Текст книги "Уйди из моей жизни"

Автор книги: Маргарет Майо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Все выглядит так, словно мы оба с тобой сорвали банк.

Байрон нахмурился.

– Что ты хочешь этим сказать? – Что касается его, то весь проект галереи оказался катастрофой. И несмотря на то, что ответственность за недосмотр с него сняли, никто не мог остановить слухи, которые уже стали распространяться. Если этим слухам поверили, то можно считать, что это – начало конца его карьеры.

– То, что мы встретили настоящих женщин, с которыми можно провести вместе всю оставшуюся жизнь.

– А, это. – Его помолвка совсем вылетела у него из головы.

– Саманта очень красива.

Байрон кивнул в знак согласия.

– Сколько лет прошло с тех пор, как рухнул твой брак с Даниэллой?

– Почти десять, – резко ответил Байрон. Он пришел сюда не для того, чтобы обсуждать свои личные дела.

– Так долго жить в одиночестве, – произнес Род. – С тех пор как умерла моя жена, прошло восемь лет. Знаешь, встретив Эву, я почувствовал, что как будто родился заново. Ты такое испытываешь?

Байрону хотелось, чтобы Род прекратил задавать ему подобные вопросы.

– Думаю, да, – ответил он, скорее чтобы сделать приятное Роду, нежели потому, что это было на самом деле. Да, он любил Саманту, и у него не было сомнения, что их брак может быть счастливым, – если, конечно, этот брак на самом деле будет заключен. В нем до сих пор жила слабая надежда на то, что… Он тут же отбросил эту мысль. Даниэлла больше ему недоступна, он должен об этом помнить.

Когда Род наконец перешел к делу и рассказал Байрону о вероятности сноса галереи вообще, тому захотелось плакать. По утверждению частного детектива, которого он нанял, Джон Смит должен был иметь представление о том, что происходит.

Байрон снова спросил Рода об этом несчастном случае, и на этот раз, хотя и очень неохотно, Род признался, что в смерти Джона есть загадочные обстоятельства, о которых не сообщалось.

– Я ходил в полицию, но они не захотели меня слушать. Они сказали, что нет причин думать, что это было убийство. Наверно, я должен был настоять на своем и мог бы, если… – Внезапно он уронил голову на руки.

Видя, как Род расстроился, Байрон не стал настаивать, хотя, конечно, сам он не собирался успокаиваться до тех пор, пока не раскопает эту историю до конца.

Когда он соберет достаточно доказательств, когда найдет того парня, который явился причиной смерти Джона, – тот, естественно, попытается скрыться, – он пойдет в полицию. Он не может позволить себе отмахнуться от предположения Рода.

Казалось, что Рода чем-то в полиции сильно припугнули. Возможно, когда-то у него были неприятности. Может быть, какое-нибудь транспортное происшествие? Что-нибудь мелкое, но способное заставить его держать язык за зубами.

Байрон решил, что кое-что можно рассказать Даниэлле. Сейчас он ждал лишь подходящего момента. Зря волновать он ее не хотел, хотя до сих пор считал, что ей следовало бы знать правду.

Он подумал о Саманте. Интересно, как две женщины поладили между собой. Его сообщение накануне вечером стало для Даниэллы громадным потрясением. Таким громадным, что она была вынуждена держаться за спинку стула, чтобы не упасть. Ей, вероятно, показалось, что он ничего не заметил, но она ошиблась – он видел все. Он не упускал ничего, что касалось Даниэллы.

Да, с его стороны было несправедливо навязывать ей сегодня Саманту, но это была собственная идея Сэм, а ему, Байрону, давался еще шанс увидеть Даниэллу. Он помнил каждую черточку ее лица, каждый дюйм тела – он никогда этого не забывал. И даже зная, что сейчас она для него потеряна навсегда, он не желал терять еще одну возможность видеть ее, говорить с ней, вдыхать ее сладкий, волнующий аромат.

