Текст книги "Поляна страсти"

Автор книги: Марина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Вскоре Павел вернулся. Он присел перед девушкой и внимательно взглянул на нее. Дарья сидела на кровати, кутаясь в простыню. Даже в полуночной тьме от внимательного взгляда Павла не ускользнули испуганные глаза девушки, подрагивающие губы и спутанные в пылу борьбы волосы.

– Он будет наказан, успокойся.

– Он знает… теперь… – Дарья закашлялась и поспешно опустила взгляд, боясь, что Павел заметит навернувшиеся слезы.

– Я приказал ему молчать, – мягко произнес Павел. – О случившемся никто не узнает.

– Ох, – Дарья уткнулась носом в его плечо и разрыдалась.

Павел бережно обнял ее за подрагивающие плечи и ласково погладил по волосам. Успокоившись и взяв себя в руки, она стыдливо отстранилась.

– Барин, не знаю, как благодарить вас. Но… как вы оказались возле моей избы именно тогда, когда…

– А вы любопытны! – с улыбкой заметил Павел и со всей серьезностью добавил: – Мне не спалось, и я вышел прогуляться.

Дарья покачала головой и поежилась от ночной прохлады.

Павел внимательно взглянул на нее. Его глаза скользнули по ее лицу, плечам, фигуре. От его пристального взгляда девушка смущенно опустила глаза.

– Одевайтесь, – коротко бросил молодой барин, – этой ночью вы здесь не останетесь.

Оглядевшись вокруг, он заметил небрежно брошенное на табурет платье, осторожно взял его и протянул Дарье.

Но та не двигалась, пытаясь сообразить, какие мысли родились в голове Павла.

– Ну же, берите платье, Дарья.

Она подняла на него глаза.

– Куда же мне идти, барин? Это мой дом, я останусь здесь.

– Не упрямьтесь. Я собираюсь отвести вас к кухарке Марфе. Переночуете у нее.

Через минуту Дарья была готова. На губах Павла заиграла ободряющая улыбка. Он взял ее за руку, и они вышли из домика в ночь. Луна снова скрылась в облаках, и тьма поглотила молодых людей, скрывая под своим прозрачным покрывалом их маленькую тайну.

Ночь выдалась на удивление тихой: не слышалось ни шелеста деревьев, ни ветра, так беззаботно шалившего вечером. Павел вел Дарью к дому, крепко сжимая ее ладонь в своей. Несмотря на ночное потрясение, девушка держалась спокойно: присутствие Павла придавало ей уверенности.

Они вошли в дом с черного хода, пересекли кухню и по высокой деревянной лестнице поднялись к двери, ведущей в коридоры барского дома. Сердце Дарьи радостно затрепетало в груди: никогда еще она не была так близка к таинственному миру своих богатых хозяев.

Павел легко толкнул широкую дверь, однако представшая глазам картина заметно разочаровала Дарью: несколько догорающих свечей слабо освещали низкий коридорчик с рядами дверей по обе стороны. Ни картин, ни коврового покрытия, как представляла себе Дарья. Только голые стены да деревянный пол.

Павел постучал в первую по счету дверь. Спустя мгновение изнутри послышались шаркающие шаги, и сонный голос Марфы пожелал узнать, кто вздумал беспокоить ее в столь поздний час.

– Марфа, это я, Дарья!

Послышалось бряцание железной задвижки, и дверь быстро отворилась.

– Дарья… Павел Иванович… – изумленная кухарка не знала, что и сказать. Она переводила взгляд с одного на другого, ожидая объяснений.

Отбросив в сторону все сомнения, Дарья, не дожидаясь лишних вопросов, кратко ответила:

– Конюх Федор пробрался в мой дом и напал на меня.

– Что-о? – женщина в ужасе прикрыла рот ладонью и, наверняка, уронила бы свечу на пол, если бы предусмотрительный Павел вовремя не подхватил ее.

– Ничего не случилось, – поспешила успокоить Марфу девушка. – К счастью, Павел Иванович случайно оказался неподалеку и пришел мне на помощь.

Кухарка перевела на Павла полный признательности взгляд, а затем принялась журить Дарью за то, что та не позаботилась о задвижке на двери своей избы.

