Текст книги "Дорога на Землю"

Автор книги: Марик (Ма Н Лернер) Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

ГЛАВА 18
Операция «Мышеловка»

Ночной Сыч появился на рассвете и молча сел у костра. Пришел тихо, никого не потревожив, в очередной раз доказав, что репутация у него не дутая.

Они сидели в маленьком овражке, окруженном густорастущим кустарником. Сначала требовалось пройти через небольшую рощицу, которую огибал тихо журчащий мелкий ручей, мимо часовых, но окриков не было. Просочился как призрак.

Не спрашивая разрешения, Ночной Сыч взял котелок и принялся жадно хлебать вытащенной неизвестно откуда ложкой. Одноухий молча ждал. На самом деле второе ухо у него было, просто несколько лет назад контузило взрывом, и с тех пор он плохо слышал левым. Вот и приклеилось такое имя. Поведение пришельца было на грани нарушения приличий, но Ночному Сычу многое прощалось. Лучший разведчик рода, почти десятидневку предварительно изучавший окрестности, имел право на мелкие привилегии в поведении. Слишком много от него сейчас зависело.

Ночной Сыч поставил котелок, вытер жирные губы грязной ладонью и громко срыгнул, не извинившись. Это уже было за гранью, и Одноухому очень хотелось дать наглому разведчику в ухо, но он прекрасно знал, что это провокация. Очень скоро им непременно придется схлестнуться, выясняя, кто по положению выше, но только не сейчас. Для него сейчас сдержанность – это дополнительные очки в глазах остальных. Слишком многие внимательно смотрят.

– Жаль, – сказал Ночной Сыч, – что не существует нормального заклинания.

– Нормального – это как?

– Нашел зверя. А лучше, – тут Ночной Сыч растянул губы в противной гримасе, означающей усмешку, – чужого воина. Произнес заклинание, а с того шкура свалилась, кости убрались, кишки аккуратно в кучку легли, мясо сразу дымится, хорошо прожаренное и с подливкой, – кушай, дорогой. А то сидишь в засаде сутками, одни сухари грызешь, а они и на вкус и по жесткости как копыто.

– Боюсь, – серьезно ответил Одноухий, – что в результате применения подобного заклинания большинством наших сородичей кости будут торчать в холодном мясе, а куски шкуры с шерстью срежутся кое-как. Жевать будет тоже неприятно. Постоянно волосы на языке.

– И вечно ты испортишь мечту, напоминая о реальной жизни! – воскликнул Ночной Сыч.

– Наверное, именно из-за этого нас и поставили на дело вместе. Ты будешь мечтать, а я работать.

– Дело, – недовольно пробурчал разведчик. – Прежде всего дело. Надо и жизни порадоваться. Ладно. – Ночной Сыч подобрался и сел прямо. – Пришла эта самая… баржа. Три дня прошло. Они долго разгружали. Ящики. Одинаковые. Не все. Несколько видов. Близко подойти не получилось. Ронять на камни для нашего удобства не стали. Ящики похожи на знакомые нам. Форма и цвет. Два дня назад баржа ушла назад. Один из моих бойцов сутки шел следом. Ушла. Трое людей осталось на берегу. Значит, всего двенадцать. Две бабы. Мужиков десять. Шестеро постоянно копаются в старых развалинах. Один всегда в доме. Все вооружены винтовками или автоматами. Бабы тоже. Еще трое дополнительно в доме. Охраняют. У одного хвост имеется.

– Чего имеется? – удивился Одноухий.

– Хвост, – с удовольствием повторил Ночной Сыч. – Самый настоящий. Как у зверя. Из штанов торчит. Он им насекомых гоняет.

– Может, это не люди?

– Люди, – уверенно сказал Ночной Сыч. – Не оборотни. Просто один с хвостом. Урод. Никаких следов младших. Мы очень тщательно проверили. В лесу самые обычные звери живут. Дальше тебе решать. Посмотришь сам. – Он почесал живот. – Что те, что эти… Зачем? Мудрят старейшины. Вырезать по частям. Сначала копателей. Потом остальных. И все взять бесплатно.

– Сам знаешь, – ответил Одноухий. – Даже если захватим врасплох, есть риск подрыва. Да и надеются на дальнейшую торговлю.

