Текст книги "Дорога на Землю"

Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

Ну да ничего, попробуем так – это ведь только один из обговоренных вариантов. А не получится, попробуем по-другому. Есть у меня и другие контакты, а прибыли мы только вчера.

– Ну граждане тунеядцы, – входя на кухню и садясь за стол, сказал я. – Не сеем, не пашем, разговоры разговариваем. Где моя тарелка с большой ложкой? Меня нужно кормить вкусно и обильно, я единственный, кто в этом городе занимается делом. Все куда-то спешат, торопятся, хотя уже одиннадцатый час и положено производительно трудиться. На улицах масса людей, изображающих бурную деятельность и даже не пытающихся изображать. Столько энергии бессмысленно пропадает! Попробовал бы у меня кто-то в это время телевизор смотреть, быстро бы я ему нашел работу.

Таня торопливо вывалила остатки картошки с большой сковородки на тарелку и поставила передо мной.

– Молодец, – похвалил ее. – Будет от тебя польза. Судя по твоему присутствию тут, желание заполучить Большое Приключение у тебя не пропало?

Она молча посмотрела мне в глаза с вызовом.

– Твое дело, – согласился я. – Приступаю к нещадной эксплуатации. Вот, – доставая из кармана смятую газету, порадовал ее, – садишься за телефон и начинаешь обзванивать по этим объявлениям, что я подчеркнул. Нам требуется трехкомнатная квартира, чтобы не сидеть на головах друг у друга. Центр не нужен, зато необходим минимум мебели и подключение к Интернету. Телефон должен быть обязательно. Выступаешь за главного квартиросъемщика, сейчас все равно ничего лучше не придумаем. Я только наскоро просмотрел, можешь еще раз внимательно изучить, вполне мог что-то подходящее пропустить. Ищем в ближайшем Подмосковье – Люберцы, Мытищи, Одинцово и тому подобное, можно и за пятнадцать тысяч в месяц снять квартиру с мебелью-техникой. Я не сноб, чтобы снимать хату напротив Кремля, и все-таки неприятно напрягают эти цены. Что, интересно, кушают квартиросъемщики, после того как заплатят за аренду? Газеты утверждают, что средняя зарплата в России двадцать пять тысяч рублей. Врут, – убежденно сказал я. – Зачем в Москве работать? Сдай квартиру за сорок тысяч и отдыхай на даче. Вот смотри, – показывая одно объявление, пожаловался ей. – «Ул. Металлургов. Шестиэтажка. Сталинка. Кухня 10 кв. м, комнаты 20/15/20. Холл 12 кв. м. Мебель. 2-камерный холодильник, стиралка-автомат. На полу ламинат. На длительный срок. 40 тыс. в месяц». Что такое «ламинат» – понятия не имею, но я пока не миллионер… Или вот еще: «Ул. Богданова. Новостройка. Шестнадцатиэтажка. Комнаты изолированные 22/18/14. Кухня 13 кв. м. Две лоджии. Мебель. 35 тыс. в месяц»… И везде то же самое – тридцать пять – сорок тысяч рублей. А центр вообще от ста пятидесяти до двухсот тысяч в месяц для бедных приезжих. Правильно в песне поется: «Дорогая моя столица, золотая моя Москва». Кому дорогая, а кому и золотая. Я бы вообще в деревню уехал, но там все всё друг про друга знают, а нам это ни к чему. В городе лучше, всем по фигу, чем занимаешься.

– А платить чем? – спросила Таня.

– А! Эти ваши сине-зеленые бумажки с памятником Ярославу Мудрому и часовней Казанской Богоматери.

Я отодвинул тарелки и начал небрежно вынимать из карманов пухлые пачки тысячерублевок и выкладывать на стол. Разлохмаченные они потому, что я старательно проверял несколько штук из пачки на свет. Есть там водяные знаки или нет. В ломбарде на меня смотрели изумленно. А что делать, если я в первый раз вижу бумажные деньги? Пусть лучше смотрят как на дурака, чем потом окажется, что я и есть он самый, взявший фальшивки.

