Текст книги "Лондонцы"
Автор книги: Маргарет Пембертон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Глава 6
Кейт оставалось только согласиться, что новость в самом деле великолепная. Произнося эти слова, она почувствовала необычайное возбуждение. Ребенок! Кейт раньше почему-то казалось, что дети могут быть только у зрелых женщин, а не у девушек ее возраста. И хотя Керри стала замужней женщиной, в ее жизни почти ничего не изменилось, поэтому и сам брак представлялся скорее условным, чем реальным. Теперь же, когда Керри забеременела, все резко менялось: у нее появлялись новые обязанности и ощущения, совершенно неведомые Кейт, ей предстояло выдержать испытание, которое Кейт с трудом могла себе представить.
Все это тотчас навело ее на мысли о Тоби Харви, и ее бросило в жар. Так всегда с ней случалось, стоило ей о нем подумать. Сейчас Кейт явственно представила себя женой Тоби и матерью его ребенка.
– У меня для тебя тоже есть новость, – нерешительно промолвила она.
Керри вытаращила свои зеленые, как у кошки, глаза и хихикнула:
– Ты тоже беременна?
Смущенная столь бесстыдным вопросом, Кейт невольно улыбнулась и швырнула в насмешницу подушкой. Керри ловко увернулась.
– Нет, идиотка! Мне следовало сказать тебе это раньше, но я не хотела понапрасну болтать, считая, что из этого все равно ничего не выйдет! – вскричала Кейт.
– Как его зовут и где вы с ним познакомились? – спросила Керри, моментально смекнув, о чем пойдет речь, и принялась нервно размахивать растопыренными пальцами, чтобы скорее высох алый лак.
Прекрасно понимая, в какой шок повергнет подругу новость, и предвкушая собственное головокружительное ликование, Кейт как можно непринужденнее ответила:
– Тоби Харви. Я познакомилась с ним в своей конторе.
– Харви? – опешила Керри. – Странное совпадение, однако. Встретить парня по фамилии Харви на предприятии, принадлежащем его однофамильцу.
– Ничего странного, – стараясь сохранить невозмутимость, сказала Кейт. – Просто он внук владельца этой компании. Старик Харви – его дедушка.
У Керри открылся рот, а глаза полезли на лоб. Теперь настала очередь Кейт хихикать.
– И как это Мейвис еще не рассказала тебе о моем роскошном, как она выразилась, приятеле?! Она уже видела нас вместе и должна была раззвонить об этом на всю округу.
– Я давно с ней не разговариваю! Мы поругались из-за того, что она чересчур много болтает с Джеком Робсоном. Так и липнет к нему, пока он возится с мотоциклом или гоняет на нем по площади. Я ее предупредила, что скоро пойдут сплетни и Тед все узнает. Но ее ничем не проймешь! Сказала, что не видит ничего зазорного в том, что они с Джеком Робсоном иногда болтают, а на старых сплетниц с площади ей наплевать, могут думать, что им угодно. – Керри перешла со своего места за трюмо поближе к подруге. – Ну а теперь выкладывай, как заарканила внука первого местного богача!
– И вовсе я его не заарканивала! – с деланным негодованием возразила Кейт. – Дело было так: с месяц назад он зашел в наш офис к мистеру Маффу, и мы с ним поцапались. Потом я видела его в нашей столовой и поняла, что он совсем не противный, как мне поначалу показалось, а очень славный…
– Минуточку! Как это ты осмелилась надерзить незнакомцу, а тем более внуку своего босса? – порозовев от волнения, тряхнула кудряшками Керри: ее густые волосы после завивки упорно не желали распрямляться, как она ни старалась.
Предчувствуя долгую беседу, Кейт устроилась на кровати поудобнее.
– Но я же не предполагала, что он внук босса, когда он заявился в кабинет мистера Маффа как в свой собственный!
– Рано или поздно так оно и будет, – криво усмехнулась Керри.
