Текст книги "Чужие-IV (Контакт)"

Автор книги: Марина Наумова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Что? – сдержанно спросила Рипли. Она уже твердо решила только наблюдать за событиями, пока что-нибудь не прояснится.

– Горячая вода в большом сосуде, в котором можно удобно лежать. Вы его просили, врач сказал, что это хорошо влияет на нервы. Да?..

"...А может, зря я думала о них так плохо? – подумала Рипли, растягиваясь в ванне, похожей на большую пиалу. – Лечат, заботятся... пытаются удовлетворять мои капризы... Может, действительно вся беда была в тех загадочных "диких детях"?"

– К сожалению, мы не поняли вашей второй просьбы, – наклонилась к ней Шеди, яркие колечки поблескивали на солнце и шевелились от легкого ветерка. – Это что-то из еды?

– Да. Это шутка. Неудачная шутка, – серьезно ответила Рипли. "Так как все же к ним относиться? Как к врагам? – Рипли поняла, что после этой ванны вряд ли сможет делать это. Но – не считать же их друзьями! После того, что произошло... Рипли отрицательно помотала головой. Немотивированный жест напугал не обладавшую телепатией Шеди.

– Что с вами?

– Ничего, – мрачно ответила Рипли. Она запутывалась в своих мыслях все сильнее – ничто не подсказывало, как правильно себя вести.

Не враги, не друзья – кто? Как можно им верить? "Я же их совсем не знаю!" – подумала Рипли – и удивлялась: они тоже не знали ее, когда помогали, но даже не сделали попытки расспросить ее... Или просто не успели? А может, для их целей это и не нужно? Но тогда зачем они научили ее своему языку? И, кстати, как? Гипнопедия? – Рипли все больше увязала в этих вопросах без ответов.

– Вы обеспокоены. Чем? Воспоминания?

– Да. Для чего я вам нужна?

– Что? Я не понимаю! – приподняла хвост Шеди. – Вы бы погибли – и вы, и девочка. Патруль подобрал вас обеих. С ребенком тоже все в порядке. Скоро вы увидитесь.

– Увижусь... с кем? – приподнялась Рипли.

– С вашей маленькой падчерицей. Она еще больна, но ей уже лучше. После того как вы упали в вулкан, малышка обожглась, для нее это было большим потрясением, но я надеюсь, что ласка быстро сделает ее нормальным, здоровым ребенком. Так что выздоравливайте скорее: она жаждет вас увидеть.

– Шеди, – от удивления Рипли назвала чудовище по имени и даже не заметила этого. – Объясни мне, что это значит. Я ничего не понимаю. Совершенно ничего!

– Не волнуйтесь. Вам нельзя волноваться.

– Шеди, я прошу вас! – решительно потребовала Рипли.

– Все ясно и так. Что вам объяснять?

– О каком ребенке идет речь? У меня никогда не было... – Рипли хотела сказать "ребенка", но мелькнувшее в памяти короткое имя "Ньют" заставило ее переключиться на ходу, – никакой падчерицы. На меня напали, ваши. Я защищалась. Потом в меня отложили яйцо – или как оно там у вас называется... Это все, что я знаю. Почти все мои друзья погибли. Ты понимаешь это, Шеди? Как после этого я могу не требовать объяснений?

– Если все было действительно так... – Шеди замялась. – Объяснять придется слишком долго.

– Нет, давай сейчас.

– Тебе тяжело без этого, да?

– Я без этого могу сойти с ума, – нахмурилась Рипли. Неужели чудовище сможет ей отказать?

– Вы очень непохожи на нас, да? – спросила Шеди.

– Зачем ты об этом спрашиваешь?

– Я не спрашиваю. Я констатирую. Если бы вы были похожи, тебе бы все было ясно. На нашей планете есть двуногие. Есть мы. Мы всегда жили вместе. У вас на планете есть такое явление – симбиоз?

– Да, – Рипли вздохнула. Похоже, объяснение действительно обещало быть долгим. Только симбиоза и прочих не относящихся к делу подробностей ей сейчас и не хватало.

