Текст книги "Покров Тьмы (СИ)"

Автор книги: Маргарита Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10. Расколовшийся хрусталь

Фолин стоял, упершись руками в подоконник. Из открытого окна в комнату врывалась снежная пыль и морозный ветер. Погода, под стать настроению принца, стояла хмурая. Огонь в камине погас, но Фаолин не замечал холода. За то заметила Мариэль, вошедшая только что. Мановением руки она разожгла огонь в камине, сожалея, что не может так же легко растопить заледеневшую душу любимого. Подойдя к мужу, она приникла к нему, обвив его руками.

– Тут холодно. – Эльф не ответил. Но закрыл ставни, немного помедлив.

Прошло два дня с того момента, как они узнали о гибели его родителей и исчезновении сестры. С тех пор Фаолин не разговаривал. А Мариэль понимала, что словами его не утешить, а потому старалась как можно больше находиться рядом, словно это могло помочь.

Помимо этого, она изо всех сил старалась поддерживать Дэйли. Гибель любимых дедушки и бабушки она переносила так же тяжело, как Фаолин. К тому же Дэйелис сильно переживала за Иналию, ставшую для нее не просто тетей, но близкой подругой.

Мариэль держалась как могла, что бы не поддаваться печали, и защищать от нее родных. Эльфийских короля и королеву она искренне полюбила. Нет, они не могли заменить ей родителей, но все равно стали для нее любящей семьей. Их смерть нанесла Мариэль сильный удар.

– Мы должны быть сильными. – прошептала Мариэль, не разжимая объятий. – Ради нашего народа. И ради него. – Она взяла ладонь мужа и положила на свой живот.

Фаолин едва заметно улыбнулся, почувствовав шевеление ребенка.

– Ты должен поднять дух эльфов. Они остались без предводителя, возглавь их.

– Я должен быть рядом с тобой. Я не хочу покидать тебя сейчас.

– Я буду не одна. Отправляйся сегодня, прямо сейчас. Отыщи Гаяса и уничтожьте тех, кто отобрал ваш дом и убил твоих родных. А когда вернешься, тебя буду ждать я и твой сын.

Фаолин поднял голову, встретившись с полными нежности и тепла глазами. Голубыми, как море в ясный летний день. Они всегда внушали ему уверенность в том, что никогда не останется один. Этот раз не был исключением.

– Я вернусь, не успеет весенний бриз растопить иней. – Прошептал он наконец.

Не хотелось выпускать ее пальцы из рук. Но, пересилив себя, он все-же отстранился и начал собираться в путь.

Мариэль одобрительно кивнула и вышла из комнаты. Из-за большого живота ее походка стала слегка неуклюжей. Но от этого Мариэль не переставала быть самой красивой для Фаолина.

Ему не требовалось много вещей. Эльфийский принц всегда путешествовал на легке, не снимая легкую броню, закинув за спину меч, лук и колчан со стрелами, спрятав клинки за пазухой, на пояснице и в сапоге. Поверх он накинул теплый плащ. Когда он был готов, вернулась Мариэль с небольшой сумкой, в которую собрала кое-какой еды, запасной одежды и кошель с монетами.

– Будь осторожен. Да прибудет с тобой благодать эльфийского леса. Пусть он хранит твою жизнь, пока я храню нашу любовь.

Мариэль не стала провожать мужа до ворот, поцеловав его на прощание и присев у окна, смотрела, как в тумане пропадает его силуэт.

Не успели ее отекшие ноги отдохнуть после долгого и тяжелого дня, как в дверь раздался стук.

– Госпожа Мариэль, – Показался Уилл. – Госпожа Урсула вернулась. И прибыли еще пол сотня беженцев.

Мальчик исчез, а в комнату вошла Урсула. Она отчиталась Мариэль по привезенной провизии, и разложила на кровати несколько теплых платьев: два гномьей работы, обрамленные заячьим и лисьим мехом, одно вязаное из овечьей шерсти – работа человеческой портнихи, и три эльфийских из заколдованной льняной ткани, что греет даже в лютый мороз и охлаждает в жару.

– Они прекрасны, Урсула. Спасибо. Не поможешь мне переодеться?