– Э… – пренебрежительно сказал Ночной Сыч, – дожили. Торгуем. Надо просто идти вдоль реки. Дальше людей будет больше. Сколько надо, столько и возьмем.

Одноухий не ответил. Спор был бессмысленный и давний. Один раз они уже взяли. И немало. Потом все кровью умылись. И ходят теперь по лесам, стараясь не попадаться на глаза чужакам. Сделать самим патроны не получалось, несмотря на понимание, из чего сделано. Слишком дорогая работа. Вручную результат мизерный.

Ехали всем отрядом. Тут все одно, как ни старайся, почти сотню лошадей и два десятка бойцов не скроешь. Да и смысла больше прятаться не было, скорее наоборот. С большим отрядом ссориться люди могут и побояться. Тем не менее десяток разведчиков Ночного Сыча заранее расположился неподалеку от дома, где люди копали старые развалины. Остальные длинной цепочкой выехали к реке и открыто направились к жилью. Возле него метров на пятьдесят во все стороны пространство было очищено от кустарника и деревьев.

Дом выглядел некрасиво. Изба, наскоро сложенная из больших бревен. Деревья валили по соседству, не особо утруждая себя поиском и наведением порядка. Одноухий невольно поморщился. Это бездумное поведение, без малейшей мысли о завтрашнем дне, больше всего раздражало в людях. Они думали, что лес и река бесконечны. Можно брать сколько угодно.

С прошлого раза появились еще две жилые пристройки и большая конюшня. Ухоженный огород и привязанная к столбу коза тоже были новостью. Забор, не столько служивший оградой, сколько мешающий скотине удрать со двора, и амбар, поднятый на столбах, были и раньше. В глубине сарая замычала корова.

Судя по проведенным работам, люди уходить не собирались, устраивались надолго. Оно и хорошо, и плохо. Хорошо в расчете на будущее сотрудничество. Плохо потому, что и в горах когда-то так же начиналось. Немного людей, не представляющих опасности. Скорее наоборот. Охота на разумную дичь всегда интереснее. Опаснее тоже, но что за жизнь без риска? Вот только размножились люди до такой степени, что охота пошла совсем в другом направлении. На юге почти не осталось родственных родов. Или всех перебили, или сами сбежали, пытаясь спастись.

Во двор вышла женщина. Увидев длинную вереницу всадников, она, бросив ведро, метнулась назад. За спиной у Одноухого кто-то довольно хмыкнул. Он не стал воспитывать своих подчиненных. Радоваться пока было нечему. Нормальная реакция. В этом он убедился, обнаружив высунувшийся на крыше из маленького окна ствол пулемета.

Из дверей появились двое с хорошо знакомыми «калашами» в руках. Оба с откидными металлическими прикладами, привычно отметил глаз. На таком расстоянии точность ни к чему. Действительно, один из вышедших был с хвостом. Очень странное зрелище. Такому уроду вообще жить не положено. Там, где явные физические проблемы, непременно есть проблемы и с психикой.

Одноухий подъехал к воротам, спрыгнул с коня и, демонстрируя пустые руки, встал. Входить можно только после разрешения. Этот закон един для всех. Впрочем, его парни, не дожидаясь команды, тоже спешились и рассредоточились. Все они были обстрелянные, не раз ходившие в дальние походы, и прекрасно знали, что такое огнестрельное оружие. Стоять толпой никто не собирался. Двое залегли еще раньше на опушке метрах в ста, готовые стрелять. На две винтовки четырнадцать патронов, но, если противник не ждет, можно неплохо кровь пустить. Остальные тоже выжидали в полной боевой готовности.

Человек без хвоста что-то сказал и, догадавшись, что его не поняли, сделал приглашающий жест. Вечная проблема. Объясняться приходилось на одинаково чуждом для обеих сторон и малознакомом языке. Это создавало массу проблем.

– Здравствуй, – сказал Одноухий, подойдя к настороженным людям и останавливаясь в шаге от них. – Я пришел.

– Вижу, – ответил один из людей. – Их, – он показал на остальных, – тоже.

– Привез?

– Да. Проходи. – Он посторонился, пропуская во двор. – Один.

