Текст книги "Журнал «Если», 2006 № 09"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Сергей Алексеев,Святослав Логинов,Дмитрий Колодан,Питер Сойер Бигл,Вячеслав Рыбаков,Карина Шаинян,Дмитрий Байкалов,Глеб Елисеев,Василий Мидянин,Константин Арбенин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Вадим Кирпичёв
Маг в двенадцатом поколении

– В двенадцатом, говоришь? Отчего ж физиономия у тебя жуликоватая? Глазки бегают. И ты мне хочешь доказать, что эти камешки будут делать чудеса?

– Будут, уважаемый, не сомневайтесь, – я встряхнул лоток, и чуд-камни запищали, затрещали разноцветными искрами.

– Алый чуд принесет карточную удачу на целый месяц, голубоватый – приворотный чуд, он поможет соблазнить любую красавицу, зеленый в крапинку отыщет клад или богатое месторождение, а фиолетовый с бирюзовыми прожилками – это уникальный камень, он может…

– Не старайся, я вашу коммивояжерскую породу знаю. Меня, Наполеондора Тютика, не проведешь! Тридцать лет металлоломом торгую. Мне чугунную болванку вместо нержавейки не всучить. И тебя, прохвоста, насквозь вижу! Этаким умником заявился сюда с Земли облапошить глупых провинциалов. Угадал?

Если честно, именно это я и собирался сделать, но, согласитесь, Тютик мог бы и поделикатней выразить свою мысль.

– Уважаемый Наполеондор, сразу видно: вы умнейший человек, но чудеса я продаю настоящие.

– Помолчи. Хочешь, я тебе покажу настоящее чудо? – Наполеондор повернулся к шикарному особняку, стоящему в глубине совершенно райского сада. – Здесь был пустырь, но тридцать лет тяжелого труда, экономии, пота, и чудо перед тобой. Труд – вот настоящее чудо, ежедневный, тяжелый…

Пока шла проповедь, я рассматривал этого самовлюбленного идиота. Рыжеватый, коренастый – вылитый орангутанг. Да еще в пошлой клетчатой рубашке. И зачем Голос послал меня сюда? Орангутангам чудеса ни к чему. Начудил сегодня Голос.

– Так что брось торговать чепухой, займись настоящим делом, землянин, и у тебя тоже будет такой дом.

Проповедь закончилась. Тратить время на Тютика я больше не собирался, но тут заметил двух молоденьких девушек, торопящихся в нашу сторону.

– Уважаемый Наполеондор, дом у вас действительно прекрасный. Не каждому дано построить такой дом, но я смотрю, и дочки у вас красавицы. Разрешите, я покажу им товар.

– Ни в коем…

Договорить он не успел, дочки уже перебирали камни, а я вовсю расписывал удивительные свойства чудов. На черном бархате лотка чуд-камни искрились диковинными, сказочными игрушками.

Старшая дочь Тютика, рыжеволосая девица лет двадцати, оказалась довольно бойкой. Младшая, брюнеточка-тихоня, держалась чуть в сторонке.

– Папочка, купи мне синий камешек, гляди, искры так и прыгают! И этот тоже хочу! – капризничала старшая сестра. В ней гены уже начинали побеждать молодость.

– Хватит! – рявкнул в ответ папочка. – Какой-то шарлатан заявился с Земли, а вы и рты пораскрывали? Да вы знаете, сколько тысяч гулькенов он просит за один камень? Марш домой!

Девицы ушли. Почувствовав, что его карману ничто больше не угрожает, Тютик заулыбался:

– Ничего у тебя здесь не выйдет, пройдоха. Клохса – планета рабочая, простая, и мы твердо стоим на ногах. Так что сворачивайся, прячь свой мусор. И пусть твой стол сейчас же уберет копыто с моего газона!

– Это не стол, а ПК, персональный компьютер, мой помощник, кстати. У него даже имя есть – Пек, и между прочим, он разумен.

