Текст книги "Принц Густав. Выжить и победить (СИ)"

Автор книги: Маргарита Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Маргарита Полякова
Принц Густав
Выжить и победить

Глава 1

Я проснулся от того, что дико болела голова. Болела – это даже не то слово. Было полное ощущение, что внутри черепной коробки взрываются снаряды, и их осколки бьют прямо в нервы. Боль отдавала в глаза, в переносицу и не позволяла ни о чем думать. Я машинально сжал виски, приподнялся с постели и почувствовал, как меня накрывает удушливая волна тошноты. Глаза слезились, но сквозь мутную пелену я сумел рассмотреть стоящую на столике рядом с кроватью небольшую чашу на ножке.

Внутри оказался какой-то травяной настой. Прохладный и довольно приятный на вкус. Впрочем, в таком состоянии я и яду бы выпил, не поморщился. Настой оказал благотворное влияние. Боль немного стихла. Ровно настолько, чтобы я начал соображать. Где я вчера так нажрался?! И с какой радости?

Голова работала с трудом. Мысли вяло трепыхались, и я никак не мог сосредоточиться. И еще мучило ощущение какой-то неправильности. Я помассировал виски, сделал несколько глубоких вдохов и проморгался. Ага. Я однозначно не у себя дома. А у кого?

Помещение, в котором я находился, было странным. Я бы даже сказал, более чем. Во-первых, размер был впечатляющим. Метров 30 квадратных, не меньше. Во-вторых, прямоугольная комната была украшена и обставлена под западноевропейскую старину – какую-нибудь эпоху Возрождения или нечто типа того. Но у меня точно не было знакомых олигархов, способных приобрести явный антиквариат, чтобы использовать его в качестве обычной посуды.

Да и окружающая меня старина была… какой-то уж совсем старинной. Даже самый фанатичный приверженец истории вряд ли откажется от привычных благ цивилизации. А в пределах видимости не наблюдалось ни лампочек, ни выключателей, ни розеток. Только свечи, только хардкор.

Я осмотрелся, невольно отмечая необычные детали. Потолок комнаты украшали деревянные резные балки, составляющие сложный геометрический рисунок, стены снизу тоже были отделаны деревом, а сверху украшены шпалерами и росписью. Большая постель с балдахином, на которой валялось мое тело, располагалась в нише. Напротив – огромный камин. Удобное кресло с резными подлокотниками, массивный стол, канделябры в виде фигур фантастических животных, красивые светильники, изящные вазы, мозаика на полу… что за фигня, блин?!

Голова по-прежнему не работала, но я еще раз попытался подняться с постели, чтобы выглянуть в окно и хотя бы примерно сообразить, где я нахожусь. На сей раз приступа тошноты не было. Зато ноги запутались в какой-то белой хламиде, и я чуть не навернулся, удержавшись в последний момент. И вот тут-то до меня, как до того жирафа, начало доходить, что окружающая действительность еще более неправильная, чем мне показалось изначально. Поскольку в хламиду было облачено мое собственное тело. Которое точно было не мое. Не было у меня никогда таких изящных рук с пальцами музыканта.

Не знаю, сколько я времени просидел, тупо разглядывая новоприобретенные ладони. Отвлек меня скрип ставни, показавшийся мне оглушительно громким. Я очнулся, подобрал повыше дурацкую ночнушку, чтобы не путалась в ногах и попытался встать с постели. Зря. Ой, зря я это сделал. Слабость охватила все тело, колени подломились, а с сознанием творилось что-то странное.

Было полное ощущение, что меня затянуло в какой-то водоворот. Черная воронка засасывала все глубже и глубже, хотя я сопротивлялся, как мог. В голове что-то взрывалось, перемешивалось, и когда я очнулся снова, то почувствовал, что уже не один.

Сложно объяснить это странное состояние. Такое ощущение, что мое сознание расслоилось, и теперь существует два совершенно разных комплекта воспоминаний о моем прошлом. Помимо меня самого, Георгия Вазина, 35-летнего сотрудника очень специальной конторы, о делах которой лучше никому не рассказывать, существовал еще и некий 19-летний студент университета Падуи, Густав Эрикссон Ваза, который уверен, что сейчас на дворе 1587 год. А он сам, ни много ни мало, целый шведский принц, между прочим.

