Текст книги "Мадам Марракеш"

Автор книги: Маргот Бленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Ну как, снова с вами ваша прелестная маленькая машинка?

Джереми усмехнулся.

– Знаете, Изобель, я не думаю, что тому, кто владеет таким автомобилем, как «Купер С», понравится, как вы называете его прелестным и маленьким. Он может делать сто десять миль в час, а вы, сидя в нем, этого даже и не почувствуете.

Изобель примиряюще выставила ладонь.

– Джереми, дорогой, я не хотела вас обидеть. Я только имела в виду, что он выглядит маленьким, как игрушка, по сравнению с моим «кадиллаком».

– Ничего, Изобель, все в порядке. Я вовсе не обиделся. У вас есть «кадиллак», а у меня мой «Купер». Не каждый может позволить себе «кадиллак». А, вот и Чендлер. Ну как? Разбудил ее?

На Чендлере лица не было. Он сел, не отвечая. Губы крепко сжаты. Посмотрел на Джереми невидящим взглядом. Тот тревожно спросил:

– Что-то случилось?

– Она уехала.

Голос Чендлера звучал глухо, еле слышно.

– Уехала? Что значит уехала?

Глаза Чендлера вспыхнули.

– Уехала, – прохрипел он. – Вот, что это значит. Это значит, что ее здесь нет, она отвалила, слиняла, сделала ручкой.

Малага и Карлотта смотрели на него во все глаза. Изобель наклонилась, спрятав лицо. Карлотта начала неуверенно:

– Но она не могла уехать просто так, ни с кем не попрощавшись.

– Оказывается, могла. Я был в ее номере. – Он сделал паузу, чтобы проглотить слюну, и продолжил: – Я был в ее номере. Там живет какая-то француженка. Френки нет. Я пошел к портье, думал, она поменяла номер. Но оказывается, она сменила… город. Она уехала рейсом в час дня на Касабланку. Оттуда она могла вылететь куда угодно: в Париж, Мадрид, Лондон, Нью-Йорк, Гонконг…

В конце фразы он перешел на шепот. Малага сжала его руку и удивленно подняла брови, почувствовав, как он дрожит.

– Она наверняка оставила тебе письмо и свой адрес.

– Нет, ничего не оставила. Даже неоплаченного счета за отель, как это делали все ее предшественницы.

Малага обернулась к Изобель.

– Изобель, вы с ней утром общались. Говорила она вам что-нибудь о своем отъезде?

Изобель подняла голову.

– Нет. Я и понятия не имела, что она может уехать. Хотя, постойте, по-моему, она упоминала что-то о письме из дома, которое она получила сегодня утром. Она была в каком-то лирическом настроении, точь-в-точь, как вы, Малага, когда вспоминаете своего Абдула. Знаете что? По-моему, она приехала сюда, в Европу, переживать последствия какой-то неудачной любовной истории. Вот почему она путешествует одна, а не в группе, как это делают большинство американских девушек ее возраста. И я почти уверена, что письмо это было от ее дружка. Она обрадовалась и полетела к нему. Разве это не… роумантично? Она была так возбуждена, что даже забыла попрощаться.

Чендлер сидел с непроницаемым лицом, не проронив ни слова. Стояла полная тишина, и никто не решался ее нарушить. Изобель вновь опустила голову. Бесшумно приблизился слуга и поклонился Малаге.

– Вы ждете телефонного звонка, мадемуазель? Малага вскочила. Со смущенной улыбкой посмотрела на остальных.

– Извините меня. Это наверное Абдул. Он обещал сегодня позвонить.

Она поспешила на выход. За столом еще несколько минут царило молчание. Наконец, встала Изобель.

– Как только скрывается солнце, становится прохладно. Я замерзла и удивляюсь на вас, мужчин, как вы сидите в легких рубашках без рукавов. Это, наверное, потому, что вы большие и сильные. Пойду, приму душ и переоденусь к ужину. До встречи.

Джереми и Карлотта ей улыбнулись. Чендлер даже не повернул головы.

По дороге Изобель опять что-то бормотала себе под нос. Похоже, Чендлер не очень-то и расстроен бегством Френки. Правда, зол, очень зол. Так ведь любой мужчина придет в бешенство, когда его вот так бросит подружка. Но это хорошо, очень хорошо.

