Текст книги "Кусочек рая"
Автор книги: Мари Феррарелла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
19
Аманда никак не могла выбрать, что ей надеть – она несколько раз переодевалась из джинсов в свое любимое желтое в белую полоску платье, потом опять в джинсы и наконец остановилась все-таки на платье. Джинсы означали, что она останется дома, а платье – что пойдет с Пирсом на концерт. Ей так и не удалось обрести ясность мысли – осторожность боролась с авантюрной жаждой приключений. И в тот самый момент, когда здравый смысл вроде бы победил и она направилась в спальню, чтобы снова переодеться в джинсы, зазвенел дверной звонок.
Аманда быстро пересекла прихожую и распахнула дверь. Затем с извиняющимся выражением лица сообщила Пирсу, что он приехал напрасно, потому что она не собирается никуда идти.
Пирс одобрительно оглядел фигуру Аманды, отметив про себя, что она надела платье, которое так и просит, чтобы он снял его с ее чудесного тела. При каждом вздохе груди ее соблазнительно вздымались.
– Но, судя по вашему виду, вы все-таки идете со мной, – заметил Пирс.
Аманда никогда не видела Пирса в такой одежде – обычно он носил джинсы и свитера, облегавшие его мускулистое тело. Сегодня же на Пирсе был синий спортивный пиджак, синие брюки и чуть розоватая рубашка.
Теперь, когда Пирс стоял прямо перед ней, Аманде все труднее было отказаться. Но она все-таки попыталась. Надо быть твердой в своих решениях.
– И все же я не иду.
Снова посмотрев ей в глаза, Пирс подумал, что надо действовать решительнее. Перешагнув через порог, он направился прямо в гостиную.
– Где ваша сумочка? – Небольшая, расшитая бисером сумочка лежала на диване. – Вот эта?
Аманда нервно сглотнула слюну, не зная, злиться на Пирса или пугаться его решительности. Он вел себя в ее доме как хозяин и в то же время словно читал заветные мысли Аманды – конечно же, ей хотелось пойти, но чтобы это выглядело так, будто ее заставили.
– Да, но…
Пирс протянул ей сумочку.
– Вы сказали своей няне, где будете?
– Дома, – твердо сказала Аманда. – И она не прислуга…
– Хорошо, пусть будет специалист по домоуправлению и воспитанию малышей. – Пирс ненавидел всевозможные эвфемизмы, скрывавшие истинную суть вещей. Теперь ни за что нельзя было назвать уборщицу уборщицей, а няню няней. Что касается самого Пирса, то он не видел ничего плохого или постыдного в простой честной работе. – Вы, женщины, любите выдумывать названия попричудливее. Карла! – закричал он.
Но Пирсу не требовалось повышать голос – Карла была в соседней комнате и тут же вбежала в гостиную, глядя на Пирса преданными глазами.
– Да?
С видом собственника Пирс положил руку на локоть Аманды, но она тут же стряхнула ее. Это, однако, не изменило намерений Пирса.
– Мы с Мэнди идем на концерт в «Ди-джаз клуб». Если вам понадобится по какой-либо причине связаться с ней, позвоните в службу информации.
Тут Пирс заметил на столе блокнот, в котором рисовал Кристофер, а рядом – коробку карандашей. Взяв один из них, он написал на листке блокнота несколько номеров.
– А вот мой телефон. Если что-нибудь понадобится, оставьте информацию на автоответчике. – Подмигнув Карле, он передал ей блокнот и карандаш. – И не ждите нас – ложитесь спать.
Карла захихикала, явно завидуя Аманде, которой предстоит провести такой приятный вечер.
Однако Аманда чувствовала себя вовсе не как женщина, которой можно позавидовать, а скорее как крепость, осажденная врагом. Она в упор посмотрела на Пирса. Что он, черт возьми, о себе возомнил?
– Вы не имеете права распоряжаться здесь!
Не обращая внимания на слова Аманды, Пирс взял ее за руку и повел к двери.