Кейт пропустила это замечание мимо ушей. Тоби Харви ей нравился вовсе не потому, что в один прекрасный день он скорее всего унаследует компанию своего деда. Просто он оказался самым обаятельным человеком из всех, кого она знала. К тому же они одинаково мыслили и понимали друг друга без слов. И еще – он был добр и снисходителен, и с ним ей было весело. Кейт почувствовала, что у нее горят щеки, и вынуждена была признаться самой себе, что, если быть до конца откровенной, Тоби показался ей невероятно привлекательным и произвел на нее сокрушительный эффект.
– Ты позволишь мне продолжить или нет? – спросила она, метнув в Керри укоризненный взгляд.
Керри забралась на кровать с ногами.
– Разумеется, говори, только скорее, не тяни кота за хвост! – нетерпеливо воскликнула она. – Что случилось после вашей встречи в столовой? Он пригласил тебя на свидание? Сводил в шикарное заведение, вроде «Кафе Ройял»? У него есть автомобиль?
– Ради Бога, Керри! Не все сразу, наберись терпения! Нет, в столовой мы с ним не разговаривали, честно говоря, мы впервые поговорили сегодня в обеденный перерыв.
– И ты решила что он всерьез увлекся тобой? Впрочем, если бы это было не так, ты не выглядела бы как кошка, наевшаяся сливок.
– Он сам мне об этом сказал! Мы с ним разговаривали не только во время обеденного перерыва, но и после работы, в баре «Принцесса Уэльская». Он решил стать военным летчиком и завтра отбывает в лагерь. Мы договорились переписываться и встретиться, когда он получит увольнение. И вот еще что: Мейвис видела нас, когда он приехал к нам после бара, чтобы познакомиться с папой. Мы стояли втроем у калитки и беседовали на виду у всех соседей.
Она умолчала о том, что Мейвис наблюдала за происходящим, прислонившись к мотоциклу Джека Робсона.
– Вот так чудеса в решете! – воскликнула Керри. – Тоби Харви! Самый завидный жених во всем Блэкхите! А что сказал мистер Фойт? Думаешь, из этого что-нибудь получится? Рассчитываешь в конце концов выйти за него и жить в одном из шикарных особняков напротив пустоши?
– Не смеши меня, Керри! – не слишком убедительно сказала Кейт. – Мы просто посидели в баре, вот и все! Возможно, он и не захочет больше со мной общаться.
Керри склонила голову набок и пристально взглянула на подругу.
– Но ты ведь сама не веришь тому, что говоришь, верно? Ты думаешь, что все это серьезно, да?
За все годы их дружбы Кейт ни разу ей не солгала, не сделала этого и теперь.
– Да, – ответила она, краснея, – я так думаю.
Керри расплылась в счастливой улыбке.
– Клянусь, Кейт, твоя новость не менее потрясающая, чем моя! Почему ты не привела его к нам и не познакомила нас? Как я теперь узнаю, насколько он симпатичный парень? Он высок, темноволос, хорош собой? Похож он на суженого, которого нагадала тебе мисс Хеллиуэлл?
Улыбка погасла на лице Кейт: она давно не вспоминала предсказания гадалки. Как понимать ее слова о том, что счастье придет к ней не сразу, а после больших испытаний? Скорее всего она подразумевала гибель Джерри Робсона на стадионе в Бадахосе. Конечно, это ужасно, однако прошлого не изменишь, лучше постараться забыть о нем…
– Точного описания жениха мисс Хеллиуэлл мне не дала, – поборов замешательство, сказала Кейт. – Тоби действительно высокого роста, но светловолосый и очень симпатичный.
– И богатый, – с удовлетворением заметила подруга.
– Он понравился мне совсем не из-за этого, что бы там ни болтала Мейвис, – нахмурилась Кейт.
– Я знаю, – поспешила заверить ее Керри. – Я слишком хорошо тебя изучила, чтобы заподозрить в корысти. Однако ты первая подцепила богатенького дружка! Мейвис это не удалось, хотя она и старалась. Мне в этом плане тоже не повезло: если Дэнни приглашал меня на рыбу с чипсами в кафетерий, я была на седьмом небе от счастья. – Она снова хихикнула. – А теперь мы никуда не ходим, ужинаем дома, а он в это время еще и слушает по радио репортаж о футбольном матче.
Спустя несколько лет Кейт довелось вспомнить тот вечер. Но в память врезалась не их с подружкой беззаботная девичья болтовня, а напряженное молчание родственников Керри, когда Кейт уходила домой.
