Текст книги "Журнал «Если», 2006 № 09"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Сергей Алексеев,Святослав Логинов,Дмитрий Колодан,Питер Сойер Бигл,Вячеслав Рыбаков,Карина Шаинян,Дмитрий Байкалов,Глеб Елисеев,Василий Мидянин,Константин Арбенин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Константин Арбенин
Заявка на подвиг

Саше Арбениной – любимой, жене, другу.

Жил на свете рыцарь – не то чтобы бедный, а, скорее, среднего достатка. Звался он барон Николай. Жилось ему так себе, не очень хорошо, а виной всему – нетвердый характер и рассредоточенность. Этот рыцарь ни одного подвига не мог довести до конца. Начинал очень лихо, героически, а потом как-то сдувался, отвлекался на какую-нибудь даму сердца или на оружие (и в том, и в другом он хорошо разбирался и был страстный коллекционер) и пускал дело на самотек. Так что его благородные замыслы тихо сходили на нет. Бывало, вызовет на поединок негодяя, бросит ему в лицо перчатку, а утром проспит и в назначенный час на дуэль не явится. «Ничего, – думает, – я его, мерзавца, еще раз вызову да время-то попозже назначу, поближе к вечеру». А потом все никак не соберется еще перчаток купить, чтобы вызов сделать. Ну а затем выясняется, что уже другой рыцарь того негодяя давно заколол…

А еще вопиющий случай был. Завелся в округе лютый змей и стал похищать окрестных принцесс и герцогинь для бесстыдного пополнения своего гарема. Вот и вздумал барон Николай того змея наказать и пленниц освободить, раструбил о своем намерении на весь свет, снарядил коня, вооружение на него понавешал, доспехи надраил до блеска, а едва тронувшись в путь, вспомнил, что забыл провиантом запастись. Тогда притормозил он своего коня возле ближайшей продуктовой лавки, зашел в нее, но вместо покупок начал разводить разговоры с тамошней продавщицей. Как зацепился языком – так и все, пиши пропало! Змей ждет, принцессы и герцогини ждут, конь ждет, придворный оркестр – и тот ждет, репетирует туш в честь победителя. А рыцарь уже позабыл обо всем, до конца рабочего дня прошептался со своей продавщицей сердца. Вышел на двор – темно уже, конь куда-то запропастился, спать хочется. В итоге побрел горе-рыцарь домой, думает: завтра коня найду и по-новой в путь отправлюсь. А на завтра, понятное дело, запал уже пропал, настроение не боевое, ну и прочие уважительные причины… Хорошо еще, конь у него ученый был, сам дорогу домой находил. Да еще то хорошо, что змей нынче гуманный пошел: принцессам и герцогиням создает приемлемые условия, такие, что те нормально плен переносят, а некоторые и вовсе от свободы отказываются. И потом, среди рыцарей немалая ныне конкуренция – нашлось, кому змея-похитителя покарать и славу завоевать.

И уж совсем опозорился барон Николай с крестовым походом. И главное – ведь сам всех знакомых рыцарей взгоношил: «Идемте, – говорит, – на неделю в крестовый поход!». Те оживились, укомплектовали рюкзаки и палатки, простились с дамами сердца. А рыцарь накануне выхода вспомнил вдруг, что в этот день футбол показывают – чемпионат феодальных округов! «Ну ладно, – думает, – я только посмотрю самое начало, как там бретонцы с нормандцами сыграют, и нагоню своих». Сел, уставился в чудо-ящик, да так неделю и не вылезал из замка!

Словом, все рыцари как рыцари, а наш неумеха и разгильдяй; все больше дома сидит, а если выползет куда, то еще хуже получается. Домой возвращается ни с чем, щетиной заросший, лицом опухший, латы вечно помяты очередной дамой сердца или ее законным мужем. Словом, не рыцарь, а какой-то вечный бой. Старушки, которые возле его замка яйцом торговали, так и прозвали его: бой-рыцарь.

