Текст книги "Тайна трех похищений"

Автор книги: Марина Елькина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Марина Елькина
Тайна трех похищений

Глава I «СОБАКА БАСКЕРВИЛЕЙ»

Сидеть на шкафу под самым потолком было здорово. Такое прекрасное местечко нашел Тошка, когда родители поставили в своей комнате новый спальный гарнитур.

Взбираться на шкаф было сложновато, особенно Славке, потому что он – самый маленький. Ему только восемь лет, а в восемь лет залезть с подоконника на шкаф не так-то просто. Поэтому он всякий раз пыхтел и подпрыгивал, стараясь дотянуться до Машиной или Тошкиной руки.

– Не прыгай! – сердито говорила Маша. – Подоконник узкий, свалишься и сломаешь ноги!

– Не пыхти! – ворчал на брата Антон. – Как паровоз! Когда пыхтишь, ты еще больше весишь!

– Почему?

– Потому что лишний воздух в себя набираешь! И так тяжелый, как бревно!

В общем, забираться на шкаф было непросто. Зато спрыгивать с него – одно удовольствие! Прямо на широкую мягкую кровать, которую тетя Лариса аккуратно заправила шелковым покрывалом.

Покрывало, конечно, от таких прыжков мялось и съезжало, и Маше стоило большого труда расправлять его заново. Но это разве беда, когда можно прыгнуть вниз, с визгом или с воинственным криком, как супергерой из боевика?

Между шкафом и потолком оставалось всего около полуметра, и двигаться в этом промежутке было затруднительно. Можно было только сидеть, поджав ноги. А Маше еще и голову приходилось пригибать. Она считалась совсем взрослой: ей недавно исполнилось тринадцать.

Наверное, эта забава очень скоро наскучила бы ребятам, если бы Маша не предложила читать вслух книги. Читала, конечно, она, потому что Славка запинался на незнакомых словах, а Антон всегда торопился и половину букв проглатывал. Ни Маша, ни Славка толком не могли понять, что он прочел, без конца останавливали и переспрашивали, а Тошка сердился: ему-то было все ясно.

Маша читала хорошо, с расстановкой и выражением. Она только для виду иногда говорила, что устала и читать отказывается, а на самом деле ей очень нравилось, когда мальчишки слушали, открыв рот. Ну да, она ведь собиралась в артистки, поэтому дорожила вниманием своих зрителей, то есть слушателей.

Вряд ли тетя Лариса и дядя Андрей – родители Антона и Славки – очень были бы рады, увидев ребят, сидящих на шкафу или скачущих на новенькую кровать. Поэтому друзья разработали целую систему безопасности.

Во-первых, прежде чем залезть на шкаф, они запирали дверь на щеколду, чтобы родители не открывали ее своим ключом, а нажимали кнопку звонка, давая ребятам время спрыгнуть и поправить покрывало.

Во-вторых, к Маше во время чтения кто-нибудь мог прийти или позвонить. Для этого дверь ее квартиры, напротив, на ключ не запиралась. Квартира сдавалась на охрану Пушку – Машиной болонке. Пушок звонким лаем сообщал о стуке или звонке, и Маша спешила выглянуть на площадку.

Система была отлажена и действовала без сбоев. О «чердаке» на шкафу знали только трое.

Однажды Маши не было дома, и мальчишки решили вдвоем посидеть на «чердаке». Но без Маши там оказалось ужасно скучно.

Они несколько раз спрыгнули на кровать. Потом попробовали сделать из маминого зонтика парашют. Но расстояние до кровати было слишком маленьким, и парашют во время прыжка не успевал раскрываться. Его нужно было сначала раскрыть, а уж потом только прыгать. А тогда какой же это парашют?

Тошка очень быстро охладел к этой затее, но Славка упорно продолжал экспериментировать, пока не сломал у зонтика спицу. Как только спица была сломана, Славка согласился, что парашют – это неинтересно.

