– И как давно он существует, иными словами, как давно в публикациях прослеживается эта рука?

– Семь последних лет. То есть с сентября девяносто четвертого года. Большой материал в «Paris Match» открывает эту, так сказать, серию.

– А до того?

– До того долгое время была тишина. О ней писали мало эпизодически и зачастую – довольно иронично. Иногда просто издевательски.

– Но так было не всегда?

Разумеется. В середине шестидесятых пресса захлебывалась – Габриэль объявили чуть ли не святой, провидицей – уж точно. Надо сказать, Это продолжалось довольно долго – лет двадцать без малого. Если верить публикациям того времени, она действительно обладала паранормальными способностями. Волшебный дар открылся очень рано – девочке только исполнилось тринадцать лет. В ту пору – как утверждают очевидцы – ее откровения были всегда импульсивными, неожиданными. Казалось, что устами Габи вещают какие-то высшие силы. Порой она и сама не понимала, что за слова произносит, какие события и каких людей имеет в виду. Однако тогда Габриэль не ошибалась. Известность, а затем и слава настигли ее довольно быстро. Из провинциальной Нормандии Габриэль Лавертен перебралась в Париж. Квартира в шестнадцатом округе, именитые клиенты, таинственные слухи… все это сыграло свою роль – мадам Габи стала знаменитостью Парижа, подругой и советчицей великих людей. Некоторые предсказания были потрясающе точны.

– Обман вы исключаете?

– Практически исключаю. Хотя абсолютно исключить некую манипуляцию, конечно, не могу. Такую возможность вообще никогда нельзя сбрасывать со счетов. Но вам это известно не хуже, чем мне.

– Известно. В таких случаях надо, как в театре, кричать: «Автора!» Он, разумеется, не выйдет на поклон к рампе, но вычислить персону можно почти всегда.

– Я тоже так думаю. Но в случае мадам Лавертен персона как раз не просматривается. Ее предсказания были всегда очень… – как бы это сказать? – разнонаправленными, что ли.

– Иными словами, она не работала на кого-то одного.

– Вот именно. Скорее наоборот. Могла вдруг потрафить кому-то, потом – его же сразить наповал.

– Понятно. Итак, допустим – у нашей дамы действительно был сверхъестественный дар, но потом…

Потом этот дар, что называется, весь вышел. Она больше не была импульсивна и очень хорошо знала, о чем говорит и что советует клиентам. Но стала ошибаться. Подстраиваться под ситуации. Выходило не слишком удачно. Потом ее уличили в фальсификации – мадам попыталась «организовать» исполнение своего предсказания. Ничего серьезного, но разразился скандал. Потом еще один и еще. Слава померкла. Некоторое время, впрочем, имя еще мелькало в прессе, по большей части в разделах светской хроники – она по-прежнему была вхожа в высшее общество, появлялась на приемах, ездила на модные курорты, дружила с известными людьми. Но все шло на убыль. Потом, как я уже говорила, наступило почти забвение. Тишина. И только в сентябре девяносто четвертого неожиданно большая хвалебная – как в былые годы – статья в «Paris Match».

– «Paris Match» – это дорого.

– Думаю, дело не в деньгах. Рядом с мадам Лавертен появился некто, кто всерьез занялся ее PR-ом.

– Но дар?

– Нет, дар не вернулся, потому-то последние материалы, несмотря на очевидное мастерство ее promoter [30]30
  Покровитель, агент (англ.).


[Закрыть], грешат однообразием. Бесконечное умиление прошлым: прошлые откровения, прошлые связи, прошлые кумиры, прибегавшие к ее услугам, прошлая роскошь… Словом – «были когда-то и мы рысаками…»

– Да-да, замечательный, кстати, романс. Слезный.

– Тогда уж слезливый.

– Нет, Полли, «слезливый» звучит уничижительно.

– А «слезный» – неправильно.

– Зато красиво.

– Ну Господь с вами, пусть будет «слезный».

– Только знаете что, романс ваш не очень-то подходит.

– Это еще почему?

– Там ведь как дальше? Если память мне не изменяет: «Ваша хозяйка состарилась с вами…»

– Не изменяет. Но что из этого?

– А то, что хозяйка, выходит, старилась без него. Без своего замечательного promoter то есть. Он появился семь лет назад.

– Вот вы о чем! Да, пожалуй. Он появился относительно недавно. Но что это дает?

– Пока не знаю. Но все же… все же… Ладно. Я попробую навести справки по своим каналам. Слушайте, Полли, а какого черта мы, собственно, прицепились к этой увядшей пифии?

– Думаю, нас беспокоит ее предсказание относительно нашего «Титаника». И еще то обстоятельство, что она – женщина.

– Вы тоже помните об этих трех скорбящих?

– Постоянно.

– Но ведь это мистика!

– А разве затея вашего друга началась не оттуда же?

– Ну, мой друг вообще человек мистический. А мы с вами должны оперировать фактами.

– То, что мадам Лавертен предрекает нам большие неприятности, – неоспоримый факт.

– Это правда. Можете воспроизвести ее слова? Как можно ближе к тексту.

