Текст книги "Все или ничего"

Автор книги: Маргарет Малькольм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Розамунда наклонилась и вытащила травинку, застрявшую в застежке сандалии. Мечтательно глядя вдаль, она спросила:

– Джон, почему ты решил стать драматургом, что определило твой выбор?

Он пожал плечами:

– Наверно, гипертрофированное самомнение и самонадеянность.

– Я имела в виду нечто другое, Джон. Мне хотелось узнать: почему ты решил, что это должна быть именно пьеса?

– Ну, потому... Потому что... А куда это ты, собственно говоря, клонишь?

Розамунда, обхватив колени руками, тихо покачивалась в такт своим мыслям.

– Ты видел прошлой зимой пьесу Фредерика Дейна «Викторина»?

– Вообще-то да. Только я не понимаю, как это связано с моими проблемами. – Джон заметно нервничал.

– Скоро узнаешь. И каково было твое впечатление?

– О, даже не знаю, что тебе сказать. – Он нахмурился, как будто пытался что-то вспомнить. – Сначала все было вроде ничего, но к концу первого действия мне показалось... – Он глубоко задумался, восстанавливая в памяти подробности того вечера.

– Да? – Розамунда решила напомнить о себе.

– Так или иначе, у меня сложилось впечатление, что в пьесе отсутствует что-то очень важное, – признался он наконец. – То, что делает художественное произведение ярким, рельефным, реалистичным. Спектакль получился скучным, схематичным.

– Точно, я так же тогда подумала, – кивнула Розамунда. – И решила еще раз перечитать книгу, на основе которой была создана пьеса. Книга просто великолепна! Мое первоначальное впечатление не изменилось!

Джон насторожился, а девушка, затаив дыхание, ждала, что он скажет.

– На что ты намекаешь, Розамунда? – спросил Джон, напряженно вглядываясь в лицо девушки.

– Я хочу сказать, что не всегда на основе первоклассной книги можно создать хорошую пьесу, – медленно произнесла девушка, четко выговаривая каждое слово. Джон должен уловить ее мысль. – Автор имеет больше возможностей воплотить свой творческий замысел именно в литературном произведении, а не в сценическом. Когда я вновь прочитала «Викторину», то поняла, что произошло. Из книги была заимствована лишь основа сюжета, выхолощенное произведение моментально лишилось яркой выразительности, живого содержания, – подробно изложила свое мнение Розамунда.

– Так ты думаешь, что я... – задумчиво протянул Джон.

– О, я не настолько самонадеянна, чтобы давать тебе советы. Но может быть, тебе стоит подумать о создании книги, а не пьесы?

Джон невероятно долго хранил молчание. Розамунда не смела взглянуть на него, решив, что вела себя глупо и несдержанно.

Внезапно Джон поднялся и, схватив девушку за плечи, рывком заставил ее тоже встать. Несколько мгновений молодые люди стояли лицом к лицу, крепко держась за руки. Потом он склонился к ней и нежно поцеловал в губы.

– Умница! – бросил он и, не проронив больше ни звука, исчез в гостиной.

Розамунда проводила его взглядом, мечтательно прикасаясь пальцами к губам, на которых все еще горел его поцелуй. Стряхнув с себя блаженное оцепенение, она отнесла посуду и остатки еды на кухню, навела там порядок и на цыпочках подошла к двери в гостиную. Предосторожности были излишни. Джон находился в состоянии творческого транса – ничто не могло ему помешать. Он собрал в аккуратную стопку разбросанные страницы рукописи и, изредка просматривая их, стучал и стучал на пишущей машинке с такой одержимостью, как будто от этого зависела его жизнь.

Скорее всего, так оно и было, подумала Розамунда. Творческое начало в Джоне требовало реализации, без этого он не смог бы жить полной, насыщенной жизнью. А девушка мечтала, чтобы он максимально раскрыл себя. На душе у нее было тепло и радостно оттого, что судьба этого человека решалась не без ее скромного участия.

Розамунду переполняло чувство восторга и полного удовлетворения. Долго думать о природе столь странных эмоций не пришлось. Сердце подсказывало ей – это любовь. Любовь, которая никогда не умрет.

