Текст книги "Планета Скарсида"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 14

Плоский диск с поручнями летел на север – туда, где земля ещё походила на нормальную местность. Там, конечно, везде имелись следы недавней битвы, было много трупов, но даже это по сравнению с тем, что произошло на южной стороне, выглядело мирной картиной.

Девушка сидела в кресле, потому что чувствовала себя разбитой и уставшей. Совсем не то Моррис – он не мог сидеть и всё время перелёта стоял у поручней, глядя в мутную даль. Он выглядел странно элегантно среди всеобщей разрухи и погрома. Всё таким же неизменно свежим оставался его чёрный дорогой костюм и были блестящими туфли из натуральной кожи. Лицо его даже не осунулось от испытаний, только глаза приобрели выражение глубоко запрятанной одержимости.

Впереди по курсу вырисовались знакомые горы, где произошла первая блистательная битва. Но платформа смещалась левее.

– Он не найдёт нас тут? – спросила Инга, видя, что их летающий корабль пошёл на снижение возле каменного купола обсерватории.

– Ему сейчас не до нас. – улыбнулся Моррис одними губами. – Он сейчас сражается с моим фантомом. Зря бухает Энергию. Я завернул его вместе со своей куклой в пространственный кокон. Ему кажется, что он сражается над Псякерней.

Они сошли с платформы под прикрытием поля – оно защищало их уже не от солнца, а от удушливой атмосферы. Двое людей вошли в укрытие, оставив на платформе одиноко лежать мёртвое тело маленького архивариуса.

– Ты устала? – спросил он, хотя сам вопрос был излишен – лицо Инги говорило само за себя. Не столько лишения, сколько тяжкое чувство отражалось в нём, и Моррис понимал, в чём дело. Однако, оправдываться было нечем.

Он тысячу раз бился над этой загадкой. Он призывал на помощь и логику, и интуицию. Два этих его главных помощника говорили одно: ты прав, Моррис. Да, таково основное правило победы: лучше проиграть битву, чем войну. Выходит, он не имел иного выхода, как только угробить всех квази? Пожертвовать малым, чтобы победить в большом. Его истерзанный рассудок не находил иного выхода. Тысячу раз он проигрывал в уме возможные сценарии, но исход был всегда один – те, кто верили в него и доверяли ему, погибали. И, самое страшное, он всё больше убеждался в своей правоте: в этой битве Сил единственно возможной правильной стратегией было расчетливое предательство и умная ложь.

Моррис прошёлся по тесному помещению обсерватории – между пустыми стеллажами и бесполезным телескопом. Инга уселась на пол у стены, устало положив голову на руки. Хотя она и была прикрыта полем, которое фильтровало для неё воздух и спасало от высокой температуры внешней среды, оно не подпитывало её Силой, как Морриса. Габриэл экономил даже на этом. Ему самому была нужна эта подпитка, а ей приходилось терпеть.

– Ложись, пожалуйста. Отдохни. – сказал он ей.

Подняв голову, девушка увидела, что посреди обсерватории возникло низкое мягкое ложе, укрытое чем-то белым и воздушным.

– Тебе надо поспать, хоть немного. – настоял Моррис. – Это необходимо.

Инга послушалась и легла на нежное свадебное покрывало.

– Ты хочешь есть? – участливо спросил он.

Она не хотела, да и кто ж захочет после такого? Моррису пища не была нужна: его поддерживало поле – оно напрямую вливало энергию в клетки его тела.

– Моррис иди сюда. – позвала девушка, видя, как он непрерывно ходит по помещению. – Нет смысла так истязать себя. Здесь довольно места, иди, ложись.

– Я не могу. – кратко отвечал он, уйдя в свои мысли.

Он действительно не мог – задача поглощала все его чувства и все силы.

– Ты спи давай. – сказал он ей. – Я не буду тебе мешать своим мельканием.

Он вышел, и удерживать его было бесполезно.