Встречать новоприбывших селян Мариэль вышла в белоснежном эльфийском платье с высоким воротником, защищающим шею от холода. Каштановые волнистые пряди ниспадали ей на узкие плечи. Голову венчала жемчужная диадема. Согнав с лица усталость, она лучезарно улыбнулась гостям. Взглянув на нее, никто бы не сказал, что этот день был для нее тяжким и к вечеру она устала на столько, что едва стояла на ногах.

– Друзья мои, добро пожаловать в Приют Третьего Солнца. Эта крепость открыта для каждого, кто нуждается в укрытии. Я Мариэль, Посланница Солнца, эльфийская принцесса, обеспечу вашу безопасность в эти темные времена. Из каких мест изгнала вас судьба?

– Мы прибыли из Кигварда, госпожа. – Вперед выступил высокий широкоплечий мужчина. Лица его почти не было видно за густой бородищей и лохматой гривой.

– Как твое имя?

– Я Снор, сын Сверра быстрорукого.

– Того самого Сверра, что основал деревню и построил ее за пол года? Слава о нем достигла и моих ушей. Жаль, что вам пришлось покинуть легендарное место. Ваши люди могут разместиться в малом зале, пока строятся для них дома.

– Мужчины, что пришли со мной, возьмутся за топоры и молоты. Женщины тоже не останутся в стороне. Если вы прикажете, они…

– Здесь я не приказываю никому. – Перебила его Мариэль. – Здесь никто никому не приказывает. Даже короли в Приюте теряют свою власть. Я лишь слежу за порядком и подсказываю, что нужно сделать для общего блага. – Ответила Мариэль, ведя за собой Снора и пол сотни селян.

С прибытием Урсулы забот у Мариэль поубавилось. И она наконец смогла наведаться в лазарет. К своему огорчению, она обнаружила там слишком много больных. И многие нуждались в ее помощи.

– Мариэль, эти бездари, называющие себя лекарями, не справятся со всей этой оравой. А мне еще с Йохансом заниматься. – Всплеснула руками Максин.

И Посланница Солнца взялась за дело. Целыми днями она помогала тяжелобольным, но на смену вылеченным приходили новые. Много кто был просто простужен, но от этого легче никому не было.

Спустя несколько дней безвылазной работы, Мариэль перестала даже ночевать в своей комнате, не говоря уж о том, что бы пойти обедать в столовую.

Ее красивое желтое платье и фартук измарались и истрепались. Волосы, собранные в небрежный пучок, засалились. Под глазами пролегли темные круги, кожа побледнела.

– Тебе стоит прерваться и хотя бы на день вырваться из лазарета. А то не ровен час, сляжешь на одной из этих коек. – Упрекнула ее Максин. Сама же чародейка выглядела как всегда – безупречно.

Мариэль увидела свое отражение в подносе, который ей подставила подруга, доказывая свою правоту. Согласиться отправиться к себе Мариэль переубедил кашель немощного старика-гнома, которым она сейчас и занималась.

– Я только помогу ему и пойду. – Прохрипела она в ответ.

В лазарет ввалились двое. Уже знакомый мужчина поддерживал молодого парня – лет пятнадцати.

– Он упал, когда крыл крышу. Помогите ему! – Кричал Снор зычным баритоном.

Мариэль, подав гному стакан воды, сорвалась на помощь бедолаге.

– У него сломаны два ребра, и, похоже, вывих руки. – Уложив парня на лежанку, проговорила Мариэль.

Тут старик снова закашлял, да так, что казалось, сейчас он выкашляет свои легкие.

. – Дай парню маковое молоко, я должна закончить с дедушкой. – Остановив старушку – лекаря, попросила Мариэль.

Та прытко для своего возраста сбегала к шкафу с лекарствами, протянула парню маковое молоко и так же прытко удалилась к другому больному. Мариэль слегка поправила магией ребра парню, что бы они не торчали и не прорвали ему мышцы и кожу.

– Как твое имя? – спросила она парня.

– Свол.

– Хорошо, подожди, дорогой, я скоро приду. – Сказала Мариэль, разворачиваясь к кашляющему дедушке.

– Ну нет. – Тяжелая рука Снора упала ей на плечо, от чего Мариэль сама чуть не рухнула на пол. – Сначала ты поможешь моему сыну! А уж потом старикашке, который и так сегодня-завтра помрет.