– Извините, Марфа, – вмешался Павел, – но Дарья так напугалась, что о ней сейчас нужно хорошенько позаботиться. Надеюсь, вы предоставите ей постель и крышу над головой в эту ночь.

– Да, Павел Иванович, вы правы, – засуетилась кухарка, пропуская девушку за порог.

– Доброй ночи, – Павел отвесил легкий поклон и скрылся за поворотом.

Дарья проводила его любопытным взглядом и обратилась к Марфе:

– А что в том конце коридора?

– Высокая лестница, ведущая к двери, от которой у прислуги нет ключей, – с явной неохотой ответила кухарка.

– А за дверью – все великолепие барского дома?

– Тебе вовсе не стоит этого знать, – Марфа категорично захлопнула входную дверь.

Обстановка в ее комнатушке была весьма скромной: низкая деревянная кровать, старый деревянный комод, два крепкосколоченных табурета да мягкое потрепанное кресло. На фоне этого нехитрого убранства цветастые занавески на окнах смотрелись несколько нелепо.

Пока кухарка хлопотала вокруг своей нежданной гостьи, Дарья рассказала обо всем, что ей только что пришлось пережить. Конечно, происшедшее должно было остаться в тайне, и Марфа пообещала никому об этой истории не рассказывать.

Проснулась Дарья рано, когда небо еще было подернуто туманной дымкой, а с востока на горизонте едва зарождалось золотое зарево, возвещающее о наступлении ясного и теплого дня.

Она улыбнулась, вспомнив о ночном происшествии и о том, как чудесным образом спаслась от пьяного конюха. По этой загадочной улыбке Марфа без труда догадалась, о чем замечталась девушка.

– Уж не думаешь ли ты, Дарья, что коль Павел Иванович извлек тебя из лап конюха, то это уже что-то значит? – проворчала она.

– Это значит то, что теперь у меня есть защитник!

– Ишь ты, защитник! – натягивая платок, иронично усмехнулась кухарка.

Дарья не рассердилась. Она понимала, что Марфа в самом деле волновалась за ее судьбу, потому и не скупилась на советы.

– Запомни, Дарья, отношения с богатыми к хорошему не приведут.

– Тебе незачем тревожиться, Марфа! Павел Наумов – весьма воспитанный молодой человек.

Они спустились в кухню, Марфа взялась за приготовление завтрака, а девушка с большой охотой принялась ей помогать.

Вставало солнце, заливая помещение золотым светом, за окном щебетали птицы, и кухня постепенно наполнялась голосами людей. Начинался новый день, и жизнь в поместье потихоньку набирала обороты.

Ровно в десять в кухне появилась Лизавета Карловна.

– Екатерина Андревна решила, что не следует тебе больше бездельничать, – заявила она Дарье. – Она нашла для тебя новое занятие: теперь ты – помощница садовника.

Девушка содрогнулась.

– Приступишь с завтрашнего дня, – продолжила горничная барыни, – но это не значит, что сегодня ты свободна.

– Да как скажете, Лизавета Карповна, – растерянно прошептала Дарья.

– Сегодня ты должна съездить в соседнюю деревню, к цветочнику Тимофею Петровичу, и купить у него клубни.

Горничная вручила девушке холщовый мешочек с деньгами, прошла через помещение кухни, то и дело давая указания, поднялась по лестнице и скрылась за дверью.

Дарья проводила ее взглядом, полным отчаяния. Неужели теперь ей не позволят появляться в конюшне? Ведь она привыкла иметь дело с лошадьми, а теперь придется ухаживать за цветами – вот нелепость!

Заметив сочувствующие взоры, Дарья поспешила удалиться. Никто не должен видеть ее огорчение. Никто не должен даже догадываться, как плохо у нее на душе.

Стоял Теплый ясный день. Деревня встретила Дарью своей обычной суетой, запахами молока, вареного мяса, хлеба и жареной птицы.

Отыскав избу цветочника Тимофея, Дарья спешилась и обратилась к восседающему возле невысокого, но крепкого забора пожилому усатому мужчине:

– Добрый день! Меня зовут Дарья, я помощница садовника в поместье Ивана Наумова. Вы, вероятно, цветочник Тимофей Петрович? Мне нужны клубни.

