Текст книги "«Титаник» плывет"

Автор книги: Марина Юденич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Алекс больше не парил в поднебесье.

Вокруг бурлила, приближаясь к точке кипения, работа – дерзкий проект, обязанный ему своим рождением, близился к завершению.

Известность пришла намного раньше.

Но радости не было.

Лихорадочную круговерть событий Алекс наблюдал отстранение, вроде бы издалека, из своего, особого мира. Не заражаясь энергией, не разделяя восторгов и не питая надежд.

Так одинокий бродяга на мокрой, выстуженной улице меланхолически разглядывает сквозь витрину уютный мирок маленького кафе. Мысль о том, чтобы присоединиться к беззаботным людям за столиками, вероятно, покажется ему дикой. Он не завидует им и не питает злобы. Просто живет совершенно в другом мире. И совсем не торопится его покинуть.

Жизнь в этом мире была не слишком весела, но достаточно спокойна.

Смятение подкралось неожиданно. И ударило в набат.

Алекс заметался, чувствуя, как земная твердь медленно расползается под ногами. Бездонное, жуткое подземелье хищно разевает черную пасть. Будто воочию видел он себя стоящим на краю этой пропасти.

И если бы только себя! Плотной толпой подступали сзади люди. Близко дышали в затылок. Но не видели бездны.

Выходило – спасти их может только он. Или не может?

Просто он заранее оповещен о неизбежном?

Этого Алекс не знал.

Но чувствовал, что сможет найти ответ в третьем, коротком, катрене.

Или не сможет?

Мысли кружились в дьявольском хороводе. Разомкнуть его не было сил.

Три часа назад Алекс достал из сейфа хрупкий, полуистлевший листок.

Зачем?

Существовало множество копий. Файлы, разумеется, хранятся в компьютере. Изучать неразборчивые письмена провидца сподручнее было на мониторе.

Однако в этом тоже не было необходимости.

Алекс без труда мог воспроизвести по памяти не только каждое слово – каждый штрих затейливой вязи, едва различимые точки, крохотные пятнышки на древней бумаге.

Все было так.

Но три часа кряду он напряженно вглядывался в размашистые, летящие строки, пытаясь разглядеть нечто сокрытое от него доселе.

Гнев богов остановит тот,

Кто сумеет опередить время…

Лорд Джулиан, большой любитель внезапных решений, счел однажды, что речь идет всего лишь о дате отплытия.

И новый «Титаник», возрожденный, как и предсказано, усилиями двух безумцев, отправится в плавание уже через несколько дней. На десять лет раньше, чем предполагал Нострадамус.

Но именно теперь сомнения Алекса Гэмпла достигли апогея.

Версия Энтони Джулиана больше не казалась ему безупречной. Вездесущий лорд мог ошибиться. Великий, великий Нострадамус имел в виду нечто совершенно иное.

Кто сумеет опередить время…

Незаконченное четверостишие. О чем именно пожелал умолчать провидец? Алекс потянулся к компьютеру. Пальцы стремительно побежали по клавишам – на экране монитора появились аккуратные колонки слов.

– Это было где-то еще. Точно было. Он не первый раз обрывает себя на полуслове! Не уверен. Совсем не уверен. Но все равно – посмотрим…

Увлеченный работой, он не замечал, что разговаривает сам с собой.

– Ну вот, пожалуйста!

Великая королева будет побеждена.

Она пересечет реку, преследуемая мечом,

Она оскорбит свою веру…

Три строчки вместо обычных четырех. Ну и что? Смысл ясен. И пророчество свершилось.

Мария Стюарт оскорбила веру католиков, став любовницей протестанта. Она потерпела поражение в битве и укрылась в Англии, именно – за рекой…

Нет, это не наш случай.

Посмотрим еще…

Ага! Есть!

Всего две строчки.

Он увидит врага не на войне

И не в кровопролитии…

Это про Генриха III.

Всего три катрена.

Последний не окончен, но понятен – его заколол доминиканский монах во время аудиенции.

Вот уж точно «не на войне»!

Идем дальше…

Алекс приник к монитору.

Стремительно скользили по мерцающему экрану короткие столбики четверостиший.

Скатывались в виртуальную бесконечность.

Его время подходит так близко, что я вздыхаю.

