Текст книги "Залетела от Братвы (ЛП)"
Автор книги: Мари Фокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Глава 19 – Дженнифер
Я сижу на краю кровати, наблюдая за спящим сыном, его крошечная грудь поднимается и опускается в ровном ритме. В комнате тихо, единственный звук – слабое тиканье часов где-то вдалеке. Мои нервы на пределе, мысли – запутанный клубок страха и неуверенности. Мы здесь, в особняке Тимура. Для чего? Что теперь с нами будет?
Тайлер шевелится во сне, тихий вздох срывается с его маленьких губ, и я нежно провожу рукой по его голове, пытаясь найти утешение в его спокойствии. Он так похож на Тимура – слишком похож. Форма его глаз, изгиб его подбородка, и каждый раз, когда я смотрю на него, я вспоминаю человека, который привел нас к этому моменту.
Моя грудь сжимается, когда я думаю о Тимуре. Если бы он хотел причинить нам боль, он бы уже это сделал. Он безжалостен, да, но если бы он хотел, чтобы мы ушли, мы бы ушли. Так зачем же привозить нас сюда? Почему сейчас, после всего этого времени?
У меня скручивает живот от беспокойства. Он не из тех, кто делает что-то без причины, и это пугает меня еще больше. Что он вообще может хотеть от нас?
Дверь скрипит, вырывая меня из раздумий. Входит старая служанка, ее лицо такое же холодное и суровое, каким я его помню. Я видел ее раньше, в ту первую ночь в его особняке. Тогда я ей не понравилась, и ясно, что я ей не нравлюсь сейчас. Ее глаза на мгновение мелькают на Тайлера, прежде чем снова остановиться на мне, ее губы сжаты в тонкую неодобрительную линию.
– Господин Шаров хочет вас видеть, – говорит она отрывистым и официальным голосом. – В его комнате.
Мое сердце замирает. Тимур хочет меня видеть? Сейчас? Я оглядываюсь на Тайлера, все еще крепко спящего, и мои защитные инстинкты вспыхивают. Я хочу остаться здесь с ним, держать его рядом, но что-то мне подсказывает, что отказ от встречи с Тимуром ничем хорошим не кончится. Я проглатываю свой страх, кивая служанке.
– Я сейчас буду, – говорю я, и мой голос дрожит, несмотря на мои усилия звучать спокойно.
Горничная коротко кивает, прежде чем повернуться и выйти из комнаты, дверь за ней захлопывается. Я сижу там мгновение, просто глядя на Тайлера, пытаясь собраться с мыслями. Мое сердце колотится, и в голове роятся тысячи мыслей. Я не знаю, чего ожидать, когда пойду в комнату Тимура, но одно я знаю точно – я не могу показывать слабость. Не перед ним.
Я наклоняюсь и целую Тайлера в лоб, тихо шепча: – Я скоро вернусь. – Не знаю, успокаиваю ли я его или себя, но мне нужно в это верить.
Вставая, я разглаживаю рубашку и делаю глубокий вдох. Мои ноги кажутся тяжелыми, когда я иду к двери, чувство страха тянет меня вниз. С каждым шагом мой пульс учащается, мой разум скачет от возможностей. Что Тимур может хотеть от меня сейчас? Он хочет заставить меня заплатить за то, что я сбежала? За то, что я держала Тайлера подальше от него? Или у него есть какой-то другой план – что-то, что я даже не могу себе представить?
Я пробираюсь через особняк, в коридорах жутко тихо. Это похоже на тюрьму. Роскошно, да, но все равно тюрьма. Воспоминания о той ночи – о том, как я оставила его, не сказав ни слова – остаются в моем сознании, наполняя меня дурным предчувствием. Он, вероятно, все еще сердится из-за этого. И теперь, когда я здесь, с его сыном, я могу только догадываться, о чем он думает.
Наконец, я дохожу до двери в его комнату. Дверь закрыта, и на мгновение я просто стою там, уставившись на нее. Моя рука колеблется над деревом. Я беру себя в руки, делая глубокий вдох. Я не могу показать страх. Я должна быть сильной, ради себя и ради Тайлера.
Дрожащими пальцами я поднимаю руку и тихонько стучу в дверь, и звук эхом разносится в тишине.