– Раз, два… – выкладывая, считал я, – …три, четыре… Всего триста шестьдесят тысяч, не считая того, что я оставил себе на мелкие расходы.

– Ты уже успел кого-то ограбить? – изумилась Таня при виде огромной пачки денег.

Рафик хохотнул.

– Почему меня все подозревают в разных неприличных вещах? – старательно «обиделся» я.

– На себя посмотри со стороны, – посоветовал Рафик, – с такими габаритами и с такой мордой только сидеть в офисе и рекламой заниматься. Непременно есть у тебя страшный зверь байк, и масса татуировок имеется на теле под кожаной курткой. Да и не рассказывай сказки про свою добропорядочность и любовь к закону, уж я-то знаю.

– По нашим законам, украсть коней в дальнем походе – не воровство, а подвиг, – не согласился я. – А больше ты ничего знать не можешь. При тебе я никого не грабил. Все остальное добыто тяжким трудом в честном противостоянии с врагами. Рассказы за бутылкой имеют ценность такую же, как у вас, рейдеров, в кабаке, после возвращения, типа «Там, где мы были, страшные ужасы. Стоит на развилке дорог камень, и на нем написано таинственными письменами, которые никто прочесть не способен: „Куда ни пойдешь – налево, направо или прямо, – однохренственно пипец придет“». Тьфу! Никому верить нельзя, когда про подвиги рассказывают. Как раз когда сделаешь что-нибудь такое, что рассказать можно, совершенно не хочется. Ничего приятного. И иногда настолько противно, что лучше бы не было.

Рафик криво усмехнулся.

– Нет, никого я не грабил – ответил я на Танин вопрос, – просто продал одну вещичку. Даже не продал, заложил. Надо не потерять адрес этого алкаша, а то вдруг придется выкупать, да и для отчета. Уф, – с облегчением сказал, доставая квитанцию из кармана, – нашел. А то я уже не помнил, куда засунул. Пришлось за помощь проставляться, а после второй я обычно бумажки просто выкидываю. Ненавижу эти бумажные дела. В папочку положи, дырку пробей, подшей. Хорошо, что у меня собственный бухгалтер имеется. Впрочем, начальству всегда хорошо, удивленно поднимаешь брови и спрашиваешь с изумлением в голосе: «Как? Ты до сих пор не сделал?»

Рафик хохотнул. Как я общаюсь со своими родственничками, он прекрасно знает. Не так уж и часто я устраиваю разнос, пересаливать тоже нельзя, если не хочешь, чтобы бегали за разрешением на каждый чих.

– Мы пришли на Землю с начальным капиталом, – поясняю Тане. – Правда, не в деньгах. Там рубли с долларами и другими красивыми фантиками совершенно не в ходу. Вот смотри. – Я расстегнул боковой карман и вытащил из него маленький бумажный пакетик, осторожно развернул его. Мелкие – это брильянтики по три-четыре карата – сорок две штуки, стоимостью от тридцати до семидесяти тысяч долларов, а этот изумруд на восемнадцать каратов. Говорят, камни больше пяти каратов ценятся дороже алмазов, охренительно стоить должен. Ювелир отказался называть цифру, это уже коллекционная вещь. А вот это, – сдвигая пальцем, продемонстрировал ей, – александрит. Тоже мелочь, один карат, но, по агентурным данным, может стоить от одной до пяти тысяч долларов за карат. Двадцать один камешек. Еще есть сапфир и топаз, вставленные в кольца. Вот только соваться с этим без документов в магазин глупо. Цены зависят от размера, чистоты, окраски и огранки камня, и, конечно, приблизительные. Одно дело купить, совсем другое – продать. Я здесь получил меньше, чем рассчитывал, но больше, чем поспорил еще там. Не забыть бы квитанцию показать и выигрыш с Черепахи получить за недоверие к моим коммерческим способностям. Мелочь, а приятно.

Рафик с сомнением покачал головой, мол, фиг что получишь с Черепахи.