– Нет, я ничего существенного не выяснил, – уныло признался доктор Роб. – Не помогла даже дата рождения, которую ты для меня узнала. Кстати, как это тебе удалось? Ты ведь не стала выспрашивать у самой Розамунды?

– Конечно нет, ты же просил меня этого не делать. Удалось выведать все окольным путем. Знаешь, Роб, – добавила мисс Эллис с усмешкой, – я так преуспела в подобных делах, что сама удивляюсь. Видимо, во мне от природы есть склонность к плутовству.

– Как и у большинства женщин, – провозгласил доктор Роб. – Они уверены, что цель оправдывает средства, когда дело касается тех, кто им дорог.

Интересно, кого он имеет в виду, подумала мисс Элис. Ее саму или Розамунду? Но спрашивать она ни о чем не стала.

– Все, что ни делается, – к лучшему. На днях мне надо было заполнить анкету для получения нового паспорта. Я специально разложила все бумаги на столе перед Розамундой. Потом обронила какую-то шуточку по поводу своего возраста. Вот, сказала я ей, и наступило время, когда приходится скрывать свой истинный возраст, и лучше всего вообще забыть дату своего рождения. Потом я намекнула, что, раз для нее такой проблемы не существует, неплохо было бы устроить праздник в честь ее дня рождения. Ну, она мне тут же сообщила дату: двадцать третье июля.

– Она не колебалась, прежде чем ответить тебе?

– Ни секунды. Позже, уже после того, как я тебе позвонила, она поведала мне весьма странную вещь. У нее никогда не было паспорта, Роб. Она никогда не выезжала из страны.

– Другими словами, у нее не было необходимости пользоваться удостоверением личности и свидетельством о рождении, – задумчиво изрек доктор Роб.

– Ты прав. Знаешь, я внимательно наблюдала за Розамундой и теперь абсолютно уверена: фамилия Декстер лично для нее ничего не значит. Она вела бы себя по-другому, если бы знала, что ее настоящая фамилия не Гастингс.

– Логично. Получается, Рут сделала все, чтобы девушка не видела своего свидетельства о рождении, в котором она зарегистрирована как Розамунда Декстер.

– И как твоя дочь!

– Весьма вероятное предположение, – рассудительно кивнул доктор Роб. – Но у нас все еще нет доказательств, а не зная истины, я не могу открыться Розамунде. – Он гневно стукнул кулаком по подлокотнику своего кресла.

– Что тебе все-таки удалось узнать?

– Я теперь частый гость в Соммерсет-Хаус, озадачил служащих в хранилище завещаний, в финансово-налоговом управлении, – мрачно ответил доктор. – Я заставил их перерыть кучу архивных материалов. Никаких результатов! Следовательно, Розамунда родилась за пределами Лондона. Но где? Как я смогу узнать? Это все равно, что искать иголку в стоге сена.

Мисс Элис молчала. Ей казалось неправильным, что Роб не желает посвятить Розамунду в суть происходящего. Но решение остается за ним.

– Какое разочарование!

– Да, поэтому надо действовать более энергично.

– Ты хочешь рассказать все Розамунде?

– Нет-нет, только не это. Я решил встретиться с самой Рут.

– О, Роб! – Мисс Элис была потрясена.

– Не очень разумно, да? Может быть, не спорю, но при данных обстоятельствах неизбежно. Короче, я не выдержал и вчера отправился к ней.

– И что произошло? – От волнения на щеках мисс Элис появился румянец.

– Зря потратил время. Мне было объявлено, что у Рут нервный срыв, она в лечебнице, посетителей к ней не пускают.

Мисс Элис внимательно на него посмотрела:

– Знаешь, скорее всего, это правда. Она ведь загружена работой, да и возраст уже не тот. Помимо всего прочего, бегство Розамунды могло сломить ее. Но ты, кажется, не веришь во всю эту историю?

Доктор Роб пожал плечами:

– Возможно, ты и права. Но с другой стороны, она прекрасно понимает, что сумела отгородиться от меня стеной, которую я точно не стану штурмовать. Это было бы неэтично.