Обычно Мириам Дженнингс отрывалась от домашней работы, чтобы сказать гостье доброе слово, и Лия непременно выбегала из кухни, чтобы открыть входную дверь, и с улыбкой предлагала отведать бубликов или блинов с пылу с жару.
На сей раз никто не вышел к Кейт, чтобы переброситься с ней по-дружески словечком-другим. Она подумала, что они не слышали ее шагов по истертому половику, и, пройдя по коридорчику до закрытой стеклянной узорчатой двери, постучалась и открыла ее.
– До свидания! – сказала она, просовывая голову в кухню. Родители, бабушка Керри и Кристина все еще сидели за столом. Они разом подняли головы. Кейт улыбнулась Кристине, но та даже не попыталась улыбнуться в ответ: она уставилась на Кейт своими темными, как зимнее море, глазами и промолчала.
Мириам и Лия с минуту нервно моргали, не раскрывая рта, потом Мириам потупилась, а Лия уставилась на свои кулаки, сжав их так, что побелели костяшки. И лишь Альберт нерешительно промолвил срывающимся голосом:
– До свидания, Кейт! – По его скулам ходили желваки.
Чувствуя себя так, словно она допустила вопиющую бестактность, Кейт обвела всех изумленным взглядом и, не дождавшись объяснений, как ошпаренная выбежала из дома.
На улице она чуточку успокоилась, вдохнув свежего ночного воздуха, и поспешила домой, на ходу упрекая себя за несдержанность. Какого дьявола она разволновалась? Ведь, еще входя к Дженнингсам, она увидела мельком, что они чем-то подавлены. Наверняка их расстроила очередная уступка Чемберлена Гитлеру, и лично к ней их настроение никак не относится. Мириам и Лия были слишком озабочены, чтобы дружелюбно попрощаться с ней, а на Кристину вообще нельзя обижаться, она девушка со странностями.
Досадуя на самое себя за то, что разнервничалась из-за пустяка, она отворила калитку и пошла по дорожке к каменному крыльцу. Ей вспомнилось, что Карл прозвал маленькую Керри за ее легкомыслие и непоседливость Керри-Попрыгуньей. И, отпирая входную дверь, Кейт улыбнулась, представив лицо своего отца, когда он узнает, что Попрыгунья скоро станет матерью.
Несколько дней Кейт все высматривала почтальона. Когда же он принесет ей письмо от Тоби? Адреса учебной базы ВВС она пока не знала и поэтому не могла сама послать письмо. Прошло пять дней, минула неделя. Почему же он не пишет? Может быть, осваивается в новой для него жизни? Неужели он ее забыл? А что, если он всерьез и не собирался с ней переписываться?
К концу второй недели Кейт стала такой нервной, что даже отцу и мистеру Маффу не удавалось вызвать ее на дружеский разговор или заставить улыбнуться. Она прочла в «Таймс», которую выписывал отец, что Дафф Купер, первый лорд адмиралтейства, после подписания Мюнхенского соглашения подал в отставку, как и предсказывал Тоби. В газете сообщалось также, что все евреи, проживающие в Берлине, получили предписание в течение двух недель сдать паспорта. В одну ночь были разгромлены магазины и дома евреев по всей Германии, сожжены семь тысяч лавок и сотни синагог. Евреев подвергали гонениям и арестовывали и в Италии, обвиняя их в антиправительственном заговоре.
Европа катилась в тартарары, не было известий от Тоби… Удрученная всем этим, Кейт, отрешенно бредя через пустошь на работу и обратно, ежедневно задавалась вопросом: а не сваляла ли она дурака, так безоговорочно поверив словам Тоби Харви?
– Что приуныла, моя дорогая? – спустя две недели спросил у дочери Карл, когда она пришла вечером домой. – Там на камине лежит письмо. Почерк на конверте мне не знаком, штемпель Кента. Вероятно, от кого-то из твоих друзей.
Кейт пролетела мимо отца в гостиную и, прижав письмо к груди, побежала наверх.
«Дорогая Кейт!» – пробежала она первую строку, выведенную твердым мужским почерком, и почувствовала, как заколотилось в груди сердце. Значит, она небезразлична Тоби! Кейт села на стул напротив трюмо и стала читать дальше.
