Текст книги "Продавец слов: Она (СИ)"

Автор книги: Марина Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

19

Я всегда считала зиму самым красивым временем года, холодным, но красивым. Ярким периодом, что затмевает золотую осень и расцветающую весну. И в особенности лето, когда повсюду ощущается сладковатый запах сирени. Люблю зимними вечерами смотреть, как в лунном свете плавно падают снежинки, выплясывая на легком ветерке. Высовывать язык и ловить их на ходу. Словно мне пять, и мир не кажется серым.

Я радуюсь зиме. Даже сейчас. Когда Наиль ушел в молчаливое самоопределение в купе с подростковым кризисом приправленный вспышками гормонов в организме. Искоса в школе и за ее пределами я старалась наблюдать за ним. Не вмешиваться. Изучала его расписание. Проверяла ходит ли он на учебу и что делает в свободное время.

Он стал драться, как матерый хулиган. На него посыпались жалобы от родителей детей, что попали под его озлобленную разгоряченную руку. Я часто видела его побитым и ничего не могла сделать. Исправить.

Наиль стал прогуливать театральный.

Я думала, если расскажу своим родителям о брате, то он в пылу эмоций наговорит всем гадостей, а меня вычеркнет из списка для звонков, сообщений и наши родственные связи оборвутся так и не окрепнув.

Я старалась держать все под контролем, следить за тем дышит ли импульсивное и озлобленное создание с хэштегом брат.

В минуты, когда я видела его боль, синяки что красовались на его гладком лице – сожалела, что мы не стали близки. Близки, как скрепленные пальчики, как сиамские близнецы.

До этого все свое свободное время я отдавала другому «брату». Пришло время перевести стрелки и направить внимание в нужном направлении. Но именно сейчас, я, как Аленушка у пруда, с поникшей головой, обезумевшими глазами, смотрю в глубину мутных вод в полной тишине и совершенно не представляю куда бежать и к кому.

– Куда-куда? – Выкрикнула я, покосившись на своего соседа по парте, что выглядел хуже побитого Наиля. Я сразу выдала вопрос, показывая свое откровенное непонимание и явное нежелание отвечать на поставленный вопрос.

– На соревнования, – не отставал и продолжал настаивать Глеб.

– Я не участвую, – быстро ответила, отмахиваясь.

– Как зрители, за наших «болеть»! Ну ты чего?

– Наших? – растягивая коварно улыбку – уточнила. Я все еще старалась избегать его, не смотреть, не позволять околдовать своими демонически черными глазами. Тяжело. Сейчас Глеб единственный кто хоть время от времени говорил со мной.

– Да.

– Ты тут пять минут…

– Вот именно, – Глеб положил свою голову мне на плечо, – я вливаюсь в коллектив.

– Не с того начинаешь, – ответила, отпихивая его от себя.

Я быстро посмотрела в сторону Артура. И Глеб поймал мой обеспокоенный взгляд.

– Хочешь, чтобы он ревновал?

– Хочу, чтобы ты замолчал.

– Нет, ну правда. Давай устроим ему представление, и он тут же приползёт к твои ногам.

«Ага, так в жизни и бывает, – подумала я, – это же Артур. Он все сделает в точности наоборот. Еще и счастья пожелает, и детей побольше. Стерильно правильный…Артур».

– Мне нужно готовиться к экзаменам, – сказала-отрезала, и отвернулась, но продолжала наблюдать, скорее контролировать, за его поведением боковым зрением. Глеб в ответ скривил фирменную рожицу. Ту от которой бросает в дрожь, когда он растягивает коварно уголки губ, вздёргивая их к верху и продолжает смотреть; и кажется будто он совсем не моргает.

– Ты совсем недавно рассекала на мотоцикле, а теперь в монашку переквалифицировалась? – холодно прочеканил Глеб; он поставил кулак под щеку и не сводил с меня взгляд. Я чувствовала его, как плотный влажный и коварный туман по осени. – Из своей кельи никуда, да?

Глеб отвернулся и сделал вид будто говорит в никуда, смотрит томно в сторону и продолжает бубнить себе под нос.

– Иди с Дианой и Лилианой, – предложила я вариант, который сам собой напрашивался.

– О нет, нет, – Глеб закатил глаза, – я еще жить хочу. Может все же пойдешь со мной? – не отступал сосед, вновь повторяя вопрос.