– Но ее поведение говорит о том, что она знает о твоей встрече с Розамундой! Нет-нет, это невозможно! Она ни за что не станет связывать исчезновение племянницы с тобой.

– Я этого и не утверждал. Все эти годы она успешно скрывала от меня факт существования дочери, но при этом боялась, что по какой-нибудь нелепой случайности мы встретимся. Вот это и произошло. Если Рут опасается такого стечения обстоятельств, то не исключено, что она будет всячески изворачиваться, избегая открытой конфронтации со мной.

Мисс Элис задумчиво молчала.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Элис. Нам тоже надо подумать о конспирации. Рисковать нельзя! Правда, никому, кроме моей секретарши, не известно мое местонахождение. На всякий случай я пока воздержусь от визитов к тебе. Да у меня и не будет такой возможности. Я приглашен в Америку прочитать курс лекций и, честно говоря, не могу отказаться.

– Как долго ты будешь в отъезде? – чужим голосом спросила мисс Элис, пытаясь не выдать охватившей ее тоски. У нее появилось предчувствие, что судьба уготовила серьезные испытания дорогому для нее человеку и девушке, столь неожиданно ворвавшейся в их жизнь.

– Я вернусь через три недели. Все это время я не смогу вести свое расследование. Но рано или поздно все прояснится! Хочу спросить тебя: ты ведь позволишь ей остаться с тобой?

– Ответ положительный, – улыбнулась мисс Элис. – Но ты должен понимать, Роб, что у девочки могут появиться свои планы и я буду не в силах им воспрепятствовать.

Доктор внимательно посмотрел на подругу.

– Что у тебя на уме? Ты ведь имеешь в виду что-то конкретное, да? – строго спросил он.

– Имею, – со значением проговорила она. – С детства не люблю сплетничать... Короче, у нее роман с Джоном Линдсеем. – Мисс Элис кивнула в сторону яхты «Семь звезд». – Они очень подружились за последнюю неделю.

– А ты уверена?

– Абсолютно. Понимаешь, в девочке появилось нечто неуловимое, какое-то внутреннее сияние... Похоже, она не на шутку влюблена. Трудно объяснить, но если бы ты ее увидел, то понял все без слов. Они уехали в Бат, но к чаю обещали вернуться.

– Гм, – скривился доктор Роб. – Что ты можешь сказать о молодом человеке, Элис?

– Мне он нравится, – не задумываясь, ответила мисс Элис. – У него сложный характер, он может легко потерять самообладание. Но при этом поражает меня честностью, искренностью и какой-то удивительной душевной чистотой. Но вообще-то я мало что о нем знаю. На самом деле, Роб, он так же старательно скрывает свое прошлое, как и Розамунда.

– Вот как! – воскликнул доктор и тут же рассмеялся. – Знаешь, Элис, мне кажется совершенно естественным и разумным при данных обстоятельствах, что Розамунда оберегает свою тайну. Но что касается молодого человека, то его скрытность вызывает во мне подозрение. Что не чисто в его прошлом. Прошу тебя, Элис, присмотри за моей девочкой, ради меня!

– Обещаю тебе это, – тихо ответила мисс Элис, едва сдерживая слезы.

Лето набирало обороты. Один за другим проходили безмятежные солнечные дни. Розамунда пребывала в блаженном состоянии. Каждую ночь, медленно погружаясь в сон, она воскрешала в памяти прожитые мгновения. А утром пробуждающийся мир вновь встречал ее ароматной свежестью цветов и трав, буйством красок и веселым гомоном птиц. Ежедневные обязанности не тяготили девушку, все спорилось у нее в руках. А мысли были заняты одним: она пыталась осознать чудо, происшедшее с ней и озарившее ее жизнь волшебным сиянием. Она была полностью поглощена думами о Джоне. У Розамунды больше не осталось никаких сомнений: она любит его и надеется, что он ответит ей взаимностью.