– Этот гном нуждается в моей помощи больше, чем ваш сын. В силу молодости Свол еще продержится пару часов, потому что самые серьезные ранения я ему уже залечила. Тем более на то, что бы излечить дедушку, мне нужно всего пара минут. – Кажется, эти слова ничуть не подействовали на разъяренного Снора. Как и властный взгляд Мариэль. Он вообще, похоже, не узнавал в осунувшейся, бледной женщине – эльфийскую принцессу, сиявшую некогда изяществом и грацией.

– Все хорошо, отец. Мне уже лучше. – прохрипел юноша.

– Вот и чудно. – процедила сквозь зубы Мариэль, в упор глядя на Снора.

На то что бы вылечить гнома, ей и правда понадобилось времени совсем немного. Но восстановить силы все равно требовалось. Что бы унять легкую тошноту и головокружение, Мариэль присела на табурет.

– Чего расселась, девка? – тут же взревел Снор, пристально наблюдая за ней все это время. – Мой сын все еще не на ногах!

– Так пусть встанет – мы ему не мешаем – и топает отсюда. И ты за ним! – вступилась Максин, намазывая чье-то горло лечебной мазью.

– Как ты смеешь перечить мне, женщина!? – Мужчина занес над чародейкой кулак. но удар пришелся Мариэль в плечо, когда она ринулась на защиту подруги.

Дальше все происходило так быстро, что никто не успевал следить за событиями.

– Дрянь! – Зарычал Снор, пнув, упавшую Мариэль. Его тяжелый сапог пришелся ей прямо в живот.

– Отец! – воскликнул Свол.

В тот же миг Максин вскинула руки и Снора обвили невидимые узы. А на голову взбесившегося мужчины обрушилось чугунное ведро, которым размахнулся кто-то из лекарей. На полу кричала от боли Мариэль. У нее отошли начались схватки. Снор рухнул рядом оглушенный.

Лекари вскочили со своих мест. Некоторые больные тоже. В какой-то момент все замерли, не зная что делать. Только Максин, ругаясь последними словами, поднимала Мариэль. В зал ворвался Дельвин.

– Она рожает! – крикнул он и взялся раздавать указания. – Принесите чистые простыни, воду. И поднимите ее уже!

Гном, которого только что вылечила Мариэль, подорвался с места. Осторожно, с отеческой заботой, поднял Мариэль и уложил на свою койку.

Она кричала, держась за живот. Ей хотелось сжаться в комочек. Она не осознавала ничего, кроме адской боли и мучений.

Люди вокруг суетились и что-то кричали. Не понимая больше ничего, она просто потеряла сознание.

***

Дэйелис мчалась со всех ног. За ней бежали Игеред и Агнар. Едва поспевая за быстроногими эльфами, распихивая прохожих, гнался Уилл.

Когда паренек нашел их на стройке, слов запыхавшегося Уилла никто не разобрал. Но Дэйли поняла, что с мамой беда. Он упомянул Дельвина и часто повторял "срочно… в лазарете…".

Эльфы побросали инструменты и кинулись туда. Но, когда прибежали, было уже поздно. Мариэль была без сознания. Вокруг толпились повитухи и лекари. На полу валялся какой-то грузный мужчина, скованный невидимыми путами. Дельвин и Максин были перепачканы кровью, как и койка, на которой лежала мама. Максин держала на руках младенца, но он не плакал.

Слишком рано, подумала Дэйли. Он должен был родиться через месяц.

Чародейка что-то шептала и окровавленные ладони ее светились. Но Малыш никак на это не реагировал.

Дэйелис бросилась к братишке, грубо отобрала его у Максин, и взяла инициативу на себя. Сердечко младенца не билось. Он быстро холодел.

– О Анорсель, спаси сына своей Посланницы. – Молились за спиной девушки Агнар и Игеред.

В окно комнаты пробился лучик солнца. Он упал прямо на грудку мальчика. Но ничего не произошло.

Дэйли еще долго пыталась вернуть братика к жизни. Она пробовала все заклинания от самых простых до все исцеляющих. Но, как бы она не старалась, малыш не шевелился.

– Он мертв. – сокрушенно прошептал Дельвин.

Его слова разлетелись эхом. Люди и гномы перешептывались и печально опускали головы.

– Нет! Он не умер! – истерично закричала Дэйли.