Скоро ему понадобится другая женщина. Она ему будет нужна, чтобы показать себе и другим, что ему на Френки наплевать.

Выйдя из лифта, она пошла по коридору. Прошла несколько шагов и остановилась. Посмотрела на дверь Чендлера. Наверно, пару дней Чендлер будет сдержан. Он же такой джентльмен, будет думать, что оскорбит меня, если начнет слишком решительно действовать. Теперь мне нужно сделать встречные шаги…

Она остановилась перед его дверью. Улыбнулась. Если он не запирается на ночь, я могу прийти к нему прямо в постель, не дожидаясь, когда он соберется прийти ко мне. Надену свою черную комбинацию. А может вообще не надевать? Просто голая?

Она оглянулась. Коридор был пуст. Быстро подошла к двери и нажала на ручку. Дверь отворилась. На полу лежал белый конверт. Она наклонилась и подняла его. Женским почерком на нем было выведено: «М-ру Чендлеру Керку». Она одобрительно кивнула головой.

Это, наверное, Френки, от нее письмо. А как же иначе. Этого следовало ожидать. Какая женщина уедет, не оставив письма.

Она спрятала письмо в сумочку и, плотно закрыв дверь, пошла по коридору к себе.

* * *

Начало смеркаться, а все трое продолжали сидеть молча, не проронив ни слова. Встала Карлотта.

– Пойду, переоденусь тоже.

Она нерешительно тронула Чендлера за плечо.

– Чендлер, я очень, очень огорчена тем, что случилось. И я… не могу ничего понять. Тут что-то не так. Что-то произошло, чего мы не знаем. Вы очень… просто очень ей нравились. Я уверена, что она любила вас.

Чендлер посмотрел на нее, как будто впервые увидел. Губы его скривились в горькой усмешке.

– Любила меня? Это все ерунда, дорогая. Она просто дала мне отставку, элементарную отставку и даже забыла сказать: «До свидания». Все это очень даже понятно. Когда будете проходить мимо официанта, скажите, чтобы он принес мне большой сухой мартини и большой виски для моего друга.

Она ушла, а Чендлер полез в карман брюк. Достал что-то и пару секунд рассматривал, положив на ладонь. Затем выбросил в кусты.

Тут же вскочила Бриджит и, подняв хвост, ринулась туда же.

Джереми вопросительно посмотрел на него.

– Что это было?

– Да так, ничего. Безделица, которую мне больше не хочется видеть.

Через несколько минут у столика появилась Бриджит. Радостно повизгивая, она сунула свой холодный мокрый нос в ладонь Чендлера и что-то в нее обронила. Затем села рядом, ожидая поощрения. В руке у Чендлера был маленький золотой талисман на цепочке.

– Я же совсем забыл, что это охотничья собака. Прикрой ей на секунду глаза, пока я заброшу эту штуку куда-нибудь подальше. Не счастье она мне принесла, а совсем наоборот.

Он встал и забросил вещицу далеко в кусты. Бриджит выпрямилась и заскулила, натянув поводок. Чендлер ее погладил по загривку и снова сел.

– Из всех женщин на свете ты, Бриджит, пожалуй, единственная, кто заслуживает любви.

Официант поставил на стол бокалы. Чендлер поднял свой и залпом его осушил. Пустой тут же возвратил официанту.

– Принесите мне еще.

Затем он вытянулся на стуле и устремил взгляд в сгущающуюся темноту.

– Любовь… Какая чушь! У Малаги глаза на мокром месте из-за этого ее араба. Ты терзаешь себя безнадежной любовью к Карлотте. И, наконец, я… представший, Боже мой, каким дураком из-за этой маленькой… Я даже не знаю, как ее назвать.

Любовь? А что это такое? Вот посмотри, – он показал в глубину сада, где у фонтана стояла пара. Мужчина обнял девушку за талию, та положила голову ему на плечо. – Вот парень обнимает девушку, он вожделеет ее. Но ведь она не более, чем двуногий сосуд с экскрементами. Покрытый плотью контейнер, где перерабатывается в дерьмо смоченная желудочным соком пища. Ладно, а секс? Ну, это вообще смешно. Как хорошо об этом сказано у французов: ощущения прекрасны, да вот движения смешные.

