Текст книги "Подходящая пара"
Автор книги: Мари Соул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
8
– Эффи! Паркер! Вот так сюрприз! – Приветствие Синди было таким же горячим, как воздух на улице. – А это кто? – Она погладила Мопси по голове.
Собачка, которую Эффи держала в руках, лизнула руку Синди. Эффи познакомила их, добавив:
– Мы приехали повидаться с твоей дочерью.
– Как удачно вы выбрали время. – Улыбка сошла с лица Синди. – Мэнди неважно себя чувствует. Может быть, в компании с вами ей будет лучше…
Она повела их по большому, просторному дому, по пути представив своей матери. Миссис Кизер пришла в восторг от Паркера, осыпав его комплиментами. Наблюдая за ней, Эффи подумала, что ни одна женщина не может устоять перед ним. Мопси получила привычную для нее порцию ласковых поглаживаний по голове и восхищенных восклицаний. На долю Эффи выпало лишь вскользь брошенное замечание о том, что она ничуть не подросла.
– Можете называть меня пигалицей, как это делают некоторые, – сказала она миссис Кизер и взглянула на Паркера.
Он широко улыбнулся, явно не испытывая раскаяния за придуманное им прозвище. В отличие от миссис Кизер Аманда Нельсон не проронила ни слова, когда Синди представила ей Эффи и Паркера. Она лежала на софе и лишь слегка приподняла голову с подушки. Но увидев Мопси, слабым голосом спросила:
– Это ваша собачка?
– Да. Ее зовут Мопси. – Эффи подошла к софе и опустилась на колени.
Мэнди погладила Мопси маленькой, слабой рукой, и Эффи поняла, что так тревожило Синди. Мэнди была одета в пестрый летний костюмчик, но его яркие цвета еще больше подчеркивали мертвенную бледность лица ребенка. Она была такой худенькой, что, казалось, порыв ветра мог подхватить и унести ее как пушинку. Только в больших голубых глазах теплилась жизнь.
– Она умеет делать трюки? – смущенно спросила Мэнди.
– Сколько угодно. – Эффи встала и опустила Мопси на ковер. – Если твоя мама позволит, Мопси с удовольствием покажет, на что она способна.
Мэнди и Эффи посмотрели на Синди, и та согласно кивнула.
– Ты когда-нибудь видела, как танцуют собачки? – спросила Эффи у девочки.
– Танцуют? Нет. – Мэнди с трудом перевернулась на бок и, опершись на локоть, попыталась приподняться. В ту же минуту Синди была рядом с дочерью, поправляя подушки и устраивая Мэнди поудобнее.
Эффи взялась отодвигать кофейный столик, чтобы освободить место для выступления Мопси, но Паркер выхватил столик у нее из рук, а затем освободил центр комнаты от мебели. Он делал это так ловко, что Эффи осталось лишь с удовольствием наблюдать за его действиями. Она не могла оторвать взгляда от его жестов, движений. От каждой его улыбки напряжение ее ослабевало, сопротивление испытываемым к нему чувствам уменьшалось. Как странно все получилось! Приехав к Синди, она надеялась укрыться от него, а получилось так, что она готовилась устроить перед ним цирковое представление. «Может быть, это и к лучшему», – подумала она. Ее представление поможет открыть ему глаза на многое. Исполняя роль клоуна, она вынуждена будет кривляться, глупо шутить, и он, наконец, поймет, какая из сестер Сандерс ему нужна.
Когда для выступления все было готово, Эффи вынула из кармана деревянную дудочку. Мопси сразу насторожилась, замерла. Казалось, что она сосредоточилась, словно артист перед выходом на сцену.
Паркер встал у стены и внимательно смотрел на Эффи, которая, надувая щеки, играла на дудочке незатейливую мелодию. Мопси танцевала, кружась на своих тонких лапках и забавно вытянув мордочку. Мэнди смеялась, и легкий румянец появился на ее щеках.
Паркер перевел взгляд на Синди. Она не отрываясь смотрела на дочь. Глаза молодой женщины светились любовью, но на лице лежала печать душевных страданий.