– Мы живем в симбиозе. Мы – ухаживаем за двуногими; до того, как окрепла цивилизация, мы защищали их – но наши дети могут вырасти только с помощью их гормонов. У нас когда-то были очень плохие условия. Плохая природа. Понятно? Нужен был сложный жизненный цикл и у них, и у нас. Вот так и вышло, что у каждого нашего ребенка по две матери – настоящая и вторая, из двуногих. И очень часто вторая становится более родной, чем первая. Ребенок с ней дольше был в физическом контакте, так что и родства между ними больше. Настоящей матери у твоей дочки нет, так что она полностью твоя – и только.

– Она? Это чудовище? – Рипли передернуло.

Языки пламени, боль в груди и солнечном сплетении, страшная, нечеловеческая боль – и выскочившая светлая головка с рядами страшных зубов... Они сошли с ума: это – ее ребенок?!

– Это ребенок, – жестко ответила Шеди, и Рипли почувствовала ее обиду. – Если и ты бросишь ее, повторится то же, что и с ее бабушкой. Или – того хуже – она станет "диким ребенком".

– Что это значит?

– Вы действительно другие, – смягчился голос Шеди. – У вас дети рождаются разумными, да? Их не надо учить быть ЛЮДЬМИ?

– Нет... мы их воспитываем. Долго, – наморщила лоб Рипли. Она начинала уже кое-что понимать, но боялась себе поверить.

– Понимаю. У двуногих дети взрослеют дольше. У нас – быстро. Так что важен каждый день. Если не учить – получаются дикие дети, и хуже всего из Простых. Они и так всегда глупее, с ними очень трудно. Девочки – лучше всего, но их надо учить любить. Нужно, чтобы они доверяли тебе и не боялись. Настоящее разумное существо может быть собой, только если его любят... – в переводе Рипли "разумное существо" прозвучало как "человек".

– Значит, моих друзей уничтожили ваши "дикие дети"? – содрогнувшись от внезапной боли, проговорила Рипли.

Как ей хотелось верить в слова Шеди... нет – как ей хотелось НЕ ВЕРИТЬ!

– Они не понимали, что делают. Если нет воспитания – есть только инстинкты. Наесться. Выжить. Отложить яйца и найти для новых детей вторых матерей. Если "человек" не получает человеческого духа, он становится хуже зверя – потому что умнее его. А Простые – те и так почти звери. У нас всегда существовало это разделение. Даже если они вырастают дикими у нас, а потом их находят – обычно ничего не удается изменить.

– Ты уж извини, Шеди, но меня с души воротит, когда я сравниваю свои воспоминания с твоими рассказами о "голодных детях"...

– Так нельзя, – Шеди тряхнула головой, и колечки на ее гребне чуть слышно зазвенели.

– Не знаю, – Рипли уставилась на какое-то растение, похожее на клубок спутанных зеленых ниток, и ее лицо снова начало застывать.

– Так ты примешь свою девочку? Моя мать была сестрой по двуногой матери ее бабушке... значит, и мы с тобой сестры... Помоги ей.

– Вот ты и помогай! – грубо отрезала Рипли и тут же почувствовала, что ей стыдно. В самом деле, разве лично Шеди виновата в том, что ей пришлось пережить? Почему она должна выслушивать обиды из-за слабости самой Рипли, не способной перешагнуть через свой кошмар.

"Не надо! – возразила Рипли сама себе. – Чего я добьюсь, притворившись, что все в порядке? Все пережитое – во мне, и я все равно никуда его не дену. Так что лучше – правда... если так ее можно назвать".

– Рипли, у тебя есть то, что можешь дать только ты. Никто и никогда не мог заменить ребенку настоящую мать. Когда моя двуногая бабушка погибла, ее дочь – та, о которой я говорила – осталась без матери, и может быть, если б не это, ничего бы и не произошло.

– Чего бы не произошло?

– Твоей беды... Блеклая не верила в себя, боялась других – и сделала большую глупость, понимаешь?

– Нет.

– Она была одинокой и рано загуляла. А потом ей надо было нести яйца, но она не решилась признаться в своем несчастье и совершила преступление. Я не хочу рассказывать подробности – это была очень большая беда. Она пробралась на чужой корабль – думала, Чужие не станут докапываться, чьи это дети, и позаботятся о них. А вышло совсем не то: у них, как и у тебя, все устроено неправильно. Вместо матки – дыхательный орган, и так далее... Короче, та цивилизация хочет объявить нам войну. И все из-за одной глупой девочки, которой в свое время не хватило ласки.