– Жеребьевка закончилась, – радостно объявил Тим, влетая в класс и хлопая в ладоши.

– С кем мы играм? – спросил Артур.

Своего соперника надо знать в лицо, а Артур был в команде. Капитан.

– Мальчики. Одиннадцатый класс. Играем у нас. Противник двадцать вторая школа. Город Дубровники.

Мое сердце сжалось. Я боялась шелохнуться. На меня все смотрели? Нет…

«Просто дыши!», – приказала, смотря прямо перед собой.

– Девочки. Одиннадцатый класс. Играем в гостях. Город Крупчино, – весело закончил Тим.

– Может все же согласишься? – Глеб не отставал. – Говорят, битва будет знатная, – от сказанного на его лице заиграла коварная и азартная улыбка.

– Да, знатная будет…битва, – повторила его слова после долгого молчания.

– Пойдем, – снова мягко позвал меня Глеб.

– Идем, – решила не глядя. Даже не зажмурилась перед взрывом, а стоило бы. – Посмотрим на битву…

Артур и Митя оба капитаны команд, чьи номерки вытащили независимые приглашенные на церемонию жеребьевки люди, и я подумала:

«Что прям так? Неотесанно, грубо и нахально… судьба-плутовка испытывает меня?»

⸎ ⸎ ⸎

В день икс школа гудела. Муравейник будто палкой растормошили и все бегали, как при пожаре. Приплясывая, развешивали флажки, шары, ленты и яркие плакаты с пожеланием победы команде. Все предвкушали и пророчили победу.

Спортивный зал с уровневыми рядами-скамейками для зрителей наполнялись болельщиками. Некоторые остались на улице, другие в коридорах, ожидая прибытие противоположной стороны.

При виде автобуса соперников все загоготали и опускали пальцы вниз, указывая, что «двадцать вторая» сегодня точно проиграет.

Я держалась в стороне от общего шабаша ликующих. Наблюдала, стоя у входных дверей, сложив руки на груди. Вот-вот и он должен был появиться. Выйти из автобуса и пройти в гостевую мужскую раздевалку.

Сначала появился тренер один и второй, помощники, а далее пошли игроки. Один, второй, третий…

Они все были высокие, улыбались, травили друг другу байки. Четвертый. Весело и уверенно все пять человек в желтой форме прошли мимо меня. А где шестой?

– Ты уже пришла?

Снова Глеб. Нашел меня среди оголтелой толпы? Я все смотрела на вход. Все ждала. Надеялась. Я была уверена в том, что Митя входит в состав школьной команды по волейболу. Он сам говорил.

«Я – капитан дубровнинских волков!», – услышала его голос в голове. Уверенный и родной. Тогда я над ними посмеялась: «Никогда в жизни этого не выговорю».

– Знаешь, я, наверное, пойду домой, – не поднимая взгляд, и наполняющихся слезами глаз, уверенно скрывая тревогу, произнесла, отступая на шаг от него. – Плохо себя чувствую.

– Заболела? Тебя проводить? – Глеб как курица-наседка запричитал рядом со мной. Он положил руки мне на плечи, но я тут же вырвалась и направилась к выходу, не давая внятного ответа. – Подожди! – крикнул он мне в след.

Когда я открыла тяжелую металлическую дверь меня встретил ледяной зимний ветер. Ударил, заставляя остановиться. Рядом моргнули фары, и я заметила, как у входа в школу припарковался белый джип. Глеб нагнал меня задержал, уверенно схватив за локоть.

– Ты обещала, что пойдешь со мн…

Он замер, смотря куда-то мимо меня. Чуть выше моей макушки. Я обернулась, не веря собственным глазам.

Это Митя. Он шел уверенной походкой обнимая девушку. Высокую и стройную, она мило улыбалась ему, и элегантно поворачивала бедрами, плывя на своих гигантских шпильках. Она аккуратно пальчиками придерживала мини юбку, чтобы та не стала чем-то менее чем мини…

«Блондинка?»

Сцепленные невидимой нитью, а возможно кандалами, они приближались к нам. Митя сразу меня заметил. Его счастливое выражение лица не изменилось.

– Привет! – легко и озорно бросил он нам. Его спутница только легко веером расправила пальцы перед нашим носом. И они вошли в школу.

Я сглотнула ком в горле.