Тринадцать лет назад Паркер считал Синди легкомысленной. Но время изменило не только ее внешность, но и ее отношение к жизни. Из восемнадцатилетней девушки, во всем подражавшей Бернадетте, она превратилась в зрелую, много пережившую и глубоко страдающую женщину. Он понимал ее желание помочь своему ребенку. Даже его, совершенно постороннего человека, тихий смех Мэнди трогал до боли в сердце.
Эффи растрогала его не меньше. В начале представления она стояла на коленях, сложив руки кольцом, через которое прыгала Мопси. Затем она наклонилась, и собачка запрыгнула ей на спину. Эффи сделала вид, что потеряла Мопси, а Мэнди, смеясь, показывала пальчиком, где искать собаку. Эффи притворялась, что не понимает девочку, крутила головой, ползала на коленях.
Паркер подумал, что даже без грима и костюма Эффи была настоящим клоуном. Она была прирожденным клоуном, всегда умела серьезное обратить в смешное. Обычно, обсуждая с Паркером какую-то проблему, она все так утрировала, что постепенно проблема эта из серьезной превращалась в пустяковую… Он всегда воспринимал ее как ребенка, неспособного понять важность его дел. Ее постоянное подшучивание над ним порой бесило его. Он не понимал, как ей удавалось с помощью шуток упрощать, а затем с легкостью разрешать его проблемы. Теперь он корил себя, что в молодости упустил шанс быть рядом с человеком, обладающим таким даром.
Эффи продолжала дурачиться, делая вид, что никак не может найти собаку. Она полностью приковала к себе внимание не только больного ребенка, но и всех остальных.
Наконец она «обнаружила» Мопси у себя на спине, сделала пируэт, встала и начала ходить по комнате. Мопси скользила между ее ног и при каждом повороте выделывала сальто. Ее движения напоминали балетные па, каждый трюк был отработан до совершенства. В конце выступления Мопси высоко подпрыгнула, и Эффи поймала ее на лету.
– Заканчивая выступление, Мопси прыгала в карман моего костюма, – объяснила Эффи девочке и опустила Мопси на пол. – Так мы работали с ней, когда я была клоуном.
– Что значит «была»? – спросила Синди, поглаживая дочь по плечу. – Она ведь и сейчас клоун, не так ли, Мэнди?
Глаза девочки сияли от восхищения.
– Вы действительно клоун?
– Была клоуном.
– У вас был большой красный нос или маленький?
Паркеру показалось, что Эффи не хотелось отвечать на этот вопрос, но, улыбнувшись Мэнди, она все-таки сказала:
– Большой-пребольшой, – Эффи изобразила, какой у нее был нос.
– И белое лицо?
– Да. И широкая, на пол-лица, улыбка. – Эффи протянула руку и нарисовала пальцем улыбку на лице Мэнди. – Вот такая.
– Я хочу стать клоуном, когда вырасту. Вы придете ко мне на день рождения? – Мэнди посмотрела на мать. – Можно, мама?
– Конечно, она придет, дорогая. – Синди бросила умоляющий взгляд на Эффи. – Мы справляем день рождения Мэнди в семейном кругу.
Эффи перестала улыбаться и поджала губы.
– Извини, я не могу.
– Ну, пожалуйста, – ласково попросила ее Мэнди.
– Я бы с удовольствием, но… – Эффи покачала головой и отступила на шаг от постели девочки. Паркер подошел к ней. Она взглянула на него и настойчиво повторила: – Я не могу.
Паркер, помня о ее мучительных переживаниях и решении никогда не надевать костюм клоуна, пришел ей на помощь.
– Эффи не сможет прийти, Мэнди. Она была бы рада, но никак не может. Мы рады были познакомиться и повидаться с тобой, Мэнди. А теперь нам надо уходить.
– Да. – Эффи с благодарностью ухватилась за его слова. – Нам надо идти. В коттедже еще полно работы. Идем, Мопси. До свидания, Мэнди. Выздоравливай, детка.