Когда они с Самантой вышли из машины, Даниэлла выглядела так, словно почти не спала всю ночь, и ему хотелось думать, что это все из-за потрясения от его помолвки. Но Байрон знал настоящую правду – это свинья Тони не давал ей спать, устроив ей еще одну ночь любви.

Когда он остановился на дорожке у ее дома, лицо его приняло мрачное выражение. Байрон непроизвольно взглянул в сторону паддока и увидел, что загон пуст. Он позвонил в дверь дома, но ответа не последовало. Тогда Байрон прогулялся вокруг дома и, никого не обнаружив, удобно устроился в подвесном гамаке Даниэллы, дожидаясь возвращения женщин.

Он провел бессонную ночь, так как думал о Даниэлле и о том будущем, которое он спланировал для себя. Он не успел опомниться, как уже спал.

– Байрон!

Ему снилась Даниэлла и то, что они снова женаты, но когда он открыл глаза, то его плеча касалась Саманта. Байрон огляделся, но Даниэллы нигде не было видно.

– Вставай, соня, – улыбаясь и целуя его, сказала Сэм.

– Который час? – Он сел.

– Время ленча. Даниэлла пригласила нас остаться. Она по-настоящему очень милая и добрая, Байрон. Я так рада, что познакомилась с ней.

А что сама Даниэлла думает по поводу Сэм? Но он знал, что никогда не посмеет у нее об этом спросить. Она, вероятно, была рада за него. Она должна радоваться, что он нашел себе другую женщину, ведь это означало, что он больше не будет ее преследовать.

* * *

Даниэлла застыла у кухонного окна, уставившись на улицу невидящим взглядом. Известие о том, что Байрон предложил Саманте стать его женой только накануне вечером, почти уничтожило ее. Его визит к ней в магазин должен был быть последней попыткой наладить отношения между ними. А она так преуспела в своем стремлении отделаться от него, что он тут же связал себя помолвкой с другой девушкой.

Как ей сохранить невозмутимый вид за ленчем? Сейчас ей хотелось исчезнуть, забиться в какую-нибудь норку, спрятаться в какой-нибудь уголок. Даниэлла сама не знала, зачем она предложила им остаться. Может быть, потому, что ей очень понравилась Саманта, и пригласить ее на ленч казалось так естественно?

Сэм оказалась замечательным человеком, открытым и дружелюбным. У нее не было ни манерности, ни жеманства, она вела себя просто и естественно. Сэм смирилась с тем, что Даниэлла когда-то была женой Байрона; она не была ни завистливой, ни злобной и поэтому не видела причины, которая помешала бы им быть друзьями.

Как ни странно, Даниэлла даже завидовала Сэм. Она вдруг неожиданно для себя поняла, что эти двое могут быть счастливы вместе. Это было как раз то, что Байрон заслужил после стольких лет одиночества. Была ли Саманта его увлечением или Байрон любил ее по-настоящему, Даниэлла отказывалась выяснять. Единственное, что ей было важно – хотя мысль об этом заставляла ее плакать, – это то, что Байрон решил завести с Самантой детей. Сэм была совершенно поглощена этой мыслью, когда рассказывала об этом Даниэлле.

– Почему у вас с Байроном никогда не было детей? – с естественной для себя прямотой спросила Сэм.

Даниэлла пожала плечами.

– Мы были так молоды и никуда не спешили. – Она мысленно поблагодарила Байрона за то, что он не рассказал Сэм о ее выкидыше.

На протяжении всего ленча Даниэлла продолжала улыбаться своей натянутой улыбкой, отказываясь даже мельком взглянуть на Байрона. Ее убивало то, что она сидит вместе с ними обоими.

Саманта, не замечающая никакого напряжения между ними, весело щебетала о лошадях и их верховой прогулке.