«Последние две недели выдались очень суматошные, я смог написать тебе только сегодня. Наша база забита под завязку курсантами ВВС, учеба продлится примерно полгода, и лишь после этого мы получим заветные „крылышки“.
К Рождеству я надеюсь поехать домой в отпуск. Знаешь, к военной форме довольно трудно привыкнуть. Раньше я не понимал, какой прок женщинам в заколках, но здесь наконец сообразил, попытавшись надеть пилотку на свою шевелюру. В казарме нас семеро, и спать не очень приятно: кажется, что вернулся в школьные годы. Хорошо, что у всех ребят примерно одинаковое образование, это помогло нам быстро найти общий язык.
Я сильно соскучился по тебе и жалею, что раньше не поговорил с тобой по душам. Потеряно два месяца, а ведь мы могли провести их вместе с тобой. Обещаю впредь такого не повторять. Я думаю о тебе постоянно, если только не нахожусь на занятиях, в самолете или под ним. Честно говоря, даже в это время я думаю о тебе, но боюсь в этом признаться, потому что ты можешь испугаться такого сумасшествия и не написать ответ. Если все же напишешь, вложи в конверт свое фото, пожалуйста!
Твой Тоби».
От радости, что она не ошиблась в его чувствах, Кейт готова была и плакать, и смеяться. Она сделала и то и другое, снова и снова перечитывая письмо. Но какую же ему послать карточку? На всех снимках она запечатлена вместе с Керри. Удобно ли посылать ему такую?
– Как самочувствие, дорогая? – окликнул ее снизу отец. Кейт вскочила и, выбежав на площадку, крикнула, перегнувшись через перила:
– Все отлично, папа! Это письмо от Тоби.
– Ну, тогда я спокоен, – сказал Карл и вернулся к чтению вечерней газеты.
Кейт тоже ощутила огромное облегчение. Взвинченность, которую она чувствовала две последние недели, моментально исчезла. Теперь у нее появился адрес Тоби, а если он действительно приедет на Рождество домой, это будет самый счастливый для нее праздник за всю жизнь.
В тот же вечер Кейт отправила ему письмо и фото, на котором они с Керри сидели на пляжном ограждении во время последнего пикника в Фолкстоне с членами крикетного клуба. Девушки на снимке улыбались, держали в руках мороженое и подставляли лица ласковому ветру, трепавшему волосы. Ответ пришел моментально, и всю неделю Кейт словно летала.
Они активно переписывались весь ноябрь. Тоби писал, что собирается сделать карьеру в ВВС, чем его дедушка чрезвычайно недоволен; что любит таких писателей, как Эрнест Хемингуэй и Уильям Фолкнер, но просто обожает роман Генри Филдинга «История Тома Джонса, найденыша»; что ему нравятся драмы эпохи короля Якова, но он не прочь насладиться мюзиклом, особенно если композитор – Джордж Гершвин; и, наконец, что его любимое блюдо – мясо по-беарнски, напиток – холодный джин с тоником, а из всех способов расслабиться он предпочитает верховую езду.
В начале декабря в газетах появилось сообщение о прибытии из Германии двухсот школьников-евреев, которых согласились приютить у себя лондонцы. Кейт, все еще витавшая в облаках, не придала этому известию значения. Отец, однако, вернул ее на землю, пробурчав, когда ставил после ужина в раковину грязную тарелку:
– Но только не здесь!
Кейт удивленно подняла голову от газеты, где читала гороскоп на неделю, и спросила:
– Что ты сказал, папа? Извини, я не расслышала.
– Не здесь, вот что я сказал, – повторил Карл, едва не разбив в сердцах тарелку о каменную раковину. – Ни один из двухсот школьников-евреев, нашедших приют в Лондоне, не будет жить у нас!
Кейт сразу же забыла о гороскопе и подошла к отцу, с угрюмым лицом уставившемуся в темноту за окном. Она обняла его за талию и, прижавшись к его спине, нежно сказала:
– Не принимай это близко к сердцу, папа! Скорее всего дети попадут в еврейские семьи, а мы ведь не евреи!