Дверь открывается с тихим скрипом, и Тимур стоит там, заполняя дверной проем своим внушительным присутствием. Его острые голубые глаза смотрят на меня, и на секунду я не могу пошевелиться. Мое сердце колотится в груди, но я заставляю себя шагнуть внутрь.
– Войди, – говорит он, его голос спокоен, почти слишком спокоен. От этого у меня по спине пробегает дрожь, когда я прохожу мимо него, ощущая на спине жар его взгляда.
Комната тускло освещена, тяжелые шторы задернуты. Роскошно, конечно, но в этом есть холодность – как и в нем. Я неловко стою посреди комнаты, пока он закрывает за нами дверь. Щелчок замка кажется окончательным, как будто пути назад уже нет.
– Садись, – говорит он, указывая на мягкое кресло возле камина.
Я сажусь, мое тело напряжено. У меня так много вопросов, так много страхов, и их вес давит на меня. Я знаю, что лучше не позволять им проявляться слишком легко. Тимур стоит передо мной, скрестив руки, его взгляд не отрывается от моего. Это тревожит, как он смотрит на меня, словно ждет чего-то – ждет, когда я сломаюсь.
– Что ты задумал, Тимур? – наконец спрашиваю я, и мой голос слегка дрожит. – В смысле, что теперь будет?
Он долго смотрит на меня, прежде чем заговорить, его тон размеренный. – Я думаю, ты уже знаешь, Дженнифер. Ты убежала, ты спряталась и ты скрыла от меня моего сына.
– Я не знала, что еще делать, – шепчу я, мой голос едва слышен. – Ты… ты убил Рассела у меня на глазах. Как я могла остаться, как я могла что-то тебе сказать после этого?
Выражение лица Тимура становится жестче, глаза сужаются, когда он делает шаг вперед. – Рассел заслужил то, что получил. Ты… ты должна была рассказать мне о нем – о моем сыне – до всего этого.
– Я собиралась, – говорю я, мое сердце колотится, когда он подходит еще ближе. – Я собиралась тебе сказать. В тот вечер, на гала-вечере… Я планировала, но потом… – Мои слова запинаются, когда его аромат окружает меня, свежий и мужской, затуманивая мои чувства. Он так близко, что я едва могу дышать.
– Ты убежала, – заканчивает он, понизив голос до шепота. – Ты убежала от меня, и теперь у тебя нет выбора.
Его рука тянется, и я не могу сдержать реакцию своего тела на него, тепло приливает к моей коже. Его пальцы касаются моего подбородка, приподнимая мое лицо, так что у меня нет выбора, кроме как встретиться с ним глазами. Мое сердце колотится в груди, когда наши лица находятся всего в нескольких дюймах друг от друга, его теплое дыхание на моих губах. Мой живот сжимается от смеси страха и неоспоримого влечения.
– Почему ты сбежала? – снова спрашивает он, на этот раз его тон мягче, почти дразнящий. – Ты знала, что не сможешь вечно прятаться от меня, не так ли?
Я не могу ответить ему, не словами. Мое тело предает меня, когда я слегка наклоняюсь к его прикосновению. Пространство между нами потрескивает от напряжения, мою кожу покалывает от жара его близости. Каждый инстинкт во мне кричит оттолкнуть его, бороться с этим, но мое тело не слушает. Мой разум затуманен, потерян в интенсивности момента.
– Вот мой план, – тихо говорит он, его голос темный и властный. – Мы поженимся на следующей неделе.
Его слова повергают меня в шок, и я слегка отшатываюсь, широко раскрыв глаза. – Что? – выдыхаю я, пытаясь осмыслить то, что он только что сказал. – Женимся?
– Да, – говорит он, и выражение его лица не дрогнуло. – Мы не воспитываем детей вне брака. У Братвы так не принято. Ты будешь моей женой.
Я потрясенно качаю головой, пытаясь прорваться сквозь туман его слов. – Я… я не готова к чему-то подобному. Мы можем придумать другой способ. Нам не обязательно…
– Другого пути нет, – прерывает он, его тон окончательный. – Мне все равно, готова ли ты. Мы поженимся. Я планирую вырастить сына, а ты будешь рядом со мной как моя жена. Решение принято.