Не так уж и близко. Кромвель явился миру… Сейчас-сейчас – ага! – в 1599-м. Нострадамус умер в 1566-м. Что ж, для него тридцать три года – короткий миг. А для меня – снова ничего подходящего. Так-так… Пошел Наполеон. Снова одинокая фраза.

Он будет очень внимателен к иностранным женщинам.

Куда уж внимательнее!

Креолка Жозефина, полька Мария Валевска, австриячка Мария-Луиза.

Дальше…

Двадцатый век.

Земли, населенные людьми,

Станут непригодными для жилья…

Народы отданы людям, неспособным на благоразумие.

Отчаяние и паника…

Наступит день…

Большое скопление народа…

О! Это уже ближе!

Не слишком понятно, хотя считается, что он имел в виду Америку шестидесятых и убийство Кеннеди.

Сомневаюсь. Про Кеннеди все было сказано более определенно. Только значительно позже. Где-то, по-моему…

Эй, друг, похоже, ты собираешься отвлечься?!

При чем здесь Кеннеди? Никаких Кеннеди!

Да вот же они!

Большой человек в этот день будет поражен молнией. Брат падет в ночное время.

Это действительно о братьях Кеннеди!

Джона застрелили в полдень, а Роберта – ночью.

Все сходится.

Но…Что такое?

О Господи! Этого не может быть!

Наступит день.

Большое скопление народа.

Большой человек в этот день будет поражен молнией.

Брат падет в ночное время.

Боже правый!

Одно предсказание разнесено в два катрена!

Два неполных катрена.

Выходит, у нашего «инвалида» тоже есть окончание, в котором… Ну разумеется! В нем-то и упрятан ключ!

Осталось только его найти… За три дня. Среди тысячи с лишним пророчеств. А что, если листок с продолжением тоже был утерян?! И до сих пор не найден?

Заклинаю, Господи, сделай, чтобы это было не так!

9 апреля 2002 года

12 часов 00 минут

Старший менеджер лондонского отеля «The Dorchester» был итальянцем, но очень хотел казаться настоящим британцем.

Слова цедил медленно. Гораздо медленнее, чем требовали традиции Туманного Альбиона. К. тому же изо всех сил пытался сохранить невозмутимость. Хотя заметно волновался.

Это не укрылось от проницательных глаз двух молодых людей.

Они появились в прохладном холле несколько минут назад и сразу повели себя по-хозяйски.

Тот, что был постарше, уверенно прошел в мраморный зал «Promenade» и, не дожидаясь расторопного метрдотеля, расположился в кресле.

Другой, на секунду задержавшись возле рецепции, велел вызвать старшего менеджера. Незамедлительно.

Молодая женщина, дежурившая за стойкой, не стала задавать вопросов. В другом случае она непременно предложила бы свою помощь. Или – по крайней мере – поинтересовалась, зачем, собственно, потребовался пришельцу старший менеджер.

В любом другом случае.

Но не в этом.

Теперь итальянец внимательно разглядывал фотографию, которую вручил ему один из молодых людей.

Слишком внимательно, пожалуй, и немного дольше, чем требовалось.

Сотрудники SAS, предъявившие, впрочем, документы совсем другого ведомства, нисколько не сомневались, что женщина, изображенная на фото, ему известна.

Он и не собирался этого отрицать.

– Эта дама остановилась у нас.

– Ее имя?

– Леди Франсуаза. Франсуаза Экшли.

– Англичанка?

– Француженка. Вдова лорда Экшли. Возможно, вы слышали о нем. Лорд был…

– Все возможно. Но сейчас нас интересует леди. Итак, она прибыла…

– Второго апреля, если мне не изменяет память. Можно уточнить.

– Пока не нужно. Откуда?

– Насколько я знаю, леди Экшли постоянно живет в Монако.

– Она всегда останавливается здесь?

– Впервые.

– Впервые в Лондоне?

– Что вы, сэр! Леди гостит часто. Ее принимает королева. Об этом пишут.

– Ну, разумеется. Просто на сей раз в Букингемском дворце не нашлось свободной кровати. Такое случается, когда съезжается вся родня.

– Боюсь, вы неправильно меня поняли, сэр. Я сказал, что леди Экшли принимают во дворце. Из этого вовсе не следует, что она там живет.

– Вот оно что! Случайно, не знаете, где она останавливалась прежде?