За стенами обсерватории ему сразу же попалась на глаза платформа с простёршимся посередине маленьким мёртвым телом. Не в силах смотреть на это, Моррис обошёл здание. Он шатался просто так, бесцельно.

Нигде не было тени – два солнца стояли по обе стороны равнины. Одно – заходящий Джарвус-2, второе – восходящий Джарвус-1. Планета заканчивала четвёртый виток и входила в пятый, находясь как раз на линии, разделяющей два солнца. Перед мысленным взором Морриса предстал тот рисунок, который оставил без вести пропавший Тобик: два солнца с пунктирной линией, соединяющей их центры, и перпендикуляр к ней, на конце которого, подобно яблоку, была надета Псякерня.

Он невольно глянул наверх – на глаз телескопа, устремившийся в небо. Моррис стремглав бросился обратно в обсерваторию.

Телескоп так и стоял, как поставил его пропавший астроном Тобик – нацелив око в ослепительное небо. Что можно тут увидеть? Моррис так спешил, что даже не стал протирать линзу, а просто послал слабую струйку Силы, чтобы её очистить. Он взобрался на ступени и пристроился на верхней площадке. Ему было неудобно – рост собакоида был в два раза меньше его собственного. Глянув в окуляр, Габриэл поморщился – сильно слепило небо. Потом он всё же присмотрелся и заметил, что среди яркого света блестит что-то крохотное. Какое-то зёрнышко располагалось между двух солнц, как раз в фокусе.

Положение планеты смещалось, и эта непонятная искорка уходила в сторону, за пределы обзора. Может, Тобик тут имел затемнённые линзы? Только некогда их искать. Моррис прибег к услугам Силы, и внешняя линза стала затемняться, удаляя яркий свет обоих солнц. В следующий миг Моррис увидел Фокус.

Это была отнюдь не виртуальная точка, как полагал Культяпкин. Это было то, что Тобик изобразил на своём рисунке: ровная огранённая поверхность, отражающая свет обоих светил. Оно медленно вращалось, переливаясь гранями. Очевидно, эта штука имеет немалые размеры, если уж слабый телескоп местного астронома взял изображение. Но ведь и сама орбита невелика. Наверно, малая орбита имеет расстояние от центра до планет не более, чем расстояние от Земли до Луны.

Штука давно скрылась из поля зрения, а Моррис всё сидел под телескопом и раздумывал. Чем больше он думал, тем более приходил к выводу, что ограненное тело в Фокусе имело прямое отношение к тем странным траекториям, которые описывали вокруг него обе планеты. Несомненно, это искусственный объект, однажды кем-то помещённый туда. И Моррис не сомневался, что это дело рук додонов. Что-то должно множество тысячелетий, если не дольше, поддерживать работу Фокуса. А что же это, если не Сила? Это единственное средство, употребляемое звёздной расой для всех своих нужд. А, если так, то следовало пойти и взять её. Пусть разрушится эта неестественная дружба двух солнц, породившая войну, что длилась несметное число лет.

Тонкий невидимый луч Силы-зонда протянулся от точки на разбитой, захламлённой, мёртвой поверхности северной части материка и достиг Фокуса. Он преодолел гладкую отражающую поверхность и проник внутрь неприступного кристалла. Он прошёл через слои неведомого материала и вошёл во внутреннее помещение. Стены Фокуса оказались прозрачными изнутри, отчего было видно всё, что делалось снаружи.

Приглушённый свет Джарвусов не мешал видеть две планеты, идущие по одной орбите – они занимали диаметрально отстоящие места. Одна располагалась по одну сторону от Фокуса и была закрыта облаками. Вторая была жуткого буро-чёрного цвета, от неё отделялись и уходили в пространство космоса белесые клочья.

В довольно просторном помещении фокуса имелся пол, над которым располагалась пластинчатая полусфера, а в центре её возвышалась вторая полусфера – размером около метра в поперечнике, гладкая, матовая, с блуждающими по ней огнями и непонятными символами вспыхивающими на поверхности.

