Текст книги "Продавец слов: Она (СИ)"

Автор книги: Марина Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Продавец слов: Она

1

«НЕ ПОКУПАЙ ДОМ, А ПОКУПАЙ СОСЕДЕЙ» И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал … в двери дома моего.

(Эдгар Аллан По «Ворон»)

– Пойдем домой!

– Да, ты посмотри какая оптика, – пропела я, дразня своего друга, перед самым его носом, крутила в руках последнюю модель Фуджифильма[1], элегантного черного типа, нажимая на кнопочки, проверяя нет ли брака.

Митя, смотря на все мои потуги одолеть новшества только вздохнул.

– Отдашь? – тут же спросил Митя, опасаясь за существование своего новенького фотоаппарата, протянул руку.

– Нет. – Уверенно заявила я, вздёргивая подбородок, – Я впервые держу вещь стоимостью в целый дом. Хм, а ты раскошелился, – продолжала я подкручивая объектив, не отвлекалась от диалога, – откуда у тебя такие деньги?

– Отец, – фыркнул Митя, опуская руку, понимая, что теперь я добровольно не отдам ему фотоаппарат, – он зарабатывает.

Мите бы радоваться, но я ощущала нотки грустинки в его тоне, то, как он говорит слово «зарабатывает», зная, что, не для него; что время, когда они жили вместе давно прошло, оставив рану, затянувшуюся, но она все еще саднила его душу.

– Наверное, под старость вспомнил, что оставил отпрыска и решил заполнить пробелы одним ходом.

Митя с горечью произнес эти слова. Я отвлеклась от камеры смотря на друга, а он, не теряя возможности выхватил из моих рук фотоаппарат. Даже возмутиться не успела. Друг приставил правый глаз к видоискателю. Автофокус. Диафрагма. ISO. Затвор. Щелк!

– Готово! – произнес и озорно подмигнул правым глазом.

Я скривилась.

– Не направляй на меня, – просила и высунула язык.

– Почему? Вдруг я больше тебя никогда не увижу? – Митя указал на фотоаппарат. – Так, я заберу тебя с собой.

– Откуда такие мысли, салага? – в моем голосе была издевка, но исправлять было поздно.

– Мы не знаем, что с нами будет, – с каждым словом его голос становился печальнее.

«Ну что за настроения?» – возмутилась я внутренним голосом, но не показала виду. Митя сел рядом, устремил свой взгляд к небу.

– Мы не знаем по каким городам нас раскидает жизнь… а если это будут страны? – Помолчав, он повернулся ко мне, смотрел прямо в глаза, кажется, не моргая. В ответ я поймала его, уловила сигналы. Его грусть не была связана с отцом. Я виновата в его странных и одновременно в загадочных мыслях, в томном и долгом взгляде вдаль и на меня.

– Какие депрессивные мысли, – процедила сквозь зубы, ладонью я отвернула его лицо от себя, – мы в двадцать первом веке. Телефон и интернет давно захватили мир. В этой бездонной бочке, как говорит моя бабушка, можно найти все и всех.

– Угу, – угрюмо поддержал мои слова мальчуган, поглощенный депрессией и рефлексией; оно и понятно последний день лета как никак.

Я легла на песок. Пальцы ног запустила под горячий от солнца слой песчинок. Совсем рядом волны прибивали к берегу, создавая приятный шум. Митя снова направил на меня камеру.

– Не надо, – протянула я, прикрываясь рукой.

– Ты не сделаешь мне подарок на день рождения?

– Твой день рождения был в мае, а сейчас, салага, август. Ты получил свой ужасный сувенир, и между прочим, был доволен. Чего тебе еще нужно, вымогатель? – я протараторила слова словно скороговорку.

– Смотри в камеру! – приказал Митя, – хотя лучше не смотри, так естественнее.

– Я что твой подопытный кролик?

– Подними подбородок, не хочу, чтобы ты прокляла меня за ужасные фотографии и неправильный ракурс.

– Ты даже не умеешь им пользоваться, – злобно бросила я, указывая пальцем на фотоаппарат.

– Возможно, а вот ты сейчас отправишься в холодное море за то, что не веришь в меня!

Я накрыла лицо руками, закрываясь от объектива. Митя быстро поднялся на ноги и пошел прочь.

«А я?»

Он повесил свой новенький фотик на плечо, вновь уставился, как истукан вдаль, на серое море, остановившись в нескольких шагах поодаль от меня.