– В «Lanesborough» [52]52
  Фешенебельный отель в Лондоне.


[Закрыть].

– Шикарное местечко! С чего бы это вдруг дама предпочла «Dorchester»?

– Простите, сэр. Мы ничем не уступаем «Lanesborough».

– Допускаю. Однако в ее возрасте редко меняют привычки.

– Возможно, леди Экшли ответит на ваш вопрос.

– Хотелось бы. Мы, пожалуй, навестим ее прямо сейчас. В каком, вы сказали, она номере?

– Я не уверен, сэр, что могу без согласия…

– Не сомневайтесь, старина, можете. И даже обязаны. Итак, ее номер?

– Двести шестнадцатый. Вас проводят.

– Спасибо. Мы сами найдем дорогу. Итальянец все-таки проводил их до лифта. Следовать дальше не решился, однако на всякий случай остался в холле.

Он был встревожен и остро, как никогда, чувствовал надвигающиеся неприятности. Возможно даже – громкий скандал. Что может быть хуже для солидного, респектабельного отеля?

Однако все обошлось.

Женщина, выдающая себя за леди Экшли, проявила недюжинное самообладание и держалась достойно.

Возможно, в трудную минуту на выручку Габриэль Лавертен пришла генетическая память. В ней проснулась простая нормандская крестьянка, сдержанная, флегматичная, безразличная ко всему, кроме улова, с которым к вечеру вернется домой немногословный, обветренный рыбак – ее муж.

– Интересно, мэм, что вы теперь скажете по поводу «Титаника»?

Все было кончено.

Осталось только дождаться людей из Скотленд-Ярда.

Ребятам из SAS хотелось просто поболтать.

Габи не возражала.

– То же, что и прежде. Он обречен.

– Снова айсберг?

– Я видела пламя. Море пламени. И розу в огне.

– Какую еще розу?

– Цветок.

– Ядовитый, наверное. Вы ведь прихватили с собой немного яда, правда, мэм?

– Смейся, coco [53]53
  птенчик (фр.).


[Закрыть]. Можешь смеяться, сколько угодно. Но сначала я действительно видела это. Совсем как раньше. Только очень недолго. А люди хотели большего. Они снова верили в меня…

– Ну разумеется. Баронесса де Грувель, надо думать, тоже вам доверяла. А леди Экшли? Вы уверены, что с ней все в порядке, мэм?

Габриэль усмехнулась:

– Зачем бы я стала причинять Франсуазе вред? В ближайшие месяц-два она не собирается в Лондон. И к тому же терпеть не может «Dorchester». Лет тридцать назад в здешнем ресторане подали пережаренный ростбиф. А она заказывала с кровью. Можете себе представить?

Возвращаясь в свой неприметный офис на Sloane Square, молодые люди обменивались впечатлениями. Довольно вяло, впрочем. Дело было простым и понятным, как дважды два.

Обсуждать, таким образом, было нечего.

– Что она там несла про розу в огне?

– Обычный бред.

– Думаешь, леди не в себе?

– На месте ее адвоката я бы стоял на этом до последнего.

– Доложим шефу?

– Про розу?

– Вообще.

– Вообще – обязательно доложим. Но роза, я так думаю, ему ни к чему. Вот если бы ей привиделся двойной скотч…

10 апреля 2002 года

11 часов 45 минут

Судовой гудок «Титаника» был оглушительным.

Низкий и протяжный, он далеко разнесся над заливом, возвещая о том, что роскошный круизный лайнер с минуты на минуту отправится в плавание.

Первое.

Или второе?

Как посмотреть.

Только бы не последнее.

Мощный звук наполнил пространство, но даже ему не удалось заглушить гвалт и гомон возбужденной толпы.

На мачте «Титаника» взвился лоцманский флаг, и сразу же последовала команда – поднять трапы. Следом еще одна – отдать швартовы.

Прошло совсем немного времени, и гигантское судно – черный корпус рассекал кроваво-красный рубец ватерлинии – плавно сдвинулось с места, торжественно удаляясь от причала. Два маленьких буксира медленно потащили его к выходу из гавани.

Следующий, самый, пожалуй, красочный, акт грандиозного шоу начался.

Полина могла наблюдать за ним и дальше.

Настал черед оперативных подразделений службы безопасности.