Тонкий зонд присосался к поверхности малой полусферы, но не смог проникнуть внутрь – мощности не хватало. Однако, и без того было ясно: именно в этой штуке спрятана Сила, которая долгое время держала на поводке обе планеты. Во всей обстановке отчётливо ощущалось нечто додонское – их несомненная причастность к трагедии двух планет. Возможно, это делалось из лучших побуждений, но карусель была забыта своими создателями, и перемолола детишек в кашу. Впрочем, последнее было не так.

– Инга! – голос Морриса вырвал девушку из сна. Она открыла глаза и увидела его сидящим на краю её белого ложа. Моррис странно улыбался.

– Что случилось? Он вырвался? Тебе не кажется, что пора позвать на помощь Занната? – спросила девушка. – Разве не настало время взять вторую половину Силы?

– Нет. – он всё так же странно улыбался – одними губами. – Заннат не придёт, Инга. Я уже много раз звал его – он не откликается. Нить связи оборвана.

– Он погиб?

– Не знаю. Возможно.

– У тебя ещё остались Силы? – спросила она, заранее предвидя ответ.

– Почти ничто.

– Моррис, если надо, забери мою защиту. – глухо сказала Инга.

– Если надо – заберу. – пообещал он. – Вставай, нам надо уходить. Я знаю тайну Фокуса.

В этот миг земля затряслась и заходила под ними – это заговорили планетные недра, растревоженные бесцеремонным вторжением.

Двое людей выбежали наружу и увидали, как обрушиваются дальние горы, как идёт глубокими трещинами земля. Из глубоких провалов восходили плотные пары и вырывались со свистом газы. Заплясал в атмосфере воспламенённый метан. Со свистом и рёвом стали вылетать из разрушенных вулканов огромные обломки. Они обрушивались на землю и довершали хаос. Целый кусок суши оторвался и поплыл, а на место его пришли шипящие воды океана.

Последний, завершающий штрих своего пребывания на этой планете спешили сделать гости со Скарсиды. Маленький труп был занесён в каменную гробницу, и Моррис, установив в пазы выбитую дверь, запаивал пальцем щели. Это был бессмысленный жест, напрасная трата Силы, потому что ничто более не могло помочь бедному Культяпкину, который так и не завершил свою статистику.

Они улетели прочь на своей платформе. Круглая тарелка, закрытая полем, поднималась в атмосферу всё выше и выше. Внизу оставалась содрогающаяся земля. Южная часть единственного материка Псякерни была полностью разрушена – на её месте уходила вниз огромная воронка чёрной воды, а из горла водоворота исходил огромный пухлый гриб расширяющегося пара. На глазах у двоих людей откололся край континента и начал переворачиваться, открывая огненную изнанку.

Платформа вылетела за пределы атмосферы, она уходила всё дальше, а внизу безмолвный взрыв потряс изувеченную планету и расколол её на части. Те продолжали разваливаться, расходясь в стороны и разнося с собою тучи того, что некогда было жизнью. Длинным шлейфом растёкся по орбите океан, разнеслись куски суши. Последним всплеском багрового света вспыхнуло ядро и разлетелось, раскалывая в крошки крупные куски.

С двух сторон шёл свет, он задавал пространству нереальный вид – как будто все пространство меж двух звёзд было заполнено белесым туманом. Платформа быстро перемещалась, держа курс на сияющий многогранник – теперь он был прекрасно виден на фоне просвечивающей сквозь дымку космической черноты.

Двое людей, стоящих под защитой поля на платформе, смотрели на переливы плоскостей, меняющих цвет и яркость по мере вращения Фокуса. По граням то шли радужные волны, то выстраивались сетки дифракций, то отсвечивала какая-то объёмная структура. Нигде не было видно входа, ни малейшей щели. По мере приближения стало видно, что и места соединения граней представляли собой цельное образование: как будто просто перегнули лист причудливого металла. Но это был явно не металл. На всей видимой поверхности не имелось ни вмятины от микрометеорита, ни царапины, как будто эту штуку изготовили вчера.

