Текст книги "Кусочек рая"
Автор книги: Мари Феррарелла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
17
Однако решимость Аманды была поколеблена – теперь она уже не знала, что делать дальше: настаивать, чтобы Пирс ушел, или рискнуть позволить ему остаться. Трудно было отрицать тот факт, что массаж Пирса очень помог ей.
Взвесив все «за» и «против», она решила немного умерить свой гнев. Тем более что ей предстояло выяснить с Пирсом кое-какие вопросы, касающиеся Уитни.
– Ну хорошо, – повернувшись вместе с креслом, Аманда подняла волосы. – Вы неплохо делаете массаж, так что можете продолжить.
Боже, как соблазнительна была ее шея, открывшаяся взгляду Пирса. А он был не из тех, кто долго боролся с соблазнами. Наклонившись, Пирс нежно поцеловал мягкую белую кожу у самых волос Аманды.
Аманда вздрогнула – от прикосновения губ Пирса по всему телу прошла сладкая дрожь.
Крепко сжав ручки кресла, Аманда приготовилась вскочить.
– Что, черт побери…
Пирс положил руку ей на плечо, опуская ее обратно в кресло. Аманда готова была взорваться от возмущения.
– Спокойнее, Мэнди, – тихо произнес Пирс, начиная массировать ее плечи. – Я просто пытался нащупать чувствительные точки. К тому же у вас такая соблазнительная шейка.
Аманда глубоко вздохнула, это немного помогло унять ее бешено бьющееся сердце.
– Вы каждый раз так нежно мяукаете, когда собираетесь напасть?
– И что же? – заинтересованно спросил Пирс, продолжая массаж. Аманда вдруг почувствовала, что уже не испытывает к нему прежней враждебности.
– Я все пытаюсь угадать, какой же вы на самом деле.
Пирс улыбнулся. Аманда сказала этой фразой гораздо больше, чем хотела. Значит, она думает о нем в его отсутствие. Что ж, это обнадеживает. Это, пожалуй, справедливо, учитывая, что и он никак не может избавиться от мыслей об этой женщине.
– Я состою из нескольких разных человек, Мэнди. И каждый из них – я.
Аманда едва сдерживалась, чтобы не застонать от удовольствия, которое доставляли ей сильные и нежные руки Пирса. Она с трудом заставила себя собраться с мыслями. Надо продолжать разговор, тогда Пирс, может быть, не заметит, как она буквально тает от каждого его прикосновения.
– Где вы научились делать массаж?
Вопрос Аманды заставил Пирса задуматься. Он никак не мог вспомнить, когда впервые попробовал себя в качестве массажиста. Просто всегда точно знал, что и как надо делать.
– Я не учился – это просто талант.
Самомнение этого человека заслуживало того, чтобы его имя занесли в Книгу рекордов Гиннесса.
– Сейчас вы скажете, что женщины любят вас именно за ваши руки.
Пирс снова рассмеялся своим низким чувственным смехом, от которого по спине Аманды пробегали мурашки.
– Не только за руки, но и за них тоже. – Пирсу вдруг захотелось сказать больше, рассказать ей то, чего он не рассказывал до сих пор никому. – У моей бабушки был ревматизм, который обострялся, когда она напивалась. – Аманда увидела в экране монитора, как на губах его появилась печальная улыбка. – А напивалась она часто. И очень любила, когда я массировал ей плечи. – Перед глазами всплыл вдруг образ злобной старухи, такой отчетливый, словно Пирс в последний раз видел ее вчера. Память сделала какой-то странный зигзаг, и Пирса охватил вдруг страх, словно в прежние дни. – Она заставляла меня делать это часами.
Пирс почувствовал, как мышцы Аманды слегка напряглись. Он никогда никому не рассказывал о своей семье – о своей настоящей семье. И не понимал, почему вдруг сделал это сейчас. Аманда влияла на него каким-то странным образом. Или, может быть, он думал, что, зная о нем больше, эта женщина сможет лучше понять его?
Не надо было ему этого делать.
Аманда внимательно смотрела на нечеткое отражение лица Пирса в экране компьютера. Ей видно было, что его одолевают сейчас самые противоречивые эмоции.
– А что говорила на это ваша мать?
Теперь на лице Пирса появилась циничная улыбка.
