Текст книги "Чарующий остров"

Автор книги: Маргарет Уэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Маргарет Уэй
Чарующий остров

Глава 1

Почему она приехала? Ну, разумеется, из-за острова. Его внезапная ошеломляющая красота с такой силой запечатлелась у нее в мозгу, что она зажмурилась, как от яркого света. Она отчаянно нуждалась в целительных, восстанавливающих силы море и солнце, в его великолепной естественной природе.

Солнечный свет проникал золочеными струйками сквозь венецианские окна в адвокатскую контору, где царила атмосфера одиночества и напряженного ожидания. Клэр сидела очень прямо в серо-голубом кожаном кресле, сложив длинные изящные руки на коленях. Склонив пепельную головку, она пыталась сосредоточиться, уставясь на ряды тяжеловесных юридических книг. В каждом ряду было ровно по дюжине. Все они смотрелись совершенно новыми, словно их никогда и не трогали. Золотое тиснение затуманилось в ее рассеянном взоре, и она оглянулась со странным чувством опустошенности.

Достаточно ли долго она прождала? Какое-то чувство заброшенности витало в пустом офисе. Ее коснулся луч полуденного солнца и высветил грациозную линию фигуры. Она была стройного и хрупкого сложения. Слишком хрупкого, в данный момент почти истощенного, с до смешного узкой талией и манящей упругостью бедер. Черты лица слишком заострены, рот мучительно сжат, темно-серая дымка глаз выделялась на фоне огромной светлой копны волос. Это могло быть следствием болезни либо постигшей ее любовной неудачи. В действительности это было и то, и другое, выразившееся в глубоком душевном и физическом кризисе. Сторонний наблюдатель сказал бы, что она выглядит хрупкой, – ранимое, чувствительное юное создание, словно бы еще не приобретшее защитного покрова, который приносит только зрелость и которого не хватало от природы. Ее близкий друг не мог бы назвать ее подходящей для такого рода работы: гувернантки-компаньона для трудного шестилетнего ребенка. А ребенок был трудный, хотя Моррис Квентин из «Квентин и Квентин» и не заявил об этом открыто. Было много недомолвок и иносказаний, тактичных, но достигающих своей цели.

Однако же претендентов набралось. Может, привлекало имя? Некоторые, с опытом нянь, не возражали против продолжительного пребывания на далеком коралловом атолле. Учебная квалификация Клэр была превосходна, но ее внешность настраивала против нее. Она попросту не выглядела гувернанткой. К тому же, в своих юношеских неурядицах, она как-то создавала впечатление «не от мира сего». Однако она согласилась из-за острова. Вечность назад, чудилось ей, она узрела остров с палубы корабля, и видение того нефритового кольца на водах осталось с ней навсегда. Все они были там, туристы с увеселительного круиза, столпившиеся у перил, привлеченные сказочной приманкой: «Каприз Брокуэя!» Именем, совсем неподходящим для гавани такой романтической красоты. Ведь каждый знал это имя, Брокуэй, – синоним благосостояния: нефть, бокситы, огромное количество недвижимости. Старый Чарли Брокуэй, перед тем как стать сэром Чарльзом и мультимиллионером, приобрел этот тропический рай за несколько сотен фунтов, так как остров, по отзывам геологов, был лишен воды и не имел каналов через риф. Но Чарли Брокуэй родился таким же счастливчиком, как и хитрецом. Он прошел на своем судне через риф и причалил без единой царапины. Неделю он ютился в шалаше и усердно искал воду. На четвертый день он ее нашел. Каприз обернулся удачей, и островок сохранил свое название.

Ребенок был его шестилетней внучкой и наследницей, лишенной матери, единственной дочерью несчастной пары Беттины (урожденной Брокуэй) и Дэвида Колбэн. Последний, к моменту смерти своей жены, был одним из самых многообещающих художников страны. Последние два года о нем почти ничего не было слышно. Видимо, он несчастлив, думала с грустью Клэр. Видит Бог, не только она одна несчастна. Несчастье иногда порождает застой или, напротив, высокую творческую активность. Последняя пока не реализовалась в его судьбе на радость оплакивавших его критиков. Творческий огонь заглох.