Только когда за ними закрылась входная дверь, Аманда заглянула в глаза Пирсу и прочла в них какое-то непонятное, незнакомое ей до сих пор выражение.
– Послушайте, – начал он. – Я не так часто выряжаюсь ради женщины. Этот пиджак такой неудобный. – Он передернул плечом, словно в доказательство своих слов. – И поэтому я не в лучшем настроении. – Пирс открыл перед Амандой дверцу машины. – Поэтому…
Аманда нехотя залезла внутрь.
– А где же ваш галстук?
Пирс ответил ей только после того, как уселся за руль.
– У меня вообще нет галстука. – Он включил зажигание. – Галстуки существуют лишь для того, чтобы вешать на них людей. Нам лучше поторопиться. В это время суток движение довольно оживленное.
Аманда откинулась на спинку сиденья, но никак не могла заставить себя расслабиться. Она сделала ошибку и чувствовала это каждой клеточкой своего тела.
– Похищение является уголовно наказуемым преступлением, – сказала она.
– Убийство тоже. Но не думаю, что до этого дойдет – разве только меня к этому вынудят.
Аманда снова попыталась расслабиться. В конце концов, они едут в клуб под открытым небом, который будет наверняка набит людьми, и ей нечего бояться, кроме дождя.
– Вы всегда так импозантны? – спросила Аманда.
– Нет. – Пирс мысленно выругался, проскочив на красный сигнал светофора. Сгущались сумерки, и в салоне было темно. – Но никогда еще мне не приходилось столько уговаривать женщину.
Аманда понимала, что Пирс снова пытается диктовать ей свои условия, но все же не смогла сдержать улыбки.
– Бедный мальчик!!
Губы ее выглядели такими чувственными, такими соблазнительными.
– Возможность утешить меня я предоставлю вам позже.
– Надеюсь, вы умеете считать до бесконечности, Александр.
Пирс со смехом надавил на педаль акселератора.
В ресторане было тихо, повсюду струился мягкий, неяркий свет, и это оказалось приятным сюрпризом. Аманда была почти уверена, что Пирс повезет ее после концерта в свой любимый бар, но вместо этого он пригласил ее в ресторан «Островитянин», известный хорошей кухней, отличным обслуживанием и очень высокими ценами. Все это, безусловно, произвело на Аманду впечатление, но она тут же напомнила себе о необходимости держать ухо востро.
Сейчас она растерянно вертела в руках второй за этот вечер бокал шампанского. Шампанское пилось легко и хоть отчасти успокаивало ее возбужденные нервы. Аманда вдруг с удивлением поняла, что ей, пожалуй, нравится сегодняшний вечер. Чудо из чудес.
Аманда считала, что хорошо изучила Пирса Александра, но теперь же ей казалось, что она не имеет о нем ни малейшего понятия.
– Я и не знала, что вы так любите джаз. Свет стоявшей на столике свечи отражался в сережках Аманды, причудливо преломляясь, так что блики его напоминали крошечные лунные лучики. Пирс смотрел на них, как завороженный.
– Вы никогда не спрашивали, – его низкий, чувственный голос обволакивал ее, как сахарный сироп. – Мальчишкой я убегал иногда из дома своей бабушки и отправлялся слушать джазовые концерты в клубе за рекой.
Аманда чувствовала себя как маленький ребенок, которому рассказывают на ночь чудесную сказку. Ей хотелось узнать, что было дальше.
– Как назывался этот клуб?
– Просто клуб – и все, – у музыкантов даже не хватило времени как-то назвать его. Они были слишком заняты, сочиняя и исполняя самую чудесную джазовую музыку в Новом Орлеане.
Пирс по-прежнему мог слышать эту музыку, стоило только ему закрыть глаза. Это было одним из самых приятных воспоминаний детства.
Аманда покачала головой.
– Вы все-таки не похожи на человека, увлекающегося джазом.
Пирс сделал глоток вина из бокала.
– Я ведь уже говорил, что плохо поддаюсь расшифровке. Внутри меня живут несколько человек, Мэнди.