Джон постоянно искал встречи с нею, более свободно говорил о своей работе, о неоценимой помощи Розамунды в решении его творческих проблем. Это бесконечно радовало девушку. Но между ними существовало еще нечто, что наполняло душу Розамунды сладким трепетом и мучительным восторгом. Благоговейное молчание, более выразительное, чем самые пламенные речи. Его взгляд, украдкой обращенный на нее. Частое и как будто случайное соприкосновение горячих рук... Что это, если не любовь? Джон влюблен, уверяла себя девушка, он просто не осознает этого. Но прозрение должно когда-нибудь наступить. А она тем временем наберется терпения и подождет, нежась в мире грез и надежд.

Лишь одно вселяло в Розамунду тревогу. Рано или поздно ей придется поведать Джону историю своей жизни. Даже удивительно, что он до сих пор не поинтересовался подробностями ее биографии. Девушку, в отличие от мисс Элис, ничуть не настораживало, что, в свою очередь, о себе молодой человек предпочитает не рассказывать вовсе.

Розамунда надеялась, что Джон поймет ее страстное желание вырваться из того болота, в которое превратилась ее жизнь. Тепличное прозябание в показушной роскоши ничего, кроме презрения и отвращения, не может вызвать у такого скромного и неприхотливого человека, как Джон. Розамунда хорошо понимала, что начинающий молодой писатель не сможет создать для нее тех условий, к которым она привыкла.

Он как-то раз сам заговорил на эту актуальную тему:

– Я живу на скромный доход с капитала, оставленного мне матерью. Приходится довольствоваться малым. Вот если бы мне удалось продать свою книгу...

– У тебя все получится, – с глубокой убежденностью в голосе проговорила Розамунда.

Он удивленно взглянул на нее:

– Откуда такая уверенность?

– Довольно трудно объяснить, – призналась девушка. – Но я думаю, что ты... Скажи-ка мне, Джон, бывает ли у тебя такое странное состояние: вот перечитываешь ты готовые части своей книги и понимаешь, что написано замечательно, настолько превосходно, что ты прийти в себя не можешь от изумления, осознав, что автор – ты сам.

– Да-да! Все так и есть. Меня постоянно поражает мое непосредственное участие в создании книги. Видимо, это проделки подсознания! Но ты-то откуда все знаешь?

– Догадалась по твоему виду. У тебя на лице мелькает такое отрешенное и одновременно блаженное выражение... Я, наверно, нескладно объясняю, – засмущалась она, заметив, какое неизгладимое впечатление произвели на него ее слова.

– Нет, ты просто умница, моя дорогая! Я наконец-то понял, как глубоко и ясно ты мыслишь и чувствуешь. Ты как будто в душу ко мне заглянула и прочитала мои мысли. Скорее поведай мне что-нибудь еще о моей скромной персоне!

– Ни за что! – воскликнула она, лукаво улыбаясь. – Ты тогда совсем возгордишься, и мне не будет спасения...

Розамунда сама не поняла, как это признание сорвалось у нее с губ. Она покраснела до слез и, как испуганная птичка, метнулась прочь от Джона, от его вопрошающих глаз. Господи, что он теперь будет думать о ней, стучало в голове у Розамунды. Задыхаясь от волнения, она вбежала на палубу яхты «Гордость Лондона» и лишь тогда отважилась оглянуться.

Джон стоял у борта и широко улыбался. Поймав ее тревожный взгляд, он прикоснулся рукой к губам и послал ей воздушный поцелуй. Розамунда как во сне подняла руку и ответила ему тем же.

Остаток дня она провела в состоянии легкой невменяемости. Мисс Элис даже не пыталась привести девушку в чувство, прекрасно понимая, что эта блаженная улыбка, этот бессмысленный взор однозначно свидетельствуют лишь об одном: Розамунда влюблена в Джона. Художница вздохнула. Может быть, все будет хорошо, успокаивала она себя. Очень часто правда оказывается на стороне молодых, неопытных и бесстрашных, тех, которые действуют по-своему и не спрашивают совета у старших. Но она обещала Робу присмотреть за девушкой. Ради него она сделает все, как бы трудно это ни было.

В один из дней мисс Элис собралась съездить в Лондон на встречу с потенциальной заказчицей. Художнице очень не хотелось трогаться с места.