– Мать! – жалобно позвала его, вложив всю грусть, что начерпала на дне своей души, показывая, что я совсем не хотела его обидеть. – Ну, Мать!

Он не обратил на мои мольбы внимание. Может сосредоточился, чтобы не выдать свою улыбку прощения? Он же не злится? На меня то уж точно! Я была абсолютно уверена в этом. Преодолевая лень, я поднялась. Разбежалась, с одного прыжка оказалась на его спине. Повисла, крепко схватившись за его шею.

– Матюха не злится, —протянула я ему ухо, – я знаю. Я точно знаю.

Погладила носом затылок Мити, капитулируя уткнулась в шею, в качестве раскаяния. Его запах, знакомый и особенный, не такой, как у всех. Мята и лимон. Не знаю, что это конкретно, может гель для душа или парфюм, от чего мальчики всегда открещиваются, но этот запах был всегда его. А для меня он стал родным, дарующий успокоение с яркими и сочными нотками кислинки. Как противоположности. Как я и Митя…

Три года?

Кажется, да, мне было всего три года, когда впервые мы оказались в одной комнате. Так сказать, официальное знакомство, которое осталось в памяти у всех, кроме меня и Мити. С рассказа родителей, в тот вечер я избила Митю. По-взрослому, с кулаками и ногами. На крики прибежали родители, и на вопрос почему я это сделала, равнодушным и писклявым голосом заявила:

– Он трогал мои вещи!

Собственница! А как по-другому? Он явился передо мной в мою детскую жизнь такой милый и высокий, с бабочкой на горле. Фу! Чем мне было козырять? Уверенно сделала то, что умела почти с пеленок – дралась. Без зазрения совести. Родители умоляли меня извиниться перед Митей и обещать, что больше я никогда так с ним не поступлю.

– Это что шутка? – Непонимающе спросила я тогда в ответ, краснея от гнева. Я приговорила его к страданиям.

Да, характер у меня был прелестный, прямо для девочки…истиной будущей леди, как говорила мама. Потом случился контраргумент от родителей. Митя был младше меня на полгода.

– Так что негоже младших обижать, – снова пропела мама, одергивая меня за плечо.

– Коротышка, еще и мелкий! – Возмутилась я, смотря на всех будто свысока.

Чуть постарше осознав свое превосходство в том, что я на целых полгода старше. Шесть месяцев это вам не хухры-мухры – а вполне себе долгий срок. Тут же Митя он же Матя (так я его называла) стал «Салагой».

Со временем я узнала, что наши родители дружили со школьной скамьи. Разъехавшись по разным университетам – сохранили связь и по сей день. Приезжали по праздникам, приглашали в путешествия друг друга, пока отец Мити не ушел из семьи. Это был грандиозный поворот в его жизни.

Нас, как младшее поколение не посвятили в детали. Факт! И забыли. После ухода отца к нам приезжал только Салага, сначала с мамой, а позже уже один.

– Нравится тебе Митя, да? – спросила однажды мама за завтраком.

Салаги тогда не было. Хорошо, а то он так же, как и я поперхнулся бы рисом и нам бы пришлось драться за воду, чтобы прочистить горло.

– Ма, ну ты что! – Отдышавшись возмутилась, пуча глаза от негодования, но при этом я точно чувствовала пылающий румянец на щеках, – С чего такие вопросы?

– Нельзя? – Ехидно уточнила мама.

– Нельзя! – Указала я, поднимая подбородок. – И вообще, у нас крепкая братская дружба.

Помню, как папа в тот момент потягивал кофе из своей любимой синей кружки, разулыбался, направился к выходу редко, бросая по пути на меня взгляд. Ну такой, будто я рассказала ему тайну, которую он обещал сохранить, но каждый раз смотря на меня дает понять, что при любом удобном случае эту тайну с легкостью всем расскажет.

Что знаешь ты и чего не знаю я?

А в одно лето Салага стал Дылдой, но я никогда его так не называла, оставила на будущее, для ругательств, так уж оно звучит. За лето Митя стал на голову выше.

– Ты как Эверест! Куда дальше-то? – кричала я.

– К солнцу и небу И подальше от тебя, – заявил Дылда и все тут.

Митя больше не выглядел ребенком. Руки стали рельефнее, а плечи широкие, как дом.

– А вот и прыщи, – злобно шипела я, тыкая пальцем в лицо другу.