Человек с более тонкой и ранимой душевной организацией двинулся бы сразу. Может, и я бы двинулся, если бы не специфика моей работы, предполагающая серьезный запас прочности психики. Так что я принялся анализировать обстановку, чтобы понимать, чего мне ждать в ближайшие часы. Память Густава подсказала, что ничего особенного. У него уже был врач с утра, и теперь он появится только к вечеру, как и слуга, чтобы принести питье и легкий ужин.

Врач? То есть, принц болен? И, судя по тому, что меня притянуло в его тело, лечение прошло неудачно. Хотя я не удивлен. В 16-м веке медицина – это полное шарлатанство. И что случилось с Густавом – понятно. Вопрос в том, что со мной-то случилось? Как я попал в тело бедолаги? В ДТП не попадал, Высший разум не похищал меня с целью спасения мира, порталы тоже по пути не встречались…

Последнее, что я помню – как лежал на диване в обнимку с ноутом. Впрочем, учитывая мою профессию, я предполагал, что вряд ли доживу до старости. Но никак не думал, что стану попаданцем. Хотя читать про них любил, не без этого.

Обычно герои подобных книг как-то сразу смиряются с мыслью, что оказались в другом мире. И, иногда даже не соизволив разобраться в том, что происходит, мчатся причинять добро со страшной силой. Я так не мог. По меньшей мере, такое поведение непродуктивно. А в реальности – небезопасно. Причем для самого попаданца.

Дело осложнялось тем, что на втором плане оставалась личность Густава. И подавлять я ее не спешил. Его память и знания мне пригодятся. Вот только как успокоить его истерику – я не очень представлял. Принц, по всей видимости, был довольно религиозным типом, поскольку искренне думал, что стал одержимым дьяволом, и очень переживал по этому поводу. Пришлось рявкнуть на него, убеждая, что если иезуиты вмешаются, то не поздоровится нам обоим.

Убедить Густава удалось быстро. Впрочем, если человек не хочет быть сожженным на костре, предварительно подвергнувшись жестоким пыткам, он не будет лезть на рожон. А я твердо обещал, что мы не будем чертить пентаграмм, призывать демонов и приносить в жертву девственниц.

И вот теперь я валяюсь в чужой постели, пялюсь в чужой деревянный потолок и пытаюсь осознать, куда же меня угораздило вляпаться. А главное – что же со мной будет дальше. Одно дело – рубиться на форумах по альтернативной истории и попаданцам, споря о том, как изменить эту самую историю, и совсем другое – на своей шкуре почувствовать каково это – провалиться в прошлое.

Впрочем, я был человеком, совершенно не склонным к хандре и самокопанию. А потому валяться без дела мне быстро надоело. И я захотел выглянуть в окно, чтобы убедиться, что вокруг меня действительно конец шестнадцатого века. Однако подсознание шептало, что для этого нужно нормально одеться. Ибо выглядывать в окно в том виде, в котором я есть – это верх неприличия.

Да ладно, я только одним глазком! Однако быстрый взгляд, брошенный в окно, меня не успокоил. Нужно было либо поверить в то, что толпа народа на улице решила организовать масштабные ролевые игры, либо смириться с мыслью, что я действительно провалился в прошлое. Определить, какой год стоит на дворе, ориентируясь только на одежду, я не мог, но то, что не 21 век – это однозначно. Так что примем на веру, что за окном именно 1587-й.

Увы мне, увы. Два извечных русских вопроса – кто виноват и что делать – встали передо мной в полный рост. Если верить попаданческим книгам, есть реальный шанс куковать в этом теле до самой смерти. Хотелось бы, конечно, верить в лучшее, но готовиться следует к самому плохому варианту. Друзей я больше никогда не увижу. Вот уж когда порадуешься, что родни нет. Расстраиваться некому. Родители оба погибли, когда я еще был студентом, а семьей обзавестись не получилось. Не сложилось как-то.