Клэр опять взглянула на часы. Без пятнадцати три. Ее встреча с миссис Надей Колбэн, бабушкой ребенка, была назначена на 14.15! С усилием она отвела взгляд от галереи одинаковых законников – прошлого и настоящего компании «Квентин и Квентин». Один из них представлял собой старшего партнера, лишь у него была эспаньолка, но черты всех были поразительно схожи. Она слегка подвинулась в сторону, охваченная безумным подозрением, что пронзительные глаза с фотографии, как живые, прямо-таки буравят ее сквозь золоченую оправу очков. Он был действительно жуткий, этот эксцентричный иронический взгляд. Она отвернулась и заставила себя подумать о чем-нибудь другом. Гэвин? Нет, никогда! Или до тех пор, пока она не сможет управлять своей волей. Было ошибкой возвращаться к прошлому. К осколкам прошлого! Но Гэвин все еще сидел у нее в голове. Может, она перерастет все это?

Она вновь вздрогнула от боли и унижения. Болезненное цветение и увядание первой любви, разочарования и потери. С горечью она обнаружила, что позволяет себе немыслимое… думать о Гэвине. В этой своей слабости она даже находила какое-то злое удовольствие. Гэвин, с его зелеными глазами в золотых искорках, насмешливым ртом, едко остроумный. Гэвин, на голову выше по интеллекту своих приятелей-тугодумов, в тридцать один год старший преподаватель английской литературы. Господи, забудь о нем, женатом Гэвине! Это даже не выглядело так, словно он ждал, когда ее чувства безнадежно запутаются. Нет! Но какая же проблема была в действительности! В те дни было немодно беспокоиться о чем бы то ни было. В конце концов, он разъехался с женой на свои лучшие четыре года, задолго до того, как приехал в университет. Она никогда много для него не значила, всего лишь подружка, выросшая и отброшенная за ненадобностью. Он тогда рассуждал спокойно, ожидая, что Клэр станет на его точку зрения. В конце концов, у них было нечто ценное, уникальное. Один раз на миллион лет! Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на тщету мирскую, встреча с которой однажды могла стать неизбежной. Признаки этого становились явственны, как куски головоломки, которые Гэвин ставил на место. В сущности, он был эгоист-эгоцентрик, блестящий и очаровательный, но совершенно ненадежный, неспособный противостоять никакому давлению.

А прошлое все еще кровоточит! Хоть она и считала, что все сможет быстро забыть. Инфантильное поведение, назвал это Гэвин весьма едко. Наконец, в некотором отношении она была умной девушкой. Она была одной из лучших его студенток. Как ей льстило его увеличивающееся внимание, как он реагировал на ее сияющую юную красоту! Если все это значит так много для нее, он посмотрит, что можно предпринять по поводу развода. Все это стоит денег, во всяком случае, им придется подождать еще год, прежде чем начать положенные по закону действия, – нескончаемое рабство проклятого союза. Спорить с этим не приходилось. С запозданием Клэр поняла, что их ценности несовместимы. Долгие разговоры, когда она, сидя у него на коленях, мечтала о будущем, были кончены. Странно, что по этим беседам она скучала больше всего. Вопреки собственному мнению Гэвина, его чувственность была не столь очевидна. Она поняла это с самого начала и была благодарна впоследствии за то, что не растеряла свои несовременные представления. Все вместе это сделало бы жизнь невыносимой.

Дверь позади нее открылась, и секретарша Морриса Квентина, остролицая брюнетка неопределенных лет, объявила кратко:

– Миссис Колбэн сейчас вас примет. Сюда, пожалуйста.

Клэр с испугом подчинилась, поднявшись грациозным движением. Она проследовала в соседнюю комнату, приостановившись на пороге. Подобно кабинету, она тоже была выдержана в элегантно-сдержанной манере. Сидевшая же за столом женщина выражала иной дух. Пристальный взгляд ее блестящих черных глаз дал понять Клэр, что это натура, полная эмоций. На мгновение Клэр смутилась под ее откровенно оценивающим взглядом. Что это, натура расчетливая или подверженная быстрой смене настроений? Ее собственный опыт слишком заострил ее чувствительность, придав характеру почти болезненную мнительность.