Что ж, пожалуй, она начинала этому верить. И эти самые несколько человек, поочередно сменяя друг друга, постоянно сбивали ее с толку. Она понятия не имела, как защитить себя от Пирса, но главное, уже не была уверена, что ей хочется от него защититься.
Аманда сделала еще один большой глоток и посмотрела на дно опустевшего бокала. Пирс тут же наполнил его снова.
«Помни Джеффа, помни Джеффа», – мысленно твердила Аманда.
Да, она помнила Джеффа и очень хотела убежать от всего этого – что бы «это» ни было, – прежде чем Пирс успеет сделать ей больно. Как жаль, что нельзя засунуть все свои эмоции, а заодно и разбушевавшиеся гормоны в бутылку и покрепче закупорить ее пробкой.
Но вместо этого эмоции нахлынули на нее все разом, требуя дать им волю, выпустить их наружу.
Пирс рассмеялся над последним замечанием Аманды.
– А вы, наверное, думали, что я всегда предпочитаю места вроде того бара, куда водил вас в прошлый раз?
Аманда вспыхнула, затем пожала плечами. Что ж, он действительно производил на нее именно такое впечатление.
– Пожалуй, да.
Откинувшись на спинку стула, Пирс любовался игрой света и тени на лице Аманды.
– Чтобы быть хорошим журналистом, надо иметь в себе что-то от хамелеона – то есть быть способным слиться с любой ситуацией, не привлекая к себе особого внимания.
Аманда встряхнула головой, в которой начинало немного шуметь от выпитого шампанского.
– Не могу представить себе ситуацию, в которой бы вы не привлекали бы к себе внимания.
И снова сердце ее учащенно забилось от улыбки, заигравшей на губах Пирса. Или все дело в третьем бокале шампанского?
– Как это понимать, Аманда Фостер? – шутливо нахмурился он. – Это комплимент?
Пирс был просто великолепен, и оба они это знали – Аманде вовсе не требовалось произносить это вслух. Она опустила глаза. Конечно, это игра ее воспаленного воображения, но ей казалось, что, глядя ей в лицо, Пирс читает ее мысли.
– Просто мысли вслух. Не берите в голову, – сказала она, принимаясь за еду. – Кстати, омар очень вкусный.
Пирс и не помнил, как съел свою порцию. Сегодня он видел перед собой только Аманду.
– Им доставляют свежих омаров самолетом каждый день.
Пирс заказал ужин, даже не дав Аманде заглянуть в меню. И Аманда неожиданно для самой себя приняла его попытку навязать ей свое мнение.
– Наверное, наш обед стоит целое состояние, – сказала она.
Пирс кивнул.
– Да, действительно. Зато остальные мои потребности очень просты и ничего не стоят.
Он считал секс простым незатейливым удовольствием, в то же время необходимым для поддержания жизни.
Аманде удалось скрыть от него пробежавшую по всему телу дрожь.
– В таком случае они не имеют ко мне никакого отношения.
Пирс не стал комментировать ее фразу.
– А вот вы, конечно же, очень и очень непросты, Аманда, – сказал он вместо этого. Отложив вилку, Пирс взялся за ножку бокала. – Что заставило вас играть в эту игру?
Аманда не знала, что он имеет в виду – ее карьеру или тот факт, что они сидят здесь сейчас вместе, несмотря на то что поначалу Аманда отчаянно этому сопротивлялась.
– Вы имеете в виду мою работу? – попыталась угадать Аманда.
– Да, – кивнул Пирс.
Аманда всегда чувствовала себя несколько неловко, когда приходилось заводить разговор о себе. Но сегодня слова точно лились из нее рекой. Она пожала плечами.
– Наверное, это случилось потому, что мне всегда нравилось быть в гуще событий. – Улыбнувшись своим мыслям, она снова поднесла к губам бокал. – А может быть, потому, что я взбунтовалась против того, что хотел навязать мне отец.
Пирс чуть наклонился вперед.
– А ваш отец, насколько я понимаю, уважаемый всеми нами Генри А. Фостер?