Мэнди что-то пробормотала в ответ, и Эффи, подхватив Мопси, торопливо вышла из комнаты. Паркер последовал за ней.
В коридоре Синди попросила их задержаться.
– Хочу вам кое-что показать. Идите сюда.
Она провела их в спальню. По игрушкам, наполнявшим комнату, Паркер сразу понял, что она принадлежала Мэнди. С первого взгляда он догадался, почему Синди привела их сюда. Многое здесь напоминало комнату Эффи в коттедже: цирковые афиши на стенах, статуэтки клоунов на комоде.
– Она очень похожа на тебя в детстве, – сказала Синди Эффи. – Обожает все, что связано с клоунами и клоунадой. Если ты не можешь прийти на ее день рождения, то приходи как-нибудь в другой раз. Для нее это очень важно. Сегодня ты заставила ее смеяться, а ведь она уже давно не смеялась.
– Это не я, это Мопси рассмешила ее, – сказала Эффи, торопливо выходя из комнаты, чтобы не видеть предметов, напоминавших о том, что она когда-то любила. – Если вы хотите пригласить клоуна, то моя партнерша Джоан могла бы прийти. Она знает множество трюков с надувными шарами и с удовольствием выступает перед детьми.
Синди положила руку на плечо Эффи.
– А почему не ты? Ты очень понравилась Мэнди. Ты и Мопси. Знаю, я слишком ей потакаю, но мне хочется, чтобы она поскорее поправилась.
– Понимаю. – Эффи обняла Синди. – Я попрошу Джоан позвонить тебе. Вот увидишь, она понравится Мэнди не меньше, чем я. Я в этом уверена. Я бы пришла, если бы… Если я…
Паркер увидел, что на глазах Эффи появились слезы, и поторопился распрощаться с Синди. Он не заговаривал с Эффи, пока они не отъехали от дома Синди, а начав разговор, сделал вид, будто ничего не заметил.
– Какой чудный номер ты показала с Мопси. Представляю, насколько смешнее он смотрится, когда ты в костюме.
Она посмотрела на него с некоторым подозрением.
– Он всегда вызывал шквал смеха.
Он решил больше не увиливать, а спросить ее напрямую.
– Почему ты смогла показать номер сегодня, но не решаешься выступить с ним на дне рождения Мэнди?
– Ей нужен клоун, Паркер. В гриме и костюме. В этом-то вся и разница.
– Разница? Какая?
Для человека, не разбирающегося в ремесле коуна, подобные вопросы были простительны.
– Надевая костюм клоуна, ты перестаешь быть самим собой. Можешь называть себя как угодно. Я, например, была «Искрометной Эффи». Огромный нарисованный рот, большие глаза и круглый, блестящий красный нос. Широченный, мешковатый костюм, расшитый блестками, с большими глубокими карманами. И еще гигантских размеров башмаки. Типичный клоун Огюст.
– Бюст?
– Да нет. – Она произнесла имя по буквам. – О-г-ю-с-т. Есть три типа клоунов: клоун с белым лицом, как у Пьеро, клоун Огюст и странствующий, или ярмарочный, клоун. Когда-то были так называемые национальные клоуны, то есть те, что высмеивали другие национальности, но теперь это считается некорректным с политической точки зрения. Самым знаменитым среди клоунов Огюстов был Эммет Келли. Огюст – это простак, дурак.
– Такого ты сегодня и изображала вместе с Мопси.
Эффи погладила Мопси.
– Детям нравится, что собака умнее клоуна.
– Простака ты играешь здорово. Можешь называть меня тупицей, но я все-таки не понимаю, почему ты можешь выделывать трюки с Мопси, а клоуном быть не можешь?
Эффи вспомнила другого мужчину, который тоже не понимал ее. Она пыталась объяснить все Кенту, теперь пыталась объяснить Паркеру.
– Быть клоуном значит гораздо больше, чем просто надеть костюм и загримироваться. Это особый образ мышления, особый образ жизни и поведения. Когда я – клоун, то не могу есть, пить, жевать резинку, ругаться. Моя внешность должна быть скрыта под костюмом и гримом. Эффи Сандерс перестает существовать, вместо нее появляется Искрометная Эффи.