Пробил час специалистов по face-контролю, оружию, отравляющим и взрывчатым веществам, таможенным и эмиграционным вопросам – отставных агентов спецслужб, собранных Стивеном Муром едва ли не со всего света.

Теперь они трудились в поте лица.

Аналитики имели полное право немного расслабиться.

Не получалось.

Феерическое действо, развернувшееся на берегу, поначалу просто раздражало.

Она никогда не питала доверия к большим скоплениям праздных людей. Возможно, потому, что слишком хорошо знала дьявольские возможности «эффекта толпы» – спокойные, добропорядочные граждане на глазах превращались в дикую, кровожадную стаю.

Впрочем, сейчас дело было не только в этом.

Людское море с раннего утра бурлило на причале. К полудню яблоку негде было упасть.

Полицейские, портовая охрана и сотрудники службы безопасности компании «White Star» не без труда расчистили узкий коридор, по которому незадолго до полудня потянулась к трапу вереница пассажиров.

В большинстве своем эти люди были хорошо известны, некоторые – знамениты.

Из-за них, собственно, примчались в Саутгемптон сотни журналистов, поклонников и просто зевак.

Восторженный рев извещал о прибытии очередной звезды.

Кумиры, впрочем, реагировали по-разному.

Некоторым приветственные вопли, нацеленные в лицо объективы и неожиданные, порой – едкие вопросы журналистов, кричавших наперебой, были неприятны.

Другим, напротив, суета доставляла удовольствие. Эти охотно позировали перед камерами. Пожимали протянутые руки. Давали автографы.

Кое-кто откровенно эпатировал толпу.

Роскошная платиновая блондинка, выпрыгнув из белого «Rolls-Royce», немедленно вступила с репортерами в перебранку и даже плюнула в чей-то назойливый объектив. Но яркий пакетик с презервативом, брошенный к ее ногам, неожиданно развеселил красотку.

– Это то, что надо, бродяги! Мы – за безопасный секс, правда, Марти?

Высокий темноволосый мужчина хранил спокойствие. Отвечать он, похоже, не собирался. Задерживаться – тоже.

Отпустив пару скабрезных шуток, блондинка поспешила следом за ним, покачивая стройными бедрами с мастерством профессиональной соблазнительницы.

Вслед ей долго свистели и улюлюкали.

Шоу продолжалось.

Тревога в душе Полины сменилась страхом. Совершенно, впрочем, необъяснимым. Ощущения были довольно странными. Если не сказать – бредовыми.

Узкий живой коридор отчего-то казался опасным.

Неизвестный вирус будто бы поражал – или по крайней мере мог поразить – оказавшихся там людей. Страшный вирус. Смертельный. Носитель бешенства, притаившегося в толпе. Агрессии, жестокости, злобы. Возможно, чего-то еще более ужасного.

Теперь он был на борту «Титаника».

А противоядия не было.

Отгоняя наваждение, Полина мотнула головой.

«Это переутомление. И нервы».

Вспомнились отчего-то воспаленные глаза полковника.

Ему тоже, наверное, повсюду мерещилась смертельная опасность.

Впрочем, почему мерещилась? Она действительно поджидала его за каждым углом.

И – кто знает? – быть может, уже настигла.

«Что я такое несу? Не приведи Господи!»

Почти бессознательно Полина перекрестилась. И ушла с палубы. Нужно было с кем-то поговорить. Отвлечься. Погрузиться в дела, благо их было предостаточно.

Стивена Мура она нашла в просторной каюте, отведенной под офис.

Стол был завален бумагами, которые он с нескрываемым интересом изучал.

– Что там происходит, Полли?

– Сумасшедший дом.

– Это нормально. А что происходит с вами?

Он неожиданно оторвался от бумаг и прямо взглянул ей в лицо. Очень внимательно. Секунду Полина колебалась. Потом ей стало стыдно.

Немотивированные страхи были, собственно говоря, ее предметом.

При чем здесь Стив? Проблем у него во сто крат больше.

Усилием воли взяла она себя в руки – ответ прозвучал вполне убедительно:

– Перебрала эмоций. Снаружи такой бедлам!

– Никакого бедлама – пока все наши службы работают четко.

Утверждение не было голословным.

В соседней, смежной каюте работало десятка два мониторов. События на причале, прибытие и размещение пассажиров, их перемещения по судну можно было наблюдать одновременно.

