Текст книги "Планета Скарсида"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8

Кунжут настойчиво предлагал рыть окопы, потому что вождь ожидал нападения войск собакоидов с минуты на минуты.

– Вы думаете, поклошматили гражданское население, и война окончилась?! – вещал, собрав вокруг себя большую толпу. – Как не так – основные силы собакоидов ещё только на подходе! Рыть окопы!

– Ты дурак, Кунжут! – оскалясь, отвечал ему старый недруг – Пират. – Ты думаешь воевать по-старому? Сейчас другие условия – надо ждать нападения с воздуха! Брать подземелья!

Большинство стояло за Пирата, стратегический гений которого явно превосходил скромные дарования Кунжута – тот был сторонником старой школы войны, а тут требовались новые, нетрадиционные решения.

– Вы как хотите. – мрачно отвечал последний. – А я со своими ребятами зарываюсь в землю.

Последствия показали, что он был частично прав. Но это была новая война, и все старые тактические заготовки тут могли не сработать – большинство понимало это. Новая война отличалась тем, что всякий момент тут приносил что-то новое, на что требовался молниеносный ответ.

Кунжут со своими ребятами остался рыть окопы, а прочие отправились отыскивать входы в подземелья. Настоящие силы противника так и не вступали в дело.

Скоро предстоял переход планеты на часть малой орбиты, близкой к Джарвусу-1.

– Что ты намерен делать? – спросила Инга, едва они остались одни, при них был только архивариус Культяпкин, который боязливо жался к Моррису – старик надеялся вернуться обратно на Скарсиду.

– Мне интересно, куда девались туши скворров. – пробормотал квази, оборачиваясь вокруг себя и обозревая плоскую равнину. Вдали копались воины Кунжута, зарываясь в землю. Ещё дальше виднелась роща ободранных резиновых деревьев, и развалины крепости – в неё направился большой отряд, а прочие разошлись на поиски врага. Огромное войско квази, лишённое единой руководящей руки, распалось на отдельные части. Морриса, хоть и признавали великим стратегом, но явно не стремились во всём подчиняться ему.

– Итак, куда двинем? – снова спросила Инга.

– Смотрите! – вдруг оживился Культяпкин. – Знаете, что это такое? Это обсерватория собакоидов! Моррис, пошли посмотрим!

За ободранными стволами погибших резиновых деревьев проглядывало что-то похожее на высокий полукруглый купол. Падение предметов с высоты нанесло строению ущерб – провалилась часть крыши. Если бы не архивариус Культяпкин, люди просто не заметили бы это сооружение, настолько всё вокруг было разрушено.

Подойдя ближе, они обнаружили, что круглое здание диаметром метров двадцать действительно почти уцелело, только оказалась выбита дверь и сбоку полусферической крыши зияло пробитое отверстие.

– Вот отсюда они шпионили за нашей планетой. – насупясь, проговорил Культяпкин. – Подглядывали, гады, как мы живём.

Заявление это было очень сомнительным, но двое людей и один квази проникли внутрь через сорванную дверь.

В помещении обсерватории было довольно мусорно и почти пусто.

– Вот негодяи! – пафосно воскликнул старик-квази. – Они утащили все документы!

Широкие полки вдоль стен действительно были пусты, но остался прибор наблюдения – огромный телескоп, труба которого смотрела в небо через узкую щель в полусферической крыше.

Это удивительное произведение науки собакоидов было сделано из дерева и стеклянных линз разного диаметра.

– Мерзавцы!! – потрясённо взвыл Культяпкин, рассмотрев, что именно тут использовалось в качестве увеличительных линз. – Это же наши иллюминаторы! Они ограбили наши корабли, павшие на поле боя!

Круглые стеклянные диски были тщательно и с большим мастерством обточены и отполированы. Они были очень точно установлены в длинной трубе, стоящей на сложной системе вращающихся дисков с устройствами поднятия и опускания трубы. К счастью, падение мороженой птицы и собакоидов, а также всякой прочей дряни, не нанесло прибору ущерба – только у основания лежала тушка скворра – она влетела через обзорную щель, оставив на краях деревянной крыши перья и крылья, и почти неповреждённая лежала на полу.

– По крайней мере, её можно пожарить и съесть. – с удовлетворением заметил Габриэл. – А то как-то неприятно употреблять в еду разбившееся в лепёшку мясо.