Его слова бьют меня, как удар под дых, и я чувствую, как волна беспомощности накрывает меня. Я хочу бороться, кричать, что это несправедливо, что меня нельзя просто так заставить это сделать, но в глубине души я знаю, что у меня здесь нет никакой власти. Тимур контролирует все.
– Ты не можешь просто заставить меня выйти замуж, – шепчу я, чувствуя, как стены смыкаются вокруг меня. – Ты не можешь.
Он наклоняется, его губы касаются моего уха, когда он говорит, его голос низкий и опасный. – Я, безусловно, могу.
Его дыхание у моего уха вызывает дрожь по моему позвоночнику, каждое слово пронизано опасным оттенком, который одновременно пугает и возбуждает меня. Его пальцы скользят вниз по моей руке, прикосновение такое легкое, но такое властное, что заставляет мой пульс учащенно биться. Я пытаюсь собраться с духом, но, находясь рядом с ним, чувствуя его присутствие так близко, я ослабляю свою решимость.
– Ты пошла к итальянцам, – говорит Тимур, его голос тихий, но полный недоверия. – Из всех людей ты доверилась им?
Я открываю рот, чтобы объяснить, но ничего не выходит. Он так близко, что мне трудно думать здраво, не говоря уже о том, чтобы защищать себя. Правда в том, что я была в отчаянии. Как мне объяснить это такому, как он? Тому, кто внушает уважение и страх, тому, кто всегда контролирует?
Он наклоняется еще ближе, его губы касаются кожи моей шеи. – Возможно, это самое худшее, что ты пошла к ним, – шепчет он, его пальцы теперь обвиваются вокруг моей талии, притягивая меня ближе, пока между нами почти не остается места. – Когда мы поженимся, все это будет прощено.
Его слова должны были бы ужаснуть меня, но вместо этого они зажигают что-то глубоко внутри. Тоску, которую я пыталась похоронить с тех пор, как он впервые ко мне прикоснулся. Я не хочу чувствовать к нему такие чувства, но, похоже, ничего не могу с собой поделать. Его присутствие подавляет, его прикосновения вызывают привыкание.
– Тимур, – выдыхаю я, пытаясь говорить твердо, но безуспешно. – Это несправедливо.
– Несправедливо? – Он ухмыляется, убирая выбившуюся прядь волос мне за ухо, прежде чем провести рукой по моей щеке. – Мне плевать на справедливость, Дженнифер. Важно то, что ты моя. Когда мы поженимся, никто не посмеет тебя тронуть. Ни итальянцы, никто.
Его губы касаются моих, достаточно, чтобы подразнить, и я чувствую, как мое тело реагирует, прежде чем мой разум успевает. Глубоко внутри меня боль, тоска, которую его прикосновение только усиливает. Я знаю, что должна оттолкнуть его, но мое тело предает меня, вместо этого прижимаясь к нему.
Его пальцы сжимают мою талию, притягивая меня еще ближе, пока я не прижимаюсь к нему. – Ты позволила другому мужчине прикоснуться к тебе? – рычит он, его дыхание обжигает мои губы. – Скажи мне.
– Нет, – задыхаюсь я, качая головой, отчаянно пытаясь заставить его понять. – Я уже сказала тебе. Ни кому.
– Хорошо, – бормочет он, его голос пронизан удовлетворением, когда его рот захватывает мой в грубом, требовательном поцелуе. Его губы прижимаются сильнее, более собственнически, и я таю под ним. Нет смысла бороться с этим. Я не хочу бороться с этим. Огонь в его прикосновении поглощает меня, и все, что я могу сделать, это сдаться ему.
Мои пальцы впиваются в его рубашку, притягивая его ближе, по мере того как поцелуй становится глубже, как будто какая-то часть меня жаждет его так же сильно, как он жаждет меня. Его руки скользят вниз по моей спине, собственнически, как будто он заявляет свои права, и я не могу сдержать стон, который срывается с моих губ.
– Я рад, что ты не позволила другому мужчине очернить тебя, – говорит Тимур мне в губы, его голос темный и полон желания. – Только я могу видеть тебя такой.