– В такую замечательную погоду тащиться в город просто кощунственно, – ворчала она. – Там жарко, душно, плохо пахнет... Боже, сколько сил на это уйдет!

– А вам обязательно надо ехать? – сочувственно посмотрела на нее девушка.

– Боюсь, это необходимо. Я должна встретиться с одной женщиной, все считают ее несравненной красавицей. Это, правда, не значит, что она заинтересует меня как художника. Одно дело – тщательно запечатлеть на полотне совершенное лицо, и совсем другое – вдохнуть в него жизнь. Я многого жду от предстоящей встречи. Может быть, мне удастся поработать с ней... и кое-чего добиться. Если я пойму, что у меня ничего не получается, я с легкостью сверну все работы, благо я могу себе это позволить. У меня есть кое-какие мрачные предчувствия в отношении этой красавицы.

– Ваш отказ вызовет у нее гнев, – сказала Розамунда. – Люди, наделенные безупречной внешностью, ведут себя очень эгоистично, все вокруг них должно происходить в соответствии с их представлениями.

– Да, ты совершенно права. Вернусь домой к вечеру, как только освобожусь. Справишься тут без меня? Джона ведь тоже не будет. Ты остаешься здесь в полном одиночестве.

– Ничего со мной не случится, – твердо заявила девушка. – Джон обещал не задерживаться. Ему надо подписать какие-то бумаги в Бате, вот и все.

Розамунда даже не пыталась выяснить, о каких документах шла речь, заметила мисс Элис. Возможно, Джон уже говорил об этом, но художница была почти уверена, что девушка ничего не знает. Розамунда слепо доверяла молодому человеку. Для влюбленной девушки это вполне естественно, но не очень разумно, решила мисс Элис.

Оставшись одна, Розамунда занялась делами. Джон и мисс Элис обычно не утруждали себя тщательной уборкой помещений. Все сводилось к тому, что они изредка смахивали пыль по верхам, да проводили мокрой тряпкой по полу. Розамунда решила устроить им сюрприз. Она очень спешила, ведь Джон обещал быстро вернуться. Розамунде хотелось до блеска отдраить обе яхты. Сначала она навела идеальный порядок на «Семи звездах». Надо непременно закончить с уборкой до возвращения Джона – тогда он не сможет долго с ней спорить, утверждая, что ничего не надо было делать.

Но Джона все не было, и Розамунда принялась за работу на «Гордости Лондона», правда, с меньшим энтузиазмом, чем прежде.

Стоял знойный безветренный день, солнце нещадно палило. Розамунда поняла, что поставила перед собой непосильную задачу. Видимо, придется все доделать в другой раз. Случайно увидев свое отражение в зеркале, девушка пришла в ужас: по лицу размазана грязь, пряди волос прилипли к вспотевшему лбу. Джон перепугается, столкнувшись с такой замарашкой! Надо срочно принять ванну или хотя бы душ, решила она.

Не успела она сложить тряпки и щетки, как на палубе послышались чьи-то шаги.

– Джон, это ты? – крикнула девушка, пожалев, что не успела привести себя в порядок. – Я сейчас освобожусь, вот только закончу...

В ответ не раздалось ни звука. Девушка насторожилась: что-то тут не в порядке, Джон не мог не слышать ее голос. Розамунда отправилась на разведку. Она шагнула на палубу и обомлела: там стояла... тетя Рут!

Глава 4

Побледнев от волнения, Розамунда в упор смотрела на тетку.

– Откуда... как ты... – лепетала она помертвевшими губами.

– Как я узнала, где ты? – надменно усмехнулась Рут Гастингс. – О, это было совсем нетрудно!

Она лукавила, так как решила не раскрывать своих карт. Пусть Розамунда поймет, каким глупым и бессмысленным было ее бегство, какими жалкими оказались попытки замести следы. Чем быстрее племянница убедится в своей ничтожности, тем легче будет Рут вновь подчинить ее себе. Рут ни за что не признается, как она попала на яхту. Она очень надеялась, что девушка по-прежнему ничего не знает и не потребует никаких объяснений.