– Я очень хочу жить за городом, – заметила она, – вместо душного Лондона. Как ты думаешь, Байрон, мы могли бы переехать после нашей женитьбы? Я бы смогла открыть свой собственный ветеринарный кабинет. О, это было бы чудесно! – Ее милые серые глаза сияли восторгом.

– Мы должны подумать об этом, – сказал Байрон. – Для меня Лондон – самое удачное место жительства, это моя стартовая площадка.

Саманта кивнула.

– Конечно, ты прав. Но когда у нас появятся дети, лучше бы им расти не в городе, ведь твоя квартира не такая уж и большая.

– Мы обсудим это, когда придет время.

Даниэлла закрыла глаза, тщетно пытаясь отгородиться от их разговора. Жизнь так несправедлива, просто дико несправедлива! Ну, почему это случилось именно с ней? Почему Сэм имеет возможность рожать детей, а она – нет? Почему Байрон должен создавать семью, по которой истосковался, с Сэм, а не с ней? Ведь любил-то он ее и детей хотел от нее! А разве она не любила его больше самой жизни? Да, это была ужасная несправедливость!

Даниэлла боролась со слезами, поэтому едва вникала в то, что говорит Сэм.

– Мы даже могли бы подыскать что-нибудь рядом с этим местом, чтобы иметь возможность общаться с Даниэллой. Мы так хорошо провели сегодняшнее утро! Хочется встречаться почаще. Что ты об этом думаешь, Даниэлла? О, что-то не так?

Даниэлла закрыла лицо руками. Она была так расстроена, что не могла видеть никого из них – особенно Байрона.

– Я… я не очень хорошо себя чувствую, – произнесла она, с трудом сдерживаясь. – Извините меня. – И Даниэлла выбежала из комнаты.

– Элли? – Байрон туг же обеспокоенно вскочил.

Проигнорировав его, Даниэлла взбежала наверх, ворвалась в свою спальню и закрыла дверь на ключ. Слезы хлынули из ее глаз раньше, чем она упала на кровать.

– Элли, открой дверь!

Но она даже не услышала его голоса. Более ужасного развития событий она и представить себе не могла. Почему именно в ее присутствии им понадобилось все это обсуждать? Зачем они стали говорить о своих планах? Разве они не могли дождаться, пока останутся одни? Неужели они не понимают, какая это для нее пытка?

– Элли! – Байрон громко застучал в дверь.

На этот раз она услышала и внутренне содрогнулась.

– Уходи. – Она ни за что на свете не хотела, чтобы Байрон увидел ее сейчас. И словно боясь, что он в любой момент может войти в комнату, Даниэлла бросилась в ванную и заперлась там.

Как ей сейчас плохо! Все, чего она хотела, – это чтобы они ушли и оставили ее одну, чтобы они исчезли из ее жизни навсегда – Байрон и его невеста, Байрон и женщина, которая собиралась рожать ему детей, быть матерью его детей! О Боже, дети! Она едва могла сдержать вопль отчаяния.

– Даниэлла, я требую: открой дверь немедленно! Если ты этого не сделаешь, я ее выломаю.

Голос Байрона буквально оглушил ее. Потом Даниэлла услышала спокойные интонации Сэм, которая что-то ему говорила. Они, должно быть, думают, что она сумасшедшая, раз сбежала от них и заперлась в комнате. А что, если она действительно заболеет и сойдет с ума? О нет, конечно, нет! Но только если они уйдут. Хотя, вероятно, они не уйдут до тех пор, пока не убедятся, что она в полном порядке.

– Даниэлла. – Это уже был голос Саманты. – Мы очень о тебе беспокоимся. Что с тобой случилось? Ты хочешь, чтобы мы вызвали доктора?

Ох, если бы все было так просто! Если бы только было лекарство для разбитого сердца. Даниэлла вытерла полотенцем лицо и отперла дверь ванной.

– Нет, не нужно. Я выйду через минуту. – Она удивилась тому, как твердо прозвучал ее голос.

– Мы можем помочь?