Агнар и Игеред переглянулись. Им еще не приходилось видеть свою подругу такой. Она, словно потеряв рассудок, растирала и трясла маленькое тельце. И отбивалась от попыток Максин или кого-либо еще забрать у нее братика.

– Это все ты! – вдруг взревела она, обернувшись на связанного мужчину, уже пришедшего в себя.

Максин все же удалось выхватить трупик ребенка.

– Я… я не хотел. – трясясь от страха, прохрипел громила.

– Я убью тебя!

Девушка бросилась на мужчину, избивая его. Тут, наконец опомнившись, вмешались эльфы. Игеред обхватил Дэйли, Агнар помог оттащить ее от Снора.

– Что с мамой? – Дэйли перестала вырываться и теперь обессиленно размякла в объятиях Игереда.

– Она придет в себя. – пообещал Дельвин. – Нужно похоронить твоего брата. Мариэль незачем это видеть. Это только сильнее разрушит ее и расколет душу.

Медленная процессия шла через двор приюта. Впереди Дэйелис несла на руках тельце, завернутое в простыню. Обитатели бросали свои дела и присоединялись к процессии. Агнар и Игеред поддерживали подругу под локти, что бы она не упала, ослепленная слезами. Рядом шли Максин и Дельвин.

Они миновали двор, прошли по широкой улице меж домов, обошли поле и мельницу, взошли на холм. Мужчины выкопали яму. Вокруг собралось много народу, но никто не осмеливался проронить и слова. Стояла гробовая тишина. И только когда мертвого малыша засыпали землей, Дэйли, Игеред и Агнар, выстроившись в круг, запели традиционную песню. Скорбная мелодия вселяла во всех печаль, даже в тех, кто не понимал эльфийских слов.

Под трехголосное пение эльфов из земли, в том месте, где закопали мертвого ребенка, выбился зеленый росток. Он рос и расширялся. Со скрипом вытягивались ветви. На стволе вырисовывался лик младенца.

И вот песня закончилась, и в тот же миг на ветках распустились красные кленовые листья. Ветер всколыхнул крону, прошелестел, и унесся в даль.

Дэйли кончиками пальцев ласково провела по щечке братишки. Молодая кора все равно была слишком шершавой, что бы хотя бы отдаленно напоминать кожу младенца.

Эльфийка стояла напротив клена даже когда все люди уже разошлись. И, когда она с отчаянным криком, рухнула на колени, Игеред опустился рядом, прижав девушку к себе. Она беззвучно рыдала, моча слезами его жилет. Рука Агнара легла ей на плечо в знак поддержки, но сам он оставался на ногах. Его глаза были прикованы к деревянным глазкам погибшего малыша.

***

Дельвин сидел у постели, сторожа сон Мариэль. Он уже знал что произойдет, когда она откроет глаза. Он уже видел все это. Дельвин хотел предотвратить такой исход. Предупредил Мариэль и она его послушала. Но ее ребенок все равно погиб. Почему он не мог изменить будущее, которое видит? Жаль, что он не может исправить прошлое. Ему нужно было сказать ей, что бы она не забывала о себе, заботясь о других… Но разве бы она послушала? Ее не изменишь. Такой она была всегда, такой и останется. Этим себя и погубит.

Череда последствий сломают ее и уничтожат. Дельвин не должен этого допустить. И пусть в этот раз ему не удалось изменить свое видение, он постарается изменить другие. Он не допустит, что бы Мариэль совсем раскисла. Ей нужно вложить меч в руку, что бы она налилась новой силой.

Как-то Максин сказала ему, что быть Матерью Мариэль не идет.

– На первый взгляд Мариэль все так же красива. – Рассуждала сестра. – И все же семейная жизнь ей не к лицу. Вспомни, как горели ее глаза, как мир вокруг ее радовал и восхищал.

– Это все потому, что наш мир был для нее не привычен. – Ответил Дельвин. – За столько лет он стал для нее обычным и все, когда-то казавшееся ей чудесным, теперь – само-собой разумеющееся.

– Все равно, – стояла на своем Максин, – Пусть она тогда выглядела нелепо в своей странной тунике и забавной обуви, и с трудом удерживала меч, да и порой смахивала на дурочку… Лошадиный запах и меч ее красили больше, чем домашний очаг и пеленки.

– Тебе так кажется, потому что ты сама склонна к приключениям, и тебе чуждо семейное счастье.