В подтверждение моих слов Пек установил на Тютиковом газоне и второе переднее колесо.

– Да плевать мне на то, как зовут твою мебель! Убирайся вместе со столом. А в город не суйся, я позабочусь, чтобы здесь ты не заработал ни единого гулькена!

Мы с Пеком поплелись прочь, и думал я как раз о гулькенах – так назывались местные деньги. Валюта смешная, бумажки вида нелепого, но если честно, гулькены – это единственное, что меня интересовало на Клохсе. Да и что еще может быть интересно умному человеку на убогой, промышленной, забытой Великим Чудесником планетке, затерявшейся на самой окраине Галактики?

Обычно гастроли на провинциальных планетах проходят на ура. Лучшей публики для торговли чудесами не сыскать, и доить ее одно удовольствие. Тогда зачем Голос развернул меня к дому Тютика? Намудрил Голос с выбором первого клиента. Тютик может все испортить. Такие, как он, гадят с наслаждением. И ведь не спросишь у Голоса ничего. Не ответит. Ну что за манера постоянно держать меня в напряге.

Я щелкнул «мышкой» по пиктограмме кресла, из столешницы поднялось кресло-седло, которое я тут же придавил своим задом. Шестеренки Пека жалобно заскрипели. Не любит он работать средством передвижения, видите ли, я ему логарифмы считать мешаю. Ничего, пусть терпит.

Дорожка свернула в парк.

Слепило солнце. Цвиринькали птички. Клумбы ласкали взгляд цветочками. Весна старалась вовсю, словно тоже хотела что-то продать.

Апрель. Идеальное время для торговли чудесами.

За спиной послышались частые шаги. Нас кто-то догонял, и я, кажется, догадывался, кто именно. Стук каблучков доносился уже из-за ближнего поворота.

Пек остановился, я привычным движением открыл лоток. К моему удивлению, из-за поворота показалась не старшая дочь Тютика, а младшая. Вот тебе и тихоня.

Впрочем, какая разница? На моей ладони заискрился приворотный чуд-камень. О каком другом чуде может мечтать весной восемнадцатилетняя девушка? Правильно?

Значит, и вы ошиблись. Подошедшая брюнеточка попросила продать совсем другое чудо.

Не без уважения посмотрев на девчонку и обеспокоенно зацокав языком, я стал копаться в камешках: делал вид, что требуемый чуд-камень может и не найтись. Обычные торговые хитрости. А сам присматривался к девушке.

Губы сжаты, побелевшие пальцы вцепились в пухлый кошелек, вся, как струночка. Еще бы, судьба решается. С характером девчонка. Такая может и понять, что купить чуд-камень – это еще далеко не все.

Наконец нужный камешек нашелся. Она вырвала его из моих рук, взамен сунула пачку гулькенов и убежала. Еле успел вручить ей чек и инструкцию пользователя. Похоже, Наполеондора Тютика скоро ожидает большой сюрприз.

Потрепав пачкой гулькенов по колену Пека – на торговую удачу, я спрятал деньги в карман. Дело пошло, пора устраиваться на постой, пива холодненького принять. Ну и готовить массовую распродажу чудес. Не гоняться же по городу за каждой девчонкой.

Настроение понемногу улучшалось: грели душу гулькены, впереди – отдых. Неплохая планетка эта Клохса. Да если все чуды уйдут по такой цене, то до следующих гастролей жить можно припеваючи. Куплю Пеку новую пси-квантовую память, своей старухе шубу справлю из марсианской лесобурки, рвану отдыхать на Ласковый Сюрприз, а то и на Нежную Развратиловку. Есть еще в Галактике лихие планеты!

Дорожка из парка вывела к перекрестку.

Налево – гостиница с баром, направо – библиоинфотека. На такой развилке и идиот сообразит, куда надо поворачивать.

Сквозь стекла гостиничного бара я уже различал белошапочные пивные кружки в руках официантов. Уф-ф. Притоптать на ходу ледяную кружечку, устроиться в номер, а потом спуститься на первый этаж и заказать целый поднос белых шапок.

