Текст книги "Уйди из моей жизни"

Автор книги: Маргарет Майо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Не могу поверить, что я на самом деле сижу здесь с тобой, – Даниэлла взглянула через стол на Байрона. – Мне кажется, что я сплю.

– Это не сон, – заверил ее Байрон. Его серые глаза потеплели, когда он положил на ее руку свою. – Почувствуй меня, я действительно настоящий.

Даниэлле захотелось вырвать свою руку. Они сидели в маленьком изысканном французском ресторане уже более часа, и с каждой проходящей минутой она все больше и больше пробуждалась, будто ото сна. Все было так, словно последних десяти лет не было вовсе. Один лишь взгляд, брошенный на Байрона, взволновал ее. И чем дольше они сидели, тем все труднее ей было отвести глаза от него.

Байрон Мередит был очень симпатичным, когда она выходила за него замуж. Сейчас же он стал еще более привлекательным, и именно это не нравилось Даниэлле. Когда они шли к заказанному столику, на них оборачивались. И потом, в течение всего вечера, в его сторону нет-нет да и бросали как осторожные, так и нескромные взгляды.

К нему пришел большой успех. Это проявлялось и в стиле одежды, и в естественной манере высокомерно держать себя – именно за его высокомерие больше всего ненавидела Байрона ее мать. В нем все буквально кричало о его могуществе. Добавьте сюда еще потрясающую чувственность – и можно сходить с ума.

Его пальцы сжали ее руку, и она поняла, что теперь ей не вырваться – момент был упущен.

– Тебе хорошо, Элли? – Вопрос прозвучал так, словно это было очень важно для него.

– Полагаю, что да.

– Но ты не уверена?

Тепло от его руки проникало во все клеточки ее тела, вызывая дрожь и мурашки – ощущения, которых она не испытывала уже много лет. На самом деле, никто, кроме Байрона, не вызывал у нее подобных эмоций.

– Никогда раньше меня так не угощали, – охрипшим голосом сказала она. – И никогда я так быстро не оказывалась в Париже к обеду. – Это было невероятно романтично и не шло ни в какое сравнение с теми дешевыми забегаловками, в которые он когда-то приглашал ее.

– Ты не представляешь, как это приятно – увидеть тебя снова. – Его улыбка была такой голодной, словно вместо еды на тарелке он скорее предпочел бы съесть ее. – Я боялся, что мы уже никогда не встретимся.

– Ты хочешь сказать, что все эти годы хотел меня найти?

Он кивнул, не отрывая пристального взгляда своих серых глаз от ее лица.

– Разве ты обо мне не думала?

– Моя рыба остывает. – Даниэлла попробовала проигнорировать его вопрос.

Но он не позволил ей уйти от ответа.

– Я не верю, что для меня не нашлось хоть крохотного уголочка в твоем сердце.

– Может быть, но только очень крохотный уголок, – пожала плечами она.

– И что же, этого было недостаточно, чтобы связаться со мной?

Ее глаза удивленно округлились.

– Если бы даже я захотела, я бы этого не смогла сделать. – И вдруг обнаружив, что он убрал свою руку с ее руки, она схватила вилку и вонзила ее в рыбу, хотя есть ей сейчас совсем не хотелось.

– Это почему же?

– Да потому что у меня не было твоего адреса. В отличие от тебя, я не совала свой нос в твою частную жизнь.

– Это нечестно. – Байрон напустил на себя обиженный вид.

– Нечестно? – переспросила Даниэлла, поднимая свои изумительной красоты брови. – Мне не нравится даже мысль о том, что ты все время знал, где я жила.

– Мне не следовало тебя отпускать.

– Сейчас об этом бессмысленно говорить, – произнесла она, не заметив, что в ее тоне проскользнула внезапная резкость. – Что сделано, то сделано. И мы не в силах ничего изменить. – Она положила в рот маленький кусочек рыбы, мякоть которой по вкусу сейчас почему-то напоминала бумагу. – Не могу понять, почему ты так и не женился вновь.

– Я уже говорил: ты – моя первая и единственная любовь. – Он пожал плечами.

– Но ведь за эти годы у тебя наверняка были женщины. – Он был слишком хорош как мужчина, чтобы записываться в монахи.

– Естественно.

– И что, неужели среди них не оказалось той, с кем бы ты хотел провести остаток своей жизни?

– Нет.

– В это трудно поверить.