– Может быть, ты и права, – не совсем уверенно согласился Карл.
Кейт очень сильно переживала за отца. Он прожил в Англии большую часть сознательной жизни и до прихода к власти Гитлера чувствовал себя здесь как дома. Отказ властей поселить у него в доме еврейских детей-беженцев больно ударил по его самолюбию.
– Все думают, что я член нацистской партии, – с горечью проговорил Карл. – С чего это британское правительство решило записать меня в нацисты? Только потому, что я родился в Германии? А что будет с немцами в этой стране, если вдруг, не дай Бог, начнется война?
– Не думай об этом, папа, – растерянно сказала Кейт. Она тоже не знала ответа на этот вопрос, но хотела как-то успокоить Карла. – Сходи лучше в паб и поиграй в дартс с мистером Ниббсом или с Дэниелом Коллинзом!
– Пожалуй, так я и поступлю, – расправил он плечи. – Я ненадолго, на часок-другой. А что будешь делать ты, дочка? Пойдешь к Керри?
– Нет, – покачала головой Кейт. – Сейчас ей не до меня – Дэнни получил отпуск. Я купила журнал, о котором мне говорила мисс Пирс, почитаю его у камина за чашкой чая.
Карл чмокнул ее в щеку, снял с вешалки под лестницей куртку и шарф и вышел из дома.
Кейт уныло вымыла посуду, сделала себе чай, прошла в гостиную и включила радио. Комната наполнилась музыкой оркестра Реджинальда Кинга. С журналом и чашкой чая Кейт удобно устроилась в кресле перед мерцающим камином.
В начале декабря Тоби написал ей, что ему дают увольнительную с 23 по 27 число. Еще через неделю она получила второе письмо. В нем он сообщал, что прибудет в Лондон поездом 23 декабря в б часов 15 минут вечера на вокзал Чаринг-Кросс и просил ожидать его под часами на перроне, если, конечно, она сможет.
Ни одна сила на свете не могла помешать Кейт встретить Тоби в условленном месте и в условленное время. И, готовя рождественский пудинг с фруктами и бренди, как было заведено в их доме, Кейт пела от радости, словно беззаботная птичка, позабыв о притихшем отце. Да как Тоби посмел усомниться, что она сможет встретить его? Это так же ясно, как то, что у жирафа длинная шея, а в Египте есть пирамиды!
– Что ты наденешь? – первым делом спросила у нее Керри, когда подружки встретились после отъезда Дэнни в часть.
– Не знаю, – грустно ответила Кейт.
– Хорошо. Куда он тебя поведет? – поставила вопрос иначе практичная Керри. – На танцы, в театр или в кино?
– Он об этом не писал, – сказала Кейт упавшим голосом. – Может быть, он просто хочет, чтобы я проводила его с вокзала до дома.
Керри подняла накрашенные ресницы к потолку и воскликнула голосом, полным трагизма:
– Бог мой, что ты говоришь, Кейт Фойт! Временами на тебя находит затмение! Ну конечно же, он тебя куда-то пригласит! У него ведь в распоряжении пять дней. Один из них приходится на Рождество, и ему придется провести его с дедушкой. На пятый день ему нужно будет уезжать, и в этот вечер вы никуда пойти не сможете. Так неужели ты полагаешь, что в один из оставшихся ему трех вечеров он будет торопиться домой, чтобы поскорее выпить с дороги чашку горячего какао?
– Надеюсь, что нет! – расплылась в улыбке Кейт. – Но от этого мне не легче. Что же надеть? Мне бы не хотелось выглядеть нелепо в дорогом платье в кафетерии «Лайонз», но еще хуже ударить в грязь лицом, одевшись во что-то простенькое и очутившись в «Ритце».
– Надень что-нибудь неброское, но дорогое и обязательно захвати с собой украшения, – с видом знатока посоветовала ей Керри. – Если он окажется скрягой и затащит тебя в кафетерий, не доставай украшений из сумочки. А если он пригласит тебя в «Ритц», нацепи ожерелье и серьги из фальшивого жемчуга и будешь выглядеть не хуже других.