Вот таким балбесом протянул барон Николай до сорока лет, порастерял на своем ратном пути обе коллекции, врагов себе не завел, друзей распугал – и на день рождения остался в полном одиночестве. Призадумался о жизни своей бестолковой. «Мне бы, – вздыхает, – хоть бы один подвиг до конца довести! Хоть бы один свой геройский замысел осуществить!» Повздыхал-повздыхал, покручинился – и почувствовал вдруг всем своим нутром, что на этом присказка его закончилась, а значит, пора бы уже начаться и сказке. С горя выпил он лишнего и пошел на улицу куролесы куролесить: искать драконов или еще кого-нибудь, с кем можно сразиться. То есть пошел своей сказке навстречу.

Неизвестно точно, что же там произошло ночью – было это началом сказки или еще быль заканчивалась, – а только утром следующего дня обнаружился наш новорожденный рыцарь в кусте шиповника под стеной своего трехкомнатного замка. Меч его был выгнут скрепкой, а латы измяты, как яичная скорлупа. Судя по всему, он все-таки сразился с какими-то местными разбойниками.

И так случилось, что одна молодая незамужняя женщина по имени донья Маня, которая проживала тут же неподалеку, отправилась этим утром купить полтора десятка яиц, пока не кончились деньги. Купила и смотрит – лежит в кустах рыцарь. Она и стала спрашивать:

– Чей это рыцарь? Кто рыцаря обронил?

А старушки, которые яйцом торговали, говорят:

– Да это ничейный рыцарь. Это ж бой-рыцарь, он никому не нужен – ни на размен, ни на сдачу.

– Как это – не нужен? – удивилась женщина. – Мне рыцарь очень даже пригодится.

Старушки ее отговаривать принялись:

– Оставь, красавица, с ним только морока на голову, это ж бракованный рыцарь, шалопут, ни одного подвига до конца не совершил!

А донья Маня на них цыкнула, ухватила рыцаря под мышки – хватка у нее ничего себе была – и утащила к себе в дом, да так ловко, что ни одного купленного яйца не побила по дороге.

Проспался барон Николай, пришел в сознание, а донья Маня растворила ему кофе, приготовила яичницу. Он и размяк – стал о своей жизни рассказывать да на судьбу пенять.

– Это не беда, – говорит ему донья Маня, – что ты подвиги до конца не доводишь. Некоторые вообще их и не начинают: считают, что геройство – пережиток. Так что не отчаивайся, не все у тебя потеряно, твоя сказка еще только начинается. И вообще: тебе сказочно повезло, что ты со мной повстречался. Вот я за тебя возьмусь – так ты такое совершишь, о чем другие рыцари и мечтать не пробуют!

– Нет, – возражает рыцарь, – мне дамы сердца не нужны больше, от них только суета и нервозность. Мне другое нужно – оруженосца бы, я б тогда горы свернул.

– Хорошо, – говорит девушка. – Я твоей дамой сердца становиться вовсе и не собиралась – была бы охота! А насчет оруженосца… это можно попробовать. Так и быть, бой-рыцарь, буду твоей оруженоской, дело хорошее.

– Оруженоской? – изумляется рыцарь. – А время у тебя есть? Подвиги, знаешь ли, дело небыстрое.

– Время есть, – отвечает донья Маня. – Я учительницей младших классов работаю в бюргерской школе, и сейчас у меня как раз летние каникулы.

– Тогда по рукам!

Согласился барон Николай на такой альянс и по этому случаю у своей оруженоски еще чашечку растворимого кофе попросил – больно вкусный!

А допив кофе, почувствовал он насущную необходимость принять душ или даже ванну. Донья Маня выдала ему полотенце и махровый халат, но предупредила, что вода у нее только холодная – горячую-то опять отключили.

– Ну да это не беда, – добавляет, – ты ж рыцарь, тебе закаляться полезно.

Барон Николай на это заявление такую ухмылку поперек лица изобразил, что самому во рту кисло стало.

– Нет, – говорит, – это не дело – доблестному рыцарю в холодной воде плескаться. Пойдем лучше ко мне, у меня в замке газовая колонка, горячая вода круглый год без перебоев.

Оруженоска на него посмотрела с укоризной и говорит:

– Вот теперь мне все ясно. Поэтому ты, друг ситный, и не доводишь до конца свои подвиги: ты, оказывается, эгоист. Думаешь только о себе, чтобы только тебе хорошо было! А горячей воды, между прочим, во всем нашем городке нет! И вот что я тебе скажу на правах верной рыцарской оруженоски: ты должен всем горожанам – твоим, между прочим, соседям – прийти на помощь и воду горячую в их дома вернуть! И это будет твой первый личный подвиг, который – при активной моей поддержке, разумеется – ты доведешь до самого логического завершения. Понял?