– Нет у меня прыщей, – парировал он, поправляя зачесанные волосы, – зараза мелкая.

– Кто мелкий? – писклявым голосом возмутилась, стараясь встать на цыпочки, чтобы быть выше зазнайки и смотреть на него сверху вниз. Ну и что, что ты выше меня! Ты и я…

Так и шли наши годы. Бок о бок. Я и Митя…

– Отпусти! – лениво попросил Митя, расцепляя мои пальцы на своей шее, он сделал несколько шагов в сторону, оставив меня одну. Я села. На последнем издыхании мое настроение совершило прыжок в бездну. Может и правда его волнует, что я про него забуду. С чего вдруг? Почему я должна забывать названного брата?

Митя быстро вернулся, сел напротив и направил на меня камеру. Я скорчила гримасу и рассмеялась. Он поймал этот момент, абсолютного счастья и беззаботности. Протянул мне руку. Позвал с собой. Помог подняться и аккуратно прижал к себе. Обнял. Что-то было в этом… некий подтекст. Или мне так показалось? Или мне хотелось видеть в этом нечто большее, чем могло было быть. Казалось, будто он прощается. Тогда почему он не говорит, если в душе его что-то беспокоит? Почему ты молчишь, Митя? Я обхватила его за талию и сжала со всей силы показывая, что он меня не потеряет, мы же «братья».

Не хочешь – не говори, я все равно рядом, чтобы не случилось, куда бы не бросила нас судьба, ты всегда будешь на первом месте. Как по-другому? И да, моему будущему дорогому муженьку придется смириться. Брат важнее мужа.

Митя погладил рукой по моей спине.

– Пойдем домой, – совсем тихо, еле-еле слышно прошептал рядом с моим ухом.

Я расцепила руки и рванула с места, пока ленивая задница Митя закатывал глаза и смотрел мне вслед.

– Давай быстрее! – кричала я, отбежав на безопасное расстояние.

_______

[1] Fujifilm Holdings Corporation – японская компания, наиболее известная как производитель фотоаппаратов, фотоплёнки, киноплёнки и фото-мини-лабораторий.

2

В конце девятого класса положен всем вымученным и дожившим ученикам школы выпускной из средней школы. Некий официальный ритуал перехода в старшую школу, при определённых обстоятельствах и добровольном желании.

С суровыми лицами директор и учителя говорили нам школьникам, что мы уже взрослые и самостоятельные, а еще нам, как взрослым, на выпускном вечере положен только лимонад, но как выяснилось, писанные правила мальчикам, да и девочкам тоже, вызывали внутри только еще большее желание нарушить их.

Принести в сумочках чего покрепче смогли почти все, а я ушла. Не подумайте, я далеко не святая, но смотреть, как мои одноклассницы с разъезжающимися глазами охмуряют покрасневших от возбуждения и опьянения мальчиков мне не хотелось.

В этом отношении я слабонервная.

– Не интересно! – Фыркнула тогда я в трубку, в очередной раз разговаривая по телефону с Митей. Сегодня у него такое же, как под копирку, торжество. Но на той стороне было тихо. Странно! – Я пришла домой. Иди, повеселись! – Быстро положила трубку не дождавшись ответа, чтобы не разреветься и не испортить ему праздник.

Друзей у Мити было много. Душа компании. Всех обнимет, по плечику сочувственно похлопает. Грустного развеселит. Ну просто лапочка. Девчонки так и бьются за него. Даже слышала на перемене щебет своих одноклассниц за спиной, они говорили громко, специально, чтобы я слышала и выделяли каждое слово:

– Видела, Демидова то с мальчиком уже гуляет?

– М-да, как не стыдно?

Завидуют что ли? Я никогда не отрицала привлекательность «брата», с его обаятельной широкой, как у чеширского кота улыбкой, и тем, как он эффектно может вздернуть одну бровь, поверьте, иногда это выглядит эпичнее и сексуальнее любых мокрых маек на голое тело. Что-что, а завоевать аудиторию поворотом в три четверти своего личика, направленного на объект Митя, точно может, ведя себя при этом абсолютно естественно и непринужденно.

Митя тогда мои предположения подтвердил:

– Ты главное не вступай в спор, они все равно не поймут, а если будешь что-то доказывать, точно три шкуры прилюдно снимут. Тебе будет совсем не просто, я-то тебя знаю, – друг не сдержался от короткого хохотка, – но пропусти подобное мимо ушей.

