Текст книги "Елена Прекрасная"

Автор книги: Марианна Алферова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

А тем временем...

Расправившись с первым противником, Крто полз по камням, раздирая кожу в кровь. Преданный Крто. Я ненавидела его преданность. Он дополз. Он всегда и всюду сумел доползти – настырный. Крто задушил эгейца, разрезал тело бластером и вырвал куски из узкого проема. В эти дни смерть разрешена. Смерть самок и самцов. Вся Эгеида занята гоном. Лишь на островах Блаженства царит добропорядочное благообразие. Там все чинно и мирно. Там слишком много самок в гаремах и достаточно стражей, чтобы отогнать стадо от берегов. Вот формула здешнего блаженства: стражи и самки. Простите, что говорю об этом так зло.

Крто протянул мне скрученные жгутом щупальца и вытянул меня наверх. А потом вновь начал кромсать бластером тушу обидчика. Видимо, считал, что мне досталяет удовольствие смотреть, как лопается кожа и наружу выползают белые пласты жира. У меня это зрелище вызывало тошноту. Я представляла, что у Крто тело точно такое же: темная кожа, а под ней толстый слой белого жира.

К сожалению, в пылу погони страж разбил свое кресло, когда застрял в узком дверном проеме. Ясно было, что до воды путь нам по-прежнему отрезан. Но и оставаться здесь мы не могли: срок действия пропуска на остров Вдохновения истекал через двое суток. Не говоря о том, что неведомо, как поведут себя остальные стражи после столь немилосердной расправы над их собратьями. Если крабы не уберутся с пляжа, то нам придется возвращаться на Дальний. Кредиты на взятку Крто копил пять долгих лет. А стадо появится на Дальнем ровно через год.

– А в море крабы тоже кусаются? – спросила я.

– Иногда. Но в основном они опасны только на берегу.

Я бы могла добежать до воды. Я бы успела. Но что мне делать в море одной без Крто? И куда плыть? Придется остаться на острове на ночлег. Нет, ни за что! Надо как-то пробраться мимо крабов... Построить мост? Накидать камней? Я обошла развалины виллы. Сооружение это так и не было достроено еще в те дни, когда материки Эгеида были местом для постоянного житья, а не временным пристанищем для секса и деторождения. Стены виллы со временем срослись в одно целое с серо-коричневыми скалами. Я остановилась возле обломка трубы. Серая толстостенная труба предназначалась для подачи воды, а теперь полуразрушенная, служила жилищем сотням крабов.

Догадка шевельнулась. То ли голограмма из учебника, то ли какой-то исторический боевик. Когда еще и антигравитации не было...

– Крто, ты можешь катить эту трубу перед собой?

– Зачем?

– Передавим ею крабов и пройдем к воде.

– Ты умница... Признателен...

Эгейцы не умеют плакать. Они пищат, когда испытывают слишком сильные эмоции. Эмоции, которые невозможно скрыть. Когда невыносимо. Когда предельно. Счастье ли гнев, или ужас... все равно – невыносимо. И Крто в тот момент тоже пискнул. Он легко вскинул щупальцами обломок трубы и швырнул вперед. Труба покатилась. Десяток крабов, неосторожно попавшиеся под каток, были тут же расплющены о галечник или впечатаны в песок. А из трубы сыпались мелкие красные крабы и разбегались в разные стороны. Я рассмеялась – забавно было смотреть, как неуклюже, но необыкновенно быстро они ковыляют по песку. Но если они удирают с такой прытью, то и вернуться могут.

– Трубу надо катить быстро, – предупредила я.

– Не забудь свой хвост... – напомнил он.