– Просто вам нечего там делать. Каждый занимается своей работой.

– Ваша, похоже, довольно любопытна? Стив коротко усмехнулся.

Молча протянул один из листов.

– Огюст де Монморанси, маркиз Сюжер. Родился в Париже 12 октября 1956 года. Отец – граф Жан Франсуа де Монморанси, мать – Маргарита де Сюжер, младшая дочь маркиза де… Изучаете родословные, чтобы перещеголять нашего лорда?

– Наоборот. Собираюсь наглядно продемонстрировать ему, как низко пали носители громких фамилий. Здесь – жизнеописание четырнадцати карточных шулеров, мошенников, брачных аферистов, воров, коих мы имеем честь принимать на борту. Все, кстати, мастера высшего пилотажа.

– И среди них – маркиз?

– Маркиз и еще несколько потомственных аристократов. Барон фон Бюрхаузен, к примеру. Приятель сэра Энтони, между прочим.

– И что же он? Брачный аферист?

– С чего вы взяли?!

– Ну не вор же!

– Интересная логика. Брачные аферы, по-вашему, занятие более достойное, нежели воровство?

– Более интеллектуальное, я бы сказала.

– Не знаю, не знаю. Барон, впрочем, не из них. Честно говоря, он вообще не входит в этот криминальный список. Но находится где-то поблизости. Я бы назвал его «околокриминальным элементом». Или личностью, вполне созревшей для криминала.

– Сэру Энтони об этом известно?

– Разумеется. Собственных средств барона не хватило бы даже на билет из Лондона до Сауггемптона. Он – гость лорда Джулиана. Да и Бог с ним! Что с Эллиотом?

– Ни-че-го! Ровным счетом. И даже больше, чем ничего.

– То есть?

– Во время таможенного досмотра наши люди перетрясли весь его багаж, заставили вывернуть карманы, выложить металлические предметы, вплоть до мелких монет. Ключа, и вообще никаких ключей, они не обнаружили.

– Он ничего не заподозрил?

– Нет. Металлоискатель постоянно звенел. Такое, в принципе, случается. Перед ним извинились. А следующего пассажира попросили подождать, пока устранят неполадки. Нет, он ничего не заподозрил. И вообще был совершенно спокоен. Совершенно, понимаете? Я не сводила с него глаз.

– То есть ключа действительно не было?

– Не было. И вообще ничего такого, что могло вызвать подозрения. Он был чист и потому спокоен.

– Будем ждать. И кстати, Полли, с отплытием! Только сейчас Полина почувствовала, что пол под ногами слегка подрагивает.

Тихий, едва различимый гул заполнил пространство. Глубоко внизу, в машинном отделении, пришло время для настоящей работы. Путешествие началось.

10 апреля 2002 года

22 часа 00 минут

Шербур – небольшой французский порт, первая остановка «Титаника». Очень короткая.

Заходить сюда не было никакой нужды, но девяносто лет назад злополучный тезка забирал из Шербура небольшую группу пассажиров. В точности повторяя его маршрут, возрожденный «Титаник» зашел в бухту, но не задержался там надолго.

Новых пассажиров не ожидалось.

На борту не было ни одного свободного места.

День выдался солнечным, но не жарким.

К вечеру же и вовсе похолодало. Сырой прохладой дышали темные воды Ла-Манша. «Титаник» шел в кромешной тьме. Далеко позади осталось побережье Франции.

Только сигнал одинокого маяка с мыса Аг едва различимо мерцал во мраке.

Несколько минут назад корабельный колокол пригласил пассажиров на ужин.

И скоро парадную лестницу, увенчанную матовым стеклянным куполом, заполнила нарядная толпа.

Первый вечер на борту «Титаника».

Первая возможность заявить о себе в полный голос, явиться во всей красе, бросить вызов соперникам и соперницам.

Никто – или почти никто – из тысячи избранных не желал упустить такой шанс.

Мужчинам было сложнее – классические смокинги выглядят удручающе однообразно. Отличиться можно разве что запонками, кольцами, булавками, часами.

Дамы потрясали разнообразием изысканной роскоши.

Те из них, чьи формы были далеки от совершенства – искусно драпировали телеса большим количеством ткани. В ход шли также роскошные шали, накидки, палантины из драгоценных мехов.