Но вместо того, чтобы заняться птицей, залез на лестницу и заглянул в глазок окуляра.

– Ничего не видно. – с небольшим разочарованием произнёс он. – Наверно, это работает только по ночам, а теперь свет обоих солнц мешает обзору. Зря ты, Культяпкин, их ругал – едва ли здешние звездочёты могли смотреть на вашу планету – им не позволил бы свет Джарвуса-1. Наверняка этой штукой они пользуются только в мирное время, чтобы наблюдать за звёздами.

– Собаки никогда не глядят на звёзды. – сварливо отвечал старичок. – Они только воют на луну.

– Откуда ты знаешь про луну? – ласково спросила Инга, присев на корточки и пытаясь помочь старичку раскопать какую-то дыру у самой стены.

– Потому что в нашей системе есть луна. – ответил тот. – Только её трудно увидать.

– У Псякерни есть луна? – уточнил Моррис, безуспешно пытаясь разобраться в системе управления аппаратом.

– Не у Псякерни, – непонятно отозвался Культяпкин. – а у Системы.

Он подскрёб когтем снизу, покачал камень сверху, потом при помощи Инги вытащил из стены крупный блок, за которым открылся маленький тайник.

– Вот здесь, – глядя на чёрную дыру, сказал архивариус. – ихний астроном Тобик мог спрятать свои последние записи. Последний раз, когда мы схватились на логарифмических линейках, он треснул мне линейкой по уху и обещал, что первым разгадает тайну Фокуса. И вот теперь его здесь нет, этого старого брехливого мерзавца, который был самой талантливой башкой на всей этой дурацкой планете. Не в эту ли дыру, что зияет в потолке, проникла его смерть? Не треснуло ли его по гениальным мозгам космическим мусором? Не он ли вознёсся на любимое им небо, словно дохлый скворр? Не выпал ли обратно, подобно мороженой курице, и не валяется ли где-то на земле лепёшкой?

Эта глубоко трагическая речь произвела на обоих людей впечатление. Моррис оставил телескоп и сошёл вниз.

– Куда же могли деваться все бумаги? – спросил он, оглядывая пустые полки. – Если бы их унесло при невесомости, часть всё равно должна была застрять под куполом, а потом упасть обратно.

– Похищены. – мрачно отозвался Культяпкин. – Похищены и примитивно использованы для заворачивания солёной рыбы. Пять раз я высаживался на Псякерню вместе с войсками, пять раз я здесь бывал, и мы сравнивали с Тобиком результаты предыдущих битв. И столько же он бывал раз у меня. Мы угощались мясными яйцами, пили валерьянку и обсуждали последние достижения науки. Последний раз он проболтался, что совершил открытие, но не хотел делиться данными, пока всё не выяснит. И вот всё напрасно – его нет. Он умер.

– Давай посмотрим, Культяпкин. – предложила Инга, указывая на тайник.

– С чего бы ему прятать туда бумаги? – спрашивал себя архивариус. – Раньше он держал там выпивку. Ладно, господа, давайте помянем старого Тобика. Мир его дохлой тушке.

С этими словами он сунул беспалую лапу в дыру и чем-то пошелестел там.

– Бумаги, господа! – обрадовано просиял он. – Честное слово, бумаги!

Из тайника извлекли плоский конверт, на котором стояла печать с волосатым пальцем, оттиснутым на смоле. Перевернув конверт лицевой стороной вверх, Культяпкин обнаружил на ней следы торопливо сделанной надписи, словно карандаш ломался, выписывая затейливые кренделя.

– Что это, что это?! – взволнованно заговорил архивариус, протирая очки и вновь напяливая их на нос.

– Читай скорее! – торопила его Инга.

– "Мой друг, Культяпкин! – повествовала надпись. – Вам грозит страшная опасность! Ваш народ вызвал на себя месть Бога. Мои бумаги отобрали, я спас последнее, над чем работал. Данных недостаточно, но всё же…"

Торопливая надпись обрывалась, и оставалось только гадать, что случилось далее с Тобиком. Он успел спрятать письмо, когда к нему ворвались, выбив дверь. Возможно, про его тайные встречи с квази стало известно, и его арестовали.

– Что за Бог? – спросил Моррис. – Вы религиозны?

