Текст книги "Журнал «Если», 2008 № 08"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Наталья Резанова,Джеффри Форд,Аркадий Шушпанов,Владимир Гаков,Евгений Войскунский,Иван Наумов,Джеймс Стоддард,Ал Мишо,Джордж Такер,Роберт Джешонек
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

НАТАЛЬЯ РЕЗАНОВА
КАРЛИКИ И ИНФАНТЫ

Нижегородская писательница Наталья Резанова известна произведениями исторической фантастики и интеллектуальной фэнтези. Поэтому вполне естественно, что ее беспокоит стремительное «поглупение» фэнтезийной литературы. Вопрос писательницы, адресованный к интернет-читателям журнала «Если», звучит так: «Фэнтези во многом перестала быть „сказкой для младших научных сотрудников“ и стала просто сказкой для младших. В чем причины?» А ответы распределились следующим образом:

Фэнтези никогда и не была взрослым чтением – 9 %;

Таковы требования рынка: он не терпит чрезмерной сложности – 17 %;

Фэнтези возвращается к своим исконным корням – волшебной сказке, где количество сюжетов ограничено – 8 %;

Читательская аудитория помолодела и до сих пор любит играть в «Лего», каковым и является фэнтези – 7 %;

В конце прошлого века в фантастику пришел целый отряд молодых авторов, которые так и не повзрослели – 13 %;

Оригинальные произведения уже не воспринимаются как фэнтези, им нужно иное определение – 23 %;

Это вкусовщина и снобизм, такая оценка неприемлема – 23 %.

Всего в голосовании приняли участие 415 человек.

Вообще-то эти заметки должны были называться «Слово в защиту презираемого жанра». Ибо многие мои знакомые, особливо мужеска полу, клянутся в преданности научной фантастике и категорически утверждают, что не любят фэнтези как чтива сугубо примитивного и не требующего ни знаний, ни напряжения мозгов. Немало лет я доказывала, что фэнтези – не такая мерзость пред лицом литературы, как они думают, и написание ее требует познаний в истории, этнографии, лингвистике, социологии, экономике и других дисциплинах. Но, готовясь к проведению данного опроса, поймала себя на мысли, что не люблю фэнтези. Во всяком случае, большую часть того, что выходит под этой маркой. Хотя и сама считаюсь автором фэнтези… Вот ведь какая печаль!

Опрос был посвящен глобальному процессу инфантилизации фэнтези. Много вариантов – это уловка, на самом деле их было всего два, а вот какие, увидим.

Итак…

Вариант первый – «Фэнтези никогда и не была взрослым чтением» – выбрало не самое большое число ответивших, но все же не наименьшее. Да, наверное, те, кто издревле сочинял сказочные истории, в первую очередь стремились поразвлечь тех, кто еще не вырос – независимо от реального возраста слушателей. Однако же термин «фэнтези» возник сравнительно недавно, меньше ста лет назад, а вот сам жанр гораздо старше. И была ли фэнтези у своих истоков таким уж детским чтением?

В последние годы опубликован исключительно интересный цикл статей киевского литературоведа Михаила Назаренко «За пределами ведомых нам полей», посвященный «дотолкинистской фэнтези». Тем, кто желает поколебать свою уверенность в примитивности «исходной фэнтези» – настоятельно рекомендую. Работы Назаренко написаны на западном материале, и весьма полезно было бы создать подобный труд на материале отечественном. Я, конечно, понимаю, что термин «фэнтези» по отношению к творчеству Пушкина и Гоголя выглядит кощунственно, но скажу вам по секрету: в зарубежные фэнтезийные антологии «Пиковую даму» и повести Гоголя преспокойно включают.

А Лермонтов («Штосс»)? А Достоевский («Бобок»)? А Одоевский? А поздние повести Тургенева? В общем, бросив взор в глубь курса русской литературы, мы убедимся: едва ли не все классики, кроме разве что Льва Толстого, отдали дань «низкому жанру».

Но ведь это же вовсе не фэнтези – могут возразить мне. Где эльфы? Где могучие герои и заколдованные мечи? Где таинственные артефакты?

Да, всего этого нет. Нечто подобное можно найти только у Вельтмана – так он ведь и автор «второго ряда». К тому же эта атрибутика и прочая бутафория жанра появились только в двадцатом веке.