Ну и что делать в такой ситуации? Вписываться в нее! А для этого нужно подробнее расспросить Густава – кто, где, что и почему. В смысле, кто мы такие, и какие у нас перспективы.

Оказалось, что никаких. В смысле, шведский трон занять никаких. Я аж прифигел от такой простоты. Тут, блин, не знаешь, как выжить в новом для себя мире, а этот придурок короны примеряет! Хотя… с другой стороны… на всякий случай выясним всё.

Да, книжным попаданцам везло больше. Они имели дело с известными личностями и точно знали, в какую сторону крутить колесо Истории. А мне не подфартило. Я очутился в шкуре персонажа, о котором даже не слышал никогда. От слова совсем. И в эпохе, с которой я не знаком даже приблизительно. Реакция на такой фердебобль? Нецензурная. Боюсь, что мои чувства в данный момент не мог выразить даже Самый Полный Большой Загиб Петра Великого.

Так, Гоша, соберись. До сих пор ты никогда сопли не распускал, и сейчас не начинай. Да, хотелось бы прожить в родном мире подольше. Как минимум лет на 40. Но зато тебе досталась новая жизнь. Что-то мне подсказывает, что так везет не каждому. И память прежнего тела осталась. Так что психом тебя не сочтут. И на костре не сожгут. Если, конечно выпендриваться не начнешь. Необходимо упорядочить память и знания, потихоньку врасти в этот мир, а затем уже думать, куда и как двигаться дальше. Зачем-то же высшие силы закинули меня в это тело?

Понять бы – зачем. Густав, конечно, шведский принц, но вряд ли от меня ждут, что я сделаю Швецию великой империей. Это даже не смешно. Для подобной цели надо было выбрать какого-нибудь упоротого местного националиста, а не человека, воспитанного на «Ура! мы ломим; гнутся шведы!» Хотя чего гадать? Расспросим-ка Густава.

– Что делает шведский принц в университете Падуи? Разве ты не должен воспитываться в Швеции, как наследник?

– Я не наследник.

– Ага Вот это уже интересно.

Однако история оказалась не столько интересной, сколько бесперспективной. Даже если вдруг я соберусь зачем-то получить шведский трон, вряд ли из этого выйдет что-то путное. Начнем с того, что батя нашего тела, король Эрик XIV, страдает душевным расстройством. Действительно страдает, или клевещут злобные недоброжелатели – неясно. Но по описываемым симптомам, очень похоже на шизофрению.

– И давно его с трона сместили под этим предлогом? – кисло поинтересовался я.

– Прошло 19 лет.

– Бесперспективно. Вернуть себе корону гораздо сложнее, чем ее потерять.

Однако оказалось, что болезнь отца – это еще не самое интересное. Выяснилось, что Густав был… как бы это помягче сказать… не очень кондиционным принцем. Его происхождение оставляло желать лучшего. Как я понял, король Эрик XIV был мужик без комплексов. И не придумал ничего лучше, как жениться на трактирной служанке.

– Не то, чтоб меня это удивило. Не он первый, не он последний.

– Правда? – искренне удивился Густав.

– В истории моей страны был император, который тоже женился на девице… не самого благородного происхождения, – вспомнил я Петра I и его Екатерину, которую он, если верить сплетникам, вытащил из постели Меншикова.

Нет, против представителей третьего сословия я ничего не имел. Мое прошлое тело тоже не голубых кровей было. Просто… ну есть же интересы державы! И их всегда было принято поддерживать удачным браком. Дочь тюремного охранника в параметры выгодной для страны невесты не вписывается никак.

Похоже, король неплохо представлял себе, что ему скажут его приближенные по поводу такой избранницы. А потому поначалу брак был хоть и законным, но насквозь тайным. Однако после того, как Карин родила ему наследника (в лице Густава), Эрик решил сочетаться с ней браком официально. И на тот момент наследнику было уже полгода. Впрочем, при желании, даже насквозь законного наследника можно сбросить со счетов. А уж такого – тем более. Так что титул принца в данном случае – одно название.