Максин скривилась и высунула язык, подтверждая его слова. Тогда Дельвин ответил в защиту Мариэль, но в душе был согласен с сестрой.

От дум его отвлек воробушек. Птичка села на подоконник, прострекотала и спорхнула. Дельвин понял: сейчас.

Провидец обернулся к Мариэль и в ту же секунду она проснулась. Ее исхудавшая рука сама собой потянулась к животу. Но, обнаружив плоскость вместо уже привычной округлости, слабость и сонливость как рукой сняло.

– Где мой сын? – Охрипшим голосом воскликнула Мариэль.

– Он… – Дельвин не решался ответить. Ему не хотелось сообщать ей о случившемся. Но больше некому.

– Что с моим сыном? – Почувствовав подвох в голосе провидца, насторожилась Мариэль. Она рывком откинула одеяло и встала. Закружилась голова и все еще слишком слабое тело рухнуло обратно на подушки. – Дельвин, что с ним?

Ему очень хотелось сказать: "Все хорошо, Мариэль, не волнуйся. Вот твой сын здоров и в будущем станет великим воином и королем". Но было бы все это правдой…

– Твой сын… он… – Дельвин осекся, голос его дрогнул.

– Говори же! – Мариэль уже догадывалась. Ей требовалось подтверждение, что бы дать волю чувствам. – Сейчас же скажи мне!

– Он умер. – Дельвин буквально вытолкнул из себя эти слова.

Их смысл не сразу дошел до Мариэль. Она смотрела на Дельвина глазами, в которых замерли слезы. А как только она поняла, что это действительность, реальность, по сердцу словно скользнуло острое бритвенное лезвие.

– Он прожил всего полминуты. – Продолжал провидец. Его ладонь, в которой он крепко сжимал свой посох, вспотела. – Никто из нас не успел его спасти. Даже Анорсель… ей тоже не удалось. Дэйли… мы похоронили его на холме.

Мариэль бросила взгляд в окно. Там вдалеке, за полем, там, где построили новую стену, на холме, образовавшимся в результате выравнивания земли для строительства, была не привычная глазу красная точка. Она сильно выделялась на фоне тонкого слоя белого снега.

Мариэль зажмурилась и отвернулась от окна. Этого не может быть, повторяла она про себя. Этого не может быть. Реальность копьем пронзила ее разум, Мариэль ударила подушку, та разлетелась в клочья. В воздухе разлетелись пух и перья. Они медленно кружили, ведомые сквозняком.

– Оставь меня. – потребовала она. Дельвин ушел без возражений. Любые слова сейчас были излишни.

За дверью его поджидала Максин.

– Ты оставил ее одну? – Возмутилась неугомонная сестра.

– Она ничего с собой не сделает. – Заверил ее провидец. – Дадим ей время оплакать сына.

Мариэль не плакала. Слез не было. Не было совсем ничего. Даже мыслей. Словно все чувства Дельвин забрал с собой, выходя из комнаты. Мариэль лежала на боку, поджав коленки и обхватив их руками. Она смотрела перед собой, но не видела ничего. Весь мир исчез для нее. Вокруг все – звуки, краски, предметы, свет, тень – все смешалось в одно сплошное ничто.

Ее навещали друзья. Дэйли сидела рядом день и ночь. Агнар и Игеред тоже приходили высказать свое соболезнование. Урсула приносила ее любимый чай с брусникой. Уилл раздобыл где-то апельсин и принес его специально для Мариэль. Максин следила, что бы никто особенно не надоедал Мариэль. Иногда даже выгоняла Дэйли, что бы ее подруга побыла немного в одиночестве. Дельвин знал, что Мариэль не воспринимает ничего, а потому и не пытался разговаривать с ней.

– Мама, ты нужна мне! – отчаялась на третий день Дэйелис. – Меня гложет та же печаль. И никто меня не утешит, кроме тебя. – Девушка опустилась на колени перед лицом матери. Мариэль лежала, скинув одеяло на пол, вытянувшись и глядя в серую стену. Дейли взяла ее за руку. – Отец еще ничего не знает. Я не решилась сказать ему по рубину связи. Иначе он бросит все и примчится сюда, вместо того, что бы вести народ к победе… Может все-таки стоит это сделать? – Немного подумав, продолжила эльфийка. – Он-то точно приведет тебя в чувства. Мама, ответь же! Скажи что-нибудь!