Кейт в этом усомнилась, но согласилась, что совет достаточно разумный. Она решила выбрать простое платье с опаловой брошью и серьги из этого же камня, доставшиеся ей от матери. Ей придется надеть довольно поношенное пальто – в середине зимы без него не обойтись, но если его хорошенько отгладить и вычистить, а волосы уложить, то вид у нее будет достаточно элегантный.
Когда спустя две недели Кейт стояла под огромными часами на вокзале Чаринг-Кросс, ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в том, что все это происходит наяву. Неужели действительно она, охваченная любовным трепетом, ждет здесь мужчину, с которым разговаривала всего три раза и которому нагрубила при первой встрече, даже не зная, как его зовут? Правда, вторая их встреча, когда он подсел к ней на скамейку на берегу Темзы в обеденный перерыв, оказалась гораздо приятнее и положила начало их дружбе. Но и она была очень короткой. В третий раз он повез ее в бар «Принцесса Уэльская», после чего они поехали к ней домой. Этот случай можно было с большой натяжкой назвать свиданием, однако и оно было не слишком долгим, поскольку часть времени они провели в обществе Чарли, а потом разговаривали с отцом.
Кейт встала специально прямо под часами, чтобы ее легче было увидеть в толпе лондонских служащих и мастеровых, возвращающихся домой, в пригород, или едущих в Кент. Справа от нее активисты Армии спасения распевали рождественский гимн, держа в руках кружки для пожертвований. Слева высилась рождественская елка, украшенная игрушками и блестками и увенчанная сверкающей серебряной звездой.
Но где же Тоби? Кейт знала, к какой платформе должен подойти его поезд; она справилась с расписанием, как только приехала из Блэкхита четверть часа назад. Сначала она даже хотела подождать его у барьера, но толпа отъезжающих из Лондона была настолько плотная, что она испугалась, что они не увидят друг друга. Условленное место встречи – под часами – оказалось гораздо надежнее, и она стояла там, одетая в тщательно вычищенное и выглаженное, застегнутое на все пуговицы вишневое драповое пальто, с изящным пучком блестящих белокурых волос, комкая в руках черные кожаные перчатки. А вдруг в последний момент ему отменили отпуск? Что, если он не появится? Или она что-то перепутала? Может быть, он уже давно приехал и, не дождавшись ее, поехал в Блэкхит один?
– Кейт!
Она завертела головой. Он протискивался сквозь толпу, удивительно красивый в мундире ВВС и в пилотке, лихо нахлобученной на густую шевелюру.
– Кейт! – повторил он, расплывшись в улыбке, и раскинул руки, чтобы заключить ее в объятия, словно они уже много лет были любовниками. Она сорвалась с места и полетела к нему как стрела.
Он нежно поцеловал ее в щеку и хрипло прошептал:
– Боже мой, Кейт! Я боялся, что ты передумаешь и не приедешь.
– Нет! – выдохнула она, прижимаясь лицом к его груди. – Такого не могло произойти!
– Тогда все в порядке, – чуть слышно рассмеялся он и, приподняв указательным пальцем ее подбородок, заглянул ей в глаза. Она прочитала в его взгляде любовь и желание.
– Я сильно по тебе скучал.
– Я тоже, – застенчиво призналась она.
Он улыбнулся уголками рта и, не стесняясь толпы, наклонился и поцеловал ее в губы.
Они отправились отметить его приезд в коктейль-бар в привокзальной гостинице, а потом, держась за руки, пошли пешком до кинотеатра «Эмпайр» на Лестер-сквер, чтобы посмотреть нашумевший мультипликационный фильм Уолта Диснея «Белоснежка и семь гномов».
И хотя Тоби повел ее в этот кинотеатр только потому, что его недавно построили, выбор оказался очень удачным.
На целых два чудесных часа Кейт перенеслась из серого, угрюмого Лондона в уютный темный зал и погрузилась в волшебный мир фантазий, где добро всегда побеждает зло.
После кино, все так же держась за руки, они направились в ресторанчик «Берторелли», где Тоби радушно встретили, как старого знакомого, и Кейт мысленно поблагодарила мать за элегантную опаловую брошь, приколотую чуть ниже выреза платья.
– Я хочу познакомить тебя в ближайшие дни с дедом, – заявил Тоби, когда им подали на закуску паштет и горячие тосты.