– Мне даже года не исполнилось, когда моего отца сверг его брат Юхан, – вздохнул Густав.

– А на матери твоей он не женился?

– Как можно?!

– Еще как можно. История совсем шекспировская получилась бы. Но раз ты жив, рискну предположить, что все ваше семейство было отправлено в изгнание?

– Да.

– Вам сильно повезло. Могли бы по дороге грибочками отравиться.

– Мой отец боролся за трон! – возмутился Густав.

– Даже не сомневаюсь. Власть… она добром не отпускает.

Эпопея о том, как король Эрик пытался вернуть себе трон, меня впечатлила, да. И угадайте, без чего не обошлась данная попытка? Русское вмешательство и рука Кремля. Серьезно. Ибо в попытке вытащить Эрика из тюрьмы и вернуть ему трон обвинялся не кто иной, как Иван свет Васильевич. Который Грозный.

К сожалению, их авантюра накрылась медным тазом. Скорее всего, предал кто-то из доверенных людей. Ясное дело, что захватившему шведский престол Юхану III такой поворот дел не понравился. И он засадил Эрика в арестантскую комнату шестиугольной башни замка Вестерози. А семейство осталось жить в Финляндии, в замке Або.

– Поправь меня, если я ошибаюсь. Но наследник престола, даже в изгнании, представляет нешуточную опасность. Тебя оставили в покое? – не поверил я.

Правильно, кстати, не поверил. Ибо Густава однажды попытались утопить. Правда, делали это, по всей видимости, полные дилетанты. Поскольку Густав выжил. И тогда неудобного принца отправили с глаз вон куда подальше. Аж в Польшу. Поскольку тамошняя королева Анна Ягеллонка являлась родной сестрой жены Юхана.

– Сколько тебе было лет на тот момент? – уточнил я.

– Семь.

– Прекрасный ход. Дай угадаю… ты принял католичество, и твоим образованием занимались иезуиты?

– Почему ты говоришь об этом так, словно здесь есть что-то плохое? – обиделся Густав.

– Скажи что-нибудь по-шведски, – предложил я. Парень предсказуемо промолчал. – Ты забыл язык[1]1
  Есть версия, что не забыл. Но мне кажется, забыть логичнее, если Густаву хотели отрезать дорогу к трону.


[Закрыть]. Наверняка, забыл традиции. И вообще не знаешь, как и чем живет твоя родная страна, – догадался я. – Могу поспорить, что иезуиты воспитывали тебя так, чтобы ты даже не помышлял о троне.

– Если я им был не нужен, они могли бы от меня избавиться!

– Зачем разбрасываться королевской кровью? Даже бастард может пригодиться.

О пребывании в Польше у Густава приятных воспоминаний не осталось. На фиг он там был никому не нужен. Иезуиты были единственными, кто проявлял по отношению к принцу хоть какую-то заботу и внимание. С 10 лет Густав даже начал посещать иезуитскую коллегию в Вильне, которая постепенно преобразовалась в Университет.

Знания там, кстати, давали неплохие – помимо церковных предметов изучались языки (древнегреческий и латынь), математика, география, история, поэзия и риторика. Густав показал довольно приличные результаты, и отправился учиться дальше, оказавшись в знаменитом университете Падуи. Деньги ему выделяли и Швеция, и Польша, но могу поспорить, что какая-то часть оседала в карманах иезуитов, которые до сих пор за Густавом «приглядывали».

– Тебе 19 лет, а за тобой все еще приглядывают? – поразился я.

Впрочем, воспоминания Густава быстро показали мне, что приглядывание это было не напрасным. И началось не на пустом месте. Отчеты он смотреть не любил, разбираться в собственных финансах тоже, и выданные принцу деньги утекали, как песок сквозь пальцы.

Нет, некоторые траты я вполне могу понять. Даже не совсем разумные. Я и сам довольно бурно провел свое студенческое время. Чудом из универа не вылетел. Веселая студенческая жизнь, что поделаешь! Попойки, КВН, агитпоходы, доступные девочки, дурацкие авантюры… Все это понятно и простительно.

