Текст книги "Некроманты Поляриса. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Маргарита Блинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 21. Ловля на живца

Из вершины небольшого холма появился, можно даже сказать, вылез из горизонта, Барто.

Самый незначительный в плане роста воин отряда, Барто громко шуршал одеждой, громко мылся, громко ел, спал и даже думал!

Короче, казалось, был рожден, чтобы стать идеальной приманкой.

Но что‑то не срослось.

Мы морозили свои пятые точки за небольшой грудой валунов вот уже второй час, но местные хищники почему‑то игнорировали неприкаянно прогуливающуюся вырезку под именем Барто.

– Кейт, я не пойму, почему ты отвергаешь эту возможность, – басил доракхай.

Из тени Рычая, точно луна из‑за планеты, выросла крохотная фигурка Эдварда.

– Да, Кейт, почему?

– Ой, парни, вот только не начинайте снова! – взмолилась я.

Некроманты‑неразлучники весь прошлый день перед вылазкой ходили за мной хвостиком.

А все почему? Да потому, что Эдвард под шумок стащил ту самую книжонку, что валялась в комнате Командора. И ладно бы просто стащил.

Нет же. Он ее еще и прочитал!

Вот будто мало нам было Севера и сомнительной литературы…

– Автор книги утверждает, что некогда рождались двуединые маги, – пересказывал он, при этом так возбужденно жестикулируя, что задевал все вокруг. – Самыми сильными в классификации считалось сочетание – огонь и магия смерти…

– И это объясняет, почему при твоем рождении повитуха не заметила никаких отклонений, – басил Рычай. – Огонь, как более сильная магика, оживил твое тельце. Вот почему повитуха и не смекнула, что с тобой что‑то не так.

На клятвенные заверения, что все со мной так, а если даже и не так, то копаться в этом я не желаю, парни отреагировали как аристократки, ненароком ступившие в итоговый продукт активной деятельности пищеварительного тракта, ну скажем, коровы. Если не целого стада.

– Кейт, – пробасил Рычай, – а давай мы накопаем черепов, и ты попробуешь их…

– Нет, – отрезала я.

– Но Кейт! – подключился к уговорам на эксперимент Эд. – Ты не можешь отрицать тот факт, что магия смерти откликается на тебя.

– Ну вот когда мертвецы начнут укладываться передо мной штабелями, тогда и поговорим, а пока мне достаточно этого…

И вот мне бы уже тогда догадаться, что есть черепные коробки, в которые усталые идеи приходят умирать, а есть некроманты. А как у некромантов работают извилины? Правильно, вслед за каждой идеей к ним приходит настойчивое желание копать чей‑то труп для подтверждения.

Увы, но я слишком сильно хотела избавиться от раздражителей, поэтому вместо того, чтобы подумать, щелкнула пальцами и очень красноречиво запалила указательный палец. Указательный палец старшины. Тот меланхолично отдернул руку от самодельной карты и гаркнул:

– Хьюстон!

Рычай и Эдвард быстренько свалили с глаз долой разгневанного старшины, зато нарисовался Влад.

Подошел, собрался с мыслями, открыл рот, чтобы что‑то сказать, но в итоге захлопнул варежку и протянул гнутый ключ.

– И… что это? – нахмурилась я и тут же накидала варианты:

– Ключ от комнаты? Или банковской ячейки? А может, от ларчика с валентинками?

– Ларчик с валентинками? – облегченно засмеялся Влад и покачал головой. – Спайк плохо на тебя влияет.

«На меня плохо влияют некроманты», – очень хотелось сказать мне, но именно в этот момент Барто издал придушенный страхом вопль и рванул к нам.

Его верхние конечности описывали замысловатые восьмерки, нижние умудрялись на ходу выплясывать танец подвыпивших селян. Со стороны казалось, что Барто не спасался бегством от преследуемой его нечисти, а выполнял комплекс упражнений по физической подготовке.

– Помогите! – хрипло взвыл он, выразительно откашлялся и с куда большим апломбом заголосил:

– Братья, спасайте! Гонится за мной нечисть бездушная, что топчет снега первозданные, хочет погубить молодца, выжрать мозг и в потрохах поваляться!

– Переигрывает, пискля малолетний, – сплюнул старший.