– Как это? – огорчается рыцарь. – Прямо вот так, с места в карьер? Не успели познакомиться – и сразу за подвиги?

– Подвиги не ждут, – твердо заявила донья Маня и втолкнула барона Николая в ванную. – А чтобы лучше прочувствовать неотложность экспедиции, не ерепенься, залезай сейчас же под холодный душ и раз и навсегда забудь обо всех газовых колонках на свете. Закаляйся, бой-рыцарь мой, барон Николай. А я пока у старушек выспрошу, в каком направлении нам ту горячую воду искать.

Через полчаса барон Николай из ванной вышел, весь раскрасневшийся, взбодрившийся, в оранжевом донья-манином халате похожий на перезрелый персик. Тут и оруженоска вернулась.

– Значит, так, – говорит, – я все, что нам нужно, узнала. Горячей воды нет, потому что из городской котельной похищена важнейшая деталь – Золотой Вентиль. Без этого Вентиля гномы-водопроводчики воду включить не могут. А украл его злостный великан по имени Аноним Имярекович Псевдонимов. Ничего о нем больше не известно, кроме того, что он этот Вентиль крадет каждое лето и этим своим воровством сильно достал всех жителей нашего города, они его на чем свет стоит ругают.

– И что же мы будем делать? – интересуется рыцарь.

– План такой: идем его искать, вызываем на поединок, побеждаем, забираем Золотой Вентиль, возвращаемся, врубаем горячую воду. После чего ставим памятную зарубку на твоих латах. Если, конечно, такую зарубку не поставит тебе Аноним Имярекович на чем-нибудь другом.

– И всего-то! – горячится рыцарь. – Это запросто, делов на три дня, не больше… Вот только не опасно ли?

– Опасно, – отвечает оруженоска. – Еще как опасно! А ты чего хотел – безопасных подвигов?

Рыцарь нахмурился, пошарил вокруг себя руками.

– Да нет, – говорит. – А кстати, где мои латы?

– Я их в кузню сдала, мастера у меня там знакомые: отстучат к завтрашнему утру, вот тогда и в путь отправимся.

Рыцарь походил из угла в угол, еще чем-то озадачился.

– А как же я великана на поединок вызывать буду? – размышляет. – У меня ж ни одной перчатки не осталось – все по негодяям раскидал! Есть только кухонная рукавица, горячие кастрюли хватать, но она мне дорога как память, мне ее одна дама сердца подарила… У тебя перчатки лишней не найдется?

– Ну хватит ерунду болтать, – перебивает донья Маня. – Без перчаток обойдемся, слава Богу, не в каменном веке живем, не в античности – средневековье на дворе! Повесткой его вызовем: время, место, что иметь при себе, вместо печати – черная метка. Сразу явится, как миленький, знаю я этих прохвостов!

На том и порешили.

Утром оруженоска сбегала к кузнецу, получила отремонтированные латы, восстановленный меч да на обратном пути взяла в прокат ослика. Приготовила завтрак, разбудила барона Николая и заставила его сделать зарядку. Пока пять раз не отжался, в кухню его не пускала-с рыцарями только так и надо. Потом из рыцарского замка забрали оставшееся оружие, погрузили его на осла, туда же – два тюка с консервами и бутербродами. Коня поклажей нагружать не стали: рыцарь от долгого сидения дома тяжеловат сделался, а конь наоборот, отощал на вольных хлебах – в пору бы рыцарю коня-то на себе тащить.

– Я, – говорит оруженоска рыцарю, – помимо твоего вооружения еще линейку взяла.

– Какую линейку? – зевает барон Николай.

– Обыкновенную, школьную. Я этим видом оружия очень хорошо владею, – проверенная вещь, надежная.

И тронулись в путь – сонный рыцарь на коне да его оруженоска на навьюченном под завязку ослике. Поехали искать великана Анонима Имярековича.