– Нет, Сэм, все в порядке. Идите и заканчивайте свой ленч.

– Черт побери, как ты можешь говорить о еде, когда ты там, за дверью, и тебе плохо! – прогремел Байрон. – Отопри эту чертову дверь!

– Я выйду через минуту, – повторила Даниэлла, уже начиная злиться. – Неужели ты не можешь дать мне небольшую передышку?

Она слышала, что Сэм что-то сказала Байрону и он ей ответил. Затем с нетерпением в голосе он произнес:

– Ситуация нелепа, но я дам тебе десять минут. Если через десять минут ты не спустишься вниз, будь готова к тому, что эта дверь полетит с петель.

Даниэлла мысленно увидела, что они стоят и ждут от нее какого-нибудь ответа. Затем они ушли.

Даниэлла слышала их легкие шаги по ступенькам вниз.

Можно понять их беспокойство – на их месте и она бы так же себя чувствовала, но дело было в том, что она бы вряд ли так поступила. У нее внутри что-то надломилось, когда она услышала, как они обсуждали свои планы на будущее – будущее, которое касается ее любимого мужчины, но совсем не касается ее! Это будущее содержало в себе лишь одну вещь, которая была ей недоступна.

И снова потоки слез хлынули из ее глаз. Даниэлле показалось, что слезы никогда не прекратятся. Наконец она заставила себя собрать всю свою волю в кулак и долго умывала лицо ледяной водой, чтобы привести себя в порядок. Когда Даниэлла вышла из комнаты, десять минут истекли.

Байрон ждал ее у самой нижней ступеньки лестницы. Даниэлле стало интересно – стоял ли он там все эти десять минут или нет? Байрон наблюдал, как Даниэлла спускалась с лестницы; его серебристо-серые глаза впились в ее лицо.

Даниэлла остановилась на самой нижней ступеньке.

– Тебе лучше? – спросил Байрон.

Даниэлла кивнула, так как на свой голос она сейчас положиться не могла.

– Что-то было не так?

Даниэлла продолжала придерживаться первой версии.

– Меня затошнило.

– Голос у тебя дрожит, словно ты плакала, – придрался к ней Байрон. – Это от мысли, что мы собрались жить недалеко от тебя? Ты думаешь, что мы тогда бы стали вторгаться в твою частную жизнь? Стали бы разорять твое маленькое любовное гнездышко, которое ты строишь со своим возлюбленным Кохраном? О, тебе не нужно беспокоиться по этому поводу, – с насмешкой произнес он. – Я смогу убедить Сэм в том, что это была неудачная идея. Если хочешь знать правду, мне эта идея тоже не по душе.

Он не хотел видеть ее когда-либо снова, даже в качестве друга! Это известие буквально сломило Даниэллу, но она все-таки собрала остатки гордости и произнесла:

– Я рада, что наши чувства взаимные. – Она осталась довольна той холодностью, которая прозвучала в ее голосе.

– Если ты в порядке, мы с Сэм сейчас уйдем, – сказал Байрон. Его тон был таким же холодным и неприветливым. – Мы и так отняли у тебя слишком много времени.

Она слегка наклонила голову.

– Очень хорошо. Могу я поздравить тебя с помолвкой? Знаешь, Сэм – чудесная девушка. Уверена, ты будешь с ней счастлив. – Она и сама не знала, как ей удалось все это произнести. Ее сердце разрывалось от боли и страданий, ей хотелось рыдать от отчаяния, но она продолжала все так же улыбаться искусственной улыбкой.

– Я тоже в этом уверен, – подтвердил Байрон. – Мне бы хотелось поздравить также и тебя.

– Спасибо, – сказала Даниэлла, спускаясь с последней ступеньки. Теперь она была так близко к Байрону, что могла почувствовать жар его тела – более сильный, чем обычно; ощутить его особенный мужской запах – тоже более сильный, чем всегда. Все чувства были сейчас обострены. Даниэлла могла слышать его тяжелое дыхание, видеть на его лице каждую пору и блестящие капельки пота.

