Текст книги "Император Валгаллы"

Автор книги: Марианна Алферова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Ты проскользнул через вторую дверку?

– Умница! Неужели догадалась?

– Значит, одна моя находка уже обесценилась.

– Какая находка?

– У меня есть человек, который знает, где находятся вторые врата.

– Герцог? Ты его взяла в плен? Молодец, девочка!

– Это не герцог.

– Виктор Ланьер?

– Опять ошибка. Экземпляр поинтереснее будет. Деревенский сумасшедший.

– И он знает, где находятся врата?

– Видимо, да. Но теперь, как я поняла, это уж не имеет значения? – Ли отстранилась.

– А вторая находка? Где она? Не на той ли грузовой платформе схоронено твое сокровище? – Вязьков лукаво подмигнул и указал на платформу с контейнером, которую охраняли несколько бывших «серяков».

– Да, там кое-что интересное, – сухо отвечала майор Бернхард.

– Может быть, там хрон? Знаешь, такой серый невзрачный порошок, который может творить чудеса.

– Может быть, – Ли самодовольно улыбнулась.

– И он служит наполнителем для «Немезиды».

– Неужели? – изобразила притворное удивление Ли. – Я кое-что слышала про это. У тебя есть «Нема »?

– У меня – нет. Но я знаю, где ее прячут. Кстати, а куда делся Витька Ланьер? Разве он не должен был убежать с тобой из Валгаллы?

– Все так и было. Вот только... он решил заглянуть в крепость, навестить своих друзей. Новый генерал его тут же посадил под замок. Несколько «серяков» и деревенских решили прорваться в крепость на грузовой платформе, но их тут же испарили. Р-раз – и нету.

– Вот кретин! – в сердцах воскликнул Вязьков.

– Пусть теперь сам расхлебывает кашу, – решила воспитанница Валгаллы. – Мне надоело его спасать. Вернемся к нашим делам. То есть к хрону и обещанной плате.

– Кемпински! – повернулся Вязьков к своему спутнику. – Тащи сюда сундучок для наших друзей из промзоны.

Тот махнул рукой, давая понять, что все понял, и вернулся к вертолету.

– Каковы наши планы? – спросила Ли. – Мы летим на базу «милитари»?

– Нет. Кое-что изменилось. Мы переправим хрон в одно укромное местечко в горах Недоступности. Но могу тебя заверить: тебе понравится новое дельце.

– Почему ты так уверен?

– Ты не будешь скучать.

ВОЙНА
Глава 26

1

«Бурлаков, черт, почему ты не сказал, что Хьюго обвинил в твоей смерти меня? Тогда бы я ни за что не полез в крепость. Или полез? Бурлаков, генерал, где же ты сейчас? Ты же должен мне помочь. Почему не приходишь? Призрак! Отзовись! Молчишь? Должен прийти и открыть дверь. Впрочем, нет. Вряд ли. Призрак не может открыть дверь. Он может только сказать, как открыть дверь. Значит – не знает. Потому и прячется».

Виктор сел на полу. Все тело болело. Но пуще всего – голова. Она была как камень. Раскаленный камень. Вулканическая бомба. Черт! Что они сделают с ним? Неужели казнят? Нет, он не может умереть... или... может? А почему бы и нет? Миллионы других твердили: я не могу умереть, – но умирали. Молодыми. Или очень молодыми.

Руки скованы сзади, ноги связаны. Дверь заперта на ключ. Окон нет. Как убежать? Как?

В камере сыро, темно и воняло уборной.

– Димаш! Каланжо! Вы здесь?

– Здесь, – послышался голос капитана. – Чуешь, как воняет? Это мы нассали.

– Как ты думаешь, Хьюго нас убьет? – спросил Димаш. Голос его дрожал.

– Меня убьет – точно, – предрек Ланьер.

– Но мы же никого не казнили из его людей! – напомнил Димаш. – Даже Лобова только арестовали.

– Лобова я бы прикончил. Жаль – не успел, – вздохнул Виктор. – Лобова и Хьюго. Эту милую парочку. Где тут параша?

– Зашел разговор о Хьюго, и тут же вспомнил про парашу? – спросил Каланжо.

– Ну, видимо. Сразу захотелось и помочиться, и поблевать.

Димаш рассмеялся.

– Ничто так не объединяет, как ненависть, – выдавил он сквозь смех. – А параши тут нет – не удостоились. Угол справа – самый низкий. Оттуда моча не растекается по всей камере.