Старший нам попался суровый. Такой суровый, что искоренил из лексикона все уменьшительно‑ласкательные суффиксы, а сильнее всего невзлюбил почему‑то суффикс «‑ка».

И вот тот, кто считает, что это невозможно, просто не слышал «греча», «снежины» и «тарела» в его исполнении. Бульдог и его подружка уверили меня, что старшина не один год провел вне стены и знает местность Безумной пустоши как свои четыре пальца (большой отгрыз кто‑то из мертвых).

Я и не сомневалась в компетентности невысокого воина в черной форме. Я сомневалась в собственном везении.

– Готовьсь, – скомандовал старшина. – Ща попрут.

Они поперли.

Вопреки законам природы (свет всегда путешествует быстрее звука), первым подкатило безумие. Та особая разновидность этого состояния, которое передается по воздуху и заражает даже землю.

Безумие нагнал вой. Тот особый стиль подвывания, от которого слабые духом замирают, сильные спотыкаются, а дураки оглядываются, чтобы хоть одним глазком глянуть «шо тама за тать надрывается».

И только потом чинно и спесиво на вершине холма появилась картинка – приветливо скалящаяся стая местного аналога гиен‑переростков.

Рез предупредил, что динокрокутов поймать сложнее всего. И если нам это удастся (а нам удастся, тут без вариантов), то особь можно использовать как поисковую собаку.

Опустим мерзкий характер гиены, промолчим о крайне негативном отношении с людьми, не станем тратить слова на мощные челюсти падальщика. Сказано можно, значит, чуток побудет наша гиена послушной ищейкой. Осталось только поймать!

– Ты кому улюлюкаешь, падальщик! – рявкнул драколич и не иначе как в приступе безумия бросился вперед.

– Спайк, зараза, а ну стой! – крикнула я, и практически тотчас мое лицо встретилось с суровой почвой плоскогорья.

Сознание еще цеплялось за здесь и сейчас, потому что это самое пресловутое «здесь и сейчас» готовилось взорваться криками и воем местного аналога гиен‑переростков. Адреналин настойчиво гнал кровь и удерживал фокус. Ему помогали жажда надрать кому‑то шкуру и почему‑то страх темноты. Но все напрасно.

С непреклонностью грома, преследующего молнию, чужая воля поймала сознание под именем «Кейт Хьюстон», как хозяйка желтого птенца, и сжала ладонь. Магия выдернула дух из тела, в непроглядной темноте прокатила на безумном экспрессе и выплюнула на конечной остановке.

Там меня властно поймали и прижали к груди, с бешено колотящимся сердцем. Объятья Реза вышли до того жесткими, что ребра завопили, а оба легких подавали коллективный протест. Но и на этом сюрпризы в поведении даркина не закончились.

Игнорируя громкое и четкое «Рез, ты вконец охренел?» похититель кинул меня на кровать и дернул полы халата. Да так яростно дернул, что шелк обиженно крякнул, а я возмущенно пискнула и попыталась прикрыться руками.

Не дал.

Игнорируя протесты и нежную попытку врезать коленом в живот, Рез поймал и отвел в стороны мои руки, в то время как его глаза шарили по голому телу. Даркин навис сверху – взгляд злой, волосы всклокочены и падают на лоб, за спиной сверкает любимая коса. Горячая ладонь провела по грудине, ощупала левый бок. Рез оседлал мои ноги и потряс головой, словно пытаясь избавиться от какого‑то жуткого видения.

– Что. Случилось? – потребовала я ответа.

– Кто‑то узнал, что у меня интрижка с неопалимой, – он говорил тихо и страшно. Так, что у меня вставали волосы на загривке и в бодрой панике вопил инстинкт самосохранения. – Только что в главный зал Черной ложи принесли твое тело. Твое мертвое, изуродованное тело.

Рез наконец встретился со мной взглядом. Зеленые глаза пылали яростью. Темнели от жажды мести. И прятали искру страха.

– Моя огненная птичка, – выдохнул он, лег сверху и поцеловал.

И я вам так скажу: детская дразнилка «жадина‑говядина» – это вот про Реза.

Еще никогда простое, по сути, касание губ и языка не говорило мне столько. Он испугался. Испугался за меня так сильно, что теперь впитывал мой вкус, дыхание, стоны и даже воздух, и все никак не мог прийти в себя и остановиться.