– Вообще-то нет. – ответил опечаленный Культяпкин. – Но всё следует учитывать тот факт, что наша планета есть результат некоего фантастического сна нашего предка Максюты. Теоретически считается, что существо, могущее овеществить фантазию, есть Бог. Да, несомненно, его следует считать Богом. При желании можно организовать и соответствующий культ – только зачем?! Мы тысячелетиями ведём нашу войну и прекрасно обходились без всяких богов.

– Думаешь, это Рушер объявил себя богом? – спросила Инга у Морриса.

– Совершенно уверен – он и ранее претендовал на эту роль. – уверенно ответил Габриэл.

– Рушер додон? – живо спросил Культяпкин.

– Нет, он человек, как и мы, и тоже обладает мерой Живой Силы. Он мог пообещать собакоидам самую фантастическую победу, и за то они провозгласили его богом.

– Исключено. – замотал головой Культяпкин. – Собакоиды по самой своей природе не способны преклоняться перед кем-либо, будь тот хоть трижды творцом Псякерни. Их кредо таково: сделал дело – гуляй смело. А уж Тобик, я помню, как потешался над нашими легендами о сотворении Скарсиды! Один раз мы даже не утерпели и подрались линейками.

Культяпкин вспомнил о письме и сломал печать. В конверте оказалась бумага, сложенная вчетверо. На тонком папирусе была нарисована такая же картина, какую ещё ранее показывал им архивариус – те же два солнца, те же две планеты, обозначения дуг невесомости, малые орбиты. Но было и кое-что другое – что-то было изображено в фокусе, который соединялся тонкой пунктирной линией с положением Псякерни, когда та переходила с одной полу-орбиты на другую. Рядом с планетой располагались рядами непонятные значки.

– Постойте, что он хочет этим сказать? – заинтересовался архивариус, роясь в своём пенальчике и доставая оттуда маленькую лупу. – Эти обозначения указывают на точное положение планеты в момент перехода по малой орбите от одного светила ко второму. Но, что это значит?

Морис осторожно разгладил пальцами тонкую бумагу, двойной сгиб которой проходил прямо через Фокус. К сожалению, смятие повредило изображение, и мягкий карандаш размазался. Там что-то было, но в крошечном изображении ничего толково разглядеть было невозможно.

– Я бы сказала, что это похоже на изображение огранённого камня. – предположила Инга.

– И больше никаких пояснений? – спросил с сожалением Моррис.

Но в наброске не было никаких намёков. Бумага была черновиком, выполненным карандашом, а не тушью. Наверно, Тобик второпях выхватил её и спрятал в то время, когда в его дверь уже ломились.

– Они посчитали его предателем. – со слезами проговорил Культяпкин.

– А что же ты так разорялся, когда стёкла увидал? – удивился Моррис. – Говорил: мерзавцы, воры!

– Я опасался, что вы случайно выдадите меня. – признался архивариус. – На самом деле я сам таскал Тобику стекло. У них тут стекло не производят. Он прямо повихнулся на этом фокусе – всё хотел рассмотреть, всё верил, что в этой, прямо так скажем, чисто виртуальной точке есть нечто особенное, что – представьте только! – и сообщает все физические странности нашей двойной Системе. Ну не гений разве?!

Квази-архивариус не выдержал и разрыдался, но тут же прекратил и тревожно произнёс:

– Вы только не говорите нашим, что я носил ему стекло!

– Давайте, глянем в трубу. – предложил Моррис и направился к стойке, забрался наверх и, приспособясь к низкому положению окуляра, глянул в него.

– Ничего не видно. – сообщил он. – Кажется, на внешнюю линзу нападал мусор.

– Сейчас почищу. – спохватился Культяпкин, раздобыл из своего пенальчика чистую тряпочку и полез по хлипкой лесенке к щели.

– Все пять витков мы тут балдели с Тобиком. – горько сообщил он. – Кушали скворров, пили валерьянку, вели научные дебаты. О, Фокус, как же чудно мы проводили время! Не оценили, не поняли, не сберегли!

Оставив горько вздыхающего архивариуса наедине с его воспоминаниями и заботой о творении гениального собакоида Тобика, люди вышли из купола обсерватории, чтобы поискать дровишек – следовало пожарить размороженную тушу скворра и поесть чего-нибудь. Моррис избегал тратить Силы на такие простые вещи, если можно было обойтись другими доступными средствами.