Потом Антон предложил поиграть на «чердаке» в шашки. Партия закончилась Тошкиным проигрышем, а проигрывать Тошка не любил, поэтому он со всего размаха огрел картонной доской Славку по голове.

Славка рассердился и попытался спихнуть Тошку с «чердака» на кровать. И хотя Тошка был на три года старше, Славка всегда оказывался сильнее.

Тошка полетел вниз, а вместе с ним в разные стороны упали шашки. Многие из них застряли за стенкой шкафа, и мальчишки потратили оставшиеся полдня на дружное извлечение их оттуда.

Дело в том, что шашки были папины. Он любил играть вечерами с мальчишками или со своим другом, дядей Кириллом, когда тот приходил в гости.

Антон притащил швабру, лег животом на пол и долго грохотал, выгребая шашки. И все-таки двух черных мальчишки недосчитались.

Ох, и попало им потом! От мамы – за сломанный зонтик, а от папы – за потерянные шашки. Они, конечно, придумали запутанную историю о том, что попробовали раскрыть зонтик, не сняв чехла, и спица поломалась, и о том, что шашки случайно рассыпались и щенок Рыжик уволок две черные в неизвестном направлении. Родителям ничего не оставалось, как только поверить в их истории, отругать как следует и даже пару раз шлепнуть. Их и Рыжика.

Рыжик был, конечно, ни при чем, но ему иногда приходилось героически брать вину хозяев на себя. Славка потом долго шептался с ним, гладил и уговаривал не обижаться. А Рыжик и не обижался. Он думал так: на то они и родители, чтобы ругаться и даже иногда шлепать газетой.

* * *

В тот день, когда началась эта история, Маша, Антон и Славка сидели на своем «чердаке».

Все детские книги, найденные в обеих квартирах, были уже прочитаны. Те, что только три дня назад Маша принесла из библиотеки, – тоже. А без книг на шкафу было тесно, и ребята сердились друг на друга.

– Может, добежим до библиотеки? – предложил Антон.

– Хочешь – беги, – коротко ответила Маша. – Я по такой погоде не пойду.

Было уже начало декабря, но осень никак не хотела пустить зиму и занудливо лила дожди и нагоняла сильный ветер, от которого грохотали крыша и балконы пятиэтажек. Сразу после обеда в квартирах поселялась угрюмая полутьма, а равномерные удары капель клонили людей в сон.

– Когда выпадет снег? – каждый день приставал к ребятам Славка.

– Не знаю, – спокойно отвечала Маша. – Я не бюро погоды.

– Отстань! – огрызался Тошка. – Спроси у кого-нибудь другого.

– Надоел этот дождь, – вздыхал Славка и поглаживал новые коньки, которые не терпелось испытать, но для этого просто необходима была зима.

Он пробовал напялить коньки дома, но безо льда это было неинтересно и неудобно. Коньки, как тяжелые гири, оттягивали ноги, а тонкие, наточенные лезвия грозили прорезать линолеум и без конца заставляли спотыкаться…

– Славка, спрыгни, включи свет, – попросила Маша.

– Зачем? – лениво поинтересовался Славка. – Читать-то нечего.

– Тошка, ну неужели у вас больше не осталось детских книг? – взмолилась Маша.

– Хочешь проверить? Пойдем.

Ребята спрыгнули с «чердака» и отправились к книжному шкафу. Антон распахнул стеклянные дверцы:

– Смотри сама.

Маша пробежала глазами корешки книг и грустно вздохнула:

– Нет ничего.

– А во втором ряду? – поинтересовался Славка.

– Во втором? – переспросил Тошка.

– Ну да. Папа недавно туда книжки ставил, которые не вмещались. Я видел.

Тошка смущенно пожал плечами:

– Я не знал.

Ребята быстро сняли первый ряд книжек и начали искать. Детских книг все-таки не было. Зато нашли «Собаку Баскервилей».

– Почитаем? – предложила Маша.

– Кино видели, – зевнув, отозвался Антон.

– А я уже забыл! – поддержал Машу Славка.

– А я помню! – ворчал Тошка.

