Текст книги "Покров Тьмы (СИ)"

Автор книги: Маргарита Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4. Неудавшаяся коронация

Скорбный хор проважал в последний путь людского короля, распевая в четыре голоса мольбу к духам, что бы те приняли его в чертоги Элизиума. Вереница, облаченных в траурные цвета, людей, гномов, эльфов следовала за саркафагом, в котором покоился славный король Микаэль. Бледное его лцо было испещрено морщинами. Без того седые волосы и борода стали совсем пепельными. На груди его лежал меч, так и не побывавший ни в одном сражении.

У склепа саркафаг опустили, дабы самые близкие смогли попращаться и отдать ему дань уважения.

На похоронах собрались все. От королей Джевелии и Старейшин Ордена Белых Лилий, до простого люда.

Сын короля, Зигмунд, произносил над погибшим отцом речь. И хоть наследнику трона удавалось сохранить достойный вид, в голосе его слышались слезы. Он произнес последние слова и склонился над отцом, примкнув губами к его лбу. За ним к телу стали подходить по очереди: овдовевшая королева, приближенные советники, Король Дуглас и его сыновья, Король Арагнаст, Королева Элейс, Фаолин, Иналия, и много кто еще.

Мариэль наблюдала со стороны. Вместе в Дэйелис и Златоэорисом. Фаолин строго-настрого запретил ей приближаться к склепу.

Печаль украдкой пробиралась в сердце. Даже тем, кто небыл лично знаком с королем. Небыло в королевстве такого человека, кто не любил бы короля Микаэля. Он небыл великим воином, как его брат и дядя, не обладал мудростью, но был добр к своему народу и справедлив. И в этот день вся стана горевала по утрате.

Тяжелые двери королевской усыпальницы закрылись. И гости стали расходиться.

– Идите, я тут еще побуду. – Сказала Мариэль Дэйли и Златоэорису. Они послушались, не задавая лишних вопросов.

Вскоре у склепа остался лишь Зигмунд, даже его мать не осталась на едине с усопшим мужем. Мариэль не стала мешать юному наследнику трона. Да и осталась она вовсе не ради Микаэля.

Тихой поступью она прошла к другому склепу. Минув могилу короля Дерека и принцессы Кристы, она остановилась у склепа Лаврена.

"Король, что так и не обрел корону"– гласила надпись на камне.

Почти забытая боль утраты сковала ее сердце с новой силой. В памяти всплывали все теплые моменты, проведенные с первым близким другом. Может и к лучшему то, что у них было так мало времени. Иначе Мариэль было бы невыносимо смотреть, как медленная старость искожает его благородное лицо, как она постепенно убивает ее друга. И хорошо, что она помнит его молодым, полным сил, жизнерадостным и здоровым.

– Не нужно было тебе ехать сюда. – Фаолин зашел из-за спины и взял Мариэль за руку.

– Нет. Я давно должна была прийти сюда.

Фаолин промолчал. Он стоял рядом, держа Мариэль за руку, дав ей время на воспоминания.

Через 3 дня после похорон состоялась коронация. По случаю был устроен пир, где играла музыка, выступали артисты, шуты, акробаты. Столы ломились от разнообразных блюд и напитков. Гости веселились, позабыв печали. Все шли на поклон к новому королю. Зигмунд неумело скрывал скорбь под улыбкой, приветствуя подданных. Ясные голубые глаза были полны грусти.

– Зигмунд ни капли не похож на своих великих предков. – говорил Златоэорис, с аппетитом поглащая куриный пирог. – Больно роскошь он любит. На коронации Микаэля столько всего небыло. Он был скромным парнем, а выростил избалованного мальчишку. И с первого взгляда видно, что меча в руках не дрержал.

– Ему и незачем. – Ответила Дэйелис. – Если есть хорошие стражи, то зачем ему самому владеть оружием? И любовь к роскаши – не грех. Думаю, из него выйдет не плохой король. Тем боее время сейчас мирное.