Еще до попытки Роберта Декстера встретиться с ней, Рут Гастингс предполагала, что он каким-то образом замешан в историю с исчезновением девчонки. Представлялось совершенно нереальным, чтобы избалованная неженка отважилась на столь рискованное мероприятие, не имея надежного тыла.

Но если судьба столкнула Розамунду с отцом и тот, пораженный невероятным сходством девушки с его покойной женой, догадался, что случайно обрел дочь, то теперь можно было ожидать чего угодно.

Однако многое оставалось неясным. Если Розамунда отправилась к отцу, то в Лондоне ее точно нет. Хотя Рут испытывала сильную антипатию к доктору Робу, отказать ему в высокоразвитом интеллекте не могла даже она. По мнению Рут, он должен понимать, что без борьбы она не уступит ему Розамунду. Значит, он будет вынужден спрятать маленькую истеричку в каком-нибудь надежном месте.

Но где именно скрывается беглянка? Где найти зацепку? Все эти годы Рут ни на секунду не забывала о докторе Робе, стараясь не упускать его из виду. Недавно ей удалось получить о нем любопытную информацию.

Как раз на днях двум клиенткам ее салона вздумалось перемыть доктору косточки. Они судачили о его частых поездках за город. Слухи разные, но толком никто ничего не знал. Но у двух сплетниц тут же нашлось самое простое и подходящее объяснение.

– Женщина! – торжественно объявили они хором. – По каким-то причинам он не хочет афишировать свою связь, вот и приходится им встречаться тайно.

Рут было наплевать на причины конспирации. Ее мучил лишь один вопрос: где? Действовала она стремительно. Моментально продумала план и нашла подходящих людей. За доктором была установлена слежка.

Рут повезло. Именно в тот день, когда по просьбе мисс Элис Коутс доктор спешно приехал на канал, наблюдатели приступили к своим обязанностям. С заданием они справились успешно и предоставили Рут подробный отчет, в котором было зафиксировано все, вплоть до описания внешности некоей молодой светловолосой девушки, удивительно похожей на Розамунду...

К сожалению, Рут пришлось отложить на некоторое время свой визит на яхту. Это было вызвано крайней необходимостью. Лечащий врач настоятельно рекомендовал срочное обследование для выяснения причин боли в области сердца. Пациентка подчинилась требованиям врача и легла в клинику. Рут никогда прежде не жаловалась на здоровье, и вынужденное безделье раздражало ее не на шутку. Диагноз – а она настояла на своем праве знать правду – был однозначным. Сердце было настолько изношено, что жить ей осталось максимум год, да и то при соблюдении щадящего режима. Но Рут не хотела жить на таких условиях и оставила без внимания рекомендации врача...

– Нетрудно? – повторила Розамунда слова тетки и скептически покачала головой. – Нет, это неправда. Никто не знал, куда я держу путь. Я и сама об этом не догадывалась, пока... – Она осеклась. Чем меньше тетка будет информирована о подробностях ее новой жизни, тем лучше. – Как же все– таки ты нашла меня?

– Разве это так уж важно? – передернула плечами Рут.

Многое бы она отдала, чтобы узнать, о чем умолчала племянница. Но спрашивать не хотелось. Рут неожиданно осознала, что в Розамунде произошли перемены. Да, она была встревожена, но отнюдь не напугана неожиданным появлением тетушки. Девушка стала другой. Рут поняла это по упрямо вздернутому подбородку племянницы, по дерзкому взгляду ясных глаз, по решимости, с которой девушка закрывала собой проход в каюту.

Рут с невольным стоном опустилась в одно из кресел на палубе. Давали о себе знать усталость и ноющая боль в груди. Но никто не должен ничего заподозрить – она будет держаться до конца. Невозможно господствовать над людьми, демонстрируя собственную слабость и немощь.

– Важно, что я здесь, – догматическим тоном изрекла Рут. – Я хочу, чтобы ты вернулась со мной в Лондон.

– Нет, – моментально отрезала Розамунда тихо, но твердо.