– Рад услужить барину Наумову, – поднимаясь, прокряхтел пожилой мужчина и с улыбкой добавил: – Извольте пока чайку испить.

Цветочник гостеприимным жестом пригласил Дарью в дом, и та поспешила вслед за ним. Они прошли в небольшую, но весьма уютную комнату, залитую солнечным светом. Напольные часы из красного дерева мерно тикали, и оттого создавалось впечатление совершенно особого спокойствия и умиротворения.

Тимофей Петрович не бедствовал. В любое время года у него можно было купить любые клубни, семена или черенки. Да и покупателей никогда мало не бывало.

Не прошло и пяти минут, как на столе появился самовар да свежеиспеченные пироги.

Такого внимания Дарья не ожидала, поэтому была приятно удивлена.

– Как у вас уютно! – заметила она.

– Мы любим свой дом, – с теплотой в голосе произнес Тимофей, – и дом отвечает нам тем же.

– Считаете, что дом тоже живое существо?

– Конечно! – горячо ответил цветочник. – Дом всегда чувствует, как к нему относятся. Ежели и в грош не ставят, то навлекает на жильцов беду. А ежели хозяева любят свой дом, содержат в чистоте, то и он обеспечит процветание и счастье. Это так. Дом не груда бревен или камней, а всесильное существо.

– Интересно, – воодушевилась беседой Дарья. – А как вы думаете, Тимофей Петрович, есть ли души у больших богатых домов?

– Вы имеете в виду дом купца Ивана Наумова? Ну а как же! И у такой громадины душа имеется, – пустился в рассуждения старый цветочник. – Но дома такие, Дарья, не столь великодушны, как простые дома, вроде моего. Уж барские-то дома оплошностей не прощают.

Тимофей задумался, потом махнул рукой и, склонившись к гостье, заговорщическим шепотом заговорил:

– Слыхал, молодой Наумов вернулся из университета? Правда ль это?

– Да, – ответила Дарья, чувствуя, как щеки предательски заливаются румянцем.

– Весьма статный молодой человек.

– Н-не знаю.

Тимофей взглянул на Дарью с недоверчивой усмешкой и продолжил:

– Говорят, не похож ни на мать, ни на сестру. Однако вы не думайте, будто я хочу сказать, что молодой Наумов не барин вовсе, – спохватился он, вспомнив, что его гостья прислуживает в доме Наумовых. – Барин он, да больно простой.

Неожиданно дверь отворилась, и на пороге показался невысокий молодой человек.

– Отец, почему… – начал он, но, заметив Дарью, осекся.

Девушка же, сделав вид, будто всецело увлечена чаепитием, краем глаза оглядела вошедшего. Это был по мужским меркам невысокий, коренастый юноша с бледным меланхоличным лицом и темно-русыми волосами, отливающими медным блеском. Особого впечатления он не производил.

– Проходи, Аркаша, проходи, – отозвался цветочник и представил молодого человека, который нерешительно занял один из стульев: – Это сын мой, Аркадий.

Дарья приветливо кивнула головой и, вспомнив о цели своего визита, обратилась к цветочнику:

– Тимофей Петрович, благодарю вас за чай, но я ж приехала за клубнями…

– Да-да! Сейчас принесу, – спохватился старик и поспешил в сад.

Дарья с Аркадием остались одни. Стрелки часов отсчитали несколько минут тишины, прежде чем Аркадий решился начать разговор.

– Насколько я понял, вы живете в доме купца Наумова?

– Ах нет, Аркадий! Я живу в избушке подле барского дома.

Повисла пауза.

– У вас очень уютный дом, – сказала Дарья, чтобы поддержать беседу, и с улыбкой продолжила: – Тимофей Петрович предположил, что у всякого дома есть душа, и мне это показалось очень интересным.

Аркадий даже не улыбнулся.

«Человек без эмоций», – подумала она про него.

Вскоре в комнату вернулся цветочник с обещанными клубнями.

– Приезжайте еще, – напутствовал Тимофей Петрович, провожая Дарью к двери. Аркадий же так и остался сидеть за столом, но даже на расстоянии Дарья едва ли не физически ощущала на себе его сверлящий взгляд. «С виду тихоня, но характер, вероятно, еще тот!» – решила она.