Но про себя Дэйли все же отметила, что юный правитель и правда не внушает доверия. С такими узкими плечами, тонкими руками и наверняка слабыми ногами, ему только на троне сидеть, да указы издавать. Если придется вести войска в бой, вряд ли Зигмунд будет в авангарде. Скорее он назначит кого-нибудь толкового главным военачальником и спишет эту обязанность на него.

– Да продлятся мирные дни! – прожевав кусок, Златоэорис поднял кружку с элем. – Пусть на долю юного короля выпадет мирное время!

Его тост подхватили и закричали все. Словно эхо, он разлетелся по всему залу. А потом затонул в громе музыки и смеха.

– Отцу мальчишка тоже не нравится. – заговорщеским голосом проговорил Фаолин. – Но он решил, что поможет ему освоиться. И сделает все, что бы из него вышел хороший правитель.

– Хорошо, если он окажется таким же, как его предки. – Ответила Мариэль, взглянув еще раз на нового короля людей. – Надеюсь, Дереку в Элизиуме не придется краснеть за внучатого племянника.

Мариэль тоже отметила некие различия Зигмунда с его родственниками. Но вскоре перестала об этом думать и продолжила наслаждаться праздником. Тем более наконец предоставилась возможность отведать мяса.

Дело в том, что за долгие годы жизни с эльфом, ей удалось переучить себя и перейти на вегетарианскую еду. Хотя иногда она все же позволяла себе нарушить эту "диету". Нет, Фаолин не делал никаких замечаний, никакого недовольства по этому поводу не выражал, прекрасно понимая ее. Но все же Мариэль не хотелось смущать любимого, притаскивая домой тушу оленя, разделывая и готовя ее на его глазах.

А сейчас – во время беременности – ее организм все время требовал мяса. Мариэль едва сдерживалась, что бы не уйти в лес с луком и стрелами, и не подстрелить себе какого-нибудь кролика. Хотя с Дэйелис такого небыло.

За то тут, на приру, было такое изобилие мясных блюд, что грех было не попробовать хотя бы одно. Стюарды очень удивлялись, когда Мариэль просила их принести то или иное блюдо со стола гномов или людей. Не смотря на сомнения и эту причуду, они выполняли просьбу, перешептываясь потом между собой о странном эльфе-мясоеде.

В замке царил дух праздника: музыканты не скупились на звук и выжимали из своих инструментов всю их мощь. Артисты, не прекращая, разыгрывали сценки, танцевали, пели, словом, всячески развлекали народ. Акрабаты мельтешили перед глазами, исполняя опасные трюки, показывая гибкость своих тел. Каждый наровил перебить другого. Едва одни заканчивали свое выступление, другие тут же вытесняли их с площадки, без прилюдий начиная свои представления.

Шуты быстрее всех завоевали общее расположение и интерес публики, высмеивая всё и всех подряд. Гости никак не желали отпускать их передохнуть и дать время придумать новые шутки. Беднягам приходилось импровизировать. Запас тем у них иссякал и они начали высмеивать королевство и его королей. А потом и остальную знать.

По-началу народ это веселило, ибо юмор был безобидным, и скорее походил на дурачество. Под раздачу попала даже Мариэль с ее неприхотливостью в еде, в отличае от других эльфов. Видимо, стюарды шептались так громко, что ее фраза "Я не эльф!" долетела до ушей забияк. Она от души посмеялась над их исполнением. Даже бросила артистам горсть монет.

Однако скоморохи не торопились менять тему знати. И чем дальше они заходили, тем оскорбительнее звучали шутки. Вскоре народ стал с угрозами прогонять их с площадки. А шуты, в целом, того и добивались. Уж очень они устали весь день плясать без продыху. Однако один из них вошел во вкус. Он был уперт, как баран, что помидоры и другая еда, находившая в нем цель, ему не мешала. Он выискал подходящую кандидатуру для издевок среди гномов, что сидели к нему ближе всего.

– Ну все, с меня хватит этого дурака. – не выдержал гном, подвергшийся словесной атаке. Почесывая кулаки, он двинулся на горе-шутника.

– Не застать тебе меня врасплох! – Отвечал шут, не унимаясь. – Я ведь и в драке, весьма неплох.

Он наигранно замахал кулаками, показывая полную готовность к стычке.