Мариэль медленно сомкнула очи, перевернулась на спину и вновь открыла глаза.

В дверь раздался стук. Вошел Уильям.

– Извините, госпожа Дэйелис… Госпоже Урсуле требуется помощь госпожи Мариэль… – Он сочувственно поглядел на женщину, которую любил, как любил бы свою мать. Ему было тяжко смотреть на деву, что всегда ему улыбалась, подавленной.

– Я помогу Урсуле. – Сказала Дэйелис. – Веди, мальчик.

Все наконец ушли. Но долго оставаться Мариэль одной не пришлось. В комнату без стука вошел Дельвин.

– Все, подруга, хватит тебе тут чахнуть. – Сказал он голосом, не терпящим возражений. – Пора уже возвращаться в жизненный строй.

В руке он нес поднос с ароматным чаем, едой и двумя кружками воды. Оставив его на письменном столе, подошел к Мариэль. Провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Заглянул в ничего не выражающие глаза, обрамленные темными кругами. Обхватил ее тонкое плечико пальцами. И одним движением поднял ее на ноги, словно тряпичную куклу. Она повиновалась, стояла, все так же глядя в никуда. Дельвин взял с подноса одну кружку – побольше. Вытащил из нее льдинки и выкинул в окно. А содержимое без всяких колебаний выплеснул на Мариэль.

Она встрепенулась. Руки взметнулись к порозовевшим щекам. Теперь она осознано смотрела прямо на Дельвина. Наконец в ее глазах были видны чувства. Пускай это были возмущение, недоумение и злость, это все же лучше, чем ничего.

Второй стакан – поменьше и с водой – потеплее – Дельвин дал ей выпить.

В комнату, снова без стука, ворвался вихрь по имени Максин. С шумом и размахивая руками, она вытолкнула братца за дверь.

– Дальше я сама, а тебе тут нечего глазеть! Так, Мариэль, давай уже просыпайся. Нормальная вообще – валяться три дня? Так и ходить можно разучиться! Давай-давай, снимай сорочку, будем тебя в порядок приводить! – выпалила она тираду.

Сначала откуда-то взялась ванна. Потом она наполнилась горячей водой. А рядом возникло душистое мыло и всякие баночки для ухода за кожей и волосами. Максин доставала их из бездонной сумки, на подобии мешочка Мариэль.

Закончив с приготовлениями, Максин сняла с дрожащей от холода, подруги мокрую сорочку. Мариэль села в ванну и позволила Максин приводить себя в порядок.

– Почему ты это делаешь? – спросила Мариэль. – Могла бы остаться в стороне, как остальные. И просто ждать, когда я умру от голода.

– Э нет. Я знаю, что ты та еще живучая штучка и простым голодом тебя не свалить. Тут что-то посерьёзнее надо. – Максин вспенивала жидкость из очередной баночки на волосах Мариэль.– И потом, разве подруги не должны заботиться друг о друге? Уверена, ты на моем месте сделала все, что бы помочь мне. К тому же, ты спасла мою жизнь, так позволь спасти твою.

– Не припомню такого. – Недоуменно проговорила Мариэль.

– Ты, хоть и не собственноручно, но все же освободила меня от стен ненавистной таверны, где моя роль ограничивалась тем, что бы наливать и разносить всяким ублюдкам пиво и эль. Но пришла ты. И благодаря тебе случилось то, о чем я мечтала много лет, но что сама не решалась устроить.

– Сгорел твой дом?

– Сгорел мой ад.

– Вообще-то, на сколько я помню, идеей переночевать в вашей таверне было идеей Валсидала.

– Ох, тогда мне, наверное, стоит пойти и намылить спину ему. – Максин не перестала тереть щеткой по спине Мариэль.

Пока Мариэль вытиралась, Максин распахнула ее шкаф. Вытащила оттуда розовое платье с воротником и манжетами из заячьего меха.

– Не это. Другое. – попросила Мариэль.

Максин поняла и взяла пурпурное с черными узорами. Одев подругу, Максин заплела ее волосы в незамысловатую прическу. И надела на ее голову венок из обсидиановых цветов. А после – заставила поесть. Все это время Максин не переставая говорила.