Ей подумалось, не безумие ли это – хоронить себя на далеком коралловом атолле, хоть самом распрекрасном. Сердце у нее екнуло. Во всяком случае, эта женщина и она останутся чужими друг другу навсегда.

– Так это вы мисс Кортни? – внезапно спросила женщина низким, хорошо поставленным голосом.

Клэр ответила вежливо-кратко, и женщина улыбнулась. На редкость гладкое для женщины за пятьдесят цвета слоновой кости лицо полностью преобразилось. Оно утеряло всякие следы жесткости, вернее даже не жесткости, а железного самоконтроля, проявлявшегося в гордой посадке головы. Надя Колбэн была исключительно красивая женщина, но напряженность сквозила в ее точеных чертах, хотя она и отличалась редким самообладанием.

– Садитесь же, моя дорогая. – Она наклонила голову, продолжая прямо смотреть на Клэр, словно в поисках чего-то, но не извиняясь за долгое ожидание. – Я Надя Колбэн, – добавила она несколько рассеянно.

– Да, миссис Колбэн.

Возникла неловкая пауза, пока Клэр садилась, принуждая себя говорить как можно меньше. Эта женщина вызывала в Клэр странный дискомфорт.

– Вы выглядите очень нервной, моя дорогая, – заключила старшая собеседница слегка иронически. – Право же, не стоит. Вы, конечно, узнали мои требования из предварительного собеседования с мистером Квентином. Он вам все объяснил. В вашем желании уединиться, могу вас уверить, вы не найдете местечка… более приемлемого. – В ее низком голосе чудился сарказм.

– У меня нет желания уединиться, миссис Колбэн, – возразила Клэр, но взглянула с вызовом. Ей пришло в голову, что Надя Колбэн неординарная натура. Сильная, загадочная женщина.

Из-за двери послышалось стрекотание электрической пишущей машинки.

– Если вы вполне уверены в том, что это то, чего вы хотите, наверное, вам поможет, если я немного введу вас в курс дела. Мой сын, Дэвид… – Тут ее темные глаза засветились любовью и страстью, и Клэр вдруг осознала, что такая внезапная экзальтация служит ключом к ее личности, и постаралась уловить нить повествования. – Вы могли прочесть об этом в газетах. Трагедия! Беттина всегда водила машину ужасно быстро, беспутное, легковозбудимое создание, как все Брокуэи. Дэвид был в отчаянии. Собственно, он еще и не оправился от шока, такое несчастье на пике карьеры! Не в меньшей степени, что и для ребенка.

Ребенка! Все в Клэр молчаливо воспротивилось этой обезличенности. Не «для моей внучки»!

Надя Колбэн своими белыми руками энергично обрисовала некий образ.

– Тина – сгусток энергии, непосредственный, не по годам развитой ребенок, и временами весьма чувствительно на меня действует. Она перескакивает с одного на другое, когда не в состоянии высказать, что у нее на душе. Мы просто не можем общаться! Это противоестественно! Она не похожа на своего отца. Совсем наоборот. Мой сын был идеальным ребенком, восприимчивым, рассудительным не по годам, внимательным к матери. Я, знаете ли, вырастила его одна. Отец его погиб на войне.

Клэр, скрестив руки, потупилась, испытав внезапную симпатию к непредсказуемому шестилетнему ребенку.

– Сын – моя самая большая забота, – продолжала Надя Колбэн, не ожидая реакции Клэр, – он обещал быть замечательным художником, может быть, лучшим из тех, что породила эта страна, пока жизнь не потеряла для него смысл. Он выглядит выдохшимся, безжизненным, лишенным вдохновения. Его конек – портретирование, хотя теперь он занимается бесконечными морскими пейзажами. Необычайно красивые, надо признать, но одни пейзажи! Никаких даже набросков Тины, а она ведь его ребенок. Ее лица недостаточно, чтобы его заинтересовать. Дэвид так любит грациозность линий, характера и манер. Он обожал красоту всегда, с самого детства.

– Но чем я могу здесь помочь? – суховато спросила Клэр.