– Кейт… – простонал даркин, сжимая так крепко, словно хотел объединить наши тела, потом стремительно поцеловал в переносицу, нос, щеку, и я открыла глаза.

– О! Ссспящая крысссавица очнулассссь, – как‑то слишком уж по‑змеиному прошипел нависший над моим лицом Спайк и сочувственно положил лапу на закованное в броню предплечье. – Хьюстон, у нас проблема!

Я даже не сомневалась.

И вот мы бежим вместо Барто. Я и драколич.

Согласна, так себе компания.

– Я говорил! Я подсказывал! Только не левую! Левая соломинка – зло! Я даже морду вот так наклонил и хитро подмигнул, – продолжал разоряться Спайк. – Подумать только! Я снизошел до плебейского подмигивания, и все ради чего? Ради непутевой курицы, которая все равно вытащила короткую соломинку!

– Я же… извинилась….

– Извинилась она! – запальчиво выкрикнул Спайк. – Но я‑то ещё не остыл! Теперь беги и слушай, пока я выговорюсь… Подумать только! Нет, ну какова вероятность из десяти соломинок сразу вытащить короткую?

Как оказалось, моя отключка была лишь крохотной каплей в море неприятностей, которая свалилась на отряд.

Итак, давайте загибать пальцы.

Барто подвернул ногу.

Я вырубилась.

Рычай чересчур сильно дернул свой край сети и с лохматым корнем вырвал середку.

С головы Эдварда сдуло бандану, и вместо того, чтобы помогать другим, эта тощая жертва моды бегала и ловила фиолетовую тряпку.

Спайк вступил в дебаты с гиеной. Та предпочла вступить в схватку. И теперь на шкуре драколича красовалась свежая полоса, а сам он стонал от горя из‑за сломанного когтя. На минуточку, второго.

Влад, вынужденный отбиваться от вожака стаи, чутка переусердствовал и смертельно ранил зверюгу.

Остальные гиены с подвываниями разбежались.

И я почему‑то склонялась к мысли, что их испугал вид озлобленного старшины. Может, конечно, и загодя настроенное заклинание, что зажег один из четырех помощников, но мне больше нравился вариант с гневом старшего и его кустистыми бровями, исполняющие танец ярости.

Короче, отряд угодил в яму неприятностей глубиной с саму ночь.

А потом мы начали выбирать новую приманку взамен подвернувшего ногу Барто, и… Да, господа и дамы, мне вновь крупно свезло.

– Кейт! Уфф… Кейт, притормози! Притормози, мне надо в кустики, – заявил этот… этот… слов нет, кто!

Я не просто притормозила. Я споткнулась и встала как вкопанная.

– Ты издеваешься? – прошипела, наклоняясь к наглой морде.

Вот честно, еще немного, и я начну завидовать тем, кто не знаком с драколичем. К чести Спайка, хвостатому хватило совести вжать виноватую башку в туловище и добавить мольбы во взгляд.

– Хотелось бы, но зов природы нельзя спланировать, – жалобно выпалил он, сжимая задние лапы. – И если ты продолжишь так злобно на меня зыркать, то я опозорюсь прямо здесь и сейчас.

Я очень правдоподобно рыкнула и взмахнула рукой, проводя между собой и местным аналогом гиеноподобных стену огня. Драколич рванул к ближайшему камушку, спрятался за ним и огласил Безумную пустошь радостным стоном:

– О даа… Кайфушечки!

С трудом подавила желание взорвать каменюку и обломать гаду все «кайфушечки». Неужели так трудно было сходить в кустики в лагере?

– Хьюстон, – позвал ящер, – у нас проблема!

Да что опять?! Лопуха поблизости не нашлось?

Сжав левую руку в кулак и лелея мечту спалить эту зубастую зверюгу, дабы больше не подвергать нервную систему стрессам, я повернулась.

Спайк в волнении переминался с лапы на лапу. За ним пытались мимикрировать под камень два некроманта – высоченный полуорк и тощий эльф в убийственно‑фиолетовой бандане. Оба негодяя сжимали в руках мешки.

Вот и за что мне это?

– Я вас убью, – выдохнула я.

Все трое синхронно вздрогнули.

– Спокойно, парни, – вклинился Спайк. – Если она кого‑то пристукнет или спалит, то уже после того, как мы доберемся до своих. Я ведь прав, Кейт?

