Текст книги "Продавец слов: Она (СИ)"

Автор книги: Марина Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

6

Бездна!

Так я думала, смотря на шестиэтажное здание в форме буквы «п». Бездна, которая подобно темноте тебя затягивает и будто больше никогда тебя не отпустит.

Всего-то одиннадцать лет тотального подчинения и зубрежки. Каждый день все напоминают, что эта часть жизни самая легкая. Черт с два! Это самая сложная часть. Дни тянутся месяцами, месяцы переходят в года и нет ничего в массе своей, что могло бы радовать. Уроки, зубрежка, консультации, репетиции… люди! Много людей. Толпы, лениво бродящие по коридорам, масса, что заполняет эти персикового цвета коридоры, узкие до нельзя.

«Завтра все изменится!», – уверяла я себя, замерев перед входом в школу.

Сейчас первоши счастливые по уши, еще не знают, что следующие годы решающие, где нужно будет уметь хитрить, а возможно врать; делать домашку за пять минут до звонка на урок, опасаться жвачек на стуле, может рисунка мелом где угодно, что более вероятно; водяных бомбочек или листка на спине со словами: «пни меня», а главное адаптироваться в толпе таких же как ты, и попробовать выжить в этой кирпичной коридорного типа саванне.

Я замерла перед входом.

Не могу войти; знание то, что это мой последний (одиннадцатый, слава всем богам мира!) год в школе, не дает успокоения. Я подумала о Мите. Раньше мы никогда не ссорились, такое случилось впервые, что не могло не бросить меня в замешательство. В ступор, что парализовал и не позволил наступить на горло на свой характер.

Он каждый день слал мне сообщения и делился всем, а я игнорировала его поздравления и успехи. Год! Злость и обида не позволяли мне ответить ему. Целый год.

Собирая всю смелость, глубоко вдохнув, набрала смс Мите: «С первым учебным днем!». Мои руки затряслись и поледенели. Что он подумает обо мне после того, как я год молчала?

Почти сразу же на экране появилось личико «брата», он так широко улыбался на фото, а глаза слезились от счастья, что заставили меня улыбнутся ему в ответ. Тогда был аномально теплый день, мы валялись на песочке, нежились на солнце играя в «города». Я сделала эту фотографию. Спонтанно. И не прогадала.

«Хорошо вышел, салага! Даже слишком. Идеальное фотография для знакомства с девушками через приложение».

– Алло, – тихо произнесла.

– С первым учебным днем, Данька! – прокричал Митя, как ни в чём не бывало; я шарахнулась от трубки. Громко. Я криво улыбнулась, подумав о том, что хоть у кого-то хороший день. – Дай угадаю, ты не можешь войти и стоишь прямо перед школой?

«Вот это телепатия!».

Опыт как говорится не пропьешь. Этот парниша знал меня лучше остальных и год моего молчания нисколько не искажает восприятие.

– Вовсе нет, – переступая с ноги на ногу врала, бросая косые взгляды на окна, – я только пришла. И перед тем, как увидеться с друзьями решила написать тебе, чтобы потом не отвлекаться.

– С друзьями? – уточнил Митя с той стороны трубки выдавая скепсис.

– С одноклассниками, – бросила я.

– А! Одноклассниками, – растянул слово Митя, он все не унимался, будто передразнивал, – ладно, я переживу, но себе не ври, пожалуйста.

Я считала, что школа – это самая ужасная трата времени, самая несправедливая трата времени, и нет у меня не забирают время на развлечения. Мне казалось, будто все проходит мимо, особенно в таком крошечном городишке, как у нас: маленький, разноцветный, с частными домами, похожими на деревню; узкими улочками и отсутствием понятия личных границ. Каждый сосед, проходя мимо заглянет тебе в окно и посмотрит, как ты живешь и что делаешь. Обязательно задергивайте шторы! А потом зайдет к твоим родителям и спросит: «Почему ваша девочка не читает книги?».

Бездна!

– Данька?

– Я тут, просто задумалась, – голос совсем поник. С каждой минутой становилось еще более тоскливо.

– Задай всем жару!

– Да-уж, задам, – положила трубку. Слишком веселый, аж тошно.