– Не быть хорошею пирушке, коль там не будет драки. Щас как заеду по макушке, потешатся зеваки.

Изобразив замах, скоморох замер.

– Проваливай по-добру, по-здорову! – Угражал разъяреный гном, протискиваясь меж столами и гостями, что бы добраться до обидчика.

Но дурак и не двинулся с места. Блаженная ухмылка на его лице сменилась гримассой ужаса. Руки его дрожали, глаза вылезали из орбит.

Народ продолжал потешаться, сочтя его поведение за продолжение спектакля. Кто-то замер в ожидании, притихнув, что бы не пропустить ничего интересного. Кто-то и внимания не обратил, продолжая занимательную беседу или штудирование своей тарелки и бокала. Были и такие, кто забеспокоился.

– Ему плохо!

– От такого количества рома любому плохо станет. Оставь его.

– Да нет же, взгляни на него, он не отравился.

Дэйли была в числе тех, кто кинулся спасать парня. Златоэорис бросился за ней, но понятия не имел, что делать. Мариэль оставалась на месте, в последние несколько минут она и внимания не обращала на шута. А вот Фаолин заподозрил что-то неладное. Он цепким взглядом выискивал что-то в зале, вскочив с места. Тот разъяренный гном уже почти добрался до бедолаги, занес кулак для удара, и тут…

Шут ретировался, ускользнув от противника, он подскочил к ближайшему столу. Схватил нож. И вместо того, что бы использовать оружие против противника, высунул язык и одним быстрым движением отрезал его сам себе. А затем поочередно воткнул его в оба своих глаза. Вопя на все окресности, он упал на пол.

Гном опешил. В зале послышались ошарашенный вздохи. Дэйли быстро сориентировалась.

– Нэнге ингуин стахтин! – выкрикнула она, останавливая кровотечение. Но алая жидкость все же успела растечься по мраморному полу.

Не брезгуя, девушка подняла несчастного, перевернула его лицом вниз, что бы тот не захлебнулся собственной кровью.

– Держи его! – Скомандовала она, и Златоэорис перехватил беднягу. А сама стала творить заклинания. Раны затянулись, и шут пришел в себя.

– Что на тебя нашло?! – встряхнув парня, спросил Златоэорис.

Но кроме стонов и невнятных звуков, пострадавший изречь не смог.

– Мне не удалось восстановить его язык и глаза. – С сожалением вздохнула Дэйли, вся перемазанная кровью. – Это какое-то могущественное волшебство. Я бы даже сказала – темная магия.

К этому моменту подоспели короли и старейшены ордена. Они находились дальше всех, а потому не сразу среогировали.

– Закрыть врата, перекрыть все выходы из замка! – скомандовал король Арагнаст. – Мы не должны упустить того, кто это сделал.

– Прошу прощения, но вы находитесь в моем замке! – возмутился король Зигмунд.

– И каковы будут ваши указания? – Голосом раздраженного наставника ответил Арагнаст. Мальчишка замешкался.

– Никого не выпускать! Запереть врата! – в конце концов приказал он. – И приберите тут!

Арагнаст подал знак своим воинам и те стали проверять кажного, находящегося в зале, заглядывая к гостям в разум.

– Кто откажется предоставить доступ к своим мыслям, тот будет считаться виновным! – Объявила королева Элейс.

– Погодите-ка, с чего это ваши парни начали с гномов? – возмутился король Дуглас.

– С того, что шут в тот момент издевался именно над ними. – Спокойно ответил Арагнаст.

– А кто проверит вас?

– Мы. – ответил густобородый гном – один из семи старейшин ордина.

Проверке подверглись даже самые знатные из гостей. Старейшины проверили королей и королев, после чего отправились со своими подопечными прочесывать замок.

Мариэль немного стыдилась того факта, что в последние десять минут думала лишь о том сочном куске баранины, что лежал у нее в тарелке. Впрочем, она без всяких возражений позволила человеческому магу покопаться в ее разуме.

Правда, после этой процедуры, ей поплохело. И Фаолин, как только прошел проверку, увел ее в гостевую комнату, выделенную им на время праздника.