– Тогда не слушай, – отрезала Маша. – Занимайся чем-нибудь другим.

Но Антону такой вариант не подходил. Это что же получается? Маша и Славка заберутся на «чердак», а он один будет сидеть внизу?

– Ладно, – притворно вздохнул он. – Почитаем. Раз вы не помните.

Вообще-то Тошка немного привирал. Фильм-то он смотрел, но уже давно, поэтому слушал равномерное чтение Маши с таким же вниманием, как и Славка. Он слушал про туман над болотами и думал, что в Англии, в Девоншире, наверное, всегда вот такая погода, как сегодня у них за окном. Порывы ветра бросали горстки дождя в стекло, голые ветки деревьев стонали, сгибаясь, весь двор потонул в огромных, глубоких лужах.

А еще Тошка думал, что хорошо иметь вот такой славный «чердачок» на троих, сухой, теплый и уютный. Здесь-то уж точно не услышишь леденящего душу воя собаки Баскервилей.

Тошка храбростью не отличался. Он любил помечтать или почитать о чем-нибудь страшненьком, но если опасность вторгалась в его жизнь, то смелости как не бывало. Поэтому несколько месяцев назад Тошка наконец выбрал себе профессию. Он выбирал между путешественником и писателем. Потом очень здраво поразмыслил, что путешественникам приходится переживать очень много опасностей. Просто что ни день, то новая.

А у писателя все опасности только у его героев, на бумаге. Захотел – сделал героя добрым, захотел – подсунул ему сотню вооруженных врагов, захотел – ранил, захотел – убил, захотел – оставил в живых. И приключения страшные, и самому в них участвовать не надо! Это как раз то, что нужно!

Правда, Тошка еще так и не решил, что он начнет писать. Хотелось все сразу – и фантастику, и детектив, и ужастик, и морское путешествие. Но не писалось пока ничего.

Для этого нужно было взять чистую тетрадку, ручку, сесть за стол и писать. Тошка все сваливал на то, что у него пока нет чистой тетрадки. На самом же деле писать было просто лень.

Хватит и того, что он уже придумал кучу приключений, и совсем не обязательно записывать их на бумагу. Вот будут зимние каникулы, тогда…

Хотя и на каникулах других дел много, не сидеть же целыми днями за своей писаниной? А еще лучше вот как: подождать летних каникул! Они большие, за три месяца на все времени хватит, и на то, чтобы написать большой приключенческий роман вроде «Собаки Баскервилей», – тоже. А осенью Маша и Славка будут с удивлением и восхищением читать вслух на «чердаке» его книжку…

– Тон, ты слушаешь? – строго прервала его мечты Маша.

– Скучно. Болтовня какая-то.

– Сейчас пострашней будет.

Маша была права. Тоскливое однообразие болот огласилось страшным воем. У Тошки даже пробежала дрожь по спине, когда он представил себя на месте бедного Ватсона. Интересно, если бы он сам услышал такой вой…

И вой раздался. Настоящий. Собачий.

Выл Пушок. Он всегда не лаял, а голосил с подвыванием, когда кто-нибудь стучался в его дверь. Лай тут же подхватил Рыжик.

Тошка широко раскрытыми от невольного ужаса глазами посмотрел на друзей. Они тоже испугались непонятно чего.

– Ко мне кто-то пришел, – наконец сказала Маша и ловко спрыгнула вниз. – Сидите. Я посмотрю и вернусь.

– Нет! – в один голос заорали мальчишки и, отталкивая друг друга, клубком скатились на кровать. – Мы с тобой.

– Зачем? – Маша насмешливо пожала плечами, ощущая, что и у нее предательски трясутся коленки. – Собаки Баскервилей испугались? Это Пушок.

– Мы знаем, – заверил ее Славка. – Но втроем лучше. Мало ли кто по подъезду ходит.

– Вы еще вооружитесь, – хмыкнула Маша и пошла к двери.