Митя всегда был таким, неунывающим позитивным человеком, когда я видела его ужасно обаятельную широкую улыбку, думала, что лучше бы его губы потрескались прямо до крови, может это сдержит его улыбку хотя бы на какое-то время. Скучаю… Но он всегда и во всем был безупречным, со своей белой кожей без прыщей. Как так? Ну точно колдун!

Звякнул телефон. От Мити: «Не смотри себе под ноги. Подними подбородок, устреми нос к небу и может увидишь свое счастье».

– Что за бред ты тут несешь?

– Эй! Дана?

Я подняла глаза на голос. Ой-ой! Артур, божественно красив, Серебряков в сопровождении Лилианы, умной блондинки, что прикидывается тупой, Михеевой. Мои соседи. Мои одноклассники. Рожденные в одну неделю ноября.

Вот что называется с пеленок, да что вы, с утробы рядом. Глаза б мои их не видели!

– Привет! – махнула в знак вежливости и собственной стойкости.

– Ждешь кого? – спросил Артур.

– Да-а. Нет! По телефону разговаривала.

– С тем самым, мальчиком на крутом мотоцикле?

Мальчик? Ты что девочка берега попутала? Я тебе за этого «мальчика» твои космы-то повыдергаю. Возможно, с моей стороны – это эгоистично, да, но нашу дорогую Лилиану к своему «брату» я не подпущу. Кто угодно, только не она. Вампирша смазливая; как вцепится своими когтями и зубами, все соки выпьет и бросит умирать. Уверена, не поперхнется даже, а к вечеру у нее будет уже припасена новая жертва.

– Давно его не видно что-то. Поссорились голубки?

– Хорош! – фыркнул Артур, чуть отворачиваясь от Лилианы, – не в первый день.

Артур спешит мне на помощь, вот это событие!

– Пошлите уже.

Наш кабинет выглядел как обычно: много цветов, только что выбеленный потолок и покрашенные стены, линолеум с черными от ботинок полосами.

Классный руководитель собрала нас перед первым уроком, чтобы представить новенького. В одиннадцатом и новенький? Вокруг начали перешептываться, девчонки с вызовом смотрели друг на друга, поднимая подбородок, говоря: «Я первая!».

– Прошу любить и жаловать, – закончила свой монолог Тамара Леонидовна. В класс вошел обычный для выпускного класса парень. Высокий с густой шевелюрой на голове, с милыми завитушками, еще бы бакенбарды и вылитый гусар.

«И о тебе соберут легенды», – неожиданно подумала я про себя.

Он резво поднял правую руку:

– Я – Глеб.

Наши мальчики прямо почувствовали чужака на своей территории. Напряглись? Испугались, что кому-то девчонки на выпускной в пару не хватит? Нас как раз стало кривое число, – мальчиков больше.

Да начнется битва!

Я видела, как Диана и Лилиана, мои закадычные «подружки», а точнее демоницы местного разлива, которые с легкостью создадут кому угодно дискомфорт своим присутствием и вмешательством в личные границы, переглянулись между собой как бы подтверждая наглядный товар во весь рост и фактуру. Лучше избегать их, как опасного и очень вонючего скунса. К тому же их еще и две.

«Уже финал?» – спросила я себя бросая короткий взгляд в их сторону.

Не успели оглянутся, как остались только они, не позволяя даже вызваться другим девчонкам участвовать в соревнованиях. Столько вони ни в какие ворота…

– Глеб, а ты к нам откуда? – взяла слово Диана, легко подергивая ножкой. Она спокойно и весьма неприкрыто разглядывала новенького, эффектно прикусывая губу, подмигивая одним глазом, никого не стесняясь. Наоборот. Она жаждала внимания. Лилиана сразу сдалась, оставшись в качестве наблюдателя. Она не боролась. Оставила все лавры голубоглазой брюнетке.

Подруги (Диана и Лилиана) могли соревноваться в завоевании парней, скорее в шутку, чем для того, чтобы выстроить серьезные по школьным меркам отношения.

Это знали все, кроме новенького.

– Обсудите на перемене, – ответила за Глеба учительница, – садись к Демидовой, – указывая на пустой стул рядом со мной.