– Может быть, я никогда не прекращал любить тебя? – Он впился взглядом в ее глаза. Даниэлла задрожала от волнения. – Может быть, я не встретил ту, которая волновала бы меня так, как волновала – и продолжаешь волновать сейчас – ты, Элли? – настойчиво и даже грубо добавил он. – Ты этого не знала?

Она покачала головой, слишком ошеломленная, чтобы что-либо ответить. О Боже! Что он хочет этим сказать?

– Все так, словно мы и не расставались. Ты тоже это чувствуешь?

Даниэлла снова промолчала. Она с трудом сглотнула и слегка тряхнула головой. Нельзя допустить, чтобы кипевшие в ней чувства – они усиливались с каждой минутой – вышли наружу.

– Элли. – Он положил нож с вилкой и серьезно на нее посмотрел. – День, когда ты меня покинула, стал для меня самым горьким в жизни. Почему ты даже не хотела со мной разговаривать, когда я звонил по телефону и приходил к тебе домой?

– Зачем? Это было бессмысленно.

– Потому что ты разлюбила меня?

Даниэлла набрала в легкие побольше воздуха и медленно выдохнула его.

– Просто я поняла, что все кончилось, – сказала она, избегая его взгляда.

– Как ты могла быть в этом так уверена?

– Положение ухудшалось из месяца в месяц. Ты знаешь это не хуже меня, Байрон. Мы с тобой только спорили, постоянно что-то друг другу доказывали. Помнишь, я как-то вернулась домой с новой парой туфель, и ты вышел из себя, так как счет за электричество был не оплачен?

– Да, я помню, – тихо отозвался Байрон. – Позже я думал об этом и признал, что был не прав. Тебе нужны были эти туфли для работы. Очень часто я вел себя как идиот. Особенно тогда, когда обвинил тебя в потере нашего ребенка! Я не понимал, что говорю. И все оттого, что я очень, очень сильно хотел этого ребенка. Это было частью меня, частью нас, и я думал, что малыш должен что-то значить для нашего брака. – Он тряхнул головой, словно пытаясь прогнать воспоминания об этом. – Элли, ты прощаешь меня?

– Думаю, что да. – Как мучительно слышать о тех событиях прошлого из его уст! Это лишний раз доказывало, что у них нет никакого общего будущего.

– Мы можем снова быть друзьями?

Даниэлла отрицательно покачала головой.

– Это бессмысленно.

– Почему? – Его густые брови удивленно поднялись. – Потому что я так далеко живу? Потому что я так много разъезжаю? Потому что ты замужем?

– Именно поэтому, – ответила она. – И я не хочу больше об этом говорить. Ответь мне лучше, что ты делаешь в Бирмингеме. Ты сказал, у тебя здесь дело? Тебя попросили что-то еще спроектировать?

В какой-то момент она подумала, что он не собирается отвечать, и даже обрадовалась, когда он наконец произнес:

– Это дело – галерея Грэнвилла Арчера. Но здесь есть несколько проблем: кто-то плохо сделал свою работу. Хотя об этом еще никто не знает.

– Можешь мне рассказать? – нахмурилась Даниэлла.

Байрон покачал головой.

– Сегодняшний вечер – особенный. И я не хочу портить его разговорами о работе.

– Но мне интересно, – настаивала она. – Ты забыл, что я немного разбираюсь в строительстве?

– О, конечно! – Его серые глаза вдруг стали суровыми. – Я действительно забыл, что твой муж – строитель, чертовски богатый строитель!

Он произнес это так, что Даниэлла должна была сказать хоть что-нибудь в защиту Джона.

– На самом деле, он – создатель своей собственной компании. «ДБС» очень уважают в строительном мире.

В ту же секунду Даниэлла поняла, какую громадную ошибку она допустила. «ДБС» владеет проектом галереи, и Байрон может заметить связь. Мороз пробежал по ее коже, ей вдруг стало холодно.

Когда несколько лет назад она услышала о том, что Байрон разрабатывает проект новой галереи, а Джону передан контракт, Даниэлла испугалась: ведь двое мужчин могли познакомиться. Она постоянно молилась, чтобы этого не произошло. И ее молитвы (как ей казалось) были услышаны.

Хорошо, что она никогда не рассказывала Джону о Байроне. Она просто сказала, что ее первый брак был ошибкой и что она хочет о нем забыть. И Джон никогда ее не спрашивал ни о чем.

Сейчас Даниэлла буквально читала мысли Байрона. Ее страхи подтвердились, когда он, отодвинувшись от стола, вскочил на ноги и произнес:

– Пойдем отсюда к черту! Мы с тобой что-то слишком много говорим.