– Этот… – она смачно выругалась, – сидит сейчас у позорного столба. Я бы своими руками голову ему оторвала. Дэйли тоже грозилась казнить его прямо там, в лазарете. Но мы решили оставить это тебе. Не сомневаюсь, ты хочешь его четвертовать. Твой меч, Тайвос в роде бы, не с тобой случайно? Жаль. Ну ничего, думаю, топор-то мы найдем…

– А что со Сволом?

– С кем? А с этим сукиным сыном. Валяется в лазарете, скулит, место занимает.

– Там не такие сильные переломы, что бы ты не смогла вылечить. Или все же…

– Не смогла? – оскорбленно воскликнула чародейка. – Да я и в сторону его не смотрела. Как и остальные подобия лекарей. Вообще-то надо было вышвырнуть его сразу и привязать вместе с папашей. Но Дельвин чуть ли не с мечом в руках защищает пацана.

– Что?!

– Ну конечно не с мечом, а со своим посохом, который он везде за собой таскает.

– Максин, какой посох!

– Ну который он везде с собой таскает…

– Вы оставили мальчика умирать! – Вскричала Мариэль, вскочив на ноги.

Не говоря больше ни слова, она пошла в лазарет. Без большого живота идти было куда проще, Мариэль ощущала себя почти невесомой. Но уж лучше бы ходить, как пингвин, чем так…

– Одумайся, дорогая, если хорошо подумать, то виновен в смерти твоего сына – сын Снора. – Кричала ей вдогонку Максин.

– А если подумать еще лучше, то можно понять, что бедный парень падал с крыши даже без тени мысли об убийстве кого-либо.

– Откуда ты знаешь? – Мариэль проигнорировала Максин. Она неслась по коридорам, едва не сбивая прохожих.

Свол выглядит ужасно. Плечо и грудная клетка опухли. Лицо было красным, как помидор. Когда Мариэль вошла в лазарет, он разговаривал с маленькими девочками. Одной на вид было лет двенадцать, другой не больше пяти.

– Ишь, развалился тут. А ну брысь, вы трое! – рявкнула на них, проходящая мимо, старушка, неся лекарства кому-то из больных.

Младшая девочка заплакала, старшая обняла ее, успокаивая. Парень с трудом поднялся. И уже собрался уходить.

– А ну ка ляг обратно! – приказала Мариэль. – Он останется. Я понимаю, что вы это делаете из любви ко мне, но парень ни в чем не виноват. – Остановив старуху, проговорила Мариэль. Громко, что бы каждый слышал.

Повитуха тут же переменилась в лице. Ее озлобленный взгляд пропал. Теперь она выглядела испуганной и, поклонившись Мариэль, скрылась в направлении больных.

– Значит, он не умрет? – пискнула младшая девочка.

– Добрая госпожа не позволит этого. – ответила старшая.

– Госпожа Мариэль, прошу, мои сестры не ели три дня. – прохрипел Свол.

Мариэль пришла в ярость. Уголок добра и уюта, который она создавала десятки лет, вкладывая в него любовь и нежность, превратился в обитель подлости и грязной ненависти. Она и подумать не могла, что в ее приюте когда-нибудь детей будут морить голодом и оставлять на произвол судьбы с переломами.

– Максин, прошу, отведи этих девочек на кухню. Пусть едят, что захотят. И принеси еды для парня, пожалуйста.

Чародейка вздохнула, но послушалась. Ее радовало то, что став принцессой, Мариэль не опустилась до того, что бы в своих приказах забывать употреблять "пожалуйста".

А Мариэль тем временем занялась Сволом. Пришлось повозиться, что бы снять опухоль. Если бы ей дали тогда подойти к нему, на лечение ушло бы куда меньше времени и сил. Конечно, Мариэль использовала не свои силы, а энергию парня. Она просто направила их в правильном направлении и ускорила естественное выздоровление. Понятное дело, выздоровев, Свол выглядел еще более сонным.

– Вы убьете моего отца? – спросил он, борясь с зевотой.

Мариэль затруднялась с ответом. До сих пор она не думала об этом. Сердце ее наполнилось яростью и жаждой мести. Руки тряслись от желания прямо сейчас пойти и задушить Снора.

– Мы с бабушкой не сможем содержать моих младших сестер и брата. – продолжал парень.

– Брата? Младшего?