– Надо кого-то знакомого иметь, – обратился к Тане, – чтобы не кинули. Ты, – сказал ей в ответ на ее открытый рот, – пойдешь только в крайнем случае. Сегодня у нас другого агента нет, а баловаться часто с такими вещами – только навести на себя бандитов. Откуда нам знать, кто в том же ломбарде прикормленный, да и сложно объяснить наличие в кармане восемнадцатикаратного изумруда. На первый случай есть у нас немного простых золотых колец и цепочек. Это можно будет без проблем загнать, что я и сделал. Только не сразу и не все, – собирая со стола камни, поясняю. – Там одного золота полкило. Как бы ментов не позвали… Решат еще, что ворованное.

– А проба? – спросила Таня.

– Я тебе удивляюсь, – отмахнулся от нее, – такие глупости. При желании «честные» жулики всегда найдут возможность поставить клеймо. Там у нас, – показал я в сторону потолка, – специалисты в любой отрасли имеются. Надо тебе ассенизатора – будет. Требуется ювелир – найдем.

– Ювелира искать дольше, – сообщил Рафик.

– Разве что… Золото настоящее? Так это даже не обман. На некоторых изделиях российские стандартные клейма стоят, всем прекрасно известные – звезда с серпом-молотом или женский профиль рядом с цифрами 375, 500, 585 и 750, плюс шифр территориальной инспекции пробирного надзора, поставившей клеймо на ваше украшение. Посмотреть в лупу – все на месте, никаких тебе сплавов или позолоченного серебра, – убедительно кивнул. – Так что снимаем квартиру, перебираемся и приступаем к знакомству с одним интересным человеком. Или сначала мы ее отправим в неизведанные космические дали, на остров? – спросил я Рафика.

Таня умоляюще посмотрела на него.

– Пусть посмотрит, – согласился Рафик. – На новой квартире и поставим портал.

ГЛАВА 3
Остров. Экскурсия для Тани

Я шагнул вперед и увидел знакомые голые каменные стены. Таня пихнула меня в спину и, смущенно извинившись, отодвинулась. Она крутила головой по сторонам, видимо надеясь с первого шага обнаружить что-то удивительное. Большое разочарование ее ожидало. Огромное пустое помещение, размером с футбольное поле, и мы, сиротливо стоящие почти точно в центре. Почти, потому что в центре был переход.

– С возвращением, – приветствовал нас голос из висящего у дверей динамка. – Это, как я понимаю, и есть Татьяна Михайлова.

– Да, – уставившись на него, ответила она. – А ты Протей?

– Я, видимо, теперь папа Протея, – сообщил голос. – Меня еще называют Справочная, поскольку я много знаю. Но давать справки далеко не главное мое занятие.

Он у нас теперь воистину стал Многоликим (в разных ипостасях), только в несколько другом смысле, чем первоначально подразумевалось. Их как бы несколько с разными функциями, и о том, что на самом деле он один, знают Койот, Леха и Дашка. Кроме меня, естественно. Остальные думают, что я пеку искусственные интеллекты, как хозяйка пирожки на праздник. Даша, собственно, знать бы не должна, но она возглавляет список имеющих право беседовать с моим ненормальным родственником (мало ли что не одной матерью рождены, все равно мы с Летчиком одной крови), и он этим правом пользуется. Что поделать, если у любого разумного существа имеются свои личные предпочтения. Вот с Койот он общается исключительно по делу, хотя вроде они никогда не ругались.

Основная его ипостась – Летчик, который водит самолеты-беспилотники. И хотя федералы знают о возможности самолетов общаться между собой, об общем центре им ничего неизвестно. Каждый новый самолет приходится учить некоторым необходимым вещам. Обмен текущей информацией и общие знания – немного разные вещи. Очень Летчик развлекается, демонстрируя разные характеры и воспитывая операторов.

Он и Справочная, которая выполняет функции большой диспетчерской и попутно заменяет нам все коммунальные службы. Снимаешь трубку обычного телефона, звонишь и жалуешься на разные бытовые проблемы, вроде обрыва электричества. Бригада мастеров получит сообщение в кратчайшие сроки. Еще в его ведении регистрация всяких там записей рождения, смерти, медицинских данных и прочего в таком роде.