***

По случаю происшествия на пиру, на следующий день был созван совет королей и членов ордена. Фаолин, Иналия, и другие представители власти тоже там были. Старейшины поведали о подобных случаях, просходящих по всей Джевелии. Они призывали усилить охрану, расставить больше сторожевых постов по всему королевству.

Совет продлился весь день. В целом, решено ничего небыло. бесцельные споры и предположения привели только к чрезмерному утомлению членов совета.

Фаолин, как и другие, вышел с совета подавленный и уставших. Впервые за долгое время он был разражен до такой степени, что руки чесались кому-нибудь врезать.

Дверь в комнату распахнулась, под ударом его руки. Твердым шагом он вошел в помещение, где Мариэль, ожидая его, вышивала цветочные узоры на прозрачном шелке. Увидев состояние мужа, она тут же вскочила с места, бросив свое дело.

Фаолин сдернул со своей головы серебряную диадему, и бросил ее на комод.

– Зачем ты ее носишь, она ведь тебе не нравится. – Ласково прошептала Мариэль. – Да к тому же еще и жмет… Я захватила для тебя ужин, тебе же так и не удалось перекусить.

Она подхватила поднос с остывшим сливовым пирогом, салатом и ромашковым чаем. Произнесла всего одно слово, и пирог с чаем тут же нагрелись и приятно запахли. Когда Фаолин поел, Мариэль помогла ему избавиться от сапог и камзола. Она чувствовала, как он напряжен. А потому, забравшись на кровать, устроилась позади него, и принялась растирать и массировать его широкую спину.

После этого Фаолин наконец расслабился. Мариэль не стала расспрашивать его о решении совета. И так все было понятно, а лишний раз бередить неприятности не стоило. Стараниями Фаолина она с самого начала была ограждена от политических собраний, проблем страны и всего подобного. Так что она и не интерисовалась делами королевства, что бы лишний раз не заставлять его думать оработе.

– Вчера в беседе с одним механиком из ордена узнала что наконец-то изобрели лифт. Помнишь, я давала им чертежи, основанные на тех преспособлениях, которые используют в Ваставе? Они усовершенствовали их, и теперь в их башнях уже работают подъемники. Король Дуглас велел соорудить такие для шахт и цитадели.

– Да, отец упоминал, что хочет обзавестись такими на дозорных башнях. – Прикрыв глаза, поддержал разговор Фаолин.

Они говорили еще много о чем, пока Фаолин не уснул. Мариэль укрыла любимого, а сама устроилась у открытого окна, вышивая узоры.

Медленно спускалась ночь. прохладный ветер колыхал занавески. В небе зажигались звезды. И тонкий серп луны выплыл из-за горизонта. В камине потрескивал огонь. Посапывал спящий принц.

Идилию прервал стук в дверь. Она бесшупно приоткрылась и в проеме показалась Дэйли. Заметив, что отец уже спит, она поманила мать рукой, и скрылась за дверью.

Мариэль, гадая, что могло случиться у дочери в такой час, прокралась мимо Фаолина и вышла в коридор.

– Что случилось? – В коридоре, кроме Дэйли, были Златоэорис и еще два эльфа – Агнар и Игеред. Два рыжих, кареглазых, одинаково высоких эльфа вовсе не являлись братьями. Хотя на первый взгляд, можно было подумать, что они двойняшки. Мариэль знала, что Игеред раньше был ниже Агнара и он был златовласым. А Агнар был брюнетом, и гораздо выше, чем сейчас. С тех пор, как они изменили свою внешность, Мариэль их часто путала. За то Дэйелис ни разу не ошибалась.

– Мы тут гуляли… – начала Дэйли, – и нашли кое-что. Ты должна это увидеть.

Дочь уверенно пошла к выходу из замка, ведя всех за собой.

– Мы не хотели вас тревожить, – Неуверенно проговорил Игеред. – Но кто-то должен знать.

– Я не нашел Старейшин в их покоях, и нигде в замке. Иначе мы бы обратились к ним. – Подхватил мысль Златоэорис.