– Слишком умный для мелкого, – единственное, что я ответила на его заявление. Но его очередную разумную мысль записала на свой мозгодиск. Пригодится!

Волоча за собой крошеную элегантную сумочку, будто таща повозку кирпичей, я вошла домой после официальной части выпускного. И замерла в дверях. Тетя Лена мама Мити с ярким эмоциональным окрасом рассказывала о своей жизни сидя в нашей гостиной:

– Вы не представляете, как тяжело воспитать настоящего мужчину, что не бросит и не…Дана!

– Здравствуйте! – Бросилась обнимать ее, скрывая свою озадаченность, – как вы? – спрашивала, заглядывая в комнаты.

«Где ты прячешься паршивец?», – пропела я, призывая интуицию помочь.

– Совсем взрослая, красавица, – причитала и одновременно поправляла мои волосы тетя Лена.

– Ага, – подтвердила сама не знаю, что. – Вы одна?

– Да тут он, – сразу поняла тетя Лена о ком речь, махнула рукой в сторону, – во двор, наверное, вышел.

– Я пойду поздороваюсь, – указала на дверь. Мне в след только кивали и странно улыбались, провожая хитрым взглядом.

«Ладно, взрослые со своими замашками», – сразу подумалось мне тогда.

Шустро закрыла за собой дверь и вышла во двор нашего частного дома. Вокруг участка росли цветы, мама маниакально любила сажать и ухаживать за растениями. Не хватало еще для комплекта разговоров с ними, тогда я точно бы позвонила на одну очень важную горячую линию с просьбой помочь.

Обычный деревянный забор вокруг и абсолютная тишина. Может тетя Лена что-то перепутала? Смотался пацанчик к какой-нибудь крале, ищи свищи! На утро явится, довольный как кот. Выпускной, как никак.

Я посмотрела по сторонам. Никого. Прошла дальше, на участке поодаль стояли две постройки: маленькая деревянная и большая кирпичная. В деревянной отец хранил утварь для хозяйства: газонокосилку, грабли, метла и прочая мелочь. Из кирпича был гараж и прямо оттуда доносился скрип.

«Ох совсем не нравится мне этот звук…».

Открыла дверь со всего маха, но меня уже ждали. Митя подхватил меня за талию и затащил внутрь, рывком плотно закрыл дверь.

– Долго же ты ходишь!

Митя улыбался, даже светился.

– Что ты тут забыл? – спросила, отстраняясь, убирая руки от моего тела.

– Хочу позвать тебя в опасное приключение, – загадочно ответил друг; блеск в его глазах выдавал коварство, что меня заставил остаться на месте и выслушать.

Этот мелкий совсем не промах, знает, что слово «опасно» для меня, как красная тряпка для быка; я брошусь, не оглядываясь и не думая о последствиях.

– Рассказывай! – Вообще не думая, бросилась с ответом.

Матадор для разогрева даже не понадобился.

– Я лучше покажу, – Митя поиграл бровями и указал рукой вглубь гаража.

– И что? – заглянула, но ничего особенного не увидела.

Все как обычно: темно и пыльно. Предметы отцовского владения были разложены по полочкам, времени на них совершенно не было. По необходимости, он заходил брал нужную вещи, что-то чинил; или сначала ломал, а потом чинил, тут уж как пойдет, а позже все возвращал обратно; и предмет продолжал покрываться пылью.

– Балда, туда смотри, – указал он в дальний угол на ржавое корыто под навесом.

– Зачем тебе? – я не дала ответить на вопрос, полезла со своими предположениями. – Денег нет, хочешь сдать на металл? Так это не ко мне, а к отцу.

– Мозгов у тебя нет! – Кажется ему совсем не понравились мои слова, он быстро нахмурился, наверное, думая в этот момент о моем уровне IQ. – Он в рабочем состоянии, – почти пища от восторга выдал Митя, обнимая меня.

– Ну да, – и тут то я замолчала. Гаечки, болтики и шурупчики в моем мозгу начали закручиваться, показывая картину. – Ну не-е-е-т, – протянула, догадываясь к чему ведет Митя, который уверенно демонстрировал мне свои дорогостоящие походы к стоматологу. Челюсть отвалится от такой восторженной улыбки! – Ни за что! – сразу ответила без уточняющих вопросов.

– Никто не узнает! – парировал друг.

– Все узнают!