Я непринужденно улыбнулась. С такой же непринужденностью удавка стягивается на шее смертника.

Некроманты попятились, но в одном Спайк был прав – выяснять отношения и копать могилы под пепел, когда твои пятки кусает стая хищников, – это не самая здравая затея.

– Вперед! – командным голосом рявкнула я, кивком указывая направление.

К счастью, некромантам и дохлому, но подозрительно языкастому дракону личные приглашения на кремовой бумаге не потребовались.

Зеленый гигант выбился вперед. Мешок на его поясе весело подпрыгивал, подгоняя нас мелодичным перестуком выкопанных костей. Вторым, высоко подкидывая коленки, трусил подвывающий от ужаса Эдвард. Он спотыкался, ругался, но целеустремленно оставался на ногах, худых и малость кривоватых для «идеальных эльфов».

Я трусила в хвосте, терзаемая голодными взглядами гиен и вопросом: с какого перепуга Спайк бежит рядом, а не в голове этого состава идиотов и счастливчиков?

Он ведь мой языкастый компас, который так отважно вызвался вывести меня прямиком к отряду. Путеводная звезда до лагеря. Поводырь для слепого…

– Спайк… мы что? Мы заблудились?!

– Не мели чепуху! Мы не заблудились! – возмущенно дернул башкой ящер и посмотрел в сторону практически идентичных холмов и камней. – Я просто потерял ориентир.

Ну да, теперь я спокойна, как покойник в гробу.

Правда, аж от сердца отлегло.

Подумаешь, у нас двое некромантов‑неучей и гиены на хвосте! Справимся. Сейчас, только драколич вспомни, т откуда мы прибежали, а так…

Эдвард споткнулся и таки рухнул в объятья неприветливой почвы Безумной пустоши. Рухнул со свойственной только ему грацией носорога. Активными взмахами рук. Истеричным воплем.

Окончание последнего потонуло в гоготе возрадовавшихся удаче хищников.

– Рычай, камни! – скомандовала я. – Спайк, придержи их.

– Многоуважаемая публика, любите и не жрите! – заголосил Спайк, где‑то за спиной. – И раз… раз… раз‑двау‑три! Ру‑ту‑ру‑ту‑ту‑ту‑ту! Ру‑ту‑ту! Ру‑ту‑ту!

Я быстро и без оглядки кинулась к каменной груде, где уже засели некроманты. Запрыгнула на первый камень, выбрала место и перепрыгнула на следующий валун, зацепилась за выступ сверху, подтянулась. Еще немного кряхтения и пыхтения, и я перевалилась через край.

– Спасибо, что подали руку, – с укором повернулась к двум некромантам и нахмурилась.

С видом обескураженной овцы эльф сидел на корточках у самого края. Рядом в позе «замысловатые четвереньки» замер верзила. Взгляды обоих некромантов были направлены строго вниз. Туда, где в эту секунду совершал свой отвлекательный маневр Спайк.

– Ру‑ту‑ру‑ту‑ту‑ту‑ту! Ру‑ту‑ту! Ру‑ту‑ту! – неслось над долиной.

Не выдержав, я обогнула Рычая сбоку и тоже посмотрела вниз.

Мда…

Драколич почему‑то всерьез воспринял свою же идею танцевального батла, и сейчас офигевшая от происходящего стая подвергалась психической атаке.

Спайк танцевал.

И не абы что, а новомодный и, прямо скажем, бесстыдный танец, быстро прижившийся в столице.

Да, друзья, это был староградский попотряс в исполнении драколича.

Раскрыв пасти и вывалив языки, гиены с полным отсутствием понимания сути происходящего следили за жертвой, трясущейся в танцевальной агонии.

Эдвард неожиданно вскочил, сорвал с головы бандану ужасной расцветки и, пританцовывая на месте, стал размахивать ею над головой. Рычай включился в общее безумие и начал отбивать ритм своими огромными ладонями.

– Тверк! Тверк! Тверк! – не забывали скандировать эти идиоты.

Я поскорее закрыли лицо руками, чтобы не видеть этот коллективный позор.

Боги войны, если безумие заразно, даруйте мне иммунитет.