– Это не твой …?

– Идем, – решилась я.

– Молодец, – подбодрил меня Глеб, ложа ладонь на мою спину. – Нашим пантерам нужна поддержка.

– Рысям! – быстро поправила я его.

Игровая площадка была пуста. Томно дожидалась битвы между уже взрослыми, но все еще школьниками.

Болельщики медленно занимали свои места. Кто-то закрепил плакат на самом верху: «Зайцы, милые, приём! Мы волков сейчас «сожрем»!». Активисты постарались, для поднятия настроения. Раскрасили в цвета школы и подрисовали клыки вокруг лозунга.

Наша команда носила гордое название «Рыси зари». На городском голосовании все высказались против словосочетания «Рыси восхода» и «Восходные рыси», так как наш город назывался Восходный; и из всего обилия словосочетаний смогли собрать только три. Креатив помахал нам ручкой и похихикивая удалился из нашего города, оставив скудные при этом странные словосочетания для названия команды.

– Юмористы, – фыркнула я, поворачивая на другую сторону, а там другой «кричащий» слоган от команды соперников: «Много мы тренировались, чтобы Рыси обосрались!».

Я не сдержала смешок. Прикрывая ладонью губы, я села на то место куда указал Глеб. Центр. Первый ряд.

⸎ ⸎ ⸎

Толпа загудела, когда из темной арки на площадку вышли соперники – «Волки». Во главе с Митей. На них были легкие желтые майки в сеточку и шорты. Тренер, не переставая что-то твердил команде, указывая пальцем то на одного, то на другого, а те в ответ только молча кивали.

Я заметила, что Митя искал кого-то на трибунах. Свободных мест не было. На матч пришли не только местные, но и несколько десятков болельщиков команды противника приехали чтобы насладиться игрой.

«Вот она я. Тут. Прямо перед тобой, – думала я, наблюдая за Митей. – Посмотри. Совсем рядом. Я, твой брат. Ну может уже не брат… – хмурясь, увязая все больше в мыслях. – Может друг?».

Его блуждающий взгляд остановился, и я проследила за ним. Это была та самая блондинка, с которой он приехал. Личный экипаж. Митя махнул рукой, и девушка просияла. С виду ей совсем не нравилось мероприятие. Или люди на ней. Она с недовольным видом оценивающе бросала на окружающих ее подростков презренный взгляд. Потом чуть отодвинулась от парня что кричал гадости в адрес команды противника, но с другой стороны ее поджидал идентичный контингент. Напоследок девушка вскинула брови и подняла взгляд к потолку.

«Не то место ты выбрала…», – отворачиваясь, я не успела додумать мысль, как увидела, что на меня пристально, с нотками любопытства и с осуждающим прищуром, смотрит Митя. Его идеальное лицо тронула легкая улыбка и он кивнул в приветствии.

Я не успела ответить, ведь Глеб опередил своим движением, поставив меня в неловкое положение – взяв за руку. Он заметил. Точно. Митя отвернулся к своей команде. А я вырвала руку из тисков и с осуждением сведя брови у переносицы посмотрела на Глеба.

Через минуту вышли наши – «Рыси» в зеленой форме и бонусом в виде серьезного Артура. По залу разошлась волна аплодисментов и восторженных криков и улюлюканий.

Тренерская скамейка наполнилась людьми. В темной арке показались люди в медицинской форме с желтым чемоданчиком. Так было положено при любом матче и тренировках. Капитаны пожали друг другу руки. И по телу прошел электрический ток. Митя не изменился в лице. Ничего не произошло. Он так же, как и мне кивнул Артуру. Судья подбросил монетку, что должна была определить чья сторона начнет первой. Мгновение. И арбитр в ярко-синей майке указал на сторону «Волков». Команды встали на свои места. Игра началась.

⸎ ⸎ ⸎

Митя в прыжке уверенным движением отправил мяч в игру. Наши «Рыси» двумя быстрыми передачами и тремя ударами вернули мяч обратно соперникам. Один из «Волков» подпрыгнул так высоко перед сеткой, вскинув руки, заставляя мяч звонко удариться об пол на стороне «Рысей». Волки повели в игре. 1-0.

Раздался восторженный крик от команды Мити, разочарованный от Артура, а болельщики подпрыгнули со своих мест, вскидывая руки, и выкрикивая советы о том, как надо было сделать, вместо того что они продемонстрировали только что.