– Так не бывает, – тупо возразила Рипли. Она пыталась разобраться, все ли нитки-листья одинакового цвета и только солнечное освещение делает светлее одни из них, или они действительно разные. Эта глупая головоломка помогала ей выдержать абсурдную, не лезущую ни в какие ворота информацию.

– Но, к сожалению, это случилось, – поникла Шеди.

4

– А вот и ваша девочка! – весело возвестила Шеди, впуская в комнату небольшое, еще оранжево-желтое существо. С огромной скоростью малышка подскочила к Рипли и пристроила свою головку-брусок ей на колени.

Рипли вскрикнула – сдержать отвращение и страх ей не удалось.

– Ее зовут Скейлси, – радостно произнесла Шеди.

– Нет, только не это! – почти не помня себя, Рипли оттолкнула лакированную головку.

Зачем ей знать, как зовут эту пакость, чуть ее не погубившую?!

Отчаянье, клубящийся внизу вулкан, полет в убийственный жар – и все это было связано с маленькой наглой тварью, заявляющей сейчас на нее какие-то свои права.

Обиженная Скейлси жалобно заскрипела. Боль и недоумение пронеслись по комнате, задевая и Рипли.

– Что ты делаешь! – вскричала Шеди, бросаясь к плачущему ребенку, и к обиде малышки примешалось бьющее прямо в сердце Рипли презрение.

Женщина отвернулась и упала лицом на кровать. Ей было неприятно и стыдно за себя. Но что она могла поделать? Приласкать эту тварь?

Это же невозможно... лучше бы они позволили ей тогда умереть, чем вот так мучить. Наверное, ни одна цивилизация не могла изобрести страданий больших, чем те, которые доставляла совесть, вступившая в разлад и с сердцем, и с умом.

– Обидели мою крошку? – совсем по-земному ворковала вокруг "девочки" Шеди. – Ах, гадкая тетка! Ах, нехорошая тетка! Ну ничего, мы все равно не будем плакать... Пошли, я дам тебе игрушку...

– Нет, – прошептала Рипли, чувствуя, что вот-вот разрыдается.

Из-за кого она хочет плакать? Из-за этих – после того, как даже для Ньют у нее не нашлось ни одной слезинки? Ну нет, слишком великая честь! Но разве виновата в этом Скейлси, или как там ее?

Рипли зажмурилась, и перед ее глазами возникло новое видение.

Ньют.

Не та девочка, шепчущая ей взрослые советы и объясняющая, что Кейси не видит снов, потому что она – кукла, не мертвая Ньют с замершим навсегда, заострившимся личиком – та Ребекка, которую она увидела впервые: настороженный и озлобленный зверек, вцепившийся ей в руку зубами. Рипли машинально посмотрела на свою руку – хотя боль от укуса проснулась в ней, никакого следа на этом месте не осталось.

Дикая Ньют... Какой бы она стала еще через месяц? А через год? В кого бы превратилась она, если бы ее не нашли? Умерла бы, когда кончились продукты – или тоже стала бы охотиться на своих врагов, чтобы отделить от трубок с кислотой их мясо и сожрать его?

"Нет, зачем я, о чем..." – пробовала отогнать картину Рипли – и не могла. Дикая Ньют росла на глазах, превращалась в девушку – хорошо сложенную, сильную, но со звериным блеском в лишенных разума глазах.

– Ньют! – закричала Рипли, закрывая лицо руками. – Ньют! Не надо!

– Шеди, ей снова плохо!

– Меня это не волнует, Сэд. Она – жестокое и бездушное создание!

– Но она кого-то зовет... Наверное, настоящего ребенка...

– Я ничего не хочу знать...

"Я тоже", – бессильно подумала Рипли, погружаясь во включившееся жужжащее беспамятство.

5

Через день Рипли убедилась, что с ней больше не разговаривают. Ее кормили, даже ставили теплую ванну, но уже не помогали сесть и лишь перед сном включали свой аппарат. Меньше всего Рипли хотелось оставаться сейчас со своими мыслями наедине – но выбора ей не предоставляли. Не совпадали ли в их языке понятия "бездушный" и "неодушевленный"?