– Ничего. Ее там не было. – Он сам не понимал, как вырвались у него эти слова. Словно просочились в какую-то щель в его сознании. – Она оставила меня, когда мне было шесть месяцев. Я понятия не имею, как она выглядела. Бабушка не держала в доме ее фотографий.
Аманде вдруг захотелось повернуться и заглянуть в лицо Пирса. Ее тянуло поверить ему, обнять, прижать к груди и сказать, что ей очень жаль. Но не стоило забывать, что перед ней был Пирс Александр – мужчина, который скажет и сделает все, что угодно, лишь бы добиться желаемого результата. Говорит ли он правду, или эта очередная ложь изобретена лишь затем, чтобы разжалобить ее? Она не могла решить это разумом, но чувства ее уже сделали свой выбор.
По-прежнему глядя на отражение Пирса, Аманда тихо спросила:
– А вы никогда не пытались найти ее?
– Нет, – быстро ответил Пирс. – Я думаю, нам обоим будет лучше, если мы так и не увидим друг друга.
Пирс действительно верил в то, что говорил, и на какую-то долю секунды Аманде вдруг стало больно и обидно за него. Она подумала о Кристофере, мирно спящем в своей комнате. И о Джеффе, который оставил их, даже не бросив прощальный взгляд в сторону сына. Аманде часто приходилось иметь дело с подобными историями, и давно пора было привыкнуть, но все же она никак не могла понять родителей, которые бросали собственных детей. Для самой Аманды ребенок был не только частью, но и смыслом ее жизни.
– Но как она могла бросить своего ребенка?
Услышав сочувствие в голосе Аманды, Пирс мысленно приказал себе не расслабляться. Он не нуждался в сочувствии. От Аманды ему требовалось совсем другое. Но если это так, ехидно поддразнивал его внутренний голос, то зачем он рассказал ей все это?
– Очень просто. Ее совершенно не волновало, что будет со мной дальше. – Пирс давно свыкся с этой мыслью и теперь никак не мог понять, почему это у него вдруг запершило в горле. – Если бы это было не так, она бы задумалась, оставляя меня бабушке, которая признавала только один способ наведения порядка – кулаками.
– Она била вас? – в ужасе воскликнула Аманда, представив себе эту картину.
Пирс рассмеялся, вспоминая Беатрис Александр, предпочитавшую общаться с внуком с помощью плетки, которой она владела не хуже, чем аргентинские гаучо.
– Только когда ей удавалось меня поймать. Это было не так уж просто.
Пирс двенадцать раз убегал из дома. Последний раз это случилось, когда ему было пятнадцать, и на этот раз ему наконец-то удалось убежать окончательно. Да никто и не заботился о том, чтобы вернуть его.
Пирс закончил массаж плеч Аманды.
Она обернулась и посмотрела на него снизу вверх. Пирс увидел ее полные сочувствия глаза. Он думал, что это разозлит его, но вместо этого в ответ на взгляд Аманды слова полились из него сплошным потоком, как ни пытался он их остановить.
– Я уже давно перестал обвинять ее во всех своих бедах. Ей тоже приходилось несладко. Однажды мне сказали, что в молодости бабушка хотела стать танцовщицей, но в шестнадцать лет она забеременела, и пришлось похоронить свою мечту. – Пирс попытался представить себе бабушку в шестнадцать лет, но у него ничего не получилось. – Муж сбежал и оставил ее с четырьмя детьми, которых надо было растить одной. Одного сына убили при попытке ограбления магазина. – Губы его снова искривились в невеселой улыбке. Засунув руки в карманы, Пирс присел на край стола лицом к Аманде. – Это был дядя Гарри. Дядя Боб пошел служить на флот. Бабушка иногда получала от него открытки. Но он ни разу не приехал повидаться с ней, и мне трудно его в этом упрекнуть. – Сам Пирс вернулся взглянуть на бабушку только один раз – на ее похороны. – Дядя Пит просто исчез в одно прекрасное лето. Мне кажется, он был голубым и никак не мог смириться с этим. – Пирс глубоко вздохнул и обхватил себя руками за плечи. – А младшей была Билли. Моя мать, – даже язык его отказывался произносить это не слишком знакомое слово. Он, пожалуй, впервые называл ее так. Пирс всегда думал о ней как об «этой женщине». – Она искала любви в самых неподходящих для этого местах.
У Пирса никогда не было иллюзий относительно собственного происхождения. Он был незаконнорожденным. Мать его была самой обыкновенной проституткой. Она имела так много мужчин, что не могла даже определить, от кого забеременела.