– Руки кривые что ль? – раздалось откуда-то сверху.

– И это сборная?

– Соберись!

– Забивай!

– Ну вы чего?

– Играй.

– Давай!

Крики раздавались со всех сторон. Кто-то даже начал свистеть…

– Это только первая подача, – негодующе произнес Глеб, смотря, как Артур уверенно подает мяч в игру. – Откуда столько эмоций?

– Все хотят, чтобы мы победили, – внимательно наблюдая за быстрыми и резкими передвижениями игроков, ответила я. – А ты разве нет?

Раздался свист арбитра, и он указал на сторону «Волков». 2-0.

– Я только наблюдаю, – заверил меня Глеб.

– И ты здесь, Демидова?

О, этот голос я ни с кем не перепутаю. Она сидела рядом. Прямо за моей спиной. Со своей прислужницей.

– Она сзади, прожигает во мне дырку, угадала? – обратилась я к Глебу, сворачивая губы трубочкой.

Снова свист. 3-0.

– Черт, – выругалась, смотря на Митю.

«И за кого мне болеть?»

Новая подача «Рысей». Тут же свист. Мяч угодил в сетку. 4-0.

– Соберись! – крикнула я в сторону нашей команды.

Зал бунтовал и требовал победы.

– Она все еще там? – поворачиваясь к Глебу, уточнила.

– А ты как думаешь?

Новый хлопок ладони о мяч. Два паса. Удар. Контратака. Мяч упал на стороне «Рысей». 5-0.

– Да чтоб тебя…

Тут уже не выдержал наш тренер. Вскочил, показывая руками жест арбитру на паузу. Раздался раздражающий звук свистка. Команды собрались рядом со своими наставниками. В пылу эмоций они говорили громко, указывая на игрока и планшетку в своих руках. Игроки как заведённые куклы только кивали и тяжело дышали.

– Он хорош, – протянула Диана.

– А руки, – с наслаждением протянула Лилиана.

– Демидова, познакомь меня со своим мотоциклистом, – потребовала Диана.

– Он уже занят.

– Что? Тобой? – хмыкая, уточнила Лилиана.

– Хм, нет, девочки, – я почему-то улыбнулась, с наслаждением указать, что Диана, да и Лилиана в месте с ней, давно в пролете и им ничего не светит, – не мной.

Новый сигнал свитка оповещал о завершении паузы. Игра продолжилась.

⸎ ⸎ ⸎

Первый сет закончился в пользу «Волков». Команды отправились в раздевалку для разбора «полетов» и отдыха. Негодующие болельщики разошлись кто куда.

– Принести чего-нибудь? – поворачиваясь ко мне, спросил Глеб.

– Ты ее новый ухажер что ли? На кого мотоциклист променял тебя? – все не унималась Диана, не позволяя Глебу ответить на вопрос, адресованный ему.

Я машинально взглядом начала искать ту блондинку, с которой приехал Митя.

«Он не променял. Нет. Вы не напьетесь моей кровушки. А Митиной тем более. Даже не мечтайте. Наша дружба не рушима…»

Так ли? Верила ли я сама в то, о чем думала днями и ночами напролет?

Мы стали взрослыми и не все наши желания совпадают с действительностью. Как быстро я приму эту мысль?

– Сестра?

Глеб, заметив, что я не реагирую, толкнул меня локтем. Я, отмахиваясь от дурных мыслей, подняла взгляд. Перед нами стоял Наиль. По-дурацки улыбался, расправив руки.

– Наиль? – не веря, что он действительно передо мной, уточнила.

– Я ненадолго…можно к вам?

– Да! – я отодвинулась от Глеба, освобождая место для брата. – Конечно.

«Я такое не упущу! Иди ко мне рыбка…».

– Ты за кого? – шутливо спросил Наиль. Я замешкалась, разводя руки в стороны. – Понимаю. Там твой мотоциклист, – Наиль указал пальцев на сторону «Волков», и за нашими спинами раздался томный всхлип от Дианы и Лилианы, – а тут наши. Да? – уточнил брат, указывая, где стояла команда нашей школы, они же «Рыси».

– Вроде того, – я только неловко кивнула, не решаясь задать следующий вопрос.