– Ру‑ту‑ру‑ту‑ту‑ту‑ту! Кейт‑тебя‑сейчас‑прибью!

Спохватившись, я судорожно похлопала себя по карманам куртки.

Где там этот дурацкий подарок?

Как подсказывал инстинкт самосохранения – в ситуации коллективного помешательства и ниар‑сет некроманта сойдет за компас. Подарок (да‑да, тот самый, что Влад презентовал) пропитался поганым характером своего хозяина. Едва я сунула руку в карман и нащупала пальцами ключик, тот нырнул в крохотную прореху и завалился в подкладку.

– Ру‑ту‑ру‑ту‑ту‑ту‑ту! Кейт!!!

Поминая ырку, я резанула внутренний слой ткани ножом и вытащила крохотный ключик на обычной бечевке. Одновременно с этим единственная здравомыслящая гиена взобралась наверх (не иначе как чудом), весьма удачно подкралась со спины и бросилась на добычу.

Повалив меня лицом вниз, хищник сжал челюсти и принялся с остервенением рвать воротник куртки. Я мощно двинула гадине локтем в пузо, вывернулась из‑под тяжелого тела и вскочила, чтобы иметь преимущество атаки.

– Кейт!!!

Полузадушенный вопль Спайка и ржач гиен стали доказательством того, что попотряс больше не работает.

Я сконцентрировалась на огненной сути, зажигая на ладонях два ярких сгустка пламени. Рычай мужественно выругался. Эдвард взял испуганное ми второй октавы. И мы приготовились встретить конец.

ГЛАВА 22. Вешка

Если бы кто‑то писал истории наших жизней, то мог бы ограничиться одним предложением на каждого. Что‑то типа: «Кейт Хьюстон всегда куда‑то бежала и сражалась. Рычай, громила с добрым сердцем, был принцем, который учился быть обычным. Эдвард запомнился многим своими модными взбрыками».

Про дохлого питомца главы отделения некромантии написали бы что‑то в духе: «Спайк был тем, кто всегда ехидничал, и даже смерть не отучила его хамить от страха».

С диким воем и хохотом конченых психов стая бросилась на драколича. И угадайте, что сделал драколич?

– Фу, дамочка, у вас разит из пасти. Хотя бы чесноком заедали этот смрад.

Напавшая гиена поперхнулась от возмущения собственным языком. Удар задней лапой, взмах хвостом, разворот и нокаут гиены.

– Кто следующий в очереди за автографами? Не стесняемся, подходим по одному! Эй ты! Да‑да, ты, причина ранней седины и скорого облысения мирных граждан, смелее…

Увертка, прыжок через двух противников, грозное клацанье челюстей.

– Мадам, позвольте бестактный вопрос, – Спайк уже переключился на другого противника, – вам блохи не досаждают?

«Мадам» грозно рыкнула, демонстрируя, что ей досажает только он.

– И вот не надо снисходительно щерить на меня резцы, я, между прочим, породистый дракон с серьезными намерениями вскружить вам голову и чисто по‑мужски слинять под шумок чувств… Эй! Какая зараза укусила звезду за хвост?!

Пока Спайк прорывал оцепление, Рычай и Эдвард играли в парную пантомиму. В данный момент они пытались показать задание на пять очков «сконфуженные сурикаты». Надо отдать должное актерскому таланту и адреналину в крови – получалось крайне правдоподобно.

– Бегите! Я прикрою! – решила я за потерявшихся в схватке некромантов.

Нападающие гиены были со мной в корне не согласны, логика и здравый смысл тоже не поддержали, но… когда я интересовалась такими мелочами?

Сорвавшийся с моих пальцев огонь лизнул голые камни и бросился на карабкающихся по камням гиен. Зверюги с визгами посыпались на землю, аки спелые яблочки с веток.

– Вперед! – приказала и даже указала, куда драпать.

И вот адекватные уже давно отважно тикали бы по остывающему после атаки камню, но то адекватные, к коим крайне тяжко причислить некромантов.

С видом паршивого фокусника на детской площадке доракхай извлек из мешка здоровенную кость.

Уж и не знаю, из какого пласта земли они вырыли эту часть опорно‑двигательного аппарата. В моем представлении нечто столько большое могло принадлежать только крайне далеким предкам нынешних слонов.

Эдвард засвистел и крикнул:

– Эй, гиены, посмотрите сюда!