Он и «Телефон», который на самом деле всеобщая прослушка, но внешне ничем от нормального телефона для посторонних не отличается. Тут он давно уже сам научился решать, что важно, а что не очень. Не знаю, насколько он ошибается, но много раз помогал, и очень серьезно.

Он и Защитник, включающий в себя массу разного оборудования, вооружения, компьютеры. Он осуществляет централизованную охрану и ведет наблюдение за островом и его окрестностями. В перспективе есть возможность расширить эти функции вдоль границы, но сегодня это не особо важно. Тем более что я все время помню про интересы семейства Пост, а в них не входит трудиться за Пинающего Медведя. Это его работа – охрана границы и ловля крыс-конокрадов.

Он и Кладовщик, который один осуществляет контроль за всей производимой в мастерских и хранимой на складах продукцией. Вся бухгалтерия идет через него, и Псица на полном серьезе считает его хорошим специалистом и разносторонне образованной личностью. Учет и контроль важнейшая вещь. Одного из наших шпионов мы как раз подловили при попытке залезть в учет и подправить там цифры. Хотелось ему новый образец телефона спереть, и, если бы не бдительность Кладовщика, непременно бы унес десяток образцов.

И есть, наконец, Клоун. Зачем он нужен, никому не известно. В этой ипостаси он делает то, что ему хочется, и ничем полезным для общества не занимается.

– Судя по происходящему, – сказал Летчик (ну здесь ничего не поделаешь, мысленно он для меня во всех видах остался Летчиком), – я теперь вступил в новую стадию – размножаюсь. Что положено чувствовать в таких случаях? – спросил он меня. – А то, кроме любопытства, ничего не испытываю.

– Тут я тебе не помощник, – надевая ремень с кобурой и ножнами, ответил я. Все время мне этого страшно не хватало, как будто без штанов по улицам ходишь. Только путешествовать с ножом такого размера и без документов по Москве – это глупо, лишь напрашиваться на неприятности. – У меня дети от одной женщины, и то у каждого свои желания и запросы, даже в таком возрасте, а ты уже общаешься со своим родственником из моего «Телефона».

– Как интересно, – мечтательно сказал Летчик. – Там он был частью Протея, здесь он – часть меня. К сожалению, это не вполне размножение. Пока мы раздельно две личности, а здесь одна, просто с новым, дополнительным опытом.

– Вот побеседуй и попробуй разобраться. Должна быть масса интересной информации. Ты тоже надевай на ремень, – подсказал я Тане, протягивая ножны с финкой. Ничего более подходящего я найти не успел, пришлось покупать чуть ли не с лотка на улице. Сталь нормальная, хотя и штамповка, а заочно под руку не сделаешь, тут заранее было не угадать. Ничего, найдем что-то подходящее, или так обойдется. Ей тут долго не сидеть.

– А это обязательно? – проверяя пальцем остроту клинка, спросила Таня.

– Пистолет – нет, нож – да. Это не потому, что опасно, просто взрослый без ножа автоматически ставит себя на уровень ребенка, и отношение к нему соответствующее. Ну как к дебилу, – пояснил я на ее удивленный взгляд. – Можно заставить работать, а можно просто мимоходом по шее дать. Понятно, если незнакомый, а то тут самые разные борзые типы попадаются, можно и нарваться. Потом поймешь.

Таня нацепила ножны с клинком.

– Ну пошли, – с сомнением сказал я, еще раз осмотрев ее с головы до ног. В этом джинсовом костюмчике и кроссовках она непременно будет обращать на себя внимание. Что нам стоило прихватить одежду? Догадывались ведь, что, если получится, на том конце дороги будет поджидать особа женского пола. Ничего не мешало, кроме отсутствия мозгов. Теперь будем выкручиваться. Вся секретность до первого встречного.

– Что у нас происходит интересного? – спрашиваю по дороге к двери.

– Ничего нового, – бодро отрапортовал Летчик. – Мастерские исправно работают, товары в обе Зоны – и славянскую, и озерную – отгрузили. Люди полковника попросили еще одну партию телефонов, готовы платить больше.