Ей хотелось протянуть руки и в последний раз коснуться его, хотелось почувствовать тепло его объятий, ощутить его губы на своих губах. Она хотела пить сладкий нектар жизни из его уст и чувствовала, что и он этого хочет, но борется с собой так же, как и она. Не оттого ли он так тяжело дышит? Да ведь он весь в поту!

Ей так и не удалось подтвердить свои догадки, так как именно в этот момент к ним присоединилась Саманта.

– Даниэлла, ты лучше себя чувствуешь? Я убрала со стола и вымыла посуду. Мне показалось, что ты сейчас не очень-то расположена этим заниматься.

– Спасибо, – произнесла Даниэлла, с трудом отрывая свой взгляд от глаз Байрона.

– Ты все еще очень бледна.

– Я сказал Даниэлле, что мы уходим, – сухо объявил Байрон своей невесте.

Саманта нахмурилась.

– Ты действительно считаешь, что нам следует уйти? С тобой все будет в порядке, Даниэлла?

Даниэлла кивнула.

– Сейчас я снова себя нормально чувствую. Я должна извиниться; просто не знаю, что такое со мной приключилось.

– Ты точно уверена? – Саманта все еще выглядела обеспокоенной.

– Разве она не сказала, что уверена? – грубо спросил Байрон.

Саманта подняла свои чудесные светлые брови и громким шепотом спросила Даниэллу:

– Что с ним случилось?

Даниэлла пожала плечами.

– Ничего плохого со мной не случилось, если не считать того, что мы, как мне кажется, злоупотребляем гостеприимством, – раздраженно сказал Байрон. – Идем, Сэм!

Совершенно озадаченная, Саманта крепко обняла Даниэллу.

– Надеюсь, мы скоро увидимся, – произнесла она, испытывая к Даниэлле самое искреннее расположение. – Если будешь как-нибудь в Лондоне, заходи обязательно. У тебя есть адрес Байрона?

Но он не дал Даниэлле даже возможности ответить, сказав на прощание «до свидания».

И больше не прозвучало ни одного слова.

Во все последующие дни в жизни Даниэллы была лишь пустота. Она не жила, а существовала. Проходили дни, она выполняла свою работу, делала то, что должна была делать, но все, что она делала, не имело никакого значения.

Ей хотелось знать – хотя было уже поздно, – прав ли был Тони, уговаривая ее рассказать Байрону о том, что с ней случилось, и позволить ему самому принять решение. Даже если бы в этом случае он ушел, это было бы не больнее, чем сейчас, но он по крайней мере знал бы правду.

Даниэлла написала Тони, рассказала ему о Байроне и Саманте, утверждая что это лучшее, что можно было придумать. Тони немедленно ей позвонил и сказал, что она ведет себя глупо и что еще не поздно все изменить. Но Даниэлла понимала, что сделать это она никогда не сможет: она упустила свой счастливый шанс.

Неделю спустя на ленче у себя дома Эвелин объявила, что они с Родом собираются пожениться. Пока Даниэлла их поздравляла, ей было так тяжело, словно у нее на сердце лежал камень. Еще одна свадьба, а значит – еще один повод чувствовать себя несчастной. Только вчера она услышала от своей очень взволнованной знакомой, что та беременна во второй раз, и это сообщение напомнило ей о ее собственной потере. Каждый раз, когда Даниэлла видела кого-то с малышом, ей сразу вспоминалась ее маленькая Люси.

– Мы назначили день свадьбы. Это будет через четыре недели, – сказала Эвелин, накладывая в тарелку Даниэлле вторую порцию картошки. – Будь умницей, съешь это, а то ты стала слишком худой. Да, я знаю, у меня мало времени на решение организационных вопросов, но Род не видит причины, по которой мы должны ждать еще.

– Я тоже не вижу, – сказала Даниэлла. – Что ты думаешь надеть?