По пути в родную деревню, девушка совершила верховую прогулку по пустоши, где случилась их первая встреча с Павлом. Невольно сравнивая его с Аркадием, она подумала: «До чего же разными бывают люди!»

Уже было довольно поздно, когда Дарья вернулась в свою избушку, спешно покинутую прошлой ночью. Вспомнив о рассуждениях старого цветочника о том, что у каждого дома есть своя душа, она шутливо предположила, что заслужила от своего дома небольшое наказание за отсутствие должного к нему внимания.

Но дом удивил свою хозяйку.

Отворив дверь, Дарья обнаружила, что на ее обратной стороне была крепко прибита железная задвижка. Удивлению девушки не было предела: «Кто мог сделать это?»

Но это был не единственный сюрприз. На табурете лежала еще и белая картонная коробка. Дарья спешно зажгла свечу и стала ее открывать. Возглас восхищения вырвался из груди сам собой: это была великолепная ночная рубашка из тонкого шелка, отделанная кружевами! К удивительному подарку прилагалась записка.

«Дарья, надеюсь, вы не будете возражать против небольших подарков: задвижки на двери и ножной рубашки, так как ваша, в силу сложившихся обстоятельств, пришла в негодность. Надеюсь, Дарья, вы простите меня, если подарки покажутся вам чересчур смелыми.

Павел»

Не веря глазам своим, Дарья несколько раз перечитала послание. Неужели Павел Наумов заходил в ее избушку, а несколькими часами ранее выбирал в лавке столь интимный предмет женского гардероба?

Недолго думая, Дарья примерила обновку и с удивлением обнаружила, что та пришлась ей в самую пору. «У Павла Ивановича точный глазомер!» – смекнула Дарья, невольно покраснев.

Она взглянула на себя в зеркало: «Что же делать? Принять столь дорогой подарок или отвергнуть?» Дарья смотрела на свое отражение и не могла сдержать радости, ловя себя на мысли, что, вопреки приличиям, хочет оставить подарок у себя. В этом страстном волнении, Дарья улеглась в постель, но беспорядочно блуждающие в голове мысли гнали сон прочь. Вспоминая мгновения, проведенные с Павлом наедине, в своем воображении она дополняла его портрет лучшими качествами, свойственные представителям человечества. Столь внимательная забота этого молодого человека, сына купца, заставляла Дарью испытывать чувства, в которых она никак не могла разобраться.

С появлением Павла пустующая ниша в сердце Дарьи заполнилась свежими надеждами, новой, непонятной радостью. Она чувствовала, что играет с огнем, но все же надеялась на свой здравый смысл. Однако способен ли разум победить молодое горячее сердце, которое страстно желало только одного: любить?

Вот уже несколько дней подряд стояла теплая безоблачная погода. Дарья ждала весточки от Павла, надеясь, что при случае сможет поблагодарить его за подарок.

Спустя несколько дней она, наконец-то, обнаружила под дверью долгожданную весточку:

«Здравствуй, Дарья!

Буду ждать тебя в пятницу в пять пополудни в роще возле старого дуба.

П.»

В назначенный день, закончив работу в огороде пораньше, Дарья привела себя в порядок и отправилась в рощу. Она пришла первой, а спустя несколько минут появился и Павел. Заметив Дарью издалека, он приветствовал ее взмахом руки.

– Хочу поблагодарить вас за подарки, Павел Иванович, – сразу же обратилась к нему Дарья. – Задвижка очень надежна, а вот ночная рубашка… Конечно, мне следовало бы ее вернуть, но… Надеюсь, вы не станете сердиться, если я все же… оставлю ее у себя?

– Дорогая моя Дарья! Разумеется, я не буду возражать! – рассмеялся Павел.

Девушка неопределенно повела плечами, смущенная столь вольным обращением «дорогая моя»…

Ступая по непримятой траве, молодые люди направились в сторону речушки.

– Замечательный день, – отметил Павел, с интересом поглядывая на Дарью.

Эти пристальные взгляды заставляли Дарью краснеть. Она смотрела себе под ноги и гадала, когда же, собственно, молодой барин начнет разговор об уроках испанского.