Объект был в диаметре метров десяти, не больше – теперь, когда платформа приблизилась к нему вплотную, стало ясно, как он невелик. Внутри, наверно, ещё теснее.

Моррис подал Инге знак приготовиться. Они могли разговаривать под прикрытием поля платформы, но почему-то молчание космоса препятствовало им говорить. Они не знали, что их ждёт за этими стенами – зондирование обстановки было чисто визуальным. Может быть, они попадут во враждебную атмосферу, или вообще в вакуум.

Двое людей крепко обнялись и исчезли с платформы. Покинутое судно медленно продолжало дрейфовать в заданном направлении. Оно миновало Фокус и стало удаляться в глубину пространства.

На переброс внутрь многогранника Моррис истратил почти последние Силы: усилием воли он перевёл энергию защитного поля платформы в энергию короткого переброса. Они проскочили самую малость: всего на два-три метра внутрь.

На этой маленькой станции оказался вполне пригодный для дыхания воздух, и Моррис поспешно снял с себя и своей спутницы защитные поля. Здесь им не от кого прятаться. Если они не добудут энергию, то умрут. Едва ли создатели Фокуса рассчитывали на долгое пребывание здесь: вокруг не имелось ни мебели, никаких приборов, никаких признаков продуктов или воды. Гладкий пол, похожий на стеклянный, но не прозрачный, а вот стены как раз давали внешнюю панораму, только свет обоих солнц был значительно приглушен, отчего внутри станции царил лёгкий полумрак. Это было даже приятно после стольких часов непрерывного дня.

Очевидно, стены многогранника были очень тонки, потому что размеры помещения оказались почти такими же, как и снаружи. Воздух тут казался стерильным, но был вполне пригоден для дыхания.

Внимание обоих обратилось к матовой полусфере, находящейся точно по центру зала. Размерами чуть больше метра в диаметре, она утонула в полу, и по месту стыков не было ни малейшей щели.

На поверхности полусферы возникали знаки и рисунки, и так же быстро угасали.

– Смотри, это похоже на рисунки Культяпкина. – сказала Инга, протягивая руку к плавающему знаку. Едва она коснулась сферы, как в ней произошли изменения. Сфера осветилась изнутри, и в ней возникло объёмное изображение. Это была система двух солнц, между ними сверкала искорка Фокуса, а по крошечной орбите вокруг него шли две планеты – одна зелёная, другая красная.

– Красная, я полагаю, Псякерня. – сказала Инга и указала пальцем на маленькую бусинку.

Изображение тут же изменилось, солнца разошлись в стороны и пропали, а красная бусина стала разрастаться.

Перед глазами людей проплывала эпопея последней войны. Они видели, словно с большой высоты, и высадку квази на Псякерню, вознесение и выпадение из космоса всякого мусора и мороженых скворров, видели разрушение крепостей, бегство населения, первый бой у подножия вулкана. Видели как синий Фортисс летает на своей лодке, как он командует войсками, как множество женщин-собакоидов и детей переносили припасы в каменную пустошь, и как они потом погибли. Видели последний бой Морриса и Синкрета. Потом они увидели гибель планеты, когда она разорвалась на части.

– Очевидно, это накопитель данных. – предположил Моррис. – Наверно, тут хранятся все данные о всех войнах.

Он попытался заставить сферу показать что-нибудь ещё, но она вернулась к прежнему состоянию.

– Посмотрим, что сталось со Скарсидой. – и Инга показала пальцем на зелёную горошину.

Оба боялись увидеть разгром цветущей планеты, но Фортисс не стал тратить Силы на такое дело: если Моррис не увидит, что произошло на планете квази-котов, то бесполезно и стараться. Так что, Скарсида уцелела – вся населённая сторона её цвела под солнцем Джарвус-2. Планета мирно завершала свой последний, пятый виток и собиралась перейти к обходу жёлтого светила.