– Почему ты избрал меня Спутником, Моррис? – спросила Инга, подбирая с земли мелкие щепки для костра.

– Странный вопрос. – покрутил тот головой. – У меня был выбор? Другие избрали Спутниками в Поединок своих Спутников по сну, вот и я поступил так же. Я вообще думал, что это так и должно быть. А для чего вообще нужен Спутник?

– Вот это вопросец! – на этот раз удивилась Инга. – Кому нужен Спутник – мне или тебе?

– Я не о том. Я помню, ты сказала перед прощанием во сне, что у некоторых Спящих вообще нет Спутника. Как происходит выбор?

– Никто из Спящих никогда не интересовался этим вопросом. – усмехнулась девушка. – Ты вообще особенный, Моррис, ты пытаешься проникнуть в то, что трудно объяснить.

– И всё же.

– Дай сюда. – она отобрала у Габриэла две длинные толстые ветки с развилками, которые он собирался сломать через колено и положить в костёр. – Я не для того их отыскала, чтобы ты их ломал. Как ты собираешься жарить мясо – держа его на палке?

Инга ловко ощипала тушу скворра, разрезала её своим ножом на две половины и посадила обе на оструганную палку. Концы палки улеглись в две рогатины, которые девушка вонзила в землю.

– Здорово ты управляешься. – восхитился Моррис, который был человеком настолько городским, что сам бы никогда не сумел пожарить птицу на природе, не то что ощипать и выпотрошить.

– Ещё бы! Ведь я была спутницей множества героев! Они шли покорять целые народы и завоёвывать весь мир, а я взирала на них с восхищением и разделяла с ними не только пищу, но и ложе.

Она улыбнулась, словно в этом неожиданном признании было что-то забавное.

– Основным назначением Спутника в волшебном сне является обязанность следовать тайным желаниям Спящего. Это не просто примитивное желание обладать женщиной, если спящий мужчина. Есть некоторая внутренняя, порой неявная, потребность самовыражения. Желание что-то доказать себе и миру. Найти ответ на свои невысказанные вопросы. Обрести своё отражение. Таким отражением является Спутник. Спутник одновременно является персонажем сна, и Живой Душой – я говорила тебе об этом. Принимая участие в волшебном сне, любая Живая Душа забывает себя и живёт той жизнью, что отмерит ей Спящий. Если такой персонаж умирает во сне Спящего, то возвращается обратно в то пространство, где обитают Живые Души. Но Спутник и во сне обладает всей своей памятью Живой Души. Он заботится о создании убедительного антуража сна, он собирает все данные об обстановке. Он улавливает все нюансы малейшего желания Спящего, он создаёт такую обстановку сна, которую желает иметь его ведомый. Это особенное, очень тонкое взаимодействие с подсознанием партнёра. Поэтому Спутник знает о Спящем всё – все особенности его внутреннего мира, все его подавленные мотивы, все его скрытые желания, все амбиции, весь подсознательный мусор. Мы очень много времени провели возле вашей планеты, когда прекратилось передвижение Источника Снов. Так долго мы не были ни у одной планеты, и многие миллионы лет все Спящие были из людей. Я очень много раз была в волшебных снах самых разных Спящих. Для меня нет тайн в человеке.

– Значит, Источник должен перемещаться? – спросил Моррис.

– Обычно – да. Так было всегда: додоны переносили Источник с планеты на планету. Нашими гостями были самые разные виды разумных существ. Додоны не всех подряд приглашали к источнику, а только особенных – тех, у кого особо развита фантазия. Некоторые сны были просто потрясающими – так рождались удивительные миры.

Инга перевернула над костром мясо, источающее душистый сок и жир.

– Как Спутник и Спящий находят друг друга?