– Ну, разумеется, с ребенком, моя дорогая. – Колбэн моментально овладела собой. – Порой я чувствую себя совершенно опустошенной. В конце концов, я уже не молода. Все это очень утомительно, но для закрытой школы она еще очень мала. Я хочу, чтобы вы взяли Тину на себя. Ваши университетские познания превосходны и выходят за рамки требований для данной вакансии. Но вы выглядите не очень здоровой, моя дорогая, вы должны понимать, что вызов врача на острове возможен в крайнем случае. Приходится вызывать вертолет с материка.

– Я в добром здравии, миссис Колбэн. Небольшая потеря веса после гриппа, – легко соврала Клэр.

– Ну, это мы можем скоро поправить, – вновь сверкнула улыбка, – волшебное море и солнце и превосходное питание. У вас не будет домашней работы, дорогая, разве что можно заняться цветами, если у вас есть к этому склонность, – единственное, чего наша прислуга не может осилить. Остров, как вы знаете, принадлежит сэру Чарльзу Брокуэю, дедушке Тины. Мы почти его не видим, зато достаточно видимся с его сыном, любимым Тининым дядей Броком, Адамом Брокуэем то есть. Для него ребенок словно сестра. Это чрезвычайно влиятельный и могущественный человек, и все же он находит время для нас. Это он предложил остров после нашей семейной драмы. Вначале все было прекрасно, это воплощение красоты, коралловые заросли, которыми не перестаешь восхищаться, но Дэвид не так быстро восстанавливает свои силы, как мы надеялись. Прошло уже почти два года, а он словно отвергает этот великолепный дар. Я должна что-то делать и буду бороться с этим. – Ее настроение вновь резко поменялось. Темные глаза сверкнули, рот отвердел как бы в намерении вытащить сына из «всего этого». Она требовательно, с вызовом уставилась на Клэр: – Ну, так решено, моя дорогая? Нечего колебаться. Я всегда решала быстро. Вы мне нужны. Вы идеально подходите для моих целей. Поедете и поможете мне?

Клэр даже вздрогнула при этом прямом предложении, выраженном таким горячим тоном. Низкий голос словно вибрировал в тихом помещении. Светлокожая Клэр залилась краской, ее серые глаза наполнились непроизвольным сочувствием.

– Я могу попытаться, – произнесла она застенчиво-серьезно, испуганная странной фразой «идеально… для моих целей». Темные глаза сверкнули.

– Тогда вот что я вас попрошу, моя дорогая. Мистер Квентин подготовит все необходимое. Вы полетите на остров, и чем скорее, тем лучше. Что касается вашего гардероба, решайте сами. – Она оглядела Клэр, одетую классически строго и элегантно. – У вас превосходный вкус. Я бы предпочла, чтобы вы не носили никакой униформы, вроде сине-белой, которой была привержена последняя наша гувернантка, и это было огорчительно. Мой сын не выносит непривлекательных женщин. Беттина же была очень привлекательна – темноволосая и живая, в противоположность вашей субтильной красоте.

Она наконец встала, высокая и внушительная, и Клэр поднялась тоже. Обе они были высоки. Глаза их встретились. Клэр взяла протянутую ей руку, украшенную драгоценностями, и почувствовала в этой женщине скрытое волнение. Клэр словно почудилось дуновение новых сил, вливавшихся в нее, чтобы навсегда изменить ее образ жизни.

Глава 2

Она летела на север, вдоль побережья Квинсленда, в высоком переливчато-синем небе над зеленой землей, продвигаясь к Большому Барьерному рифу и Нефритовым островам. Большой чартерный самолет достиг высоты 8000 футов, и сквозь свой иллюминатор Клэр могла видеть его гигантскую тень, скользящую над пышно заросшим побережьем. К западу лежала гигантская скотоводческая зона, теперь выжженная засухой, а внизу плавились под солнцем богатые тростниковые поля, ананасовые плантации, молочные пастбища, расцветающие в сезон дождей. К западу находилось море, Большой Австралийский пролив, Барьерный риф с бесчисленными островами, сверкающими на площади восемьдесят тысяч квадратных миль, – крупнейшее в мире скопление кораллов, с несравненной природой и морской фауной.