– Значит, Искрометная Эффи отказывается приходить и выступать?
– Знаю, это звучит странно. – Она и сама понимала это, но дать разумное объяснение своим чувствам не могла. – Я пыталась гримироваться и надевать костюм, но выступить не смогла.
– Я верю тебе. – Паркер вел машину вдоль берега озера по направлению к их коттеджам. – Расскажи мне еще о том, что значит быть клоуном.
– Что же?
– Например, как ты выбирала свой сценический образ.
– Когда я посещала школу клоунов, мне постоянно внушали, что независимо от того, буду я выступать в цирке или нет, я должна быть профессионалом. А профессионализм выражается прежде всего в моей внешности. Никаких дешевых париков или кое-как сшитых костюмов. Но, с другой стороны, не обязательно тратить на костюм целое состояние. Я купила штаны и куртку у «Гудуилла». Очень важно еще и то, что я должна выглядеть так, чтобы было заметно, что я забочусь о внешнем облике. Самым трудным было решить, как гримировать лицо. Среди клоунов не должно быть ни одного лица, похожего на другие. Был только один Эммет Келли. Один Коко. Один Лу Джекобс. Одна Искрометная Эффи.
– Я и не представлял, что это так сложно. Бесконечные «можно», «нельзя».
– Клоуны очень серьезно относятся к своей работе.
Он усмехнулся, и она поняла, как нелепо прозвучали ее слова.
– Конечно, это кажется парадоксом, но я очень серьезная. Клоуны должны поддерживать свой имидж. Клоунада – древний вид циркового искусства. Клоуны появились в начале девятнадцатого века, а до этого, в средние века и в период Ренессанса, если ты помнишь, были шуты и скоморохи.
– С какого же времени берет начало Искрометная Эффи? Когда мисс Сандерс стала этой самой Эффи?
– В школу клоунов я поступила шесть лет назад, но ты помнишь, что я еще в детстве хотела быть клоуном. Любовь к клоунаде пришла ко мне после первого же посещения цирка, куда меня привели дедушка и бабушка. Имя я выбрала, когда училась в седьмом классе. В одном из диктантов мне попалось это слово – «искрометная».
– Выходит, что все эти годы ты хотела быть клоуном, потом ты им стала. А теперь это позади? Мечта прошла, растаяла как облако?
– Нет, мечта не прошла, просто я… Я не могу выступать.
– Эффи, я знаю, как ты переживаешь из-за того, что не сдержала слово, данное бабушке. Но подумай о Мэнди. Отказываясь выступать, ты бросаешь в беде и ее, не так ли?
Эффи закрыла глаза. Она молчала. Слишком болезненным был этот вопрос, чтобы сразу ответить на него.
Вскоре она почувствовала, что машина съехала на обочину дороги и остановилась. Эффи открыла глаза. Паркер задумчиво смотрел на нее, и от его пристального взгляда ей стало не по себе.
– Что?
– «Что?» – хороший вопрос. – Он покачал головой. – Ты имеешь в виду, что я должен с тобой что-то сделать?
– Ничего делать со мной не надо. – Она отвела взгляд. – Со мной все в порядке.
– Так ли?
– Мне просто нужно время. – Она прикусила губу, зная, что дело не во времени. Ей хотелось вернуть бабушку.
– Эффи, она любила тебя. Уверен, она бы тебя поняла.
– Как бы она поняла? – Слезы подступили к глазам, но Эффи сдержала их. – Я сама себя не понимаю. Знаю только одно: я обманула, подвела ее.
– Ты сделала это не нарочно.
– Это не имеет значения. Всю жизнь я слышала, как мой отец извинялся за то, что пропускал важные события. «Извините, я не нарочно», – говорил он. Я поклялась, что никогда не буду поступать, как он, но клятвы не сдержала. Я пропустила самое важное событие в жизни бабушки – ее предсмертные минуты. Извинениями теперь ничего не изменишь.