Обладательницы отменных фигур, напротив, стремились свести покровы до минимума. В итоге каждая была скорее раздета, нежели одета.

Все дамы, впрочем, дружно воздали должное ювелирному искусству, блестяще подтвердив крылатую истину «бриллиант – лучший друг женщин».

Жемчуга, сапфиры, рубины, изумруды тоже оказались неплохими друзьями. На худой конец – приятелями.

Зрелище было ослепительным.

– Если ощипать этих курочек, собрать цацки в одну корзину и отвезти на «Sotheby's», можно будет построить еще один «Титаник», – ехидно заметила Джу Даррел.

– Наверное.

Роберту Эллиоту не хотелось злословить. Ему по-прежнему ничего не хотелось. Вообще ничего. Джу просто не обратила на это внимания.

– И петушков, кстати, тоже. Видел бриллиант шейха Фаталя? Восемьдесят три карата, между прочим. Куплен в прошлом году на женевском «Sotheby's». За четырнадцать миллионов. Арабы по этой части вообще лидируют с большим отрывом.

– Пожалуй.

– Но русские наступают им на пятки. Не замечал?

– Нет.

– Напрасно. Обрати внимание на бородача рядом с блондинкой в красном. Видишь?

– Вижу.

– Русский. Нефтяной магнат. Час назад в баре угостил меня сигаретой из такого портсигара… О, Боб! Если бы ты видел! Он безумно им гордится – раньше вещица принадлежала царю. Русские, по-моему, так и остались монархистами. Как ты думаешь?

– Не знаю.

Часы – точная копия тех, что украшали парадную лестницу первого «Титаника», – две бронзовые нимфы на циферблате, Честь и Слава, венчающие Время, – отмерили четверть, известив об этом мелодичным перезвоном.

Прошло, однако, еще не менее пятнадцати минут, прежде чем публика разместилась наконец в обеденном салоне.

Последним свое место за капитанским столом занял лорд Джулиан.

Сергей Потапов немедленно склонился к уху партнера:

– Какого черта вы потащили за собой этого фанфарона, Энтони?

– Наше плавание – его последний шанс, Серж. На борту – самые влиятельные люди планеты. Где и когда он получит доступ к такому количеству сиятельных тел сразу?

– Шанс действительно блестящий. Сомневаюсь только, что ваш барон сумеет им воспользоваться. Вид у него, прямо скажем…

– Вот именно. А я, как вы знаете, имею дурную привычку протягивать утопающим руку. Или – по крайней мере – бросать спасательный круг.

– Вы говорите о спасательном круге, сэр Энтони? Мы уже тонем?

Гостями капитана в этот вечер была пожилая супружеская пара.

Дидье Моруа – дважды нобелевский лауреат, писатель и философ, к тому же – меценат, основатель прославленного благотворительного фонда.

Юность его жены Луизы, по слухам, прошла «в опилках». Злые языки говорили, что мадам Моруа была дочерью цирковых артистов – фокусников или акробатов, – исколесила в кибитках шапито пол-Европы и сама с детских лет работала на арене. Так ли это на самом деле – судить не нам.

Старушка, однако, была озорна не по возрасту и больше всего на свете обожала рискованные авантюры. «Титаник», без сомнения, стал для нее подарком судьбы. Двусмысленное замечание Энтони Джулиана упало на благодатную почву.

Мадам Моруа громогласно заявила, что готова отправиться на дно в любую минуту.

Тони – в ответ – сделал страшные глаза и трагическим шепотом попросил ее не сеять панику.

За столом завязался легкий, непринужденный разговор.

Ужин начался.

11 апреля 2002 года

10 часов 33 минуты

Легкая дымка клубилась над водой.

Все, что осталось от густого тумана, застилавшего пространство ночью. Ранним утром туман стал редеть. Прозрачные клочья еще витали где-то вдали, сквозь них отчетливо проступал ирландский берег.

За ночь «Титаник» пересек Ла-Манш – британцы почему-то называют его Английским проливом, – обогнул южный берег Соединенного Королевства и теперь прямым ходом шел в Куинстаун. Предстояла вторая и последняя остановка перед основным переходом. Коротким броском из Европы – в Америку.

Нежаркое солнце было ярким. Бледное небо – прозрачным. Ветер – свежим и прохладным.