2

Дверь отворилась. Пятно жидкого света заползло в камеру.

– Что? Уже на казнь? – изумился Виктор. – Сейчас ночь? День? Впрочем, неважно. В крепости нет ни дня, ни ночи. Будем считать, что день, раз я уже не сплю.

Два луча вечных фонарей заскользили по стенам. Трое пленников сидели у стены в ряд – у той стены, где пол был несколько выше. С момента ареста им оставили одну флягу на троих и не давали еды.

Лучи сошлись на Викторе.

– Ты! – выкрикнул охранник. Лобов? Ну да, он. Незаменимый и наипреданнейший помощник генерала Хьюго.

Виктор неспешно поднялся.

– Виктор Павлович, куда вы! – Димаш попытался загородить выход. Голос его дрожал сильнее прежнего. – Мы вас одного не отпустим.

– Дим, прекрати!

– Мы вместе! Всех забирайте! – взвизгнул Димаш. Он был уверен, что Виктора ведут на казнь. Трусил, но все равно продолжал стоять в дверях.

Однако что-то подсказывало Ланьеру, что так просто и быстро Хьюго его не убьет.

– Не мешай! – Лобов пихнул паренька в грудь, и Димаш повалился на пол.

– Я еще вернусь, – пообещал Ланьер.

Его выволокли из камеры и уже за дверью развязали ноги. Руки же так и оставили скрученными веревками за спиной.

– Держите его! – приказал охранникам Лобов. И примерившись, изо всей силы ударил Виктора кулаком в живот. – Это тебе за те три часа, что мне пришлось сидеть в мортале, сука! Ненавижу мортал! Ненавижу!

От боли пленника согнуло пополам. Он закашлялся, и его вырвало – водой и желчью.

– Тащите его! – приказал Лобов охранникам.

Двое парней – Виктор был уверен, что при Бурлакове он этих мужиков в крепости не встречал – поволокли его, как мешок с картошкой, норовя побольнее «приложить» к каждому каменному выступу по дороге.

– Ты всегда платишь по счетам? – Виктору, наконец, удалось отдышаться.

– Разумеется.

– Тогда заплати мне за то, что я спас тебя, а не бросил валяться с дыркой в животе. – Обычно Ланьер не любил напоминать о своих благодеяниях. Но сейчас он просто не мог удержаться.

– Стойте! – приказал Лобов.

Охранники поставили арестованного на ноги, однако продолжали держать.

– С удовольствием заплачу! Сполна! – объявил Лобов и вновь ударил пленника в живот. – Ну, ты все получил? Больше не хочешь?

Виктор замотал головой. Конечно, было нелепо говорить о благодарности с человеком, который убил Бурлакова. Но Ланьер и не надеялся пробудить в негодяе совесть. Он просто не мог отказать себе в удовольствии его уязвить. Нет, нет, Лобов не испытывал чувство стыда, и уж тем более совесть его не мучила. Но сами эти слова – «совесть» и «стыд» – вызывали у Лобова боль, как будто он касался раскаленного железа.

3

Ланьер не ошибся – он редко ошибался в таких случаях, хотя вряд ли это могло служить утешением в данном случае. Его в самом деле повели не во двор, а в пиршественную залу. Она сильно изменилась, даже с того вечера, когда он сидел здесь с Рафом. Тогда в этой зале было темно, холодно и уныло, теперь же вместо длинного стола для всех обитателей крепости появилось множество небольших узких столов, и между ними были втиснуты скамьи. Это чем-то напомнило Виктору столовую в старинной тюрьме на той стороне, которую он посещал в начале своей карьеры портальщика. За первым рядом скамеек сидели несколько человек в форме цвета фельдграу. Обветренные, суровые, одинаково лишенные выражения лица, одинаково схожие, хотя губы или, к примеру, носы были у всех разные. На миг Виктору даже показалось, что с краю сидит Генрих. Но нет, Ланьер ошибся: Генрих умер, а в зале находились живые люди – не призраки.

На возвышении, где прежде обедал генерал, стоял все тот же стол, но за столом – всего три стула. Один с очень высокой спинкой, два других – пониже. Похоже на военный трибунал, что-то из прошлого. Почему стрелки так обожали все прошедшее, бывшее, так жаждали воскресить его из небытия. Этот вопрос Виктор задавал себе, и не раз, но не находил ответа.