Четвероногие все как один застыли и подняли морды, концентрируя внимание на косточке в руках орка. После драколич всячески отнекивался, мол, он даже ухом не повел, подумаешь, кость, он их столько за жизнь перевидал. Но я‑то знала, что стадное чувство обуяло и его.

Из глубин ДНК каждого зверя всплыл древнейший рефлекс. Этот рефлекс был также могуществен, как открывающийся во время прокраски ресниц рот, как отдергивающаяся от горячего рука и как желание покупать при виде слова «распродажа».

– Взять! – скомандовал Рычай и кинул палку. В смысле кость.

Рефлекс приказывал бежать за брошенной двуногим хренькой, чувство пофигизма всячески восставало против. В результате борьбы двух противоположностей победила лень, к которой под шумок присоединился здравый смысл.

С веселым свистом кость воспарила к небесам, пронеслась под облаками и по широкой дуге умчалась первооткрывать новую для себя землю. Гиены проводили ее взглядом и с нескрываемым скепсисом уставились на доракхая и эльфа. Парни продолжали упражняться в пантомиме и теперь показывали карточку «разочарованные идиоты».

Аж жалко стало.

– Вау, парни, – похвалила я. – Круто придумали, но давайте придерживаться моего плана. Спайк, ты там где?

– Да тут я, тут! – пропыхтел драколич, переваливаясь через край гряды и вытягиваясь внушительно‑белоснежным пузом кверху.

Ладушки. Раз все здесь, то можно возвращаться к первоочередным делам.

Припугнув гиен ещё одной волной огня, я сжала ладонь и сконцентрировалась на ниар‑сет Влада. Зажатый в кулаке ключик обжег холодом и дал четкое ощущение направления. Невидимая стрелка компаса показывала… назад! Ровнехонько туда, откуда я и примчалась.

Спайк, зар‑р‑раза мертвая!

Зато как громко он кричал «я все знаю», «у меня врожденный дар и пятерка за ориентирование на незнакомой местности», «да я чо хошь найду».

Ага, нашел он, как же. Нашел словарный запас и вагон завышенного самомнения.

– Народ, нам ту…

Я не успела закончить фразу. Не успела сгруппироваться. Не успела осмыслить тот факт, что камень под ногами с загадочным чпоканьем растворился. Зато успела обдумать мысль «может, нас кто‑то проклял?», прежде чем тело ухнуло в темноту.

– Кейт!!! – вспорол тишину трагический вопль, и в прямоугольном проеме виднеющегося неба появились две встревоженные макушки.

– Ты жива? – уточнил эльф.

– Если нет, то мы тебя враз поднимем! – убедил пожить еще немного доракхай.

Превозмогая боль в ушибленных местах и подозрительный хруст позвоночника, я подняла руку и неубедительно помахала.

– Все в порядке, – крикнула я.

Это «все в порядке» длилось ровно минуты три.

Именно столько потребовалось некромантам, чтобы привязать веревку и под аккомпанемент голодного воя спуститься‑спрыгнуть вниз. Первым шел орк. Спайк настоял на индивидуальной транспортировке, поэтому во время спуска находился на плечах Рычая. Эльф замыкал группу.

Веревка, которую терзали оставшиеся без обеда гиены, жалобно гудела от напряжения и, кажется, жалела, что связалась с некромантами, а потом так и вовсе ее терпение лопнуло, и вся честная компания свалилась на пол глубокой пещеры.

Опровергая все законы физики, тщедушный эльф, который спускался последним и имел меньшую массу, первым поприветствовал дно пещеры. Его придавил горообразный приятель, а Спайк стал вишенкой на этой пирамидке абсурда.

Вишенка соскочила на пол и направилась ко мне.

– Чего лежим? Кому позируем?

Я с кряхтением села и угрюмо глянула на драколича.

– Спайк, давно хотела сказать, что ты похож на океан.

Дракон гордо выпятил грудь.

– В смысле такой же глубокий и непостижимый?

– В смысле от тебя тошнит.

– Предупреждаю, Кейт, ты не так харизматична, как я, чтобы хамить без последствий! – заявил этот гад чешуйчатый и отправился на поиски, кого бы ещё уколоть своим остроумием.