– У них сегодня выдался тяжелый день. – Мариэль сделала паузу, потом кивнула, подтверждая собственные убеждения. – Должно быть, они не хотят, что бы их тревожили… Ангнар, Игеред, как ваши дела? Я не видела вас ни на похоронах, ни на пиру.

– Мы задержались. Приехали только сегодня утром, расчитывая, что праздник будет длиться несколько дней, как оно обычно бывает. А тут такое… Дэйли рассказала нам про шута. – Поведал Агнар.

– Ага, приехали хорошо провести время… – Вздохнул Игеред, но не договорил. Агнар его перебил.

– А жизнь предложила провести его весело.

– Именно это я и намеревался сказать! – возмутился Игеред.

– Что за непростительный тон по отношению к старшим!? – встрепенулся друг.(Агнар на 2 года старше Игереда)

– Ну извини за то, что я говорю, когда ты перебиваешь.

– В целом, не соскучишься. – Подытожила Дэйли. Она привела всех в небольшой дворик между кухней и прачечной. В сплошных каменных стенах были только две простенькие двери по обе стороны дворика. Но обе уже были заперты.

– Вот. – Дэйелис приложила ладонь Мариэль к холодной внешней стене замка. – Загляни в ее память.

Мариэль послушалась дочь. "Пролистала" события до предыдущего вечера. Очень долго ничего не происходило. Но вдруг дверь в кухню распахнулась. И снова захлопнулась. На том самом месте, где сейчас стояла Мариэль, почувствовался глухой удар. Будто кто-то с силой толкнул на камень человека. И судя по всему, еще долго прижимал его к стене. Виндо ничего небыло. Дворик так и оставался пустым.

– Надо было подгадать момент! – Послышаслся злобный шепот. Словно кто-то кому-то угрожал. – А если бы я не успел к тебе на подмогу? Зачем это делать на виду у всех!? Болван! Быстро уходим!

Человек смог встать на обе ноги, оторвавшись от стены. А потом все стихло.

– Так значит убийцы все-таки невидимы. – Озадаченно промолвила Мариэль, открыв глаза.

Глава 5. Дело шутовское

Зацепка, обнаруженная Дэйелис и ее компанией, заинтересовала старейшин, но ничего не дала. Тем же способом, каким Мариэль почувствовала место стычки невидимок, сыщики проследили за их передвижениями. «Следы» отчетливо проявлялись лишь там, где было безлюдно. С территории замка невидимки поспешили убраться через главные ворота. Но вместо того, что бы прятаться в тихих безлюдных улочках, они затерялись в толпе. И вычислить их «походку» было почти не возможно в сплетении тысяч чужих следов. Мало того, те двое разделились и скрылись в разных концах города, в толпах празднующих гуляк.

Сыщики не сдавались, продолжая искать убийц. А вот король Зигмунд, похоже, совсем не придавал значения происшествию на его коронации.

– Столько шума и все из-за какого-то шута. Будто у меня других дел нет, как беспокоиться о такой ерунде.

– Жизнь вашего подданного по-вашему – ерунда? – не стерпел Арагнаст.

– Не преувеличивайте. Этот бестолковый шут жив, а значит все в порядке. Он сам изуродовал себя, я своими глазами видел. Мало ли на свете слетевших с катушек артистов? Так тот, к тому же, был пьян. – Не унимался молодой король.

– Вовсе не повреждение ума послужило причиной тому, что случилось. – Вмешался Болдр, высокий бородатый мужчина, чем-то напоминающий стереотипных волшебников из сказок. – На юношу напал опытный маг, к тому же умеющий ловко скрываться и проникать на такие охраняемые мероприятия, как коронация! Вы не подумали, что на месте того шута могли быть вы. Кто знает зачем именно приходили эти невидимки…

– Попрошу не разговаривать со мной в таком тоне! – Перебил старейшину Зигмунд, повысив тон.

Тем временем, пока все были заняты бесполезными спорами и выяснением отношений, Мариэль отправилась проведать пострадавшего.

Шута отпустили из лазарета на следующий же день. Маги быстро вылечили его раны. Но вот вернуть бедолаге зрение и способность к речи никому не удалось. Убедившись, что от ран он больше не пострадает, лекари выпроводили юношу.