Лобов подвел Виктора к возвышению и поставил возле табурета. Виктор сел.

– Садиться запрещено! – Лобов пихнул его в спину:

– Что значит – запрещено? – пожал плечами Ланьер. – Кем?

– Сказано – запрещено! Встать! – рявкнул охранник.

– Еще чего!

Лобов ухватил пленника за ворот и поднял рывком.

На скамье для зрителей захихикали. В этот момент вошли судьи. Впереди вышагивал Хьюго в мундире фельдграу – значительный, массивный и сияющий от счастья. Если бы у Виктора не были связаны руки, он бы зааплодировал.

Внезапно Хьюго, занятый важной процедурой восшествия на свой маленький трон, споткнулся и едва не упал. Но он тут же постарался принять как можно более величественный вид и сел, гордо держа голову и положив руки на точеные подлокотники кресла. По левую руку от него разместился Луис. Неужели помощник императора прибыл из Валгаллы, чтобы учинить расправу над такой мелкой сошкой, как Ланьер? Вряд ли. Скорее, он прибыл, чтобы инспектировать крепость, после того как ее заняли войска императора. А для кого же предназначено место справа от Хьюго? Лобов? В этот раз Виктор не угадал. Кресло справа занял Рузгин. Он был в старой форме «синих», какую носили в крепости при Бурлакове, лишь на груди теперь был приколот серебряный орел Валгаллы. Господи, а Борька-то почему среди них? Виктор пытался отыскать оправдания старому другу и не мог. Было просто больно.

Ни обвинителя, ни защитника на этом процессе не полагалось, это сразу понял арестованный.

Обвинение зачитал Луис:

– Виктор Ланьер, который также именовал себя Полем Ланьером и герцогом, вы обвиняетесь в убийстве генерала Бурлакова, в попытке военного переворота, попытке подрыва могущества Валгаллы, а также в убийстве десяти охранников. Признаете вы себя виновным?

– Конечно же, нет.

– То есть боитесь признать, – тут же переиначил его слова Хьюго. – Я давно заметил, что все интеллигенты трусы. Чуть что, и они превращаются в дрожащие, пульсирующие сгустки плоти.

– Вам всем нравится смотреть, как льется кровь? – спросил Виктор, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Крови не надо бояться. Мир очищается кровью и сталью, – отвечал Хьюго с пафосом.

– Я всегда думал, что для наведения чистоты лучше всего подходят мыло и стиральный порошок, – заметил Виктор.

– Вот-вот, одни слова. Если будут насиловать твою жену, ты будешь бегать вокруг, бить себя по ляжкам и умолять: «Только не делайте ей больно!» И при этом мастурбировать.

– Да, я помню, Раф говорил, что вы боитесь сперматоксикоза, – сказал Ланьер без улыбки.

– Мало получил, сука? – рявкнул за его спиной Лобов. – Можем еще кого-нибудь из твоих друзей пристрелить.

– Пристрелите Луиса. – Ланьера стал разбирать смех.

– Властвующий над жизнью и смертью должен знать, как выглядит смерть! – заявил Луис.

– Не ожидал, что вы приведете подобную цитату, – заметил Виктор.

– Это не цитата. Это мои собственные слова! – объявил Луис.

Подсудимый промолчал – не стал объяснять, кто сказал подобное прежде.

– Чтобы одни жили, другие должны умереть, – возвысил голос Хьюго. – Герои умирают добровольно. Но у таких, как ты, Ланьер, никогда не хватит мужества совершить этот благородный шаг. Поэтому подобных тебе приходится убивать.

– Согласен: я не герой, – отозвался Виктор. – Только в этом меня и обвиняют?

– Подозреваемый, это вы убили Бурлакова? – спросил Рузгин, старательно показывая, что он будет в этом деле беспристрастным и объективным.

– Я же сказал – нет. Когда произошло убийство, я гостил у императора в Валгалле, – отвечал Ланьер. – Луис может подтвердить мои слова. Как раз в тот день пришло известие о гибели Бурлакова, я находился у него в кабинете.

– Это так? – живо спросил Рузгин и сделал какую-то пометку на лежащем перед ним листе бумаги. При этом он в первый раз посмотрел на Ланьера и улыбнулся краешком рта.

– Обвиняемый послал двойника убить генерала, а сам прибыл в Валгаллу, – отвечал Луис, чуть замешкавшись. Похоже, он не ожидал вопроса – готовился к очередному монологу.