За этим вопросом последовало продолжительное обсуждение подходящей для такого торжественного случая одежды. Когда тема была исчерпана и они договорились прямо на следующий день пройтись по магазинам, Эвелин сказала:

– Я очень удивилась, когда услышала из уст Байрона о его помолвке. Я и не знала, что у него есть девушка. Но ты теперь должна вздохнуть с облегчением, Даниэлла.

– С облегчением? – спросила Даниэлла, нахмурившись.

– Ну да, наконец-то он оставит тебя в покое. Его невеста выглядит очень мило. А сам Байрон очень изменился. Сейчас он ведет себя как настоящий джентльмен, и он стал намного приятнее, чем раньше.

Как великодушно со стороны матери признать это, подумала Даниэлла, хотя и подозревала, что та сказала так лишь потому, что Байрон сейчас посвятил себя кому-то другому и поэтому безопасен для ее дочери.

– Они уже назначили день свадьбы?

– Не имею никакого представления, – сказала Даниэлла, и ее вдруг поразила ужасная мысль: ведь ее могут пригласить на свадьбу! О, через это она вряд ли сможет пройти. Это для нее будет самым настоящим адом, ужаснейшим наказанием, которое только можно себе представить.

Ею внезапно овладело стремление бежать – бежать из страны, лишь бы только быть подальше отсюда. Но, ей вряд ли удастся уехать, пока ее мать и Род не поженились, зато потом ничто не сможет ее остановить и удержать здесь.

Все последующие дни мысль об отъезде все более крепла. Даниэлла убедила себя, что это самое правильное из всего, что можно сделать.

Она посетила еще одно заседание совета. К ее огромному облегчению, Байрона на это заседание не пригласили. Компания «ДБС» боролась за спасение галереи. Все в «ДБС» считали, что хорошая строительная компания сможет провести необходимые работы по исправлению дефектов. Позже Род позвал Даниэллу в свой кабинет.

– Ты слышала, когда у Байрона свадьба?

Сердце Даниэллы чуть не выскочило из груди.

– Нет. Когда? – О, пожалуйста, пусть это будет еще не скоро! Не раньше, чем она осуществит свой замысел.

– Я тоже не знаю, – быстро проговорил он, – но я подумал, может быть, ты знаешь? Мы с Эвой хотели, естественно, купить им свадебный подарок, но знаешь, нас с твоей мамой уже скоро здесь не будет – мы уедем. Я заказал места в круиз на три месяца, хотя ей еще об этом не сообщил, – добавил он доверительно. – Так вот, я хотел, чтобы ты передала им наш подарок. И еще: не беспокойся о делах компании. В мое отсутствие за всем здесь будет смотреть Гордон.

Гордон Стил занимал должность директора по продажам. Он был очень компетентным работником, и Даниэлла знала, что Стил будет охранять интересы компании, как свои собственные. Но совсем не это волновало ее в данный момент.

– Я могла бы передать им ваш подарок, – медленно заговорила она, – но вся проблема в том, что меня, возможно, тоже здесь не будет, когда они поженятся. Я думаю поехать за границу. – Твердо она еще ничего не решила, но представляла себе все очень ясно. – Я сдам свой дом в аренду, – на ходу импровизировала она, – Мелиссу попрошу позаботиться о моих магазинах, а сама поеду на год в путешествие по Америке. У Джона – родственники в Аспене. У них собственное ранчо, и они уже давно зовут меня погостить у них. – Все это было правдой. – Я, вероятно, поживу у них на ферме.

У Рода расширились от удивления глаза.

– Когда ты все это решила? А твоя мать знает об этом?

Даниэлла покачала головой.

– А ты собиралась сообщить ей это до нашей свадьбы?

Даниэлла наморщилась.

– Вообще-то нет. Но если вы уезжаете на три месяца, тогда я скажу ей.

– Она не обрадуется.