Подразумевается, что мы по-прежнему вовсе не стремимся сильно расширять круг владельцев телефонов. Пусть пользуются начальники. И слушать интереснее, и стоит дороже, чем ширпотреб. На самом деле, у меня натурально есть масса дел, кроме как лепить новые, а доверить процедуру подсадки Летчика во все телефоны я никому не могу, разве что Клоуну, но он обычно работать не желает. Физически. Что там крутится в том, что заменяет ему голову, я давно уже не пытаюсь понять. Как он обрабатывает такое количество информации, что проходит через разные каналы, и не путается при этом – с моими мозгами не разобраться.

Таня внимательно слушала, Летчик говорил по-русски, он в таких случаях всегда соблюдает вежливость, говоря на известном всем языке. Если уж захочет сказать что-то отдельно по секрету, всегда найдет возможность. Не знаю, правда, что она понимала, надо хоть общее представление о нашей жизни иметь, а то появятся разные странные мысли.

– Была очередная попытка проникновения на территорию большой банды конокрадов. Сделали крюк и через реку хотели проскочить, а не как обычно со своей стороны. Семейства у границы не пропускают на нашу сторону воров, так решили попробовать по-другому. Никак не научатся спокойно сидеть. Ближних крыс давно уже выучили, но дальние все время новые появляются. И то, наши кони лучше, – со знанием дела сообщил он. Такое впечатление, что с утра до вечера джигитовкой занимается. – Молодые очень довольны были, давно хотели погонять злобных врагов.

Опять же прямо не сказано, но подразумевается, что уже больше года Клан всерьез не воевал. Между горами и Правой рекой практически не осталось поселков крыс, а те, что есть, сидят тихо и в нашу сторону смотреть боятся. Тут еще интересный вопрос, кто более злобный, но ничего не поделаешь. Тамошние рода и семейства, уцелевшие после погрома федералами, отказываться от каннибализма не собирались. Мы, в свою очередь, не собирались терпеть таких по соседству с торговыми дорогами.

– Острова это мало касается, – продолжал Летчик, – если не считать, что добровольцы сходили в ответный набег. Никаких излишеств себе не позволили, просто ограбили виновные семейства до трусов, а потом еще выкуп потребовали за воров, пойманных на территории Клана, – в назидание. А так почти и не трогали. Наши щенки тоже хотели присоединиться, но опоздали, вернулись с кислыми рожами, а здесь уже огребли за поход без разрешения от начальства.

– Что, – недоверчиво спросил я, – добровольцы даже ничего не взорвали? Они же сначала стрелять начинают и только потом думают – в кого.

– Чтут твои указания, – пояснил Летчик. – И потом, не сами ходили, Младшая пожелала размяться.

Все согласно приказу было проделано. Сильно наглых гонять, а остальные должны бояться, но знать, что наказывают за дело, и без причины мы их не трогаем. Приходили послы крыс из семейства Длинный дом. Они теперь тоже хитрые стали, просились в подданство. Со всех сторон наши данники и при случае обязательно скот уведут, а мы им обеспечиваем защиту и от нашего «большого друга», Стремящегося к свету, прикрываем. Так что попали они в неприятную ситуацию, жаловаться некому, а сделать ничего не могут. Так решили изобразить, что им защита нужна. Говорят, у Стремящегося к свету дурной глаз, и даже готовы дань платить, при условии что мы в их внутренние дела вмешиваться не будем и остальных удержим от покушения на их территорию. Мы коллективно подумали, что такое дело сами решить не можем, пусть Зверь соображает. Он завтра появится непременно, я уже сообщил. Так что вы удачно вернулись.

– Зверь – это же Алексей? – тихо спросила Таня.

– Он самый, – подтвердил я. – Начальство.

– Но ты тоже какой-то большой начальник? Вы же оба молодые, почему остальные вас слушаются? Только не надо заливать про спасенную красавицу-дочь вождя, на которой он женился.