Тошка подумал, что это совсем неплохой совет, и быстро прихватил с собой зонтик. Зонтик, конечно, не оружие, но все-таки огреть бандита по голове можно.

Раздался еще один звонок. На этот раз звонили в дверь к мальчишкам. Рыжик лаял звонко, громко, по-щенячьи. Не успокаивался и Пушок.

– Кто это? – испугался Тошка.

– Да из наших ребят кто-нибудь, – предположила Маша.

– Спроси кто! – сказал Славка.

– Кто там? – крикнула Маша, но ее голос потонул в собачьем лае.

Не слышно было, ответили за дверью или нет.

– Я открываю. – Маша потянулась к щеколде.

– Нет! – Тошка решительно заслонил щеколду собой. – Пусть сначала ответят!

– Не трусь! Они ответили. Просто мы ничего не услышали. Отойди!

Маша отстранила Антона и отодвинула щеколду. Лестничная площадка была пуста.

Рыжик тут же успокоился, не обнаружив за дверью никого постороннего. Пушок полаял еще с секунду и тоже замолчал.

Тошка хотел что-то сказать, но Маша приложила палец к губам и кивнула наверх. На пятый этаж кто-то поднимался. Ребята затаились.

Потом глухо затарахтел звонок наверху.

– К Сашке звонят, – прошептал Славка.

– Кто там? – спросил из-за двери сосед Сашка.

Он был всего на год постарше Антона. Ребята к нему относились, что называется, неоднозначно. Он не умел дружить навсегда или ссориться навсегда. Он со всеми то дружил, то ссорился. Особенно с Антоном, потому что Тошку легко было завести на ссору и так же легко было помириться с ним. Только вчера он обзывал Тошку и не давал ему прокатиться по перилам.

– Медсестра из детской поликлиники, – откликнулся женский голос.

Ребята переглянулись.

– Прививки какие-нибудь, – прошептал Славка. – Хорошо, что мы не открыли.

Тошка довольно потер руки:

– Пускай Сане прививочку сделают. Может, он поумнеет сразу.

– Тихо! – прикрикнула Маша. – Услышит нас – спустится.

– Кто-нибудь из родителей дома? – спросила медсестра.

– Нет.

– Тогда ты диктуй. Как тебя зовут? Фамилия? Возраст? В каком классе учишься? Братья, сестры есть?

– Есть сестренка. Надюшка. Она в детский сад ходит.

– Карандаш сломался. Мальчик, принеси мне, пожалуйста, карандаш или ручку.

– Сейчас. Проходите. Вот ручка.

Больше ребята ничего не услышали. Дверь Сашкиной квартиры закрылась.

– Эх, жалко, про прививки ничего не сказала! – воскликнул Тошка. – Саньке бы прививка от вредности не помешала!

– Закрывай дверь, – сказала Маша. – А то сейчас медсестра и тебя на прививку потащит.

– Ну да! Так я и пойду!

– А кто тебя спрашивать будет! – расхохотался Славка, и Тошка поспешно прикрыл дверь.

Тут в Машиной квартире зазвонил телефон.

– Пусти-ка. Я сейчас вернусь. Без меня не читайте!

Это все Маша выкрикнула на бегу, пересекая лестничную площадку и распахивая свою дверь.

– Алло! Да, это я… – услышали мальчишки и вздохнули.

Сейчас Маша сорвется и куда-нибудь побежит по делам. А «Собака Баскервилей» так и останется недочитанной.

Глава II ДВОРОВЫЙ ТЕАТР

После звонка Маша сорвалась и побежала. Но не по делам, а к Антону и Славке.

– Мама звонила! – радостно крикнула она. – Нас приглашают провести новогодний утренник в их проектном институте! Для детей сотрудников!

– Кого это – нас? – насторожился Тошка.

– Наш театр!

Славка и Рыжик запрыгали рядом с Машей. Не то чтобы они до конца разделяли ее радость, но если человеку весело, то почему не повеселиться вместе! Тошка помрачнел: опять выступать!

– Ладно, я побегу к себе, – сказала Маша. – Нужно пьесу новогоднюю искать!