– Снебьерну всего год. Мать умерла, рожая его. А бабушка слишком слаба.

– Поспи. – Посоветовала Мариэль, не в силах больше смотреть на измученного, зевающего парня. – Суд над твоим отцом состоится вечером.

До наступления вечера, собственно, оставалось всего пара часов. А пока Мариэль вышла во двор. В центре в землю был вбит столб, а к нему привязан Снор. Никогда в ее городке не было ни позорных столбов, ни виселицы, ни плахи. Наблюдать за тем, как ее приют поглощает злоба мира, было невозможно. Как и смотреть на Снора. Он дрожал от холода, губы его посинели, кожа потрескалась. Всякий прохожий не упускал шанса запустить в виновного камень, снег или сосульку.

Через пару минут во дворе не осталось почти никого. Только Мариэль, Снор и мальчик, с сомнением поглядывавший то на камень в своей руке, но на преступника. Это был Уилльям. Он не видел, наблюдающую за ним, Мариэль. В конце концов, он бросил камень на землю. Подошел к связанному грузному мужчине, что-то сказал, и ударил его по лицу с не детской силой. Да так, что из носа Снора пошла кровь.

Уилл ушел, а Мариэль медленно приблизилась к позорному столбу. Она шла по гравию, присыпанному снегом, совершенно не слышно. Снор заметил ее лишь, когда она подошла вплотную. Она ждала увидеть в его лице страх. Но увидела только искреннее разочарование в себе самом и жалость к самому себе. Заглянув в его мысли, стало ясно, что до сего момента Снор свято верил, что девушка, которую он избил – была простушкой. Что он поднял руку не на Мариэль.

– Ты правда думал, что на моем месте была простая селянка? – спросила она с презрением. Мужчина быстро и часто закивал. Можно было подумать, что он просто сильнее задрожал. Но Мариэль знала, что это не так. – От того твое преступление еще серьезнее! Думаешь, я не наказала бы тебя, подними ты руку на, не имеющую титула, беременную женщину? И на женщину вообще!

– Ты не имеешь права меня наказывать. – осмелился возразить он. – Даже короли здесь теряют свою власть. Твои слова.

– Думаешь, это помешает мне убить тебя? Умоляю, скажи что-нибудь, действительно оправдывающее тебя! Иначе я вырву твое сердце и заставлю тебя его съесть!

То ли тон, с которым говорила Мариэль, то ли ее взгляд, толи сама угроза заставила, а может и все вместе заставили Снора трястись, как овечий хвост.

– Я… боролся за сына…

– Хотел купить жизнь своего сына ценой моего? А знаешь ли ты, что пришлось пережить Сволу из-за твоей агрессии? – И Мариэль во всех красках описала, как загнобили и измучили парня. Добавив к этому предположения о том, как сложится жизнь сына человека, который убил эльфийского принца. – Не беспокойся, я позволю тебе увидеться с семьей перед судом. Вот только каким будет исход суда? Может справедливо будет заставить тебя испытать то же, что сейчас испытываю я? Снебьерн так же ни в чем не виноват, как ни в чем невиновен был мой сын!

Мариэль ушла, оставив Снора наедине со страхом. Конечно, о Снебьерне она говорила не серьезно. Она бы не смогла смириться с тем, что убила невинное дитя. Наказывать ребенка за грехи отца – не правильно. В раздумьях она забрела в сад. Занятые работой люди, не находили времени гулять по этим тропам. Тут царило запустение.

Если бы кто-то наблюдал за Мариэль, то увидел лишь гуляющую эльфийку. Прекрасную, но печальную, наблюдающую за, танцующей в небе, стаей птиц. Но на душе у той утонченной девы скреблись кошки. Она вся горела от жажды мести. А в голове она перебирала самые разные способы казни.

Ее взгляд случайно коснулся красной кроны на вершине холма. Из груди вырвался глухой стон. Ей одновременно хотелось и не хотелось подняться туда. Помимо кошек, душу стали раздирать два зверя. Один настаивал на том, что, увидев маленько одеревеневшее личико, Мариэль повесится на ветке того клена. А другой твердил, что, взглянув на могилу сына, она сможет придумать равное по жестокости наказание Снору, не вредящее никому, кроме него. Ноги подкосились, стоило Мариэль сделать шаг к холму.