Официант принес Чендлеру его мартини, и она с Джереми молча выпили. Чендлер вдруг выпрямился на стуле.

– Слушай, я веду себя, как ребенок, как паршивый школьник. Прости меня, Джереми. Это все потому, что я люблю эту девочку, очень люблю. Пытаюсь ослабить боль грубостью и цинизмом. Но это вряд ли поможет.

Он глубоко вздохнул.

– Как бы мне хотелось знать, что же на самом деле произошло. Нам же было так хорошо прошлой ночью. Мы были счастливы. По крайней мере, мне так казалось.

– Я тебе искренне сочувствую, Чендлер, и тоже ничего не понимаю.

Чендлер допил свой мартини и поставил бокал.

– Ладно. Единственное, что я сейчас должен сделать, так это перестать быть скотиной-эгоистом. Если мне погано, то это не значит, что должно быть погано тебе. Поэтому я сейчас поднимаюсь и иду прямо к Изобель. И я выбью из нее правду о Карлотте. Жди меня здесь. Я недолго.

Глава двадцать девятая

Чендлер не успел нажать на кнопку лифта, как тот ушел вверх. Он пожал плечами и направился к лестнице.

Я всегда терпеть не мог ждать лифт, а сейчас и подавно. Сейчас мне необходимо двигаться, действовать, согнуть что-нибудь, сломать, чтобы это треснуло в моих руках. Что же собственно произошло? А ничего. Просто я потерял Френки, первую женщину, которая что-то для меня значила. Да и не терял я ее. Разве можно потерять то, чего никогда не имел. Между нами все это время был другой мужчина. Теперь это ясно. Это объясняет и ее странную замкнутость, и непроницаемую стену, которую она воздвигла вокруг себя. Но вот прошлой ночью – теперь уже кажется, что это было год назад, – мне показалось, что я сломал эту стену. Она была тогда такой нежной и ласковой… И тем горше сознавать, что она сделала мне рожу… в общем-то, как и все прочие женщины в моей жизни. Где они сейчас, все эти стервы? А может быть, это я виноват, превращаю милых женщин в стервоз? Сейчас я должен ненавидеть Френки, а не могу… потому что по-прежнему люблю ее.

Он вдруг увидел перед собой ее лицо. Огромные, пожалуй даже слишком, глаза, красиво очерченный рот, в углах которого постоянно играла загадочная улыбка, как будто она была посвящена в какую-то тайну и наслаждалась этим. Лицо Чендлера исказила гримаса боли.

О Боже! Эта тайна теперь стала известна всем вокруг. Она заключается в том, что я оказался без штанов в людном месте. Френки сделала из меня отменного дурака. Он бросил недокуренную сигару на мраморную ступень и с наслаждением раздавил ее каблуком. И, самое главное, я продолжаю оставаться этим дураком, и, если она вздумает вернуться, я раскрою ей свои объятия. Будь оно все проклято!

Он поднялся на нужный этаж, вышел в коридор и прислонился к стене, мрачно глядя на дверь Изобель. Мне предстоит сейчас сыграть роль Купидона, ради Джереми. Не совсем подходящая для меня роль. Она предполагает мягкость и деликатность в исполнении, а мне хотелось бы сейчас сдавить двумя пальцами кривую, куриную шею Изобель и таким способом выдавить из нее правду. Он вздохнул. Нет, этим ничего не добьешься, она будет лгать с еще большим упорством. Вынудить ее сказать правду можно только обманным путем, действуя очень осторожно. Ну что ж, попробуем, терять нам нечего.

* * *

Изобель вышла из-под душа и начала не спеша вытираться. Затем она аккуратно свернула полотенце и положила к корзину. Взяла с полки бутылочку с лосьоном и начала втирать его в свою дряблую кожу. Воздух в ванной наполнился цветочным ароматом лосьона. Закончив процедуру, она поставила бутылочку на полку и влезла в белый махровый халат.

Затем нетвердым шагом она проследовала в спальню и, подойдя к кровати, покачнулась.

– Держись, дорогая, – сказала она громко и глупо хихикнула.