Моррис нажал какие-то иные знаки, в результате выплыли таблицы, в которых всё было непонятно. Наверно, это статистика.

– Всё это очень хорошо. – сказал он. – Но мы прибыли сюда за другим делом. Где-то тут напрятана Живая Энергия, которая заправляет всеми этими делами. Я думаю, она спрятана внутри этого шара.

Моррис попытался отыскать хоть малейший стык между полусферой и полом – безрезультатно.

– Если бы у меня была хоть капля лишней энергии, я бы просто разрезал корпус этого компьютера. – с огорчением оставил он свои попытки.

– А если вся конструкция спрятана под полом? – предположила Инга.

Но никакой возможности выяснить это не имелось. Спустя некоторое время Моррис оставил свои попытки. Он устало сел у стены и потёр ладонями лицо.

– Мы в ловушке, детка. – сказал он, не глядя на своего Спутника.

Девушка присела рядом, и они вдвоём молчали неопределённо долго.

Всё было хуже некуда. Увлекательное мероприятие, какого поначалу ждал Моррис от Поединка, превратилось в подлинный кошмар. Гибель квази-котов, всей армии, что пошла с ним за окончательной победой в этой бесконечной войне, затмилась гибелью всей планеты. Моррис всё поставил на победу и просчитался. Он рассчитывал на то, что у Занната сохранится вторая половина Сил. Моррис выиграл бы сражение, сто процентов выиграл бы, будь у него вся Сила.

Фортисс оказался не слишком умным противником, он явно проигрывал в скорости мышления и тактической изобретательности. Синкреты никогда не были сильными вояками – они предпочитали переть всей мощью, давя слабого противника, устрашая его. Поэтому Фортисс с превосходящей вдвое силой уступал своему врагу. Но все эти жертвы и хитрости ни к чему не привели – случилось то, чего Моррис боялся больше всего. Та ситуация, когда не хватает самой малой толики Силы, чтобы добраться до цели.

Он задал вопрос той крошке энергии, что у него осталась, и она ответила, что для задуманной операции средств не хватит. То есть он не может вскрыть сверхпрочную полусферу, а больше у него никаких идей не оставалось. Всё было в прошлом, а будущее было неопределённым.

Наблюдает ли кто за ними, как эта станция следит за ходом сражений? Или наблюдатели оставили пост и ушли на долгий перерыв? Какой судья следит за ходом Поединка? Предпримет ли он что-то, когда увидит, в каком бедовом положении остались дуэлянты? Или просто позволит умереть? Побеждённый никому не нужен.

Формально они ещё не проиграли. Моррис чувствовал, что его противник практически обессилен. Должны ли они выметать последние остатки Сил, прежде чем объявят результаты?

Деваться отсюда было некуда – они в ловушке. Здесь нет еды, нет воды, и скоро они начнут слабеть. При этой мысли голод вдруг вцепился в желудок Морриса, как бешеная собака. Как давно они не ели? Там, на этой ненормальной планете, в жаре и пылу боя, есть просто не хотелось. Впрочем, Морриса поддерживало защитное поле – оно его снабжало чистым воздухом и вливало энергию в клетки его тела. Теперь же, когда он за ненадобностью снял с себя и своей спутницы эту защиту, то остался и без поддержки. Энергетический скафандр всё время тянет Силы, он всегда требует подпитки – мало, но требует. Теперь же даже эта малость могла стать решающим фактором. Теперь они будут соперничать с Фортиссом в каплях.

Плечом Моррис ощутил небольшую тяжесть – это Инга заснула, прислоняясь к нему. Голова девушки склонилась, и теперь лицо её было совсем близко. В другое бы время близость женщины взволновала бы его, но теперь он вдруг ощутил лишь горький вкус разочарования в себе.