Второй вариант («Таковы требования рынка: он не терпит чрезмерной сложности») выбрало вдвое больше участников.

Увы, здесь трудно возразить. Издательская политика определяется этими самыми требованиями. Если какое-то произведение имело коммерческий успех; оно будет тиражироваться до полной затертости. Если читателю нравится до бесконечности получать истории о том, как наш пацан провалился в прошлое и всех построил, или о похождениях лихих ведьмочек, сдобренные незатейливым юмором, или про магические школы, институты и интернаты – извольте, получите. Главное, чтобы продукт готовился быстро, был поставлен на конвейер и стоил дешево. Ничего не поделаешь. Психологи давно подметили, что человека в действительности притягивает не неведомое, а уже известное, точнее, похожее на то, что он знал раньше. Разумеется, дабы сразу не создавалось ощущения повтора, нужны кое-какие вариации. Вася Пупкин, провалившийся в прошлое, начнет свою карьеру не наемником, а гладиатором. А девушка Маша, попавшая в фэнтезийный мир и получившая там кучу бонусов, закрутит страстный роман не с эльфом, а с троллем.

Собственно, корпус подобных книг и составляет основную часть того, что мы понимаем нынче под словом «фэнтези». Неважно, что большинство из них моментально забывается. Они, собственно, на это и рассчитаны.

И не надо осуждать подобную литературу за эскапизм и желание уйти от гнусной действительности. «Война и мир» для современного читателя – тоже совершенно эскапистское чтение, но оно требует достаточных знаний.

Третий вариант. Примерно такой же процент, что и в первом.

А ведь, сдается мне, при всей экзотичности этого предположения, некая сермяжная правда в нем есть. Чем дальше в лес, тем толще архетипы. Иванушка-дурачок, становящийся царевичем и Крошечка-Хаврошечка, проходящая через коровье ушко – отдаленные предки крестоносца Васи Пупкина и Маши среди эльфов.

Пункт под номером четыре: «Читательская аудитория помолодела…»

С этим утверждением согласилось меньше всего читателей. Мне кажется, оно показалось им обидным. Между тем ничего обидного здесь нет. Минули времена, когда профессор Толкин доказывал, что «Властелин Колец» адресован отнюдь не детям. Большинство издаваемых ныне книг обращено к юной аудитории – как раз того возраста, когда читать «просто» сказки как-то неловко, а хочется. Плюс влияние на книжную индустрию кино и компьютерных игр, которое, по моему мнению, в дальнейшие годы будет только расти.

Парадоксально, но следующий пункт, связывающий «инфантильность» с возрастом не читателей, но авторов, одобрило намного больше голосовавших, чем я предполагала. Между тем одно вытекает из другого. Молодая аудитория выдвигает из своей среды молодых же авторов, которые лучше понимают чаяния и запросы ровесников. А потом выясняется, что взрослеть нет никакой необходимости (см. вариант № 2).

И не надо винить злых дядек-издателей. Мало на свете столь трезво мыслящих людей, как фантасты. Они прекрасно осознают ситуацию на книжном рынке, и каждый выбирает сам, как ему писать.

Переходим к варианту № 6: «Оригинальные произведения уже не воспринимаются как фэнтези…»

Пункт-чемпион, который делит первое место по числу отданных голосов со следующим.

А в самом деле, применимы ли лекала, по которым во всем мире изготовляется фэнтези, к произведениям, скажем, Нила Геймана? А книги Святослава Логинова, Марии Галиной, Евгения Лукина, Кирилла Еськова – это фэнтези? Разве в том смысле, что не научная фантастика. А признанная лучшим романом десятилетия «VitaNostra» Марины и Сергея Дяченко – что такое?

Фэнтези, мистика, «магический реализм». И случайно ли авторы, сделавшие имя именно в области фэнтези – Олди, Валентинов, Успенский, Трускиновская, – выпускают книги в разных сопредельных жанрах?

Да, господа. Похоже на то, что термин «фэнтези» в перспективе будет перенесен в развлекательно-коммерческую отрасль жанра. А книги, предназначенные для тех, кто обременен знаниями и опытом, но не попадающие ни в НФ, ни в мейнстрим… как они будут именоваться?

Не знаю. Опыт минувшего десятилетия учит, что искусственно прививаемые термины не приживаются. «Турбореализм» и «сакральную фантастику» помните? Отлетели термины в мир иной. Произведения, к коим они лепились, остались, а термины – нет.