– То есть в крепости был кто-то другой, его двойник? – Рузгин сделал еще одну пометку.

Ланьер уже понял, что хотел сотворить Рузгин: он надеялся доказать, что Виктор не виновен. То есть выбрал, так сказать, законный путь. Обвиняемому хотелось одновременно и плакать, и смеяться: ясно было, что дело безнадежное – ни Хьюго, ни Луис не допустят ничего подобного. Разве что Рузгин еще и себя поставит под удар.

– Что это меняет? – спросил Хьюго. – Мы же знаем, что этот человек виновен.

– Если Ланьер в самом деле был в Валгалле, то он не убивал генерала, – возразил Рузгин.

– Мы знаем, кто это сделал! – объявил Хьюго. – И обвиняемый тоже знает.

– Разумеется, – подтвердил Виктор. – Стрелял Лобов по приказу Хьюго.

Он выпалил это скороговоркой, зная, что ему постараются помешать договорить. Успел! Все же выкрикнул имя Хьюго, когда мощный удар сбросил его на пол. Бил Лобов.

4

Когда Ланьера привели в карцер, камера была пуста – ни Каланжо, ни Димаша не было. О Господи! Что же это такое? Их тоже следом потащили на суд? Или...

– Что вы с ними сделали? А? Вы убили их! – закричал Ланьер.

Но ему не ответили. Дверь захлопнулась и наступила тьма.

5

– Твоя программа просто класс! – Гремучка похлопал Ланьера по плечу. – В порталах только об этом и говорят. Видел рекламу на перекрестке? Мы утерли нос «Глобал!» Чувствуешь, чем это пахнет?

Ланьер в смокинге, Гремучка – тоже. Они на банкете. Вокруг сновали нарядно одетые люди, но почти никого Виктор не знал.

– Неужто заметили? – Виктор скромно потупился. Внутренне он ликовал. Неужели все сбылось именно так, как он и хотел?

– Конечно! То, что ты сделал, не удавалось никому! Ты – гений, Вик!

– Где Алена? – спросил Виктор. – Кто-нибудь видел Алену? Она обещала прийти.

– Где-то здесь. Выглядит сногсшибательно.

– Алена! – крикнул Виктор, протискиваясь мимо незнакомых людей. Его не пускали. Стояли насмерть. Стеной. – Алена!..

Он проснулся от собственного крика. В темноте. Сразу ощутил холод и вонь. И ломоту в затекшем связанном теле. Рядом кто-то плакал.

– Виктор Павлович, на башне три раза ударило, – сказал Димаш и всхлипнул.

– Какая башня? О чем ты?

Ланьер никак не мог прийти в себя и сообразить, где он. Он только что был на банкете, устроенном в его честь, и вдруг – эта тьма, мерзкий запах, испуганный шепот Димаша. Неужели то был сон, а сейчас – реальность?

– Димаш? Ты жив? – Ланьер качнулся вбок, пытаясь нащупать плечо приятеля.

Да, рядовой Димаш был рядом. Не призрак, не обман. Теплое живое тело. Пока еще теплое и живое. У Виктора сдавило горло.

– Каланжо!

– Это что, перекличка? – буркнул капитан.

– Поверить не могу, что они Орлика убили, – сказал Димаш.

Виктор сглотнул, пытаясь протолкнуть обратно комок, подступивший к горлу и не дававший дышать.

Интересно, где Раф? Малыш уехал вместе с Топом, как приказал Ланьер. Удалось ли им ускользнуть? Или перехватили валгалловцы? Может, про Рафа забыли? Тогда у старшего Ланьера будет шанс спасти хотя бы одного сына.

– Нас тоже убьют, – сообщил Димаш. – Уже приговорили. Увели сразу вслед за вами. Мы думали – вы не вернетесь. А вот, вернулись. Нас привели, а вы спите. Мы не стали вас будить.

– Я не хочу больше спать, – сказал Виктор. Ему вдруг стало невыносимо жаль этих последних часов, потраченных на сон.

– О Господи! И зачем я только пришел сюда, в этот Дикий мир? Я ведь ни разу не превышал порог агрессивности. Честно, меня не предупреждали даже. Я иногда дразнил свою сестренку, – признался Димаш. – Но ведь за это не отправляют на коррекцию психики. Так?