– Представляешь, я вымолил свое возвращение в студию, – продолжал разговор брат, стараясь поддерживать формат легкой беседы. – Но в наказание мне дадут мелкую роль. Буду два или три часа неподвижно стоять в костюме дерева или дома, – Наиль чуть потупил взгляд. – Это ведь не так важно, правда?

– Что ставите?

«Говори, о чем угодно, лишь бы не напоминать, как он неделями напролет разбивал свои костяшки о лица других людей», – молила я себя внутренним голосом.

– Островского.

– Матерь божья, – процедила, закрывая лицо ладонью. Я не скрывала своего желания улыбаться. Светиться. Согревать теплом. Чувствуя, как желание обнять брата нарастала с каждой секундой. – Детей сложно будет привести на него… Пригласи на премьеру!

– В первый ряд.

Наиль обнял меня. И на долю секунды все стало как раньше. Наша семейная чашечка после потрясения начинает склеивается? Осколки притягиваются, как магниты? Только найти бы в захламленном с годовыми слоями пыли ящике клей-момент с быстрым эффектом, и никто ничего не заметит.

«Все будет хорошо! Все будет как раньше!»

– Ты не сказала родителям о моей драке…спасибо.

– О которой? – и брат хохотнул, крепче сжимая в своих объятиях.

– Точно! Сестра, – Наиль выпустил меня из своих объятий, – я…

Он потирал руки. Видимо, ладони вспотели. Наиль старался сохранить спокойствие и считать при выдохе, утешая свое выплясывающее сердце от волнения.

– Не надо, – я взяла его за руку. Брат поднял на меня взволнованный взгляд. – Только скажи как… ты… себя чувствуешь…ощущаешь? – я подбирала подходящие слова.

«Чувствуешь ли ты себя чужим в нашей семье?», – такой я должна была задать вопрос?

Все в миг перевернулось. И наш мир стоял на макушке, стараясь выдержать вес из последних сил. К своим крошечным восемнадцати годам, я не готова была разговаривать с Наилем на такую щепетильную тему. Я была убеждена, что он никогда не узнает о том, что был усыновлен.

– Нормально.

– Хочешь поговорить?

– Нет. Последний кто хотел поговорить со мной на эту темы получил правой…, – он оборвал фразу, выдав короткий смешок.

Лицо брата тронула гримаса не то боли, не то раздражения. Выждав паузу, Наиль продолжил:

– Сестра… Я только хотел сказать, что воспринимаю вас, как родных людей, которые старались вырастить меня, дать полное счастливое детство, и получить хорошего человека.

«Он, что сравнил нашу семью с конвейером, где на выходе получится либо идеальный товар, либо брак?»

– Мы одна семья.

Наиль кивнул. Никаких слов. Легкий согласный с обстоятельствами кивок.

Я вдруг подумала, что сейчас эта фраза совсем не к месту и скривилась, заставляя себя молчать, пока подросток, вспотевший от волнения, пытается высказаться.

Что там мы проходили? Слово не воробей? Нет. Слово – это акула. Агрессивная и с зубами. Жаждет плоти и крови.

– Это твой парень? Тот, что на мотоцикле, – быстро перевел тему брат, чуть кивая в сторону.

Я заметила, как Глеб старался не слушать наш разговор, но то, как он закатил глаза и сделал мордашку, будто скунс прошел рядом, понизила голос:

– Во-первых, его зовут Мит.... Матвей! Его зовут Матвей. – Диана поправила волосы, открывая свои уши, как локаторы, настраивая на нужную волну. – Во-вторых, почему все называют его «парень на мотоцикле»? Это ужасно! И… «мой парень»? Это еще откуда?

– Спокойно! Показалось, наверное, – Наиль засмеялся, наблюдая мою бурную реакцию на простые, уже будто обыденные слова.

Раздался предупреждающий звонок о том, что до начала второго сета осталось две минуты.

– Мне пора. Обещал родителям быть к ужину, – я кивнула, на душе потеплело от того, что брат продолжал называть родителей родителями; я не сдержалась и всхлипнула носом.

«Неужели все налаживается? Вот прямо сейчас? – подумала я, продолжая держать брата за руку. – Ведь Наиль рядом. Я чувствую, как леденеют от волнения его ладони. Он пришел первый. Это ведь хороший знак? Идет процесс принятия…Да?»