– А «Собака Баскервилей»?

– Потом! Завтра! Или послезавтра! Некогда!

И Маша умчалась. Мальчишки грустно переглянулись.

– Полезай на «чердак», – угрюмо приказал Антон брату. – Забери оттуда книжку.

– Сам забирай! – откликнулся Славка. – Я не хочу. Командир нашелся!

* * *

А Маша в это время рылась в старых журналах. Она помнила, что в одном из них когда-то давно натыкалась на детскую новогоднюю пьесу.

«Театр на лестничной площадке» – так окрестили их кружок во дворе. Возник театр благодаря Машиному увлечению. Тогда Маша училась еще только в четвертом классе. Мама подарила ей книгу про кукольный театр и помогла сшить смешного Петрушку.

В книге были небольшие пьески для детского театра, и Маше очень понравилась одна из них: про зайца, который воровал с поля капусту.

Для пьесы нужно было сшить пять или шесть новых кукол, но это Машу не остановило. Что она умела – так это зажигать своим интересом других. Тут же нашлись соседские ребята, которые с удовольствием присоединились к ее затее.

В книге нашлась выкройка простейшей перчаточной куклы, по которой ребята очень быстро сшили всех персонажей пьесы. Правда, длинные уши зайца так плотно набили ватой, что получился не заяц, а скорее козел, но это в глазах ребят не имело тогда большого значения. Им самим этот заяц казался самым лучшим зайцем в мире.

Ширму юные кукольники придумали очень простую. Достаточно было натянуть на перила крыльца небольшую пеленку – и ширма готова.

В первый раз ребятам так хотелось выступить перед зрителями, что даже выучить наизусть слова не хватило терпения. Кто-то предложил такой выход: книжку можно положить на небольшую приступочку, и каждый будет читать свои слова. А что? За ширмой же этого не видно.

Впрочем, именно из-за этого на самом первом представлении произошел досадный прокол. Ребята не учли ветра. А ветер и не собирался учитывать то, что дети выступают впервые. Он просто взял и перевернул страницы. В самый разгар представления. И Заяц, бойко читавший в это время свои стихи, вдруг растерянно замолчал.

Остальные артисты принялись лихорадочно листать страницы, но, как назло, именно та страница не открывалась. Среди зрителей раздался нахальный смешок. Кстати, Маша до сих пор уверена, что смеялся тогда Сашка с пятого этажа. Как раз тогда ребята были с ним в ссоре.

На обидный смех зрителя нужно было как-то реагировать, и Наташка, игравшая Зайца, начала говорить все, что взбредало в голову. Конечно, уже не стихами. Потом наконец-то открыли нужную страницу и прижали ее камешком, чтобы ветер больше не смог хулиганить. Несмотря ни на что, спектакль зрителям так понравился, что артистам пришлось повторить его еще два раза подряд.

Окрыленные успехом ребята решили не оставлять затею с кукольным театром, но задачу свою усложнили. Им захотелось сделать декорации. И теперь они уже не полагались на книжку, спрятанную за ширмой, убедившись в ненадежности такого способа. Теперь Маша старательно переписывала роли на листочки.

Подготовка к спектаклю удлинилась, ведь за один день не выучишь роли, не отрепетируешь все появления и смены декораций. Ребята собирались у Маши дома, репетировали. Шили кукол, рисовали афишу. Им очень хотелось, чтобы их театр был похож на настоящий. А какой же настоящий театр без афиш и билетов?

Другие дали бы пару представлений, поиграли бы в театр и навсегда остыли бы к нему, но тут за дело взялась Маша. А Маша все и всегда делала всерьез. И играла тоже всерьез. Тем более что очень скоро театр перестал быть для нее игрой. Она решила стать артисткой.

Остальные ребята артистами стать не мечтали, но Машу они привыкли слушаться. Так уже повелось – что бы во дворе ни происходило, Маша всегда всем командовала.