Клэр откинулась на подголовник и прикрыла глаза. Впервые за долгое время она почувствовала приступ волнения. Что это за коралловый риф, вызывающий всякие романтические видения? Эти крошечные изумрудные диадемы, густо поросшие пахучими зарослями, создаваемые мириадами коралловых полипов с незапамятных времен.

Из-под прищуренных век она могла разглядеть устремленные ввысь пальмы, окаймлявшие коралловые пески слепящей белизны, которые, в свою очередь, уступали место кристально чистым водам. Красота, тайна, тропическая экзотика, чудеса коралловых пастбищ и гротов и солнце, солнце, солнце! Неудивительно, что настроение ее улучшилось, откликаясь на такое великолепие.

Несколько часов спустя она плыла по неправдоподобно синему морю, наблюдая за плеском радужных рыб по бокам судна на четверть мили окрест. К двум часам пополудни они достигли острова. Клэр смотрела, как он вырастал из смутного зеленого пятна в сказочное нефритовое кольцо, как по волшебству возникая словно со дна морского и превращаясь в ультрамариновый бриллиант под жарким солнцем.

Явно волнуясь, она почувствовала комок в горле. Перистые верхушки кокосовых пальм покачивались как бы в приветствии. Когда они приблизились к коралловому рифу, воды сменили свой темно-синий цвет на прозрачный зеленый. Клэр свесилась за борт, наблюдая розово-пурпурную массу в зеркальной воде.

Был дан самый тихий ход, и они двигались осторожно вперед по узкому проливу между островками суши. Наверху, в рубке, Дэн Хили, владелец семидесятитонного дизельного судна «Лотос», внимательно следовал указаниям лоцмана, местного жителя. При всей своей удивительной красоте коралловые рифы наводили ужас на моряков, и многие крепкие суда здесь затонули. Следуя указаниям жилистой коричневой руки, судно миновало опасные места, получив наконец всем понятную отрывистую команду – полный вперед!

Клэр чувствовала соленые брызги, попадавшие на пылающее лицо. Это было изумительное чувство – скользить в коралловом лабиринте под сияющим солнцем в тропическом раю. В мерцающих водах Клэр ясно различала дно великолепной лагуны со всей массой многоцветной морской живности.

Там были синие рожки роголистных кораллов, чудные, цветоподобные кораллы-хризантемы, волнистые листья гигантских анемонов, туманно-пастельная алькионария. Сине-фиолетовая демуазель, маленькая великолепная тропическая рыбка, сновала туда-сюда в балетных па, словно рисуясь перед тяжеловесной коралловой пятифунтовой треской с разинутой пастью. Стайки разноцветных рыб-попугаев пожирали сочные моллюски, следя в то же время краем глаза за стариком осьминогом, время от времени выкидывающим щупальца из своего убежища.

Для Клэр все это было как подглядывание сквозь магическое зеркало в фантастический сад, залитый чистейшим голубым сиянием. Скопления кораллов всевозможных расцветок, изысканно вылепленных в виде деревьев, кустарников и цветов, служили превосходным фоном для сверкающих эмалью тропических рыб, напоминавших сверхэкзотических бабочек. Трудно было вообразить, что красота и прочность коралловых рифов, способных выдерживать морскую стихию, была создана существами длиной менее четверти дюйма и мягкими, как желе. Богатству цветов рифы были обязаны живой ткани цветоподобных коралловых полипов, а когда эти крошечные создания умирали, оставался лишь белый известковый скелет. Но и своей смертью эти «архитекторы на час» давали жизнь прелестным коралловым островам, где их скелеты служили основанием белым коралловым пескам, в которых укоренялись деревья, гнездились птицы, а люди, если им посчастливилось, находили временный приют.

Мотор застопорили, и якорь упал в голубую лагуну. Пристань протянулась с подветренной стороны острова. Водная рябь заискрилась миллионами алмазных граней, и Клэр пришлось спрятать глаза под большими солнцезащитными очками.

На пристани она разглядела встречавшую ее одинокую фигуру Нади Колбэн, двигавшуюся с присущей ей естественной грацией. Один из палубных матросов «Лотоса», здоровый малый с выжженными добела волосами, спустил сходни, и Клэр нервно облизнулась, увидев их шаткость.