Она отложила нож и с тревогой взглянула на него.
– Но ведь ты сказал, что он не захочет со мной знакомиться, потому что я немка! Ты говорил, что если бы он об этом узнал, то не разрешил бы принять меня на работу.
– Это действительно так, – невозмутимо кивнул Тоби. – К моему величайшему сожалению.
– Но в таком случае как тебя понимать? – изумилась Кейт.
Он положил нож на стол и, протянув руку, накрыл ладонью руки Кейт.
– Мы ведь собираемся поддерживать долгие и близкие отношения, и чем раньше он узнает и примирится с этим, тем лучше будет для всех нас. Уверяю тебя, ты сразу же ему понравишься, я в этом не сомневаюсь. Ему будет нелегко привыкнуть к новой для него ситуации, однако в конце концов это произойдет, особенно если он поймет, как я тобой дорожу.
Она сжала ему пальцы.
– Я рада это слышать! – Голос Кейт слегка охрип. – Ты мне тоже очень дорог.
Подошла официантка, чтобы убрать лишнюю посуду и наполнить бокалы, но они этого даже не заметили.
В ресторанном полумраке Тоби показался Кейт даже симпатичнее, чем раньше.
– Как это мы до сих пор не встретились, хотя жили так близко друг от друга? – спросил он.
– Мы жили рядом, но в разных мирах, – улыбнулась Кейт. – Ты когда пошел в начальную школу? Наверняка это была не государственная школа на Шеритон-роуд.
– Верно, – кивнул Тоби. – В семь лет я поступил не в начальную школу на Шеритон-роуд, а в частный интернат.
– В семь лет? – сделала большие глаза Кейт. – Разве это не ужасно? Наверное, тяжело расставаться с домом и родителями в столь юном возрасте!
Тоби пожал плечами:
– Ничего страшного в этом нет, я быстро освоился. Гораздо тяжелее пережить перевод из младшей группы в среднюю, – хитро улыбнулся он.
– Почему? – удивилась она, позабыв об аппетитных жареных креветках, тарелку с которыми поставила перед ней официантка.
– Потому что семилетним мальчикам разрешают хранить в спальне своих плюшевых мишек, но когда их переводят к старшим, игрушки у них отбирают.
– Но это же жестоко! – с искренним возмущением воскликнула Кейт. – Пожалуй, это даже преступно!
Сидевшая за соседним столом парочка, случайно услышав ее восклицание, с любопытством обернулась, состроив удивленную мину. Заметив, что на них смотрят, и вспомнив о том, что его любимое мясо по-беарнски быстро остывает, Тоби неохотно убрал ладонь с ее рук.
– А как обстояло дело с тобой? – поинтересовался он, беря нож и вилку. – Где ты училась, окончив начальную школу на Шеритон-роуд?
– Я поступила в школу для девочек «Блэкхит и Килбрук», – отведав креветок, сказала Кейт.
– И там познакомилась с подружкой, которая рядом с тобой на фотографии?
– С Керри? Нет, с ней мы подружились раньше, еще до школы.
– Вы с ней соседи? – спросил Тоби, желая узнать о Кейт как можно больше.
– Не совсем. Я живу на том конце площади Магнолий, которая ближе к Блэкхиту, а Керри – на углу Льюишема. Мы с ней встретились в детском саду и с той поры стали лучшими подружками.
Позже, прощаясь с Кейт возле калитки ее сада, Тоби сказал:
– Я хочу познакомить тебя с дедушкой в сочельник. Мы можем вместе где-нибудь пообедать, в «Савое» или же в «Ритце».
Чувствуя себя очень хорошо и уютно в его объятиях, она ответила:
– Тоби, по-моему, я не готова к встрече с твоим дедом. Если бы он не был владельцем фирмы, в которой я работаю… – Кейт и в самом деле не хотелось потерять сейчас место.
– Хорошо, – вздохнул Тоби. В душе он понимал, что она права. К тому же чем позже дед узнает, что они встречаются, тем больше шансов, что он поверит в серьезность их отношений и смирится с ними. Но сейчас следовало спешить, старик уже наверняка его заждался.