Мое сердце колотится от его слов, жара в его прикосновении, и на мгновение я забываю обо всем остальном. Опасность, предательство, надвигающийся брак – все это исчезает под тяжестью его губ, настойчивостью его прикосновения.
Он поднимает меня без усилий, его руки сжимают мои бедра, когда он несет меня к кровати. Мой пульс учащается, мое дыхание сбивается, когда он опускает меня на матрас. Его тело нависает надо мной, его глаза темные и полны голода, от которого моя кожа покалывает. Я чувствую жар между нами, интенсивность его взгляда, пригвождающего меня к месту.
Затем, как раз когда его руки движутся к краю моей рубашки, как раз когда у меня перехватывает дыхание в предвкушении, он замирает. В его глазах мелькает что-то опасное, что-то игривое.
– Пока нет, – говорит он, его губы изгибаются в злобной ухмылке, и он отстраняется, оставляя меня бездыханной и расстроенной.
– Что? – запинаюсь я, моя грудь быстро поднимается и опускается, пока я пытаюсь осознать происходящее. – Что ты имеешь в виду?
Он снова наклоняется ближе, его губы касаются моего уха, и он шепчет: – Тебе придется подождать, милая. До нашей первой брачной ночи.
Самодовольный взгляд на его лице посылает мне новую волну тепла, и я чувствую, как мое лицо краснеет от желания и разочарование. Он точно знает, что делает, и это меня бесит. И все же, часть меня почти рада, что он остановился. Может быть, мне нужно время, чтобы все обдумать, понять, что я чувствую.
Его пальцы медленно, неторопливо скользят по моей руке, прежде чем он наконец отходит, оставляя меня лежать там, томясь по нему. Он наблюдает за мной мгновение, его взгляд задерживается на подъеме и опускании моей груди, на том, как мое тело дрожит от его отсутствия.
– Я же говорил тебе, – говорит он, его голос тихий и наполненный темным весельем. – Теперь ты принадлежишь мне, Дженнифер. Телом и душой. Я не буду торопиться с тобой. Позабочусь о том, чтобы ты никогда этого не забывала.
Он выпрямляется, поправляет рубашку, как будто ничего не произошло, пока я лежу там, мое тело все еще гудит от потребности. – Отдохни немного, – говорит он, его тон теперь деловой. – У тебя впереди большая неделя.
Я смотрю, как он выходит из комнаты, дверь тихо закрывается за ним, оставляя меня в тяжелой тишине. Мое сердце все еще колотится, мое тело жаждет прикосновений, в которых он мне отказал, но мой разум – это буря смятения. Я подтягиваюсь в сидячее положение, запуская пальцы в волосы, пытаясь выровнять дыхание.
Как он мог просто так меня бросить? Как будто ничего не произошло.
Я подтягиваю колени к груди, кладу на них подбородок и смотрю на дверь. Его невозможно понять. В одну минуту он безжалостен, угрожающ и властен, в следующую он говорит мне отдохнуть, как будто он действительно заботится о моем благополучии.
Вес его слов доходит до меня.
Впереди важная неделя.
Он планирует нашу свадьбу, и я ничего не могу с этим поделать. Выхода нет.
Я смотрю в окно, мягкий свет лунного света проникает в комнату, отбрасывая тени на пол. Реальность моего положения удушает. Я заперта в его мире, связана с ним, нравится мне это или нет. Хуже всего? Часть меня не хочет с этим бороться.
С разочарованным вздохом я снова легла на кровать, уставившись в потолок. Что бы ни случилось дальше, мне нужно быть сильной. Ради себя и ради сына.
Глава 20 – Тимур
Я стою у алтаря, мои глаза сканируют комнату, вбирая знакомые лица. Деловые партнеры, союзники и несколько членов семьи заполняют ряды. Моя мать там, сидит в первых рядах, держа Тайлера на руках. Она воркует с ним, пытаясь заставить его замолчать. Он беспокойный ребенок, всегда в движении, всегда любопытный. Я не очень хорошо его знаю, не проводил с ним много времени с тех пор, как узнал о его существовании, но все видят, что он похож на меня. Это очевидно – острые глаза, морщинка на его маленькой брови, даже темные волосы.