Он ничего не сделал, чтобы очаровать девушку. Мысль о том, что под этой прекрасной женской оболочкой таится нечто невообразимо древнее, древнее, чем земная цивилизация, нечто, обладающее такой массой знания и памяти, что все земные библиотеки не сравнятся с этим бездонным запасом, делала всякий флирт с Ингой невозможным.

Его мечта оказалась чистой химерой, как и было с самого начала. Одно дело обманываться в волшебном сне, когда не знаешь, кто твой Спутник. Совсем другое дело сознательно вызвать в Спутники Живую Душу. Ему следовало использовать её в помощь, обратиться к её опыту, знаниям, а не оставить её на роль созерцательницы подвигов героя. Она видела так много, была спутницей стольких воителей, что её не удивить блестящими интеллектуальными решениями, как и самой впечатляющей войной. Впрочем, о последнем говорить не приходилось.

Она была молодцом, настоящая спутница Героев – ни разу не заныла, ничего не просила для себя, ничего не требовала, ни в чём не осуждала, ни на что не жаловалась. А ведь ей было трудно, чисто по-человечески трудно, даже физически трудно, потому что Моррис не делал для неё больше, чем то допускала задача. Он так экономно расходовал средства, что почти победил в этой войне.

Если бы он не был столь погружён в свои мысли, то мог бы заметить, как она устала. Надо было устроить девушку поудобнее – обнять её и держать в своих объятиях, пока она спит. Каким же бесчувственным поленом ты стал, Моррис!

Лёгкое движение и вздох обнаружили, что Инга проснулась – поверхностный сон длился совсем недолго. Она отстранилась от Морриса, чем вызвала в его душе сожаление – он-то мог так сидеть долго.

– Тебе приходилось когда-нибудь попадать со своими Героями в такое безвыходное положение? – спросил Моррис.

– Приходилось. – кивнула девушка, поправляя волосы и закручивая на затылке хвост. – Правда, Герои всегда находили выход – на то он и волшебный сон, чтобы довести ситуацию до тупика, а потом открыть новые возможности.

– Да, тупиковая ситуация тем и пикантна, что придаёт остроту отношениям героев. – пробормотал Моррис, которому пришла в голову та мысль, что в каком-нибудь приключенческом кино герои давно бы уже бросились в объятия друг друга и затеяли бы самый неистовый секс на радость зрителям. Если бы тут был агент 007, он давно бы уже раздел женщину и покорил её своим обаянием. Конан просто грубо взял бы её, а будь тут какой-нибудь герой поменьше значением, он бы потянулся к ней губами, завораживая девушку своим взглядом, и они бы счастливо соединились сначала в долгом поцелуе, потом уже во всём прочем.

– Инга, а когда твой Герой оказывался очевидным идиотом, ты следовала его сценарию, делая вид, что восхищаешься им?

– Конечно. – серьёзно ответил она. – В этом и состоят обязанности Спутника – во всём соответствовать своему Спящему. Нельзя же испортить ему праздник.

– Тебе попадались извращенцы?

– На извращенцев есть любители. Я говорила тебе, что Спутник избирается посредством душевного соответствия. Нечто неощутимое протягивается между Спящим и Спутником. Это как бы внутреннее родство, согласие. Но возможна и ошибка – очень уж тонкая материя.

– А ты была просто участником сна, не Спутником?

– Вот этого сколько угодно. Отличие в том, что Спутник одновременно и персонаж, и Живая Душа. Но, он всегда на второй роли, а вот Участник может попасть и на роль первого лица. Разница в том, что Спутник помнит все свои прошлые воплощения, он сознаёт, что происходит прямо во время действия, а Участник на время воплощения становится полноценной личностью-персонажем. Это гораздо интереснее, чем быть Спутником. Ты не играешь спектакль, а живёшь – Души очень это ценят.

– Это как театр?!