– Не очень-то надежно, а? – спросила она своим ясным, мелодичным голосом.

Он обернулся к ней с белозубой, слегка насмешливой улыбкой:

– Послушай-ка, блондиночка, сейчас полный штиль. Но не важно, я тебя перенесу, если хочешь. С превеликим удовольствием. Ты, верно, легка как пух. – В его голубых скандинавских глазах было открытое, дерзкое восхищение.

– Все в порядке, мисс Кортни? – спросил из-за поручней шкипер Дэн Хили.

– Полагаю, что так, – улыбнулась она ему, снимая очки. – Спасибо вам за все.

– Это было одно удовольствие, юная леди. – Он одарил ее искренней улыбкой. – Не беспокойтесь, Свен может перенести вас. Не хотелось бы сразу же вас купать. – Он оглянулся. – Сделай одолжение, Свен, собери пожитки мисс Кортни и все, что привезли Колбэнам. Я хочу отплыть побыстрее.

Лицо Свена расплылось в широкой ухмылке.

– Ну, иди к папе, детка, – шепнул он.

– Благодарю, – усмехнулась Клэр.

Свен обхватил ее с явным удовольствием и перенес ее по сходням на пристань так же беззаботно, как ребенка на садовой тропинке. Его руки прошлись откровенно оценивающе по ее стройному телу, и она бросила на него очень прохладный взгляд.

– Теперь вы можете опустить меня, Свен.

– Что я и делаю. Это было чудесно, блондиночка. Я бы мог это повторить. А, и миссис здесь! Очень высокая и важная. Хочет быть зоркой, как старый Чарли. – Бесшабашная усмешка тем не менее превратилась в нечто весьма почтительное. – Добрый день, миссис Колбэн. Чудесный день, не так ли? Ни о чем не беспокойтесь. Ваша юная леди доставлена. Как распорядиться с вашим грузом?

Надя Колбэн улыбнулась вначале Клэр, затем одарила взглядом Свена.

– Спасибо, Свен, оставьте его на пристани, о нем позаботятся. – Она повернулась к Клэр с радостью в глазах: – Добро пожаловать на остров, моя дорогая. Вы выглядите счастливее, чем в прошлый раз. Я гляжу, у Свена была весьма приятная обязанность, хотя и довольно рискованная по первому разу. – Она прищурила глаза и поглядела на мостик. – Добрый день, капитан Хили. Как дела?

– Как всегда, мэм! – Дубленое лицо шкипера скривилось в улыбке. – Я думал увидеть мисс Тину. Где она? Сегодня у нее большой день – новая гувернантка и все такое. Я думал, она в составе комитета по торжественной встрече.

Улыбка Нади Колбэн чуть потускнела.

– Я тоже так думала, да она где-то прячется – наверняка занята какой-то проделкой нам на удивление.

Дэн Хили рассмеялся:

– Последний раз она хотела уплыть со мной, как в пиратской сказке. Она вся в Брокуэев, это точно.

– Да уж. – Надя Колбэн сухо улыбнулась, поддерживая легкую болтовню, пока Свен перетаскивал багаж Клэр и прочий груз.

– Когда Свен закончит, я отправлюсь, мэм. – Дэн Хили взялся за свою фуражку. – Никогда не знаешь, что ждать от пролива, слишком он быстрый и узкий. Навигация среди рифов бесспорно труднейшая. Я бы не взялся за это без долгого опыта. Не то что старый Чарли… Виноват, сэр Чарльз, – поправился Дэн Хили все с той же улыбкой на лице. – Что за моряк был! Изъездил риф вдоль и поперек, что твой капитан Кук. И мистер Брок из той же породы. Еще мальчишкой знал паруса до последнего стежка и мог ходить при любом ветре. Я предпочитаю играть наверняка и полагаюсь на мотор.

Свен, с обнаженным торсом и в белой шапочке на голове, выставил последние полдюжины коробок на пристань и отчитался, поигрывая мускулами:

– Кончено, сэр.