Я обожала свое место. Первая парта в левой стороне рядом с окном. Никто не любил первые парты. Это было преимуществом, соседом была моя сумка и всех это устраивало до сегодня.

– Дана, убери сумку, – вернули меня к реальным событиям. Парни присвистнули. А девочки фыркнули.

– Смотри, твой мотоциклист узнает, – с другого конца класса обратился ко мне Тим, местный хулиган. По мне так человек не знает в какое русло направить свою энергию. А так он как все: высокий и прыщавый, у которого только-только сломался голос.

– Да, смотри примчится, проблем не оберешься, лучше сразу придумывай как мазаться будешь, – поддержал его другой – Илья.

Он тоже был не плохой, даже читать любит. Вот мое удивление было, когда учительница в девятом классе прилюдно отчитала его за прогулы по литературе, а он заявил, что в парке читать книги на много лучше. Тогда его простили, но он должен был написать развернутое сочинение по пройденному произведению. Написал. И стал гордостью учителя литературы. Взамен он получил дополнительную свободу, сдержав слово. А когда он пришел в местный театральный кружок то получил тотем под названием «иммунитет».

– Была бы я на твоем месте то вела бы себя аккуратнее с твоим мотоциклистом, – кто-то из девочек вставил пару слов. Я не разобрала.

Так вот оно что…Мой мотоциклист. Парни опасались, а девочки то и дело ждали, когда я скажу «не мой». Как гиены бросились бы на плоть с яростью и агрессией, калеча друг друга, сметая и не оставляя ничего на своем пути. Оставался открытым только один вопрос: разорвали бы меня или Митю?

– Извини, что меня посадили с тобой, на перемене я найду себе другое место, – виновато пояснил Глеб.

– Все нормально. Можешь остаться, – поглядывая в сторону безразличного Артура.

За год он стал более тоскливым, изредка я поглядывала в его сторону, и все это время он будто стоял перед тяжелым выбором, Артур смотрел перед собой, будто сквозь, в самую глубину, где ему приходится сражаться с демонами или ведьмами, чтобы найти ответы на волнующие его вопросы.

Диана положила руку ему на плечо, он очнулся будто ото сна, как принц и на мгновение просиял, коротко улыбнулся ей и продолжил смотреть перед собой.

– Ревнуешь? – спросил меня Глеб, проследив куда я смотрю.

7

Глеб все ждал моего ответа, криво улыбаясь и пристально смотря в мою сторону.

В класс вошла преподавательница по черчению. Грузная женщина, строгая Ангелина Ивановна. Она не терпела болтовни на своих уроках; все подмечала и всех нарушителей запоминала. После урока вежливо сопровождала до завуча или директора, тут как настроение «ляжет». Я это знала, Глеб – нет.

Он все еще ждал от меня ответ на свой вопрос.

Ангелина Ивановна начала урок с теории, монотонно зачитывала лекцию. Все сидели смирно, знали, что с ней, да и над ней нельзя подшучивать.

– Так ты с тем парнем? – тихо обратился ко мне с вопросом Глеб, не выдержав моего молчания, – почему тогда вы не вместе сидите на уроке? – он чуть придвинулся ближе, смотря на меня в упор.

«Ого! Его глаза были почти черного цвета. Такая редкость», – подметила, не отвечая на вопрос.

– Молодой человек! – Ангелина Ивановна прервала свой затянувшийся монолог, суровым тоном обратилась к моему соседу, – встаньте пожалуйста и представьтесь. Вижу вас впервые.

– Да. Я – Глеб Смолин. Новенький, – быстро отчеканил сосед.

– Так вот, Глеб Смолин, – учительница и бровью не повела, будто и не новость вовсе, – вопросы школьного и личного, – выделила Ангелина Ивановна интонацией, считая, что я и есть личное, – решайте вне урока.

– Извините, – без промедления ответил Глеб.

Извинился, но так ничего и не понял. Глеб протянул мне лист с вопросом: «И что так всегда?».

– Угу, – его лицо недовольно скривилось на мой короткий почти неслышный ответ.