Аманду не удивило, что Пирс знал об этом. Она уже начала принимать многое в этом человеке как должное.
– Снова охотитесь за информацией?
– Виновен, ваша честь, – пошутил Пирс, ловя себя на том, что ему все больше и больше нравится этот разговор. Он редко снисходил до разговоров с женщинами, которым назначал свидания. Обычно все сводилось к действиям и односложным репликам. – И что же он пытался вам навязать?
Аманда до сих пор слышала в ушах проповеди отца, но старалась прогонять от себя эти воспоминания.
– Хотел, чтобы я выбрала юриспруденцию и была в его полном распоряжении.
Пирс тихонько рассмеялся.
– Я никогда не видел этого человека. У него тоже очень красивые ноги?
Аманда рассмеялась, представив своего отца в шортах. Он никогда не позволил бы себе появиться на людях в столь недостойном наряде. Аманда вытерла слезы, выступившие на глазах от смеха, и перевела дыхание.
– Нет, честно говоря, ноги у него немного кривоватые.
От смеха Аманды Пирсу стало вдруг по какой-то непонятной причине легко на душе.
– Так вы уверены, что именно он ваш отец?
– О, да, – неожиданно серьезно произнесла Аманда. Перед глазами ее встал вдруг образ матери. – Моя мать была слишком напугана, чтобы изменять ему. – Сделав еще глоток из бокала, Аманда вздохнула. Они с матерью никогда не были особенно близки, но иногда Аманде очень не хватало ее. И еще она всегда чувствовала боль и жалость при мысли о том, как растратила ее мать свою жизнь. – Хотя, честно говоря, ей надо было уйти от отца еще задолго до смерти.
Пирс хотел сказать Аманде, что ему очень жаль, что мать ее умерла, но не мог подобрать правильные слова, поскольку не мог до конца почувствовать, что такое потерять мать.
– Ваш отец производит впечатление человека, привыкшего побеждать.
Аманда скривила губы.
– Только в суде. Победа значит для моего отца все. Победа и престиж. – Она снова осушила бокал. – И не стоит забывать также о деньгах.
– Да, пожалуй, не стоит. – Пирс подлил Аманде шампанского. – Деньги сильно облегчают жизнь.
– Не всегда, – возразила Аманда, глядя невидящими глазами на свой бокал.
Пирсу вовсе не хотелось пробуждать неприятные воспоминания.
– Итак, – продолжал он, – вы взбунтовались против отца, отправились в колледж и стали специалистом по средствам…
– Журналистом, – поправила его Аманда. Теперь она немного приободрилась. Ей не нравилось думать об отце. Это пробуждало к жизни слишком много неприятных воспоминаний. – Надеялась горячими и искренними словами нести добро и справедливость в наш жестокий мир… – сказала она, неожиданно улыбнувшись.
Пирсу нравилось смотреть, как смягчаются черты лица Аманды, когда в глазах ее появляется загадочное, мечтательное выражение.
– Эй, Аманда, а вы, оказывается, романтическая натура.
Что ж, это бесполезно было отрицать. Так же, как и тот факт, что слово «романтик» давно уже стало для нее синонимом слова «дурак».
Аманда провела пальцем по краю бокала.
– Я как следует поплатилась за это.
Нетрудно было догадаться, что она имела в виду.
– Бывший муж?
– Да, – кивнула Аманда, пытаясь заставить себя не думать о Джеффе. Но удержаться было трудно. – Он во многом походил на вас. Высокий, красивый, разговорчивый.
– Я уже ненавижу его, – сказал Пирс, поймав себя на том, что ему не хочется, чтобы Аманда сравнивала его с этим человеком, на которого затаила обиду.
Аманда вздохнула, заставив себя наконец отвлечься от прошлого.
– В конец концов и я его возненавидела. Единственное, что он сделал для меня хорошего, – подарил мне Кристофера.
– Он изменял вам?
Она кивнула.