– Нет, – отказался Одноухий, мучительно вспоминая слова. – Есть один, кто смотреть.

– Хорошо, – ответил человек после секундного раздумья. – Один. – Он показал два пальца.

Еще один, сообразил Одноухий и, не поворачиваясь, громко позвал Того, Кто Знает. Единственный, кого сложно было назвать воином, и в любой другой ситуации он бы вообще долго не прожил, но крайне необходимый именно сейчас и здесь. Он был мастером оружейником и знал больше всех об огнестрельном оружии. Очень красноречивые следы на нем остались после знакомства с человеческими вещами. На правой руке отсутствовали два пальца, один глаз выбит, а на теле, невидимые под одеждой, змеились многочисленные шрамы. Один из первых опытов знакомства с взрывателями пехотных мин. Раньше они думали, что если его выкрутить, то подрыва не будет. Решили проверить, что внутри находится. Больше по таким вещам никто молотком не стучал. Зато потом Тот, Кто Знает каждого пленника очень подробно расспрашивал и сверял показания, прежде чем что-то сделать.

Уже все вместе они прошли в одну из пристроек, служившую складом, мимо рвущегося с цепи большого пса. Хороший признак. Пока они не вошли во двор, собака сидела совершенно спокойно. Реакция появилась только при их приближении. В доме находятся обычные люди, а что они сейчас смотрят, прищурившись через прицел, так это нормально. Беспечные долго не живут.

В сарае в несколько рядов в длину и высоту у стенки стояли покрашенные в зеленый цвет ящики.

– Где? – спросил человек.

– Сначала смотреть, – твердо сказал Одноухий.

– Где, – повторил человек, недвусмысленно направив ствол автомата на него.

Одноухий медленно, стараясь не делать резких движений, достал из кармана небольшой сверток и протянул его.

– Мало. Остальное потом.

– Глядеть, – разрешил человек, отходя на несколько шагов назад. Он положил пакет на один из ящиков и развернул его. Второй все это время стоял напряженный, держа палец на спуске. – О'кей, – сказал старший. И Хвостатый слегка успокоился. Напряжение в запахе осталось. Они друг другу не доверяли.

– Мортар, – сказал Тот, Кто Знает. Человек непонимающе уставился на него.

– Миномет, – подсказал Хвостатый.

– А, – радостно воскликнул человек, – вот. – Он ткнул пальцем в один из ящиков. – Сам, – показывая на ломик, лежащий тут же, сказал он.

Оружейник взял инструмент и уважительно покачал головой. Странные люди. Такими вещами разбрасываются. Это был не чугун и даже не сталь. Очень удобный и легкий инструмент из совершенно неизвестного материала, удобно лежащий в руке. Мастер с любопытством посмотрел, попытался поцарапать. Даже плюнул, внимательно рассматривая. Похоже, он еще и не ржавеет. А если дать по голове… Он задумчиво посмотрел на людей…

Одноухий демонстративно хмыкнул. Оружейник вздрогнул и сунул ломик в щель, отдирая гвозди. Мысленно он прикидывал, куда его небрежно сунуть, чтобы незаметно прихватить с собой. В лесу такие вещи не выращивают.

– На первый взгляд все нормально, – сказал он через полтора часа на Языке, обращаясь к Одноухому. Выбранный наугад ящик потрошился, мины, гранаты, патроны внимательно рассматривались. – Все проверить невозможно. Не будешь же стрелять для уверенности. Был случай, еще у воинов Разгоняющего Тучи, когда захватили целую партию патронов. Только при выстреле патронник разрывало, калеча и убивая бойца. Люди специально подсунули дефектные патроны. Мы только потом разобрались, как такое возможно. Осторожно извлекается пуля и высыпается порох. Берется капсюль-детонатор, гильза его обрезается до внутренней чашечки. Капсюль вставляется в гильзу патрона сеточкой к капсюлю патрона, закрепляется внутри с помощью ваты, чтобы не болтался, и пуля вставляется на свое место. Снаружи ничего не поймешь. Я поэтому один разобрал, показывая на ящик, – пояснил Тот, Кто Знает. – Вот только неизвестно, сколько у людей еще подлостей в запасе.

– Что? – резко спросил старший человек.