– Ты считаешь себя виноватой, тебе хочется повернуть время вспять и начать все сначала? – Не сочувствие, а насмешка звучала в его голосе. – Что ж, Эффи, продолжай носиться со своей виной. Ты не единственная, кто переживает то же самое. Я тоже виновен. Сколько раз я спрашивал себя, как бы сложилась жизнь, если бы я не уехал в Нью-Йорк? Если бы поступил так, как хотели мои родители: закончил бы университет, потом пошел работать в фирму, помогал бы отцу, облегчил бы бремя его забот. Был бы он жив сегодня?
– Доля твоей вины ложится и на меня. – Ей казалось, что именно так он думает, а, возможно, обвиняет во всем ее одну. – В конце концов, именно я уговорила тебя заняться тем, о чем ты мечтал.
– Ты поступила так, потому что я постоянно твердил, что не хочу изучать экономику, а хочу жить в Гринвич-Виллидж, хочу испытать, что такое жизнь, хочу писать. Не ты подсказала мне эту идею, я сам вбил ее себе в голову. – Он горько усмехнулся. – Тебе, вероятно, осточертело выслушивать мое нытье, вот ты и посоветовала мне уехать.
– У тебя была своя мечта, у меня – своя. Ты отказался от своей, а я не могу следовать своей. Мы – великолепная парочка.
– Именно это я не перестаю внушать тебе. – Наклонившись, он легко коснулся губами ее рта. – Мы – великолепная пара.
Этот неожиданный и нежный поцелуй удивил Эффи. Она смотрела на него широко открытыми глазами, чувствуя необходимость сказать то, чего он скорее всего не поймет. Неужели он все еще считал ее достойной себя?
Но все сомнения были позабыты, когда его рука коснулась ее лица. Паркер ласково погладил девушку по щеке и наклонился к ней. Ее сердце замерло, а внутренний голос твердил: «Оттолкни его».
Но Эффи, напротив, прижалась к Паркеру.
– Ты замечательно играла перед Мэнди, – сказал он. – Спасибо, что позволила мне посмотреть.
От звука его мягкого голоса, от нежности, светившейся в его глазах, голова девушки пошла кругом.
– Я думала, что ты будешь…
Он не дал ей закончить. Поцелуем он закрыл ей рот, лаской губ внушая ей уверенность в его чувствах. Нет, он не считал ее выступление глупым. Он не считал ее эгоистичной и легкомысленной. Он благодарил ее.
Вкус и тепло его губ казались бальзамом, излечивающим ее душу от чувства вины. Позже чувство вины и раскаяние вновь наполнят ее сердце. Позже она будет думать о своей сестре. Но сейчас, когда его язык скользнул в ее рот, когда желание, как стрела, пронзило ее, Эффи могла думать только о Паркере.
Резкий гудок проехавшей мимо машины вернул ее к реальности. Глубоко вздохнув, она отодвинулась от него.
– Паркер!
Его улыбка отражала удовольствие, а не сожаление.
– Что?
– Зачем ты это сделал?
– Потому что мне нравится целовать тебя, я думаю, так ли это прекрасно, как в моих воспоминаниях.
– Ну и? – Его поцелуй вызвал у нее множество эмоций. Хотелось смеяться, плакать, забыть обо всем и думать только о нем. Весь мир растворился, возле нее был только он, Паркер, его глаза, его губы.
Он усмехнулся.
– Ты знаешь, с памятью у меня все в порядке.
– Это безумие.
– Согласен… Безумие и восторг!
– Пожалуй, нам надо ехать. – Ей потребовалось время, чтобы собраться с мыслями и заставить его взяться за руль. – Этого не должно было случиться. Тебе нужна Берн.
– Ты говоришь об этом постоянно. Но жизнь, насколько мне известно, полна неожиданностей.
Выступая на арене, она нередко использовала элемент неожиданности, чтобы предстать перед публикой в выгодном свете. С Паркером же она всегда оказывалась в невыгодном положении.