Однако в данном случае массу денег сжирала вовсе не студенческая жизнь. Густав любил хорошо одеться и (корень всех зол!) увлекался алхимией. Последнее жрало денег раз в пять больше, чем все остальное вместе взятое. На посуду и ингредиенты уходили просто астрономические суммы. Определенного успеха Густав добился – его называли новым Парацельсом (сильно льстили по-моему), но философский камень так и не изобрел. И, как многие ученые, был немного не от мира сего.

Понял я это после провальной попытки добиться от принца, чего он хочет и каковы его дальнейшие планы. И скажу вам так – маниловщина появилась намного раньше Гоголя. И не является чисто русской фишкой. Ибо мечтания у Густава были, а конкретных способов их воплощения – никаких. А иногда и мечтания такие были, что невольно возникал вопрос – не унаследовал ли принц от папани душевное заболевание?

В декабре этого года, в Кракове, должна была состояться коронация СигизмундаIII. Казалось бы – что в этом такого? Какое отношение к этому имеет Густав? Однако принц, на полном серьезе, собирался это мероприятие посетить. Причем, переодевшись в нищего.

– Зачем?! – не выдержал я.

– Моя сестра Сигрид наверняка будет присутствовать на коронации.

– И?

– Я хочу попросить у нее помощи. Денежной.

– У кого? У сестры, которая тоже в изгнании? Ты серьезно думаешь, что у нее есть деньги? – поразился я. – Да я готов поспорить, что тебе назначают бОльшее содержание.

– Я надеюсь на лучшее.

Полный маразм. Начнем с того, что от Падуи до Кракова, где будет происходить венчание на царство, довольно приличное расстояние. А мы, на минуточку, в 16 веке, когда ни поездов ни самолетов еще не изобрели, а вот «романтиков большой дороги» было предостаточно. Да и не факт, что меня там кто-то признает и захочет поделиться деньгами.

Допустим, что с помощью иезуитов мне удастся убедить Сигрид, что я ее брат (она ж меня 12 лет не видела, а разница между 7-летним мальчиком и 19-летним оболтусом кардинальная). Допустим. И что? Сестра явно не в роскоши живет. И лишних денег у нее наверняка нет. А Густав же не медную монету клянчить приедет. У него мечта. Падуя принцу надоела, и он желал отправиться учиться в Прагу, к императору Священной Римской Империи Рудольфу II, который увлекался алхимией и привечал мастеров этой науки.

Идея, в принципе, неплохая. Но, во-первых, ехать нужно не с бухты-барахты, а предварительно подготовившись, когда подвернется удобный случай и хорошее сопровождение. А во-вторых, ехать не напрямик в Прагу, а сделать небольшой крюк. Ибо я точно знал, где хранится жирный клад, найденный в 80-х годах 20 века. Скандально известный из-за того, что большинство ценностей присвоили жители.

Так что идею с поездкой к Рудольфу II я не стал отвергать. Увлеченные алхимией правители – это золотое дно. Тем более, что я могу действительно его обогатить. И философский камень для этого совершенно не нужен. Сейчас хорошее стекло стоит бешеных денег. А я примерно представляю, как изготавливать не только стекло, но и зеркала с хрусталем. Ключевое слово – «примерно». Нужна лаборатория и материалы. А это деньги, с которыми у меня проблемы.

И нет, мы не будем их клянчить у сестры, даже если клад не найдем! Понятно, что в данную эпоху брать у женщины деньги – в порядке вещей. Даже Дюма про мушкетеров своих такое писал, пусть в его романе действие и происходило сотню лет спустя. Однако я – продукт другой эпохи. И деньги привык зарабатывать сам. А про свои призрачные права на шведский трон вообще лучше не упоминать. Как бы под железную маску не упрятали, чтобы окончательно избавиться от конкурента.

Ну и потом… деньги можно не только заработать, их можно еще и сэкономить. Содержание-то мне нормальное выделяется! Понятное дело, что Густав хотел бОльшего. Но я о кренделях небесных никогда не мечтал.