– Почему и не проверить? – переспросил Одноухий. – Мы, – обращаясь к людям, заявил он, – хотеть выстрел. Каждый вид.

Прозвучала совершенно непонятная фраза с насмешливой интонацией.

– Я не понимать, – терпеливо сказал Одноухий. – Смотрели, теперь стрелять.

Человек опять повторил непонятную фразу.

– Э… – сказал Тот, Кто Знает, – я, кажется, понял.

– И?

– Приблизительно так: продавая оружие, будь готов, что покупатель захочет застрелить тебя из него же. Винтовки отдельно. Патроны отдельно.

– Сначала платить, – твердо сказал человек, – потом брать. Стрелять далеко. Будете недовольны – вернетесь. – Он широко улыбнулся. – Большим отрядом. Зачем нам проблемы? Не в последний раз.

– Мы вернемся, – подчеркнуто угрожающе сказал Одноухий и, резко повернувшись, вышел из сарая. Спиной он чувствовал взгляд. Человек только казался спокойным. Мгновение Одноухий стоял, щурясь от солнечных лучей, бьющих в глаза, потом просигналил, подняв руку. В ворота вошел Степной Бык и направился к ним. За спиной у него был мешок, набитый артефактами. Человек стоял в дверном проеме сарая в тени, и Степной Бык увидел его только в последний момент. Глаза парня удивленно расширились, и он невольно сделал шаг назад. Очередь из автомата перечеркнула его грудь и, срикошетив, попала в спину Одноухому. Последнее, что тот подумал, падая лицом вниз, было: «Не понял!» Выстрела в сарае, свалившего оружейника, он уже не услышал.

Отряд пришельцев среагировал на выстрелы мгновенно, с ревом кинувшись в атаку, перепрыгивая через забор. Несколько лучников торопливо стреляли по окнам, прикрывая своих. Из окон и чердака по ним ударил пулемет и несколько автоматов. Потом рванули мины, закопанные прямо за забором. Трое, успевшие добежать до дома, получили из окна «подарок» в виде гранаты. Двое заскочили в конюшню и напоролись там на еще одну автоматную очередь. На время наступила тишина, только раненый громко стонал у забора. Ноги ему взрывом порвало, но умирать он пока не собирался.

– Все целы? – заорал в сторону дома старший из людей.

– Настю зацепило, – крикнули в ответ. – Стрела плечо пробила, придется древко резать. Наконечник нехороший, назад тянуть нельзя.

– И что это было, Безногий? – спросил Хвостатый, осторожно выглядывая в узкую щель между телом убитого оружейника, у которого была снесена выстрелом в упор половина головы, и дверью. – Какого черта ты стрелять начал?

– Он меня узнал, – недовольно ответил Рафик, выглядывая из маленького окошка у тыльной стены и стреляя в стонущего раненого. – Достал уже своими воплями, – пояснил он. – Не знаю, где он меня видел, может, на острове, но вся наша конспирация полетела к бениной маме. Одно слово – и здесь лежали бы не крысы, а мы с тобой. Эти парни тертые, им долгих разговоров не требуется, а двигаются быстрее нас.

– Это я видел, – подтвердил Хвостатый. – Совсем сморчок калечный, а чуть не пришиб. Еле успел первым выстрелить.

– Так получилось, – извиняющимся тоном сказал Рафик, – к сожалению. Очень неудачно.

– Как раз хорошо, – не согласился Хвостатый. – Мины удачно в огороде положили, теперь морковь будет сладкая. Очень много органического удобрения.

– Какая морковь? – изумился Рафик. – Ты спятил? Если что и было, теперь после взрыва мины ничего не осталось.

– Это я шуткую. Мне вся ваша затея с самого начала не нравилась. Продавать таким типам оружие в надежде перехватить на обратной дороге, отследив, кто додумался купить. Глупость страшная. Без разговоров надо было всех положить в первые минуты. Еще и делиться бы не пришлось с твоим Кланом. Мешок-то с хабаром увесистый. Теперь лови их по лесу. Бесполезное дело и опасное.

– Никто не собирался давать им унести оружие. Непременно бы всех перебили на марше, там есть пара хороших мест для засады, – сердито сказал Рафик. – А нам что, пара килограммов артефактов лишние?