– Почти с самого начала. – Бокал ее снова был пуст. Аманда подвинула его Пирсу, чтобы он наполнил его. – Наверное, даже во время медового месяца. Он считал своим естественным правом соблазнить любое существо женского пола, оказавшееся поблизости. И думал, что я должна это терпеть.
Пирс налил ей совсем немного шампанского. Не надо, чтобы она напивалась. Пирсу хотелось, чтобы Аманда запомнила как следует все, что произойдет сегодня.
– И почему же вы терпели?
– Я не терпела. – Аманда с хмурым видом разглядывала шампанское. – После того, как узнала. Убедилась наверняка. – Она засмеялась над собой, вспомнив, какой беспомощной была тогда, как ей хотелось простить и забыть, пока наглость Джеффа не перешла все границы. – К тому времени я была беременна. Джефф хотел, чтобы я сделала аборт. – Теперь глаза ее буквально светились ненавистью к бывшему мужу. – Сказал, что дети не вписываются в его представления о счастливой жизни.
Пирс все лучше и лучше понимал Аманду.
– И вы ушли от него?
– Так быстро, что он и глазом не успел моргнуть.
– И он не попытался вас вернуть? – удивился Пирс, думая о том, что сам бы обязательно попробовал сделать это.
– Я откупилась от него, – как ни в чем не бывало заявила Аманда. – Я отдала ему дом, счет в банке – все.
Пирс не мог представить себе женщину, готовую отдать все, что у нее было. До сих пор он имел дело с женщинами, готовыми продать себя, но не отдать что-то даром. Марша всегда только брала от жизни то, что хотела.
– А как же ваш отец? Разве он не мог поговорить с вашим мужем и добиться более справедливого раздела имущества?
Ее отцу очень понравилось бы, если бы Аманда приползла к нему на коленях и обратилась с подобной просьбой. Это сделало бы его еще более самоуверенным, если такое возможно.
– Он бы отказался, если бы я попросила его, и сказал бы, что с самого начала предупреждал меня относительно Джеффа. Потому пришлось отдать ему все, чтобы избавиться от этого брака.
– Вам так хотелось стать свободной?
– Да, – с жаром произнесла Аманда.
Пирс поднял бокал, предлагая Аманде выпить.
– Что ж, это нас объединяет. Я тоже люблю свободу.
– Я знаю.
Аманда посмотрела на свой бокал. Он снова был пуст. Она подумала, не попросить ли еще шампанского, но затем покачала головой в ответ на вопросительный взгляд Пирса.
– Нет, не стоит. Я и так выпила слишком много.
«И слишком многое рассказала человеку, которого практически не знаю».
Пирс ничего не ответил. Вместо этого он отодвинул от стола стул и спросил:
– Может, отправимся домой?
Аманда кивнула, и Пирс сделал знак официанту, чтобы им принесли счет.
20
Аманда не следила за дорогой, не сомневаясь в том, что Пирс везет ее домой. И только когда машина свернула на незнакомую ей улицу, обсаженную с обеих сторон деревьями, Аманда поняла, что вечер далеко еще не закончен.
Резко выпрямившись, она почувствовала, как напряглось ее тело. Ей вовсе не нравилось, что ее согласие воспринимается Пирсом как нечто само собой разумеющееся. Когда он подъехал к жилому комплексу, на въезде в который красовался огромный плакат с названием «Сэндпайпер», Аманда посмотрела на него укоризненно.
Пирс въехал в подземный гараж под номером восемьдесят девять и выключил зажигание.
– А что, если я скажу, что не намерена вылезать из машины? – Аманда упрямо выпятила подбородок.
Пирс наклонился к ней, положив руку на спинку сиденья. Аманда чувствовала щекой его горячее дыхание.
– Это будет ложь. Пойдемте, Мэнди. Ведь вам же любопытно посмотреть, как я живу. И любопытно узнать, хорошо ли нам будет друг с другом.
Пирс был прав. Ей действительно было любопытно. Больше чем просто любопытно. Но Аманда пыталась сдержать свои эмоции. Но все же она чувствовала себя как полководец, которому брошен вызов. Не принять – значит, признать поражение. Надо было хотя бы попробовать.