Долго мы так препирались, пока Митя не сменил тактику:

– Теряем время!

– Ладно, что делать? – Сразу сдалась.

– Зайти в дом и скажи родителям, что мы с тобой собираемся посмотреть сериал в твоей комнате…

– Да никто не поведется на эту туфту! – На мой выкрик друг проверил не вышел ли кто из дома.

– Это слово больше не в моде, – отвлекся Митя.

– Ты понял! Нас же там не будет…

– Поверь мне, – друг снова поиграл бровями. Гипнотизировал что ли? Или призывал удачу? Что за ритуал по накачиванию мышц на бровях? – Зайди в комнату включи что-нибудь, не знаю, сезонов на пять и пусть мотает с умеренной громкостью. Главное дверь поплотнее закрой.

– Мозгов тебе б намотать на череп!

– Время!

– Да иду я… иду.

Без лишних расспросов родители легко кивнули на мое заявление и даже предложили сделать несколько чашек попкорна. Как я его оставлю? Остывший уже не то…

«Вы станете жертвой на ритуальном столе наших приключений», – заявила я, смотря на горячий, манящий так и съесть бы попкорн…

Тихонько закрыла дверь и бесшумно выскочила на улицу, убедившись, что родители продолжают разговоры за чашечкой чая с чем-то очень, по коварному, душистым.

– Готово!

Митя раскрыл ворота и выкатил старый дедовский Урал. Про него все забыли, но, как и все барахольщики в нашей семье никто не сдал старый мотоцикл в утиль.

– Раритет! – Защищал тогда отец.

– Закрывай ворота и догоняй.

Я кивнула, сделала все как велел Митя, пока он катил Урал дальше по улице. Он заверил меня, что необходимо было сделать так, чтобы родители не слышали звука мотоцикла. Я догнала Митю и помогла, толкая двухколёсного монстра дальше и дальше от дома.

Мы остановились на развилке.

– Куда поедем? – Воодушевленно спросила я, оглядываясь по сторонам. На горизонте никого.

– А какие будут пожелания, принцесса?

Я замялась. Не знала, куда и доберемся ли мы до этого «куда». Мотоцикл не трогали приличное время. Отец иногда ковырялся в нем, но никогда не катался. Я развела руки.

– Не знаю, – чуть поникшим голосом ответила, смотря прямо в голубые с серыми крапинками глаза Мити.

– Хочешь, я тебе кое-что покажу?

– Голый ты меня не интересуешь! – заверила его, делая шаг назад.

– Ну точно балда. Место. Тут недалеко! – махнул рукой в сторону.

Медлить нельзя – кивнула. Митя не с первого раза, но смог завести ржавого монстра. Легко перекинув ногу, села сзади, обхватив руками названного брата. И без зазрения совести мы умчались на коне в закат.

3

Митя петлял, уводил нас по темным дорогам так, чтобы соседи или знакомые не так быстро поняли кто на ночь глядя, оседлал мотоцикл, да еще и такой шумный.

«Главное, чтобы не пожаловались на нас родителям», – волновало меня в те минуты, что от волнения тянулись невыносимо долго, но прошли словно мгновение.

Я старалась прятаться под капюшоном худи, а Митя газовал и заставлял железного коня хрипеть на всю улицу, побуждая людей в домах включать свет и с интересом преодолевая лень топать к окну высматривая: «Кто же этот самый нахал, что беспокоит людей своим драндулетом из прошлого века?».

А это мы!

Выехав за пределы городка, Урал скакал по проселочной дороге, покрытой щебнем. Митя сбавил скорость. Щебенка опасно отскакивала и могла угодить прямо в колесо или чего похуже, а мы планировали возвращаться и так, чтобы проблем не возникло. Совсем.

– Далеко еще? У меня кишки сейчас наружу выпрыгнут, – прокричала прямо в ухо другу.

– Почти приехали.

Сумерки плавно переходили в ночью Митя припарковал старый Урал у дороги. Вокруг был густой лес и ни души.

– Куда ты меня привез? – возмутилась, оглядываясь по сторонам.

– Идем, – протянул он руку, в ответ я сделала шаг назад. – Ты меня боишься? – расстроено спросил, хмуря брови, – не доверяешь?

– Куда ты меня привез?

– Хочу показать… пойдем, – он все еще звал. Ждал.

«Это же Митя! Почему я так напряглась?».

– Да, – делая глубокий вдох, направилась вперед, не зная правильного пути.