Неожиданно Пирсу захотелось закурить. Он потянулся в карман за сигаретой, но тут же вспомнил, что оставил пачку дома. К тому же она все равно была пуста. – Поэтому я и стал иностранным корреспондентом. – Он рассмеялся, пытаясь сделать вид, что только что рассказанная история ему абсолютно безразлична. Он прошел долгий и тяжелый путь от запуганного пятнадцатилетнего подростка до мужчины, которым стал. Но об этом знал только он один. Только он знал, какие лишения пришлось терпеть, чтобы получить образование, не дать поглотить себя гнилому болоту отбросов общества, затянувшему его бабушку и мать. – Еще в старой доброй Джорджии я успел узнать, что такое поля сражений.
Пирс поглубже засунул руки в карманы и отвернулся от Аманды, испугавшись, что она прочтет в его глазах чувства, которые он не хотел бы никому демонстрировать, – невыносимую боль маленького покинутого всеми мальчика.
– В жизни на юге нет ничего романтического, Мэнди, – тихо произнес он, снова вспомнив свое несчастное детство. – Если не верите мне, почитайте Фолкнера и Теннеси Уильямса.
Аманда молча смотрела ему в глаза. Она даже не знала, с чего начать.
– Мне очень жаль, – прошептала она.
Пирс мысленно проклинал себя за то, что рассказал ей все это. Он резко обернулся к Аманде и попытался изобразить на лице обычную циничную улыбку.
– Итак, какая история нравится вам больше? О том, что я дядюшка пятерых племянников и племянниц? Или о бедном брошенном южном мальчике, которого лупила злая бабушка?
Теперь он пытался разозлить Аманду, снова оттолкнуть ее от себя. Она сразу поняла, что, раскрыв перед ней душу, Пирс стесняется теперь своего порыва.
– У вас нет пятерых племянников и племянниц, – тихо сказала Аманда. – Я проверяла.
Пирс наклонил голову.
– Как это предусмотрительно с вашей стороны. Но бабушки у меня тоже нет.
Она умерла, когда Пирсу исполнилось восемнадцать. Он не проронил тогда ни единой слезинки. Ее смерть сделала его наконец свободным не только юридически, но и морально.
Аманда смотрела на Пирса, пытаясь разгадать душу этого человека. Оказывается, он был не из тех, кого не волновало в этой жизни ничего, кроме секса и карьеры.
– Но она ведь была у вас.
Пирс пожал плечами, снова чувствуя себя немного неловко.
– Каждый когда-то имел бабушку. Послушайте, вообще-то я выдумал все это, чтобы вы не сразу накинулись на меня с кулаками по поводу Грейнджера. – Пусть уж лучше орет на него, чем жалеет. Он ненавидел жалость. – Ведь Грейнджер наверняка уже рассказал вам, что я успел у него побывать.
Слова Пирса напомнили Аманде о том чувстве, которое она испытала, услышав сообщение Уитни, – она почувствовала себя предательницей. Только сейчас она поняла, что не ожидала такого от Пирса. Даже у Уитни были свои причины, которые помешали ему оставаться для Аманды благородным рыцарем.
Но Пирс действовал исключительно по собственной воле. И он использовал Аманду, чтобы потешить свои амбиции. Наверное, она просто безмозглая дура, если способна испытывать к нему жалость. Если вообще способна что-то к нему испытывать.
Глаза ее сузились.
– Почему вы это сделали?
Пирс сразу почувствовал облегчение, увидев, что Аманда злится.
– Я ведь репортер. И люблю вести журналистские расследования.
– И поэтому вы пришли сейчас сюда?
Пирс медленно провел кончиком пальца по шее Аманды и отметил про себя, как расширились при этом ее зрачки.
– Да, я здесь для того, чтобы исследовать то, что вы позволите мне исследовать.
Аманда резко отодвинула кресло, чтобы Пирс не мог до нее дотянуться. Так зачем же он все-таки приехал? Она слишком устала сегодня, чтобы разгадывать загадки.
– Почему вы не вышли в эфир с продолжением моей истории?
Пирс вдруг почувствовал, что не хочет притворяться перед Амандой. Он сказал ей правду, он сказал ей столько правды, сколько не говорил еще ни одному человеку. И ему не хотелось бы, чтобы у Аманды оставались какие-либо иллюзии на его счет.