Так что поживем – увидим.

И наконец, седьмая позиция.

С этим утверждением согласилось ровно столько же читателей, сколько и с предыдущим. Но тут-то и крылась ловушка, о которой было сказано вначале. Первые пять вариантов были коварно выстроены так, чтоб подвести к шестому, каковой и был главным. Поэтому все очки, набранные ранее, автоматически добавляются шестому пункту.

Что до снобизма, то де густибус, как известно, спорить бесполезно, хотя этим все постоянно занимаются. Но у нас свободная страна, каждый волен выбирать не только как писать, но и что читать. Одним нравится Урсула Ле Гуин, другим Джон, извините, Норманн, которых у нас вдобавок и выпускают в одной издательской серии.

А вообще, существуют только два мнения – неправильное и мое…

Наталья РЕЗАНОВА

РЕЦЕНЗИИ

Терри ПРАТЧЕТТ

ПРАВДА

Москва – СПб.: ЭКСМО – Домино, 2008. – 512 с. Пер. с англ. Н. Берденниковой, А.Жикаренцева. 25 000 экз.

Гномы все-таки научились превращать свинец в золото. Правда, весьма сложным путем. Изобретенный ими «отпечатный» пресс и буквы, из которых можно сложить любое слово, практически сами собой приводят к информационной революции: появлению в Анк-Морпорке первого новостного листка – «Анк-Морпоркской Правды» (в оригинале Ankh-Morpork Times). Сами собой возникают и все остальные необходимые персонажи: неподкупный главред, готовый на все ради новостей; журналистка, снабжающая газету светской хроникой и постепенно набирающаяся как профессионализма, так и необходимого в работе цинизма; фотокор, готовый рассыпаться в прах, когда вспышка срабатывает слишком сильно, поскольку будучи вампиром, не переносит света; заказчики и корреспонденты; и, наконец, конкурирующий листок желтой прессы, где сообщается о дождях из лягушек в Клатче и о том, как одна женщина родила кобру, но обыватели верят и этому, потому что «кто бы им позволил печатать неправду?».

У печатного слова своя магия, и именно она попала на острие блестящего скальпеля Пратчетта. Хватило бы и этого (производственные страницы романа самые интересные), но к истории появления первой анк-морпоркской газеты примешивается очередная политическая интрига в «высших сферах» и сопутствующее ей журналистское расследование, отчего роман в общем и целом представляет собой пародию на «журналистский детектив».

Любители Пратчетта уже отмечали удачные находки переводчиков (междометие «ять» вместо английского аналога, которым пересыпана речь мистера Тюльпана, бандита и любителя прекрасного), хотя создается впечатление, что некоторые элементы излюбленной Пратчеттом лингвистической игры все-таки списаны на непереводимую игру слов. Тем не менее «Правда» – еще один хороший роман о Плоском мире, где несерьезным тоном говорится о вещах вполне серьезных.

Мария Галина

Г. Л. Олди

ГАРПИЯ

Москва: ЭКСМО, 2008. – 384 с. (Серия «Стрела Времени»). 10 100 экз.

Олди – очень хитрый автор. В то время как молодые да ранние несутся сломя голову за свежими идеями, двуликий писатель, уподобившись опытному грибнику, подбирает то, что оставила толпа пылких недорослей, и в результате выигрывает. Умение обнаружить в пустом, давно отработанном сюжетном материале вкрапления свежих форм и образов, а затем выгодно использовать их для создания новых романов – одна из главных особенностей фирменного метода фантаста.

Ярким примером такого подхода является серия романов «Чистая Фэнтези», действие которых развивается в канонической реальности меча и магии. Не отступая от буквы и духа жанра, автор создает самобытный, не похожий на прочие мир. «Гарпия» открывает новый «портал» в королевство Реттия. На сей раз общественный покой нарушен душевной болезнью королевского любимца, поэта и музыканта Томаса Биннори. Лучшие лекари и маги страны пытаются отыскать панацею от недуга. Но ключ к решению проблемы находится в руках представительницы одного из покоренных народов хомобестий – гарпии по имени Келена Строфада.