Рут задумчиво посмотрела на нее. Непостижимо, девчонка держится с таким достоинством, так уверенно и спокойно! Видимо, в ком-то она нашла опору, кто-то подпитывает ее бунтарский дух. Внезапно Рут осенило.

– Этот мужчина, Джон, ты живешь с ним? – спросила она племянницу.

Кровь горячей волной прилила к девичьим щекам. Розамунда глубоко вздохнула, понимая, что должна держать себя в руках. Она не допустит, чтобы тетка вновь взяла над ней верх.

– Нет, – бросила она в ответ.

Рут сразу поверила. Во-первых, она знала, что Розамунда не умеет врать, во-вторых, женщина свято верила в свою интуитивную способность распознавать ложь.

– Нет? Тогда у кого же ты нашла пристанище?

– У одной художницы... – Розамунда вновь оборвала себя, тряхнув головой. – Нет, тетушка Рут, я ничего больше тебе не скажу. Все, что совершаю в своей жизни, – это мое личное дело, мой личный выбор. Прости, если мое поведение выводит тебя из себя, но ты должна наконец понять: мои дела тебя совершенно не касаются. Пожалуйста, прими это к сведению и постарайся понять. И вот еще что: никогда, ни при каких условиях я не стану работать на тебя или жить с тобой! С этим покончено навеки!

Рут почувствовала слабость. Неужели она проиграла? Розамунда была точной копией своей матери, и в то же время в ней было что-то и от отца. Его упрямство, бескомпромиссность, нежелание считаться с мнением других людей...

Отец! Знают ли доктор Роб и Розамунда правду? Если да, то Розамунда должна быть в курсе истинного положения дел. Владея информацией, она не преминула бы воспользоваться ею и оправдаться. Но девушка не стала этого делать. Рут была озадачена: Роберт Декстер просто не мог не заметить разительного сходства...

Конечно же он мгновенно все понял, но, видимо, решил проверить факты, прежде чем сообщать что-либо дочери, догадалась Рут. Так вот почему он хотел встретиться с ней! Как удачно, что именно в этот момент она была в клинике!

В таком случае то, что Розамунда оказалась в этом богом забытом месте и встретила здесь своего отца, – чистое совпадение. Нет, это невозможно, думала Рут в полном замешательстве. Как будто нечто более могущественное, чем она сама, проявило свою власть. Рут с негодованием отбросила эту мысль.

– Так, нечего терять время, – повелительным тоном приказала она. – Собирай свои вещички...

– Нет! – Розамунда распрямила плечи и в упор взглянула на тетку. – Ты должна понять, тетя Рут, я никогда никуда с тобой не пойду.

Внезапно Рут пронзила такая острая боль, что она едва не закричала. Ей, правда, и в голову не пришло воспользоваться ситуацией: ведь достаточно было ей застонать и рухнуть без сил, и Розамунда не смогла бы сопротивляться и сдалась бы из жалости к больной. Надо отдать должное Рут, она к себе была не менее требовательна, чем к другим, в любых ситуациях оставалась бескомпромиссной, неумолимой. Ценой неимоверного напряжения ей удалось превозмочь приступ боли и ничем не выдать своего состояния, лишь побелели костяшки пальцев, судорожно сжимавших ручки кресла, и лицо покрылось липким потом. Собрав все силы, она обратилась к племяннице.

– Ты с ума сошла! – провозгласила она чуть изменившимся голосом. – Я тебе всегда готова помочь, перед тобой открываются прекрасные перспективы на будущее! Любая девушка тебе может только позавидовать. Я не буду вечно... этим заниматься... Когда-нибудь салон станет твоим.

– Меня это не интересует, тетя Рут. Я знаю, салон много для тебя значит, а мне все это безразлично.

– Но почему, Розамунда? – искренне поразилась Рут, ее голос предательски дрогнул, взгляд стал почти умоляющим.

Несколько мгновений ушло на раздумья, потом Розамунда решительно покачала головой. Впервые она заняла твердую позицию, и ничто не заставит ее изменить свое решение. Сколько раз она пыталась объясниться с тетей Рут, и все впустую! На собственном горьком опыте Розамунда убедилась, как нелегко бывает достучаться до своего оппонента, растолковать ему, что именно он может спровоцировать непредсказуемые действия других людей. Но вот пришла пора раскрыть тетушке глаза на проблему, поведать ей суровую правду, чтобы она поняла все раз и навсегда.