– Я знаю, как это будет. Как магическое шоу. С зеркалами и все такое. Вспышка, огонь и ничего материального. Через час все закончится.
– Может быть. – Глаза его сверкнули в темноте. – А может быть, и нет.
Пирс вылез из машины, открыл дверь перед Амандой и протянул ей руку.
Аманда недолго боролась с собой. Направляясь к дому рука об руку с Пирсом, она все время повторяла себе, что ведет себя крайне неблагоразумно. Но было уже поздно.
Открывая дверь, Пирс улыбнулся своим мыслям, затем внимательно посмотрел на Аманду. Она пыталась держаться как ни в чем не бывало, но зрачки ее были расширены, и Пирс подумал, что она, пожалуй, боится. Боится, что он набросится на нее, едва закрыв за собой дверь. Удовлетворение от того, что ему удалось завлечь к себе Аманду, смешивалось почему-то с чувством ответственности. Он не хотел, чтобы она боялась его или того, что должно было произойти между ними. Пирс хотел, чтобы она ждала этого с тем же чувством нарастающего возбуждения, что и он.
Открыв дверь, он рукой перегородил Аманде вход. Она удивленно взглянула на Пирса.
– Я не стану отрицать, что все время думаю о вас последнее время и преследую вас, но я никогда никому не навязывал себя насильно. То, что случится или не случится сегодня вечером, целиком зависит от вас. Секс – слишком приятное времяпрепровождение, чтобы превращать его в подобие войны. Мне не надо пробовать, чтобы догадаться, что я не получу удовольствия от изнасилования.
Слова ничего не значили. Люди всегда говорят не то, что делают. Но Аманда заглянула в глаза Пирсу и тут же поверила ему, хотя напряжение все же не покидало ее.
Войдя в квартиру, Аманда огляделась. Помещение казалось нежилым. Здесь почти не было мебели.
В гостиной стояли диван и кресло с откидывающейся спинкой, торшер и низенький длинный журнальный столик. Слева виднелась крошечная кухонька со столом и двумя стульями. Спальня, наверное, была наверху.
В квартире Пирса не было никаких безделушек, которыми обычно украшают люди свои дома, не было даже разбросанных где попало газет. Вообще ничего похожего на беспорядок. С того места, где стояла Аманда, ей видно было, что даже в раковине нет грязной посуды. Она никак не ожидала, что Пирс отличается подобной аккуратностью.
– Какой у вас порядок, – удивленно произнесла Аманда.
– А что вы ожидали увидеть? – спросил Пирс, закрывая дверь.
– Мужчины обычно не любят убирать за собой, – сказала Аманда, кладя на столик сумочку.
Пирс удивленно поднял брови.
– Это всего лишь рабочая теория отпетой феминистки или вы говорите, исходя из собственного горького опыта?
Аманде было немного не по себе уже от одного того, что она находится в его квартире.
– Я не сплю у посторонних мужчин, поэтому мне не с чем сравнить…
– А мы вовсе не спать сюда пришли.
В глазах Аманды засветился гнев, и Пирс понял, что сейчас явно не стоит ее поддразнивать. Он положил руки на плечи Аманды, пытаясь успокоить ее, словно норовистую лошадку, испугавшуюся грозы.
– Я знаю, что вы не спите с кем попало. – Опустив руки, Пирс сделал шаг назад. – Но тоже не в курсе, как выглядят квартиры других мужчин. – Аманда увидела на стене гостиной полку, которую не заметила сразу. Все книги были расставлены в алфавитном порядке. – У меня не так уж много вещей. А те, что есть, я стараюсь содержать в порядке, чтобы легче было их найти. Это очень удобно. Экономит массу времени.
Пирс сделал шаг в сторону кухни. В холодильнике охлаждалась приготовленная заранее бутылка вина.
– Принести вам выпить?