На перемене Глеб благополучно отправился знакомиться с остальными участниками сей умопомрачительной тусовки под название «Выпускной класс». Я отправилась в коридор. Нахождение там стало просто экстренно необходимо моей душе.

– Наиль! – позвала я мальчика, лет пятнадцати; он сидел на подоконнике листая тоненькую книжку. Приуныл, – Наиль, – окликнула я его еще раз, подходя ближе.

– Привет, сестра, – Наиль прыжком спустился с подоконника.

– Совсем вытянулся мелкий, – разглядывая его со всех сторон, – до сих пор на «Растишке»?

– Между прочим там кальций.

– Для годовалых.

Моему отцу Наиль приходился племянником, соответственно мне двоюродным братом. Мы виделись редко. Помимо обычной школы Наиль ходил в театральную студию, писал стихи и выкручивал акробатические финты на сцене местного Дома культуры, от которых наши мамы быстрее седели, а у меня екало сердце, в ту секунду, когда он на долю секунды будто замирал в воздухе. Он один со всего города мог выполнять опасные трюки. И по канату ходит над нашими головами, и на цилиндрах балансирует, да еще и через голову прыгнет на них финальным аккордом.

Иногда казалось, что он слишком легко выполняет трюки и при этом выглядит абсолютно спокойным, будто его привязали к страховочному тросу или под ним натянули сеть, будто он совсем не переживает, что может сорваться, потерять равновесие или просто на просто поскользнутся. Нет!

А когда Наилю было тринадцать ему дали главную драматическую роль в спектакле. Не Шекспир, но тоже довольно сильное и известное произведение. Так весь зал рыдал, когда он в конце спектакля с продолжительным душераздирающим монологом «умирал». Эмоциональной волной снесло всех. Даже парни прониклись. Вся школа побывала на спектакле. Аншлаги каждую неделю, а магазины не успевали поставлять партии бумажных платочков на склад. И все восхищались. После, в классе, мы долго обсуждали то, что увидели и сравнивали с оригинальным произведением. Чем больше он становился местной звездой, тем больше замыкался в себе и никого не подпускал огораживаясь невидимой стеной. Это меня тревожило.

– В этом году экзамены. Выбрал уже?

– Подумаешь…Это ты без пяти минут студентка, а мне еще два года в вышке трубить, – Наилю не нравилось в нашем городе, он чувствовал себя взаперти. Как в клетке, где очень мало места, будто не развернуться толком. В его случае – это обосновано, но до восемнадцати лет родители запретили ему поднимать разговор об уходе из школы, а уж тем более переезд в другой более крупный город, чем наш.

– Ты занят после школы? – быстро сменила я тему, Наиль посмотрел на меня в ответ так, будто я предложила что-то непристойное будучи братом и сестрой. Настроение устремилось вниз.

– А где твой ухажер на мотоцикле?

«Все сегодня его вспоминают!».

Наиль и Митя никогда не пересекались, боялись друг друга что ли, но знали о существовании друг друга.

– Не мой и уж точно не ухажер, – скрестив руки на груди, заверила брата.

– Ты стала больше проводить время одна… Может тебе подруг завести?

– Точно! Как собаку? И назвать ее «на случай экстренной необходимости позвонить».

– Слушай, я не против проводить с тобой время и избавить тебя от тоски, но ты уверена, что это временная мера тебе поможет? Вы довольно тесно и долго общались, – я потупила взгляд, а Наиль замолчал, чувствуя напряжение. – Ты так и не рассказала, что между вами случилось, – как бы подталкивая меня к очередному душевыворачиваемому разговору.

Спас звонок на следующий урок.

– Пообедаем вместе? – спросила, удаляясь от него.

– Без проблем.

– После третьего. Внизу. У главного входа.

– Идет!

⸎ ⸎ ⸎

– Над чем вы сейчас работаете в театре?

Удобное расположение школы позволяло на обеденный перерыв прогуляться по прилегающему парку. Вошли. Будто из школы не уходили, все тут, и можно с легкостью понять кто с кем дружит, а иногда и против кого, по косым взглядам и тем, на сколько сильно скривилось лицо при виде объекта обсуждения.