– Я слушаю, – усмехнулась Рут. – Можешь не щадить моих чувств!

– Мне кажется, – с трудом проговорила Розамунда, – я думаю, мне не подходит эта работа. Все искусственное, фальшивое и пустое, как, впрочем, и большинство наших... твоих клиенток.

– Они хорошо платят, – последовал ответ.

– Да! Проблема именно в этом! – подхватила Розамунда. – У них много денег, презренный металл стал для них смыслом жизни! О, я знаю, что ты сейчас скажешь, – выпалила девушка, – что за деньги можно купить все или почти все. Но по-моему, важным является только то, что нельзя купить ни за какие деньги.

– Например?

– Любовь, преданность, честность, – перечислила Розамунда, чувствуя, что ее слова не произвели на собеседницу должного впечатления. – Тетя, ты же понимаешь, что я имею в виду! Ты ведь сама знаешь, как глупы и тщеславны многие из тех, кто приходит в твой салон! А я устала выслуживаться перед людьми, надутыми спесью! Это... это унизительно!

– Какая же ты все-таки ханжа, моя милая! – раздраженно воскликнула Рут. – Позволь напомнить тебе, Розамунда, что лишь благодаря клиенткам, которых ты так сильно презираешь, все эти годы ты жила в достатке и воспринимала свое благополучие как должное!

– Я знаю, – буркнула девушка.

Рут, прищурившись, внимательно наблюдала за племянницей. Ситуация сложная, но вовсе не безвыходная, подумала она.

– Это все, что ты хотела мне сказать? – с напускным безразличием спросила Рут.

– Нет, – медленно ответила Розамунда. – Есть еще другие причины. Во-первых, я хочу быть такой, какая я есть на самом деле. Салон не может стать смыслом всей моей жизни. Я хочу распоряжаться своим временем по своему личному усмотрению, по крайней мере, иногда. – Она задумалась. – Это первое. Второе…

– Да? – Рут бросила на девушку выжидательный взгляд.

– Второе...

– Ну? – Рут начинала терять терпение.

– О, тетя Рут, ты наверняка догадалась! – Розамунда поежилась. – Твой салон такое несчастное место! Я имею в виду вечную возню за кулисами. Бесконечные ссоры, скандалы, распри... Знаешь, сколько времени и сил я тратила, пытаясь разрядить обстановку, примирить враждующие стороны и просто помочь людям? Но я больше не вынесу этого! С меня хватит!

Рут безмолвствовала. Она знала, что девушка не кривила душой – атмосфера на работе действительно была ужасной. При всем своем стремлении к объективности Рут Гастингс и помыслить не могла о том, что сама является главным дестабилизирующим фактором. Однако миротворческая деятельность Розамунды не осталась ею не замеченной – у девушки был особый дар сглаживать конфликты, врачевать душевные раны. Учитывая этот момент, Рут осознавала, насколько необходимо присутствие Розамунды в салоне.

– Теперь ты понимаешь, тетя Рут, что я не могу вернуться с тобой. А сейчас могу угостить тебя чаем, а потом тебе придется уйти, ладно?

Рут медленно поднялась.

– Чай! – Ее резкий голос раздался в тишине как пощечина. – Да я крошки не приму из твоих рук после всего этого! Ты не заставишь меня унижаться перед тобой! С такими замашками ты далеко пойдешь, с тобой хлопот не оберешься. Еще не хватало, чтобы ты начала оскорблять моих клиенток – от тебя всякого можно ожидать. Решай: или ты обещаешь исправиться, и мы возвращаемся в Лондон вместе, или скатертью дорога – я вычеркну тебя из своей жизни! Ясно?!

– Абсолютно, – спокойно ответила Розамунда. Наконец-то тетя Рут что-то поняла.

Но Рут Гастингс, видимо, еще не собиралась покидать поле битвы.