Вскоре Рипли поймала себя на том, что очень ждет, когда с ней заговорят; потом она пробовала сама начать разговор – но безуспешно. Лишь дня через три, обращаясь к ней, но глядя мимо нее, Шеди бросила с неприкрытым упреком:

– Скейлси заболела. Некоторые дети умирают от тоски.

– Шеди, где она? – нервно спросила Рипли.

– Зачем мне говорить об этом с тобой? – Шеди отвернулась и заковыляла прочь.

– Постой! – спрыгнула с кровати Рипли. – Ты хочешь сказать, что Скейлси заболела из-за меня?

– А то из-за кого же? – нехотя отозвалась Шеди.

– Но, Шеди... она же просто меня не знает...

– Она любит тебя, а ты ее оттолкнула. Все, разговор окончен.

Рипли прикусила губу. Такого резкого отказа она не ожидала. И все же в словах Шеди была доля правды. Стоило Рипли на секунду задуматься о судьбе маленького чудовища, как она почувствовала жалость.

В самом деле, малышка ведь не виновата...

Недолго думая, Рипли подошла к двери и впервые сама взялась за рычажок замка. Сразу же замигала лампочка, возвещая о ее попытке, но дверь открылась. За ней зеленел овальный коридор с неравномерными светящимися пятнами плоских ламп.

– Шеди! – позвала Рипли, осторожно ступая на пол коридора – почему-то он пружинил.

Вместо Шеди навстречу ей выскочила Сэд.

– Что ты делаешь – тебе запрещено выходить!

– Неважно, – решительно возразила Рипли. – Я должна видеть Скейлси.

– Ты? – оба рта Сэд приоткрылись от удивления.

– Ей плохо, да? Если она действительно нуждается во мне, ты меня отведешь сейчас к ней. Ясно?

– Да, но... – Сэд попятилась.

– Никаких "но". Я сказала – ты меня сейчас к ней проводишь.

"До чего странное существо, – поразилась Сэд, – то она отталкивает ребенка, как какую-то гадость, то готова броситься на меня, чтобы его увидеть... ничего не понимаю".

– Ну хорошо, – после недолгого колебания согласилась Сэд.

– Так, и объясни мне, что я должна с ней делать.

– То есть?

– Как за ней ухаживать, как ласкать, и все такое прочее.

– Ты что, хочешь сказать, что не умеешь делать это сама?

– Если тебе так проще – считай, что не умею. – Рипли не была склонна вдаваться в подробности и вообще долго разглагольствовать на эту тему. Собственный порыв уже казался ей нелепым – зачем она решила ввязаться в это дело?

"Неважно. Оно – ребенок. Ему плохо. Я могу помочь – вот о чем надо думать".

...Скейлси лежала в мягком гнездышке, как показалось Рипли, сделанном из травы, и тихо поскуливала. Маленькие глазки тускло смотрели в одну точку, чешуя поблекла. При виде маленького несчастного существа Рипли отбросила все свои сомнения.

– Ну что же, дурочка? – ласково спросила она, трогая гладкую жесткую головку.

– Мама... – всхлипнула Скейлси и вдруг прижалась к Рипли всем телом, повторяя все то же короткое слово – "мама".

"Только бы не заплакать", – приказывала себе Рипли, лаская веселевшую на глазах малышку – но не могла удержаться. Горячие слезы потекли по ее щекам, падая на гладкий рыжий хитин.

6

Шеди медленно шла по верхней стороне улицы. Прямо под слоем пластика под ее ногами шелестел дождь. Отдельные капли пробивались сквозь боковые окна, у самых ног тянуло сквознячком.

За поворотом фонарей стало меньше, а еще ближе к дому они исчезли совсем.

Шеди всегда побаивалась темноты – еще больше, чем слишком яркого света. Ей всегда чудилось, что в этом закоулке ее поджидают, и все же когда чье-то щупальце неожиданно оплело ее плечи, она чуть не потеряла от неожиданности сознание.

– Просьба не паниковать, – услышала она. – Секретная служба... – Шеди дернулась. Только этого ей и не хватало!..