– У меня не было для этого достаточно информации, – сказал он. – Грейнджер начал подозревать меня, и я не смог выудить у него нужную информацию. Ведь в пять вы уже должны были предать дело огласке. – Он пожал плечами. – Так что можете приколоть к шляпе еще одно перо. – Пирс вспомнил выражение лица Гримзли. – И занести в список своих врагов еще одного разъяренного быка.
Аманда не поверила объяснению Пирса, но слова его заставили ее вспомнить Гримзли. Она нахмурилась. Аманда не любила скандалов и конфронтации, но они словно искали ее повсюду. И она не собиралась отступать и подчиняться, как это делала всю жизнь ее мать.
– Пусть только попробует напасть, – сказала она.
В этой женщине пылал скрытый огонь, который так привлекал Пирса.
Он улыбнулся своей ленивой чувственной улыбкой, которой Аманде все трудней было сопротивляться.
– Я восхищаюсь вашей смелостью, Мэнди. У меня просто захватывает от нее дух. – Он наклонился ближе. – Так же, как и от вас.
Аманда закатила глаза.
– О, пожалуйста…
Пирс весело рассмеялся.
– Вот так говорят все, – подмигнув Аманде, он погрузил руку в ее волосы. – Но вам не придется просить дважды.
Именно пошловатые манеры Пирса удерживали Аманду от того, чтобы сдаться, напоминали ей, с кем она имеет дело, и она мысленно благодарила за это судьбу.
– Приятно это знать, – сказала она, отталкивая Пирса. – Но я не собираюсь пользоваться своими привилегиями.
Пирс вдруг посмотрел на нее и абсолютно серьезно сказал:
– У меня есть к вам один вопрос.
Вообще-то, это ей следовало задавать вопросы.
– И что же вас интересует? – Она была почти заинтригована.
Глаза его сузились и буквально впились в лицо Аманды. Если она соврет, он скорее всего заметит это.
– Вы спали с Грейнджером?
Аманда густо покраснела, причем скорее от гнева, чем от смущения.
– Это нужно для вашего нового репортажа?
– Возможно. – Пирс пожал плечами, изображая равнодушие. – А, может быть, для меня лично.
Аманда не собиралась доставлять ему удовольствие, отвечая на вопрос прямо. Пусть думает все, что хочет. Для нее это не имеет значения.
– Что ж, я, конечно, не девственница.
Пирс показал пальцем на фотографию Кристофера в рамке.
– Это, в общем-то, ясно.
Поправив фотографию, он снова в упор посмотрел на Аманду.
– Так значит, спали.
Аманда расправила плечи, но Пирс никак не мог понять по выражению ее лица, что она думает.
– А что, если и да?
Пирс тут же сказал себе, что это не имеет ровно никакого значения, что так даже лучше. Меньше шансов нарваться на осложнения в отношениях. Если у нее есть кто-то еще, она не станет предъявлять требований на него.
– Тогда я вынужден отметить, что у него хороший вкус.
Аманде захотелось вдруг ударить его, даже рука непроизвольно сжалась в кулак. Она не знала, что вдруг заставило ее сказать Пирсу правду.
– У него, но не у меня. Уитни ни разу даже не попытался этого сделать.
Пирс медленно раскрыл ее ладонь и продел пальцы Аманды меж своих. Грейнджер вовсе не показался ему глупцом.
– Да уж, это точно.
Аманда успела привыкнуть к колкостям Пирса, когда речь шла о ней. Но она не позволит ему оскорблять Уитни. Мало того, что Пирс проник, воспользовавшись ее именем, в поместье Уитни и попытался вытянуть у него информацию, теперь он еще пытается изобразить его бабником. Это уж слишком. Аманда почувствовала, что вот-вот взорвется, и резко встала, опрокинув стул.
Затем она несколько раз ударила ладонью по груди Пирса, который даже отступил от неожиданности на несколько шагов.
– Зарубите на своем противном вездесущем носу, что на свете еще остались порядочные и благородные люди.
Когда она снова занесла руку, Пирс перехватил ее в воздухе. С него, пожалуй, хватит. Она, кажется, собирается сделать святого из обыкновенного мошенника, который запустил руку в государственный карман только лишь потому, что он выглядит как Гэри Грант в молодости.
– И наверное, это очень благородно с его стороны – украсть у других людей около миллиона долларов, чтобы осуществить на них свою мечту.