– Я таких деятелей, подбирающих ценности с трупов, сам не люблю, но это же совсем другое дело, – явно издеваясь, сказал Хвостатый. – Мы не просто грабим, а боремся за светлое будущее.

– С чего ты взял, что они могут уйти? Все уже давно перекрыто. С того момента, как появились, пошел сигнал. Что, мы зря столько готовились? Сейчас в лесу уже пара сотен зверей, а скоро еще будут.

Пояснять, что Леха при желании может в знакомое место и пару тысяч перебросить, он не стал. Некоторые факты по-прежнему тщательно скрывались.

– Нам только время потянуть, и все. Они, когда вперед бросились, очень удачно подставились. Рвать крысам отсюда надо было сразу, а сейчас придется уползать по голому месту, бросая коней.

Из дома несколько раз подряд выстрелили, потом коротко ударил пулемет.

– Все равно глупость, – сказал Хвостатый. – Хоть один сбежит – и нам здесь не жить. Да, собственно, и так не жить. Один раз крысоловка прокатила, второй не клюнут. Продолжать копаться в совершенно пустом месте в надежде на повторение – смысла нет. И потом, не такие они уж и тупые. Ты заметил, что он патрон не просто так проверял? Ученые, видать.

И тут боковым зрением он уловил еле заметное движение.

– Wszistko, cholera! – воскликнул он, стреляя. Один из якобы убитых резво вскочил и кинул в окно дома гранату. Внутри рвануло. Хитрец, получив несколько пуль, свалился. – Кто сказал, что у них нет огнестрельного оружия? – откатываясь в сторону, заорал Хвостатый, когда в дверь влетела пуля. Еще две свистнули, впиваясь в ящики. – Если у стрелка еще и зажигательные имеются, всем хана будет! Рванет так, что и дома не останется! И вообще, – прячась сбоку от двери, заявил он, – я вам не Рембо, а обычный мастер на все руки. Пусть присылают на помощь спецназ ГРУ.

На чердаке ожил пулемет, обстреливая снайпера. В лесу раздались дикие вопли и завыли на несколько разнообразных голосов.

– Как вы там? – снова заорал Хвостатый.

– Средне, – ответили из дома, – Настю уже лечить не надо, а Столба осколками зацепило. А так просто изумительно. Стрелка этого я, кажись положил, но был и второй. Вот его и схарчили наши союзнички. Прямо на опушке какой-то здоровый кот – не то лев, не то тигр – загрыз только что. После этого они моментально рванули отсюда. Пяток успели в лес утечь. Двоим я в спинах успел дырки проделать, но ребята очень резвые и бегали зигзагами. Так что выползайте, только аккуратно. Гляньте, что там, в конюшне, и вообще. Мы прикроем. Основное веселье кончилось. Мне за эту нервотрепку дополнительное молоко положено. Где эта сука Безногий, который обещал спокойствие?

– Да здесь он, – крикнул Хвостатый. – Живой. Ты уж, Фердинанд, думай, что говоришь.

– А мне по фиг… – уверенно ответил тот. – Тоже мне начальство. У меня исключительно один начальник – Кулак, на остальных я дожил… Операция, дальние подходы, тайные переговоры. Я этих умников еще в земной зоне навидался. Хоть оборотни, хоть меченые пополам с урками. Проще надо быть. Увидел – застрелил. И никаких проблем в дальнейшем.

Рафик, Хвостатый и Фердинанд сидели на крыльце, наблюдая за бродящими по двору и доедающими одну из застреленных за оградой лошадей младшими.

Фердинанд был странноватый тип из Форта. Маленькая человеческая голова, посаженная на могучее тело. Совершенно непропорциональные руки, с огромными мышцами. Больше всего он со стороны напоминал плакат, изображающий строителя коммунизма. Им голова была без надобности, зато руки, держать молот, требовались могучие.

После всей этой стрельбы пришлось еще и закапывать покойников, собирая некоторых по частям. Одну ногу почему-то нашли на крыше сарая. Это не очень приятное занятие навело их на грустные мысли, с которыми пришлось бороться испытанным методом. Сначала разливается одна бутылка, потом приносится вторая. Чем отличается спирт от водки? Спирт можно пить. А водку? А водку нужно!