– Я знаю, что ты делаешь… – Наиль смотрел себе под ноги, – заговариваешь зубы.

– Мне правда интересно, – у нас в руках было по сэндвичу: засохший, горелый, но подогретый в микроволновке с разложившимся помидором внутри и мертвой, впитавшей какой-то странный запах курицей. Мы нашли место в тени деревьев. Расположились, вытянув ноги, – продолжили. – Я весь последний год провела дома. Будто потеряла связь с миром. Бросила кружок журналистики, представляешь, – как бы невзначай добавила, показывая, что я делюсь своими событиями из жизни.

– Зря. Ты хорошо писала, – осудил мой выбор брат, разглядывая мертвый сэндвич.

– Так что в театре? – спросила я, улыбаясь, показывая все, как выровненный забор, зубы

– Выбираем.

– Из чего?

– Пушкин или Лермонтов.

– Да это сложно, – потянула я, – почему Гоголя не ставите? На тему ведьм и нечисти так оторваться можно, детям точно понравилось бы.

– Да, а потом им кошмары будут сниться. Проблем не оберемся.

– А Булгаков, «Мастер и Маргарита»?

– Какой школьнице позволят голой по сцене ходить?

– Не подумала, – осеклась.

«Все что говорю – все не впопад».

– Когда ты начнешь уже говорить о себе…

– А когда ты покажешь свою девушку?

– Когда перестанешь мне врать, – я недовольно закатила глаза. Все до банальности просто: не лезь в душу – останешься жив. – Я как лучше хочу, сестра, – мягким голосом добавил Наиль.

– Знаю.

– Ты можешь все мне рассказать, возможно я тебя осужу, и как-то не так посмотрю, но тебе точно станет легче, не сразу и совсем ненадолго, но тебе это точно нужно, – на такое заявление, решила, что точно буду молчать, – Ну? – не унимался брат.

– Я просто дура, – выдала на выдохе. И мне действительно стало легче.

– Пф, конечно, дура…А в чем ты дура?

– Я хочу наладить общение с человеком, которого сама же необоснованно обидела, – произнесла себе под нос. – Но в тот момент мне было так больно, я злилась и ненавидела его. Тогда я подумала, что дам передышку, неделю может две, чтобы мои эмоции поутихли, чтобы при нашей встрече мне не хотелось разорвать его на мелкие кусочки, – пулеметом выдала на одном дыхании, виновато опустив голову, – но прошел год. Целый год, Наиль… А теперь мне страшно. Мы существовали этот год по-отдельности, возможно строили свою жизнь и мечтали о будущем, но уже по-отдельности…Понимаешь, о чем я говорю?

– Думаешь, он тебя забыл?

– Он не забыл... нет! Вроде бы.

– Думаешь он не сможет с тобой общаться, как раньше? Думаешь, что всегда будет помнить ту гадость что ты сделала в его сторону? – Наиль поднял голову, вдыхая еще теплый осенний воздух – улыбнулся. – Могу открыть тебе секрет, сестра? – я уверенно кивнула. – Мы, парни, стараемся жить в режиме энергосбережения и чаще всего от любых конфликтных ситуаций весьма отходчивы… Сестра?

– А? – я засмотрелась на его профиль, и подумала какими бы словами описала его. Может «благородный»?

– Надеюсь ты слышала, что я сказал, потому что повторять не буду.

– Режим энергосбережения.

– Вроде того… – улыбнулся он в ответ. – Сестра, все будет так как надо. Но это не значит, что нельзя ничего делать для лучшего результата, – мудрый непогодам Наиль даже не притронулся к обеду, параллельно с выверенной речью для меня он будто размышлял о чем-то еще. О новой роли в театре? Или так же, как я, о будущем и в какой компании собирается его провести. – Возможно будет больно, первое время или ты можешь ничего не добиться в финале, но нельзя опускать руки. Никогда. Слышишь?

– Да.

Наиль, как и многие творческие личности переживают все внутри себя, редко делятся сокровенным, и уникальный, если нужна поддержка. В такие моменты, я с большей уверенностью подтверждаю свои мысли о том, что благодарна, за то, что Наиль и его благородный подбородок появились в нашей семье.