Однако не так-то просто оказалось на его след напасть. Целых пять дней колесили по горам да по лесам, переносили тяготы и лишения рыцарской жизни. Оруженоске с бароном Николаем нелегко пришлось, он совсем форму потерял, ныл постоянно: то ему не так, это ему не то, вода в озере нефильтрованная, яблоки на яблоне немытые, в пустыне ему жарко, в пещере холодно, в ручье мокро – ох, и привереда! И все время домой повернуть норовил, донья Маня еле-еле его сдерживала, вперед толкала, пару раз даже линейкой по затылку шлепнула для профилактики.

Наконец в одном селении из-под полы приобрели запрещенный путеводитель «Леса, горы и пещеры средневековья» с картой-схемой. Таких путеводителей когда-то много выпущено было, но потом их по приказанию самого короля Артура Артуровича сожгли – как издание, приоткрывающее постороннему глазу военные тайны королевства. Только несколько экземпляров у спекулянтов-первопечатников осталось, вот один из них донья Маня и выменяла на банку единорогового паштета. Там, на этой карте-схеме, и обнаружили наши герои среди прочих достопримечательностей обиталище злостного великана Псевдонимова А.И., подходить к которому в путеводителе настоятельно не рекомендовалось.

Еще два дня добирались до означенного пункта, чуть было не заблудились: у барона Николая ко всему прочему обнаружился топографический кретинизм, а он сознаться в том долго не решался, пока вообще не зашли в тупик; что же касается компаса, то с ним рыцарь и вовсе обращаться не умел. Только донья Маня ситуацию спасла – взяла компас в свои умелые руки, обозвала рыцаря «двоечником» и вернула экспедицию в нужное русло.

Сказка-то скоро сказывается, да не скоро подвиг совершается. Вот наконец достигли рыцарь и его оруженоска ворот великанского замка. Кругом скалы и трава по пояс. Высокий частокол из острых бревен, ворота, на воротах – почтовый ящик величиной с человеческую дверь. Разбили наши герои возле ворот палаточный лагерь, барон Николай от усталости сразу уснул крепким рыцарским сном, а донья Маня выписала хозяину замка повестку, в которой обязала его явиться с вещами и личным оружием на поединок завтра утром, в 9:00, на территорию прилегающего к замку заброшенного баскетбольного поля. Нарисовала череп и кости для устрашения, поставила школьную печать и опустила повестку в ящик. И уж только потом спать легла, да и то вполглаза, всю ночь настороже была, за рыцаря своего переживала. А утром проснулась ни свет ни заря, приготовила легкий походный завтрак, потом, как обычно, растолкала рыцаря и отсчитала с него за завтрак пятнадцать отжиманий.

Вышли на заброшенное баскетбольное поле, стали ждать противника. В 9:00 нет великана. И в 9:15 нет. Наконец, в 9:35 смотрят – бежит, торопится.

Прибежал, в одной руке чемодан какой-то, в другой давешняя повестка. Говорит, тяжело дыша:

– Извините, проспал… – и протягивает повестку: – Великан Псевдонимов Аноним Имярекович по вашей повестке явился собственной персоной.

– Так-так, – говорит оруженоска. – Какой вид оружия предпочитаете?

– Позвольте для начала узнать, с кем имею честь сражаться? – спрашивает великан.

– Барон Николай, рыцарь, – объясняет донья Маня. – Девиз написан на щите.

– Я, извините, в латыни не силен.

– Это не латынь, – говорит оруженоска, – просто у данного рыцаря с родным языком плохо и трояк с минусом по правописанию. У вас какое зрение?

– У меня дальнозоркость, плюс два.

– Вот поэтому вы и не можете прочитать. А если бы у вас была близорукость, минус три, вы бы прочли с легкостью. Читаться это должно так: «Подвиг – дело небыстрое».

Сказала, а рыцарю своему шепчет:

– Мелковат великан, не впечатляет. Спорим, ты его с трех ударов в нокаут отправишь?

– Спорим, – кивает рыцарь и берет ее руку в свою. – Со второго.

А великан и правда невелик собой, всего в два с половиной человеческих роста; по великанским меркам – ниже среднего. Да и мышцами не особо рельефен, плечи тоже узковаты, в общем и целом – ничего страшного нет.

– Мы тут поспорили, – говорит великану оруженоска, – разбейте нас, пожалуйста.