Что бы там ни говорили – это лучший метод бороться со стрессом. Пол-литра заглотал, и не волнуют уже моря крови, куски мяса, застреленный пес, которого кинули в общую яму с остальными трупами. Настроение поднимается, звучат анекдоты.

Хвостатый бодро разлил остатки из второй бутылки по стаканам и слегка нетрезвым взором принялся рассматривать подошедшую к ним восьмидесятикилограммовую кошку.

– Пограничник? – спросил он.

– Ца, – презрительно отвечает та. И по слогам: – По-гра-нич-ни-ца. От таких хвостатых козлов, как ты, охраняю территорию.

Хвостатый начал подниматься, держа бутылку в руке, с явным намерением дать наглой кошке по голове. Он очень не любил, когда ему напоминали о лишнем органе.

– Сядь, – сказал Фердинанд, ухватив его за руку. – Сам виноват.

Хвостатый плюхнулся назад и, ни к кому конкретно не обращаясь, поведал:

– Пограничник с собакой идет вдоль границы. Шорох в кустах. Пограничник собаке: «Ну-ка, посмотри, что там такое?» – «Сам посмотри! Я и отсюда могу погавкать».

– Вот именно, – с ядом в голосе поведала кошка, – сами в кусты не полезете. А мы семерых ваших беглецов отловили и еще шестерых у раскопок. Причем не из пулемета издалека. Настоящий бой, – мечтательно сказала она и облизнулась, – это когда грудь на грудь. Он тоже вооружен и сдаваться не собирается. Сила на силу, ловкость против ловкости. Они всю жизнь в лесу прожили и ходят так, что ни одна ветка не хрустнет, и ни одна травинка не помнется. Попробуй подловить.

И тут же требовательно спросила Рафика:

– Доля наша где? Трофеи.

– Вот, – доставая мешок из-за спины и ставя его перед собой, сказал тот. – Здесь все, кроме оружия. Только тебе, – с удовольствием поведал он, – ничего не дам. – И Рафик показал дулю. – Ты не Мави, ты всего лишь Соня. Заведешь собственный прайд, будешь требовать. А пока гуляй. Вон, за оградой, почти десяток пристреленных лошадей – иди покушай. Других на понт лови.

– Только лошадей несчастных и способны убивать, – вставая и поворачиваясь задом, заявила кошка. – Люди! – с бесконечным презрением, как будто плюясь, сказала она, нервно дернула хвостом и удалилась.

– И как ты их различаешь? – с удивлением спросил Фердинанд. – Я бы купился.

– Ничего сложного, – объяснил Рафик, – у Мави и ее дочери пятна на теле в других местах. Лучше всего по морде смотреть. Не хуже отпечатков пальцев работает. Никогда одинакового рисунка не бывает. А потом, мы четко договаривались – вместе делить. Разные артефакты неодинаково стоят. Тут смотреть надо внимательно, чтобы обид не было.

– Так что, – изумился Фердинанд, – она собиралась надуть нас?

– Ничего бы Соня не украла, унесла бы и матери отдала. Просто потом всем бы рассказала, какая она хитрая и какие мы глупые. Непременно за спиной бы смеялись. Национальный спорт у них такой, кто кого большим идиотом выставит. А красть – нет. За такие вещи очень больно наказывают. Наливай, – сказал он Хвостатому, протягивая стакан.

– Настя делала, – сказал Фердинанд, деликатно закусывая горбушкой, отломленной от буханки пальцами, размером с большие сосиски. – Хорошая баба была. Пусть земля ей будет пухом.

– Где бы она ни находилась, – пробурчал Хвостатый. – У нее грехов на совести было – не сосчитать.

– Все мы тут не ангелы, – недовольно сказал Рафик. – Вы так в особенности. В одной команде убийцы-мужики с бабами-отравительницами и безотказный мужик, способный что печку сложить, что дом построить одним топором.

– Да, я такой! – гордо сказал Хвостатый. – Раньше оружия в руках вообще не держал, даже в армии только на присяге. Работяги везде нужны. И поэтому – планету эту ненавижу. Обидели меня без причины, наградив уродством, – совершенно не замечая, он вилял при этом хвостом не хуже собаки.