Постояв немного, села за туалетный столик. Посмотрела на себя в зеркало, сощурив глаза. Не надо было пить после обеда, а вместо этого сходить в салон красоты подкрасить волосы. Может быть, если зачесать их на лоб, седые неподкрашенные корни не так будут заметны. И потом, когда я отправлюсь к Чендлеру, надо, чтобы там горел только один ночник. Да чего там. Какой мужчина будет рассматривать волосы на голове у женщины, если она голая лежит в его постели. Представляю, как он будет приятно удивлен!

Она размазала крем по лицу и навела на щеки румяна. А все-таки, крупно повезло, что удалось стащить письмо Френки. Иначе все мое вранье быстро вылезло бы наружу. Френки там прямо пишет, что это я сказала ей о том, что Чендлер женат и, что он обманывает ее. Но теперь все в порядке. И Чендлер даже лучше, чем Джереми, хотя тот и сэр. У Чендлера денег больше.

Она закончила наводить лоск обильным покрытием всего лица пудрой телесного цвета. Сделала она это с помощью пуховки из лебяжьего пуха. Затем аккуратно причесалась и, довольная, откинулась в кресле, изучая себя в зеркале.

Выгляжу я сегодня отлично, хотя весь день пила и, пожалуй, немного перебрала. Но все равно, сейчас мне надо обязательно чуть-чуть добавить. Как это можно, одеться и не выпить?

Она метнулась в гостиную к столу с напитками. Покачиваясь, налила себе виски, добавила немного воды и посмотрела бокал на свет. Не слишком ли крепко? Ведь впереди долгая ночь.

В дверь постучали. Она насупилась. Это, наверное, кто-нибудь из обслуги. Что им нужно в такую поздноту? Ах да, я вспомнила, они в это время приходят убирать.

– Войдите, – крикнула она, не оборачиваясь. Дверь отворилась, и мужской голос произнес:

– Добрый вечер, Изобель. Надеюсь, я вас не потревожил?

Она развернулась, прижав бокал к груди. Боже мой, Чендлер! Так скоро я его не ожидала. Это потрясающе. Ему не терпится ко мне. Видимо, он даже рад, что избавился от Френки.

– О, Чендлер, проходите. Рада вас видеть. Она вспомнила о бокале в руке и со смехом поставила его на стол.

– Решила немного выпить перед ужином. Я редко позволяю себе это, не помню уж, когда это в последний раз и было. Я что-то сегодня устала и решила, что немного виски мне не повредит, оно же вроде лекарства. А вы застали меня за этим занятием, негодник.

Чендлер улыбнулся.

– Готов составить вам компанию, если не возражаете.

Ага, значит эта старая крыса к тому же и пьянчужка. Давно следовало бы догадаться. Изобель покачала головой.

– Боюсь, что мартини мне приготовить не удастся, нету льда. Если вы умираете от жажды, я закажу. Но придется подождать, слуги здесь не очень расторопные.

Чендлер подошел к креслу и сел.

– Не стоит беспокоиться. Я выпью джина с тоником, если он у вас есть. У своих английских друзей я уже почти научился получать удовольствие от неохлажденных напитков.

Изобель начала наполнять бокалы. Если бы я только могла предположить, что он придет. А сейчас, что же? Я в этом бесформенном халате, а моя восхитительная комбинация висит в шкафу. Слава Богу, хоть лицо привела в порядок. Если удастся уговорить его здесь поужинать, тогда… В общем, все складывается, как нельзя лучше.

Очень осторожно ступая, она пересекла комнату с двумя бокалами в руках. Села с ногами на диван и подняла свой бокал.

– Итак, за… нас. Чендлер, милый, я так счастлива, что вы решили навестить маленькую Изобель. Как говорят на Юге: это очень по-соседски.

Чендлер старался не глядеть в ее затуманенные алкоголем глазки. Он рассеянно посматривал по сторонам. Похоже старуха разыгрывает передо мной какую-то комедию. Ладно, подыграю ей слегка. Возможно, это поможет вытянуть из нее кое-какие факты.

– Уютное гнездышко у вас, Изобель, Напоминает будуар фаворитки султана. Очень приятное гнездышко, и очень вам подходит.