Я чувствую, как что-то шевелится в моей груди, когда я смотрю, как он извивается в объятиях моей матери. Я столкнулся с бесчисленными врагами, построил империю из ничего и управлял своей жизнью с точностью. Быть… быть отцом, однако? Это кажется чуждым, чем-то, что я не могу полностью понять. Я не уверен, как сблизиться с ним, как стать тем, кто ему нужен. Я знаю одно наверняка: я буду защищать его, так же, как я защищаю все, что принадлежит мне.
Начинает играть тихая музыка, и мое внимание переключается. Дженнифер идет по проходу. Она прекрасна, одета в простое, элегантное платье. Ее волосы заколоты сзади, и даже с такого расстояния я вижу нервозность в ее глазах, неуверенность в ее шагах. Она не хочет этого, не хочет на самом деле. Я знаю это, но она здесь, и это что-то значит.
Когда она приближается, напряжение между нами становится ощутимым. Оно нарастало с того дня, как я снова ее нашел, и не исчезло. Ее глаза встречаются с моими, и я вижу больше, чем просто страх или нерешительность. Есть что-то еще – что-то более глубокое, что-то, что мы оба пытаемся игнорировать.
Дженнифер встает передо мной, и служитель начинает говорить, направляя нас через обеты. Я едва улавливаю слова, мой разум сосредоточен исключительно на ней. То, как двигаются ее губы, Мягкость ее кожи, изгиб ее шеи. Я целовал ее раньше, пробовал ее раньше, но что-то в этом моменте ощущается по-другому. Теперь это официально.
Когда приходит время обмениваться клятвами, ее голос слегка дрожит, но она проталкивается. Она смотрит на меня со смесью решимости и уязвимости, как будто она пытается примириться с тем, что происходит. Мои клятвы звучат ровно, мой голос тихий, мои слова простые. Мне не нужно много говорить. Этот брак – это больше, чем слова – это власть, защита и контроль.
Священник дает нам последний сигнал, и я беру ее за руку, притягивая ее ближе. Когда наши губы встречаются, меня пронзает волна жара. Прошло слишком много времени с тех пор, как я целовал ее так, слишком много времени с тех пор, как я чувствовал ее под своим прикосновением. Поцелуй крепкий, долгий, и я чувствую напряжение в ее теле, когда она отвечает. Она может не хотеть этого брака, но она не может отрицать то, что между нами.
На короткий момент все остальное отступает. Гости, церемония, деловые сделки – все это меркнет. Есть только она и я, стоящие у алтаря, наше будущее запечатано в этом поцелуе. Я медленно отстраняюсь, моя рука все еще сжимает ее руку, мои глаза прикованы к ее.
Теперь пути назад нет.
Когда мы поворачиваемся лицом к толпе, я снова бросаю взгляд на свою мать и Тайлера. Он все еще ерзает, его маленькие ручки тянутся, не осознавая значимости момента. Я не могу не задаться вопросом, какая жизнь у него будет, если он вырастет под моей тенью, унаследовав все, что я построил.
Глаза Дженнифер блестят от непролитых слез, когда мы готовимся покинуть церемонию. Она была молчалива большую часть дня, напряженная, почти замкнутая. Я внимательно наблюдаю за ней, пока она стоит в нескольких футах от моей матери, Кати, которая держит Тайлера на руках. Мальчик снова смотрит на меня, выражение любопытное, но спокойное. Дженнифер, с другой стороны, выглядит какой угодно, но не непринужденной.
– Мне нужно быть с ним, – шепчет она дрожащим голосом, наблюдая за спящим сыном. – Он никогда не был ни с кем другим. Он был только со мной.
Катя делает шаг вперед, выражение ее лица мягкое, но твердое. Ее серые глаза, пронизанные мудростью, встречаются с глазами Дженнифер с устойчивым спокойствием. – Тебе не нужно беспокоиться, – успокаивающе говорит Катя, нежно покачивая Тайлера на руках. – Я вырастила троих мальчиков – Тимура, Максима, Сержа – и поверь мне, я смогу позаботиться о твоем сыне на одну ночь.