Щелчок «мышью» влево ничего не дал – стол повернул направо. Обожающий библиотеки Пек явно собрался испортить мне вечер.

Я спрыгнул на землю, ухватился, как за узду, за титанопластиковый провод «мыши» и принялся тащить компьютер в сторону бара. Компьютер упирался всеми четырьмя колесами.

– В чем дело, Пек?!

На экране Пек нарисовал озабоченную физиономию.

– Для эффективной чуд-торговли не хватает информации.

– Сколько можно? Ведь мы в столице Клохсы целый месяц в инфотеках просидели.

– Требуется корректировка местной инфой.

– Пива мне требуется! – дернул я изо всех сил за «мышь», но проклятая железяка и не думала сдаваться.

Я пыхтел, он дымил колесами, и на нас стали оборачиваться прохожие. А что тут такого? Ну ссорится хозяин со своим столом. С кем не бывает?

Протащив меня метра три, Пек вырвал «мышку» из моих рук и ласково завилял ею.

– Тит, – сказал он, – будь разумным. Информация – это основа чудесничанья. Вспомни, как нас чуть не догнали покупатели на Омикроне-17.

– Хорошо, катись в библиотеку сам.

– Нельзя, Тит, мы на провинциальной планете, вокруг полно тайных и явных расистов. Они не потерпят, чтобы компьютер расхаживал по городу без хозяина. Или ты хочешь, чтобы меня побили камнями?

– О-хо-хо…

До пива в этот день мне так и не удалось добраться.

Утром я отправился в церковь.

Лучше места для торговли чудесами не найти: аура соответствующая, да и народу можно собрать тучу. А согнанный в стадо народ глупеет, возбуждается, начинает блеять и алкать чудес – тут не зевай, выхватывай ножницы и стриги гулькены.

Со священником мы быстро договорились. Пять минут – и храм арендован на два торговых дня с недельным интервалом между ними. Чудеса в оплату святой отец не взял, предпочел наличные – умнейший человек.

По дороге в гостиницу я приговорил три кружечки и, никуда уже не торопясь, гулял себе, изучал достопримечательности. Милый городишко. Есть в провинциальных городках свое очарование, особенно если ты уверен, что через несколько дней и духу твоего здесь не будет.

От пива ноги отяжелели, зато на душе стало легко, как у ангела. Разве что Тютик немного беспокоил. И зачем Голос привел меня к дому этого орангутанга?

Гостиничный лифт не работал, так что пришлось мне плестись пешком на пятый, верхний, этаж. Почему мы всегда снимаем номера на самом верхнем этаже, я потом объясню.

Узнав расписание торговых дней (первый – послезавтра, второй – через неделю после первого), Пек тут же распечатал десяток афиш, приглашающих в церковь на распродажу чудес, после чего мы взялись за доводку чуд-камней.

О подробностях умолчу. Программирование чуд-камней есть таинство, секрет любого мага и чудесника. Такие секреты в могилу уносят. Или – в металлолом.

И зачем я вспомнил это слово?

В дверь заколотили кулаком. Потом – ногой. Снова кулаком, тяжелым. Рявкнули:

– Нашел я тебя! Отпирай сейчас же!

Открывать не хотелось, может, это вовсе и не меня нашли, но на всякий случай я спрятал чуд-камни. Мне бы еще и афиши догадаться прибрать.

Из-за двери рявкнули снова:

– Я знаю, ты здесь! Отпирай, прохвост!

Все-таки искали меня. Пришлось открыть, и в номер разъяренным орангутангом ворвался Наполеондор Тютик. Пытаясь ухватить меня за грудки, он орал:

– Верни мне дочь! Что ты сделал с моей дочерью, мошенник?

Пек быстро покатил в дальний угол – все эти чуд-гастроли изрядно подпортили нервы моему компьютеру.