Нет-нет, она ни на кого не кричала, никого не заставляла. Ведь командовать – не значит кричать. Да и разве кто-то слушается крикунов? Конечно, нет. Слушаются людей спокойных и уверенных. Значит, Маша была спокойной и уверенной. Настолько уверенной, что в нее поверили даже родители.

Сначала родители относились к ребячьему театру очень настороженно. Ну, как к любой их игре. Кто знает, чем эта игра кончится? Но примерно через полгода театру стали доверять. Потому что какая же игра может длиться полгода? Так долго можно заниматься только серьезным делом.

В том, что театр заслужил доверие родителей, была опять же Машина заслуга. Она быстро смекнула, что пап и мам лучше держать в союзниках, поэтому ребята аккуратно разносили им пригласительные билеты на каждый спектакль.

И родители очень скоро сдались. Они сами проявили желание помогать юным артистам. Папы мастерили в выходные новые декорации. Мамы шили костюмы.

Театр давно перестал быть только кукольным. Кукольные представления давались все реже и реже. Ребятам нравилось самим выходить на сцену.

А сценой стала лестничная площадка четвертого этажа. Это было очень удобно. Квартиры Маши и Антона располагались как раз напротив друг друга. Они стали театральными кулисами во время представления. Оттуда появлялись и туда исчезали все действующие лица.

Там можно было установить «прожектора» – настольные лампы, довольно ярко освещавшие площадку с двух сторон.

Как-то ребята даже попробовали натянуть занавес, но он рухнул в самом начале представления, когда должен был торжественно раздвинуться. После этого идею с занавесом оставили в покое. И без занавеса совсем неплохо.

Зрительным залом служили лестничные пролеты. Вверх и вниз. Тот, что поднимался вверх, был, конечно, удобнее. Туда пускали только по пригласительным. Для родителей устанавливались стулья между четвертым и пятым этажами. Те, кто приходил без билетов, теснились на лестнице, ведущей вниз. Но даже там зрителей всегда набивалось до отказа. Маша где-то вычитала, что полный зал называется в театре аншлагом, и гордо объявляла друзьям перед каждым представлением:

– У нас сегодня снова аншлаг.

Репетировали ребята по-прежнему у Маши дома. Ее мама отличалась завидным терпением. Не всякий выдержит ежедневное вторжение десятка детей, шумных и смешливых.

Маленький коридорчик квартиры едва вмещал всю ребячью обувь. Пушок сначала звонко облаивал артистов, но потом устал, ведь они ходили к Маше по нескольку раз на дню. То один, то другой, то какой-то вопрос, то какой-то совет, то забрать роль, то показать костюм. Пушок лишь тявкал для проформы и равнодушно пропускал гостей в комнату Маши.

Ребята много раз делали попытки сменить помещение. Однажды они даже перебрались в подвал. Но из этого переселения ничего, кроме детективной истории, не получилось. [1]1
  Подробно об этом читайте в повести Марины Елькиной «Тайна спортивного клуба»


[Закрыть]А когда Маша, Антон и Славка разоблачили торговцев оружием, родители просто-напросто запретили своим детям ходить в подвал. И театр снова благополучно переместился в Машину квартиру.

Никто и не спорил: в квартире было уютнее, теплее и удобнее. Театр как будто переставал быть театром, когда он куда-то переезжал из Машиной комнаты.

Руководителем театра всегда оставалась Маша. Все вокруг удивлялись: театр без взрослых? Не удивлялись только ребята. Если бы во главе его встал кто-нибудь из взрослых, театр сразу перестал бы существовать. Ведь именно это и нравилось ребятам – сами себе голова. Слушаться Машу – это то же самое, что слушаться самих себя, тем более что Маша никогда не принимала решения, не посоветовавшись с ними.

* * *

Об огромной ответственности, связанной с предстоящим выступлением в проектном институте, догадывалась пока только Маша. Дело в том, что таких серьезных предложений театр еще не получал. Нет, ребята иногда помогали школьной библиотеке в инсценировках каких-нибудь книжек для малышей, но выступать перед двумя десятками первоклашек и перед полным актовым залом – большая разница.