Двое из секретной службы довели ее до пневмопоезда, и там уже она смогла рассмотреть их тела и головы: как истинные профессионалы, оба, и мужчина, и женщина, не были ни красивыми, ни уродливыми; разве что коричневые пятна на брюхе "молодого человека" выделяли его из общей толпы и придавали хоть тень индивидуальности. Женщина была в возрасте и очень худа.

– Куда вы меня везете? – ежась, спросила Шеди. Она казалась сама себе маленькой и беззащитной.

– В Управление.

– Но – зачем? Кому может быть нужна скромная сестричка?

– Не понимаю, чего ты нервничаешь, – махнула в ее сторону щупальцем женщина. – Тебе зададут несколько вопросов и отпустят.

Шеди покорно опустила лапы. Она не верила, что ее могут вызвать туда из-за пустяков, и тем более сомневалась в том, что ее вообще отпустят: об Управлении ходили разные слухи. Конечно, Шеди, как и большинство молодых девушек, еще верила в справедливость законов, но страху ее вера ничуть не мешала. Скорее она могла допустить, что, сама того не зная, совершила какое-то серьезное преступление.

Ехали недолго. Шеди и не подозревала, что Управление находится так близко от ее дома.

Овальный кабинет выглядел мрачновато, может, из-за слишком симметричного расположения опять-таки слишком правильной формы ламп. На шикарной медной перекладине сидел крупный самец с редким зеленоватым отливом.

– Свободны, – он указал на выход конвоирам Шеди. – Итак, передо мной Вторая Шеди из семьи Нервной. Так?

– Да, – испуганно поджала под себя хвост Шеди. Кожу между чешуйками начало нервно покалывать.

– Меня обычно зовут Большое Эхо, – представился начальник (на более конкретную должность не указывало ничто, но Шеди и раньше слышала, что должности в Управлении были засекречены).

– Спасибо, – пискнула Шеди.

"Провинциалка, – отметил про себя Большое Эхо, – в городах обычно за представление не благодарят". Он ошибался – Шеди благодарила его не из долга перед традицией. "Раз он мне представился, – думала она, – значит, не считает меня преступницей."

– Ну что ж... Ты работаешь в детской больнице Зеленого Края...

– Да.

– И у вас там находится пациентка... скажем так, из другого мира. Именно она нас и интересует. Мне кажется, что наша спасательная служба поступила слишком опрометчиво, доставив ее сюда. При том, что наша планета находится на грани войны, было очень глупо доставлять сюда других потенциальных врагов. Тем более, что их раса отличается явной агрессивностью и очень изобретательна по части создания приспособлений для убийств. Все, что мы знаем о ее соотечественниках, звучит для нас очень неутешительно. Теперь – твоя очередь говорить.

– Не знаю, что вы хотите услышать, – приподняла хвост и крутнула им в воздухе Шеди. – Она ведет себя обычно. Как любое двуногое после сильного нервного потрясения. Вначале она даже отказалась принимать свою дочь, но в последнее время их отношения наладились.

– И она не делала никаких попыток подобраться к одному из передатчиков?

– В больнице их просто нет.

– А вне ее? Не может быть, чтобы она не предпринимала такой попытки: для любого разумного существа, попавшего на другую планету, такое поведение было бы самым естественным. Сперва пробуют вернуться, потом вызвать помощь. Если же раса двуногих узнает о нашем местонахождении – мы погибли.

– Почему? – невинно задала вопрос Шеди. Большое Эхо посмотрел на девушку озадаченно.

– Они нас запросто завоюют. Я же сказал – у них много приспособлений для убийства. Они, двуногие слабаки, ухитрились справиться с огромной толпой "диких детей" Простых, с "дикой" женщиной и подростком. Голыми руками сделать это двуногие не способны. Ты же сама должна видеть слабость этой женщины. Мало того, сама мысль о существовании таких приспособлений может вывести нашу цивилизацию из равновесия. Одно дело – космические пушки, но ты представь себе, что наши и двуногие убивают друг друга прямо на улицах...

– Но зачем?

– Тебе сколько периодов? Вроде бы ты достаточно взрослая, чтобы не задавать таких вопросов. Взять ту же Оппозицию – что будет, если во время следующей государственной борьбы они применят на Большом Поединке их штучки?

Шеди сникла. Она действительно не подумала о Большом Поединке. Про Главу Оппозиции ходили очень нехорошие слухи: вплоть до того, что он использовал в пищу мясо умерших двуногих.