– Какую дочь, уважаемый? Не видел я никакой дочери.

– Опять врешь! – На кровать полетел смятый чек. – А кто ей чудо продал?

– Ах чудо, так бы сразу и сказали. Только проданное чудо не повод, чтобы меня душить. Уберите лапы с горла, уважаемый, мы ведь цивилизованные люди.

На последние слова орангутанг только зарычал, но руки убрал.

– Что случилось с вашей дочерью?

– Она исчезла.

– Отлично!

– Что значит «отлично»? Нет, я тебя точно задушу!

– Подождите минуточку.

И я принялся втолковывать слегка озверевшему папаше, что за человек его дочь (отцы редко это понимают), объяснять, что его младшенькая, эта тихоня, давным-давно мечтает стать великой актрисой, но любые намеки на артистическую карьеру резко в семье пресекались. Так? Так. Поэтому она пыталась пробиться в театр тайком от родителей. Но безрезультатно. У нее нет таланта. Точнее, есть, но мелкий, ничтожный талантишко, с которым к успеху своими силами никак не пробиться.

– Все изменил чуд-камень. Он обеспечил ей вполне приличную артистическую карьеру. Вчера в городе закончились гастроли столичного театра, сегодня утром труппа уехала. Позвоните в театр, там скажут, что ваша дочь укатила вместе с ней. Или потерпите пару дней. Через два дня дочь пришлет вам телеграмму. А через два года, когда к ней придет первая слава, вы простите ее.

Тютик тяжело опустился на кровать, примяв афиши.

– Я мечтал, чтобы дочь продолжила мое дело, – сказал он наконец.

Дурак дураком. Юная девушка – продолжатель металлоломного дела! Орангутанг, что с него взять.

– В общем так, прохвост, – Наполеондор поднялся, отшвырнул афиши, – убирайся из города немедленно. Твой грязный бизнес здесь не пройдет!

Я с трудом подавил зевок. Одни и те же слова, одни и те же угрозы. Великий Кудесник, сколько раз я их уже слышал…

– Не будем ссориться. Возьмите лучше по льготной цене чуд-камень, он вам…

Орангутанг ударил меня по руке, и запищавший от ужаса чуд полетел под кровать.

– Наглец, неужели ты думаешь, что Наполеондор Тютик купится на такую дешевку? Если мне понадобится чудо, я не к мошенникам пойду, а обращусь с молитвой прямо туда, – и он торжественно показал куда-то вверх. На потолок, наверное.

Сейчас бросится вон, подумал я.

Он бросился вон.

Сейчас грохнет дверь.

Дверь грохнула.

Я зевнул. Как все это скучно. Везде и всегда одно и то же: оскорбленные отцы, прозревшие мужья, ослепшие жены, глупые, алчущие всего и сразу подростки.

Видите ли, этот орангутанг попросит чуда в молитве! Будто у Великого Чудесника, занятого творением новых, дивных вселенных и миров, только и дел, что эксклюзивно нарушать законы природы, ради исполнения довольно-таки паскудненьких желаньиц торговца металлоломом по фамилии Тютик.

Страх Божий ко мне вернулся на улицах городка, куда я отправился клеить афиши. Мазал клей, раскатывал и давил бумагу, а сам все время оглядывался. Неудобно себя чувствовала моя спина; провинциалы любят простые решения: жахнет из-за угла обрез, и прощай, гастроль!

Из-за напряга и лишних мыслей я у входа в гостиницу чуть было не попал под невесть откуда взявшегося циркового слона. Этого не хватало! Впрочем, в холле я сразу понял: слон – это мелкая неприятность. В кресле под фикусом сидел священник.

Святой отец вернул деньги, извинился за то, что не может предоставить мне храм в аренду, и посоветовал отказаться от распродажи чудес. Мол, влиятельные прихожане уже купили смолу и перья и готовят мне веселые проводы.