Взаимодействие различных рас – одна из самых интересных и многогранных тем в фантастике. Кроме того, это отличная возможность перекинуть мостик из эскапистской промагической реальности в наш мир, придав произведению социальный характер. «Гарпия» – попытка показать принципиальную разницу между человеческой и нечеловеческой цивилизациями. Не случайно задача изучить необычные способности гарпий, поставленная перед профессором Магического Университета Матиасом Кручеком, в конечном итоге сводится к стремлению понять этих необычных созданий.

Подводя итог, можно сказать, что Олди сотворил настоящих Чужих в ненаучном фантастическом пространстве. Как всегда, самый большой гриб рос не в чаще, а прямо у тропинки!

Николай Калиниченко

Иван НАУМОВ

ОБМЕН ЗАЛОЖНИКАМИ

Москва: Форум, 2008. – 416 с. (Серия «Другая сторона. Hyper Fiction»). 2000 экз.

Иван Наумов – один из самых многообещающих фантастов молодого поколения. Его знают по публикациям в журналах и сборнике «Предчувствие шестой волны». Которая, к слову сказать, не шестая, а, как минимум, седьмая. В дебютную книгу писателя вошли лучшие его повести и рассказы.

Проза его сентиментальна – это часть творческого стиля всего поколения, как подметил Олег Дивов. Но у среднего представителя генерации сентиментальность превращается в скучный каталог мельчайших переживаний, а у лучших оборачивается поэтизацией отношений.

У повестей и рассказов этого автора есть несколько положительных свойств. Во-первых, в них царит традиционная этика. Добро, любовь, милосердие, творчество и честь не подвергаются экспериментам по «переплавке» во что-нибудь расплывчатое и невнятное. Напротив, даже самое незначительное погрешение против них вызывает катастрофические последствия. Так происходит в рассказах «Стекло, бетон, слоновая кость», «Раз, два, три», «До весны» и особенно «Черепки».

Во-вторых, тексты Ивана Наумова литературно изощренны и обращены к умному читателю. Как правило, на первый план выходит этический эксперимент, а не набор приключений. Таким образом, их можно отнести к интеллектуальной фантастике. Даже по сравнению с лучшими представителями своего поколения Иван Наумов использует более полный арсенал художественных приемов. В этом отношении в один ряд с ним могут быть поставлены лишь Олег Овчинников, Дмитрий Колодан и Карина Шаинян. Остальные отстают.

В-третьих, этот писатель не политкорректен. Если ему нужно показать правду факта, то общественные условности отводятся на второй план. Это видно, например, по небольшой повести «Гарлем – Детройт».

В принципе, недостаток у прозы Ивана Наумова только один: он все еще верит, что знает ответы на вопросы, которые задает читателю.

Дмитрий Володихин

Дмитрий ЛИПСКЕРОВ

ДЕМОНЫ В РАЮ

Москва: Астрель – ACT, 2008. – 350 с.

Книги Липскерова удивительно похожи. Не сюжетами или образами (с изобретательностью и наблюдательностью у автора все в порядке), а композицией и интонациями, не меняющимися от романа к роману. Вот и на сей раз в пространстве романа действует множество персонажей, чьи судьбы тесным образом оказываются связаны между собой.

Эти узлы и переплетения составляют ткань повествования, по которой так непринужденно движется автор. Традиционно для Липскерова его герои, главные и второстепенные, выписаны фактурно и колоритно. Именно редкая жизненная наблюдательность и умение трансформировать обыденное в сказочное позволяют говорить о писателе как о ярком представителе русского магического реализма.

«Демоны в раю» стоят особняком в творчестве писателя. Начало книги недвусмысленно отсылает к «Мастеру и Маргарите», но при этом фантастических элементов в романе существенно меньше, нежели в других произведениях автора.

Демон Карл с легкостью булгаковского Воланда вмешивается в жизнь основных персонажей: гения-самоучки Слона, его друга детства Крана, ставшего руководителем одного из первых в России рекламных агентств, помощника Президента Рюмина, и читатель сможет проследить все жизненные перипетии как главных, так и второстепенных героев. Основное время действия приходится на лихие девяностые и следующее более спокойное десятилетие. Именно здесь Липскеров переходит от трансформации реальности к попытке ее осмысления.

По сравнению с другими книгами в «Демонах в раю» усилено значение времени действия – до этого оно было лишь фоном для происходящих событий. Попытка вторжения социальной реальности в почти мифологическое пространство закономерно ослабляет цельность книги, однако интригует направлением дальнейшего движения писателя. Роман написан изобретательно и читается с интересом.