– Так что я должна делать? – проскрипела Шеди.

– Пока я просто хочу понять, чьей выдумкой было притащить сюда это существо. Не исключено, что это происки Транслятора.

– Нет, что вы! – испугалась Шеди. – Ее спасли из-за девочки. Малышке нужна мать – вот и все. А найти приемную сейчас очень сложно, да и контакт с нею не считался бы полноценным...

– И ради этого вы готовы рисковать жизнью десятков детей и нормальных, наших матерей? Вам не кажется, что это непатриотично?

– Я не знаю... Об этом просто никто не думал.

– Кто сможет поручиться, что в нашем городе теперь не начнутся убийства и прочие беспорядки? Ладно, сколько человек знает о существовании этой пришелицы?

– Трое. Сэд, врач, Начальник... Честное слово, Рипли не похожа на убийцу. Она странная, Чужая, но все равно...

– Вот именно, Чужая, – назидательно помахал растопыренными пальцами Большое Эхо. – Значит ожидать от нее надо всего, и в первую очередь самого худшего. Лучше переоценить противника, чем недооценить.

– А разве она – противник? – искренне удивилась Шеди.

– А то кто же? Мне вообще не нравятся настроения в вашей системе. Вы готовы бросаться в объятия к кому угодно, вне зависимости от количества конечностей и места обитания. Хорошо, чтобы вас убедить, я дам вам прослушать отрывок, переданный одним из наших, случайно попавших на их планету. Он был потрясен жестокостью их нравов. Только на его глазах эти существа убивали друг друга пять раз. Постоянные драки без регламентации Поединков. Огонь, который Убивает, старинные пытки – вот чем занимаются эти существа.

– Не знаю. Я сказала – Рипли показалась мне обыкновенной двуногой. Ну, она, конечно, не такая веселая, как они, зато умеет принимать решения и их менять, то есть, она умнее многих из них. А угрюмость и замкнутость это все от болезни и оттого, что она все еще к нам не привыкла... Вот видели бы вы ее вдвоем с девочкой – даже ее уродливость перестает бросаться в глаза. Она умеет быть такой нежной! Вот только веселые игры у нее совсем не получаются, но она обещала научиться.

– Шеди, ты сама еще ребенок или глупа, как двуногие. Эти существа хитрые бестии, и очень злобные. Сейчас, может, в ней заиграл инстинкт, но мы обязаны контролировать каждое ее движение, чтобы понять, когда она станет для нас опасной. Может, она захочет связаться со своими – я не верю, что она действительно не попытается сделать это, – но пусть будет по-вашему. Может, ее попробуют похитить агенты Транслятора.

– Но зачем?

– Не строй из себя тупицу. Я уже говорил – оружие может их заинтересовать. По правде, мы сами долго спорили, не стоит ли выведать у нее устройство этих их механических убийц, но пришли к выводу, что лучше не знать этого и самим. Где есть один посвященный – будет и десять. Где десять – там десять раз по десять, и так далее. Нам не нужна искусственная смерть, тем более накануне Большого Поединка.

– Она не скажет. Я ее попрошу, – серьезно предложила Шеди.

– Не смеши меня, дитя. Только жесткий контроль сможет предотвратить трагедию. И я хотел бы узнать, не вертелись ли вокруг нее подозрительные особи?

– Нет, с ней общаемся только мы с Сэд.

– Между прочим, ваша Сэд несколько раз высказывалась сочувственно по отношению к Оппозиции.

– Наша профессия – сочувствовать всем, кому плохо, – возразила Шеди.

– Ах, да, – Большое Эхо глухо хохотнул. – Вы же Сестры всех несчастных! Так посочувствуйте тем невинным, которые могут пострадать от вашей глупой доброты. Короче, я даю тебе постоянно действующий передатчик. Второй должен быть надет на инопланетянку. В него вмонтировано взрывающее устройство. Если вас не будет в течение нескольких часов на месте без нашего ведома, произойдет взрыв. Ясно?

– Ясно, – опустила голову Шеди.

7

– Знаешь, мам, а Сэд сказала, что сегодня мы пойдем в открытый сад, и я буду играть с другими детьми.