Но Павел, казалось, вовсе позабыл об этом.

– Как ты себя чувствуешь, Дарья? Оправилась после… после…

– Все в порядке, Павел Иванович, – поспешно ответила девушка.

– Конюх… не беспокоил больше?

– Нет! – выпалила Дарья. Вспоминать о случившемся у нее не было совершенно никакого желания.

– Ты сердишься, – заметил молодой барин. – Почему?

– Мне бы хотелось забыть об этом.

– Прошу прощения.

– Вы прощены, – улыбнулась Дарья и стала рассказывать о своей новой работе в саду, о поездке к цветочнику и его взглядах на жизнь домов.

– В убеждениях старика Тимофея есть доля правды, – согласился Павел.

– А вы чувствуете душу вашего дома?

Молодой барин на секунду задумался, но ответ его был прост:

– Комнаты и коридоры регулярно проветриваются и вычищаются, так что у нашего дома нет поводов для ненависти к нашей семье. Хотя… – он слегка нахмурился, между бровями пролегли небольшие вертикальные бороздки, – в чердачном помещении и башенке давно никто не бывал. Слуги даже побаиваются заходить туда – думают, что там водятся привидения. Ох, и пылищи, верно, там скопилось! За одно только это дом вправе нас наказать!

Павел фыркнул, потому что на самом деле доводы старого цветочника казались ему несерьезными.

Дарья не могла смотреть на него без улыбки. Его мальчишеская беспечность и в то же время ответственность, серьезность с каждой минутой очаровывали ее все больше. Ей вдруг вспомнились слова Марфы, подслушанные однажды у двери кухни: «Уж Дарья-то не устоит перед молодым барином». Как в воду кухарка глядела…

Молодые люди дошли до узкой речушки и уселись на берегу.

– Великолепный пейзаж, – оценил Павел открывшийся перед ними вид. – Кстати, Дарья, как это будет звучать по-испански?

Так и начались уроки испанского.

Шло время, дни сменяли друг друга, однако ясная погода, казалось, еще долго собиралась радовать жителей Поляны.

Дарья и Павел стали видеться чаще, чем раньше, ведь изучение иностранного языка всегда требует постоянной практики. Надо сказать, Павел Наумов оказался способным учеником: испанский давался ему весьма легко. Очень скоро он научился самостоятельно строить простые фразы и предложения на испанском. Правда, немного хромало произношение, и Дарья иной раз позволяла себе пожурить за это своего ученика.

Однажды Павел выразил желание обучить Дарью игре в шахматы, и она с удовольствием согласилась.

Правда, девушке нелегко давалось подолгу просиживать над доской, обдумывая каждый ход. Но, несмотря на это, она делала успехи. Конечно, Павел не давал себя обыгрывать, но каждая его победа лишний раз заставляла Дарью еще активнее добиваться успехов.

Павла забавляла та импульсивность, с которой девушка вела игру. Ему казалось, будто еще мгновение – и она сметет с доски все фигуры.

– Дарья, я так благодарен тебе за то, что ты внесла в мою жизнь нечто… новое, – признался он ей однажды, и в голосе его сквозила неподдельная искренность.

– Но я не думала, что ваша жизнь скучна…

– О нет, жизнь моя кипит! – будто оправдываясь, сказал Павел. – Просто с твоим появлением как будто на душе стало немного светлее.

Дарья выжидающе смотрела в его чуть грустные глаза, понимая, что на том признание Павла не закончено.

– Ты, в самом деле, ни на кого не похожа.

– Не забывайте, Павел Иванович, во мне течет испанская кровь, – не без гордости напомнила Дарья.

– Ты импульсивна. Ты прямая, а временами, и дерзкая. Ты… Дарья…

Павел приблизился к девушке, словно пытаясь заглянуть ей в глаза, разглядеть в них нечто особенное, сокровенное. Дарья смутилась и опустила глаза. Сердце забилось сильнее, но на душе ее в этот миг было так же безоблачно и спокойно, как на голубом июльском небе.

Она была по-настоящему счастлива.