Честно говоря, Маша даже немного побаивалась. Может, отказаться от этого предложения? В любом случае ей нужен совет ребят. Вечером, на очередной репетиции, они все обсудят. А пока надо все-таки найти пьесу…

Пьеса Машу обрадовала. Сразу пропали все сомнения – новогодний утренник с такой пьесой они смогут подготовить.

Ролей хватало на всех. Одна даже оказывалась лишней. Но это не беда! В таких ситуациях театр срочно мирился с Сашкой. Как ни крути, а на сцене он играет неплохо. По крайней мере, гораздо лучше Тошки, который вечно устраивает какие-нибудь сюрпризы – то слова забудет, то костюм за другой кулисой оставит, то в нужный момент на сцену не выйдет.

Маша припомнила все его проделки и задумалась: на предстоящем утреннике таких провалов быть не должно. А как их избежать? Самый простой способ – не давать Тошке никакой роли. Маша с удовольствием так бы и поступила, но нельзя. Даже не из-за того, что играть будет некому, а из-за того, что Тошка смертельно обидится. Он хоть и не любит репетиций и спектаклей, себя все-таки считает очень хорошим артистом. Пожалуй, даже самым лучшим в театре.

Маша помнила один такой случай. На каком-то из представлений ребята решили устроить опрос среди зрителей. В каждом пригласительном билете они просили указать лучшего артиста. Большинство назвали Наташку. На втором месте была Маша, а на третьем – актер по имени Вадик.

Антону не досталось никакого места, и он разозлился. Когда закончился спектакль и зрители разошлись, он смял все пригласительные. Ребята заорали на него и заставили долго разглаживать каждую бумажку.

Тошка разгладил, но зрителям своего проигрыша не простил и к следующему представлению готовился спустя рукава. А зачем стараться, если ты все равно не лучший?

Маше пришлось втолковывать ему, что конкурс – это конкурс, что у каждого свое мнение и что никто не виноват, если ты играл хуже, чем Наташка или Вадик. С последним утверждением Антон, конечно, не согласился, но в остальном правоту Маши признал.

Правильно, у каждого свое мнение, и у Тошки свое – он играет лучше Наташки и, уж конечно, лучше Вадика. Самое главное, что он сам это понимает, а выбор пусть остается на совести остальных.

Поэтому отобрать у Антона роль в новогоднем спектакле – это немыслимо. Маша задумалась. Может, ему дать самую маленькую и незаметную роль? Но ведь он даже в маленькой и незаметной ухитрится что-нибудь перепутать!

В конце концов Маша остановилась на роли Зайчонка для него. А что? Вполне подходит.

Роль вроде и небольшая, а все-таки одна из главных. Остается только убедить Тошку, что Зайчонок – это самый значимый персонаж пьесы, чуть ли не главнее Снегурочки.

– Зайчонок? – тут же возмутился Антон. – Я – Зайчонок? Пусть лучше Славка Зайчонка играет! Он маленький!

– При чем тут маленький или большой? – поморщилась Маша. – Славка будет играть Еловую Шишку. Шишка все-таки поменьше, чем Зайчонок, правда?

Наступила Славкина очередь возмущаться.

– Шишка – это девчонка! – надулся он.

– Ничего подобного! – Маша была готова к подобному возражению. – Вот погляди!

На картинке в журнале был изображен мальчишка в коричневом костюмчике со множеством карманов.

– У меня будет такой костюм?! – тут же восхитился Славка.

– Постараемся сшить, – кивнула Маша.

– Погоди-погоди! – завопил Антон. – А у меня что же, на голове будут вот такие уши? – Он ткнул в изображение Зайчонка.

– А что?

– Как в детском саду!

– Не переживай, мы сделаем тебе маску из папье-маше. Ты же знаешь, Люда умеет делать такие маски. Зайчонку, Волку и Лисе. Лису буду играть я, так что маску и я надену.

– Тогда я хочу играть хотя бы Волка!

