Текст книги "Планета Скарсида"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 18

– Вставай, Цицерон! – распихал он Спутника. – Тут кто-то из додонов!

– Давай, болтай! – не поверил тот, приоткрыв один глаз.

– Да говорю тебе! – возбуждённо заговорил Ньоро и продемонстрировал запись.

Осёл мгновенно вскочил и начал осматриваться.

– В принципе, если ты говоришь, что они вернулись, то это вполне… – бормотал он, вспрыгивая на камни и стараясь оглядеть далеко уходящий пейзаж.

– Смотри, что там! – шепнул он, указывая на далёкий силуэт возвышенности.

Вдалеке действительно что-то двигалось – какая-то крохотная искорка. Она была бы незаметна среди блеска минералов, если бы оставалась на месте, но на планете минералов царило не только всеобщее молчание, но и полная неподвижность. Да, там что-то слабо поблёскивало, перемещаясь на фоне горы.

Оба путешественника заторопились: и тому, и другому было интересно увидеть представителей звёздной расы. Те жители Стамуэна, старого пыльного, убогого городка были только бледной тенью подлинных додонов – расы, о которых сохранили память все старые цивилизации Вселенной.

– Да что же я! – в досаде обронил Заннат, обхватывая своего Спутника за бока. В следующий момент они перенеслись на много километров ближе к горе и увидели, что у подножия её действительно спиной к ним стоит человек с длинными чёрными прямыми волосами, одетый в белую полупрозрачную одежду замысловатого покроя.

Высокий человек почувствовал присутствие и обернулся. Заннату в первый миг показалось, что он видит Пространственника. Только потом он сообразил, что едва ли смог бы узнать Искателя, ведь видел он того не в лучшие его времена – измождённого, худого, как скелет. Этот же выглядел вполне здоровым – так, наверно, и должны выглядеть настоящие додоны, а не те чёрные тени, что бродили по развалинам Стамуэна. По сути дела, Заннат никогда не видел нормального додона, даже хозяйка гостиницы Варсуйя предстала перед собранием Героев Рушары на весьма недолгое время, и была додонка к тому же развоплощённой. Теперь же Заннат понял, что это было очень красивое племя, хотя едва ли он смог бы отличить одного додона от другого – некогда все жители Стамуэна ему казались на одно лицо.

Высокий мужчина с угольно-чёрной кожей и длинными блестящими чёрными волосами удивлённо посмотрел на странную пару своими большими глубокими глазами. Его фиолетовые губы шевельнулись и обронили только одно слово:

– Заннат?!

– Это ты, Пространственник? – ошеломлённо пролепетал тот.

– Да, это я. – всё так же удивляясь и недоумённо глядя на осла, ответил додон. – Но как ты здесь очутился и кто это с тобой?

Цицерон вышел из ступора и прокашлялся.

– Простите, я воплощённая Живая Душа, Спутник Занната. – сообщил он о себе.

– В реальности?! – ещё больше поразился звёздный путешественник.

– А разве вы не знаете? – всё ещё не веря своим глазам, спросил Заннат. – Идёт Поединок.

Додон, кажется, не понял. Он наморщил лоб и вопрошающе взглянул на Ньоро.

– Неужели вы не в курсе?! Вам Джамуэнтх ничего не сказала?! Мы находимся в противостоянии с Рушером – его вы помните?

– Рушер! – додон, кажется, понял, о чём идёт речь. – Да, я помню Рушера.

Путаясь и сбиваясь от волнения, Заннат объяснил Пространственнику ситуацию, недоумевая, как это он остался в неведении относительно Поединка.

– Вот оно что. – задумчиво произнёс додон. – Надо же, а я ведь опасался чего-то подобного. Варсуйя тоже что-то почувствовала и предложила Рушеру остаться с нами. Мы бы приглядели за этим не в меру честолюбивым человеческим гением. Но мы не вправе мешать ему избирать свой путь – по нашим канонам он не совершил ничего преступного.

– Как так получилось, что вы не знаете о том, что происходит Поединок? – с сомнением спросил Заннат.

– Джамуэнтх не отчитывается перед нами в своих действиях. – ответил Пространственник. – Она владычица Живых Душ, но между Императрицей и додонами нет иной связи, кроме как волшебный сон. Мы связаны лишь условиями договора, и больше никаких обязательств у обеих сторон нет. Это лишь обоюдовыгодный союз. Она вправе сама решать свои проблемы.