Аманда колебалась. Приятные ощущения от шампанского, выпитого в ресторане, начали постепенно угасать, но еще не испарились вовсе. Выпив, она сможет избавиться от овладевшего ею напряжения. И к тому же потом она сможет обвинить алкоголь во всех ошибках, которые, возможно, сделает. И в то же время она не хотела, чтобы рассудок ее затуманился еще больше.
Присев на краешек дивана, Аманда покачала головой.
– Я и так уже выпила слишком много.
Пирс присел рядом с ней, устроившись поудобнее, и провел пальцами по обнаженной глубоким декольте спине Аманды. Это было очень приятно.
– Я заметил это, – сказал Пирс. – У вас немного кривоватая улыбка. – Аманда чуть отодвинулась. – К тому же вы наконец разговорились со мной.
Сначала она не поняла, что он имеет в виду.
– Я ведь и раньше разговаривала с вами, – сказала Аманда, вспомнив бейсбольный матч и их встречу в супермаркете.
Пирс покачал головой, и пальцы его снова отправились в неторопливое путешествие по спине Аманды. На этот раз она даже не пошевелилась, жадно впитывая ощущения.
– Нет, раньше вы разговаривали не со мной, а словно бы со стенкой, ставшей на вашем пути.
Пальцы Пирса продолжали скользить по ее коже, и это словно гипнотизировало Аманду. Она знала, что надо встать и уйти, но у нее не хватало на это сил. Аманда нахмурилась.
– В чем дело? – склонив голову набок, Пирс заглянул ей в лицо.
Аманда крепко сжала губы и почти сквозь зубы произнесла:
– Я прекрасно провожу время.
Пирс тихонько рассмеялся, и пальцы его легли на плечо Аманды.
– Неужели это так плохо?
– Но я ведь не хотела этого. По крайней мере, не с вами.
Странно, но Пирс хорошо понимал, что имеет в виду эта женщина. Потому что он тоже не хотел получать от всего этого такое ни с чем не сравнимое удовольствие, которое получал сейчас. Удовольствие это заставляло его расслабиться, а значит, грозило привести к дальнейшим осложнениям.
– Понимаю, – сказал он.
– К тому же… – Аманда сменила позу, но на этот раз ей было не по себе от собственных мыслей, а не от прикосновений Пирса. – Я чувствую себя немного виноватой, получая удовольствие в тот самый момент, когда Уитни угрожают обвинения в злоупотреблениях и мошенничестве. Ему ведь, возможно, грозит тюрьма, – прошептала она.
Конечно, ее отец был одним из лучших адвокатов, но ведь судьи бывали иногда непредсказуемы. Пирс неожиданно почувствовал, что ревнует.
– Что было между вами и Грейнджером? – спросил он.
– Он всегда был добр ко мне, – просто ответила Аманда.
Пирс снял бретельку с ее плеча. Аманда вернула ее на место.
– Расти дочерью Генри Фостера было не так уж сладко. Хотя в материальном смысле у меня было все, о чем только может мечтать девочка. Машина и все такое… – Грусть Аманды передалась вдруг Пирсу.
Все время, пока она говорила, он не сводил глаз с ее лица.
– Так в чем же тогда проблема?
– Отец следил, чтобы все это было у меня не потому, что заботился обо мне, а потому, что у дочери Генри Фостера должно было быть все. – Теперь пальцы Пирса гладили чувствительную впадинку на шее Аманды. От удовольствия она чуть было не закрыла глаза.
– Но двух вещей, которых всю жизнь по-настоящему хотелось мне и моей матери, он не мог нам дать – своей любви и своего одобрения.
– И все это давал вам Уитни?
Аманда кивнула.
Она вспомнила, с каким нетерпением ждала его визитов, будучи сначала угловатым подростком, потом девушкой, полной невыполнимых фантазий.
– Когда дома становилось совсем плохо, Уитни всегда оказывался рядом, чтобы помочь и подбодрить, словно любящий дядюшка. Ему даже удавалось заставить мою мать рассмеяться. – Аманда всегда будет благодарна ему за это. – Только благодаря Уитни я обрела уверенность в себе.