– Дим, только для пятнадцати, максимум для двадцати процентов людей справедлив принцип накопления агрессии, которую им надо непременно избыть за вратами – на войне или в камере пыток. Но за эти пятнадцать процентов отдуваться приходится всем, каким-то макаром они заставляют и нас плясать под свою дудку.

– Может быть, спеть? – спросил вдруг Каланжо. – Для поднятия духа. А то я начну вслед за вами хныкать и причитать.

– Ну, если ты знаешь что-нибудь такое. Подходящее...

– Была одна старинная песенка. Там говорилось про плачущий дождь и могилу... – Каланжо попытался что-то напеть, но помнил только одну строчку: «Der Regen weit am Grab».

– Очень подходит, – вздохнул Виктор. – Но я бы предпочел что-нибудь повеселее.

Дверь заскрипела. Пятно света легло на стену.

– А, Лобов! – хмыкнул Каланжо. – Хорошо новым хозяевам жопу лизать?

– Лучше, чем тебе.

– А я не люблю, когда мне это место лижут. Бабы – это пожалуйста, а мужики... Нет, увольте.

– Ребята, как вы себя чувствуете? Все здоровы? – Терри протиснулась мимо Лобова в камеру.

– А, наш замечательный эскулап! Если бы не вы, мисс Уоррен, Лобов бы подох от перитонита. Что будем делать? Давление мерить? Или температуру? – язвил Каланжо.

– Велели осмотреть вас. Сердце проверить, – сказала Терри строго, как будто от этого осмотра что-то зависело. – Ну и воняет у вас.

– Почки работают исправно, – сообщил Каланжо.

В камере стало светлее: один из охранников, пришедший с врачом, держал два фонаря.

– Сердце у меня бычье, – похвастался Каланжо. – Хьюго его хочет съесть на ужин?

– Снимите рубашку, – приказала Терри. – У вас отличное сердце, капитан, – и Терри добавила шепотом. – Золотое. – Потом сказала громко. – Теперь вы, Димаш.

Виктор стиснул зубы. Почему он не пристрелил Хьюго раньше? Почему? И там, на стене, Судьба уберегла нового генерала. Ланьер понял, что ненавидит само это слово «Судьба».

– Теперь вы, Виктор, – шагнула к нему Терри. – Вас Хьюго просил осмотреть особо.

– Он меня ценит. Вы будете ему служить, Терри?

– Врачи лечат больных при любых режимах. – Терри расстегнула рубаху у него на груди. – Что это за повязка?

– Ожог. Положил слишком близко термопатрон во время сна, вот кожа и слезла.

– Вы лжете.

– Искажаю информацию, такой ответ вас устроит?

– Где вы были все это время?

– Путешествовал. Не всегда по своей воле. У меня хорошее сердце. Жаль, что оно не может разорваться.

Он почувствовал прикосновение металла к коже чуть повыше кисти. На миг. Догадался: Терри надрезала скальпелем веревки на запястьях. Надрезала, но не до конца. Возможно, он сможет их теперь разорвать.

– Ну, вот и все! – объявила Терри громко. – Все трое здоровы.

– Как я рад это слышать, – хмыкнул Каланжо.

– Выходите! – мрачно буркнул Лобов.

– У меня ноги связаны. Как я могу куда-то выйти? – отозвался капитан.

Лобов почесал подбородок, потом достал нож и разрезал веревки на ногах.

– Иди!

– А руки?

– Обойдешься!

Виктора ухватили сразу двое, вытащили в коридор. Потом Лобов перерезал веревки на ногах и у него. Третьим освободили Димаша. Виктор потер одну ногу о другую, разгоняя застоявшуюся кровь.

– Иди! – вновь прорычал Лобов.

Уже? Умирать? Ему нестерпимо хотелось рвануться назад, в камеру, и забиться в угол.

Теперь Виктор разглядел, что с Лобовым пришли как минимум человек шесть здоровяков в форме цвета фельдграу. Значит, точно казнят. Честно говоря, Виктор даже сейчас все еще не верил, что умрет.

– А где исповедник? Мне нужен священник. Я хочу исповедаться. И потом... последняя рюмка коньяку, французского, разумеется, и еще сигарета. Неужели не будет? – Шутовской тон помог прийти в себя.

Выказывать страх перед Хьюго казалось унизительным.