Мы вернулись в школу. Следующий урок – литература. Глеб со всего маха сел на свое место, практически ложась на меня.

– Ты нормальный? – Глеб неотрывно смотрел в сторону Артура, положа свой затылок на мое плечо.

– Ты знала, что Артур в тебя влюблен?

8

Все, что я знала о потрясениях не сравнится с тем, что я услышала в тот момент. Никакой ушат воды в постель по неожиданности не стоит рядом по эмоциональной окраске с только что услышанными словами. Заветными словами.

Это пропасть. Вот она, высоко в горах, и ты уже летишь без каната, без инструктора, страховочного троса. На встречу ветру, и твердым беспощадным острым скалам. Прыжок веры. Свободные падение… в бездну. В зубастую пропасть из камня что так жаждет меня забрать. А мне остается только расправить руки и в режиме реального времени наслаждаться видом из первого ряда с эффектом «полного погружения».

– Мне не интересно, – я даже сама не ожидала, что скажу подобное.

Мне бы прыгать от счастья, хлопать в ладоши, как маленький ребенок. Но я испугалась, ожидая ловушки. Потупила взгляд, сжимая поледеневшие ладони в кулаки.

– Да? Как хочешь, – Глеб грамотно выстроил предложение. Он хочет, чтобы я его умоляла? Кричала: «Что правда? Расскажи мне все? А что он сказал?».

Я смотрела прямо перед собой, стараясь даже бровью лишний раз не дергать в сторону Глеба.

– Кажется, тебе стоит все же поискать другое место. Знаешь мне непривычно сидеть с кем-то, – решилась и повернулась в его сторону, заглядывая в черные ни с чем не сравнимые глаза. Пугающие своей чернотой, как из глубины.

Глеб, быстро осмотрев меня, как страницу на Википедии видимо решил, что понял меня, ответил:

– Нет, я останусь на этом месте. Ты мне больше нравишься, чем остальные.

Мне стало не комфортно, я чувствовала, как он не сводил с меня взгляд. Я оглянулась, чтобы посмотреть есть ли свободная парта.

Нет!

«Неудачница! – корила себя, вжимаясь в стул стараясь дышать равномерно. – Потерпи еще один урок».

⸎ ⸎ ⸎

Не задерживаясь, со звонком оповещающего о свободе и разрешение покинуть последний урок, я вышла со всеми своими вещами, по пути поправляя лямки и ремешки, пуговицы на легкой куртке. Из сумки все вывалилось, пришлось наспех собирать. Дрожали руки, я приказала себе успокоиться. Сделала глубокий вдох, считая до десяти в обратном порядке, направилась к выходу, где меня перехватила поджидающая Наталья Григорьевна:

– Дания!

Неожиданно в коридоре эхом прозвучало мое полное имя и вызвало яркое воспоминание из детства.

Тогда я предположила, что родители мечтали жить в Дании, а вместо мечты появилась я. Они криво посмеялись на мое заявление, как будто мои выводы и мысли были близки к реальным событиям.

– Ну может Норвегия? – предположила, разглядывая свой новенький и первый в жизни паспорт; положенный мне в четырнадцать лет.

Тогда родители убедительно заверили, что я ошибаюсь.

– Демидова Дания Сергеевна, – медленно читая ламинированную бумажку с фотографией, скривилась я.

Звучит так, будто буквы положили в блендер и нажали на кнопку «старт». После тщательного перемешивания вывалился за ненадобностью вот такой набор. Ладно! Я люблю свое имя, но мне искренне было не понятно, как родители могли в здравом уме и трезвой памяти остановиться на имени Дания.

Помню, как в два года топая ножкой я кричала:

– Дана!

Все смирились и называли меня исключительно так как я велела, потом я с наслаждением, что все по-моему – успокоилась.

– Я! – отозвалась и тут же повернулась к преподавателю.

– Дания, – повторила учительница, я скривилась, но тут мои истерики были бессильны, – я хотела с тобой поговорить, – Наталья Григорьевна мялась, видимо не знала с чего начать.

Начали бы уже…чего мусолить-то? Спорим она меня попросит тратить на ее предмет больше времени, чем положено по школьной программе?