Скоро должно поступить очередное месячное содержание, так что посмотрим, возможно ли с него потихоньку откладывать. Память Густава не равнозначна получению всего объема его знаний. Нужно было задавать вопросы, я не всегда знал, какие именно. И понятия не имел, насколько плотно меня пасут иезуиты и какие у них на меня планы. Вызывать у них подозрение не хочется.

Я, конечно, попробую ужать красивую жизнь, но титул принца в 16 веке диктует свои правила. Перспективнее выяснить, что там за алхимические достижения у Густава, и можно ли направить эти самые достижения в коммерческое русло. Даже если я решу ехать за кладом, на дорогу тоже нужны деньги.

С Рудольфом должно оказаться чуть проще – если я не сумею сразу запустить прибыльное производство, вспомню пару опытов по химии и постараюсь заинтересовать императора. А там… пусть даже с изобретательством по какой-то причине вообще не сложится, почему бы не добиться места преподавателя в местном университете и денег на алхимические исследования? Не получится разбогатеть быстро – пойдем другим путем. Так что… пожалуй, идея Густава с поездкой к Рудольфу не самая плохая. Только предстать перед императором нужно не в образе попрошайки, а в образе молодого, перспективного ученого.

Из раздумий меня вывел скрип двери. На пороге нарисовался пацан лет 13-14-ти с хитрой физиономией. Увидев, что я не сплю, он отвесил поклон.

– Ваше высочество, к вам ваш лекарь, – сообщил он.

Память услужливо подсказала, что пацана зовут Паоло, и прислуживает он мне уже год. Скорее всего, не только прислуживает, но и стучит иезуитам, так что нужно быть поаккуратнее.

– Приглашай, – махнул я рукой, и в комнату вошел еще один интересный персонаж. Благообразный старичок в пышном объемном наряде, который заканчивался чуть выше колен. Ниже красовались кривенькие коротенькие ножки, обтянутые вырвиглазной красной тканью. Меня осмотрели, помяли и выдали несколько флаконов из мутного стекла с непонятным содержимым. Кровь, так и быть, мне решили больше не пускать.

– Паоло, принеси мне чашку куриного бульона, – скомандовал я.

Не буду же я пить непонятную фигню! Мало ли, что все это принес известный (по здешним меркам) врач … кто его знает, чего он в свои лекарства намешал. Медицина 16 века доверия у меня совершенно не вызывает. Особенно если учесть, что усилия данного «врача» закончились тем, что меня притянуло в тело Густава. Это в «Гарри Поттере» забавно читать про зелья из жаб и летучих мышей. А употреблять такое совершенно не хочется.

* * *

После супа я неожиданно заснул. Видимо, слишком много эмоций и переживаний для одного дня. Тем более, что организм только начал восстанавливаться после болезни.

Выспался я на славу, но с утра, увы, ничего не изменилось. Я, если честно, надеялся проснуться в собственном мире. И в собственном времени. Однако реальность, в очередной раз, обломала все мои планы. Я по-прежнему делил тело с Гуством. Радовало одно – чувствовал я себя относительно бодрым и здоровым. Ну, что ж. Пора начинать новую жизнь, подаренную мне неизвестным благодетелем. И начну я, пожалуй, со знакомства с городом и университетом.

Знания Густава, при всем его старании, оставляли желать лучшего, будучи несколько однобокими. Так что я предпочел бы взглянуть на мир собственными глазами и дать свои оценки окружающим. Ну и интересно было, чего уж скрывать! Не каждому удается погрузиться повторно в студенческую жизнь. Любопытно будет познакомиться с местным образованием. И с библиотекой, конечно же! Просто дрожь пробирает, когда я думаю о том, какие книги смогу подержать в руках! Наверняка большая их часть вообще не дожила до 21 века, и я смогу потрогать настоящие раритеты.

Да уж… что ни говори, а попасть меня угораздило довольно удачно. Целый принц, не хухры-мухры. Пусть и опальный. Не нищий, не раб – уже хорошо.