– Но мне казалось, вернее, нам казалось, что тот Артефакт, который грозился взорвать Рушер, принадлежит додонам! – воскликнул Заннат.

– Понимаю, о чём идёт речь. – кивнул додон. – То, что вы называете Артефактом, у нас называется Оком. Перебираясь с планеты на планету и строя каждый новый город-гостиницу, мы переносим Источник Преображения, или Чашу Снов, а вместе с этим перемещаем и Око. Назначение его нам неизвестно, просто это поставлено в условие договора с Джамуэнтх. Они всегда переправляются в паре – Око и Чаша. Затем я сюда и явился: здесь будет звёздная гостиница, здесь расположится Чаша и здесь будет скрыто в каменной породе Око. Я пришёл, чтобы выбрать место для храмовой горы и для нового города.

Пространственник указал на горную кручу с почти отвесными стенами и плоской вершиной.

– Когда-то, на заре Вселенной, я создал эту планету просто ради прихоти. Теперь я вернулся сюда, чтобы продолжить наше дело – разносить по Вселенной семена жизни. Это самое подходящее место – тут нет разумного населения.

– А почему вы избегаете строить свои гостиницы на планетах, где имеется разумная жизнь? – поинтересовался Заннат.

– Потому что мы внесём тем самым много неудобства в существование такой цивилизации.

– Так, значит, теперь здесь будет Чаша Снов? – вмешался в разговор осёл.

– Да. – признал додон. – Вот эта гора мне кажется подходящей. Я доращу её породой до монолита, поставлю наверху храм и расположу Чашу. А город будет в той стороне.

– И в нём будет снова хозяйкой Варсуйя? – невольно спросил Заннат, вспоминая рассказы Валентая о священном м прекрасном городе додонов – Стамуэне.

– Нет. – покачал головой додон. – Слишком тяжело. Варсуйя более не будет хозяйкой гостиницы – есть другие додонки. И я больше не буду Искателем – вместо меня будет мой сын. Я обучу его всему и передам ему наше дело. Против прежних правил додоны осели на планете – пусть молодые уходят в Поиск.

– А Чаша, Чаша уже здесь? – жадно поинтересовался Цицерон.

– Да что тебе Чаша? – удивился Заннат такой настойчивости.

– Чаша здесь. – засмеялся Пространственник. – Она со мной. Я собирался установить её на вершине горы и подвести к ней воду.

– А разве вода не волшебная? – удивился Ньоро.

– Она становится волшебной, когда попадает в Чашу, поэтому её и называют Вечным Источником. Пока существует союз между додонами и Живыми Душами, Чаша будет дарить сны.

Додон повернулся к горе и поднял руки, тогда из груды камней у подножия массива выплыла серая чаша с пористыми боками. Она сама собой стала всплывать всё выше – к плоской крыше горы, и вскоре скрылась из виду.

– Желаете посмотреть, как я буду достраивать гору и возводить храм? – спросил додон.

– Конечно! – обрадовался Цицерон.

Тогда Пространственник начал медленное движение вокруг горы. Он останавливался, протягивал руку, и прямо на глазах у Занната и Цицерона щели в каменных боках горы затягивались, заравнивалась поверхность, приобретая ровный вид. Гора словно молодела.

– Я преобразую породу. – объяснял Пространственник. – Храмовая гора простоит тут многие миллионы лет, всё это время она должна сохранять целостность, а не разрушаться, как на Земле.

– А не станут тут все, кому не лень, шататься и пить воду? – спросил бесцеремонный осёл.

– Нет. – любуясь своим творением, отвечал додон. – Не будут. Теперь эта планета будет запретной для случайных туристов. Она как бы выпадет из видимости, её не засечёт ни одно локационное устройство.

– Так вот почему Земля изолирована от инопланетян!! – вдруг дошло до Занната.

– Конечно. – подтвердил Пространственник. – Теперь понимаете, почему мы избегаем располагать гостиницу среди разумных миров? Это значит, отделить их от прочих разумных рас. Теперь вы можете вступать в контакты. Мне очень жаль, что я стал невольной причиной вашей изоляции.

Гора была невелика, и они обошли её всего за пару часов, зато теперь этот одиноко стоящий массив стал выглядеть совсем иначе – случайное нагромождение скал приобрело вид благородства и красоты, что дополнялось острыми выступами, торчащими по верхнему краю, словно корона зубцами.