– Тринадцать лет я не видела тебя, если не считать телевизионную рекламу, и вдруг ты врываешься в мою жизнь, начинаешь целовать и говорить о своих чувствах. Это лишено всякого смысла.
– Есть смысл и еще какой. – Он притормозил на развилке и повернул машину направо. – В том, что я не видел тебя тринадцать лет, моя вина. Иногда я думал о тебе, хотел написать, но не знал о чем. Я был полон надежд и уехал отсюда в погоне за мечтой. Представлял, что увижу свое имя в списке лучших авторов, что буду ездить по стране, представляя свою книгу. – Он засмеялся. – Ох, уж эти мечты!
Она не забыла их. Он часто делился с ней своими мечтами. Родители видели в нем лишь образцового сына, а что делалось у него в душе, их не интересовало. Если его мечты не совпадали с их собственными, то они и слышать о них не хотели. Поэтому он рассказывал о своих планах только ей. А она посоветовала ему не отказываться от них.
Правда, она не ожидала, что он последует ее совету.
– Расскажи обо всем, что случилось после того, как ты убежал от меня в тот вечер.
– Обо всем? – Он усмехнулся. – Ну, прежде всего у меня было крупное объяснение с родителями, которое они сами и затеяли. На следующий день, пока они играли в гольф, я забрал все накопленные мною деньги, упаковал свои вещи в чемодан и отправился в Нью-Йорк. Я хотел доказать им, что на что-то способен.
– Ты устроился в Гринвич-Виллидж?
– Неподалеку. Два года я прожил на Пятьдесят седьмой улице в Западном районе Нью-Йорка на пятом этаже жилого дома, где лифт почти никогда не работал. В трехкомнатной квартире нас жило трое, и каждый мечтал стать знаменитым. Джо и Кэтрин занимались актерским мастерством и хотели поступить в театр. Я, естественно, собирался написать великий роман. Мы жили бедно, но счастливо.
– Кто же из вас преуспел?
Он пожал плечами.
– Смотря что подразумевать под словом «преуспел». За многие годы Кэтрин получила лишь несколько хороших ролей. Не на Бродвее, конечно. Но отзывы критиков были восторженными.
– А тот парень?
– Джо бросил театр и работает страховым агентом. А я после звонка матери вернулся на фирму и занялся торговлей, чем, собственно, и должен был заниматься с самого начала. Вернулся к тому, что было предназначено мне судьбой.
Ей показалось, что им вновь овладело чувство раскаяния. И сожаления, что его мечта не осуществилась.
– Что ты сделал со своей книгой?
– Положил в шкаф. Месяц назад достал и перечитал несколько глав. – Он сморщил нос. – Ужасно.
– Так я и поверила.
– Нет, правда. Очень слабо написано. – Он посмотрел на нее. – Ты действительно хочешь вернуться в коттедж или заедем и съедим по порции мороженого?
– В «Витом рожке»? Поехали.
Он выбрал сливочное мороженое с орехами, она попросила шоколадное, а Мопси купили ванильное. Они сели за столик под зонтиком у придорожного кафе-мороженое «Витой рожок». По дороге мимо них проносились машины: те, что ехали на запад, стремились попасть в Гранд-Рэпидс, ехавшие на восток направлялись в парк или Янки-Спрингс. В одной руке Эффи держала рожок Мопси, которая жадно облизывала шарик мороженого, в другой руке – свой. Наблюдая за Эффи, которая пыталась одновременно кормить собаку и есть мороженое, Паркер думал о том, что ждало их обоих впереди, и достигнет ли каждый из них своей цели.
– Вспоминаю, как я возил тебя и Бернадетту есть мороженое, – сказал он. – Почему-то большая часть мороженого попадала всегда тебе на платье, а не в рот.
– Это из-за жары. Не успеваю слизывать с рожка.
На майке девушки уже появились коричневые пятна от мороженого. По рожку Эффи снова потекла сладкая струйка. Эффи едва успела слизнуть ее. При виде ее языка Паркер почувствовал вдруг такое напряжение во всем теле, что едва сдержал стон.