– Люди всякие нужны, люди разные важны, – изрек Фердинанд. – Моя профессия не хуже других. «Пулеметчик» – звучит гордо, скоро опять понадоблюсь, такая у нас жизнь.

Из дома появилась полная брюнетка с мозолистыми руками. Она села рядом, протянув Фердинанду очередную бутылку.

– Во! – оживившись, сказал тот. – Женька пришла и выпить принесла.

– Какой замечательный воротник бы получился, – мечтательно сказала женщина, глядя на лиса огромного размера, сторожившего ворота.

– Ты потише, – предупредил Рафик. – Он может услышать, а некоторые по-русски прекрасно понимают.

– Это она просто так, – заступился Фердинанд. – Попробуй такую зверюгу обидеть, она сама из тебя воротник сделает. Лиса на сто кило, способная сторожевого пса одним движением перекусить пополам. Ей курей не надо, она сразу за коровой придет.

Открывая бутылку, спросил:

– Вот ты, Женька, кто по профессии?

– Инженер-технолог пищевого производства. Оборудование промышленное. Здесь это без надобности.

– Зато двух мужиков замочила, – не согласился тот. – Гораздо больше пользы, чем от какого холодильного шкафа. Нам бы пришлось их долго выковыривать из конюшни.

– Это я с перепугу, – зарделась женщина.

– Пугаться ты умеешь, – уважительно согласился Фердинанд.

Была у нее такая странная особенность, когда испуг она транслировала окружающим, сама оставаясь спокойной. Нарвавшиеся на нее невоздержанные на руку экземпляры часто терялись, не соображая, что происходит, и давали время среагировать. В данном случае автоматной очередью в упор.

– Идет экзамен в ликероводочном институте, – начал рассказывать Фердинанд очередной анекдот. – На столе стоит десяток бутылок без этикеток. Заходит студент. Преподаватель: «Тяните билет, молодой человек». Студент наливает в стакан, глотает и говорит: «Портвейн португальский». Преподаватель допивает и насмешливо так: «Неправильно. Берите второй билет». Студент наливает снова: «Рислинг». «Неправильно, – после проверки говорит преподаватель. – Даю тебе последний шанс!» Вытаскивает еще одну бутылку из-под стола и наливает студенту. Тот собирается с духом и залпом выпивает стакан. Пару минут пробует отдышаться, потом со слезами на глазах говорит: «Ну мы же народное творчество не проходили!» Преподаватель: «Два балла!» Студент, клянча: «Ну я же учил, у меня вся комната в общаге конспектами, – показывая на этикетку, – и учебниками, – размахивая в расстроенных чувствах бутылкой, – забита».

– Правильно, – сказал Хвостатый, – я тоже должен готовиться. Давай бутылку! На душе паршиво.

– Мы строили, строили и наконец построили, – пробурчал Фердинанд, открывая очередную. – Придет баржа, все бросим и уйдем навсегда.

– Здесь пост поставят, – протягивая стакан, возразил Рафик. – Место удобное. Как раз излучина. И прямая дорога на Дунай. Беспризорным дом не будет. Поправят, починят и жить будут. Дополнительные маяки поставили вполне официально. Теперь это тоже земля Клана.

– Может, и так, но не мы здесь будем жить. – Фердинанд достал из кармана завернутую в промасленную бумагу рыбу, с сомнением посмотрел на нее и, разломив на части, раздал собутыльникам. – Это не мародерство, – пояснил он, – просто неохота было искать что-то, вот и забрал из тюка на лошади. Явно не мясо, а крысам больше не понадобится. А что, они правда людоеды?

– Правда, – подтвердил Рафик. – Сам видел, как разделывают убитых. А что ты там сказал про скорую необходимость в пулемете? – заинтересованно спросил он.

– Не знаешь? – удивился Фердинанд.

– Я ходил в очередную экспедицию. Вернулся, вроде ничего такого. – Он неопределенно покрутил рукой.