Могу почти дословно. Узнав о том, что новый «Титаник» скоро будет спущен на воду, она отреагировала немедленно и почти так же импульсивно, как прежде. Сильно побледнела. Схватилась за сердце и закричала – именно закричала! – «Они погибнут!». Те, кто присутствовал при этом, поверили ей безоглядно. В один голос они утверждали потом, что перед ними явилась «прежняя Габи». Но даже их – старых поклонников и верных друзей – озадачила краткость. Срочно требовались детали и подробности. Через три дня Габриэль Лавертен заговорила снова. Импульсивность, однако, исчезла. Зато возник туман и явная неопределенность. Сказано было буквально следующее: «Смерть их будет страшна. Страдания так сильны, что несчастные станут завидовать тем, кто покоится на дне».

– Значит, они не утонут?

– Но позавидуют утопленникам.

– Скажите, Полли, на ваш взгляд, Габриэль Лавертен – скорбящая женщина?

– Можно сказать и так.

– Откровенно говоря, мне это не нравится.

– Ей, я думаю, тоже…

1 апреля 2002 года

17 часов 15 минут

Посадка быстрокрылого «Concord» [31]31
  Сверхзвуковой пассажирский самолет.


[Закрыть] – равно как и его взлет – самые, пожалуй, неприятные минуты короткого путешествия через Атлантику.

Материя пытается мстить.

Ей не по нраву то, как бесцеремонно опрокинуты непреложные – вроде бы – законы бытия. Создав «Concord», люди существенно продвинулись в освоении – правильнее, впрочем, завоевании или даже аннексии – основных материальных миров – пространства и времени.

Три часа пути от Нью-Йорка до Лондона!

Сто восемьдесят минут на покорение огромного пространства протяженностью три с лишним тысячи миль.

Материя мстила.

Однажды ей удалось низвергнуть «Concord» с небес – на исходе двадцатого века дерзкий лайнер потерпел крушение.

Люди отступили. Но не надолго. В начале третьего тысячелетия остроклювые птицы снова взмыли в поднебесье.

Материя, возможно, вынашивала будущие злодейства, пока же – довольствовалась малым: на взлете и посадке пассажиров «Concord» брала в оборот могучая, непреодолимая сила. Людей буквально вдавливало в спинки кресел.

Ощущение было такое, словно многопудовый пресс опускается на вас всей своей смертоносной массой. Однако это длилось недолго. Пару-тройку минут – не больше.

Потом было радостное оживление, хрусткие потягивания, клацанье чемоданных и сумочных замков, обмен ничего не значащими, но вполне дружелюбными репликами.

Еще один тайм увлекательной – человек против материи – игры, еще одно победное очко.

Люди не скрывали радости и… облегчения.

На этот раз обошлось!

За десять без малого лет профессиональной деятельности Роберт Эллиот пересекал Атлантику бесчисленное множество раз. Он был репортером, неплохим и довольно известным, с младых ногтей работал на светскую хронику и вот уже три года состоял в штате «Vanity Fair», самого знаменитого в мире журнала для снобов. И про снобов, что, впрочем, подразумевается само собой.

Это было приятно, престижно, приносило изрядные дивиденды, но довольно хлопотно.

Роберт Эллиот жил в самолете. Континенты, страны, города… Отели, замки, яхты… Заснеженные склоны гор. теннисные корты, поля для гольфа, скаковые дорожки… Нарядная, сияющая карусель постоянно вертелась перед его глазами.

Вечная, бессмысленная и бездумная погоня за ускользающим наслаждением, мифическим счастьем и утраченной молодостью.

И люди – всюду и почти всегда – одни и те же. Знакомые до отвращения лица. Давно известные биографии. Набившие оскомину истории побед и поражений, фальшивой дружбы и подлинного предательства.

Все, как и тысячу лет назад, в душных кущах на вершине Олимпа.

Боги в быту, как правило, скупы, трусливы, завистливы, безрассудны, капризны и глупы.

Репортеры светских хроник знают об этом лучше кого бы то ни было. Оттого, наверное, их материалы так обильно сочатся ядовитым сарказмом.

И все же «Concord» в его практике был впервые.

Командировка вообще отличалась от всех прочих. Но Боба Эллиота это не радовало. Он был суеверен. А здесь все смешалось самым мистическим и недобрым образом.

И «Титаник», корабль-призрак, восставший из мертвых неизвестно зачем. Не для того ли, чтобы благополучно отправиться обратно – в царство тьмы, забвения и тлена?

И «Concord», злая, надменная птица с хищным клювом, опасная даже внешне, недаром несколько лет кряду ей запрещали летать.

И смутное ощущение какой-то неведомой беды, уже осенившей его своим траурным крылом.

Однако ж пока все закончилось благополучно. Пять журналистов, представляющих самые известные в США издания, вместе с другими пассажирами стремительного «Concord» ступили на землю в лондонском аэропорту «Heathrow». С одной стороны, они прилетели работать, с другой – были гостями Энтони Джулиана, и это – вне всякого сомнения! – придавало поездке необычный, романтический оттенок.