Что ж, Пирс предпочитает видеть заголовки, не вникая в суть напечатанного. Это его проблема. В заголовках одна грязь, истории же имеют сердце. А вот Пирс его, похоже, не имеет. Аманде вдруг стало странно горько при этой мысли.
– Все не так просто, – сказала она.
– Нет? А может быть, это вы слишком просты с вашей верой в рыцарей в сияющих доспехах. – Он с силой опустил ее руку.
Аманда потерла запястье.
– А вы, конечно, не имеете об этом ни малейшего понятия, – вы, с вашим набором биографий и противным южным акцентом.
– Да, вы правы, – кивнул Пирс, понизив голос. – Все, что я знаю в этой жизни, – вот это.
И, прежде чем Аманда успела отшатнуться, он заключил ее в объятия и прижался губами к ее губам.
18
Аманда отчаянно сопротивлялась. Ей хотелось драться, кусаться, царапаться. Хотелось делать все, что угодно, только не то, что она делала – только не целовать Пирса.
Но, как и сегодня утром, прикосновения Пирса всколыхнули в ней целую бурю эмоций. Она напрасно старалась призвать на помощь все свое негодование – все равно тело ее буквально таяло в объятиях Пирса.
Он задел все ее самые чувствительные места, заставил ее буквально скрипеть зубами от гнева. Тогда почему она не может бороться с охватившей ее слабостью? Почему позволила ему довести себя до такого состояния, когда готова забыть обо всем ради того, чтобы чувствовать вкус его губ?
Что касается Пирса, Аманда была его наваждением, его безумием в жутко измятом голубом костюме. И все же что-то внутри Пирса отчаянно хотело владеть этой женщиной, словно это и только это могло избавить его от призраков прошлого, живущих в его душе. И это ощущение пугало Пирса. От всех остальных женщин он уходил спокойно, даже не оглянувшись.
Так что же такого необыкновенного было в этой Аманде Фостер, что его все время тянуло к ней?
Почувствовав, что она хочет отстраниться, Пирс крепче прижал ее к себе. Затем, сдержав проклятие, он разжал пальцы и отпустил ее. Он не собирается брать силой то, что ему не хотят отдать по собственному желанию. До этого Пирс еще никогда не опускался.
Не так уж она ему нужна. Ему вообще никто не нужен.
Тяжело вздохнув, Аманда наконец-то нашла в себе силы оттолкнуть Пирса. Теперь она смотрела на него расширенными глазами, ненавидя этого человека за то, что он заставил ее почувствовать.
– Это и есть ваш ответ на все вопросы? – спросила она.
Пирс старательно обдумывал свой ответ. Он должен прозвучать так, чтобы Аманда ни за что не поняла, какое действие оказывает на него ее близость. Глупо было так волноваться из-за женщины, и все же сердце его продолжало бешено колотиться, и в ушах, словно отголоски молитвы, звучало ее имя. – Мой ответ на все, что предлагает эта жизнь, – использовать любую предоставленную возможность, чтобы не жалеть потом, что ты ее упустил.
Аманда прижалась спиной к стене и, словно загнанный зверек, наблюдала за каждым движением Пирса, боясь, что он снова бросится на нее.
– Я – не предоставленная возможность, и мною вам не удастся воспользоваться.
Пирс посмотрел на нее долгим взглядом, в котором можно было прочесть одновременно множество чувств.
Аманда вздернула подбородок.
– Просто мои гормоны реагируют на вас, и больше ничего. Но это еще не повод ложиться с вами в постель.
Пирс, улыбаясь, обвел глазами ее тело, словно оно уже принадлежало ему.
– Несколько часов удовольствия, – медленно произнес он, в который раз пытаясь убедить самого себя, что это все, чего он хочет от Аманды. Несколько часов, а потом он забудет ее, как забыл остальных.
Несколько часов. И это все, что ему нужно. При этой мысли Аманда снова испытала вдруг странное разочарование.
– Я не гожусь для развлечений на несколько часов. Только на всю жизнь.
Пирс покачал головой.
– Очень жаль, но я из тех, кто живет сегодняшним днем. – Он сказал это, собираясь повернуться и уйти. Но вместо этого Пирс стоял и смотрел, как зачарованный, в ее глаза. – Почему бы нам не попробовать?
Глаза Аманды сверкнули.
– На ваших условиях?