– Волка будет играть Вадик.

– Почему это Вадик – Волк, а я – Заяц?

– Не Заяц, а Зайчонок, – спокойно поправила Маша.

– Не в этом дело!

– Нет, дело именно в этом. Где ты видел Зайчонка выше Волка? А ты ниже Вадика на целую голову. Как я могу дать тебе роль Волка, а его сделать Зайчонком?

Тошка задумался.

– Сначала подрасти! – вставил Славка, и Антон разозлился по новой.

– А ты вообще замолкни! – заорал он. – Сам больше шишки не вырос!

– Шишка – все-таки не заяц! – резонно заметил Славка.

Маша была в ужасе. Сам того не подозревая, Славка своими словами рушил все убеждения, которые с таким трудом она нагромождала перед Тошкой. И как это остановить?

– Зайчонок – самая ответственная роль, – сказала она.

Мальчишки замолчали от удивления, а она торопилась закрепить свой мгновенный успех:

– Да-да! Самая ответственная!

– Почему?

– А кто первый появляется на сцене? – И Маша снова протянула мальчишкам журнал.

– Зайчонок, – в один голос послушно ответили Антон и Славка.

– Ну вот! – победно выдохнула Маша. – А вы знаете, что все зависит от того, кто и как первым появится на сцене? Это самое главное! Первый задает тон всему спектаклю!

Маша не помнила, читала она это в какой-нибудь книжке про театр или придумала сама. Наверное, все-таки читала, потому что слова подбирались умные: «задает тон всему спектаклю». Впрочем, это неважно! Важно убедить Антона, чтобы ни сейчас, ни потом у него не возникало никаких сомнений по поводу его роли.

– Зритель не должен расслабляться. Его нужно заинтересовать с первой минуты. С этим не каждый справится.

Тошке ее слова были как бальзам на душу. Да если так, то он, конечно, согласен! Согласен играть хоть Зайчонка, хоть Кощея Бессмертного!

– Поэтому роль Зайчонка я предложила тебе, Антон. Но если ты отказываешься, то Вадим или Сашка…

– Вадим или Сашка?! – подпрыгнул Антон, и глаза его округлились от гнева. – Вадим или Сашка выйдут первыми?!

– Ну да, – Маша постаралась произнести это как можно равнодушнее, но в душе ликовала: все получилась так, как она и хотела.

– Нет! Зайчонка буду играть я! Вадим и Сашка пусть играют кого-нибудь другого! Никто, кроме меня, не справится с такой трудной задачей! – И Тошка самодовольно улыбнулся.

Славка слушал все Машины объяснения молча. Он, конечно, тоже проникся уважением к роли Зайчонка, но, честно говоря, ему было все равно. Его вполне устраивала роль Шишки.

– Так и решим, – кивнула Маша. – Значит, ты играешь Зайчонка, Славка – Шишку, Вадик – Волка, я – Лису, Наташка – Снегурочку, Люда – Бабу Ягу, Сашка – Колокольчика.

– Кого? – поперхнулся от смеха Антон.

– Колокольчик – друг Шишки, – нахмурилась Маша. – И ничего смешного. Если ты, Тон, будешь смеяться, то Сашка будет Зайчонком, а ты Колокольчиком. Ясно?

– Я не смеюсь, а улыбаюсь.

– И улыбаться не стоит.

– Хорошо. Я буду плакать.

– Ой, Тошка! Тебя не переговоришь! Все! Я побежала домой! Нужно срочно переписывать роли.

– Маш! А роль Зайчонка очень большая?

– Я же сказала – не большая, но важная.

– Ну и хорошо! Слов меньше учить.

Память у Антона была плохая. Нет, не то, чтобы совсем плохая. Все, что не нужно, он запоминал быстро и надолго, а вот с ролями вечно повторялась одна и та же история – всякий раз Маша теряла терпение, медленно и внятно повторяя его слова, чтобы он запомнил хотя бы на слух, и все равно Тошка упрямо путал то одно, то другое.