– Я знаю, – согласилась с ним Даниэлла. – Вот почему я и не хочу ничего говорить до тех пор, пока вы не поженитесь. Не хочется портить ей праздник. Я давно не видела ее такой счастливой, Род. Но это путешествие я задумала очень давно. – Казалось, ложь очень легко слетает с ее губ.

– Вероятно, с тех пор, как умер Джон? – спросил он, внезапно догадавшись.

Даниэлла тут же ухватилась за это объяснение.

– Да, именно тогда! Просто у меня не было возможности уехать надолго, так как мама осталась бы одна. Сейчас у нее есть ты, и теперь меня ничто не задерживает.

– Может быть, ты соскучишься по дому прежде, чем истекут твои двенадцать месяцев? – с надеждой предположил он.

– Может быть, – она улыбнулась.

– Мне кажется, будет лучше, если ты все это расскажешь своей матери в моем присутствии.

Даниэлла кивнула. Она и сама об этом подумала.

* * *

Следующие несколько недель были заполнены хлопотами. Не считая того, что Даниэлла помогала матери готовиться к свадьбе, ей еще нужно было заниматься улаживанием своих собственных дел, возникших в связи с запланированным путешествием. Необходимо было подумать о доме и позаботиться о лошадях. Ей очень не хотелось оставлять все на целых двенадцать месяцев, да и мысль о том, что здесь будут жить совершенно посторонние люди, не радовала ее.

Мелисса как-то обмолвилась, что ее старшая сестра Фиона вынуждена съехать со своей квартиры в конце месяца: ей отказались продлить аренду. Хозяин дома хотел затащить Фиону в свою постель, так со злостью заявила сама Мелисса. Даниэлла тут же поняла, что нашла идеального жильца для своего дома. Фиона к тому же страстно любила лошадей, и это означало, что о Шандоре и Моргане тоже будет кому позаботиться.

Оставались еще ее магазины. Даниэлла порадовалась тому, что не открыла в Стратфорде еще один магазин. И вообще – с некоторых пор магазины стали для нее настоящей головной болью.

И опять спасение пришло от Мелиссы. У нее появился новый богатый приятель, который занимался оптовыми поставками готовой одежды и с которым Даниэлла вела уже свои дела. Как раз тогда он и познакомился с Мелиссой.

– Адриан сказал, что пора бы мне уже иметь свой собственный магазин, а то и два, – поделилась она с Даниэллой. – Ты не хочешь продать магазины?

Продать? Вряд ли, но сделка все же была заключена. Даниэлла едва держалась на ногах от всех этих хлопот, но немного сил, чтобы подумать о Байроне и Саманте, у нее все равно оставалось. Обычно она вспоминала о них по ночам, лежа без сна в постели. Каждый раз эти воспоминания причиняли невыносимую боль. Нет, все-таки она поступает правильно, уезжая из страны до их женитьбы.

День бракосочетания ее матери с Родом был похож на сказку. Невеста сияла, у жениха с лица не сходила улыбка. Эвелин даже простила Даниэллу за то, что та собралась провести год в Америке.

Байрон с Самантой были приглашены на свадьбу, но, к огромному облегчению Даниэллы, вежливо отказались, сославшись на неотложные дела. Было ли это правдой, Даниэлла не знала, но это означало, что она может вздохнуть свободно.

Провожая свою мать и нового отчима в их медовый месяц, Даниэлла твердо знала, что не позднее чем через два дня она и сама покинет Англию. Она никак не могла дождаться этого момента. Даниэлла никогда не была в Америке, но родственники Джона не раз говорили ей, что она может оставаться у них столько, сколько ей захочется.

Это была ее последняя ночь в Англии. Даниэлла сидела и читала вечернюю газету, как вдруг одна заметка заставила ее буквально подскочить в кресле. Она мгновенно забыла о том, что уже поздно и что она собиралась спать. Вместо этого Даниэлла бросилась за своим пиджаком и ключами от машины.