Пирс наклонил голову, но что-то мешало ему сказать Аманде, что с ним возможны только такие отношения или никаких. Таковы были его правила. Но пока ей лучше считать, что возможны варианты.
– Но ведь это только начало, – произнес Пирс.
Аманда сделала шаг к двери. В присутствии Пирса ей не хватало воздуха.
– Я ведь уже сказала, что не хочу ничего начинать.
Пирс провел большим пальцем по щеке Аманды.
– Слишком поздно, Мэнди. Все уже началось. – Он тяжело вздохнул. – Ну что ж, если вы не хотите прямо сегодня оказаться со мной в постели…
– Не только сегодня – никогда…
– Сегодня, – повторил он. – То почему бы нам не сходить куда-нибудь завтра? У Боргезе есть лишние билеты на концерт в «Ди-джаз клуб». Он предложил мне два.
Боргезе из шестичасовых новостей имел доступ к билетам на самые престижные концерты Далласа. Но Аманду по-прежнему бесило нахальство Пирса. Как он смеет стоять здесь вот так и размахивать билетами у нее перед носом, после того как нарушил ее покой и попытался использовать ее для сбора информации?
– Так вы приглашаете меня?
– Я ведь уже сказал.
– После того, что вы сделали…
– Все, что я сделал, – перебил ее Пирс, – это оказался хорошим репортером, знающим свое дело. И даже вы не можете обвинять меня в этом, Мэнди. Напористость – одно из главных качеств репортера. – Он наклонился к Аманде, опираясь ладонью о стену над ее головой. – Вы ведь сами прекрасно это знаете.
– Да уж, напористости вам не занимать, – сказала Аманда, глядя на его руку.
– Угу, – пробормотал Пирс.
А Аманда подумала о том, что, пожалуй, настало время смириться с неизбежностью.
– И это означает, что вы будете преследовать меня, где бы я ни появилась?
– А вы как думаете? – Пирс задиристо улыбнулся.
Аманда вздохнула. Она чувствовала себя как человек, готовый шагнуть с края скалы, будучи уже не в силах остановиться.
– Тогда, думаю, мне лучше сходить с вами на концерт, чтобы вы наконец успокоились и выкинули все это из головы.
– В таком случае лучше… – Пирс взял ее за руку.
Аманда прекрасно знала, что он имеет в виду, но она не собиралась сдаваться.
– Нет, – твердо сказала она, отбирая у Пирса руку.
Он пожал с таким видом, словно ему абсолютно все равно – сейчас или позже. Судя по выражению его глаз, Пирс нисколько не сомневался в том, что рано или поздно это произойдет.
– Что ж, как вам будет угодно.
Больше всего Аманда боялась, что когда-нибудь она действительно захочет этого – захочет по-настоящему. Захочет уступить его и своим желаниям.
Словно ребенок, глядящий как зачарованный на горящую в руке спичку, Аманда не могла заставить себя отвести взгляд от глаз Пирса. Она не могла не признаться самой себе, что ей очень хочется пойти завтра на концерт вместе с Пирсом. Ну что ж, она должна по крайней мере попытаться установить хоть какие-то правила игры.
– И мы не будем говорить об Уитни.
В глазах Пирса мелькнуло что-то похожее на презрение.
– Защищаете его, да?
Он ни за что не заставит ее этого стыдиться.
– Да, защищаю. – Аманда изложила еще одно правило: – И вы не будете пытаться вытянуть из меня информацию.
– Я вовсе не собирался вытягивать из вас информацию.
И тут Аманду охватила вдруг паника. О чем она думает? Согласиться на свидание с Пирсом Александром? По собственной воле? Это все равно что согласиться обмазать тело медом и войти в медвежью берлогу. Она слишком устала сегодня, чтобы рассуждать здраво.
– Послушайте, забудем об этом…
Пирс прижал палец к ее губам.
– Все обещания считаются окончательными и бесповоротными.
Аманда отстранилась.
– Но я еще ничего не обещала.
Нет. На словах – нет. Но Пирс не собирался прислушиваться к словам.
– Это сделали за вас ваши глаза.
Она не собирается позволять ему говорить с нею так, словно перед ним неопытная школьница!
– Оставьте в покое мои глаза.
– Если бы я мог, Мэнди, – с жаром произнес Пирс. – Если бы я только мог.
Аманда вздохнула, подумав о том, что, в сущности, мало чем отличается от школьницы, если так и не сумела усвоить уроки, преподанные ей жизнью.