– Ладно! Тогда поехали. Доброе судно как хорошая женщина, – добавил он с чувством. – Обращайся с ней правильно, и она о тебе позаботится.

– Очень глубокая мысль, капитан Хили, – усмехнулась Надя Колбэн со странной модуляцией в голосе. Клэр показалось, что ее вынужденное добродушие дало трещину. Странно было видеть, как человек, подобный Дэну Хили, мог съежиться. Но Надя Колбэн смогла оказать такое действие.

Шкипер покраснел и неловко засмеялся:

– Ну, полагаю, мы еще встретимся, мэм. Привет Тине, мы с ней добрые приятели. – Он быстро перевел взгляд на Клэр: – Всего доброго, мисс Кортни. Увидимся в следующий раз. К тому времени вы должны хорошенько подзагореть.

Лицо Клэр засветилось запоздалой улыбкой.

– Надеюсь, капитан Хили. У меня никаких шансов избежать этого.

Зарокотал дизельный мотор, и Судно стало быстро отдаляться от причала, оставляя позади белый дымок.

Женщины зашагали вдоль пристани, повстречав двух одетых в белое слуг восточной наружности, вежливо кланяющихся. Клэр улыбнулась, Надя Колбэн кивнула, ничего не говоря. Когда прислуга последовала за багажом, Клэр успела с интересом рассмотреть их лица. В них явно прослеживалось смешение рас, идущее с незапамятных времен, вкупе с меланхолическим сочетанием старого и нового.

Огромные кокосовые пальмы стояли рядами на страже вдоль белейших коралловых дорожек, поросших по краям цветами гибискуса, олеандра, белого имбиря и гардении. Бесчисленные кусты красного жасмина застыли обнаженные, дожидаясь, когда под ярким солнцем они взорвутся кремовыми лепестками с бесподобным ароматом. Под зеленым пологом больших пизоний было прохладно, как в морской пещере. Тут Клэр увидала дом, и он с первого взгляда показался ей очаровательным. Белое бунгало было обширным и беспорядочным, окруженным прохладными верандами, окутанными целой радугой глициний, золотой аламанды, благоухающего жасмина и красивейших лоз пышной бугенвиллеи.

По мере их приближения к дому не было никаких признаков жизни, но, как только они вступили на нижнюю ступеньку из четырех, ведущих на веранду, откуда-то из сплетения листьев, кустов и цветов раздался низкий дребезжащий голос:

– Горе тому, кто вступает сюда! Горе светловолосым, светлоглазым захватчикам!

Надя Колбэн едва сдерживала раздражение:

– Кто это, черт побери? Я вас спрашиваю! Тина, вылезай, несносный ребенок!

– Но это, должно быть, не ребенок, а попугай, – заявила Клэр уверенно, – и весьма способный попугай, уверена, я бы узнала этот крик повсюду. У нас был такой один, блестящий зеленый лори, с длинными сине-желтыми перышками на хвосте и маленьким острым клювом.

Надя Колбэн ухватилась за ограду, недоверчиво поглядывая на нее.

– Дорогая моя… – начала она довольно беспомощно.

– Идите в гостиную, говорит попугай, – снова начал скрежещущий голос, на этот раз гораздо более хрипло.

– Ради Бога, довольно, Тина. Выходи, пока у меня терпение не лопнуло!

Клэр засмеялась. Наконец она смогла различить в блестящих листьях взъерошенные темные кудряшки, глаза, словно кусочки неба, и очаровательное личико, мгновенно скорчившееся в обезьянью гримасу.

– Добрый день, Тина, – произнесла она ясным бодрым голосом. – Очень мило, что ты надумала встретить нас так оригинально, прикинувшись попугаем. Ты нас и вправду одурачила!

Она весело взошла на веранду, Надя Колбэн следовала за ней, все еще хмурясь.

– Вы действительно находите это приличным?

– Разумеется. Это всего лишь детская шалость, довольно забавная. Тина познакомится как положено, когда надо будет. Куда торопиться? Я думаю, ей хотелось меня подразнить.