Обычно уроки испанского языка совмещались с прогулками по лесу. Неспешный шелест зеленого леса, свежий ветерок и пение птиц создавали атмосферу спокойствия и умиротворения. Молодым людям казалось, будто в лесу, кроме них, никого нет. Но однажды, прогуливаясь по лесу, они услышали неподалеку чьи-то голоса. Дарья в замешательстве взглянула на своего спутника, а тот, недолго думая, схватил ее в охапку и юркнул в густые заросли кустарника. Не прошло и минуты, как мимо кустарника, в сопровождении своей горничной, прошла сестра Павла Наумова – Полина.

Молодые люди притихли.

Сильные руки Павла крепко обнимали Дарью, она ощущала его дыхание и боялась спугнуть это чудесное мгновение. Оба они понимали, что в этот момент их связывает не только желание остаться незамеченными, но и кое-что другое.

Дарья боролась с желанием прильнуть к Павлу, закрыть глаза, отдаться во власть чувств. Она чувствовала, что и Павлу нелегко оставаться спокойным – в такой близости от прекрасной молодой девушки. Очевидно, броситься с головой в омут нахлынувших чувств было бы слишком безрассудно. И молодые люди сдерживали себя как могли.

Полина и ее горничная скрылись в зелени леса так же быстро, как и появились. Опасность миновала.

– Мы едва не попались на глаза сестрице! – со смешком произнес Павел.

– Да уж, забавное приключение! – с улыбкой ответила Дарья.

Выйдя из своего укрытия, молодые люди дали волю смеху. Однако, несмотря на внешнюю беззаботность, оба были взбудоражены: никогда прежде они не испытывали ничего подобного.

Спустя несколько недель после визита к цветочнику Тимофею, Дарья получила от него приглашение на чай и, конечно же, ответила согласием.

Как оказалось, в доме цветочника девушку ждали с самого утра. Горничная молча провела ее в комнату и так же безмолвно удалилась. Войдя в знакомую комнатушку, по-прежнему излучающую мирное спокойствие, Дарья замерла в недоумении: перед ней сидел Аркадий, сын цветочника. Старика Тимофея в комнате не было.

Девушка быстро огляделась.

– Кого-то ищете, Дарья? – спросил он бесстрастным, ленивым голосом.

– А… где Тимофей Петрович?

– Вы решили, что это он послал вам приглашение? Ну что же вы стоите? Проходите, присаживайтесь.

Дарья медленно опустилась на стул.

– Значит, это ваших рук дело, Аркадий Тимофеевич?

– Зовите меня просто Аркадий.

– Не думаете ли вы, Аркадий, что наше с вами чаепитие могут сочти неприличным? – смело поинтересовалась Дарья, ясно давая понять, что ее самообладание имеет весьма прочное основание.

– Не думаю.

– Ваш отец… не придет?

– Он отправился в город по делам.

– Хотя… нам с вами нечего стыдиться, – в том же смелом тоне продолжила Дарья, заметив, как при этом округлились глаза старушки-горничной, которая как раз в это мгновение ставила на стол пироги с малиной.

– Ваши слова довольно смелы, – без всяких интонаций произнес Аркадий, и невозможно было понять, упрек это или комплимент.

– Только слова, – усмехнулась Дарья. – Вы же, Аркадий, действуете, пренебрегая общественным мнением: приглашаете молодую девушку на чай, зная, что кроме вас на этой церемонии больше никого не будет.

Старушка резво выскочила за порог. Дарья представила, как она вбегает в кухню и слово в слово повторяет услышанный в комнате диалог, а вокруг все начинают охать и ахать от возмущения бестактностью молодого хозяина и его гостьи.

– Мне нравится ваша прямолинейность, Дарья.

– Вы, судя по всему, еще более прямолинейны.

Рассматривая Аркадия, его бледное лицо, совершенно лишенные блеска глаза, почти прозрачные руки, Дарья лишний раз убедилась, что сравнивать этого молодого человека с Павлом Наумовым, мягко говоря, неуместно. Оба они слишком разные: насколько один жизнерадостен, настолько другой инфантилен. Эти люди отличаются друг от друга словно небо и земля.

– В современном мире подобные взгляды уже не пользуются былой популярностью, – сказал Аркадий.