Встреча Байрона с представителем строительной компании «ДБС» срывалась. Брюс Саммерс, инспектор, обещал приехать, но до сих пор еще не появился, и телефон Рода Мэстона звонил постоянно. Встреча была намечена на один из ближайших дней.

Байрон побарабанил пальцами по столу и снова взглянул на часы. Было 8:35. Ровно шесть часов двадцать минут назад он доставил Даниэллу домой. Хотя он и не договаривался с ней о новой встрече, этим вечером собирался пойти к ней снова, прихватив с собой бутылку шампанского и корзиночку клубники.

Байрон погрузился в грезы. Вот они сидят в ее саду, и он одну за другой отправляет ей в рот ягоды. Он следит за ее бесконечно манящими губами, за ее дразнящим языком, принимающим сочную клубнику. Адреналин в крови Байрона от такого зрелища повысился. И хотя все это происходило лишь в его воображении, он вдруг отчаянно захотел ее поцеловать.

Нужно действовать очень осторожно – Даниэлла еще не готова впустить его в свою жизнь.

Покинув ресторан, они гуляли по берегу Сены. Сумеречный свет смягчил острые выступы красивых каменных зданий, а вечерние огни превратили весь город в место для влюбленных. Он взял ее за руку и почувствовал, как она сильно напряжена. Мягко и осторожно Байрон спросил:

– Почему ты мне не рассказала?

Открытие, что она была замужем именно за Джоном Смитом из «ДБС», повергло его в шок – ведь он очень хорошо знал, что Джон умер около двух лет назад. Так зачем же она притворилась, что ее муж до сих пор жив? Чтобы защититься? Но от кого? От тех, для кого вдова может стать легкой добычей, или все-таки от него?

Даниэлла резко вскинула голову, но ничего не ответила.

– Я понимаю, об этом очень тяжело говорить, – продолжал тем временем Байрон, ободряюще сжимая ей руку. – Тот несчастный случай с Джоном был ужасен и, должно быть, совсем выбил тебя из колеи.

Когда это случилось, его не было в Англии. Джон отправился на строительную площадку, не надев защитную каску на голову. А один из рабочих наверху строящегося здания внезапно оступился и выронил целый лоток кирпичей. И хотя все, кто заметил грозящую опасность, предупредили Джона криками, он не успел увернуться. Через несколько дней Джон Смит умер в больнице.

– И когда же ты собиралась мне об этом рассказать, если вообще собиралась?

Даниэлла слегка пожала своими узкими плечами:

– Когда пришло бы подходящее время.

– Тебе трудно говорить о нем?

Она кивнула, и он увидел, что в ее глазах блеснули слезы. Мысль о том, что смерть Джона все еще расстраивает ее, причинила ему адскую боль. Должно быть, она очень сильно любила Смита. Возможно, даже сильнее, чем когда-то любила его самого. Но сейчас у Байрона появилась надежда, которой совсем не было прежде, и…

– Ты слышал, что я сказал?

Байрон очнулся от своих грез.

– Что, прости?

– Брюс на проводе, – повторил Род. – Появилось что-то срочное, он не может решить это сам. – И Род, низенький крепыш с бьющей через край энергией, устремил на Байрона испытующий взгляд своих бледно-голубых глаз.

– Черт! – смачно выругался Байрон. – Он решительно прогнал мысли о Даниэлле из головы. – Я хочу знать, отчего появились эти трещины. Я хочу, чтобы вы вводили меня постепенно в курс дела. Сюда вошли мои оригинальные разработки, и я хочу знать, точно ли они выполнялись. Кроме того, были ли использованы другие материалы вместо тех, на которых настаивал я. Я хочу знать, на правильной ли глубине был заложен фундамент. По-моему, причина создавшегося положения – в осадке фундамента. Черт бы побрал прошлогоднее засушливое лето! – Он ударил кулаком по столу. – Я разрабатывал проект, учитывая подобные ситуации. Этого никогда не должно было случиться.

Совещание продолжалось все утро. В тот момент, когда Байрон покинул офис «ДБС», его мысли опять вернулись к Даниэлле. Интересно, что когда– то она здесь работала, думал Байрон, останавливаясь, чтобы еще раз оглянуться на здание из красного кирпича с красивой золотой вывеской. Самое смешное, что оно и сейчас принадлежит Даниэлле.