Взгляд Дженнифер мечется между Тайлером и Катей, ее тревога ощутима. Я знаю, что она разрывается, защитная мать в ней воюет с реальностью того, во что превратилась наша жизнь. Моя мать, Катя Шаров, не просто кто-то. Она матриарх нашей семьи, женщина, которая столкнулась с ужасами, которые Дженнифер не могла себе представить, и все же вырастила нас в тени этого насилия. Если кому-то и можно доверять в отношении Тайлера, так это ей.
– С ним все будет хорошо, Дженнифер, – говорю я, подходя к ней. Мой голос тихий, сдержанный. – Он с моей мамой. Она знает, как с ним обращаться.
Дженнифер закусывает губу, слезы на ее глазах грозят пролиться наружу. Я знаю, как ей тяжело, но я также знаю, что у нее нет выбора. Больше нет.
Неохотно кивнув, она наконец отпускает его, быстро вытирая слезы, прежде чем они успеют пролиться. Она подходит ближе к Кате, нежно целуя Тайлера в лоб. – Спокойной ночи, детка, – шепчет она, ее голос едва слышен.
Катя ободряюще улыбается Дженнифер, затем смотрит на меня. – Не волнуйся, Тимур. Он проспит всю ночь. К твоему возвращению я его накормлю и уложу отдыхать.
Я киваю, полностью доверяя ей. – Спасибо, мама.
Когда мы поворачиваемся, чтобы уйти, Дженнифер колеблется, оглядывается еще раз, прежде чем последовать за мной к машине. Напряжение в ее плечах заметно, но я не давлю на нее. Пока нет.
Сначала едем тихо, воздух между нами густ от невысказанных слов. Я смотрю на нее, замечая, как она смотрит в окно, ее мысли явно где-то в другом месте. Наверное, с Тайлером. Я понимаю, но ей нужно приспособиться. Это наша новая реальность.
– Мы остановимся в особняке, – говорю я, нарушая тишину и сосредотачиваясь на дороге впереди. – Он достаточно большой для нас троих, и у вас там будет все необходимое.
Дженнифер не отвечает сразу, ее глаза все еще прикованы к пролетающему пейзажу. Ее молчание раздражает меня, и я крепче сжимаю руль.
– У тебя, конечно, будет свое пространство, – продолжаю я. – Место, где ты будешь растить Тайлера, где ты сможешь жить с комфортом.
Все еще ничего. Она отстраненная, закрытая. Это начинает меня бесить.
– Дженнифер, – говорю я, на этот раз резче. – Это происходит, нравится тебе это или нет. Теперь ты моя жена. Вы с Тайлером будете жить со мной. Конец истории.
Наконец ее взгляд переключается на меня, ее глаза полны эмоций, которые я не могу толком прочесть. – Зачем мне говорить? Это произойдет в любом случае, – бормочет она, ее голос тихий.
Я не отвечаю сразу, потому что она права. У нее не было выбора. Это уже не то. Это ее жизнь сейчас, и ей нужно это принять. Я не собираюсь позволить ей утопать в жалости или сожалении.
– Теперь мы семья, – говорю я просто, голос мой тверд. – Вот что имеет значение.
Дженнифер снова поворачивается к окну, но я замечаю, как ее руки сжимают ткань платья, как сжимается ее челюсть. Она что-то сдерживает, что-то, что она хочет сказать, но не говорит. Я знаю, что она ненавидит эту ситуацию, ненавидит меня за то, во что я ее втянул. В глубине души есть часть ее, которая не полностью ненавидит это.
Притяжение между нами все еще есть, кипит под поверхностью. Я не могу отрицать, что мне нравится знать, что она моя, даже если она против этого. Теперь она принадлежит мне, и я сделаю так, чтобы она помнила об этом каждый день.
Машина подъезжает к особняку, и я еще раз бросаю на нее взгляд, прежде чем выйти. – Добро пожаловать домой, – говорю я, придерживая для нее дверь.
Дженнифер колеблется мгновение, затем выходит, ее глаза окидывают взглядом раскинувшееся перед нами поместье. Я вижу опасение на ее лице, неуверенность. Она нервничает, и так и должно быть. Жизнь со мной не будет легкой, но это единственная жизнь, которая у нее сейчас есть.