И подставляют спорщики Псевдонимову свои сцепленные в рукопожатии руки. Великан кивнул, размахнулся да, разбивая, ногтем задел бароново ухо. Вроде и не особо сильный удар был, да только рыцарь так сразу навзничь и пал без сознания, только латы зазвенели.

– Я не хотел! – кричит великан Псевдонимов. – Я случайно!

– Да ты что ж, ирод, творишь! – набросилась на него донья Маня. – Еще оружие не выбрали, а он уже тумаки раздает! Сейчас дисквалифицирую и победу барону Николаю сразу запишу, верзила такой!

А великан Псевдонимов аж покраснел – он же действительно не хотел, он и вправду случайно рыцаря задел, больно уж рука у него тяжелая. Он оруженоску успокаивает, оглушенного пальцем теребит, чтобы в сознание пришел.

– Не лезь, – отталкивает тот палец донья Маня, – тоже мне помощник выискался!

Слава Богу, рыцарь быстро в сознание пришел, а то бы несдобровать великану Псевдонимову.

– В общем, это не считается, – говорит оруженоска и рыцарю своему подняться помогает.

– Хорошо, хорошо, – соглашается великан.

Донья Маня развела поединщиков в разные углы поля, сама посередине встала.

– Значит так, – говорит. – Вам, господин Псевдонимов, засчитываются два штрафных очка – за опоздание и за фальстарт. Ясно? Но, как вызванная сторона, вы имеете право выбирать оружие. Ну? Какое оружие выбираете?

– Оружие у меня одно, – говорит великан. – Я дубину предпочитаю, необработанную, стоеросовую. Вот у меня как раз дуэльный наборчик с собой захвачен.

И выставляет на обозрение большущий футляр чемоданного типа, в котором аккуратно – одна к другой – уложены две сучковатые дубинищи. Барон Николай как увидел эти предметы, так всем остовом своим покачнулся, даже доспехи у него похолодели, но делать нечего – правила есть правила. Донья Маня дубины осмотрела внимательно, прощупала сучки.

– Хорошо, – говорит, – принимается. Берите дубины и вставайте друг против друга. Сражаться будем до нокаута.

Помогла она рыцарю забраться на коня – он и стал с великаном практически одного роста. Дала ему в руки дубину – едва дотянула ее из футляра до рыцаря. Потом взяла в руки свисток, сосредоточилась, подает команды:

– Лупить начинаем по свистку. Все понятно? Псевдонимов, спину не горбите! Барон Николай, ворон не лови, на противника гляди!

Досчитала до трех – свистнула. Оба поединщика замахнулись да как съездят дубинами друг по другу. От первого удара рыцарь с коня слетел, а великан где стоял, там и сел.

– Отлично, – кричит донья Маня, а сама от увиденного морщится. – Давайте, давайте, не расслабляться!

Конь рыцарский накала не выдержал, в сторонку отошел, прилег отдохнуть на травку. Поднялись обе стороны на ноги, плюнули на свои ладони, дубины покрепче перехватили.

– Может, хватит? – кряхтит рыцарь.

– Разговорчики во время боя! – командует оруженоска. – Сходимся, сходимся, – а сама глаза жмурит от страха.

Размахнулись… Барон Николай великану снизу вверх заехал, только челюсть чуток набок свернул, а тот его сверху вниз шибанул – по пояс в землю вогнал.

Пока рыцарь равновесие свое восстанавливал, великан Псевдонимов пощупал челюсть рукой, вставил ее на прежнее место, сплюнул и говорит:

– Давайте-ка, ребята, на этом закончим поединок, а то, чего доброго, еще действительно до нокаута дело дойдет. А я шибко сомневаюсь – надо ли? Ежели я этого доблестного незаслуженного рыцаря следующим ударом в землю забью по шляпку, то его уже потом выкопать навряд ли удастся – почва тут плотная, каменистая.

Донья Маня смотрит на картину боя задумчиво, слова великановы в уме взвешивает. А барон Николай торсом извивается, щит бросил и все пытается свой шлем на голове поправить – он от удара сплющился и сквозь смятые прорези не видать ничего. Великан подошел к рыцарю, достал из кармана великанскую бутылочную открывалку, помог рыцарю шлем снять. Покатился шлем по камням, как консервная банка, да куда-то в расщелину канул. Великан взглядом его проводил, присел рядом с рыцарем, закурил трубку великанскую.