– Нет, туда, – указал Митя налево.

По узкой тропе сквозь рощу я шла, часто оглядывалась. Митя шел сзади и улыбался.

– Так куда ты меня привез? – не выдержала и вновь задала тот же вопрос. Уперев руки в боки, остановилась. Ждала ответ.

– Хочешь, чтобы я романтично закрыл тебе глаза? – Митя вскинул хитро брови, растягивая свою фирменную улыбку. Он не делился планом. Ничего не рассказал, кроме как слово «приключение». Он подождал, убедившись в серьезности моих слов, продолжил, – я никогда тебя не обижу, – слишком серьезные слова для шестнадцатилетнего подростка. – Пойдем! – потянул Митя дальше, как ни в чем не бывало. – Я давно хотел показать тебе это место, но не знал, как сюда попасть без родителей.

– Что за место? – все спрашивала и не отступала, оглядывалась, ища подсказки.

– Увидишь.

– А с кем ты был…ну то есть, как ты нашел это место, чтобы это ни было.

Митя улыбнулся. Мой «брат» довольно часто улыбался так будто в его голове каждую минуту созревает новый коварный план по захвату мира, такая вот улыбка. Весьма очаровательная, загадочная, заставляющая лед раскалываться.

– Ревнуешь?

– Что? Нет! – Протянула я, – как ты мог такое подумать?

– Вдруг ты тайно в меня влюблена, – заявил, прикладывая ладонь к сердцу.

– Ты же мой лучший друг, почти брат…фу, как я могу.

– Фу? – мои слова были на грани, от таких заявлений он мог окончательно разочароваться во мне, но Митя только скорчил рожицу продолжая тему, – мы не родственники, так что ничего криминального в этом нет. Не стесняйся своих чувств.

Я замахнулась. Митя получил смачный подзатыльник.

– Ай!

– Я чувствую, что еще парочка таких заявлений и мой друг покинет мою жизнь, – уверенно парировала я.

– Потому что станет твоим парнем?

Новый удар не заставил долго ждать.

– Прекрати меня бить, злобная девчонка, – в его голосе не было злости, Митя расплылся в еще большей улыбке.

– Бьет не значит любит, – читая его ухмылку, предполагая новые заявления от него.

В детском саду если ты только-только замахнулась на мальчишку, все вокруг считали, что ты в него влюбилась. Отрицать не имело смысла. Все либо вам завидовали, либо радовались.

Я быстро считала подобные настроения, и правила игры, старалась не высовываться и быть не заметной для других. А с Митей вдоволь могла выплеснуть всю свою накопившуюся энергию.

Терпеливый он, однако…

В один вечер, кажется нам было по пять, я затеяла потасовку, не сошлись мы характерами, Митю била с определенной частотой подушкой ручной работы, внутри которой были перья. От подушки остались одни лохмотья. Родители больше нас не разнимали, дождались результатов и наказали зачинщика – меня. Я пол ночи собирала все до последнего перышка. А на ночь мама не дала мне временную подушку, замену моей.

– Пока не починят будешь спать без подушки, – заявила она строгим маминым голосом. Я должна была ощутить от наказания стыд и понять, что больше так делать нельзя. – Нельзя бить людей и портить вещи, – продолжала отчитывать меня мама. А я со своими глазами-пуговками смотрела на нее так будто мама говорит на другом, непонятном мне, языке.

Ночью Митя сжалился и пришел со своей подушкой из гостевой комнаты. Вот это я понимаю брат и соратник на всю жизнь. Помню, как его уши полыхали, а сам он заикался:

– Я…это…принес…из-за меня ты наказана…вот, – протянул он мне свою подушку.

– А ты? – шепча спросила я. Не хватало чтобы нас еще и поймали, как заговорщиков и нарушителей.

– Я…это…пойду.

– Поделиться с тобой?

Рыцарь сдался без боя. И тут же мы провалились в сон. Утром родители многозначительно переглянулись между собой. Даже сейчас они так делают. Без слов друг друга понимают. Вот что им понятно? Братья приходят друг другу на помощь и это совершенно нормально.

– Я не бью, просто держу тебя в тонусе. Знаешь тебе пора учиться отбиваться. Ты привлекаешь внимание моих одноклассниц, – фыркнула, не сдерживаясь, – а они те еще гиены, не только из-за смеха, – Митя не сдержал хохотка, – разорвут тебя, да еще и ногти будут пилить в тоже самое время. Оно тебе надо?