– Ей это явно не удалось. – Надя Колбэн никак не могла отойти. Со всей своей добросовестностью она не понимала поведения своей внучки, хотя и старалась в свойственной ей манере установить с ней какие-то взаимоотношения. Ей так и не удалось стать хорошей бабушкой для ребенка, не являвшегося точной копией несравненного Дэвида, которому досталась львиная доля собственнической материнской любви.

В кустах послышалась возня, и маленькая фигурка устремилась за угол дома, но Клэр не обернулась. Надя Колбэн протяжно вздохнула:

– Ну, она позаботится о представлении. В гостиной, верно, будет обезьяний парад! Но пойдемте в дом, дорогая. Мне надо сохранять хладнокровие во что бы то ни стало. Иногда я рада, что мы живем на острове. Тина такое ветреное создание, в то время как ее отец в этом возрасте…

На этом месте Клэр отвлеклась. Ей стало скучно выслушивать рассуждения о проблемах маленькой Тины. И что это такое – шестилетняя ветреница? Вступив в дом после слепящего солнца, она была сразу захвачена его спокойной роскошной атмосферой. Взглянув на нее сбоку, Надя Колбэн внезапно переменила тему, решив, видно, что зашла уж слишком далеко. По некоторым признакам, Тина произвела благоприятное впечатление на свою новую гувернантку, что было тем более хорошо, если она намеревалась удержать девушку на острове.

Клэр, почувствовав вновь, что ее изучают, отвернулась, и на мгновение колебания Нади пропали. Она заговорила с теплотой, даже интимностью в голосе, к чему Клэр опять не была готова.

– Я буду звать вас Клэр, моя милая. Так гораздо легче, чем мисс Кортни. Сына мы не увидим до обеда. У него была мигрень, и даже по отношению к любящей матери он совершенный бирюк. Он рассматривает свое нездоровье как наказание Господне. Но пытаться ему что-либо объяснять – безнадежное предприятие. – Волна материнской любви на ее лице словно бы извиняла раздражительность ее сына. За ее серебристым смехом были глубоко скрываемые чувства.

Серые глаза Клэр впитывали новые впечатления.

– Остаток дня ваш, моя дорогая, делайте, что хотите, плавайте, загорайте, заводите дружбу с Тиной. Если сможете ее найти. Я покажу вам дом и вашу комнату. Вам будет здесь хорошо.

Они прошли по разным помещениям, и Клэр обнаружила, что она привержена традиционной учтивости более, чем подлинному дружелюбию. Наконец, почему она должна так опасаться Нади Колбэн? Эта женщина явно старалась быть приятной. И дом очень приятный, удобный и элегантный. Мебель, покрытая лаком, защищающим от соленого воздуха, повсюду изобилие красивых китайских ширм, столиков, комодов, на полированных полах бесценные старинные ковры из восточных коллекций сэра Чарльза Брокуэя.

В продолговатой прохладной гостиной царили лимонный, бирюзовый и белый цвета, в других же комнатах – блистающие краски южных морей: солнечно-желтый, огненно-оранжевый и сине-зеленый. Все было предназначено для легкой привольной жизни и тропического уединения. Клэр осмотрела мельком четыре комнаты для гостей. Везде, казалось, было изобилие места: спальни, гостиные, комнаты для отдыха, кладовые, хотя ей и не показали кухню и служебные помещения. Жилье для слуг находилось совершенно отдельно от основного здания, соединяясь с ним увитой вьюнками аллеей.

Ее собственная комната словно согрела ее лучом теплого весеннего солнца: бледно-желтая мебель, резные шкафчики, жалюзи на огромных, до пола окнах, стол и вращающиеся стулья дополняли общую цветовую гамму разными оттенками желтого в широкую сине-золотую полоску. В углу стоял превосходный экземпляр китайского лака – высокий шкаф на роскошной резной золоченой подставке.

– Я подумала, вам это может понравиться, – выговорила Надя Колбэн суховато, поглядывая на удивленную и восхищенную Клэр. Была ли это часть коллекции? Несомненно. Надя Колбэн объяснила: – Эта вещь принадлежит Броку. Я думаю, никто не зовет его Адамом. Когда доходит до собирательства, он становится так же необуздан, как его отец. Некоторые вещи у них совершенно исключительные, надо сказать. А это – лишь то, что на поверхности.