Мариэль, узнав что его группа, с которой он выступает, все еще в городе, поспешила его навестить. Но нашла шута еще раньше, чем добралась до стоянки бродячих артистов. Калека сидел у городской стены, прислонившись к ней спиной. Рядом валялась его цветастая шапочка, в которой блестели пара монет.

Мариэль не без сожаления окинула бедолагу взглядом. Подошла, села рядом с ним, опершись о городскую стену и положив руку на живот.

– На, поешь. – Она взяла его руку и положила в нее яблоко. – Неужели у тебя совсем нет друзей? Никого, кто мог бы о тебе позаботиться?

"Глупая женщина. Как я тебе отвечу?" – подумал шут, укусив угощение.

– Ты можешь просто думать, я тебя услышу. Мы можем разговаривать мысленно.

"Нет у меня никого. И группе я такой не нужен."

– Ты сам так решил, или это они тебе сказали?

"Они вышвырнули меня из состава"

Мариэль выругалась про себя. А в слух сказала лишь:

– Досадно… Что ты планируешь делать?

"Ничего. Через пару дней голод сделает свое дело"

Мариэль прекрасно понимала как лишения отнимают смысл жизни. Без зрения и языка человек почти ни на что не способен. Не удивительно, что этот человек из веселого шутника превратился в… того, кто больше не держится за свое существование.

– Есть одно место, где о тебе могут позаботиться. – сказала она наконец.

"И кормить меня задаром? Я же ничего не смогу дать в ответ".

– Что ты будешь делать, если магам удастся тебя исцелить?

"Им не удастся. И им это не нужно."

Мариэль все-таки решила попробовать сделать хоть что-то. Ей было интересно какие такие обстоятельства мешают исцелению, что даже ее дочь не справилась. Но для Мариэль магия уже не была чем-то сложным, она стала ее частью. Поэтому заклинания не отнимали много сил. Но что-то сильно мешало ей. Какой-то то ли барьер, то ли мощное проклятие. Мариэль попыталась пробить эту "стену". Тем более это уже пытались сделать другие. Не опуская руки, Мариэль пробивалась, рушила барьер. И вот свершилось! Она прорвалась. Поборола проклятие. Оставалось самое элементарное. Вернуть несчастному глаза.

Шут почувствовал, воздействие магии. Ему уже знакомо это чувство. Кода бестолковые лекари пытались вылечить его, но делали это только для виду, мол мы что-то делали, но у нас не вышло. А сейчас было по другому. Мучительное ощущение, будто в его голове боролись две силы, мощью своей превосходящие бурю.

Ему стало страшно. Шут заерзал на месте. Одна из сил поборола другую. И теперь его глазницы пронзила острая боль. Он невнятно закричал. Но это Мариэль не сбило. У нее получается!..

Открыв глаза, шут закричал еще громче. Но уже от потрясения. Осознание происходящего к нему пришло не сразу. Черный мир вдруг приобрёл очертания и краски. Как он скучал по этому слепящему солнцу и хмурым прохожим! Его крик перешел в заливистый смех.

Мариэль пока не радовалась. Ей предстояло еще вырастить бедолаге язык. Чему препятствовала такая же стена проклятия. Борьба с прошлым проклятием отняла у нее больше сил, чем она рассчитывала, поэтому Мариэль пока что не приступала к возвращению языка юноше. Она и так довела себя до тошноты и головокружения. Да к тому же малыш в животе заворочался, недовольный деятельностью матери. Поэтому она решила передохнуть.

Взглянув на свою работу, она встретила полные благодарности черные глаза шута. Красивые глаза, выразительные. На такие хочешь не хочешь – залюбуешься.

Парень часто-часто моргал, привыкая к свету. Но смотрел на Мариэль. И ей даже показалось, что его новообретенные глаза наполняются слезами.

"Как вам удалось?"

Мариэль же интересовал другой вопрос. Как он понял, что это она сделала?

– Просто в отличие от остальных, я хотела тебе помочь. – пожала плечами Мариэль. – И училась у сильнейших магов. потерпи немного, скоро ты сможешь говорить.

Шут лучезарно улыбнулся и стал разглядывать все вокруг, будто пользовался глазами впервые.