– О, это грандиозный театр! Иной раз Спящий желает видеть подлинные декорации, и мы добываем их для него, поскольку помним всё, что было с начала времён. Мы воссоздаём настолько убедительную обстановку, что Спящий забывает о том, кем был он до сна. Он сам порой перевоплощается в иную личность.

– Но ведь вся история земли полна войн, жестокости, смертей! – воскликнул Моррис. – Кто-то играет христиан, умирающих на римских аренах! Тысячи и сотни тысяч идут в бой и погибают! Катастрофы и бедствия – вот задник для хорошей драмы!

– Мы же бессмертны, Моррис. – сказала Инга. – Выйдя из игры, погибший в бою легионер наблюдает окончание событий извне. Умерев на эшафоте, королева возвращается в пространство Душ и ждёт следующего вызова. Покинутая любовница убивает себя кинжалом и уходит за кулисы, чтобы получить следующую роль, как только Спящий призовёт её.

– А четвертованный на колесе терпит подлинное страдание или притворяется, играя роль?

– Всё подлинно.

– Зачем всё это?

– Так додоны добывают свои Силы. Не переживай, Моррис, только последние миллионы лет всё было так трагично, а раньше было и бескровнее, и проще. На вашей планете мы встретили такие трагедии, о каких ранее не слыхали.

Он смотрел на неё и никак не мог представить, чтобы эта молодая женщина столько видела и столько знала. Она была и Спутником, и Ингой Марушевич. Она ничего не скрывала и всё рассказывала, как есть. Чего бы он ни отдал за то, чтобы увидеть в её глазах ту весёлость, юмор и воодушевление, которого в избытке имела та Инга Марушевич – детектив и партнёр!

– Ты принимала много всяких образов?

– Варианты возможны, но есть разделение на Душ-мужчин, и Душ-женщин. Каждая Душа утверждается в избранном амплуа, она остаётся сама собой в разных временах, разных эпохах, обществах, историях. Всё бесчисленное множество раз я была в этом облике, с этим лицом. Я могла быть ребёнком или старухой, но это была я.

– Тебя насиловали? – спросил он.

– Конечно. Много раз. Меня подносили в качестве приза, продавали в рабство. Меня любили и мною помыкали. Меня возводили на престол и гноили в темнице. Я любила и ненавидела много-много раз.

Моррису представилась отчётливо картина, сложное наслоение множества сюжетов: измученная Инга в ошейнике, в цепях, идущая босыми ногами по снегу, одетая в лохмотья и оставляющая кровавые следы, величественная Инга на троне, повелевающая судьбами страны, игривая любовница в объятиях знойного мачо, неприступная горянка, мать, рыдающая над ребёнком, женщина в толпе под дулами автоматов, мёртвое лицо с глазами, видящими бесконечность, а вокруг сплошные трупы. Всё это было – много-много раз, в иных деталях, в иной обстановке, с иными привязанностями. Много-много, бесчисленно много потерь. Кто всё это придумал?

– Слушай, ты не устал так просто сидеть час за часом? – спросила она. – Как хочешь, у меня у же зад отваливается.

– Пойди, побегай. – усмехнулся Моррис.

Она вздохнула и подтянула к себе рюкзачок, валяющийся на полу.

– Что у тебя там? – поинтересовался Габриэл.

– Всякая женская чушь. – ответила она. – Щётка для волос, шампунь, полотенце, нитки с иголками на всякий случай, и всякая такая же чепуха.

Она взбила рюкзачок, как подушку, положила у стены и улеглась, оставив край подушки и для Морриса.

– Ложись давай, делать всё равно нечего.

Он повиновался, обнял её, чтобы их головы могли удержаться на этой импровизированной подушке. Ничего эротического в этом объятии – как будто он обнимал товарища или сестру. Инга Марушевич никого не играла в этот раз: она была собой, и только.

Они лежали и смотрели на медленный танец двух солнц, видный сквозь прозрачную полусферу. На самом деле это медленно вращался Фокус. Каждый думал о своём, и ничего хорошего в этом молчании не было.