О, его способность даже в самых отчаянных накальных ситуациях заботиться о мелочах. В будущем она помогла ему продвинуться. Тогда же меня вдруг разозлила его мелкая расчетливость, его предусмотрительность, которой я не могла не следовать, но которая меня почему-то унижала. Я подобрала изрядно потрепанный чехол-хвост и, зажав его под мышкою, побежала вслед за Крто по расчищенной им дороге. Я подумала: а вдруг меня кто-то увидит здесь на берегу? Да плевать... Они останутся здесь, на Диких островах... А меня ждут острова Блаженства. Я обернулась и погрозила пустынному побережью Волка кулаком. К счастью, никто из людей не мог видеть, как унизительно, нелепо и смешно одновременно я сейчас выгляжу. Клянусь, я так и подумала к счастью... А уж потом осознала, как кощунственно это звучит – пусть только в мыслях... Все равно. "К счастью, друзья мои умерли"... Хотя мы и не были друзьями... Но я их любила, клянусь...

Поначалу все шло неплохо. Труба трамбовала дорогу к воде. А самых наглых и дерзких крабиков я расстреливала из бластера и находила в этом даже некоторое удовольствие – настроение было подходящее. Но потом эгеец выдохся, труба катилась все медленнее. А как только Крто остановился передохнуть, крабики кинулись в атаку. Луч бластера метался из стороны в сторону, чаще спекая песок в белые сосульки, чем поражая нападающих. Пять или шесть тварей впились эгейцу в бок. Боль подхлестнула Крто, и он вновь покатил свою трубу, двумя свободными щупальцами отрывая впившихся в кожу тварей. Я бежала следом и стреляла. Уже не для самообороны, а для самоуспокоения, – глупо, конечно, было так расходовать единственную батарею, добытую с таким трудом, но я не умела в критических ситуациях рассчитывать с присущей Крто педантичностью.

Когда мы наконец достигли воды, бока Крто кровоточили от укусов. Кровь в воде опасна. Запах ее за много километров привлекает псевдоакул и броненосцев. Броненосцы... Как-то я видела тело эгейца, которое притащили на остров после того, как его клювом разделал броненосец. Вместо груди у бедняги зияла кровавая воронка... Впрочем, тогда я точно не знала, какую опасность представляют эти твари. Здоровый и сильный эгеец может ускользнуть от них. Но раненый, да с двуногой тварью на буксире беззащитен. (Мне доставляло странное удовольствие думать о себе так презрительно), не ускользнет даже от самого слабого хищника. Вся надежда была на то, что возле острова Волка хищников нет – все они перекочевали к диким островам – к Дальнему и Серебристому – туда, где высадились стада, и где каждый день и каждую ночь кипят нешуточные битвы, откуда слабаки спасаются бегством, а трупы задавленных детенышей течение уносит в Океан. Там добыча легка, жирна и встречается часто. Слишком часто, чтобы поджидать неведомо кого возле пустынных рифов Волка.

ХХХ

Расчет наш оказался верен. Хищники нами не интересовались. Если не считать какого-то наглого акуленка, который рискнул увязаться следом, но исчез после первого же выстрела. Тогда-то Крто и сказал мне, что моя пальба практически оставила нас безоружными. Если бы акуленок не ретировался так поспешно, то получил бы легкую и жирную добычу. Легкая добыча – это я. В весовом и во всех прочих смыслах. Ну и жирная – Крто... впрочем, он признался, что мог попытаться ударить акуленка ножом – у него был самодельный нож. Однако шансы на победу в таком сражении псевдоакулы и эгейца не велики.

И все же мы достигли островов Блаженства. И – странно – пропуск, выданный жуликом Пло, оказался подлинным, и мы были допущены к жизни и охране этого заповедника тихой и приятной жизни. Крто пришел в восторг при виде этих крошечных домиков и многочисленных бассейнов. Мне они тоже показались весьма приличными после нашего дикого существования на Дальнем. Но разве могли эти убогие строеньица сравниться со столицей Марса, великолепным Градивом? *

(* Градив – одно из прозвищ Марса).

Гон вскоре закончился. На Эгеиде воцарилось спокойствие. Эгейцы вновь превратились в благодушных мирных существ, потерявших всякий интерес к самкам до следующего года и до следующего гона.

Первое поручение стражам – а Крто был зачислен в сержанты, а я рядовым, было посещение острова Волка. До острова мы летели на глайдере охраны, а потом вокруг острова скользили над Океаном в новеньких креслах-антигравах, чувствуя себя почти всемогущими. Пятнадцать эгейцев-работяг тянули на прочных тросах плывущую по волнам тяжелую баржу. Сильная волна ее перевернула, она пошла ко дну вместе с эгейцами, прикованными к ней намертво, и стражам пришлось со дна доставать трупы.