Ему показалось, что его плоть откликается на каждое движение девушки. До сих пор он не позволял гормонам властвовать над ним. Теперь он стал их рабом, и это беспокоило его.
– Знаешь, за те годы, что меня здесь не было, вокруг все так изменилось, – продолжала Эффи, с трудом справляясь с мороженым. – Столько появилось новых домов. К озеру прорыли новые каналы. – Она засмеялась. – Складывается впечатление, что скоро весь берег застроят.
– Дома на берегу приносят хороший доход. За коттедж бабушки ты должна получить приличную сумму.
– Я не стала бы продавать дом, если бы было на что его содержать.
Услышав ее вздох, он посмотрел на нее. Она снова проиграла битву с мороженым, и две струйки потекли по рожку. Она старательно слизнула каждую.
– Удивляюсь, что ты до сих пор не продал свой коттедж, – сказала она, усердно работая языком.
– Коттедж с участком на берегу озера – хорошее помещение капитала. Цена его с каждым годом повышается. Кроме того, я сдаю его в аренду, а это дает дополнительный доход. Когда его не арендуют, я предлагаю друзьям пожить здесь, или сам наведываюсь. На этот раз мне удалось вырваться сюда на две недели, и я рад этому. Мне повезло: коттедж был сдан на весь этот месяц, но люди, арендовавшие его, не смогли остаться на последние две недели. – Он улыбнулся и продолжил с иронией в голосе: – Просто удивительно, как все совпало. Я оказался здесь в то же время, что и ты.
– И Берн.
– Когда здесь вы обе. – Если ей хотелось понимать его слова именно так, то ради Бога. Однако не из-за Берн все внутри у него сжималось в комок.
Коричневая капелька шоколадного мороженого упала на подбородок Эффи. Он взял салфетку и вытер подбородок девушки, хотя с большим бы удовольствием слизнул бы эти сладкие капли.
– Берн не испачкалась бы так, – сказала Эффи, краснея.
– И упустила бы столько удовольствия.
Покончив с мороженым, Мопси соскочила со стула. Эффи окликнула ее, но Мопси не обратила на это никакого внимания и побежала к двум маленьким девочкам, сидевшим за соседним столиком. Паркер засмеялся.
– Твоей малышке захотелось поиграть.
Мопси действительно начала прыгать и кружиться, развлекая детей. Эффи подошла к собаке, но не остановила ее. По просьбе девочек Эффи заставила сделать Мопси несколько трюков, потом разговорилась с детьми.
Паркер наблюдал за ними. Он думал о том, что странное, но отнюдь не случайное стечение обстоятельств свело его с Эффи на озере. Это была самая настоящая ирония судьбы. На протяжении многих лет он встречался с женщинами, которые как нельзя лучше соответствовали его представлению об идеальной возлюбленной, но при этом он всегда чувствовал, что чего-то в них ему не хватало. Каждая из этих женщин была интеллигентна, изысканна и обладала тем не поддающимся четкому определению качеством, как класс. Однако ни одна из них не вызывала у него интереса. И вот теперь он встретил женщину, которая по-настоящему заинтересовала его, приковала к себе все внимание, но которая совершенно не соответствовала сложившемуся у него образу идеальной женщины. Да и встреча их произошла в самое неподходящее время.
Решения, которые ему предстояло принять в эти дни, могли повлиять на всю его жизнь. Ему необходимо было время, чтобы все обдумать. Он предполагал заняться этим на отдыхе, но с приездом на озеро его голова была занята вовсе не мыслями о его фирме. Необходимо было, наконец, определить, что для него важнее: судьба его магазинов или интерес и влечение к женщине.
Бросив салфетку и остатки рожка в контейнер для мусора, он встал и подошел к Эффи. Девочки гладили Мопси и что-то ласково шептали ей, а Эффи наблюдала за ними.
– Ну что, готова отправляться в путь-дорогу? – спросил Паркер.
Она посмотрела на него и подозвала Мопси. На этот раз собака послушно подошла к хозяйке.
– Еще слишком жарко для работы в сарае, – сказал он, направляясь к машине. Закончу разбирать его позже.