С трудом встав, я помогла парням повторить свой подвиг, шуганула сгустком пламени чересчур голодных гиен, что уже приноравливались прыгать в проем над нашими головами. Огляделась.

Там, наверху, это больше походило на кучу камней и скальной породы, вырвавшейся из‑под оков земли. Внизу же стали заметны признаки кладки, лобзика и строительных матов.

Пятиметровое помещение получилось мрачным. Обычной пещере пришлось бы сильно попотеть, достигая такого совершенства в запугивании психики.

Создавалось впечатление, что архитектора сего местечка нарочно вызвали на ковер и в приказном порядке попросили: «Голубчик, а создайте нам жуть из камня. На потолке вырежьте страшные морды невиданных зверей. Не забудьтесь о сквозняках с лирическим подвываниями. Да, и пусть эхо в пещере грохает как шаги великана. Ну и в целом, пусть всем и каждому захочется обмочить штаны».

– Кейт, посвети, будь хорошей девочкой. Я на разведку, – внезапно вызвался Спайк, принюхиваясь к темноте вокруг.

Ящер прошел два‑три метра и был жестоко сцапан клешнями любопытства.

– Шо за каракули? – возмутился он, тормозя у стены, что призывно манила непонятными письменами. – Так, парни, подь сюды! В кружок встали. Имитируем мозговой штурм. Ваши варианты? Что сие может быть?

– Рисунок пилы? – предложил Эдвард.

– Кардиограмма? – накинул свой вариант Рычай.

– Больше похоже на чей‑то нервный срыв, – буркнула я, заглядывая через плечо Эда.

Начинающие дешифровщики дружно обернулись и не менее дружно смерили взглядом. Взгляд убеждал стоять и не мешать умным людям строить великие предположения. А лучше так вообще погулять в сторонке.

– Ладно, пойду вдоль стены и осмотрюсь.

Спайк и некроманты согласно кивнули и отвернулись, вычеркивая меня из списка интересных событий.

– Хм… Вот этот символ я встречал ранее. Означает что‑то вроде столб… Нет, вешка! Точно… – бубнил Эдвард, пока я удалялась для переоценки смыслов жизни, инвентаризации ценностей и поиска новых неприятностей.

– Вешка? Уверен? Больше похоже на то, что какого‑то великого художника изгнали из племени, – фыркнул Спайк.

Эльф с благоговейным трепетом дотронулся до знаков на стене и с легкой обидой свекрови, что провела пальцем по верхней полке в доме снохи и выяснила, что там царит идеальный порядок и скрипучая чистота, продолжил:

– Шутки шутками, но эта стена выглядит как чье‑то мертвое искусство.

– А вот и труп, – добила я.

Ребята синхронно развернулись, проследили за моим указательным пальцем и сделали шаг в сторону проема, видневшегося над головами.

Не то чтобы высокая темная фигура в балахоне, да ещё с косой за плечом могла кого‑то смутить. О нет, смутить она никого не смутила. Просто напугала до усрачки.

Наступившую тишину пробил хлопок эльфа.

– Ну точно! Это же очевидно! – просиял парнишка.

Очевидным было желание выбираться отсюда поскорее, но вместо этого мы одарили эльфа своим внимание, мол, не тяни кота за причиндалы, рассказывай.

Тот важно откашлялся (не кот, само собой) и пустился в словесный пляс с пояснениями в виде тычков пальцами в наскальную живопись высококультурных вандалов и почтительных кивков на странную фигуру.

Спешу сообщить, что моя антипатия к сомнительной книжонке (ну точно Кельвин подсунул) растет с каждым разом все больше и больше.

Вот сейчас, к примеру, внезапно выяснилось, что после второго прорыва за стену Владыка даркинов увел всех мертвых с земель континента сюда, в Безумную пустошь, дал приказ восстанавливать стену, а приказ не шляться по остальной территории оставить забыл.

Стройка‑то в итоге закончилась, чего нельзя сказать о жизни после смерти. Вот и начали покойники по городам слоняться да пороги домов обивать. Тут в окошко заглянут, там кошку сожрут. Милые ребята!

Хороший начальник организовал бы братскую могилу, упокоил восставшую братию, потом облил бы все это дело бензинчиком да поджег к ыркиной бабушке, но логика даркинов, как и в случае с некромантами, работала с подвывертом.