– Современность… – повторила Дарья, присаживаясь за стол. – Наше настоящее является следствием прошлого. Многие вещи меняются, но взгляды на поведение и мысли людей на жизнь в целом зачастую остаются прежними. Из прошлого они приходят в настоящее и неизбежно определяют манеры большинства людей.

Аркадий поставил чашку на стол и с видом знатока жизни откинулся на спинку стула. Дарья предчувствовала, что за всем этим непременно последуют умные речи.

– У меня свои взгляды на вещи, определяющие наше настоящее, – все с той же небрежностью в голосе парировал молодой человек.

Прежде, чем продолжить, он наполнил опустевшую чашку чаем и сделал несколько глотков. У Дарьи создалось впечатление, что Аркадий намеренно тянет время, словно предвкушая момент своего блестящего монолога. Обычно так поступают люди, уверенные в своей правоте.

– На наше настоящее влияет наше будущее, – торжественно, словно клятву, провозгласил Аркадий.

Дарья едва не выронила чашку из рук. Как может будущее влиять на настоящее? Сущие выдумки!

– Не могли бы вы объяснить, Аркадий?

– Все очень просто, – охотно согласился тот. – Дарья… Могу я вас так называть?

Девушка, соглашаясь, кивнула, и Аркадий продолжил:

– Итак, Дарья, будущее влияет на настоящее. Небось, не ожидали услышать подобное?

– Продолжайте же!

– Да, да, – Аркадий снова отпил из чашки. – Я объясню вам в примерах. Допустим, у человека есть мечта – это его желанное будущее. А пути, которыми он идет к своей цели, и способы, которыми он пользуется, – это его настоящее. Следовательно, это настоящее исходит из будущего. Вот и вся формула.

– Но если человек сделал что-то для исполнения своей мечты, это уже относится к прошлому, – пустилась в рассуждения Дарья. – А если это что-то не принесло плодов, человека в настоящем будут посещать печальные мысли, и в этом случае на его настоящее будет влиять прошлое.

Аркадий улыбнулся одними губами и покачал головой. Дарья поняла, что переубедить его невозможно: этот человек верил только в свою философию.

– Нет, Дарья, и в этом случае на настоящее повлияло будущее: печальные мысли в настоящем являются следствием угрозы желанного будущего. Именно будущее определяет наше поведение в настоящем. Поверьте мне, Дарья.

Сын цветочника подался вперед и, взяв руки девушки в свои ладони, крепко пожал их. Задумчивость на ее лице не ускользнула от его проницательного взгляда.

– О чем вы думаете, Дарья?

– О ваших словах, Аркадий. Думаю, в них есть доля правды.

– Не скрою, я ожидал с вашей стороны полного согласия.

– Однако мне нужно время, чтобы осознать все сказанное вами.

– У вас ясный ум.

– Благодарствую, – с достоинством ответила Дарья. – Я умею и люблю читать.

Тема настоящего и будущего отошла на задний план, и разговор перешел на более земные темы. Аркадий рассказал, что его мать покинула Поляну, когда ему было пять лет, сбежав с бродячим музыкантом. С тех пор отец предоставил ему полную свободу действий, отдав на воспитание гувернантке, которая и внушила ему интерес к философии.

Покидая гостеприимный дом цветочника Тимофея, Дарья чувствовала себя измотанной. Аркадий вызывал у нее смешанные чувства. Никогда не знаешь, чего ожидать от таких людей – и это пугает.

Иногда Дарья с трепетом в душе осознавала, что Павел стал смыслом ее жизни, и потому временами ее охватывал мучительный страх при мысли, если он вдруг исчезнет из ее жизни. Увы, неравенство положений – серьезная преграда на пути к счастью двух любящих друг друга людей. Она понимала это, и оттого чувствовала себя совершенно беспомощной.

Утро встретило Дарью свежестью и солнечным светом.

Едва она перешагнула порог кухни, как в глаза ей бросился букет полевых цветов, стоящий в кувшине с водой на широком подоконнике окна.

– Это тебе, – сообщила Марфа, – так сказал мальчишка, посыльный.

Сгорая от нетерпения, Дарья приблизилась к окну. Первой мыслью было, что букет от Павла. Но записка, вложенная между стеблей, свидетельствовала об ином:

«Дарья!

Позвольте выразить вам благодарность за визит.