– Вы в состоянии перенестись наверх? – спросил Пространственник. – Вы же говорили, что у вас есть Силы, и вы умеете пользоваться ими. Просто лестницу я собираюсь вырезать позднее.

Во мгновение ока Заннат и его Спутник переместились наверх, но Пространственник всё же опередил их. Он уже стоял посреди плоской вершины горы и лёгкими движениями рук творил чудо. На глазах у очарованных этой картиной друзей вырастали на дальнем краю платформы высокие колонны. Сначала их цвет был однообразным, но потом всё стало переливаться разными цветами в лучах стоящего в зените солнца.

– Это работает Сила. – говорил Пространственник, мягко улыбаясь. – Я указываю ей, что делать, а она уже сама выбирает способ.

– Так легко… – зачарованно произнёс Заннат.

– Да, это восхитительное занятие.

Дворец вырастал вверх, обзаводясь многоуровневой крышей, а под его ногами сами собой образовывались широкие ступени, стекающие, словно каменные волны. Шершавая поверхность горы стала выравниваться и покрываться блестящей, словно лакированной, гладью. И вот под ногами двух людей и копытами осла уже сиял идеальный пол. Высокие зубцы по краю, лишь слегка подвергшиеся переделке, дополняли впечатление торжественности.

– Вон там. – показал в сторону Пространственник. – будет город.

Оба друга молчали, потрясённые этим поистине божественным актом творения.

– А где будет Волшебный Дворец? – нарушил молчание Заннат.

– Вы о моём дворце? Его не будет. Мой сын сам создаст свой Дворец. Скоро он достигнет возраста творения и выйдет в свободный Поиск.

– У вас всего один сын? – нарушил долгое молчание своего товарища осёл.

– Да. Один Искатель – один сын.

Заннат молчал, подавленный картинами, которые против его желания выстраивались перед его внутренним взором. Сын Пространственника – это будет великий додон, Искатель, создатель миров. Ему предстоят бесчисленно долгие века – для звёздной расы время ничто. Он примет от отца всю его мудрость, все навыки, все знания. Великий среди великих. Божество Вселенной. Он вернёт додонам славу. И его путь начнётся отсюда, от храмовой горы, от Источника Преображения.

– Он сам построит звёздную гостиницу? – не столько спросил, сколько утвердил свою догадку Заннат.

– Да. – Пространственник повернул к нему своё красивое лицо с повлажневшими глазами.

Они стояли на нижних ступенях, ведущих к храму, и смотрели на далёкую панораму, что расстилалась дальше.

"Он будет иным, этот новый город. – подумал Заннат, глядя на пустое место, где предполагалось вырасти звёздной гостинице. – Здесь будет не так, как в Стамуэне, а по-другому."

Новый город впишется в особенности планеты. Не зелёные сады будут окружать его, а минеральные деревья, изумрудные травы, алмазные горки. Высокие друзы драгоценных камней будут петь в утреннем ветре, пролетающим под белой аркой. Невообразимо прекрасные дома-дворцы будут стоять за прозрачной стеной – всё, как рассказывали Валентай и Фальконе, только ещё лучше. Дворцы, в которых нет прислуги, и которые сами заботятся о своих постояльцах. Здесь никогда не утонет без присмотра ребёнок – в домах додонов смерти нет.

Пространственник меж тем направился к храму Чаши. Он шёл скользящими шагами по зеркально-гладким полам, сухой ветер развевал его длинные волосы, вздымал лёгкий полупрозрачный плащ из белой материи.

– Чего же мы стоим? – встрепенулся осёл. – Давай за ним!

– Зачем? – невесело спросил Заннат.

– Как зачем?! А Чаша! Вдруг он позволит отхлебнуть и увидать волшебный сон!

– О чём же ты мечтаешь? – спросил, развеселившись, Ньоро.

– Не смейся! – обиделся товарищ. – Ты думаешь, у меня нет мечты? Думаешь приятно всё время жить только чужой жизнью?

Заннат был поражён: он-то думал, что Живые Души довольны своим положением.

– Ну ладно, ладно. – пробормотал он. – давай пойдём, посмотрим.

Они припустили вслед за Пространственником, догнав его уже среди колонн – тот медленно проводил длинными чёрными пальцами, без единого светлого пятна, по тонкой мозаике колонн.

– Давно я их не видел. – произнёс додон.