– Красавица имеется, ты с ней познакомишься, но не возраст делает командиром. Надо суметь навязать свое мнение другим, а не слушать, что там большинство хочет. Иногда это достаточно неприятно, особенно если сам знаешь, что не слишком красиво выглядит такое действие, но если считаешь, что ты прав, – дави, пока они не согласятся. Если результат будет хороший, в следующий раз к твоему мнению внимательно прислушаются. А мы, Клан, ко всему еще осколок от большого Народа. Сюда пришли только добровольцы, сильно пожилых и авторитетных среди них не было – исключительно молодые и готовые рисковать. Кто переехал сюда, на пустое место, прекрасно знал, на что идет. Здесь надо доказывать, какая польза от тебя, на старых заслугах не уедешь. А еще, – добавил я, глядя на открывающуюся дверь, – везение нужно. Вот Алексею повезло, но он так не думает. Захочет, сам расскажет.

За дверями находился плохо освещенный коридор, конец которого исчезал бы в неизвестных далях, если бы горизонт не перегораживала приземистая и настолько широкая легковая машина, что до стен можно было достать рукой, не особо напрягаясь. Сверху на ней был установлен крупнокалиберный пулемет, прикрытый металлическими щитами. Мой личный транспорт, с моим личным водителем. Но при этом неожиданно обнаружился его приятель, которому здесь совершенно не место. «Вот она „секретность“», – грустно подумал я, постучав носком ботинка по ногам, торчащим из-под колес.

– И что это вы делаете здесь? – ласково спросил я, когда оба вылезли.

– Тормоза скрипят, – преданно глядя мне в глаза, сообщил младший, пихая локтем приятеля. – Мы проверили и исправили. Теперь уже все в порядке.

Старший говорить был неспособен. Он уставился на Таню и перестал соображать вообще. Хотя челюсть была на месте, глаза стали совершенно стеклянные, как у собаки при виде вкусной кости. Ему явилось неземное видение. Вернее, вполне земное, но очень нестандартное. Ну не красавица, с моей точки зрения, но очень даже симпатичная девочка.

О эта тонкая талия и прочие изумительные виды! О этот длинный хвост волос! Он явно поразил парня в самое сердце. Последние годы он мог видеть только три варианта женских причесок. Или замужние и малолетки с простой косой, то висящей сзади, то заколотой на голове, или стриженные по-мужски незамужние девки. Еще от Дашки появилась мода на промежуточный вариант каре в разных вариантах.

– Кхе, – сказал я демонстративно.

– Я – Серый, – вздрогнув, сообщил старший парень и попытался протянуть Тане руку, измазанную в каком-то масле. Заметил непорядок и срочно начал вытирать ладонь о брюки.

– В смысле Сергей, – пояснил я, – только если захочешь его найти, спрашивай именно Серого, иначе могут не понять. – «Впрочем, – подумал, не озвучивая вслух, – искать его не придется, где-то по соседству обязательно обнаружится сразу. Теперь при желании можно будет Таню отпустить погулять самостоятельно, добровольный охранник и экскурсовод уже появился». А вот это, – показываю на второго, – хм, в некотором роде твой родственник. Второй сын Алексея. Неждан. Приемный, чтобы не удивлялась. У него таких взвод, здесь на острове Первый и Второй сыновья имеются и три дочери. Еще один у Рафика в доме проживает, но в гости иногда заходит. Он еще маленький.

– Еще и последний приехал, – сообщил Неждан. – Койот здесь и с собой его взяла. Буду рад служить тебе, Первая Тетка.

Серый наконец оторвал взгляд от Тани и изумленно посмотрел на приятеля. До него дошло, кто такая девушка. Теперь он будет уверен на все сто, что слухи, ходящие про Зверя, верны и выход короткой дороги как раз в наших подземельях. Поэтому я и не люблю, когда сюда лезут. Но так тоже неплохо, пусть лучше люди думают про тайны подземелий, чем о том, куда я отправился и каким образом. Способ всем понятный и подавляющему большинству прекрасно знакомый – дырки в пространстве, организуемые Зверем.

– Повторяю вопрос, – напомнил я о себе, – что именно вы здесь делаете? Вот он, – показывая на Неждана, – я даже догадываюсь, меня встречает, машину без присмотра оставить боялся, здесь бродят угонщики буквально толпами, а ты?