Пирс не мог в это поверить. Аманда не походила на марионетку, которую можно дергать за веревочки.
– Вы бы развили в себе все это и сами, Мэнди. Вы слишком сильная личность, чтобы дать подавить себя властному отцу.
Сильная? У нее просто не было другого выхода.
Аманда вздохнула.
– А может быть, я не хочу больше быть сильной. – Все это проклятое шампанское! Неужели вино развязало ей язык, чтобы она сказала наконец правду хотя бы самой себе.
Пирс обнял Аманду за плечи и привлек к себе.
– Тогда давай на секунду забудем, что ты – Аманда Форстер. Забудем, что ты – острый нож в боку Гримзли, мать Кристофера, дочь Генри Фостера и представитель Уитни Грейнджера по связям с общественностью.
Он действовал на Аманду как наркотик. Все кружилось у нее перед глазами.
– И что же тогда останется? – спросила она.
– Чертовски соблазнительная женщина.
И Пирс коснулся губами ее губ, увлекая с собой в путешествие, у которого может быть только один финал. По обе стороны этой дороги пылал огонь.
Аманда почувствовала, как пламя охватило ее при первом же прикосновении губ Пирса. Шампанское, проклятое шампанское словно смыло все ее опасения, все доводы рассудка. Кровь ее неслась по венам с бешеной скоростью.
Или, может быть, дело не в шампанском, а в Пирсе. Неважно. Главное, что это случилось.
Аманда запустила руки в его волосы, прижимаясь все крепче и крепче к его сильному телу. Пирс почувствовал, что вот-вот утратит контроль над ситуацией. До сих пор ему всегда удавалось сохранять контроль до последней минуты, но сейчас он чувствовал себя так, словно внутри его прорвало плотину и все долго сдерживаемые чувства хлынули наружу бурлящим потоком. И от этого Пирс испытывал волнующие и одновременно пугающие ощущения. Он повторял себе, что должен держаться, но это было бесполезно.
Аманда прильнула к нему, ища страсти его тела и тепла его души. Тело ее жаждало освобождения. Она не была ни с одним мужчиной с тех пор, как развелась с Джеффом, и приучила себя верить, что это не имеет значения, что ей вовсе не нужен этот банальный физиологический акт между мужчиной и женщиной.
В свое время, возможно, это было правдой, но сейчас это было ей просто необходимо.
Аманда нуждалась в том, что мог дать ей Пирс, ей требовалось спастись в объятиях страстно желающего ее мужчины. Ей хотелось смаковать каждую секунду их близости. И еще ей хотелось, чтобы это длилось вечно. Она хотела, чтобы Пирс взял ее прямо сейчас, в эту самую секунду.
Мысли ее путались, Аманде показалось даже, что она сходит с ума.
Пирс впервые узнал женщину в возрасте четырнадцати лет. Дорога из трущоб Джорджии до его теперешнего положения в Далласе была полна женщин, сгорающих от желания оказаться с ним в постели, но еще ни одну женщину не хотел так сильно он сам.
По телу его пробегала дрожь, он словно плыл по волнам бушующего океана. Пирс продолжал ласкать Аманду, обнимать ее, хотеть ее.
Он чувствовал под пальцами ее гладкую кожу, которая словно пылала под тонкой материей платья. Пирс понимал, что если не сдержит себя хоть немного, то просто порвет на ней платье. «Спокойнее, – приказывал он себе, – медленнее». Но трудно было все время помнить об этом, когда сердце его готово было выскочить из груди. Собственная страсть и вкус мягких губ Аманды доводили его буквально до безумия.
Крепко обняв Пирса за шею, Аманда скользила губами по его лицу. Он резко поднялся, увлекая ее за собой. Руки его, живущие словно сами по себе, расстегнули на ней платье, которое слетело на пол, словно тонкое облачко, отогнанное ветром. Пирс снова впился губами в губы Аманды. Он чувствовал, как бьется под его ладонью ее сердце. Бьется потому, что он рядом.
Поток нахлынувших на него чувств смел последние остатки плотины.