– Перекур, ребята, – говорит.

Донья Маня ухватила рыцаря своего под мышки, да что-то трудно идет – очень прочно он в землю вошел, будто не гвоздем его вбивали, а шурупом закручивали.

– Вы бы лучше, ребята, объяснили, – говорит великан, – по какому такому злодейскому поводу я вам понадобился. Что вам нужно-то от меня? Почто деремся-сражаемся не на живот, а до полного нокаута? Может быть, я и так готов на уступки пойти, без мордобоя. Рукоприкладство, ребята, не метод, это я вам как злодей со стажем говорю.

– А то ты не знаешь, – подает голос вкрученный в землю барон Николай, – по какому поводу мы к тебе явились!

– Не знаю, ребята, – пускает дым великан. – Много за мной злодейств числится.

– Да ну, – не верит донья Маня. – Неужто много? А так по вам и не скажешь, приличный великан. Если б не курили, у меня б вообще о вас хорошее мнение сложилось.

– Злодейств-то много, – вздыхает великан Псевдонимов, – да только ни одно из них не закончено. Ведь я, ребята, не простой злодей, а злодей-неудачник. Ни одной своей пакости до конца довести не могу, представляете! Не получается, и все тут – хоть плачь!

И рукой махнул – опечалился. Рыцарь и оруженоска переглянулись, посмотрели друг на друга многозначительно, со смыслом.

А великан продолжает рассказывать:

– Берусь за несколько пакостей одновременно, потом все путаю, отвлекаюсь… Всех врагов подвожу, всем сподвижникам мешаю…

– Нам, – говорит барон Николай, – Золотой Вентиль нужен, который ты у добрых горожан похитил. Помнишь такой или от обилия злодейств позабыл?

– А, – говорит великан, – это… Вот что вам, оказывается, нужно! Ну, с этим Вентилем вообще история…

– А в чем дело-то? – спрашивает оруженоска. – На что он вам сдался?

– Да не мне он сдался, – вздыхает великан. – Есть у меня дружок один, дракон Жора, ему лет сто назад какой-то заезжий рыцарь в неравном поединке зуб такой же вот дубинкой выбил – самый рабочий зуб, резец жевательный. А зубных врачей дракон Жора ужас как боится, не летит новый зуб вставлять, вот и перебивается уже сотню лет супчиками да жидкими кашками, без мяса совсем отощал, с морды спал. Зимой-то еще ничего, зимой-то он в спячку впадает, а по весне просыпается и начинает со страшной силой выть от вегетарианской своей тоски. Так воет, бедолага, так воет! За триста верст слышно. Я терплю, терплю, а потом не выдерживаю, ребята, срываюсь с места и отправляюсь дружку своему Жоре золото на зуб добывать. А Вентиль этот и по весу подходящий, и не охраняет его никто особо, вот я по привычке-то все его и тягаю, поскольку дело проверенное.

– Ну а дальше-то что? – спрашивает донья Маня.

– Дальше как получается? А так, что Вентиль – это ж еще не зуб, это только полдела. Его надо переплавлять, выковывать, вставлять… А мне ох как лень всем этим заниматься. Нет, поначалу-то я загораюсь, раздуваю горн, строю планы, как я этот зуб сделаю да дракону Жоре подарю… А потом как-то гасну. И знаете, что еще: сомнения меня терзать начинают. И вот какого плана сомнения. Я ж злодей, стало быть, совершать должен злые дела, а другу помочь – это ж доброе дело! Так?

– Да, – говорит барон Николай, – дело оно доброе, но людям-то ты зло причиняешь, оставляешь их без горячей воды – ни себя не помыть, ни посуду!

– Вот то-то и оно! – напирает великан. – И что получается? Получается неразрешимое противоречие! Одним – зло, другим – добро; это уже двурушничество какое-то, лицемерие! А это не мой профиль: я злодей, но никак не лицемер. Вот я от этого противоречия мучаюсь-мучаюсь, маюсь-маюсь, а там, глядишь, возьму ваш Золотой Вентиль и отнесу его обратно, где взял – от греха подальше, чтоб совесть злодейская меня по ночам не ела. Тем более, что у меня к тому времени куча других неотложных злодейств накапливается, не до зуба мне… И так уже в течение многих-многих лет эта история со мной повторяется: будто в замкнутом кругу живу, ребята!