Изобель кокетливо захихикала.

– О, Чендлер, я не достаточно шикарна для этого. Думаю, какая-нибудь маленькая рыженькая больше подошла бы к этим апартаментам.

Она подвинулась на край дивана и наклонилась к нему.

– Я так счастлива видеть вас в хорошем настроении, милый. Я уж было решила, что уход Френки вас очень расстроил. И это после всего, что вы для нее сделали – поездка в Фес и все остальное. Эти молодые девчонки, они такие непостоянные. Я всегда считала, что женщины постарше, но, разумеется, слегка постарше, более привлекательны для мужчин. К тому же, у таких женщин и опыта побольше… ну, вы понимаете…

Она хихикнула и поудобнее устроилась на мягком диване.

Чендлер пригубил из бокала.

– Я с вами согласен. Я тоже считаю, что женщины постарше, слегка постарше, как вы, например, – такие женщины в любви просто творят чудеса.

Он вынул сигару и начал ее раскуривать.

– И еще есть кое-какие странные вещи, которые очень меня привлекают, – он сделал глубокую затяжку, – например лесбиянки.

Он внимательно посмотрел на нее.

– О-оо, – губа ее слегка отвисла, и она непонимающе уставилась на него.

– У вас есть какой-нибудь опыт с лесбиянками? Кто-нибудь из них хоть раз к вам приставал?

– Боже мой, конечно, нет! Меня всегда интересовали только мужчины. Я даже не представляю, как лесбиянки выглядят.

Затылок Чендлера перестал двигаться. Он вынул сигару изо рта и начал внимательно изучать ее горящий конец.

– Мне тут неожиданно пришла в голову мысль: а ведь Карлотта, она очень похожа на лесбиянку.

– Господи, да с чего вы это взяли?

Тут ее голос дрогнул. Может быть, ему что-то рассказал Джереми? Если же нет, то он наверняка передаст Джереми то, что я скажу ему сейчас.

Она глубоко вздохнула.

– Никогда бы не подумала, что вы такой проницательный. Да, вы совершенно правы. Она стопроцентная лесбиянка. Она пыталась… ну, в общем со мной.

– Но вы же только что сказали, что не знаете, как они выглядят, и что никогда с ними не общались.

– Да, но я хотела сказать…

Не надо было все-таки так много пить. Теперь вот попала в тупик.

– Видите ли, я просто хотела, чтобы вы знали насчет ее. Карлотту раскусить не так-то просто.

Чендлер угрюмо ее рассматривал.

– Это очень и очень интересно. То, что вы рассказали. Должен вам признаться, лесбиянки меня всегда привлекали. Это моя слабость. Они необъяснимым образом усиливают мою мужскую потенцию. Мне всегда хотелось по-настоящему попробовать хотя бы с одной из них. И теперь, когда от меня ушла Френки, я решил попытаться заманить в постель Карлотту. Вот это будет удовольствие, можно себе представить.

Изобель, пораженная, не отрывала от него глаз. Его холодные голубые глаза смотрели прямо на нее. Теперь они улыбались.

Ну, что ж, неплохо, пока все идет по плану. Только, в каком из ее ответов правда?

– Но, Чендлер, я не… то есть, может быть, вы не так меня поняли. То есть… я имела в виду, что, может быть, она и не лесбиянка. Понимаете, у нее недавно погиб муж, и она страдала, очень страдала… Может быть…

Чендлер встал и посмотрел на нее сверху вниз.

– Она либо приставала к вам, либо нет. Одно из двух. Так, что же?

Пальцы Изобель теребили полу халата. О Боже, зачем надо было пить этот последний скотч. Теперь я ничего не соображаю.

Чендлер продолжал смотреть на нее.

– Скажите правду, Изобель. Женщин, которые врут, я очень не люблю. Они мне противны.

Пожалуй, ей надо дать время подумать.

– Я могу еще выпить? Не возражаете, если я вам налью тоже?

– Конечно, конечно. Угощайтесь.