Странно, теперь он даже как будто и не боялся. Только голос стал какой-то чужой, деревянный. А ноги, напротив, – ватными. И какое-то дурацкое веселье в груди...

МИР В ЗОНЕ ВОЙНЫ
Глава 27

1

Герцог загнал «Повелителя ветров» в ангар. Стальные двери за ним медленно закрылись, ярче сделался свет прожекторов. Герцог выпрыгнул из кабины, не пользуясь лесенкой, мягко опустился на каменный пол. Встречал его только Анджей Кемпински.

– Как прошел полет? – спросил ученый, пожимая протянутую руку Поля.

– Полет? О да, полет отлично. А вот «Нема» малость облажалась.

– Неужели не удалось сдвинуть морталы?

Поль направился к выходу из ангара, Кемпински поспешил за ним, приноравливаясь к шагу герцога. Во всем его облике была какая-то неприятная угодливость, ничего подобного за своим «помощником по науке » герцог не замечал прежде.

– Сдвинуть-то их удалось. Но не так, как я планировал. В мортале оказался вездеход, окованный серебром. Он, как якорь, затормозил движение. Теперь эта штука сидит там гвоздем, и я пока не знаю, как ее вытащить. Разве что... но об этом потом. Как мои гости?

– Неплохо. Очень хорошо. Замечательно... всем довольны...

Ланьер остановился.

– Вы что-то скрываете, Анджей. Что случилось?

– Нет, ничего, – Кемпински попятился.

– Меня не обманешь. Я же виндекс, эмпат. Что?.. – Ланьер выхватил из кобуры пистолет.

– Не стоит волноваться, ваша светлость, – у Кемпински задрожал голос. – Дело в том, что крепость захвачена.

– Кем? – Герцог, держа пистолет двумя руками, сделал несколько приставных шагов, обходя ангар. Ему понадобилось пять или шесть движений, в то время как обычный солдат должен был бы совершить двести таких шагов. – Здесь никого нет.

– Они не здесь, ваша светлость.

– А где? – теперь ствол пистолета был направлен ученому в грудь.

– Я выполняю приказ императора Валгаллы. – У Кемпински дрожал голос, когда он это говорил.

– Он здесь распоряжается? Я и не знал. – Виктор опустил пистолет. – Как он сюда попал? Это же невозможно!

– Он ждет вас в библиотеке, – сказал Кемпински.

Герцог вышел из ангара. В пещерном лабиринте ни души – даже охраны не было видно.

– И куда все подевались? – спросил Поль.

– Ждут дальнейших приказов. Велено не выходить, пока не будет ясно, заключили вы союз с императором или нет.

– А кто охраняет пещеры?

– Свита императора.

Поль вошел в библиотеку, ожидая увидеть людей в форме фельдграу и немолодого маленького человечка с темными волосами и внимательным взглядом темных неподвижных глаз.

Но встретил Бурлакова.

2

Добрый его товарищ сидел в кресле у искусственного камина, одетый в зеленый старинный мундир с золотым шитьем и белые лосины; начищенные черные сапоги сверкали. Бурлаков был как живой, только сквозь него можно было разглядеть резную спинку кресла. Во втором кресле напротив него расположился человек в форме британского полковника времен Второй мировой войны. Поль помнил этого человека – при жизни он командовал соединениями «синих» и вывел их из ловушки, устроенной «красными», но сам вскоре погиб от рук снайпера. При жизни, правда, он носил совсем другую форму и выглядел куда старше. Но герцог точно помнил, что он англичанин и что фамилия его была Фицрой, как у капитана «Биггля».

– Присаживайся, Поль! – Похоже, для герцога сюда заранее принесли третье кресло, которого прежде в библиотеке не было.

Ланьер сел, все еще не веря в происходящее.

– Я что-то не понял, Григорий Иванович! Призраки мортала приходят, когда человек умирает. Так ты умер? – У Ланьера дрогнул голос. Даже увидев старого своего товарища в столь странном обличье, он все еще не мог осознать, что того настигла смерть. Проведя полвека в Диком мире, обнаружив зоны замедления времени, первооткрыватели нового мира почти поверили в свое бессмертие. И вот теперь герцог видел призрак генерала, как прежде сотни тысячи раз видел других – погибших от пуль и гранат или просто сгинувших в мортале.

– Мне пришлось умереть, – сказал генерал.

– Что значит – пришлось?