– Ерунда какая-то, – говорит оруженоска.

– Не то слово, – кивает великан, встает и цепляет барона Николая пальцами под мышки. – Давай-ка подсоблю…

Ухнул – и вытянул рыцаря из почвы. Барон Николай сразу на щит присел, ботфорты скинул, портянки размотал – ноги у него затекли сильно. Оруженоска ему пальцы массировать принялась, а сама с великаном разговор продолжает:

– Все это поправить можно, – говорит, – нет в мире безвыходных ситуаций. Пора бы вам это знать, не маленький уже.

И посмотрела на него снизу вверх. Великан плечами пожал, трубку табаком заправил. А оруженоска продолжает:

– Я вот знаю одного рыцаря, у которого – хоть он и не великан – та же проблема: не может ни одного подвига до конца довести.

Псевдонимов уши навострил, заинтересовался. Да и рыцарь тоже на оруженоску с таким вниманием уставился, будто ушам своим не верит и читает по губам.

– Ну и как? Чем дело кончилось? – спрашивает великан с пристрастием.

– Да не кончилось еще, – продолжает оруженоска, – но уже огромные подвижки произошли. Один подвиг, считай, почти до конца довел. А все почему: поверил в себя, в свои силы. В нужность свою поверил. Ну и человек рядом нашелся, который его поддержал и подтолкнул в правильную сторону.

– А, – великан махнул рукой, трубку выбивать стал. – У меня такого человека нет. Тут ни одной живой души, лишь камни да земляные червяки. И потом – я в нужность своих злодейств ну никак поверить не могу. Кому они нужны, ребята?

– Вот и прекрасно. Так, может, вам вообще злодеяния забросить и заняться чем-нибудь другим? Чем-нибудь, к чему у вас сердце лежит и душа тянется, в нужность чего вы готовы поверить.

– Ну как же я все это хозяйство брошу! – сокрушается великан.

– Вы подумайте: сколько злодеяний! Я столько сил в них вложил, да что там сил – душу я в них вложил! А вы говорите – бросить. Нет, мои дорогие, не годится.

– Во что душа вложена, то незавершенным остаться не может, – говорит ему донья Маня. – Душа – она только в целостном предмете обитает, в недоделках души нет.

– Да? – задумался великан. – Правда?

– Правда, – говорит оруженоска. – И все эти недопеченные злодеяния вытягивают из вас душу, потому что хочется им одушевиться за чужой счет. Вот вам пример: наш педагогический коллектив въехал осенью в новое здание, а школу ту сдали с недоделками! Так дети в ней учиться не могут, учителя учить не могут, розги вянут, завхоз заведовать не в состоянии! Все друг другу душу выматывают, а почему – потому что это не школа, а полуфабрикат! Вот и получается, что недоделка – сама по себе уже есть злодейство. Кстати, и недоделанный подвиг – это чистой воды злодейство.

– А недоделанное злодейство, стало быть, подвиг? – удивляется великан. – Так выходит?

– Может, и так, – говорит донья Маня. – Хотя это не факт.

– Эй, погодите, – встревает в разговор рыцарь. – Я что-то уже ничего не понимаю. – Про что вы говорите? Дети-то здесь при чем? Вы лучше скажите мне, кому победа-то засчитывается? Кто бой выиграл? Или мы не закончили еще?

– Ничья, – объявляет оруженоска. – Когда двое встретились, из которых ни один закончить не может, то побеждает дружба. Так что подайте друг другу руки и скажите так: «Мирись, мирись и больше не дерись, а если будешь драться…»

– А Вентиль? – не унимается рыцарь. – Руку подать мне не жалко, но как же с Вентилем-то быть?

– Да отдам я тебе твой Вентиль, успокойся, – говорит великан, забирая рыцарскую ручонку в свою великанскую лапищу. – Легкая у тебя рука, парень! Мне бы такую руку, я б давно все начинания закончил… На складе он у меня лежит, цел и невредим, сейчас пойду принесу.