Остров был пустынен. Стражи со своими самками покинули его. К берегу прибивало лишь трупы самцов, убитых во время гона, и крошеные трупики подростков-эгейцев, задавленных и растерзанных самцами стада. Столь грозные недавно, самцы ныне тихи и незлобивы, и разбившись на десятки и сотни, возвращаются на шахты Брегена ишачить на старом шельфе, где будут погибать десятками каждый день из-за слишком большой глубины. Но более тихого и более безответного стада трудно сыскать.

Стражи летали над островом и собирали растерзанные, уже начавшие разлагаться трупы.

– Это внуки старухи Скко, – сказал Крто, зависая над двумя распростертыми на гальке телами. Они напоминали два темных куля, набитых чем-то мягким – Надо будет сообщить старухе. А то тела заберут на утилизацию, и никто не узнает, что они погибли. А старухе причитается по десять кредитов за каждого.

– Почему ты не дал ей денег? – спросила я зло.

– Я предлагал ей спрятать ребят. Место надежное. Только я его знал. Да еще Стато. Но Стато не тронул бы детенышей. Он – страж. Все годы она бы укрывала их там до времени взросления.

– Как я поняла, прятаться в склепе унизительно...

– Я сам прятался в этом убежище все детские годы. Моя мать попала в гарем на острова Блаженства. А меня оставила на Дальнем. Я отыскал это место в скале. Разумеется, я никому не говорил о том, где скрываюсь во время гона. Никому, кроме своего друга Стато. Мы прятались вместе. Ты же знаешь Стато. Он до сих пор держится за мой хвост...

– Почему ты не сказал ей об этом?

– Чтоб весь остров узнал? Чтобы меня презирали и кликали трупоедом? Меня бы тут же выперли из стражей. Упрямая старуха сама погубила внуков.

– Но у тебя были деньги. Эти дети могли бы жить!

– Тогда мне не хватило бы на взятку архонту Пло. И мы бы погибли. Оба. А эти ребята – на следующий год. Потому что гон повторится не раз и не два, пока они вырастут...

– Они уже не вырастут, Крто...

– За что ты злишься на меня? А? Хочешь, чтобы я исправил жизнь Эгеиды? Это не в моей власти. Так было и будет всегда. Это закон стада. Биологический закон.

– Но ведь вы разумные существа! Вы могли бы что-то сделать.

– Мы и делаем. Детей и подростков увозят в детский интернат на время гона. Многих потом не находят – самцы поодиночке проникают и туда.

– Почему не всех?!

Крто отвернулся и стал смотреть на бегущие к берегу волны.

– Одно время стали увозить всех. И даже самок, которые не хотели стать добычей стада. В те годы стадо после долгого и тяжкого труда на шельфе высаживалось на пустые острова, где им доставались лишь старые или покалеченные самки. И тогда стадо ринулось на острова Блаженства. Стражи не смогла их сдержать. Весь период гона продолжалась оргия насилий, грабежей и убийств. А когда эгейцы вернулись в Океан, весь берег был завален трупами. После этого император в ярости дал приказ об отстреле части стада. Их выкупил филиал "Гибрида". И отправил на разработку старого шельфа. На глубине, на которую эгейцы могут опуститься, но с которой уже не могут всплыть. Назад не вернулся никто.

– Хочешь оправдаться передо мной?

Крто энергично взмахнул в воздухе рукой – новая перчатка производила впечатление почти настоящей человеческой руки.

– Уж если перед кем мне и оправдываться, то только перед своими. Ибо я постоянно нарушаю их законы... Я – трупоед, я выбрал тебя. За одно это веселист Слокс может меня уничтожить. А о твоих нормах и обычаях я мало что знаю.