– Я понял, что должен возглавить Валгаллу, когда ты поведал о своих планах. Я медлил до последнего, всеми силами противился, хотел как можно дольше служить жизни – то есть подбирать отставших и спасать людей. Но ты не оставил мне выбора.

– Что? Возглавить Валгаллу? – Герцог решил, что он ослышался. – Ты – во главе царства мертвых воинов?

– Ну да, подлинная Валгалла – это обиталище призраков. Убитые, погибшие. Все, кто погибает в Диком мире, становятся обитателями моего призрачного дворца. Призраки – вот истинная Валгалла. Теперь я ее повелитель. А те, засевшие в скале, надевшие форму цвета фельдграу, – всего лишь дешевые самозванцы.

– Призраки – это Валгалла, – повторил задумчиво Ланьер. – Ну да! Конечно! Призраки являлись и мне, и тебе. Значит...

– Если бы ты умер первым, то мог бы стать императором. Ведь мы одновременно пришли в этот мир. Он принадлежал нам. Только нам. Но я решил осуществить переход прежде тебя.

Призрак Бурлакова говорил о своем праве повелевать как о чем-то вполне очевидном. Поль был слишком потрясен, чтобы спорить.

– То есть ты покончил с собой?

– Ну что ты, Поль! Как ты мог такое подумать! – сокрушенно покачал головой Бурлаков. – В Валгаллу путь самоубийцам заказан. Я должен был найти того, кто осуществит переход. Мне не хотелось, чтобы мою кровь пролил человек, которому я симпатизировал. Я не хотел, чтобы кто-то из моих друзей винил себя в этой смерти.

– Однако ты винишь меня!

– Нет, ни в коем случае. Ты всего лишь ускорил время перехода. Я ни в чем тебя не обвиняю, зная твою страстность и упрямство. Ты никогда не мог отказаться от задуманного. Я не стал тебя отговаривать. Мне нужны были – как всегда в подобных случаях – Иуда, Пилат и человек, который проткнет мне бок копьем. Я нашел Хьюго. Думал, он будет един в трех лицах. Но не получилось. Иуда и Пилат – эти роли он сыграл отменно, но убить предпочел чужими руками. Он переиграл меня: подослал убийцу, прежде чем я смог все организовать. Опередил на несколько часов или даже минут.

– Ничего не понимаю! – Поль вскочил. – Вы же призраки! Вы не можете действовать!

– Мне не нажать на спусковой крючок. Но я отдаю приказы. И мне повинуются. Все. Или почти все. Если надо, стреляют. К сожалению, к императору-самозванцу, что сидит в скале, я не могу проникнуть.

– А «милитари»? Не хочешь ли ты сказать, что они тоже в твоей власти?

– Они на моей стороне. Но зимой их совсем немного. Они охраняют склады с оружием. Так что мы можем без труда пополнить свой арсенал последними разработками. К сожалению, я полностью могу контролировать этот мир только зимой. Пока. Надеюсь, ты на моей стороне.

Поль Ланьер немного успокоился и сел. Он понял, что император-призрак предлагает ему деловую сделку. Хотя он никак не мог смириться с подобным обликом Бурлакова. Прежде старый учитель никогда не говорил с ним таким тоном. Да и слов таких тоже не произносил. И этот тон, и эти слова заставляли как-то нехорошо биться сердце.

– Смотря что ты задумал, – сказал герцог осторожно.

– Хочу осуществить твои планы: подчинить себе Валгаллу и крепость. И... – Призрак сделал паузу.

– Закрыть врата, – подсказал Фицрой, до этого момента молчавший. Ланьер даже забыл о его присутствии.

Герцог поначалу не понимал, зачем понадобился этот призрачный свидетель. Потом догадался: до смерти Бурлакова во главе истинной Валгаллы стоял Фицрой. Теперь он почтительно отошел в сторону, а новый император милостиво позволил ему оставаться в курсе всех дел. Герцога вдруг стал разбирать дурацкий смех – таким нелепым показалось ему это джентльменство умерших.

– Отлично! Великолепно! То есть изолировать миры?

– Именно. Тогда Дикий мир будет принадлежать нам круглый год, а не только зимой.

– Это возможно?

– Уже да.

– А что должен делать я? Ведь мне отводится какая-то роль в твоих грандиозных планах?