– Я виноват, – поспешно сказал Неждан, – одному было не проверить тормоза.

– В смысле скучно? – заинтересовался я. – Сказали тебе – дело семейное, все должно быть секретно, но вечно лезешь с дурацкой инициативой, куда не просят. Ну раз виноват, значит, ответишь. Непременно придумаю что-нибудь неприятное. – Неждан еле заметно загрустил, он знает – за мной не заржавеет. – А если кто-то из вас откроет пасть и начнет рассказывать, откуда я взялся, или про нее, – жест в сторону Тани, – я изобрету что-то ужасное. Ничего не видели, ничего не слышали, и, кроме тормозов, других мыслей и впечатлений не было. Вам понятно?

– Да, командир, – хором ответили оба, становясь по стойке «смирно». Щенки еще. Вот в мое время… Старый я, что ли, стал? Уже молодежь мне не такая, скоро начну рассказывать окружающим про то, что раньше трава была зеленее и порядка больше было. Ага, они траву на равнинах уже плохо помнят, в это время она как раз не сильно зеленая, жухлая становится. Дожди позже начинались, а здесь воды полно и всегда тепло, да я и сам не больно-то слушался старших.

– Ладно, поехали.

Серый сел за руль. Мы с Таней на заднее сиденье, Неждан резво полез наверх к пулемету – соображает, что без него можем захотеть поговорить. Умный парень, только никак не пойму, чего он от Лехи набрался, а что свое. Иногда прорвется мимоходом: не может он знать такого! Что-то и ему в мозги загрузил наш большой специалист, но помалкивает Неждан, не рассказывает. Эта его странная любовь к технике. Он всегда больше знал, чем показывал. Такое впечатление, что всю техническую информацию Леха ему слил, как мне остальное. Я по-прежнему остаюсь в глубоком недоумении, что за зверь инжектор, а уж где находится коленчатый вал – тайна эта глубока. Водить машину научился, да это и не требует особого ума, а в нутро пусть специалисты лазают, за это они деньги и получают.

Зато у Неждана хватило соображалки попроситься ко мне на обучение. Мою методику скрещивания местных артефактов с техникой уже начал самостоятельно совершенствовать. Его машины ходят везде, не ломаясь, и обычные рации прекрасно работают – есть ли поблизости аномалия или нет. Гораздо удобнее, чем каждому выдавать по телефону. Ими разбрасываться нельзя – ценить должны.

Не особые в принципе тайны, как экранировать технику (половину таких вещей давно клепают в мастерских), но некоторые тонкости каждому желающему не показывают. А с чего мы, Мастера, деньги немерено гребем? С того, что имеем множество маленьких секретов. Покупатель получает результат, а повторить у него не получится. Для особо любопытных я до сих пор в телефоны и еще кой-куда ставлю махонький заряд взрывчатки. Убить не убьет, но без пальцев оставит. Сам не без греха, хотя понятие это совсем не из лексикона Народа. Как защиту ставят на машины в Федерации общин, очень внимательно изучал.

Серый рванул с места и понесся, почти не притормаживая на поворотах, по коридорам. Вряд ли таким образом удастся произвести впечатление на девушку. Она и сама не прочь погонять на мотоцикле, мотороллер ее решительно не устраивает, просто денег нет. Я даже хотел купить ей в подарок, потом решил, что не стоит. Угробится еще, на мою голову.

– Что значит «приемный сын»? – спросила Таня вполголоса, поворачиваясь ко мне.

– То и значит, – пожав плечами, отвечаю тоже тихо. Особых тайн я не выдаю, но лишние подробности посторонним знать тоже ни к чему. Соседи – они соседи и есть. Сегодня здесь, завтра уедут, пойдет потом лишний звон по Зоне. – У нас сирот не бывает. Если родители погибли, ребенка непременно возьмут к себе родственники, а если их нет или они по каким-то причинам не могут, то старший в семействе. У них точно такие же права и обязанности, как у родных. Бывает, что приемный ближе родного становится.