ХХХ

После стольких испытаний, унижений, усилий и боли достижение цели. Если бы я была уроженкой Эгеиды, то эти достижения обернулись для меня безмерным счастьем. Но я пришла из другого мира. Внешне острова Блаженства напоминали планетку дешевого отдыха, куда отправляются покутить стесненные в средствах практиканты, начинающие космоплаватели и чиновники низших разрядов. Мало удобств, мало развлечений, и лишь теплое море да морепродукты – от которых меня уже начинало мутить – вот все блага островов Блаженства. То, что казалось Крто бесценным даром, было в моей прежней жизни малостью, доступной каждому. Как если бы парень-практикант пообещал пригласить меня в роскошный ресторан, а привел в дешевую забегаловку. Но для Крто, выросшем на Дальнем, острова Блаженства были подлинными островами Блаженства. Он ожидал моего восторга, признательности, восхищения его подвигом. В первый момент я искренне была ему благодарна. Он спас мне жизнь, остров Вдохновения показался мне островом Покоя. Координатор наделял стражей домами, и мы поселились в небольшом домике с бассейном на берегу Океана. Чтобы окунуться в белую кипень прибоя, надо было лишь сбежать вниз с обрывистого берега. Да вот беда: отныне я не могла бегать.

Это открытие привело меня в отчаяние. Что же, я так и буду день за днем сидеть на этом стульчаке, похожем на старинные инвалидные кресла, которыми когда-то пользовались люди. Я, молодая, совершенно здоровая девчонка. Ведь я могу бегать! Могу кувыркаться, могу...

Стоп! Зачем я рассказываю вам все это!

Прошло несколько недель... или месяцев? Точно сказать не могу... У меня появилось ощущение, что я сижу в большом чулане и смотрю на мир сквозь крошечную дырочку. А Крто обживался. Крто притаскивал в наш чулан одну хламину за другой и восторгался приобретениями.

– Крто, я хочу послать письмо родителям через интернет... что я жива.

Я каждый день заново осознавала: жива! И пыталась понять, что означает – это "жива". Восторг... первый восторг быстро прошел, и появилась смутная тревога.

Крто был без маски. И я увидела, как побелел у него нос. Я уже знала, что это значит.

– У тебя есть связь через интернет? – настаивала я.

Он замотал головой. Этот жест был человеческий – он перенял его от меня. Но я заметила, что у эгейцев на островах Блаженства в ходу была человечья мимика, особенно, у тех, кто они носил человеческие маски.

– Связь только у архонта. И то она вся перлюстрируется. Как только ты сообщишь...

– Я могу иносказательно.

Он взвизгнул – пронзительно, так, что заложило уши.

– Нет! Сам адрес тебя выдаст. Понимаешь?

Я еще не понимала. Лишь чувство тоски усиливалось.

– Что же мне делать?

– Давай подождем и не будем рисковать, – предложил он. – Случай непременно представится. Будем ждать...

Случай представился, хотя и не для меня. Через год на архипелаге во время гона погибли два стража и координатор острова Вдохновения. Два десятка обезумевших самцов из стада пытался прорваться на архипелаг. Крто во время схватки занял место координатора. Но чтобы занять его пост официально, опять пришлось давать взятку. Все наши накопления за этот год пошли на подкуп. Пришлось еще занимать. Эгейцы нашего положения не пользуются услугами банков – все занимают друг у друга. Берут у равных себе, никогда – у начальства.

Став координатором, Крто тут же вызвал с Дальнего Стато. Я вспомнила собачье умиление во взгляде и жаркие шепот: "Не переживу..."

Но пережил. И вот – достиг.

Явившись на острова Блаженства, Стато бухнулся на землю, набил рот камушками и стал их жевать. Кровавая слюна текла по подбородку, но он жевал и жевал, пока не разжевал камни в песок, а потом выплюнул эту кровавую массу в подставленные щупальца Крто. Это была клятва вечной верности. Отныне жизнь Стато принадлежало Крто безраздельно. Древняя форма. Архаика. Так же, как слово "женщина".

– И ты тоже давал такую клятву кому-нибудь? – спросила я у Крто.

– Я? Нет... Я давал только взятки. Это надежнее. А клятву можно нарушить – в любой момент.

– И Стато ее нарушит? – мне был неприятен его цинизм.