– Ты же не обязан заниматься этим.
– Пустяки. – Он посмотрел на часы. – Съезжу, пожалуй, в Гранд-Рэпидс. Посмотрю, как идут дела в магазине.
– Но ты ведь в отпуске?
– От старых привычек трудно избавиться.
Эффи рассчитывала, что Паркер лишь довезет ее до коттеджа. Но, высадив девушку из машины, он пошел проводить ее до двери. Не успела она открыть дверь, как он взял ее за руку и повернул к себе.
– Сегодня ты произвела на меня неизгладимое впечатление.
– Чем же это? Уж не тем ли, что изображала дурочку перед Мэнди? Или тем, что с ног до головы вымазалась мороженым?
Упомянув о мороженом, Эффи тут же пожалела об этом. Взгляд Паркера устремился на белую футболку, плотно облегавшую ее грудь.
Небольшое коричневое пятно украшало одну из соблазнительных выпуклостей, обтянутых трикотажем. Голова ее закружилась, когда она представила, как он слизывает у нее с груди остатки шоколада.
Он улыбнулся и потрепал ее по волосам.
– Да, испачкалась ты изрядно.
– У меня нет класса.
Она сказала это шутки ради, но лицо его вдруг приняло серьезное выражение. Он взял девушку за подбородок и приподнял ее лицо.
– В тебе есть класс, Эффи Сандерс, и не позволяй никому утверждать обратное.
– Есть, сэр, – она попыталась опять отшутиться, но его взгляд остался серьезным, а вырвавшийся у него тихий стон указывал на то, что она высказалась неосторожно. Как зачарованная смотрела Эффи на приближавшиеся к ее лицу губы. Непроизвольно она приоткрыла свои. Остановить Паркера или протестовать она была не в силах. Спазм сдавил ей горло, а сердце билось так сильно, что его стук отдавался в ушах девушки. Все внутри нее трепетало от ожидания.
Его поцелуй принес облегчение и одновременно привел ее в полное замешательство. Притворяться равнодушной было бесполезно, отталкивать его ей и в голову не приходило. Она прижалась к нему.
– О, Эффи, – прошептал он, прерывисто дыша. – Я не должен был этого делать.
– Я не должна была позволять тебе. – По дороге из кафе она только и делала, что уговаривала себя не допускать ничего подобного. Но все уговоры оказались бесполезными.
Его рука скользнула к ее груди и стала жадно, но нежно ласкать ее. Девушку охватил жар, и острая боль пронзила тело. Когда Паркер взглянул на резко выступивший под шоколадным пятном сосок, она догадалась, что он подумал о том, о чем она мечтала минуту назад.
Конечно, из-за его широкой спины с улицы не было видно, что происходит между ними, но в любую минуту мимо могли пройти дети и обратить на них внимание.
– Паркер, не надо, – сказала она, чуть дыша. – Нас могут увидеть.
– Тогда пригласи меня в дом. – В его хриплом голосе прозвучала мольба и ожидание.
– Не надо, – неуверенно произнесла она.
Он провел ладонью вниз по ее спине и крепко прижался к девушке бедрами. Она почувствовала твердую выпуклость под тканью его брюк.
– Ты же знаешь, я хочу тебя.
Ей было ясно это без слов. И она хотела его. «Нет, это нехорошо, этого не должно быть», – мысленно твердила она себе. Но тело ее не слушалось разума. Она почувствовала томительную тяжесть в низу живота, коленки подкосились. Она не хотела останавливать его, не хотела противиться своей страсти.
– Черт! – Он впился губами в ее губы, прижимаясь к ней всем телом, наслаждаясь ее близостью. Но вдруг отпустил ее и отступил на шаг, глядя на нее потемневшими от желания глазами.
– Мне лучше уйти, – сказал он и покачал головой. – Ты права. Не надо… Я не должен… Каждый раз…
Не договорив, он резко развернулся и пошел к своему коттеджу. Эффи стояла не двигаясь, пока не услышала, как захлопнулась его дверь.