Он взял у нее бокал и подошел к столику с напитками. Стоя к ней спиной, налил виски ей, а себе добавил только тоник. Когда он ставил бутылку на стол, то пальцем задел какую-то бумажку, зажатую между двумя бутылками. Эта бумажка выпала и развернулась перед ним. На несколько секунд Чендлер потерял способность двигаться и даже дышать. Перед ним было письмо, внизу четко различалась подпись «Френки».

«Дорогой Чендлер!

Изобель сказала мне, что ты женат и что скоро возвращаешься к жене. Это было, конечно, для меня большим сюрпризом. Лучше бы это сказал мне ты, чем Изобель…»

Не дочитав письмо, Чендлер сложил его пополам и застыл бледный, с окаменевшим лицом. Тело его все трепетало, как струна.

А Изобель в это время, ломая пальцы, смотрела на его спину и судорожно соображала, Что же теперь делать? Если Чендлер будет с Карлоттой, я этого не переживу. Ну а если Джереми узнает, что вся эта история с Карлоттой выдумана?.. Вот ужас, если бы я только была трезвее, я бы тогда выпуталась, а теперь… Может быть, подойти к нему, броситься прямо ему на шею, прижаться к нему?.. Он тогда забудет о Карлотте, и не надо будет отвечать ни на какие вопросы. Да, действовать надо именно так.

Она встала и направилась к Чендлеру. Он по-прежнему стоял спиной к ней, неподвижно. Она положила ему на плечи руки и прижалась всем телом.

– Чендлер, милый, ты самый интересный мужчина, какого я в своей жизни встречала. Я просто с ума схожу по тебе. Я влюбилась в тебя с того самого момента, когда впервые увидела. Отчего ты весь дрожишь, милый? Ты так меня хочешь?

Она просунула свою руку вперед и погладила ему живот. Затем начала расстегивать молнию на брюках.

А он продолжал стоять, стиснув зубы и сжав кулаки.

Господи, дай мне силы не убивать эту… это насекомое.

Он отбросил ее руки и повернулся кругом.

– Изобель, – голос его звучал почти нормально, – откуда у вас это?

Он показал письмо. У нее полностью отвисла челюсть, как только она увидела то, что он держал в руке.

– Я… я не… Чендлер. Я в первый раз это вижу. Я… Наверное, его принесла горничная. Да, да, горничная. Они же не знают английского. Она, наверное, подумала, что это мне, что я… моя фамилия Чендлер… или Френки. Она, наверное, перепутала.

Перед глазами у него пошли красные пятна, дышать стало совсем трудно. Он помахал письмом перед ее носом.

– Значит, вы в первый раз это видите и не знаете, от кого оно и кому адресовано? Да? Вы же… вы лживая мерзкая тварь! Не имеет значения, как оно к вам попало. Но как вы посмели, – тут его голос перешел в хрип, – сказать Френки, что я женат?

Она откинула назад голову, отстранясь от его руки.

– Я ничего не говорила, Чендлер. Я… я просто сказала, что вы были женаты. Но все это знают. Она, наверное, неправильно меня поняла. Я…

Он схватил ее за плечо и встряхнул так, что голова безжизненно замоталась, как у тряпичной куклы.

– Говори правду, сволочь, или я тебя прикончу, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Зачем ты это ей сказала?

Она посмотрела на него и похолодела от ужаса.

– Я хотела… тебя.

Он придвинул ее ближе и всмотрелся в белое лицо.

– Ты… ты… Ты хотела меня? И ты думала, что я смог бы прикоснуться к такому отвратному дряблому белому слизняку, как ты? А эта ложь насчет Карлотты?.. Это была ложь? Отвечай!

Он еще сильнее сдавил ей плечо.

– Да… да… Это была… шутка. Я пошутила. Я ничего пло… я не хотела плохого. Я…

Он откинул голову и плюнул ей в лицо. Его трясло, как в лихорадке.

– Я должен тебя прикончить, ты не имеешь права жить. Ты… ты…

Его голос вырос до крика и осекся. Он брезгливо отшвырнул ее в сторону.

Она застонала и вцепилась руками в стол с напитками, но не удержалась и рухнула на пол. Бокал виски, приготовленный для нее, опрокинулся и окропил распростертое тело.

Не взглянув больше в ее сторону, Чендлер открыл дверь и с силой захлопнул за собой.

Она медленно села и начала скулить.