– Вот это и есть самое интересное. Спутник – это нечто чрезвычайно личное, почти интимное. Это глубокое взаимопонимание. Но Спутник никогда не бывает на первых ролях – его место в тени. Он лишь как отражение личного мира Спящего. Как происходит воссоединение? Ты не поверишь – это как любовь! Едва входя в сон, Спящий попадает сначала в некоторое условное пространство, где он раскрывает свои подсознательные желания, мотивы. Это предварительная фаза сна, когда его спрашивают, кем он хочет быть. Подсознание в тот момент полноценно контактирует с сознанием, соединяясь с пространством Живых Душ. Весь внутренний мир Спящего открыт, как на ладони. Он не может умолчать, и говорит о том, о чём мечтал. Он сам может не знать о своей мечте, но подсознание открыто, и глубоко запрятанное желание говорит его губами. Сказав слово, он рождает мир, облекает его в краски, поселяет в нём нужных ему персонажей. Он режиссёр своей истории, он её главное действующее лицо. Он задаёт тон всему. Если сон достаточно хорош, то есть иллюзорное пространство устраивает Спящего, он может не проснуться, а это есть нарушение принципов равновесия. Для этого и даётся Спутник, чтобы в определённый момент открыть перед Спящим правду и дать ему выбор: выйти из сна или остаться.

– Большинство желают остаться?

– Большинство – да. Но тут есть тонкость, из которой возникают некоторые искусственные преграды: так называемые Граничные Условия. Видишь ли, есть сны по заранее прописанным сценариям – это сказки, легенды, исторические факты. То есть Спящий как бы сам загоняет себя в эти рамки и вынужден им следовать. Пытаясь разорвать их, он сам себя выбрасывает из сна, причём внезапно. Тогда может произойти сюрприз. Дело в том, что сон сам по себе есть некоторое пространство, в котором всё реально – для Спящего уж точно реально. Он преобразует себя в соответствии с выбранным образом. Я, право, многих своих ведомых не узнала бы в жизни, случись увидеть их вне выбранного ими образа! Ох, каких Конанов я повидала! С какими геркулесами шаталась по Элладе! Так вот, как я говорила, в этом случае соблюдение внешней канвы истории не должно нарушаться, то есть Тесей не может подружиться с Минотавром, каких бы прекрасных душевных качеств ни был последний. Язон не может не украсть руно и не обмануть Медею. Если Спящий по каким-то внутренним мотивам переломит ход действия, он испытает шок и тут же вылетит из своего сна, причём, вынесет оттуда некоторые реальные последствия. Какие именно, решает Спутник. Чтобы смягчить удар, Спящего возвращают снова в предсонное пространство, поэтому он слышит голос своего Спутника, который сообщает ему, каковы будут последствия нарушения Граничных Условий. И, если случилось такое редкое дело, что Спящий Спутнику не понравился, то последний может крепко отомстить. Я сама однажды так поступила, когда один извращенец решил в образе быка украсть Европу. Он только забыл, что под бычьей шкурой скрывался Зевс. Мерзавец попытался меня изнасиловать, однако, что можно Юпитеру, нельзя быку. Он решил, что к нему это не относится, и вышел из сна с огромными рогами и бычьей мордой! Но с теми снами, которые созданы не по готовому сценарию, таких накладок нет – Спящий волен как угодно вершить действие, он не войдёт в противоречие с собственной памятью. Смотри, Моррис, мясо готово. Зови Культяпкина – старик очень голоден.

Тот с неохотой оторвался от занятной истории и отправился в обсерваторию – звать архивариуса, который что-то уж больно затих надолго.

Войдя внутрь, Моррис очень удивился, когда не обнаружил квази на месте, зато в полу под стеллажами зияла круглая дыра, в которой было темно.

– Инга! – позвал Моррис наружу. – Наш Культяпкин провалился сквозь землю!

– Ничего не провалился! – отозвался тот, высовываясь из отверстия. – Я просто отыскал подвал Тобика. Думал найти тут что-нибудь путное.

Кот выбрался наружу, стряхнул с головы пыль и протёр очки.

– К сожалению, ничего не обнаружилось. – признался он. – В этом подвале мы с Тобиком пережидали горячее время. Там же он хранил свои припасы. Так что вот – баночка варенья из морочи.

Он протянул маленький горшочек, завязанный тряпочкой. Розовое варенье приятно пахло, и на вкус тоже было очень вкусным – учёный собакоид явно любил сладкое.

– А что, вкусно! – одобрила Инга, слизывая с пальца густую комковатую массу.

– Да, я уж подумываю, не сотворить ли чайные чашки с чаем. – признался Моррис, тоже охотно приобщаясь к горшочку.

– Правда? – счастливо спросил Культяпкин. – Я так и думал, что вам понравится. Тобик специально для меня собирал морочу и варил варенье.