У нас вообще очень сложная система родственных связей. Куча всяких близких, которые, по вашим понятиям, друг другу совершенно посторонние, максимум вместе воевали, или троюродный брат твоего хорошего друга. Есть несколько глав семейств – вот я к таким отношусь, и у меня в подчинении почти две тысячи взрослых разумных. Они мне все вроде как родственники, хотя и не кровные. А есть моя семья. И это не только я с женой и детьми (а у меня тоже есть приемный сын), но и добровольно признавшие меня своим старшим братом две сестры и два брата. И у каждого свои семьи и дети.

– Ничего не поняла, – созналась Таня. – Как это – «добровольно признавшие старшим братом»?

– Ну что такое «побратимство», понимаешь?

– Ага, – согласилась она, – так уже лучше. Смешать кровь, и все такое.

– Вот что-то вроде, – соглашаюсь. – А я считаюсь младшим братом для Алексея, хоть и на пару лет старше по возрасту, поэтому для его сына я не посторонний дядя, а родственник – Первый Дядя. В русском языке для половины названий, кто кому кем приходится, нет соответствия. Мы тоже не идиоты, и чтобы не путаться, а главное, не продемонстрировать, что совершенно не помнишь, как зовут младшего сына двоюродной тетки второго мужа матери, так и говоришь – Третий сын Тетки. Раньше было проще, мы жили небольшими группами и все друг друга с детства знали, как в деревне. Теперь деревня стала большая – свыше шести тысяч только взрослых, пять отдельных поселков, не считая еще двух, которые находятся очень далеко, но входят в Клан, и все вроде как родня. Это и есть Клан. Семейно-территориальное объединение, не племя. Мы принимаем посторонних в свои ряды. А вот кровный родственник, как ты, членом Клана не является. Вот и Рафик тоже, – добавил я, подумав. – Мы таких соседями зовем. Работать можно вместе, но некоторые стороны жизни отдельно, они и живут в отдельном поселке. Так что это не ущемление каких-то прав. Скорее, наоборот, больше свободы. Старшего над тобой нет, но не рассчитывай на помощь Клана. Решил жить отдельно, сам крутись как можешь.

– И как тогда отличать, кто в Клане, а кто нет? – недоуменно спросила она.

– Легко. Нас еще не слишком много, и друг друга помним в лицо, а для тех, у кого девичья память, на верхней одежде непременно эмблема имеется. Сразу глаз цепляется. Красная ладонь. Вот. – Я показал на бляху на ремне.

– Тогда, – после паузы спросила она, – что-то значат и рисунки на майках? Вот у Неждана волк нарисован, у которого на шее эта самая ладонь на цепочке, а в лапе гаечный ключ. А у Серого никакой ладони нет.

– На самом деле это больше выпендривание друг перед другом, но смысл есть, просто не нужна тебе сейчас лишняя информация – запутаешься.

Я подумал, что про нашу вторую форму ей пока знать рано. Некоторые вещи лучше узнавать дозированно. Пока достаточно того, что я ей предварительно объяснял про разумных говорящих зверей. Слушать слушала, да не очень поверила. – Это неофициальные рисунки, – поясняю. – Вроде аватар в Интернете. Моя внутренняя сущность. А Серый действительно не в Клане. Его семья – соседи.

Машина перевалила пандус и выехала из коридоров на улицу, развернулась, и Серый, не дожидаясь от меня указаний, повел ее по дороге вверх. Есть и другая, но там надо через жилой район ехать. Так что он тем самым мимоходом подтвердил, что прекрасно знает, как мне не хочется светиться в глазах прохожих. Распустил язык Неждан, надо ему серьезное наказание придумать.

Здесь наш водила лихость показывать не стал. Медленно, не торопясь, свернул на дорогу к роще. У нас тут права не спрашивают. На возраст не смотрят, главное, чтобы ноги до педалей доставали. Но вот будешь носиться, взяткой не отделаешься. И по шее непременно дадут, и за руль больше не пустят. Одного несчастного случая с пешеходом, сбитым машиной, хватило всем.