– Мне пора, – сказал Тоби. – До завтра! Вас отпустят пораньше, да? Сходим в ресторан, а потом посмотрим рождественскую службу на Трафальгарской площади!
– Вот здорово! – Кейт прижалась к его голубому мундиру так крепко, что услышала, как стучит под ним сердце. – Именно так мне всегда и хотелось встретить сочельник, но папа не разрешал. Он боялся вечером отпускать меня одну в город, – хихикнула она, заметив, что Тоби удивленно поднял брови. – Но теперь он не будет волноваться: ведь я с тобой.
Из полумрака возникла фигура Чарли, выгуливающего Куини.
Тоби наклонился и поцеловал Кейт в последний раз.
– Я люблю тебя!
– Добрый вечер! – крикнул Чарли. – Давненько я не видел на площади Магнолий целующихся. Я принял вас за Мейвис и Джека Робсона. Слава Богу, я ошибся! Тед наверняка убил бы обоих, и какой после этого у нас вышел бы праздник?
Для Кейт это Рождество стало самым чудесным в ее жизни. За исключением одного дня, который Тед посвятил деду, а она замечательно провела со своим отцом, они все время были вместе. И двадцать седьмого декабря, провожая Тоби в лагерь, Кейт твердо знала, что теперь у нее все пойдет по-другому. Тоби тоже понимал это и не сомневался, что они любят друг друга и так будет всегда.
В январе, наполненном бурной перепиской, Кейт осуществила свою давнюю задумку и во время благотворительной ярмарки рукоделий в церкви Святого Марка познакомила наконец мисс Пирс и мисс Годфри.
Февраль принес удручающие новости из Европы: Франко захватил разрушенную бомбами Барселону, а Гитлер открыто заявил о своих притязаниях на пока еще не оккупированную немецкими войсками территорию Чехословакии.
А в марте, спустя менее полугода после того, как Гитлер сказал, что у Германии нет больше территориальных претензий в Европе, он захватил Богемию и Моравию, после чего победоносно вошел в Прагу. В конце месяца Тоби получил увольнение. И хотя ему так и не удалось убедить Кейт познакомиться с дедом, он пригласил Фойтов в один из ресторанов Блэкхит-Виллидж и они прекрасно провели там вечер.
В апреле, когда в саду викария расцвела магнолия, радуя глаз прихожан восхитительными кремовыми цветами, Тоби написал Кейт, что он наконец получил долгожданные «крылышки» и стал вполне оперившимся офицером королевских ВВС.
В мае, когда Гитлер начал присматриваться к Польше, как еще недавно – к Чехословакии, и всем, даже Чемберлену, стало ясно, что уладить дело миром не удастся, палата общин утвердила решение британского правительства призвать мужчин, достигших двадцатилетнего возраста, на военную службу. А спустя два дня после этого у Керри родилась дочь.
– Мы хотим назвать ее Мириам Эстер Маргарет Роза, – гордо заявила Керри, сидя на кровати с малышкой на руках. – Мириам и Эстер – в честь моей мамы и мамы Дэнни, а Маргарет и Роза – в честь принцессы Маргарет.
Она с такой любовью взглянула на драгоценный сверток, который держала в руках, что у Кейт замерло сердце.
– Но честно говоря, первое имя принцессы мне не по душе, – призналась Керри. – Мы с Дэнни посоветовались и решили, что оставим для нашей дочки только одно из них – Роза.
– Мне оно тоже нравится, – взволнованно сказала Кейт. – У тебя замечательная малышка, Керри! Можно мне ее подержать? Клянусь, что буду очень осторожна.
В начале июня, с трепетом ожидая приезда в отпуск Тоби, ставшего уже аттестованным офицером, Кейт внезапно задумалась над тем, почему отец проводит выходные дома, читая или работая в саду, хотя сезон крикета в разгаре.
– Что случилось с твоей командой в этом году, папа? – спросила она в одно субботнее утро, развешивая выстиранное белье на веревке; Карл же возился с кустом красной смородины: он натягивал между ветками марлю, чтобы защитить ягоды от дроздов. – Ты не набрал команду?
Карл поколебался и ответил:
– Я больше этим не занимаюсь. В клубе решили, что я должен сложить с себя свои полномочия.