– Еще увидимся? – спросил брат, чуть сжимая мою руку.

– Обязательно.

– Не скучай! – бросил он мне напоследок.

– С вами не соскучишься.

Наиль в противовес толпе, что входила в зал и поднималась на свои места на трибунах, уходил медленно. Несколько раз он оборачивался, проверяя на месте ли я. В хорошем ли расположении духа? Как только брат скрылся в толпе, на площадке появились команды. Начался второй сет.

20

Игра закончилась со счетом 3:1. «Волки» уверенно взяли победу. Болельщики «Рысей» рывком открыли двери и вышли из школы на холодный и успокаивающий воздух, хватаясь за голову, негодующе бурча гадости себе под нос. О том какие «кривые» и бестолковые игроки, взятые по блату, а не за талант. Непутевый тренер. Ужасная площадка. Плохое освещение. Мячи в некондиции. И вообще, «Рыси» полный отстой! А «Волки» крутые!

Я не торопилась выходить, протискиваясь и удерживая равновесие в толпе озлобленных и обиженных болельщиков. Спокойно сидела на своем месте и смотрела как раздраженная толпа, рыча от злости утекала за пределы зала. С глаз долой из сердца вон!

Глеб в стороне о чем-то ворковал или охмурял (по мне это одно и тоже) девчонок из десятого. Пойти разбери. Но по тому, как он выпячивал грудь и расправлял плечи, словно павлин, могу сказать одно – случка состоится.

– Как тебе игра?

Тенью надо мной навис Митя. Он уже успел переодеться. И по тому, что он него веяло легкими нотками мяты и лимона, а волосы были мокрыми – успел принять душ. Друг улыбался, окрыленный своей победой и нашпигованный как свинья яблоками эндорфинами и адреналином – искрился.

«Несите аккумуляторы, ребята! Тут ходит настоящая электростанция», – старалась отшутиться и отвлечь свой разум. Заставить глаза не видеть его рельефные не по возрасту бицепсы и торс.

– Весьма, – тянула с ответом, жадно изучая его и наиграно щурясь, – Весьма!

Митя сел рядом. Нотки цитруса сильнее проявились, и я с наслаждением вдохнула знакомый, по-своему родной запах.

– Весьма… информативный ответ, – у него вырвался легкий смешок. Я поставила ладонь под щеку и посмотрела на него в упор.

«А вдруг это последний раз?», – неожиданно пронеслось в мыслях.

Я больше не могу быть уверена. Пусть он останется в моей памяти таким: счастливым, улыбчивым, смуглым…заботливым и щедрым. И еще много прилагательных с окончанием на «-ым». Ничто не вытравит из моей памяти наши проказы. Драки. Кино в час ночи. И даже угон транспортного средства.

Все останется при мне. В уголке моей памяти, где светлая точка, словно звезда с неба, будет ярко светить. Будет теплом отзываться в душе, согревая меня в морозные зимние дни и ночи.

– Как он тебе? – Митя вернул меня из воздушных планов обратно на твердую землю. К себе.

– О ком ты?

– О твоем новом ухажёре, – кивая куда-то в сторону, пояснил Митя. Я обернулась и поняла, что он говорил о Глебе.

– Он не ухажер, – закусывая губу, я подумала о том, что многие используют слово «ухажер», но оно совсем не вдохновляет. Наоборот отталкивает. Заставляет сторониться человека которого назвали «ухажер», будто это что-то скверное. – Это Глеб. Мой одноклассник. Новенький. Он просил составить ему компанию на игру.

– Угу, – угрюмо и с трудом Митя зафиксировал сказанную мною информацию. – Ему же не нужно говорить о том, что если он обидит мою…кхм… подругу, то я приду за его душой? – приподнимая в своей привычной манере бровь, спросил друг.

– И телом? – прозвучало ужасно, но меня это повеселило. Митя хочет, чтобы у меня все было хорошо. Чтобы никакой ухажер не оставил рану в моей душе. – Не волнуйся, он знает, что у меня есть братья, – заверила я его, подмигивая.

– Кстати, как Наиль? Вы…помирились?

– Ты знаешь?

– Спрашиваю.

– Помирились, он заходил в перерыве, – я тяжело сглотнула ком в горле. – Он хороший мальчик. Умный. Он все понимает. Он…

– Матвей! – писклявый голос разнесся по залу и еще раз вокруг прокатилось эхо.