Аркадий Тимофеевич, сын цветочника».

Не зная, радоваться ей или огорчаться, Дарья положила карточку в карман юбки. Окружающие ждали объяснений, но девушке было все равно. Она позавтракала и взялась за свою повседневную работу.

Следующий урок испанского совпал с прогулкой верхом.

Легко гарцуя на Ветерке, Дарья незаметно любовалась Павлом: его прямой спиной, без всякого намека на напряженность, смелым, немного дерзким взглядом, сильными руками, умело держащими поводья, и крепкими длинными ногами. Ветер трепал его мальчишескую прическу, придавая облику величественного всадника слегка озорной вид, который совсем не вязался с образом серьезного ученика, прилежно запоминающего новые испанские слова и правила грамматики.

Молодые люди выехали из леса и через пустошь медленно направились в сторону Поляны. Павел упражнялся в составлении предложений на испанском языке, а Дарья время от времени его поправляла.

– Мне очень нравится изучать испанский под руководством столь очаровательной барышни, – неожиданно признался молодой барин.

– Благодарю вас, Павел Иванович.

– De nada [2]  [2] Не за что (исп.).


[Закрыть], Дарья, – улыбнулся он в ответ. – Благодарите вашего Ангела за то, что он сделал вас такой, какая вы есть.

Барин пустил лошадь в галоп, и Дарья последовала его примеру. Некоторое время они молча скакали по пустоши, размышляя каждый о своем. От трогательного признания, только что сделанного Павлом, у Дарьи зазвенело в ушах и теплая волна разлилась по сердцу.

Возле невысокого холма, поросшего травой, всадники спешились. Они устроились на траве в тени раскидистого дуба. Павел улегся на живот, Дарья присела рядом. Лошади мирно паслись неподалеку.

– Так отрадно находиться рядом с тобой, Дарья. Не понимаю, почему матушка прячет тебя от меня.

Девушка хотела сделать серьезный вид, но улыбка невольно скользнула по лицу.

– Однако же Екатерина Андреевна по-прежнему ничего не знает, – напомнила Дарья.

– О, эти прятки уже потеряли бывшее значение! – отозвался Павел. – Теперь у моей матушки на уме другая затея.

Сердце Дарьи тревожно екнуло.

– Затея… касаемо вас?

Павел не ответил. Он перевернулся на спину, закинув руки за голову, и неожиданно предложил:

– Я хотел бы изучить глагол «любить». Научите меня, сеньорита.

– «Любить» по-испански звучит как amar.

– Входя в роль учительницы, ты становишься такой серьезной, – с улыбкой произнес Павел.

– В таком случае будьте добры слушать свою учительницу! – в тон молодому барину ответила Дарья.

Павел рассмеялся и, протянув руку, коснулся ее лица. От этого жеста щеки девушки вспыхнули стыдливым румянцем. Смущение и трепет, протест и нежная радость всколыхнули ее влюбленное сердце. И эти чувства не ускользнули от проницательного взора Павла – чуть приподнявшись, он с теплотой посмотрел ей в глаза.

Глубоко внутри Дарья жалела, что позволила Павлу дотронуться до нее. И решила, что в следующий раз не будет так легкомысленна.

Вечер был незабываемым. Лишь одно маленькое обстоятельство омрачило радостное настроение Дарьи: карточка, присланная вместе с букетом от сына цветочника Аркадия, лежащая в кармане платья, куда-то исчезла.

Незаметно летели недели, принося то дожди, то тепло. По всем народным приметам ожидался богатый урожай. Жизнь в поместье Наумовых текла своим чередом.

Несколько раз, следуя приглашениям Аркадия, Дарья навещала дом цветочника Тимофея, где снова и снова выслушивала восторженные отзывы о философах и умные цитаты из их трактатов. Временами девушка пыталась перевести разговор на более земные темы, но попытки эти были безуспешны. Это наводило Дарью на мысль, что Аркадий Тимофеевич либо эгоист, либо слишком одержим философией. Либо, вероятно, сочетал в своей противоречивой натуре и то и другое. Он больше не присылал ей цветов, да и она не горела желанием получать их. Ее сердце целиком и полностью принадлежало Павлу Наумову.