Смола, перья – что за варварская планетка! Да, слышал я, что когда-то неудачливых мошенников могли раздеть догола, вымазать смолой, обсыпать перьями и, привязав к шестам, носить по городу, стуча при этом в сковородки и улюлюкая, но ведь о такой дикости в нормальных галактиках забыли тысячу лет назад!

Пришлось опять тащиться по городу. Днем-то напасть на меня не посмеют. Наверное. А вместо церкви надо новое помещение искать.

Возле театра меня снова пытался растоптать все тот же слон.

Плохая примета.

Так и есть. В театре мне отказали в аренде зала наотрез – Тютик и здесь успел побывать. Недооценил я орангутанга.

Когда на перекрестке из-за угла на меня выскочил слон, я уже был абсолютно спокоен. Голос молчит. Слоны бегают. По переулкам крадется Тютик с дружками, держа в руках обрезы, а в зубах портативные пакеты «Смола и Перья». Пока я думал в легком головокружении, что лучше: сойти с ума сразу или выпить кружечек восемь пива, меня и осенило. Эврика! Слон – это и есть решение главной проблемы! Быстрей, быстрей на базарную площадь!

Я не ошибся: там стоял цирк-шапито, рабочие забивали последние колья. Через полчаса мы с директором уже обмывали сделку. Он получил толстую пачку гулькенов, а я – помещение на два дня, причем вечернее время оставалось за цирком.

Когда я предупредил директора насчет Тютика, тот только почесал волосатую грудь и захохотал. Житель столицы и бывший борец, он в этом захолустье никого не боялся. И то, если Тютик походил на орангутанга, то мой циркач – вылитая горилла. До наступления темноты я успел решить и проблему новых афиш. Их даже печатать не пришлось. Всех дел – купить краску и в слове «церковь» одну букву переправить и три замалевать.

Земля – Клохса по дороге на Астеропу! Только два раза!

Все ваши сокровенные мечты исполнит Тит – торговец настоящими чудесами и дипломированный маг в двенадцатом поколении!

Вход – свободный. Количество чудес ограничено!

Место распродажи – цирк.

Теперь либо я улечу с Клохсы с чемоданом гулькенов, либо меня вышвырнут из города в смоле и перьях под всеобщее улюлюканье.

Двумя кружечками пива в этот вечер я не ограничился.

Когда я появился на манеже в алом, усыпанном серебристыми звездами плаще чудесника, раздались аплодисменты. Следом выкатил Пек с лотком. Распродажа чудес началась.

Я воздел руку, и шум стал стихать.

Аншлаг. Обычная картина для гастролей в провинции. Лишь в первом ряду пустовало четыре места, и это мне активно не нравилось.

Все притихли. Можно начинать лекцию.

Когда втюхиваешь чудеса малограмотной публике, самое главное – набросать ей в мозги побольше ученых слов. Кубитовое супермоделирование, трансцендентная персональная футурология, акупунктура континуума – я сыпал терминами, и понемногу глаза клохсцев становились квадратными.

– Что есть чудо?! – внезапно возопил я (продажа чудес держится на темпе, напоре, неожиданности). – Я вам отвечу! Чудо – это не эксклюзивное нарушение законов природы в пользу частного лица, как считают многие, не покушение на основы мироздания, а совсем наоборот, чудо – это…

Четверку в длинных плащах я увидел сразу, как только они вошли, и в животе моем что-то оборвалось. Свободные места в первом ряду ждали Наполеондора Тютика и его дружков. Ну и морды. День теплый, а вся четверка в плащах до пят. Под такими можно спрятать и обрезы, и пакеты со смолой и перьями.

Голос по-прежнему молчал. Пек (трусливая электронная душа) покатил за кулисы, я еле успел сдернуть с него лоток с чудами и переставить на обычный стол. Я бы и сам рванул за компьютером, но не хотелось подставлять спину разбойной четверке.