Он бывал здесь несколько раз – тогда проект находился на ранних стадиях разработки – и даже познакомился с ее мужем. Он показался Байрону скрытным и сдержанным: такой не будет держать у себя на рабочем столе фотографию жены или рассказывать о том, что делал накануне вечером.

Он не очень понравился Байрону, который прозвал его про себя «холодной рыбой». Такое прозвище у него получали все люди, которые жили только ради работы и для которых все окружающие являлись только винтиками в хорошо налаженном механизме. Очевидно, Даниэлла нашла в нем совершенно противоположные качества, иначе бы она никогда не стала его женой. Даниэлла чувственная и волнующая женщина и никогда бы не вышла замуж за человека, который не соответствовал ее требованиям.

У нее не было детей от Джона, что чрезвычайно обрадовало Байрона – ведь он хотел, чтобы она рожала его детей!

И еще он хотел, чтобы у них было много детей.

Он вспомнил ее нежное, прелестное тело и представил, как ласкает его. Эти мысли так сильно взволновали Байрона, что он уже не мог дождаться вечера. С тех пор как она ушла от него, он провел так много мучительных ночей, что теперь ночи для него стали бесконечной пыткой. И поэтому он хотел, чтобы она снова вернулась в его жизнь. Снова и навсегда.

Было только половина седьмого, когда Байрон позвонил в ее дверь. Еще совсем недавно он сидел в своем гостиничном номере и смотрел на часы, как вдруг его пронзила страшная мысль о том, что она может просто уйти из дома. Если он еще раз это допустит, то может потерять ее. Навсегда! И подгоняемый этой мыслью, он побежал к своей машине.

Господи, как она была прекрасна! Ее щеки раскраснелись, а влажные кудри, облепившие лицо и рассыпавшиеся по плечам, казались почти каштановыми. Одета она была в халат из голубого шелка, который по цвету точно сочетался с ее глазами. Его затрясло от волнения, когда он представил себе то, что скрывал этот халатик.

– Байрон! – Она была поражена, снова увидев его.

– Я подумал – мы могли бы что-нибудь с этим придумать. – И он протянул ей вино и корзиночку спелых ягод, держа при этом пальцы другой руки скрещенными на счастье – вдруг у нее иные планы?

Она нахмурилась и резко спросила:

– Разве я не ясно выразилась, когда сказала, что не хочу иметь с тобой ничего общего?

Он скрыл свое разочарование и произнес:

– Да, но мне даже не с кем выпить шампанского. – И с мольбой в голосе продолжал: – Ты себе представляешь, каково это – сидеть в гостинице ночь за ночью в полном одиночестве?

После этих слов она не выдержала… и невольно улыбнулась. А он? Он понял, что победил.

– Входи, но особой надежды ни на что не питай, – предупредила она, следуя за ним. – И по правде говоря, пить шампанское на пустой желудок не совсем безопасно.

– Но ведь это легко исправить, – сказал Байрон. – Я тоже еще не ужинал, поэтому мы могли бы поужинать вместе. Я помогу тебе приготовить.

– Но я ужасно выгляжу! – воскликнула Даниэлла. – Я ведь только что из душа.

– Ты прекрасно выглядишь. – Он и не заметил, каким охрипшим голосом произнес эту фразу. – Можно поставить шампанское в холодильник?

– Конечно. А я тем временем поднимусь наверх и переоденусь.

Он не хотел, чтобы она это делала. Байрону хотелось, чтобы она оставалась в том, в чем была.

– Элли, оставайся так. – Эта мольба сорвалась с его губ раньше, чем он мог ее остановить.

Находясь уже у самой лестницы, она обернулась. Ее голубые глаза смотрели настороженно.

– Ты выглядишь сейчас так же, как тогда – в тот день, когда мы впервые встретились, – сказал Байрон. – Очень невинно и прекрасно.

– Ты хочешь сказать, что эти десять лет совсем меня не изменили? – спросила она с нервным смешком.

– Для меня – нет. Ты все та же Элли, все та же моя Элли!

Он услышал, как она горько вскрикнула, взбегая вверх по лестнице, и напомнил себе, что должен быть более сдержанным и заботливым по отношению к ней. Завоевать ее любовь во второй раз будет очень непросто.

Поставив шампанское в холодильник, он вернулся и сел на стул лицом к лестнице. Через пять минут Даниэлла спустилась вниз. Теперь на ней вместо халата были просторные шелковые брюки цвета корицы и кремовая блузка с короткими рукавами, застегнутая на все пуговицы снизу доверху. Ему хотелось зарыдать: все выглядело так, словно она нарочно закрывалась от него.