Ноги у великана Псевдонимова длинные – шустро он обернулся. Как обещал, принес Золотой Вентиль в целости и сохранности, даже в какую-то промасленную бумагу завернутый, даже и прокладка на нем почти новая, но не золотая, а просто резиновая.

– Распишитесь, – говорит, – в ведомости.

– Это зачем? – удивляется рыцарь.

– Для злодейской отчетности, – отвечает великан. – Хоть это и ерунда, все равно носом чувствую, попрут меня скоро из злодеев за разбазаривание награбленного, попрут – и даже злодейской пенсии не дадут!

– А вы тогда к нам приходите, – говорит оруженоска. – Мы вас в рыцари примем, экстерном; оруженосочку вам найдем. Мужчина вы статный, с руками, с головой. Опять же поболтаем – о подвигах и злодействах.

– Точно, – поддакивает барон Николай. – У меня замок есть, малогабаритный, но трехкомнатный, он сейчас пустой стоит. Я-то вот теперь с доньей Маней в спартанских условиях закаляюсь… Забрасывай, браток, свои недоделанные злодейства – и айда к нам. У нас с тобой, Аноним Имярекович, общего много: будет, о чем речи вести.

Великан свою большую голову почесал, глянул куда-то за леса, за горы, в сторону города и говорит:

– Подумаю, ребята. Подумаю. Заманчиво…

* * *

Обратная дорога вроде как вдвое короче показалась – донья Маня сразу компас себе взяла, барону Николаю восьмерки на пересеченной местности выписывать не позволила. В пути о многом говорили: оруженоска рыцарю в основном все о школе да о средневековой педагогике, а тот ей все про футбол да про оружие всякое.

– Кстати, – говорит донья Маня, – линейку, выходит, я зря брала; не понадобилась она в бою-то.

– Ну как же! – возражает рыцарь. – Если б ты меня в дороге линейкой не закалила, я бы тех дубинных ударов не выдержал.

Прежде чем домой вернуться, заехали в котельную. За бутылку «Круглостольной» гномы-водопроводчики вставили Золотой Вентиль куда следует и пустили воду горячую.

– Ну вот, – говорит донья Маня, – и поставлена в твоем подвиге точка. Теперь и зарубку делать можно. Только это подвиг – не подвиг еще, а так, подвижок. Подвиг, сдается мне, впереди еще. Но все равно: с почином тебя, бой-рыцарь мой, барон Николай.

– Первый подвиг комом, – соглашается барон Николай, – но все-таки…

Как приехали домой, первым делом рыцарь в теплую ванну залег. Оруженоска тоже ванну приняла, насладилась всеми прелестями завершенного ее рыцарем подвига. После водных процедур сели в халатах кофе пить. И все бы хорошо, да только донья Маня уже о следующих подвигах толкует, строит героические прожекты, намечает объекты будущих опасных сражений и смертельных схваток. У нее этих подвигов на уме – ну просто не перечесть, готова сразу после кофе собираться в следующую экспедицию. Барона Николая такая ретивость несколько огорчила, но поскольку он очень доволен был в этот момент собою и всем вокруг, то позволил себе не сердиться на оруженоску, а ограничился небольшим порицанием.

– Дорогая… – начал он было это порицание, но осекся, смутился и поспешил поправиться: – Дорогая оруженоска, разве не заслужил я после всех свершений хотя бы вечер отдыха? Так сказать, для тех, кому за сорок. Сегодня, видишь ли, «Лангедок» с «Гасконцем» играют, четвертьфинал, очень хочу посмотреть. А?

– Ну ладно уж, – махнула рукой донья Маня. – Отдыхай до завтра, но помни: еще много подвигов у нас впереди. Враги не дремлют – то воду отключат, то подъезд загадят, то еще чего, у меня целый списочек составлен. Всем им теперь житья не дадим, не будь я оруженоска славного рыцаря! Смотри свой дурацкий футбол, а я пока за яйцами схожу, неплохо бы нам учинить праздничный ужин.

И пошла за яйцами. Едва успела: старушки-торговки палатки свои сворачивают, домой торопятся.

– Ой, милая, – говорят, – давай скорее, а то там воду горячую дали, бежим мыться!