Густав внутри, правда, возражал, что он беден… так кто ему виноват? И потом… по комнате, в которой я живу, не скажешь, что принц так уж сильно нуждается. Зажралось его высочество.

Густав неуверенно вякнул, что комната не его собственность, помещение он снимает, но на это тоже деньги нужны! Словом, надо пересмотреть его траты. Но для начала сделаем ревизию знаний. Несколько языков и алхимия – это, конечно, хорошо, но совершенно недостаточно.

– Паоло, умываться, завтракать и одежду! – скомандовал я.

– Господин доктор просил вас еще день побыть дома, – напомнил слуга. Я скривился, но возражать не стал.

Тазик и кувшин с водой… как мило… впрочем, и то, и другое довольно изящной формы. А вода просто ледяная. Прилагалась даже зубная щетка, чему я весьма порадовался. Деревянная палочка с щетиной из конского волоса оказалась не слишком удобной, но выбора все равно не было. Ну а завтрак… завтрак это отдельная песня с припевом. Во-первых, в обязательном порядке присутствовало вино (пусть и разбавленное водой). Во-вторых, пресной лепешкой и сыром я совершенно не наелся. Ну а в-третьих, выяснилось, что еду мы покупаем в трактире, расположенном напротив.

Да уж. А нельзя заказывать еду не в трактире, а у кого-нибудь попроще? Все-таки, Густав тунеядец. Живет он в не самом плохом районе, то есть, цены на еду в трактире соответствующие. И принц еще жалуется, что ему живется плохо! Ну, если деньги направо и налево разбрасывать, их по-любому не хватит!

– Что… что ты собираешься теперь делать? – нервно поинтересовался принц.

– Жить! – выдохнул я. – Желательно долго, счастливо и богато.

Строить далекоидущие планы было рано. Пусть мне и досталась память моего предшественника, к новому для меня миру все равно нужно было адаптироваться. Как минимум, посетить универ и покопаться в библиотеке. А дальнейшая цель – раздобыть денег, чтобы безопасно добраться до Польши и выкупить дом, в котором ждет клад.

Собственно, от его размеров зависят мои дальнейшие планы. Ситуация может сложиться по-разному. Например, есть шанс, что попал я не только во времени, но и в пространстве. И вокруг меня – не совсем мой мир. Так что клад может быть не спрятан. Или уже найден. Да и неизвестно, сколько уйдет времени, чтобы обнаружить все нычки. Там же не в одном месте все было собрано.

Есть и еще одна сложность. Клад мало найти, его еще и вывезти надо очень аккуратно. Чтобы по дороге не ограбили. И, желательно, вообще не заподозрили, что я разбогател. Так что нужно разработать грамотное прикрытие. Придумать правдоподобную легенду своего приезда. Хотя… что тут выдумывать? Густав ведь мне уже подал одну идею! Просто… так подал, что я не сразу сообразил, что идея хорошая. Ее только доработать надо.

Вместо того, чтобы напяливать на себя рубище, рисковать жизнью, таскаясь по местным дорогам и надоедать сестре, поступим проще. Иезуиты же мотаются время от времени в Польшу? И отнюдь не поодиночке, особенно если с деньгами. Так что нужно просто упасть им на хвост. И постепенно добраться до нужной мне точки.

И нет, к Сигизмунду мы вообще не поедем. Зачем? Лишний раз напомнить, что у него есть конкурент на престол? Не нужны нам такие приключения. На коронацию к нему я все равно попасть не успею. Так что и не надо.

Лучше всего вообще внушить окружающим, что шведская корона меня не интересует. Так оно и есть, кстати. Ибо в нагрузку к этому украшению идут огромные проблемы. И я не уверен, что смогу их разгрести. Так что начнем потихоньку капать на мозги иезуитам. О том, что корону я не желаю, (пусть мне и не предлагает ее никто), что хочу скрыться от суетного мира в алхимической лаборатории, что меня зовет высокая наука. И я готов посвятить ей жизнь. Если мне денег подкинут. Хотя последнее вряд ли, конечно.