Часом позже они уже сидели на террасе и ужинали. На ужин у них был цыпленок с пряностями, салат и французский хлеб с корочкой. В ведерке со льдом охлаждалось шампанское, а в белой вазе из китайского фарфора лежала манящая своей спелостью и ароматом клубника.

– Пир, достойный самого короля, – заметил он. За те минуты, что они провели бок о бок на кухне, готовя ужин, Даниэлла смягчилась. Байрон хотел сказать, что все это сейчас похоже на старые времена, но не отважился. Он хотел ей сказать еще о многом, но боялся испортить установившиеся взаимоотношения.

Когда они закончили ужинать, он поставил на стол вазу с клубникой, наполнил пенящимся шампанским хрустальные бокалы и приступил к воплощению своих фантазий.

Сначала Даниэлла смеялась и увертывалась, когда Байрон пытался накормить ее клубникой, но потом все-таки сдалась: ухватила белыми зубами одну ягодку и откусила половинку. По ее губам побежал ягодный сок, и Байрон в восхищении наблюдал, как она слизывает его с губ кончиком маленького розового языка.

Если бы она позволила, Байрон мог бы сделать это за нее. К тому же он безумно хотел поцеловать ее, и понадобилось все его самообладание, чтобы заставить себя усидеть на месте. Продолжая эту клубничную игру, он чувствовал, как усиливается его желание, как все больше обостряются его чувства. В конце концов Байрон не выдержал, вскочил со стула и отправился бродить по саду.

Воздух был напоен сладким запахом жимолости, жужжали пчелы, в небе одинокий самолет оставлял за собой длинную белую полосу. Наверно, я смог бы совершить такой полет, чтобы написать в небе: «ЭЛЛИ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!» – промелькнуло у него в голове. Солнце медленно плыло за горизонт. Он был счастлив, когда Даниэлла с бокалом шампанского в руке присоединилась к нему.

– Я люблю это время суток. А ты? – охрипшим от волнения голосом спросила она.

– И у меня оно самое любимое, – согласился с ней Байрон.

– У тебя в Лондоне есть сад?

– На крыше, – кивнул он. – И все там растет в ящиках и горшках.

– Как интересно! – Глаза у Даниэллы загорелись. – Кто ухаживает за ними, когда ты в отъезде?

– Соседи, Сэм.

Она охотно делала это, так как была немного влюблена в него, хотя он всегда спокойно относился к ее чувствам. Байрон ясно дал ей понять, что ничего, кроме дружбы, не желает.

Ему хотелось сказать Даниэлле, что он мог бы однажды показать ей свой сад, но он знал, что торопить события нельзя.

– Здесь очень мило, Элли. – Он оглядел ухоженные газоны и нарядные цветочные клумбы. – У тебя садовник, да?

Она покачала головой.

– Чаще всего я справляюсь сама. Раньше мы держали садовника, но я дала ему отставку. Сейчас же мне помогает только один человек, и то лишь тогда, когда нужно сделать тяжелую работу, с которой я одна не справлюсь. Но мне нравится.

– Я помню, раньше ты не могла отличить один цветок от другого.

– Тогда я этим не интересовалась, – с улыбкой согласилась она. – Моим представлением о веселье было посещение дискотек и хорошо проведенное время, а не садоводство.

– А я погубил это, женившись на тебе, – тихо и печально проговорил Байрон. – У нас не было денег на дискотеки.

Она отпила немного шампанского.

– Это была не совсем твоя вина. Я ведь сознательно решилась на брак.

– Ни один из нас не заметил ловушки.

– Мы не слушали наших родителей.

– А разве есть дети, которые прислушиваются к своим родителям в этом возрасте? Вся правда в том, Элли, что я бы снова именно так и поступил.

Она бросила на него испуганный взгляд. Какой загнанный взгляд, подумал Байрон.

– Это правда, – сказал он. – В отличие от тебя, я так больше и не нашел любовь.

– Что ты сказал? – прошептала Даниэлла, и он заметил, как судорожно ее пальцы вцепились в ножку бокала.

Оставив всякую осторожность, Байрон произнес:

– Я хочу, чтобы мы снова начали совместную жизнь. Я хочу, чтобы у нас были дети. Я хочу, чтобы мы были одной семьей, Элли. Именно об этом я всегда мечтал.