– Все-таки ты ревнуешь?

– Это не ревность!

– Да? – Митя приблизился, – закрой глаза.

– Зачем? Нет! – долго искать ответ не пришлось.

– Закрой, – более твердым голосом заявил Митя.

– Никаких поцелуев, – указала я условие.

– Да, сдалась ты мне, – быстро отреагировал друг.

Удовлетворившись его ответом, я покорно закрыла глаза. Митя аккуратно взял меня за руку и потянул дальше в лес.

– Не подглядывать!

Пройдя несколько десятков шагов остановились.

– Открывай!

Сначала левый, а потом и правый. Вдалеке виднелся песчаный берег и море. Серые волны настойчиво окатывали гальку вдоль берега.

– Красиво, – я медленно направилась к берегу, как к миражу, чтобы проверить настоящая картинка предо мной или нет. Я распласталась на берегу ощупывая песочек. – Так с кем ты был здесь?

Митя сел рядом. Снова его коварная улыбка. Он смотрел вдаль на линию горизонта, туда, где море и небо становились одним целым.

– Как ее зовут? – не отступала я, Митя еще больше улыбнулся, но промолчал, – Давай, говори уже. Ты уже целовался с ней?

– Нет! – слишком быстро отреагировал на вопрос.

– Ага, значит она есть… но почему?

– А ты? Ты уже целовалась с кем-нибудь? – вот и контрвопрос. Мальчики никогда не ответят на такой щепетильный вопрос первыми, если будут думать, что они в проигрышной ситуации.

– Кругом одни идиоты, – констатировала я, приговорив все население планеты.

– И твой Артур?

Мы не смотрели друг на друга, но точно ощущали, как улыбки одновременно сошли с лиц. Каждый думал о своем. Мне никогда не докопаться до истинных мыслей Мити, а он знает только верхушку айсберга моих переживаний. Знает, что я с замиранием сердца жду начала каждого учебного года, чтобы поскорее увидеть его.

– Он тоже идиот? – не отставал, друг решил надавить на больное, – когда ты ему скажешь? – искренне возмутился Митя.

– Почему я должна ему что-то говорить?

– Будешь ждать? Помрешь так!

Митя знал, что я не могу говорить об Артуре с ним. Он никогда бы не узнал, но случай сделал свое дело.

Митя пришел за мной в школу, чтобы проводить домой. Тогда он несколько дней провел в нашем доме, пока тетя Лена и дядя Саша разводились и делили имущество, напоследок решившие потратить свои оставшиеся нервные клетки и разорвать нити терпения друг к другу. Но для сына они хотели остаться любящими и заботливыми родителями. И на время внутренних разборок отправили его к нам.

Вот встречает он меня у школы, улыбается во все свои кривые зубы, а я прошу его не ходить со мной и вообще держаться подальше, чтобы Артур не увидел. Обидела я тогда Митю.

Друг отнесся к этому с пониманием, но это не означало, что ему до жути было приятно идти по моим следам до самого дома, с поникшей головой он точь-в-точь шел до моего дома и уныло пинал камень.

Тогда он впервые спросил меня кто такой Артур.

– Одноклассник, – быстро ответила. Это была правда, с одной стороны, но была еще одна правда, которую я никогда за всю свою жизнь не произносила вслух.

– Угу, – больше Митя не задавал вопросов об Артуре. Он все понял.

С того вечера в разговорах Митя больше не припоминал мне тот случай, избегал, мало удовольствия обсуждать с девчонкой внешность и повадки другого парня. И почему именно они заставляют мое сердце биться быстрее при каждой встрече.

– Пусть это будет наше место, – Митя вернул меня из далеких воспоминаний, отводя тему разговора дальше от Артура.

– Наше место?

– Ну да. Тайное.

– Тебе десять лет что ли?

– Десятилетки не водят мотоцикл…и вообще. У нас сегодня выпускной. Мы почти взрослые, – подскочил на ноги. – Могу я пригласить вас на танец в светлое будущее высшей школы? – Митя протянул руку.

Я засмеялась.

– Так и быть, потанцую с вами, – ответила, вложив свои ладони в его.

Он повел. Квадрат, по которому мы двигались в танце становился больше, уже через секунду мы стали кружится без правил вальса или какого-либо другого танца.

В ту ночь мы встретили неизбежность взрослой жизни.