И да, от иезуитов надо будет как-то отделаться по дороге. Чтобы никто не заинтересовался (сразу, во всяком случае), с чего вдруг я решил остановиться в небольшом селении. И съезжать оттуда надо будет очень аккуратно. Без крупных трат. Иначе окружающие сразу заинтересуются, откуда дровишки. А поскольку далеко не дураки, смогут докопаться до истины. Так что, отыскав клад, нужно немедля ехать в Прагу, к императору РудольфуII.

* * *

День пролетел быстро. И, кстати, прав был доктор, не советовавший мне высовываться на улицу. Знакомясь с имеющимися у Густава документами, я незаметно заснул. И проспал довольно долго. Проснулся, правда, бодрячком, и до позднего вечера делал понятные только для себя наброски, пытаясь выстроить линию поведения в краткосрочной перспективе. План А, план Б, план В, и отходные пути, если не один из планов не удастся. Писал я, кстати, на восковой табличке. Ибо бумага была довольно дорога. Но, во-первых, специальной палочкой делать это было довольно просто, а во-вторых, все написанное быстро стиралось.

С утра я, фигурально выражаясь, бил копытом. Ну сегодня мне точно никто не помешает посмотреть город! И действительно, слуга молча принес мне одежду. И вот тут-то я затосковал. Как я этот попугайский наряд носить-то буду?! Нет, я, конечно, обратил внимание на то, как окружающие одеты, но как-то не подумал, что придется следовать моде.

Меня затошнило еще на рубашке из тонкого полотна, украшенной рюшами. А сверху еще полагалось носить пурпуэн с декоративными разрезами, которые скреплялись розетками с камнями (в моем случае полудрагоценными). Причем рукава были не пришиты, а привязаны шнурками. Затем шли шарообразные штаны (тоже с декоративными разрезами), подхваченные чуть выше колен лентами.

Ниже ноги обтягивали тонкие чулки, а в качестве обуви выступали тупоносые туфли из мягкой кожи, тоже украшенные разрезами. Ну и берет размером больше меня самого с пышным пером до плеч. Я даже порадовался, что не вижу своего отражения. Наверняка, в своем пестром наряде я походил на клоуна.

С отражением вообще была беда – зеркало в данное время было предметом роскоши, и позволить его мог далеко не каждый. А качество этих зеркал, кстати, оставляло желать лучшего. Так что выход был – только в воду где-нибудь посмотреться, чтобы хоть как-то себя разглядеть. А пока… все, что я мог сказать о своей внешности – не слишком высокий и худощавый. Рост я прикинул примерно. В глубоком детстве, помнится, прислонялся к дверному косяку и отмечал карандашом. Здесь карандаша под рукой не было (их изобрели вообще?) и я сделал небольшую царапину. Прикинув, что моя ложка примерно 20 сантиметров в длину, я выяснил, что во мне восемь с половиной ложек.

Мда… а в попугаях-то я длиннее. Как я и прикинул на глазок, мой нынешний рост примерно 1.70. По сравнению с бывшими 1.86 вообще ни о чем. Еще я разглядел темно-русые волосы (благо, по местной моде, они были до плеч), музыкальные руки и маленький размер ноги. Сам Густав считал свою внешность привлекательной. Однако учитывая, что разглядывал он себя не в зеркале, а в начищенной медной пластине, когда оказался в доме местного олигарха, я бы не стал обольщаться. Впрочем, дамам он нравился, это уже хорошо.

Я покопался в воспоминаниях Густава, поскольку было любопытно, что же он реально видел в отражении. Как-то странно было ничего не знать о своей внешности. Однако воспоминания не помогли. Отражение было так себе по качеству. Никаких подробностей рассмотреть было нельзя. Ни цвета глаз, ни формы носа… Немного вытянутый овал лица и идиотская прическа – длинные патлы на прямой рядок. Нечто похожее было у персонажа Юрия Богатырева в фильме «Дон Сезар де Базан». Нарочно захочешь себя изуродовать – так не изуродуешь.