– Нет... Стато – не выдаст. Но Слокс давал клятву верности предыдущему императору. А потом перерезал ему горло. Говорят нынешний – жевал камни Слоксу. Говорят, так...

– Я тоже должна жевать камни – для тебя... – в моих словах был вызов. И Крто прекрасно его понял. Но сделал вид, что не заметил.

– Ты сразу же сломаешь себе зубы.

Я тоже была уверена, что Стато никогда не выдаст. А Крто?

Стато стал вскоре помощником Крто и завел себе самку – ростом с меня, но в три раза толще. Она так и лоснилась от жира. Постоянно искала дружбы со мной, а я не знала, куда от нее скрыться, и от ее однообразного непрерывного лепета.

– Сетки на окнах... золотые сетки на окнах... я хочу сидеть в доме с золотыми сетками... хочу сидеть в красоте. Могу я сидеть в доме, и чтобы было красиво? И бассейн чтоб с подсветкой. Мы должны хоть немного пожить по-настоящему... Ведь правильно я говорю? – она требовали немедленной поддержки своего желания иметь бассейн с подсветкой. От этого лепета меня тошнило.

– Крто, зачем эгейцам гарем, если гон раз в году? А потом покой, равнодушие.

– Равнодушие? – удивился Крто. – Что такое равнодушие?

Я попыталась объяснить.

– Потом – чатто, – сказал он. – У вашей цивилизации, основанной на человеческих эмоциях, нет такого понятия. Если использовать космолингв, этот термин можно перевести как послелюбовь. Или нет, скорее, междулюбовь.

– А гаремы и стадо? Разве это имеет отношение к любви?

– Это дань Океану. Океан порождает стадо. А остатки культуры чатто цепляются за архипелаги.

ХХХ

Вскоре я могла думать лишь об одном: как вырваться из этого мира. Рассказывала Крто о других планетах. Он слушал очень внимательно. Поначалу мне казалось, что мы можем покинуть Эгеиду вместе. Надо лишь получить пропуск и добраться до космопорта. Однако вскоре стало ясно, что план этот очень опасный. Если кто-то пронюхает, что я находилась на борту "Елены Прекрасной", меня тут же уничтожат. И Крто вместе со мной.

Впрочем, как я поняла – хотя и не сразу – Крто не стремился покинуть планету. Его карьера была удачной и скорой. Быть может, странное чувство ко мне было причиной. Когда другие тратили средства на гарем, он довольствовался лишь моим обществом. В замкнутом мире островов Блаженства мы были слишком уж непохожими на других. Многие объясняли это провинциальностью Крто, его неумением понять размах мира избранных. Но снисходительное отношение не мешало карьере. Он вскоре стал заместителем архонта. (Пло к тому времени погиб – кто-то из столичных врагов выпустил на него червя).

И, наконец Крто – архонт Северного Архипелага. Одно печалило Крто: у нас не было детей. Впрочем, достаточное количество кредитов могло устранить и это проблему: любой опытный генетик мог создать – пусть и искусственно нашего потомка. Мало ли метисов на звездных путях. Но для этого надо как-то выбраться с планеты. Крто заикнулся об этом своем плане. И мне не хватило ума поддакнуть ему, лишь бы добиться своего и покинуть Эгеиду. Ведь только вне Эгеиды у нас могли бы быть дети. А я ляпнула, будто пальнула в лоб из бластера:

– Не желаю, чтобы у меня родился уродец-полукровка. Изгой.