– Мороча – это ягоды? – поинтересовалась Инга.

– Нет, это ящерицы. – ответил квази. – Они питаются падалью.

– Не будем спрашивать, чем питаются скворры. – сказал Моррис, садясь возле костра.

– Лучше не знать. – согласилась Инга, раздавая каждому по куску на палочке.

Мясо огромной птицы оказалось очень вкусным, причём даже без соли. Запасливый Культяпкин достал из своего удивительного пенальчика салфеточку и кушал культурненько. Все трое проголодались и оттого эта импровизированная трапеза была очень кстати – право, само Провидение послало этого мороженного скворра в обсерваторию, при том не повредив телескоп. Неужто душа блаженного Тобика позаботилась о гостях его?!

Моррис взял из рук Инги, которая много раз скрашивала суровые будни своих героев, ещё один кусок на палочке, как вдруг прислушался к себе, словно пытался разобрать голос своего желудка.

– Началось. – сказал он. – Нападение.

Культяпкин выронил кусок, вскочил на задние лапы и стал оглядываться, ища врага среди пустынного пейзажа. Инга тоже поднялась, ища глазами опасность, но в слабых лучах далёкого Джарвуса-2 всё вокруг имело бледно-сумрачный вид и было совершенно неподвижно.

– Не здесь – дальше. – обронил Моррис.

Внезапно прямо посреди открытого пространства образовалось нечто определённо материальное: круглая платформа пяти метров в диаметре, с поручнями по краю и входом с одной стороны. Она парила над поверхностью земли, словно приглашала войти в неё.

Моррис быстро поднялся с земли и запрыгнул на платформу – ясно, что своим появлением она обязана ему. Именно такой вид передвижения по Псякерне выбрал Габриэл. Следом вошла Инга, и вскочил смахивая жир с седых усов, архивариус Култяпкин. Настало время действий, и следовало поторопиться.

– А мы не выпадем? – опасливо спросил квази, заглядывая меж стоек, поддерживающих поручень.

– Исключено. – отрывисто ответил Моррис. – Мы закрыты полем.

Платформа взмыла на высоту метров десяти и понеслась в направлении, где несколькими часами раньше они оставили квази закапываться в землю.

Импровизированный летательный аппарат быстро скользил в воздухе, а по земле бежала бледная тень от него – Псякерня шла по орбите, повернувшись континентом к Джарвусу-2. Планета переходила на второй виток, и из-за горизонта уже поднималось в кипящих облаках огненное зарево Джарвуса-1.

Внизу уже виднелись укрепления, созданные по проекту вождя Кунжута – он был упорным сторонником старой тактики. Окопы располагались вокруг развалин и представляли собой систему неглубоких рвов, местами закрытых поверху насыпями. Судя по всему, нападения ждали с любой стороны, и было очень странно, что до сего момента этого не произошло. Котам дали возможность создать укрепления. Видимо, Культяпкин тоже удивился этому.

– Такое впечатление, – сказал архивариус, – что воевать за Псякерню просто некому. Неужели собакоиды настолько деморализованы нашим вторжением, что даже не пытаются сопротивляться? Неужели урон настолько велик?

Кажется, он не был рад этому факту.

– Как дела, Кунжут?! – крикнул Моррис, пролетая на своей платформе над окопами.

– А? Что? Порядок! – отвечал вождь, высовываясь из крытого окопа, откуда шёл аппетитный дымок – коты на бивуаке развели походную кухню и вовсю жарили битых скворров.

– Кунжут, мы ожидаем наступления! – сообщил стратег.

– У нас всё готово! – важно отвечал тот, показывая здоровую рогатку и кучу камней, припасённых в укреплениях.

Моррис всё же сошёл с платформы и поинтересовался устройством укреплений.

Всё было сделано замечательно: коты прорыли не только глубокие окопы, но и вырыли норы, куда могли забраться до десятка квази.

– Кунжут. – озабоченно сказал стратег. – Мне надо иметь связь со всеми частями армии.

– Так чего. – не нашёл ничего невозможного в этой идее вождь. – Пошлём гонца.

– Нет, не так. – не согласился Моррис. – Я дам тебе коммуникатор, и такие же коммуникаторы передам другим вождям.

Он взял из кучи припасённых снарядов один камень – это были обломки разрушенного дома – и подал вождю.