Мимо проходили люди и странно поглядывали на странную пару: попрошайку и богато одетую беременную эльфийку. Мариэль забавляли мысли прохожих. Особенно ее повеселила одна женщина в фартуке, запятнанном мукой. Мариэль чуть не рассмеялась в голос. Это явно были мысли главной городской сплетницы. А подумала она вот о чем:

"Стыдобище. Понесла от этого оборванца. не удивительно, что ее муж из дома выгнал. Как только не прибил обоих. Вот мой бы…"

– Как тебя зовут хоть? – спросила Мариэль.

"Трюггви. А как величают мою спасительницу?"

– Мариэль. Ну что готов? Еще один рывок и побежишь к своей группе, ругая их последними словами. Вот они рты-то пооткрывают.

Не дожидаясь ответа, она принялась за дело. Поборов проклятие, она вернула шуту способность к речи. Парень слезно благодарил спасительницу, падал на колени, целовал руки. Мариэль в ответ сдержано улыбнулась и откинулась на городскую стену, прикрыв глаза.

– Госпожа! Что с вами? – прекратив рыдать от счастья, встревожился Трюггви.

– Все в порядке. Просто надо отдохнуть. – не открывая глаз ответила она.

Пока Мариэль восстанавливала силы, они разговорились. Она старалась не затрагивать тему о злополучной ночи. Не спрашивать о том, как так получилось, что он чувствовал и знает ли он кто мог с ним это сделать. Шут явно не хотел вспоминать об этом. Он рассказывал ей о своих путешествиях, о том где выступал, что видел, с кем знакомился. Потом поведал и о том, что ему нравится: от неспелых кислых яблок до облачной погоды и больших шумных городов. А потом спросил про место, куда предлагала ему отправиться Мариэль. Она рассказала и он обещал обязательно посетить его когда-нибудь.

Из чувства долга он вызвался проводить Мариэль до дворца. По пути он говорил о молодой пастушке их тихой деревеньки, которая больше всего любит васильки. Влюблен ли был Трюггви, или девушка эта была героем какой-то сказки, Мариэль не поняла. Но с интересом слушала спасенного ею шута.

– Надеюсь наши пути еще пересекутся. – Скоморох галантно поклонился, поцеловал тыльную сторону ладони Мариэль.

– И я надеюсь увидеть твои выступления. Ну беги, может еще успеешь к друзьям до темноты.

– Пусть катятся к чертям! – воскликнул парень. – Я теперь сам по себе!

Мариэль понимала, что после такого предательства шут и смотреть в их сторону не захочет. Разве что посмеяться им в лицо, отомстить или сделать какую-нибудь пакость. Что ж, она его не осуждает. И даже одобряет.

– Знаешь что, – подумав, предложила Мариэль. – Я могу попросить за тебя короля Зигмунда. Придворные шуты не плохо зарабатывают.

– Вы и так много для меня сделали!

– И все же подумай.

– А знаете что! – воскликнул шут тем же тоном, что и Мариэль минуту назад. – Я согласен. Тогда на коронации я бы умер от скуки, не будь там меня. Эти каменнолицие вельможи до маразма короля доведут. А со мной он хоть иногда улыбаться будет! И вообще, смех полезен для здоровья.

– Это верно. Но прими совет. Хотя бы изредка придерживай языка за зубами. А то кто-нибудь решит, что они тебе ничему.

– О, не беспокойтесь, госпожа. – Трюггви высунул язык, – Этот сфятой яфык я буду хланить, как зенису ока!

И шут в припрыжку пустился куда-то в глубь города. А Мариэль не торопилась возвращаться в замок. Она стояла у его врат и любовалась шумным городом в лучах заката. По телу разливалось приятное чувство от того, что она вылечила беднягу и от того, какой прекрасный вечер. Продолжалось это всего полминуты. Его оборвал крик. Истошный, полный боли.

Стражники, что стояли у врат, переглянулись. помедлили, должно быть в надежде, что все стихнет. Но крик не смолкал.