Уже сказав это, я поняла, что смертельно обидела его и одновременно захлопнула перед собственным носом стальные ворота. Крто побелел – не только нос – все лицо. Он сидел неподвижно, будто окаменел. А потом вдруг издал пронзительный визг – у меня заложило уши. Агатодемон! Зачем я это сказала! Он понял, что здесь на Эгеиде, он может быть для меня единственным. Но в мире людей он превратится в урода. И в том, другом мире, любой человек – или почти любой – будет для меня желаннее, чем он, эгеец. Несомненно, именно так он истолковал мои слова. О детях Крто больше не заговаривал. Мои неуклюжие попытки как-то загладить ту смертельную обиду он как будто не замечал. Однако способность Крто в самой отчаянной ситуации выискивать прозаическое решение выручила его и на этот раз. Он понял, что не должен выпускать меня в тот, другой мир. Зато сам он может стать – но только для меня – похожим на человека, и хотя бы поэтому желанным. И он повел очень тонкую интригу. Всякий раз сообщал о каких-нибудь трудностях, которые препятствуют нашему отъезду. Не сразу я заметила, что трудности эти слишком уж хорошо объяснимы и чудовищно неодолимые. А Крто сотворил себе сначала подлинное лицо вместо маски, потом настоящие руки... Он объяснял это модой дворца и тем, что намеривался перебраться в Столицу. Но вскоре я поняла, что никаких шансов очутиться в Столице у Крто нет. Он как бы достиг своего предела. Он был слишком провинциальным, чтобы влиться в ряды изысканной публики, что плескалась в столичных бассейнах. Когда я поняла, что Крто и не планирует покинуть планету, случился страшный скандал.

– Чего ты хочешь? Умереть? – спросил он. – И меня утопить с собой?

Я поняла, что он не уступит. И стала искать другие выходы. Оставаться здесь я больше не могла. Изображать хвостатую леди, катиться кресле-антиграве, следить за собственной мимикой, превращая живое лицо в маску, и иметь возможность доверять только Крто да еще Стато... Постоянное ощущение стиснутости, замкнутости, ощущение, что меня этот мир тихо переваривает, превращая в ничто... Мир Эгеиды... Как описать вам его? Здесь не из чего выбирать. Здесь может быть только одна судьба, другой не дано. Здесь нет вариантов, развилок, здесь исключены любые "если". Если бы наш корабль не потерпел крушение, я бы могла стать пилотом на военном корабле, или выбрать работу на пересадочной базе, перейти в гражданский флот, наняться в частную фирму, или бы осесть в какой-нибудь колонии. Тысячи и тысячи планет на выбор. Одни мерзкие, другие получше, много прекрасных... Если бы... По ночам, я лежала без сна и представляла, как безумно много "если" существует в мире за пределами Эгеиды. А утром, напяливая кожаный хвост, маску и перчатки и садясь в кресло-антиграв, в очередной раз убеждалась, что сколько бы усилий я ни приложила, здесь никакие "если" не осуществимы. Там – тысячи планет, а здесь – один островок, с которого некуда деться. А раз так, то виноцветное море может вызывать лишь ненависть, и даже преданность Крто, в конце концов, станет отвратительной. Что может быть тяжелее, чем день за днем заставлять себя жить по правилам, которые ты не принимаешь, день за днем втискивать себя в жизнь, которая вся от начала до конца глубоко противна твоему существу. И вечерами петь со стражами "вода, вода, рыба, рыба..."

Всему есть предел – и способности к самонасилию – тоже. Я поняла, что далее так жить больше не могу.

Кстати, я говорила о море... я могла лишь любоваться его игрой на рассвете и закате, следить за его буйными волнами – и только. Купанье в море для меня оказалось запретно – ведь кто-то может заметить, что я человек. Я в море, в родной стихии эгейцев – существо чуждое, уязвимое. Плесканье в бассейне – это, пожалуйста. Море – нет. Лишь несколько раз Крто возил меня на глайдере к удаленным островам, и там, уверенная, что скрыта от посторонних глаз, я могла позволить себе погрузиться в волны Океана. Самое чудесное, самое восхитительное на Эгеиде – Океан – и тот оказался мне не доступен.

ХХХ

Однако совершенно неожиданно я обнаружила, что Эгеида не так отвратительна для людей, как казалось мне поначалу.

Сколько лет прошло к тому моменту? Да это и не важно. Помню точно: Крто уже стал архонтом. А я как страж осматривала гостиницу. Залетела на кресле в холл и вижу: на циновках вокруг бассейна лежат пять женщин. Настоящие... неегейские... все голые, истомленные...

– Откуда! – только и выдохнула я.