– Вот в этот камень, Кунжут, ты будешь говорить со мной, когда будет надо. И я тоже буду говорить с тобой через него.

Старого боевого квази ничто не удивило – камень, так камень.

– Как этим пользоваться? – спросил он.

– Вот так. – ответил Моррис, возвращаясь на платформу и отлетая подальше.

– Кунжут, – сказал он в воздух. – скоро будет наступление врага, будьте готовы.

– Есть, господин генералиссимус. – отчётливо прозвучало в воздухе. Но далее коты не выдержали и заорали в камень-переговорник:

– Здорово, Моррис! Вот это штука! Чего там сверху видно?! Мы ждём врага, а собакоиды все попрятались! Трусы! Ха-ха! Привет, Культяпкин! Пиши оттуда!

Они ещё много чего орали, но платформа полетела дальше – к местам, где окопались другие части армии квази.

Коты явно знали, что делали: они заняли пустующие высоты среди развалин замков. Перетаскали, пользуясь затишьем, все камни из разваленных стен, устроили брустверы, из-за которых грозно смотрели тут же сработанные из останков деревьев большие рогатки и длинные копья. Что и говорить: вооружение у квази было допотопным. Тут же во множестве были приготовлены сети для пленных.

Коты отыскали и разрыли входы в глубокие погреба собакоидов и уже успели взять в плен несколько десятков старых псов, которые охраняли башни до того, как те оказались разрушены падающим мусором. В погребах хранились продукты и вообще всё то, чему не следовало уплывать за облака во время невесомости. Так что прочие вожди, которые отказались от старомодного рытья окопов, явно выиграли – они захватили богатую добычу и только смеялись над дураками собакоидами, которые оставили свои замки без присмотра – какая же охрана из старых хромых самцов и беззащитных самок с детишками?! Впрочем, добычей это не считалось – настоящими трофеями должны быть здоровые, крепкие собакоиды, на которых и готовились сети, а этих просто загнали в дальний угол и заперли.

Моррис быстро осмотрел укрепления, снабдил вождей камнями-коммуникаторами и снова взмыл на своей платформе.

– Почему ты сказал "началось"? – спросила Инга. – Я пока не вижу никакого наступления.

– Я доверяю своей интуиции. – ответил Габриэл. – Начнутся действия, и очень скоро. Рушер не случайно медлит – что-то ему нужно. Я достаточно хорошо знаю своего врага: я видел его в действии.

Летающая платформа с тремя пассажирами взмыла ещё выше и принялась по широкой дуге облетать пологую гору, на вершине которой имелся давно потухший вулкан.

– Опасность идёт оттуда. – указал на безобидное жерло Моррис. Он прислушался к чему-то неслышному, поворачивая голову туда-сюда, но, кроме свиста ветра в вышине, ничто себя не выдавало.

Вся земля словно умерла, только молча перекатывались по иссушенной, потрескавшейся от недавнего жара поверхности жёсткие и лёгкие пучки растений, похожих на перекати-поле. Псякерня была гораздо беднее Скарсиды, поскольку обильному росту растений тут препятствовал сильный жар Джарвуса-1. То долгое время, пока планета обходила слишком яркое светило, на ней царила удушливая атмосфера от сильных испарений из океанов. Пересыхали реки и озёра, ничто не плодоносило. Это совсем не то, что мягкий ночной климат Скарсиды, которая так ловко отгородилась от жестоких лучей горячего светила не океаном, а невероятным природным феноменом – гигантской россыпью сапфиров.

Планета закончила свой первый виток вокруг Фокуса и теперь заходящий за горизонт жёлтый круг Джарвуса-2 сменяло восходящее на противоположной стороне мощное светило Джарвуса-1. Наступало самое жаркое время при прохождении малой орбиты – Псякерня поворачивалась к горячему солнцу континентом. Над линией горизонта по всей окружности вспухали тяжёлые высокие тучи – это в топке Джарвуса-1 из океана испарялась вода. Понесло удушливым ветром.

– Пока не стоит ждать нападения. – произнёс Культяпкин, глядя на мрачные тучи и старательно укрывая глаза от яркого света восходящего солнца. – Самое жаркое время мы обычно пережидаем. При свете Джарвуса-1 сражаться невозможно.

– Вот оно. – кратко сказал Моррис, глядя на широкую вершину потухшего вулкана.