Ночь им предстояло провести в роскошном, но совершенно американском отеле «Hilton» на Park Lane. Возможно, сэр Энтони полагал, что так быстрее и легче пройдет период адаптации.

На следующий день журналистов ждали в Белфасте. Там завершались ходовые испытания возрожденного «Титаника».

Эллиот, впрочем, предпочитал называть его «новым» или «вторым», полагая, что о возрождении говорить не приходится. Настоящий «Титаник», а вернее то, что от него осталось, до сих пор покоился на дне океана, О каком «возрождении» в этом случае шла речь?

Лорд Джулиан и его команда придерживались иного мнения.

Но как бы там ни было, 2 апреля 2002 года судно, нареченное «Титаником», должно было отойти от причала в Белфасте. Специальному буксиру предстояло – по каналу Виктории – вывести его в Ирландское море, с тем чтобы к полуночи 3 апреля «Титаник» достиг Саутгемптона.

Все точно так же, как девяносто лет назад.

Совпадали даже дни недели.

2 апреля 2002 года, как и 2 апреля 1912-го, был вторник.

Лорд Джулиан хотел, чтобы журналисты, приглашенные для участия в круизе, совершили на «Титанике» первый короткий переход из Белфаста в Саутгемптон.

Это стало бы для них первым, предварительным знакомством с судном, командой и одновременно поводом для первых материалов.

Устроители рассчитывали, что это будут доброжелательные, если не восторженные, отклики.

Они рассеют последние страхи, растопят крохотные льдинки недоверия, разгонят легкие облака смутных тревог.

Потом журналистам предстояло вернуться в Лондон, принять участие в многочисленных пресс-конференциях, приемах, коктейлях и прочих суетных мероприятиях, которые неизменно сопровождают любое мало-мальски заметное событие, и вернуться в Саутгемптон уже на следующей неделе.

В тот самый день, когда новый «Титаник» отправится в первое настоящее плавание.

В точности как его несчастный тезка.

Спустя девяносто лет

Ровно в полдень, в среду, 10 апреля

Вечер, таким образом, был совершенно свободен.

Эллиот не спеша разобрал дорожную сумку.

Особо его беспокоил смокинг, настоящий дорогой смокинг, обязательный в таких круизах. Но тот, как выяснилось, перенес перелег прилично – даже не помялся.

Боб принял душ, облачился в махровый халат и растянулся на кровати – спать, впрочем, не хотелось. Есть – тоже. Он включил телевизор.

От скуки пощелкал каналы, бездумно перескакивая с одного на другой, но скоро это занятие стало его раздражать – телевизионщики словно сговорились или потеряли рассудок, все – или почти все – говорили о «Титанике», Это выводило Боба из себя.

Делать было совершенно нечего, и он даже подумывал о том, чтобы прогуляться в знаменитом Hyde Park – благо тот был рядом. Стоило только спуститься вниз и перейти на противоположную сторону улицы.

Но тут зазвонил телефон.

– Мистер Эллиот?

– – Да.

– Как долетели?

– Спасибо, все в порядке. Кто это?

– Мы не знакомы.

Сердце гулко ухнуло и вроде бы даже остановилось.

Боб ощутил противный сквознячок – страх просочился в пушу.

Смутный, еще необъяснимый, он усиливался с каждой секундой, и пауза становилась нестерпимой. Начиналось, похоже, именно то, что тревожными предчувствиями томило душу последние дни.

Дело было не в «Concord» и даже не в «Титанике» – только сейчас Роберт Эллиот понял это.

Страх немедленно возрос и укрепился в душе.

– Что вам нужно?

– Поговорить. Для начала.

– А потом?

– Потом будет маленькая просьба. Совершенно необременительная для вас.

– Идите к черту!

– Легко. Но брошка Гертруды, вы помните ее, мистер Эллиот? Мне все время не дает покоя брошка Гертруды.

– Куда я должен прийти?

– Это рядом. И не займет у вас много времени. Итальянский ресторан «Sale e Рере» [32]32
  Соль и перец (ит.).


[Закрыть]. Заодно поужинаете. Там прекрасная кухня.

– Где это?

– Проще будет, если вы возьмете кэб. Езды – минут десять. Самое большее.

– Вы там будете?

– Нет, мистер Эллиот. Думаю, нам незачем встречаться. Но столик для вас заказан, а метрдотель передаст записку. Его, кстати, зовут Марио. Но, разумеется, он не в курсе.

– Не в курсе – чего?

– Ничего. Он просто передаст вам записку.

– А потом?

– Потом я позвоню вам снова.

В ухо ударили короткие гудки отбоя.

Роберт медленно опустил трубку. Рука, сжимавшая ее. была холодной и мокрой от пота.

Помнил ли он брошку Гертруды Мосс?

Господи, разве сможет он когда-нибудь ее забыть?!

И – черт побери! – он на самом деле почти забыл об этой проклятой брошке.

В холле отеля навстречу ему неожиданно попалась Джу Даррел из журнала «People». Они были знакомы давно и относились друг к другу с изрядной долей симпатии, B TOЙ, разумеется, степени, которая возможна между светскими хроникерами конкурирующих изданий.