Сергей Шикарев

Ника РАКИТИНА

ГОНИТВА

Рига: Снежный ком, 2008. – 400 с. (Серия «Фэнтези»). 3000 экз.

Ника Ракитина из белорусского города Гомеля получила известность благодаря рассказам. Она участвовала в литсеминарах «Басткона» и мастер-классах «Роскона», хотя влияние кого-либо из современных мэтров фантастики в ее текстах обнаружить трудно. Дебютный роман «Гонитва» вывел автора к широкой аудитории. Кстати, благодаря его выходу Ника Ракитина на «Евроконе-2008» получила приз за лучший европейский дебют.

Этот успех не случайный. Литературный уровень произведений Ракитиной постепенно рос, ее литературная карьера достаточно длительна для того, чтобы она могла выработать собственный стиль, самостоятельную художественную манеру.

«Гонитва» сделана на основе литовско-белорусского фольклора, древней мифологии и средневековой мистики. Уже отмечалась тематическая близость книги со знаменитой «Дикой охотой» Короткевича. Но сходство действительно лишь тематическое.

Мир, в котором разворачивается действие романа, представляет собой «параллельную реальность» – Литву-Лейтаву, когда-то завоеванную немцами, но не покорившуюся окончательно. Сама земля не пожелала такого подчинения, и недра ее извергли средневековый ужас, призванный разжечь пламя бунта. Можно назвать как минимум два положительных момента в «Гонитве». Во-первых, видно, что автор ознакомился с исследовательской и справочной литературой, набирая фактуру для романа. Магические существа и мистические ситуации в книге отнюдь не являются плодом одной романтической фантазии автора. Они, что называется, прописаны по статьям и монографиям профессиональных исследователей. Кроме того, автор склонен к языковым экспериментам. Иногда они выглядят рискованно, и Ника Ракитина получает, скорее, речевую ошибку, вместо оригинального литературного хода. Но порой получаются неожиданные и красивые конструкции.

Дмитрий Володихин

ВОЛШЕБНИКИ: Антология. Составитель: Майк Эшли

СПб.: Азбука, 2008. – 608 с. Пер. с англ. (Серия «Лучше»). 12 000 экз.

Антология «Волшебники» (в оригинале – Sorcerers' Tales), вышедшая в Великобритании в 2004 году под редакцией одного из классиков английского фантастоведения Майка Эшли, блистает созвездием ярких имен. Всего 22 рассказа и один пролог к роману («Влияние звезды» Л.Купер). Части обширных циклов («Вечный герой» М.Муркока, «Земноморье» У.Ле Гуин) и отдельные зарисовки. Основоположники представлены К.Э.Смитом, А.С.Бенсоном, Р.А.Крэмом. Среди других известнейших имен – М.Ц.Бредли, а также классики здравствующие. Шесть рассказов (Т.Холта, Р.Люпоффа, М.Керланда, Т.Леббона, Дж. Бибби, П.Кроутера) написаны специально для антологии. И все это посвящено теме волшебства, или, если быть точным, sorcery, то есть колдовству.

В своем предисловии Эшли четко определяет собственное отношение к предмету исследования. И делает это с изрядной долей иронии: «Обладай мы магическими способностями, перестали бы быть людьми». Главная тема антологии – власть и могущество. Эшли не без справедливости обрушивается на «приторные сказки о старых благодушных чародеях в остроконечных шляпах». Хотя сам, пусть с оговорками, признает, что совсем без добрых волшебников не обошлось – «Кости земные» Ле Гуин, как минимум, сюда точно относятся. Можно и покритиковать составителя: фольклор и лучшие образцы фэнтези противопоставляют запретную магию человеческую магии мифических существ, вроде фей. Но понимавшие это классики уходят из жизни, а «приторных сказок» их эпигоны и впрямь наплодили немало.

Но с другой стороны: если говорить о классиках, почему же в антологии нет ни одного рассказа Р.И.Говарда? Вот уж кто о вреде магии написал немало… Впрочем, таких мелких придирок можно немало адресовать любому серьезному проекту. А данный том, безусловно, из разряда проектов капитальных. Как серьезен призыв Эшли: «Будьте бдительны!»

Сергей Алексеев