– Прекрасно, – Рипли по привычке погладила Скейлси по голове. После недолгого и внезапного чувства к этому существу она вновь вернулась в состояние "удивления себе". Нет, не так-то просто выкинуть из души большую ее половину.

"Наверное, я просто сошла с ума", – вздрагивала она всякий раз после того, как Скейлси называла ее мамой, и с каждым новым часом ее ласки становились все более механическими.

Ребенку было плохо – она помогла. Чего, спрашивается, от нее еще можно требовать, кроме выполнения долга? Не искренней же и глубокой любви!

– Мама, а почему ты такая невеселая? – сделав полный круг по комнате через потолок, Скейлси ткнулась своим пятачком ей в руку, доверчиво, как маленький теленок.

– Ты не поймешь.

– Но почему?

– Ты просто еще маленькая.

– Почему? – требовательно повторила Скейлси.

– Есть такие вещи, которые маленьким... – Рипли запнулась, но все же продолжила, – маленьким девочкам вообще незачем знать.

– Почему? Почему? Ага, а я знаю! Это как Кроу-Бар начал тереться об Сэд, а она закричала, что здесь рядом дети... Ты тоже хочешь об кого-нибудь потереться, да?

Рипли рассмеялась. Да, если бы можно было не видеть этой зверской морды, Скейлси была бы забавным ребенком: хитрюга, вредина, настоящий сорванец... разве сама Рипли не была такой в детстве?

– Да, Скейлси. Мне действительно... не об кого потереться.

– А я? – Скейлси быстро завозила гладкой головкой по ее животу. – Ты ведь меня любишь, мама?

"Бедное создание, – Рипли притянула Скейлси к себе. Состоящее из очень длинных лап, щупалец, членистых хвоста и шеи – и вроде бы больше из ничего – тельце показалось ей вдруг беззащитным и хрупким. Пусть где-то во рту скрываются жуткие зубы, – Рипли удивляло, в чем тут держится ее душонка. – Она-то в чем виновата, почему я обязана ее обманывать?"

– Да, Скейлси. У меня, кроме тебя, здесь никого нет, – Рипли поняла, что неожиданно для себя сказала правду.

Пусть Скейлси – чудовище, с ней ее связывает хоть что-то. И чем она хуже тех же двуногих чудовищ из Компании? Несчастный безвредный ребенок...

– А теперь мы все вместе пойдем в сад, – возвестила, возникая в дверном овале, Сэд. На этот раз ее гребень был расписан невероятными лаковыми узорами.

При виде сестры Скейлси подбежала к зеркалу и приподняла свой золотистый гребешок, чтобы через секунду разочарованно отползти.

– А правда, мам, что я скоро буду такой же красивой, как Сэд? спросила она по дороге.

Сосредоточенная на запоминании новой дороги Рипли не сразу поняла, что хочет спросить "девочка", но потом снова чуть не рассмеялась.

– Правда! И такой, как Сэд, и такой как Шеди.

– Нет, как Шеди не хочу – ее не любит ни один мужчина! – доверительно сообщила ей Скейлси. – Так Сэд говорила Кроу-бару. А у тебя есть мужчина, мама?

– Был, – неопределенно пожала плечами Рипли.

– А где он?

– Его больше нет.

– Он стал облаком и улетел?

– Да, – Рипли не хотелось вдаваться в подробности.

– Так ты поэтому такая грустная? Сэд, Сэд, я знаю, почему мама так грустит! – припустила по стене Скейлси. – Она мне сама рассказала!

Рипли вздохнула.

Ребенок, что тут скажешь...

8

Тонкая и мягкая шерсть травы переползала на выкрашенные в зеленый цвет асимметричные арки и местами – на округлую стену. Сложно было сказать, внутри ли помещения находился этот сад, или вне ее: никто не счел нужным дать Рипли архитектурные пояснения, а сама она определить это затруднялась. Здесь не было потолка как такового, но пластиковые петли арок торчали на каждом шагу, почти не оставляя места для открытого неба.

Стайка желтых, оранжевых и красных "детей" промчалась мимо Рипли, втягивая в себя на бегу застывшую на миг с непривычки Скейлси – и унеслась.