Едва путешественники подбежали, запыхавшись, он оставил колонну и двинул внутрь портика, стремительно проходя меж высоких опор. Остановился додон в самом центре, куда не проникал наружный свет – так были расставлены колонны, что каждый следующий ряд перекрывал промежутки предыдущего ряда. В центре колонн не было – там была свободная площадка, посреди которой уже стояла на ножке Чаша – совсем как в пещере, куда десять лет назад загнали группу студентов загадочные жители Стамуэна. Теперь эта чаша стояла в центре храма – как рассказывали о том Уилл и Джед.

– А где Лгуннат? – вспомнил Ньоро.

– Когда сюда начнётся паломничество, тогда тут будет и Хозяйка Чаши. – задумчиво ответил додон, глядя в пустую Чашу. – Она будет встречать гостей. Всё начнётся сначала и будет так до скончания Вселенной. Фантастический полёт разума, неограниченная свобода желаний, исполнение невозможного.

Он опустил в пустую чашу обе ладони, благоговейно коснулся пальцами дна, и тут же их убрал. В тот же миг на дне каменного сосуда показалась крупная капля воды. Она стала расти и расширяться, заполнять объём, дошла до борта и остановилась в тот миг, когда казалось, что драгоценная вода хлынет через край.

Додон отступил в тень, глядя странно туманными глазами на зеркало воды, в котором испарялись пузырьки, и реял тихий пар. Друзья не видели этого – они смотрели в Чашу, как зачарованные.

– А мы можем… – прошептал Заннат.

– Конечно. – чуть кивнул додон. – Быть у Источника и не выпить воды – это слишком жестоко.

– А вы не будете? – спросил Цицерон.

– Очень заманчиво. – печально улыбнулся Пространственник. – Однажды я сделаю это. Додоны лишь один раз в своей жизни пьют воду Преображения. Когда хотят уйти.

Потрясённый Заннат поднял на него глаза и вдруг почувствовал то, что ощущает додон. Изредка на Ньоро находило такое – он проникался чужим внутренним миром. И он вдруг понял, как устал Пространственник. Бессмертные тоже ощущают смертельную усталость. Он уходил достойно, скрывался в тени, оставляя место будущему поколению, не желая заслонять своим могуществом их первые шаги. Ему осталось совсем мало, чтобы завершить свой путь. Тогда они придут сюда с Варсуйей, когда будет миг затишья среди гостеприимства звёздной гостиницы, и выпьют по глотку воды. Тогда Вечность отпустит их, потому что нет более тяжёлой ноши, нежели бессмертие.

"Мне так много не надо." – подумал Заннат и зачерпнул горстью прохладной воды из Чаши Снов.

Осёл не церемонился и сунул в священный сосуд морду.

***

– Есть нечто вечное, что держит нас, крепче любых уз. – сказал далёкий голос, звучащий отовсюду. – Мы вечны, лишь пока любим и любимы. Наша плоть и кровь, наше продолжение, наш свет из будущего есть смысл жизни. Не бойся ничего, Заннат, сегодня всё возможно. Вырви боль утраты из груди и всели в опустевшее сердце радость. Сегодня можно всё. Верни его себе.

Он стоял на белых плитах двора, оглядываясь вокруг, словно ожидал чего-то дурного. Всё здесь знакомо – дом и сад, и фонтан, и даже водоём, в котором плавали золотые рыбки. Но всё-таки было здесь что-то странное, как будто нереальное. Такое впечатление, что свет этот, что льётся с неба, неживой. И где же солнце? Нет теней – всё словно выцвело. Не было звуков, движения. Словно умерли птицы, и мотыльки. И бабочки. Только тягучий монотонный звук шёл со всех сторон, как будто унылая погребальная песня. В этом неживом стоне различались слова, которые повторялись с мучительным однообразием: поздно, поздно. Поздно, поздно – текло с неба, как остывшие слёзы. Поздно, поздно – говорили увядшие головки цветов. Поздно, поздно – отвечали слепые окна дома.

Заннат едва не застонал: это было место, куда он менее всего хотел попасть – его собственный дом. Но в этот миг он заметил что-то движущееся – нечто испускающее свет двигалось к нему со стороны распахнутых ворот. Белая фигура, утопающая в сияющих лучах.