– Очень важная, – отвечал император-призрак, не обращая внимания на иронию Ланьера. – Твои люди снова загрузят «Немезиду», потом ты кого-нибудь отправишь в мортал, окружающий Валгаллу, чтобы вытащить застрявший там вездеход. К слову сказать – твой вездеход. Эта окованная серебром машина не позволяет морталам сдвинуться. Ты закроешь врата и уничтожишь Валгаллу. Как только врата закроются, я начну операцию по освобождению крепости. Все надо делать очень быстро. Иначе Виктор погибнет.

– Ты сам отправил его в Валгаллу и сделал заложником, чтобы связать мне руки! – герцог вновь вспылил.

– Ему ничто не грозило, поверь мне. В окружении императора был агент, который должен был его охранять. Когда появилась опасность, этот человек помог твоему сыну бежать. К сожалению, Виктор нарушил один из моих приказов, и Хьюго захватил его в крепости. Как только врата закроются, ты можешь его вытащить из крепости. Но не раньше.

– Григорий Иванович, ты же полвека спасал людей!

– Я и сейчас их спасаю.

– Ты был другим!

– Разумеется. Большая разница: человек при жизни и после смерти. Там подлинные дела – здесь миф.

– Я должен подчиниться?

– Разве ты еще не понял, что да?

Ланьер помолчал, прикидывая, что он может сделать, чтобы отстоять свою независимость. Получалось – ничего. У него есть «Повелитель», этот летучий корабль из сказки, и «Немезида», оружие судного дня, есть земли, золото, люди – все игрушки большого ребенка в наличии. Но в этот миг он в самом деле ощутил себя ребенком, который вынужден повиноваться взрослому и делать то, что тот ему говорит. И еще он осознал – так отчетливо, что похолодел, и сердце пропустило удар, – что для императора-призрака слова «спасение жизни» потеряли смысл. То, что прежде смысл его жизни составляло. И если он говорил о спасении Виктора, то лишь потому, что это было разменной монетой для повелителя Валгаллы.

– Где герцогиня и Поль? – спросил герцог глухим голосом. – Они в крепости?

– Нет. Герцогиня в замке. А Раф здесь, прибыл незадолго до тебя.

– Ну, хотя бы он уцелел... Но почему! – Поль вновь пришел в ярость. – Разве я не могу повелевать Диким миром?! Почему всякий раз указывали на тебя как на старшего, а на меня – как на мальчишку?! Из меня выйдет император ничем не хуже тебя! Слышишь?!

– Слышу, конечно. Не надо кричать. Ты просто играешь в детские игры, Поль, как большинство «синих» и «красных», что приходили в наш мир все эти годы. У тебя нет чувства реальности. Ты не проникаешь в суть, живешь в своих фантазиях, воображая, что мир будет строиться по твоим законам. Ты уже никогда не повзрослеешь.

Герцог сделал вид, что смирился, хотя он не был уверен, что призрака можно обмануть.

– Что же мне делать? – спросил устало и равнодушно, хотя внутри все у него кипело.

– Я же сказал: забери вездеход из мортала. Как можно скорее. А потом займешься «Немезидой» и «Повелителем ветров», будешь делать то, что нам необходимо.

Нам – это кому? Валгалле? Бурлаков говорит от имени призраков? Мертвые решают, что нужно живым? Поль едва сдержался, чтобы не выкрикнуть проклятия в лицо старому другу. Вернее – его призраку. В глубине души Ланьер понимал, что император-призрак обошелся с ним милостиво: мог бы лишить всего, а он оставляет ему в дар «Повелителя», пещеры и в качестве награды за преданность позволит продолжить игру.

3

– Отец! – Раф тронул Поля за плечо. – Я слышал, тебе нужен человек, который оправится в мортал и отгонит застрявший там вездеход?

Поль, занятый подготовкой «Повелителя», вздрогнул и поднял голову.

– Откуда ты знаешь?

– Я всегда в курсе дел. Давай, займусь вездеходом. Ты подбросишь меня на своем кораблике как можно ближе к морталу, а потом я пригоню машину.

– Раф, без проводников в мортале делать нечего. Ты видишь призраков?

– Разумеется, – беспечно отвечал Раф.

Он стоял перед отцом, маленький, большеголовый, с едва заметным пушком на верхней губе, до срока постаревший ребенок. Его потертую шапочку украшало орлиное перо, за плечами висел рюкзак, а у пояса – три бутылки «Дольфинов» и нож с костяной рукоятью и в кожаных ножнах. Он был готов к долгой дороге в мортале.