Пришлось тянуть лекцию дальше, объяснять, что чудо есть виртуозное владение законами природы. Маг, чудесник не нарушает высших предписаний, но в полной мере их использует, а магические действия – акупунктура Вселенной в целях чуда. Сами же чуд-камни – это разумные динамические супермодели Вселенной, которые настраиваются на своего хозяина и подсказывают ему чуд-действия, в результате которых и свершается чудо.

Я сбивался и мямлил, и в цирке становилось шумно. Зритель, как собака, моментально чует трусость.

Заискрились, засверкали чуды на черном бархате – это я распахнул лоток. С лекцией надо было кончать.

– Богатство без труда, стопроцентный успех у женщин, не имея богатства, одномесячная удача в карты – все чудеса мира перед вами, вы можете купить любое! Сегодня ваш уникальный шанс… – завывал я, но перекричать публику не мог.

Перекричал ее спрыгнувший на манеж Тютик.

– Хватит! Сколько мы будем слушать эту ахинею? – он повернулся к народу. – Хотите, я в минуту докажу, что нас держат здесь за дураков? Что никакой он не маг, а обыкновенный прохвост и мошенник?

Народ взревел, а орангутанг повернулся ко мне.

– Скажи, прохвост, ты настоящий маг?

– Да. Я маг в двенадцатом поколении.

– И ты способен делать чудеса?

– Да. Я могу творить чудеса.

– Вы слышали? – Тютик воздел руки к жаждущей разоблачений публике. – Тогда ответь мне, прохвост: если ты маг, зачем тебе обирать этих людей? Молчишь? Тогда я отвечу. Будь ты настоящим магом, ты смог бы наколдовать себе любые деньги, а не пытался всучить фальшивые камешки. Ты бы жил в замке, а не охотился за кошельками простаков. И у тебя было бы лицо мудреца, а не рожа проходимца. Друзья, перед нами наглый мошенник! Давайте проводим его из города так, как мы выпроваживаем всех мошенников!

Зал взревел, а я стал пятиться к кулисам. Проклятый цирк, с манежа трудно смыться – за моей спиной уже прыгали через барьер жаждущие расправы горожане, отрезая путь к отступлению. Сейчас сорвут плащ и прочее, а там смола, перья… надо прорываться. Сбить с ног первого, увернуться от второго, оставить плащ в руках третьего…

СТОЯТЬ!

Загремел Голос у меня в голове.

Дальнейшее помню смутно, но видевшие меня в состоянии Голоса рассказывали, что в такие минуты я становлюсь на голову выше, моя плутовская физиономия превращается в апостольский лик, а речь… так способно вещать только небо.

О чем говорил? Об этом помню не больше, чем кукла на нитках помнит о своей роли. Кажется, о том, что логика чуда – это не логика торговли ржавым металлоломом. Чудесник есть поэт действия. А поэт способен десять лет зябнуть в подвале, питаясь водой и хлебом, лишь бы одарить мир дивными, волшебными строфами, которые согреют души миллионов. Истинная цель настоящего чудесника и мага – вовсе не чудо, которое он вскармливает кровью своего сердца, а человек, обретающий в чуде свою самую заветную мечту. И вот ради исполнения заветной мечты каждого…

Я так долго и убедительно нес всю эту чушь, что народ почти поверил. Выскочившие на манеж для скорой расправы энтузиасты вернулись на места. Настроение цирка замерло в равновесии, но Тютик, к счастью, этого не почувствовал. Он снова стал кричать о наглом мошеннике, о россказнях для дураков.

Народ молчал, и нервы Тютика не выдержали: он изо всех сил ударил ногой по лотку. Жалобно запищавшие чуды разлетелись по арене. В душе я ликовал, но лицом окаменел и навернул на глаза точно выверенные по миллилитражу слезы.

Я ползал на коленях, собирал чуды, а этот дурак-орангутанг торжествовал. Он еще ничего не понял.

Поднявшись, я сделал вид, что ухожу, а потом повернулся к народу и еле слышно забормотал:

– Мы… ничего плохого… ради добра… собрались вместе…

Цирк затих. Народ уже сочувственно внимал моим словам.