На трибунах было пусто. Я оглянулась, чтобы проверить. А Митя повернулся в сторону откуда его звали.

– Матвей, ну сколько можно? – недовольно выдала девушка. Та самая. Его блондинка.

Что? В пору мне говорить «твоя краля» или «пассия» или того хуже «барышня»? Думаю, «вертихвостка» подошла бы, как описательное слово, но звучит, как оскорбление. Оставлю просто «его водитель».

– Нам домой еще два часа тащиться! Ты видел, что на дорогах?

– Уже иду. – Митя повернулся ко мне и видимо ему не понравилось мое выражение лица. Не знаю, что на нем было «написано», но в тот момент я продолжала примерять к этой девушке синонимы.

«Может все же «мамзель»?», – еще один вариант всплыл в рассуждениях.

– В чем дело? – с легкими нотками негодования, спросил Митя.

– Не твой типаж, – поджимая подбородок, заявила я.

– Между прочим, это Вика.

– А-а! Вика, – наиграно протянула я, скрепляя пальцы в замок, чувствуя, как волнение подступает к горлу. – Вика – это другое дело.

– Ты ужасна, – шикнул он.

– А ты тупой, раз с ней только потому, что она старше и вдоволь может катать тебя на своей дорогой тачке, пока твое корыто ржавеет зимой.

– С чего ты взяла что я с ней из-за этого? – Митя перешел на тон выше.

– Она тебе не подходит.

– Она не галстук! – огрызнулся друг.

Повисло молчание. К нам подошел Глеб и с опаской, как бы издалека спросил:

– Все хорошо?

– Да! – в два голоса заявили мы. Митя тяжело вздохнул и добавил: – Ты пойди лучше. Отсюда.

– Дана, тебя проводить?

– Иди отсюда, пока можешь!

И я кивнула Глебу. Пусть убирается подобру-поздорову. Как бы не был зол Митя, я была уверена, что он никогда меня не обидит и уж точно не ударит.

«Я в безопасности!»

Дождавшись когда Глеб покинет зал, Митя продолжил:

– Ты отказала мне, забыла? Хотела остаться друзьями. Я стараюсь, а теперь ты устраиваешь сцену? Как это понимать?

– Я хочу, чтобы ты был счастлив…

– Я счастлив! – Митя вскочил с места. – Прими это или убирайся из моей жизни!

Это было больнее, чем пощечина, чем удар под дых. Такие слова не тоже самое, когда мы в пять лет говорили родителям, что обиделись друг на друга до самой смерти. И клялись, что никогда-никогда не простим друг друга. А через пятнадцать минут в слезах и соплях не в силах молчать и играть друг без друга – мирились на мизинчиках.

Я смотрела, как угрюмый и обиженный мною Митя уходил прочь.

Вот сейчас точно был последний раз…

⸎ ⸎ ⸎

Еще неделю город обсуждал как позорно проиграла волейбольная команда. Даже мама, никогда не интересовавшая спортом, спросила:

– Ну прямо на столько все было плохо?

– Они старались…Митя, оказался сильнее. Ну, то есть, его команда, – быстро поправила себя.

– Вы общаетесь? – как-то грустно спросила мама.

– Нет, – тихо ответила, склоняясь над кружкой чая.

Я уже испытывала это ощущение. Знаю, как бывает невыносимо больно, когда дни переходят в недели, потом в месяцы, а потом наступает год без него.

«Второй раз будет легче пройти через это!»

– Все наладится! Не опоздай в школу, – попросила мама, целуя в макушку. Она всегда так делала перед тем, как уйти на работу. В ответ я только кивнула, напоминая, что я прилежная школьница. Приторная до тошноты.

– Эй, – тихо позвала Артура, ловя за руку. – Привет. Как ты?

Смущенный, он явно не знал какой из нескольких скудных вариантов ответа будет звучать лучше. Я указала в сторону. В дальнем темном углу коридора, негласно было разрешено проявить себя, показать свои эмоции. А за нашими спинами была та самая тяжелая дверь эвакуационного выхода. Она вела в обжигающие воспоминания, и я невольно вздрогнула, на мгновение смотря на правую руку. Я все еще слышала, как хрустят кости, ощущала, как их нещадно сдавили. Озлобленные своей посредственностью, они смеялись над моей болью.