Рипли продолжала оглядываться. Среди "шерсти" местами торчали мясистые и гладкие "луковые перья"; сорвав одно из них, Рипли убедилась, что пахнут они действительно луком.

В саду было шумно. Основная часть звуков как хвост кометы тянулась за желто-красным табунчиком детей.

Пройдя немного дальше, Рипли увидела, что за поворотом стоит человек.

"Неужели?!"

Она рванулась в ту сторону с неожиданной для себя скоростью, завернула за пластиковую гнутую колонну и встала как вкопанная.

Только издали увиденное ею существо можно было принять за себе подобное. Сложно было говорить о красоте или уродстве столь непохожего создания: его вид вызвал у Рипли от неожиданности легкий шок.

Лишенную шеи голову венчали посаженные на самой макушке выпуклые стеклянные глаза с добрым десятком зрачков, ниже, прикрытая прозрачной тканью, темнела узкая, лишенная губ щель. Руки – короткие, но невероятно длиннопалые – торчали до локтя вверх из самого пояса и обвисали предплечьями, почти равными ладоням по длине. Из вывернутых вверх "подмышек" поднимались кожистые наросты, похожие на надкрылья насекомых или на чашелистики какого-нибудь цветка, частично прикрывавшие ротовую (или не ротовую) щель. Второй рот, на этот раз мало отличавшийся от нормального человеческого, темнел на голом розовом животе и приоткрывался при дыхании, раздувая, как щеки, окружающие его бока с просвечивающими ребрами.

"Можно подумать, что у них поменяли верхнюю часть тела с нижней", не без отвращения подумала Рипли.

Тут же, на животе, шевелился тонкий, похожий на крошечный хоботок, нос.

При виде Рипли он приподнялся, и на его тупом кончике запульсировали кружочки ноздрей.

– Привет, – прогудело существо животом. – Вот там – мой ребенок. Девочка. А у тебя?

– Девочка, – ошарашенно повторила Рипли. Полное отсутствие удивления у инопланетянки ее озадачило. Или она казалась этому существу обычным уродом?

– В этом году много девочек. Это хорошо, – сказало существо и заковыляло прочь, неловко переставляя круглые длиннопалые ступни, диаметр которых, как показалось Рипли, достигал почти полуметра.

Существо было не одно. Помахивая носами, мимо Рипли прошла группка из пяти ему подобных. Они затормозили возле нее, дружно приоткрыв рты, раздули ноздри и почти в один голос прогудели:

– Новая?

– Да, – Рипли невольно сделала шаг назад.

– У меня – девочка, – гордо сообщила мамаша с розовым "шарфом".

– И у меня, – подтвердила "дама в белом".

– А у нас, – дуэтом сообщили обладательницы темно-зеленых "шарфиков", – мальчик.

– У меня тоже девочка. А мальчика я жду, – гордо пробасила последняя, верхняя часть туловища которой была непропорционально раздута.

– А у тебя? – крутнула носом "женщина в белом" (помимо обычного шарфа она носила широкую набедренную повязку).

– Девочка, – сквозь зубы ответила Рипли.

– Счастливо ей вырасти!

– Вашим тоже...

После этого обмена информацией вся пятерка закосолапила дальше.

"Они действительно так глупы, или притворяются для меня?" посмотрела им вслед Рипли.

Из-за колонны внезапно раздались странные звуки, похожие на плач если, конечно, кто-то мог плакать под водой: каждый звук сопровождался явственным бульканьем.

Рипли осторожно заглянула за колонну и заметила сидящее на траве человекообразное существо. Колени его были вывернуты набок самым невероятным образом.

– Что случилось? – машинально спросила Рипли.

– Мой мальчик... Его хотят перевести к Простым – его развитие сильно отстает. Какой позор... – существо всхлипнуло. Изо рта его текла золотистая слюна – или это были "заблудившиеся" в их странном организме слезы?

– Ну-ка, кто это тут плачет? – на Рипли и неудачницу упала тень от высокой фигуры; по голосу Рипли узнала Сэд. – Ай, как нехорошо! Разве мы не договорились – мальчику там будет намного лучше. Там он будет вожаком, самым сильным и самым ловким среди них. А здесь его все обижают... Разве это позор, если он станет хорошим Посредником между Простыми и Народом? Ты даже можешь подарить ему это имя.