Тогда я добавил голоса.

Заговорил о том, что нас собрало здесь общее стремление к счастью, желание встретиться с самим собой настоящим и наконец обрести чудо мечты, которое дается раз в жизни. О том, что мы все, собравшиеся в этом зале, никому не хотели зла.

Голос суфлировал, народ сочувственно молчал: самое время подпустить нотки благородного гнева. Я заговорил о том, что, когда собираются хорошие люди, всегда найдется какая-нибудь сволочь и попытается всё испортить.

Цирк зашумел, и теперь уже Тютик озирался, не зная, что делать. Я добавил еще благородства, усилил гнев, а когда народ заревел от негодования, повернулся к орангутангу и указал на выход:

– Убирайся отсюда!

Мало кто может выдержать обращенную на него ненависть толпы. Спотыкаясь, путаясь в плащах, Тютик с дружками бросились прочь, а я прокричал вслед:

– Торопись, Тютик! И проверь, на месте ли то, что ты закопал под яблоней! Вдруг там пусто!

Наполеондор посмотрел на меня совершенно безумными глазами и сгинул под свист и улюлюканье.

Началась самая легкая и приятная работа – швырять пачки гулькенов в саквояж.

Покупатели буквально сметали чуды. Учитывая спрос, на некоторые из камней пришлось устроить нечто вроде аукциона.

Вечная любовь, абсолютное здоровье без докторов и физзарядки, бесповоротный приворот, любовь за сказанную в глаза правду – гребли все. Какой-то местный пижон купил даже способность ходить пешком по водам – вещь в практической жизни совершенно бесполезную. Последний чуд приобрел фермер, симпатичный молчун с кирпичным лицом и в красной клетчатой рубахе. Наконец-то сбудется его мечта – задрать юбку бойкой на язык соседке.

Через полчаса я, Пек и раздувший бока саквояж были уже в гостинице.

Пек нервно постукивал колесом, а я лихорадочно набивал чемодан. Начинался заключительный и самый важный момент гастролей.

Хотелось думать о гулькенах, о том, как разгуляюсь на них, но я мечтам воли не давал. Сгребал в чемодан веши, проверял документы, билеты и думал о гениальности Голоса. Ну и трюк он придумал – высший пилотаж.

Голос направил меня к дому Тютика специально, он и хотел спровоцировать этого орангутанга на войну с нами, чтобы Тютик, как губка, вобрал в себя все недоверие горожан к столичным гастролерам, все их страхи и опасения. Но Тютика в городе не любили, поэтому мне и удалось в цирке уничтожить его, а с ним и недоверие народа к чуд-камням, после чего клохсцы, тряся пачками гулькенов, бросились расхватывать чудеса. Голос показал себя гением и в замысле, и в выборе «губки»…

Выглянул в коридор – никого. Мы с Пеком быстро взобрались на крышу, где нас уже поджидало воздушное такси. А где-то внизу возле афиши наверняка толпился народ; обсуждал первую распродажу, готовился ко второй…

Машина взлетела и взяла курс на самый дальний космопорт. Что самое главное в профессии продавца чудес? Правильно – вовремя сесть на звездолет.

Прижимая саквояж к груди, я смотрел на город, задвигающийся за горизонт. Сколько таких городов я уже видел… В некоторых, наверное, до сих пор ждут второй распродажи чудес.

Не дождутся.

Чудо можно купить только раз в жизни, и качество чуд-камней здесь ни при чем. Виноваты владельцы. Их нетерпение, лень. Чуды требуют от своих хозяев чуд-действий, причем порой самых неожиданных. То надо выйти в полночь на балкон и сжечь три соколиных пера, то заклинание прочитать, а то и встать рано утром и пробежать километров восемь – мало ли что чуд может попросить, но именно чудодействие и есть ведущая к результату акупунктура тайных, ключевых точек Вселенной.