И тут до Мариэль дошло, что крик доносится оттуда, куда только что ускакал Трюггви. Первой мыслью было броситься на помощь, но почему то она стояла, не двигаясь с места. Только когда один из стражников пошел на разведку, она опомнилась. И пошла за ним.

– Стойте, госпожа. – второй стражник остановил ее. Даже за руку схватил, позабыв об этикете. – Там может быть опасно.

Первый стражник все не возвращался. Но крики стихли и воцарилась могильная тишина. Все шумы большого города исчезли. Слишком долго его нет, решила Мариэль. И, игнорируя второго дозорного, пошла за первым.

Глазам предстала страшная картина. На земле лежал Трюггви. Его будто облили ведром крови. Лужа алой кляксой растекалась по улице. Над телом склонился стражник. Распрямившись, он обернулся к Мариэль.

– Он мертв. – прохрипел он, открывая ей полную картину.

Только что приобретённые глаза вновь были выколоты. А в руке шут сжимал собственный оторванный язык. И все вокруг в крови.

***

Все было зря! Все старания напрасны. Бессмысленны.

Шок все еще не прошел. Мариэль сидела на кровати и ее била крупная дрожь. Она смотрела на свои трясущиеся пальцы, но видела мертвого Трюггви.

Фаолин нежно расчесывал ее волосы. Это ее успокаивало, он точно знал. Во всяком случае это срабатывало раньше, когда она нервничала, но не так сильно. Сейчас нужно просто чуть больше времени.

Он сильно удивился, когда страж привел Мариэль к нему в таком состоянии. Она даже говорить не могла. Из объяснений солдата он понял лишь, что человек, с которым она пришла ко дворцу, умер той же загадочной смертью, какие сейчас часто случаются.

Прояснила ситуацию Дэйли. Только дочь знала куда и зачем ходила мать.(Из-за очередного глупого совета, Фаолин снова не мог находиться рядом с Мариэль) Выстроив логическую цепочку, Дэйелис с точностью описала произошедшее. Она была с мамой целый час, успокаивая ее. Потом Фаолин отправил дочку спать и сам принялся ухаживать за Мариэль.

У нее в тот момент началась самая настоящая истерика. Мариэль зарыдала и вцепилась пальцами в волосы. Сквозь слезы она лепетала что-то про бессмысленность и глупость.

И правда, глупышка, зачем она только пошла туда.

Обняв любимую, Фаолин прижал ее к своей груди. Очень редко ему доводилось видеть ее такой. Последний раз такое состояние у нее было, когда ей приснился кошмар. И то она быстро пришла в себя, а потом о нем и не вспоминала. А до того и вовсе подобного небыло. Странно было видеть всегда веселую, ну или хотя бы сдержанную жену – такой. Да, и у нее случались минуты грусти, но не истерики.

Очень долго они стояли в обнимку. Фаолин бережно поглаживал ее по голове. Когда она наконец отпрянула, слезы больше не струились по ее лицу. Зато его рубашка была насквозь мокрой в том месте, куда щекой прижалась Мариэль.

Теперь она сидела к нему спиной, а он расчесывал ее длинные шелковистые волосы. Оба молчали. Тишина царствовала так долго, что Фаолин успел заплести Мариэль косички. Красиво получилось. Вот если она еще и улыбнется…

– Я думала, что смогу подарить ему жизнь… – прошептала она. Тихо без эмоционально. Слова текли, как ручей. – Я думала, что он будет счастлив.

– Он был счастлив. – Так же тихо прошептал Фаолин. – На те несколько часов ты подарила ему счастье. Он умер бы в любом случае. Сегодня ли – от рук злоумышленника, или завтра – от голода. Если его судьба такова, то ничего нельзя поделать. Можно лишь помочь ему прожить последние минуты с улыбкой на лице. И ты это сделала.

Легче от слов мужа Мариэль не стало. Но в них была истина, Мариэль ее видела, но она не успокаивала. Мариэль была благодарна любимому за поддержку.

Прижав подбородок к груди, она в последний рас всхлипнула. Обернулась к Фаолину уже с улыбкой.

– Так тот лучше. – Фаолин обхватил ее лицо руками, поцеловал в лоб. – А теперь ложись спать. Время позднее.