Когда мы идем к входу, я оглядываюсь на нее. – Тайлер будет здесь завтра. Ты скоро его увидишь.
Мы поднимаемся по широкой винтовой лестнице, тишина между нами прерывается звуком наших шагов по полированному дереву. Особняк возвышается вокруг нас, величественный и внушительный, но напряжение Дженнифер ощутимо. Я чувствую ее беспокойство, когда она оглядывается, впитывая величие, которое теперь стало ее домом.
– Твои вещи скоро доставят из Италии, – говорю я, пока мы идем по длинному коридору к главной спальне. – А пока у тебя есть все необходимое… и это красное платье. – Мои губы дергаются в ухмылке. Это платье запечатлелось в моем сознании – сексуальное, кружевное и почти не оставляющее простора для воображения.
Дженнифер бросает на меня косой взгляд, но не отвечает. Я знаю, о чем она думает – о том, что я собираюсь заставить ее сделать, – но она достаточно умна, чтобы не спорить. Вместо этого она кивает, ее глаза метнулись в сторону, и между нами снова воцарилась тишина.
Мы доходим до спальни, и я толкаю дверь. Простыни идеально отглажены и манят, пышные шторы задернуты.
– Ты можешь принять душ, – говорю я, указывая на ванную комнату, соединенную со спальней. – Надень платье.
Пальцы Дженнифер сжимают ремешок сумки, но она снова кивает, послушно направляясь в ванную. Я смотрю, как она исчезает за дверью, напряжение обволакивает ее, как вторая кожа. Игра, в которую мы играем, не ускользает от меня, и я не могу отрицать волнение, которое она приносит, видя, как она подчиняется моей воле.
Я выхожу из спальни и направляюсь через коридор во вторую ванную комнату. Я мельком вижу себя в зеркале, когда захожу внутрь, снимая пиджак моего свадебного костюма. Черный костюм облегает мою фигуру, идеально сшитый, чтобы соответствовать каждой линии моего тела. Белоснежная рубашка под ним теперь расстегнута на воротнике, галстук свободно висит на моей шее. Пиджак был символом власти во время церемонии, но теперь я с легкостью отбрасываю его, позволяя ему упасть на стул.
Мое отражение смотрит на меня, холодное и сдержанное. Острый подбородок, темные волосы, зачесанные назад, и пронзительные голубые глаза, которые не выдают никакого внутреннего хаоса. Я плеснул немного воды на лицо, позволяя ей охладить мою кожу. Золотое обручальное кольцо на моей руке кажется тяжелее, чем я ожидал, постоянное напоминание о взятом мной обязательстве, нравится это Дженнифер или нет.
Я провожу рукой по волосам, выпрямляясь, прежде чем снять рубашку. Мускулы моей груди и рук напрягаются под светом, результат многолетних интенсивных тренировок, как физических, так и умственных. В этом мире внешность – это все, и слабость – физическая или эмоциональная – никогда не является вариантом.
Я натягиваю чистые черные брюки, оставляя грудь на время обнаженной. Больше нет нужды в формальностях, не в уединении моей спальни. Не тогда, когда Дженнифер собирается выйти в этом красном платье.
Я вытираю руки и возвращаюсь в коридор, мой разум уже сосредоточен на женщине, ожидающей в ванной. Она, вероятно, пытается тянуть время, нервничая из-за того, что будет дальше. Она должна.
Я снова толкаю дверь спальни, захожу внутрь и направляюсь к кровати. Мягкая ткань простыней сминается подо мной, когда я сажусь, а затем вытягиваюсь, лежа на спине со скрещенными за головой руками. Я никогда не отличался терпением, но сегодня я готов ждать.
Этот момент неизбежен, и вскоре Дженнифер поймет, что бороться со мной бесполезно.
Я бросаю взгляд на дверь ванной, слышу слабый звук бегущей за ней воды. Мой пульс слегка ускоряется, предвкушение растет, когда я представляю момент, когда она выйдет в этом платье, как оно будет облегать ее тело, как она будет смотреть на меня со смесью неповиновения и покорности.
Это был долгий день, а предстоящая ночь обещает быть еще длиннее. Я готов к этому. Для нее.