По мере приближения человек утрачивал сияние и становился виден. Длинная одежда, светящиеся волосы, белое лицо. Заннат никак не мог рассмотреть выражение его лица, а это было почему-то важно. Подойдя почти вплотную, человек глянул на Занната своими нечеловечески прекрасными глазами.

– Я знаю. – сказал ангел. – Это было.

И в тот момент всё вокруг начало оживать, наполняясь красками, движением, звуками, запахами. Отвратительный ноющий голос исчез, а вместо него запели мелкие птицы, зашелестел листьями ветер, заиграла из открытого окна музыка, и послышался оживлённый смех.

– Лили, я поиграю с рыбками? – крикнул детский голос.

– Да-да, только в воду не входите, месье Рики. – невнимательно ответила француженка.

Малыш в полосатой рубашечке и синих шортиках выбежал из дома и, подпрыгивая от избытка энергии, направился с сачком к водоёму. Заннат впился глазами в его фигурку, впитывая это зрелище всеми порами измученной души. Он столько раз представлял себе это зрелище, столько раз мечтал увидеть сына хоть ещё разок, хоть во сне, но ему всегда представлялось только одно: безжизненное тело и лицо с посиневшими губами.

– Не делай этого, Рики! – хотел крикнуть Заннат, но голос изменил ему, и лишь слабый шёпот растворился в воздухе.

Он хотел кинуться к сыну, чтобы удержать его, но ноги словно приросли к земле.

– Ты не веришь, Заннат. – печально сказал ангел.

– Останови его! – просил тот.

– Ты должен это сделать сам. – был ответ. – Твоя вера и твоя любовь – они могут всё.

Мальчик забавлялся у бассейна, пытаясь поймать сачком рыбок – один, совсем один! Дуры-няньки где-то шлялись, занимаясь всем, чем угодно, только не ребёнком. За что он платил им такие деньги?!

– Лили! – пытался он позвать в окно, но француженка была увлечена болтовнёй по телефону – её кокетливый смех выводил Занната из себя.

– Фред, не заходите в воду. – предупредила, пробегая мимо малыша, фрекен Линда.

– Постойте, Ли! – снова не сумел крикнуть Ньоро. Он стоял посреди двора и был никому, кроме ангела, не виден. Малыш в азарте шлёпал по воде сачком – рыбки не желали ловиться.

Тут со стороны ворот раздался звук тормозов – это въехал во двор большой лаковый Кадиллак. Чинный, вышколенный шофёр вышел и церемонно открыл дверь машины, из которой пулей выскочил господин деловой наружности и рысью понёсся к дому, чем очень покоробил аристократические чувства водителя. С видом крайнего неодобрения благородный слуга принялся чистой ветошью протирать и без того сияющие стёкла.

На бегу строительный магнат покивал головой ребёнку, а тот помахал ему ладошкой, смирненько стоя в стороне от водоёма.

Заннат смотрел сам на себя и ненавидел. Этот самодовольный болван, для которого не было ничего святее работы, коршуном влетел в кабинет и с негодованием прогнал оттуда Лили, болтающую со своим боем.

Рики рассердился на непослушных рыбок, а заодно и на слишком маленький сачок. Он попытался поймать рыбку рукой и кувыркнулся через низкий бортик. Утонуть в этом маленьком искусственном прудике было невозможно – слишком мелко. Он должен был подняться, но вместо этого отчего-то продолжал биться в воде, словно его что-то держало.

Изо всех сил Заннат попытался оторвать ноги от плит, он кричал, но всё напрасно – ничего не получалось.

– Что может повернуть время вспять? – сказал ангел.

Замерев на месте от ужаса, Ньоро видел, как умирает Рики. Один, беспомощный, он всё реже и слабее дёргался, а потом затих.

– Месье Рики? – вышла откуда-то из-за шпалерных роз Тина, филиппинка.

– Месье Рики? – озабоченно позвала она.

И тут увидела.

"Ну давай, давай! Действуй!" – беззвучно умолял её Заннат, хотя понимал, что всё напрасно – он видит то, что было пять лет назад.

Филиппинка бросилась к ребёнку и выхватила тело из воды. Она пыталась сделать ему искусственное дыхание. Потом откуда-то возникла Линда и они уже вдвоём пытались оживить малыша.

– Не может быть, не может быть! – говорила Тина.

– Там негде утонуть! – восклицала голландка.

Последней явилась француженка. Отодвинув обеих нянек, она сама решительно взялась за дело, уверяя, что работала в службе спасении на пляже. Однако, и у неё ничего не получилось.