На палубах тем не менее не было ни души.

Пассажиры – подавляющее большинство – разошлись по каютам только под утро. Теперь они крепко спали, и, надо полагать, многие не собирались просыпаться как минимум до обеда.

Завтракать Полина отправилась на вторую палубу, в «Cafe Parisien» – горячие круассаны с медом были ее слабостью.

Белые стены, белый ажурный потолок, белая плетеная мебель, огромные зеркала в резных белых рамах и… зеленые раскидистые пальмы.

Больше напоминало Ниццу, чем Париж.

Но выглядело очень нарядно.

Единственным посетителем кафе был Алекс Гэмпл.

Недопитая чашка кофе и отрешенный взгляд, устремленный в бесконечность. Похоже, он провел здесь уже много времени. К тому же чем-то сильно озабочен. Глаза у парня были воспалены, лицо бледное и осунувшееся.

– Доброе утро. Или – недоброе. Как, Алекс?

– Да. То есть – доброе утро. То есть – почему недоброе?

– У вас не слишком бодрый вид.

– Ну да. Я почти не спал. То есть совсем не спал, если честно.

– Кутили с пассажирами?

– Кутил? Нет, что вы! А что, был кутеж?

– Еще какой! Но вы, похоже, не высовывали носа из каюты.

– Да. И ужин проворонил. Чарли говорит, напрасно.

– Как сказать. Нострадамуса не было, а больше вас, по-моему, никто не интересует.

– Жаль.

– Что не интересует?

– Что не было.

– Все еще бьетесь над последним катреном?

– Не катреном! В том-то все и дело, что не катреном. То есть неполным катреном, вот в чем проблема!

– Я не покажусь слишком навязчивой, если попрошу объяснить все толком?..

Ее кофе тоже остался недопитым. А круассаны остыли.

– Итак, вам предстоит перечитать тысячу с лишним предсказаний?

– Шестьсот семьдесят пять. Остальные я одолел этой ночью.

– Нострадамус придерживался хронологии?

– Очень строго. С 1577 до 8000 года.

– И вы начали с начала?

– Разумеется.

– Напрасно.

– Простите?

– Потерянный «хвостик» надо искать в конце. Как минимум – в двадцать первом веке. С Кеннеди, как я понимаю, было так же? Сначала он высказался совсем туманно. Через некоторое время – более внятно. Подхватив при этом неоконченную мысль из прошлого. Верно?

– …я болван. Тупое животное. Нет – растение. Я растение.

– Бросьте! Вы просто устали. В следующий раз не пытайтесь сражаться в одиночку. Свежий – даже дилетантский – взгляд иногда может заметить то, чего профессионал не видит у себя под носом. Глаз «замылился» – вот что говорят в таких случаях.

– Полина…

– Да, Алекс?

– А вы… Вы верите в то, что он предсказал именно наш «Титаник»?

– Верю, пожалуй. Однако не убеждена. Улавливаете разницу?

– Конечно. Но ведь тогда и женщины… И опасность… Выходит – тоже? Что вы думаете?

– Тогда выходит тоже.

– Но я не могу понять, что это за женщины! Не могу, понимаете, сколько ни пытаюсь!

– Прекрасно понимаю. У каждого из нас есть объективные возможности. Выше их…

– Не прыгнешь.

– Отнюдь. Выше их – только наши субъективные возможности. Проблема, однако, в том, что они включаются – или не включаются! – вне зависимости от нашей воли.

– Это как?

– Примерно как у вашего Нострадамуса. Объективно – человек не может заглянуть в свое будущее. А субъективно – внезапное озарение и… Дальнейшее по вашей части. Разумеется, это всего лишь гипотеза. И, собственно говоря, все мы сейчас пытаемся ее подтвердить. Или опровергнуть.

– И если она верна…

– Велика вероятность погибнуть от руки «скорбящей женщины».

– Выходит, фатум?

– Не обязательно. Ее можно найти.

– Если включить субъективные возможности?

– Я бы сказала – если они пожелают включиться. Снаружи оглушительно взвыла сирена. «Титаник» торжественно входил в порт Куинстауна.

12 апреля 2002 года

02 часа 10 минут

Эта ночь на «Титанике» посвящалась Атлантике.

Встреча с океаном предстояла только на рассвете, но Атлантический бал начался сразу после полуночи и бушевал всю ночь.