Поначалу хозяева чудов все исполняют, но при первых же успехах большинство из них начинают смотреть свысока на пищащие, требовательные камешки, о чуд-действиях забывают, чем сбивают тончайшие программные настройки чуд-камней. В итоге обиженные чуды умолкают навсегда, а их хозяева, привыкшие к легким успехам, бегут к нам с претензиями, а то и с гранатометами.

Безымянный город исчез за дымчатым горизонтом. Впереди – космопорт и Земля.

Светило солнце. Плескалась мелкая речная волна. Я стоял на коленях и занимался привычным делом.

За рекой сверкали башни клохского космопорта, а чуть ближе вдоль противоположного берега протянулся небольшой городок. Уютный, с черепичными крышами.

До рейса на Землю оставалось часов пять – достаточно времени, чтобы привести в порядок и себя, и Пека, поэтому я, не торопясь, тщательно мыл колеса своего хозяина.

Теперь можно раскрыть карты: Пек и есть мой хозяин, а я всего лишь его помощник. Сейчас домою левое заднее колесо и все объясню.

С появлением на Земле сверхразумных персональных компьютеров двенадцатого поколения у нас много чего интересного произошло. Первые сверхразумные ПК попытались было забрать власть в свои манипуляторы, но после Шанхайской катастрофы и битвы в Кремниевой долине для ПК двенадцатого поколения ввели строжайший запрет на манипуляторы и деньги. Однако средства к существованию Пекам как-то зарабатывать надо! Процессоры, память, устройства – все со временем требует замены…

Так на Земле появилась профессия помощников ПК. Ваш покорный слуга из них. С хозяином мне повезло. Сверхразумен, да еще и маг, умеющий программировать чуд-камни. Таких компьютеров даже среди ПК двенадцатого поколения немного.

Откуда у Пека способности мага? О, это интереснейшая история. Человек стал разумным и умелым благодаря наличию рук, а Пек стал магом из-за отсутствия манипуляторов. Лишенный орудий действия сверхразум был вынужден находить и вычислять такие микровоздействия (чуд-действия) на мир, которые приводят к настоящим чудесам. Ну и с помощью чуд-камней продавать их людям.

Так, колеса вымыты, можно заняться собой. Достав магнит, я принялся извлекать из уха микрочип – источник Голоса. Кто управлял микрочипом, можно не объяснять, правда?

Покончив с чипом, взялся за лоток. Ба! – из-под бархатной складки сверкнул забытый чуд, класса «мелких универсальных чудес». Жалко. Кому его теперь всучишь?

Мимо прошла парочка влюбленных, не замечая никого вокруг. Ну, это народ бесполезный, не покупатель. Влюбленным чудеса ни к чему.

– Какая температура воды? – вдруг спросил Пек.

– Температура? Холодная. А в чем дело?

– Посмотри вверх, и если не хочешь искупаться, поторопись.

Я поднял голову. На мосту паренек лет семнадцати ладил на шею веревку со шлакоблоком.

В мои годы – и так бегать? Уф-ф. Зато ситуация беспроигрышная: и доброе дело можно сделать, и товар загнать.

– Погоди, у меня для тебя чудо есть.

Парень вздрогнул от неожиданности и дико повел очами. В них горела вся вселенская скорбь. Волосы всклокочены. Лицо неинтересное. Понятно – поэт. Одно из двух: либо его стишки обругали в местной газетенке, либо красотка из параллельного класса предпочла, чтобы ее недозревшие прелести тискал капитан школьной футбольной команды, а не лучший поэт поселка.

– Что? Зачем? – спросил он.

– Дай отдышаться, сынок, и смотри сюда. Только для тебя. Эксклюзивное предложение. Бешеная скидка в связи с окончательной распродажей, полной ликвидацией предприятия и завершением гастролей! Продается универсальное чудо. Мировая слава без хлопот и позора, бескорыстная любовь красавицы, ну и так далее по списку. Купи, сынок, чудо! Не пожалеешь.