Молодая женщина, дебелая, лет девятнадцати с плоским румяным лицом и пшеничными волосами до талии неспешно поднялась и направилась ко мне. Я глядела на нее во все глаза... У нее были налитые груди, заметный животик и рыжие волосы на лобке. Как эти женщины попали сюда?.. Женщина протянула мне сотню кредитов.

– За всех, – сказала она .– Мы здесь на период гона. Вчера самцы уже приходили. Сегодня – опять придут.

– Ваше пребывание незаконно... – пробормотала я.

– Ну конечно! А сотня кредитов за что?

– И опасно...

– Через три дня придешь – еще сотню кредитов получишь...

– Я уже во второй раз на Эгеиде, – сообщила худенькая брюнетка. – В первый раз была на Южном архипелаге. Гон... – проговорила она мечтательно и тронула язычком ярко накрашенные губы. – Нигде такого нет... Чтоб меня провалиться в черную дыру – нигде!

Я смотрела на голых красоток. Они прибыли в отпуск – развлечься. И сейчас лежали на циновках, ломали плитки шоколада, грызли морские орешки, о чем-то переговаривались, хихикая, ждали своих кавалеров...

– А назад? Как вы полетите назад?

– Нас по списку заберет стюард. Ему – главная плата.

Брюнетка поднялась и помочилась в бассейн: выйти в туалет ей было лень.

Что, если заплатить стюарду? В последний день... узнать, когда у них последний день... И... вместе с ними бежать с планеты.

Я выбралась из гостиницы, поглощенная этими мыслями. А вокруг на креслах уже кружило пять или шесть эгейцев-подростков, отпрыски островных стражей. Известие, что в гостинице открылся бесплатный бордель, распространилось по архипелагу мгновенно. Глаза у молодняка горели, по подбородкам текли струйки слюны. Наиболее нетерпеливые заглядывали в двери. В дешевых драных перчатках у каждого – по дешевой шоколадке, купленной тут же, в ларьке гостиницы... Как только я вылетела на улицу, изнутри, видимо последовал какой-то знак, и молодняк рванулся внутрь.

Я решила, что явлюсь в последний день гона, прихватив с собой все полученные от красоток кредиты, и покину вместе с ними планету. Но ничего не вышло... Через три дня, явившись за очередной мздой, я обнаружила гостиницу опустевшей. У бассейна в кресле сидел Крто и следил за работой насоса, откачивающего воду. Бассейн был почти пуст.

– А где женщины? Они обещали мне платить... – спросила я делово.

– Вот как? Тебе? А почему я ничего об их прибытии не знаю? Кажется, я еще архонт архипелага.

– Я думала... раз они платят... – я попыталась прикинуться дурочкой.

– Они платят! А что дальше? У них поддельные пропуска. Считай, что этим шлюшкам безумно повезло, если их выпустят с планеты.

– А если не выпустят?

– Это дело стюарда, который составлял список.

– Зачем ты откачал воду?

– Когда в гостинице останавливаются люди, они всегда мочатся в бассейн. Не знаю – почему, но это всегда так.

Я была уверена, что Крто выдворил этих женщин из-за меня – чтобы я не могла убежать вместе с ними. Не знаю, удалось ли им покинуть Эгеиду или нет. Но на Северном архипелаге они больше не появлялись.

ХХХ

Но к кому обратиться за помощью, если Крто не на моей стороне? И поняла, что вся надежда на Брегена. Если мне удастся связаться с ним, он поможет мне бежать с Эгеиды. Ведь он – человек! Я стала искать встречи. Какой-то местный праздник (я до сих пор в них путаюсь, ибо праздников множество, и все они скучные) проходил на Северном Архипелаге, и я уговорила Крто послать Брегену приглашение. Тайком от Крто умудрилась приписать строчку: "Мне нужна ваша помощь. Речь о жизни и смерти". Я хотела написать, кто я, но потом передумала. Побоялась. Думала – и так он должен явиться. Но Бреген не пришел. Видимо, жизнь и смерть архонта и его женщины – для него такая малость! Как я ждала того вечера... просто места себе не находила. В каждом вновь прибывшем ожидала увидеть главу филиала. И когда поняла, что он уже не явится – удалилась в наш дом и разразилась слезами. Кстати, я даже не могла плакать на Эгеиде при всех – только тайком в своей комнатке. Ведь эгейцы никогда не плачут.