– Я не понимаю, я не понимаю. – упорно повторяла Лили, усердно давя на грудную клетку малыша.

Они отнимали тело друг у друга, всё ещё надеясь, что Рики сейчас начнёт дышать. Наконец, Тина сильно встряхнула его, и изо горла ребёнка выскочила золотая рыбка.

Двор и дом снова погрузились в мертвенный свет, потускнела садовая зелень, всё опустело. Потрясённый видением Заннат стоял на том же месте.

– Ты смирился со смертью своего ребёнка. – говорил ангел.

– А есть другая возможность? – угрюмо спросил Заннат.

– Твоё неверие помешало тебе его спасти. – упрекнул его небесный вестник.

– Я знаю, кто ты такой.

Ангел с любопытством взглянул на Ньоро.

– Ты мой Спутник в этом сне. – сказал тот. – Ты ненастоящий ангел, ты просто принял такой образ, Цицерон.

– Ты ошибся. – покачал ангел белокурой головой. – Да, я Спутник, но не твой осёл. Я совсем другой.

– А раз ты Спутник, – продолжал Заннат. – То ты всё помнишь и всё знаешь.

– О чём бы ты хотел меня спросить?

– Куда уходят души? – внезапный вопрос застал ангела врасплох.

– Ты говоришь о душах смертных?

– Да, именно о них! Что происходит с Живыми Душами, я знаю, но куда уходят просто души? Куда уходит сознание?

– Ты, очевидно, веришь в бессмертие души.

– А если нет, тогда зачем ты облачился в личину ангела?! Говори мне правду! Я сам видел, вот этими самыми глазами, как соединилась душа Эдны с её телом! Как ожили мёртвые Берелли и Маркус! Это было в реальности, я видел их потом – они были живы!

– Постой, но это же совсем другое! – пробормотал ангел, ошеломлённый этим нападением. – Додонам одним ведомо, как это происходит. Они могут разделять душу и тело, а потом снова соединить их.

– Тогда чего ты мне плёл о вере и любви? – презрительно спросил Заннат.

– Знаешь, ты хотел увидеть сына, ты его увидел.

– Я не того хотел.

– Чего же? – терпеливо спросил Спутник.

Заннат молчал.

– Стоило пить живую воду, чтобы так и не решиться пожелать. – покачал головой ангел. – Ты уже видел чудеса, а это просто сон.

– Я хочу вернуть его. – хрипло сказал Ньоро.

– Каким образом? Воскресить или вернуться в прошлое и остановить его?

Этот вопрос был задан без всякой иронии и даже без тени сомнения: ангел просто выяснял, как именно представляет себе Спящий эту операцию.

Заннат ясно увидел, как он останавливает своего ребёнка. Тот, прежний Заннат сидит в своём кабинете и договаривается со Спацаллани, няньки шатаются по огромному дому, а он выходит из кустов и говорит: не надо, Рики, отойди от прудика. Давай с тобой просто посидим и поболтаем. Но тут ему представилось, как на следующий день повторится то же самое – так же скверно будут делать своё дело няньки, так же будет занят он сам, так же будет бегать по своим делам его жена. Это просто вопрос случая – это обязательно должно было произойти. И не оценит тот Заннат такого чуда, и даже не узнает о нём – он так и будет с головой погружён в свою работу, не замечая того, как теряет сына.

Может, просто взять и забрать ребёнка. Для того Занната это будет горе, но для нынешнего… Да, это хорошая идея, только как это объяснить малышу, и куда они все потом денутся.

– Дурак я, это же сон! – пробормотал Заннат.

– Во сне всё возможно. – заглядывая в глаза Ньоро, сказал ангел. – Как трудно с тобой, до чего же ты упрямый.

Вот и осёл ругал его за то же!

– Я хочу отыскать его душу и вернуть ему тело. Я хочу снова обрести своего ребёнка. – сказал Заннат и ощутил, как с сердца свалился огромный груз. Формула невозможного оказалась так проста!

Двор и дом растворились в темноте, которая охватила Занната, словно тяжёлая, густая субстанция. Потом нечто неведомое пришло вокруг него в движение, ускоряя вращение. Сильный ветер ударил в лицо, струя воздуха облетела две фигуры, подхватила Спящего и его Спутника и понесла в направлении маленькой белой звёздочки, что засияла в безмерной глубине.