– А, тогда понятно. Тут такое дело, Речники на Форт наехали. Не нравится им, что у Кулака собственные баржи, а с ними он не делится. Может, и за вас бы взялись, но до вас пилить и пилить, а он рядом. Обычная тактика – запретили всем живущим с реки с нами дело иметь. К пристани в Славянске не причалить, грузчики не работают, машины не везут. Ну все в таком роде. И вся река по нашей Зоне также. Только на Кулака где сядешь, там и слезешь. С Варшавой имеет неплохие отношения, с Кланом Заводских, с вами тоже. Речников на три буквы послал и призвал к объединению независимых перевозчиков. Два десятка хозяев барж собрались и создали свой отдельный кооператив на паях. Там ведь у кого корыто вот такое, – Фердинанд развел руками, – а у кого совсем маленькое. Наш Кулак своего не упустит, даже в говне жемчуг найдет. Запретили торговлю – ему только лучше. Вместо одного речного Клана теперь имеется еще дополнительный концерн «Дунай», а Заводские козлы втихомолку информацию сливают и все необходимое продают. Всем входящим в концерн запретили заходить в Славянск. Новая Варшава в ответ широко открыла свою пристань, а остров перекрыл проход в Федерацию. Леха и раньше сажал своих парней на идущие туда караваны, для контроля, чтобы с вашими агрессивными соседями не торговали, но все спокойно было, а теперь пушки с берега острова палят, кораблю пристать велят. Вышел там к купцам этот… Пинающий Медведь и предложил отдать за полцены груз. А не хотят – пусть назад валят. Как там он сказал? – Фердинанд наморщил лоб, вспоминая. – А! Как аукнется, так и откликнется. С джентльменами поступают по-джентльменски, а с наглецами тоже соответствующим образом. И где таких слов набрался? – покачал он головой. – Абориген фигов. Короче, нефтепродукты в Федерации изрядно дешевле, чем из Варшавы. Второй год возят, как слух пошел, откуда бензин с керосином, что Кулаку привозят. Пока расчухали, что к чему, он такие деньжищи наварил, мама не горюй. А потом все поскакали за своим куском. Полякам это не сильно нравилось, они в прогаре оказались, половину производства искусственного горючего прикрывать надо, а начнут таскать все – вообще один сплошной убыток. И такой хороший случай подвалил хвост Речникам прищемить.

– Мне не нравятся такие шутки, – грозно заявил Хвостатый.

– Ну извини, – легко согласился Фердинанд. – Это ж не про тебя, просто фигура речи.

Хвостатый махнул рукой – мол, ладно, проехали…

– Ну и пару сотен ваших парней перебросили в Форт, Варшаву и Нахаловку. На баржах в охране ходят. Теперь непременно дойдет до стрельбы, – спокойно сказал Фердинанд. – Нет у Речников другого выхода, если сейчас Кулака всерьез не прижать, к нему и другие побегут крышу просить. Форт не достать, там полк при желании можно перестрелять на подходе, а сейчас чужих вообще пускать перестали, так что диверсантам ничего не светит. Еще и этих ваших симпатичных говорящих зверушек навезли. Это не собаки, гавкать не будут, в момент порвут. Так что вариант у Речников простой – в Дунае кого-то непременно утопят для примера остальным. Скоро начнется веселье, так что вовремя здесь закончилось. Пора нам к своим.

Они со знанием дела заспорили, как лучше брать на абордаж баржу с грузом. Топить никто не желал, слишком много всего можно получить, но вот методы захвата предлагались разные.

Рафик, с некоторым усилием отгоняя алкогольные пары, пытался разобраться, что он пропустил за время отсутствия на острове еще важного и почему собственная жена не поставила его в известность о разных интересных подробностях жизни в Зоне.

Собственно, мог и раньше самостоятельно догадаться, что происходит что-то странное. Давно пора собирать очередной караван в Зону, а ему вместо этого предложили слегка поразмяться – ловить крыс, пытающихся приобрести огнестрельное оружие. Будто ему делать больше нечего или он с курорта приехал.

Последний год и он, и Доцент бывали дома только урывками. Изобретательный Леха придумал новый замечательный план и повесил ему на шею, как способному общаться со всеми заинтересованными сторонами и что-то смутно понимающему в технике. Всего-то-навсего – обеспечить навигационную систему в собственном районе. Это включало в себя реку до впадения в Дунай, Треугольник и горы Федерации. Такой вот маленький и местами совершенно неизученный участочек в несколько десятков тысяч квадратных километров!