– Кто-нибудь знает, когда точно мы войдем в эти благословенные воды?

– С каких пор они стали благословенными?

– Тс-с! Неужели не понятно? Там, за бортом, сидит сейчас какой-нибудь… Как его?… Нептун! И слушает! Все слушает, мерзавец! А я ему – благословен ты, царь морской! И воды твои благословенные… Подлизываюсь.

– Ты не подлизываешься – ты нализался.

– – Глупая женщина!

Сергей Потапов ворвался в «Пальмовый корт» – небольшую уютную веранду на корме – с початой бутылкой «Dom Perignon» в руке.

Справедливости ради следует заметить, что пил он все же не из горлышка.

В другой руке сжимал высокий узкий бокал.

И еще – несмотря на то что Сергей действительно был в изрядном подпитии, смокинг сидел на нем безукоризненно. И «бабочка» была на месте. Именно там, где полагалось.

Трезвый Стив выглядел менее элегантно. Неприязни. если не сказать – ненависти, к парадной одежде он, впрочем, не скрывал. Равно как и к шумному, безудержному разгулу, эпидемия которого, похоже, охватила «Титаник».

Десять палуб из семнадцати как минимум.

От носа – до кормы.

Стивен, Полина и Алекс Гэмпл оккупировали «Пальмовый корт» сразу же после ужина – теперь это был едва ли не единственный островок тишины. Да и то весьма относительной.

Окна веранды – высокие створчатые арки – выходили прямо на прогулочную палубу.

Днем здесь всегда было солнечно.

Теперь за стеклом метались фантастические сполохи. На верхней палубе грохотала дискотека, лазерные лучи пронизывали тьму неземным пульсирующим светом. PQ – темнокожий репер, одинаково знаменитый по обе стороны Атлантики, – работал на совесть: публика заходилась в экстазе.

Маэстро, похоже, тоже.

Все были счастливы.

– Не сердитесь, Полина. С мистером Потаповым хотели выпить все ваши соотечественники. Я сам видел. Их было очень много.

Никто – включая лорда Джулиана – не смог убедить Алекса надеть что-либо подобающее моменту.

Не смокинг – об этом даже не мечтали, – просто костюм. Пусть без галстука.

Он проявил редкостное упрямство – и остался в джинсах.

Впрочем, теперь уж точно никто не обратил бы на это внимания. Просто не смог бы.

Потапов тяжело опустился в изящное, на тонких ножках, кресло.

– Он прав. Вы не представляете, как их много.

– Восемьдесят четыре человека, включая женщин.

– Какой ты умный, Стив! Женщины у нас, конечно, не пьют! Очень смешно. Ха-ха.

– Я этого не говорил. И вообще, пей на здоровье! Почему нет, в конце концов?

– Потому, что я больше не хочу.

– Тогда не пей!

– Ага! Ты хоть знаешь, что там творится?

– Где – там? Везде такое творится!

– В маленьком бассейне на второй палубе.

– Маленький – это, значит, персональный? У кого-то в апартаментах?

– Ну да. Персональный. Его наливают.

– Ну и замечательно. Искупаешься – полегчает.

– Шампанским.

– Красиво живете. Купаться, впрочем, не стоит.

– Она будет купаться. Это точно. А потом придется пить.

– Кажется, я понял, о чем он толкует. Долли Дон в своем репертуаре. Даже не смешно.

– Ну и пусть убирается к своей Долли Дон!

– Сейчас уберусь. Скажите только, когда мы придем в Атлантику? Точное время.

– При чем здесь Атлантика?

– Глупая женщина. Второй раз повторяю. Глу-па-я! Будем плавать.

– С Долли Дон?

– Какой такой Долли Дон?! Мы с ребятами из Тюмени договорились нырнуть.

– В шампанское?

– В океан, дурында! Атлантический, между прочим. С палубы.

– Вот этого не надо! Очень прошу, мистер Потапов! Все! Пора сворачивать веселье.

Стив решительно потянулся за рацией. Алекс ошалело уставился на Полину.

– Он действительно собирается нырять?!

– И нырнет, можете не сомневаться. А уж ребята из Тюмени – тем более.

– Это что такое – Тюмень?

– Что-то вроде Техаса. Только намного холоднее. Бал между тем продолжался.