Потом на Северный архипелаг прибыл Слокс. И уж на его приглашение Бреген, разумеется, откликнулся. Глава филиала был мил, очарователен, доброжелателен. Само обаяние... Я, рискуя каждую секунду быть раскрытой, пробралась к нему и шепнула:

– Я – человек...

Он не услышал. Он говорил в эту минуту с кем-то из высокопоставленных эгейцев. А вокруг сновали работники компании "Гибрид" – и все они были люди. Но на меня никто не обращал внимания. Может, поговорить с кем-нибудь из них? Нет, нельзя. Защитить меня сможет только Бреген.

– Я – человек... – повторила, когда мы остались с ним на мгновение наедине. Неужели мне повезло? Он смотрел мимо меня и мило улыбался.

– Я – человек...

Бреген кивнул и отошел. Пропустил мои слова мимо ушей? Или не понял? Или просто не желал слышать? Решил – нелепая шуточка. Разве мог он допустить, что этот парик, перчатки, хвост и кресло – часть маскарада и, под маской есть что-то настоящее... Я вдруг усомнилась. А что если... да, что если я уже не имею право называться человеком? Что если по статусу я существо Эгеиды? Ведь я – женщина Крто...

– Я человек, – прошептала, теряя всякую надежду.

Но нельзя же было кричать об этом в присутствии Слокса. Он тут же уничтожит и меня, и Крто. А Бреген не слышал. Его окружили милые девицы. Одна красивее дугой. Люди. Настоящие. А я с этим клоунским хвостом, похожая на русалку из дешевого представления по телеголографу... Как я могла тягаться с ними?! Как намекнуть ему, что я знаю тайну "Елены Прекрасной"?

После этого я еще несколько раз видела Брегена. Но его всякий раз окружали эгейцы и люди. Слишком много ушей. Слишком много внимательных глаз. Пыталась с ним заговорить. Но он меня не слышал. Не в прямом смысле конечно. Я была уверена, что даже среди людей Брегена есть кто-то, работающий на Слокса. Бреген вежливо улыбался, вежливо кивал мне, даже кидал несколько ничего не значащих фраз. Но зачем мне его милые улыбки? Я ждала спасения... Он был всемогущим, а не сделал ничего.

Я представляла, как на этой планете появился Бреген. Увидел это море, зеленые архипелаги. Белые птицы и белая пена на гребнях волн. Белые кучевые облака, ровными стадами плывущие к горизонту. О чем в первую очередь он должен был подумать? Что попал в рай. А что он сделал? Отравил шельф. Были миллионы различных животных, а осталось триста тысяч видов. Только и всего.

А потом появился Корман...

...

В этот момент внутри инфоголографа что-то захрипело, изображение пропало и больше не появлялся. Однако голос звучал.

Итак, Корман. Этот был полной противоположностью Брегена. Он казался милым, доступным. Заговорить с ним ничего не стоило. И мне казалось, он понимает каждое слово. Он постоянно шутил. Он очаровал меня – буквально. Я лишь ждала удобной минуты, чтобы рассказать ему о случившемся и попросить помощи. Пусть не немедленной. Но он без труда свяжется с управлением флота и передаст мой рассказ. А уж Лига Миров меня спасет.

Почти месяц Корман вел раскопки на старом шельфе около острова Волка, а я изнывала, ожидая. Считала каждую минуту, не могла усидеть на месте, стала раздражительной, взрывалась по малейшему поводу, намеренно с каким-то наслаждением говорила Крто гадости. Он что-то заподозрил. Однако мысли его пошли, видимо, по иному сценарию. Он стал подозревать, что я влюбилась в Кормана. И стал ревновать, отчаянно, мелочно, следя за каждым моим шагом. Но мне было плевать. Меня уже понесло. Я хотела вырваться из своего плена. Жить так, как я жила, долее невозможно, ибо это не жизнь, это ад. И за это я была готова заплатить любую цену.