Почуяв закат жизни и карьеры в качестве повелителя, Владыка велел поставить вешки и один большущий курган, отделив территорию до стены. Едва дело было сделано, пожилой даркин удалился в свой последний путь, и вот теперь, спустя бездну времени, совместно с темнотой кургана пугает нашу нервную систему.

– Это замкнутый магический барьер, работающий на последней воле усопшего даркина. Уникальная система. Да я в жизни ни о чем подобном не слыхивал! – восторгался ушастый рассказчик.

– Если это могильный курган, то где‑то поблизости должны быть сокровища?

– Что? – Боги войны, скажите, что я ослышалась. – Спайк, нет, ты не можешь!

Но лич уже бодро поцокал лапами на поиски.

– Только одного понять не могу… – продолжал пребывать в тисках раздумий эльф. – Зачем так странно одеваться?

Кто о чем, а Эдвард о нарядах.

– А это, мой дорогой ценитель мохера и вискозы, парадно‑выходной прикид всех даркинов правящего рода, – крикнул Спайк из противоположного угла кургана. – Или думал, что образ Смерти появился сам собой?

Зараза мертвая, чем он уже там так громко гремит и хлопает?

Ну держись, язва чешуйчатая, сейчас я до тебя дойду и потренирую на чьей‑то лебединой шейке удушающий прием.

– Любопытно… это статуя или мумия? – раздалось невнятное бормотание Рычая, приблизившегося к даркину.

– Не трогай!!! – в единстве чувств завопили мы.

Но доракхай уже протянул любопытную ручонку бледно‑зеленого цвета к покойничку.

– АЙ‑ЙА! – взревел детина, рухнул на пол и забился в агонии.

Его пятки колотили по пыльному полу, руки силились расстегнуть ворот, сдавивший ворот. Рот кривился, глаза вылезали из орбит, а горло сипело и булькало.

Страшное зрелище. Страшное и бесталанное.

– Очень смешно, Рычай, – заявила я, складывая руки на груди.

– А главное, тааак правдоподобно, – присоединился Спайк… поправляя золотую тиару на шее!

И только побелевший Эдвард схватился за сердце.

– Кажется, у меня инфаркт!

Рычай бросил валять дурака по пыльному полу и раскатисто засмеялся. Стремительно поднялся на ноги, отряхнул штанину и не успел выпрямиться, как всем нам стало не до смеха и приколов.

Ключ, подаренный Владом, обжег ледяным холодом даже через карман штанов, куда я его сунула после приземления на дно кургана, и жадно, глоток за глотком, потянул из меня огненную стихию.

Десяток светлячков, что я сделала до этого, зашипели разгневанными кошками и пропали. Своды пещеры издали тоскливый стон. Спертый воздух проснулся от взрывной волны. Темнота в ужасе подхватила нижние юбки и рванула от надвигающейся вспышки.

Не в силах сопротивляться заклинанию, ноги подкосились и отправили вялое тело отдохнуть на полу. Рычай послал в неизвестность ярко‑зеленый зигзаг, с претензией на молнию. Эдвард издал боевой вопль хомячков, сделал два геройских прыжка, кривой кувырок через голову, ушиб коленки и, трагически взвыв, прижался к стене.

Мимо проскакала перекошенная морда Спайка.

Да что, блин, происходит?!

Кажется, сказала это вслух, потому что лич вернулся и боднул меня в плечо.

– Ох, Кейт, у меня нет ни времени, ни карандашей для класса коррекции, чтобы объяснять тебе очевидные вещи. Поэтому вставай, пожалуйста, поднимайся!

На моей памяти это был первый раз, когда Спайк был так перепуган, что употребил слово «пожалуйста».

– Вряд ли у Кейт получится даже сесть. Портал высосал ее до донышка.

Спайк глухо зарычал и воинственно поднял гребень, глядя куда‑то за моей поверженной тушкой, а я нашла в себе силы, чтобы развернулись на голос.

– Решка? – ахнула. – Ты‑то что тут делаешь?

Лицо соседки озарила хорошо знакомая улыбка дружелюбного маньяка.

– О, моя дорогая Кейт, – проговорила девушка, сжимая кольцо фонаря. – Видишь ли, прикол сложных имен в том, что можно выбрать любое подходящее… – Она сделала паузу. – И быть кем угодно.