– Во сколько я должна быть готова?
Пирс снова улыбнулся. Эта женщина любила конкретность и четкость.
– В любое время, Мэнди, в любое время. – Увидев, что Аманда снова нахмурилась, Пирс решил не торопить события. – Но концерт начинается в шесть. Я заеду за вами в пять.
Аманда кивнула. Только сейчас она почувствовала, как сильно устала. Пора было выпроваживать Пирса и ложиться спать.
– Я провожу вас до двери, – с этими словами Аманда вышла в прихожую.
Пирс со смехом последовал за ней.
– Не доверяете мне, да, Мэнди?
Аманда открыла перед ним дверь и улыбнулась.
– Думаю, мы прекрасно понимаем друг друга.
Выйдя за порог, Пирс оглянулся и еще раз посмотрел в глаза Аманды. Это были усталые глаза беззащитной женщины. Но еще он увидел в них слабо мерцавший огонек страсти, который звал и манил его.
– Мы действительно понимаем друг друга, Мэнди, и гораздо лучше, чем вы думаете.
Аманда плотно закрыла за ним дверь. Ей хотелось с силой захлопнуть ее, но тогда она разбудила бы Карлу и Кристофера, а ей не хотелось сейчас ни отвечать на вопросы, ни успокаивать проснувшегося сынишку.
Аманда смотрела на маячивший за закрытой дверью силуэт Пирса. Она знала, что делает ошибку. Чудовищную ошибку. Завтра, выспавшись как следует, она должна снова все обдумать и решить, как избежать этого. Она должна быть во всеоружии, чтобы Пирс снова не навязал ей свои желания. Этот тип вполне способен уговорить королеву-мать принять участие в стриптиз-шоу.
Но сейчас Аманда слишком устала, она чувствовала себя слишком растерянной и беззащитной, чтобы размышлять над такими сложными вопросами. Она согласилась пойти на концерт только для того, чтобы скорее выпроводить Пирса. Аманда чувствовала себя так, словно ее сбросили в бочке с вершины холма и ей едва удалось спастись.
Завтра на свежую голову она придумает способ избежать свидания, навязанного ей Пирсом. А сегодня ей нужны только подушка и кровать.
«Пустая кровать», – мысленно добавила Аманда.
В душе Пирса бушевали тысячи самых противоречивых эмоций. Он не привык к навязчивым мыслям. Пирс любил свои мысли примерно так же, как женщин, – полная свобода, никаких обязательств.
Подумав, Пирс свернул к своему любимому бару. Ему хотелось выпить. А царящий в зале шум, возможно, заглушит его мысли. А то что-то он сегодня не похож сам на себя.
Сам не понимая почему, он ревновал Аманду к Грейнджеру. Даже если она не спала с Уитни – а Пирс все же немного сомневался в этом, – Аманда волновалась за этого человека, волновалась так, как никто и никогда не волновался за Пирса. Он впервые понял вдруг, что ему хотелось бы, чтобы кто-нибудь беспокоился так же и о нем.
Задумавшись, Пирс чуть было не проехал на красный свет. Он надавил на тормоз, но машина остановилась, заехав за белую полосу.
Пирс потер ладонью глаза. Оказывается, он устал гораздо сильнее, чем ему казалось. Образ Аманды все время вставал перед его мысленным взором. Наверное, эта женщина ведьма. Чем скорее он затащит ее в постель, тем скорее пройдет это помешательство и он снова сможет думать и вести себя, как нормальный человек.
Еще ни одна женщина не заставляла его так изворачиваться, чтобы заполучить ее. С Амандой все было по-другому.
Наверное, это первое проявление возрастного кризиса, хотя Пирс всегда надеялся, что это его минует. У него было достаточно проблем в молодости. И теперь Господу Богу неплохо было бы помучить кого-нибудь другого – не его. Если предположить, что Бог существует, цинично размышлял Пирс, направляясь к освещенному входу в бар.
Он давно уже не верил в Бога, не хотел верить в существование высшей силы, которая позволила случиться всему тому, что с ним случилось. Лучше уж не верить ни во что, чем предположить существование Создателя, столь чудовищно равнодушного к страданиям своих творений. Но если Бог все-таки существовал, то ему не откажешь в чувстве юмора.
Пирс вошел в бар. Единственное, что требовалось ему сейчас, это хороший глоток виски.