– Ты хорошо разбираешься в химии, и я подумала, что мы могли бы сделать что-нибудь интересное для младших классов по моему предмету.

«Мы» значит «я»!

– У вас уже имеются определенные мысли по этому поводу? – спросила, не давая намека на согласие; не позволила показать, что сразу заглотила интересный крючок...знаете, с блестками такой. Нет, я еще поохочусь.

– Интерактив для малышей, с ребусами и загадками. Конечно же наглядные опыты, – с энтузиазмом рассказывала Наталья Григорьевна резко жестикулируя.

– Ребусы? Откуда малыши будут знать правильные ответы?

– Ну да. Да! Нужно подумать. Ну так, что, ты согласна поучаствовать?

– Без проблем, – без боя сдалась. Мне было скучно временами, я ушла со всех своих факультативов, дополнительных занятий и клубов по интересам. Книги читала просто, чтобы скоротать время. Надоело. Необходимо было занять хотя бы десять процентов своего свободного времени чем-то абсолютно другим. – Меня ждут, я могу бежать? – куда спешила, – никто не знает, мне срочно надо было уйти.

– Да, зайди на следующей неделе. Поговорим, – низенькая и худенькая Наталья Григорьевна, дружелюбно махая руками упорхала дальше по коридору.

– Так ты активистка? – его голос больше не был милым или дружелюбным. А сам Глеб больше не казался мне добрым и заботливым. Мурашки, бежавшие по коже так и сигнализировали что пора от него бежать. Он стоял, подперев собой стену. – Идейная, и похоже святая, – на последнем слове, он фыркнул, показывая свое пренебрежение к подобному.

– Уроки давно закончились, почему ты еще здесь? – я развернулась и направилась к выходу, не дождавшись его ответа. По правде говоря, мне было не интересно. Он меня пугал. И на данный момент у меня не было объяснения откуда такие эмоции я затылком ощущала от Глеба.

«Может чутье?».

– Тебя жду, – он догнал меня, и придержал, хватая за руку. Остановилась.

– Зачем? – ответила, закатывая глаза; моя цель была показать всем своим видом, что мне не интересно, ни его общество, и тем более то, что он собирается мне говорить.

– Я же сказал, ты мне больше всех понравилась.

– Если ты еще раз ко мне подойдешь, я скажу своему парню, – вот и весомый аргумент, после которого бегут все, – и он тебя на британский флаг порвет, – я была тверда и уверена в своих словах.

– Ух, как страшно, но у тебя никого нет. Я это знаю, и ты это знаешь, – Глеб медленно провел своей рукой по моим волосам. Прикосновение заставило меня вздрогнуть.

«Беги!», – кричал мне внутренний голос.

– Зато братья имеются, – отвела я его руку от себя, больше напора появилось в словах. Надо давить и бежать!

– Дана, ты идешь домой? – вот этот голос мне уже нравится, – Артур только что спустился по лестнице, не заметно для меня, и шел к выходу.

Одно спасение – любовь.

– Да, идем, – я сразу же бросилась, как на спасательный круг, подальше от акулы.

Глеб остался позади; один черт знает, что творилось в его голове в тот момент. Чего хотел? И какую цель преследовал на самом деле.

Я, Артур и Лилиана соседствовали; и жили совсем недалеко от школы. Десяти минут вполне достаточно чтобы дойти. Даже на обеды школьные можно было бегать домой – была бы компания.

– Он тебя обижает? – прервал молчание Артур.

– Скорее проявляет… интерес. Не знаю. Мне сложно разобрать то, что происходит в его голове.

– Не общайся с ним! – Мы подошли к развилке, что вели к нашим домам. Одноклассник повернулся ко мне и продолжил, смотря прямо в глаза, – Дана, знаю, что мы почти не общаемся, но ты можешь обратиться ко мне, если тебе понадобится помощь.

Забота. Уважение. Митя часто говорил в подобном ключе. Мне казалось, что он хотел всегда и всех оберегать. Так люди кажутся теплее, к таким больше тянутся.

– Обещаю. Ты первый узнаешь об этом, – уверенно заверила я одноклассника, решив вести себя по законам взрослой жизни.