«Так, – хлопнув себя по щекам, старалась вернуться в настоящее. – Соберись!»

– Вы старались, не вини себя, – зашептала я, будто в коридоре, где полно школьников, нас могли подслушать. – Вы сражались до последнего. Вы молодцы.

– Спасибо, но мы вылетели из турнира на первой же ступени.

Я вдруг хотела сказать: «ничего в следующий раз получится», но поняла ошибку раньше, чем открыла рот для стандартной реплики. Одиннадцатый класс. Для него следующего раза не будет.

Артур вдруг встрепенулся и неуверенно произнес:

– Ты…просто так… ко мне подошла?

– Нет я… Да не важно.

– Стой, – протянул он руку, – подожди. В чем дело?

– Это…странная и безумная мысль.

– Ну.

– Нет. Оно того не стоит. Забудь!

– Уже не выйдет, – ответит, чуть наклоняясь ко мне. – Тебе придется сказать, иначе я не отстану. А я не отстану…

– Мне нужен принц, – на одном дыхании выдала, Артур вскинул бровь вверх, – в спектакль. Роль. У меня не хватает в спектакле для малышей принца. И я подумала…может ты сможешь поучаствовать? – с каждым словом энтузиазма в моем голосе становилось все меньше.

– А ты там будешь? – Артур нахмурился и сложил руки на груди. – Или ты только создатель?

– И декоратор, костюмер и много чего… просто забудь. Пойдем. Урок начнется сейчас. К Ангелине Ивановне опаздывать нельзя.

– Это точно, – Артур шел следом. – Дана?

– Да! – я повернулась, встречаясь с ним взглядом. Выждав минуту, Артур произнес:

– Я стану для тебя принцем.

Я сложила руки в молитве, повторяя внутри: «спасибо». Осталось дело за малым…

⸎ ⸎ ⸎

Дверь в кабинет открылась, когда реакция наступила и кабинку для проведения химических опытов завалило дымом. Я закашляла, быстро закрывая стеклянную дверцу, оставляя все внутри.

– Нажми на черную кнопку у двери, – крикнула я, вошедшему Артуру. Он не сразу сориентировался, так как копка была в стене и на низком уровне. С ходу так и не заметишь.

Через мгновение система вентиляции загудела, набирая обороты и начала вытягивать дым на улицу.

– Что ты смешала? – поинтересовался Артур, подходя ко мне. Я все еще периодически кашляла. Один вдох. Последствия конечного результата опыта наполнили легкие.

– Марганцовку кхм-кхм и глицерин.

– И что получила? – спросил и постучал ладонью по спине, как бы помогая избавиться от едкого дыма в организме.

– Кхм! Головную боль, – пошутила я, но Артур не понял. Он нахмурился и ждал развернутого ответа. – Кхм-кхм. Взрыв.

– Думаю этот опыт не стоит показывать детям…

– Кхм. Это еще почему?

– Марганцовка и глицерин, может быть в каждом доме. Представляешь, как ты их впечатлишь подобным опытом, что они захотят повторить этот эксперимент. Дома.

– Да, кхм, по головке нас за такое не погладят… кхм-кхм… думала, будет весело.

Преподаватель оставила кабинет открытым для нас. Я умоляла. Оставалось всего ничего. Артур должен был знать текст и последовательность действий. Учительница обрадовалась, когда я объявила, что мы укомплектованы и почти готовы. Оставалось напоследок отрепетировать и выучить текст.

– Думаешь, мне можно будет кривляться? – Артур скорчил рожицу. Он свел взгляд в одной точке, на носу. Не приятно, наверное, было. Высунул язык и каким-то сверхъестественным образом выгнул одну бровь. Зрелище вышло ужасное и смешное одновременно. Рожица могла как вогнать в депрессию, так и вытащить из нее. – Или принцу не по статусу так себя вести?

И он повторил гримасу. Я сдержала смешок, прочистив горло, выдержала паузу, в которой я долго раздумывала над тем, что сказать.

– Нет? – уточнил Артур, не дождавшись моего ответа.

– Когда начнем репетировать, узнаем, как это будет выглядеть.

– Идет.

– Мы начнем с того, что у меня будет ёмкость с раствором. Уже готовым. Это будет светофор. По ходу истории мы расскажем, что это за опыт и как это получилось.