Текст книги "Елена Троянская"
Автор книги: Маргарет Джордж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
– Да, говорил.
– Вы действительно там будете?
Капитан рассмеялся совсем невесело.
– Об этом спроси у Посейдона. Ему виднее.
– Хорошо, вы действительно собираетесь на Хиос?
– Да. Сколько раз тебе говорить?
– Тогда я с вами.
Он вспрыгнул на камень, который подтащили корабельщики, и перебрался на борт.
Ни на меня, ни на Париса он даже не взглянул и сел поодаль от нас.
Что ему понадобилось на Хиосе? Что было в этом острове такого особенного и почему это перевесило мои мольбы и заставило Геланора присоединиться к нам? Хиос значил для него больше меня. Я смотрела ему в спину. Хорошо, пусть он получит свой остров или что там ему нужно!
Окончательно рассвело, небо было ясно-голубое. Корабль, рассекая волны, быстро двигался в сторону Трои.
О, это плавание, это плавание! Я плыла из прошлой жизни в будущую, но пребывание на стремительно движущемся корабле не походило ни на прошлое, ни на будущее. Каждый день дарил новые чудеса, каждая ночь сулила новые опасности. Сутки казались равны пяти годам по количеству впечатлений, но, миновав, мгновенно таяли, как сон.
Наш первый переход до острова Милос оказался очень долгим. На половине пути ветер стих, и гребцам пришлось взяться за весла и грести всю ночь. Когда остров показался на горизонте, капитан предупредил, что он также служит прибежищем для пиратов: они прячутся в пещерах у основания высоких скал. Однако мы без всяких осложнений вошли в глубокую, защищенную бухту и бросили якорь в прекрасном порту – наконец-то в порту! С радостными восклицаниями ступили мы на землю, потягиваясь, разминая суставы, размахивая руками. Мы с Парисом станцевали на песке небольшой танец. Эвадна вынула змейку из мешка, обмотала вокруг шеи и запела. Эней вызвал Париса на состязание, и они побежали вдоль берега наперегонки. Геланор ходил по берегу, рассматривая морские раковины на полосе прилива.
Мы провели на острове несколько дней, исследуя его и пополняя запасы воды на корабле. Я никогда не видела ничего подобного этому острову: он был каменистый, покрытый черными голышами, оставшимися после извержения вулканов. Геланора они очень заинтересовали. Он набрал много острых блестящих камушков, сказав, что это обсидиан, из него получаются хорошие ножи. «Достаточно хорошие, чтобы заменить бронзу, если ее нет». Это были первые слова, с которыми он обратился ко мне после отплытия с Киферы. Я вежливо и холодно кивнула в ответ и отошла. Я все еще не простила ему его странного поведения и молчания.
В отличие от Геланора Эвадна говорила непрестанно, ее речь часто превращалась в невнятное бормотание, как свойственно старым женщинам. Ее возраст я затруднялась определить, она казалась столь же древней, как сивилла, и я с удивлением думала, сколько же лет она провела в Спарте. Ее глаза всегда затенял капюшон – она говорила, что яркий свет раздражает ее.
На третий день мы неожиданно повстречались с толпой местных жителей. До них донеслась весть о нашем приезде, и они пришли посмотреть на нас. Я не успела закрыть свое лицо, поэтому разыгралась обычная немая сцена. Следовало скорее отплыть, чтобы не навлечь на себя неприятности. Мы спешно покинули остров, радуясь тому, что успели наполнить водой кожаные мешки.
– Это вечная проблема, когда путешествуешь с Еленой, – сказал Геланор капитану. – В следующий раз будьте к этому готовы.
Не думаю, что он хотел пошутить. Я не нашла в его словах ничего забавного, но Парис рассмеялся.
– Любой мужчина на свете мечтает о такой проблеме! – сказал он и обнял меня с гордым видом.
Мы взяли курс на Андрос, предстоял еще один долгий переход. По пути встречались острова, к которым можно было пристать, но капитан предупредил, что это намного задержит нас.
– Самое важное – как можно скорее прибыть в Трою, – заключил он.
Ночь в море – тяжелое испытание; спать было невозможно. Когда к вечеру второго дня мы причалили к берегу Андроса, я обрадовалась, что наконец смогу провести ночь на суше. Темнело быстро, но в гаснущем свете я успела отметить, как красив остров, как высоки горы.
Утром мои впечатления подтвердились: прекрасные горы, склоны, поросшие лесом, ущелья с водопадами.
– Здесь даже есть река или две, – сказал капитан. – Наберем свежей воды на дорогу. На островах редко бывают реки.
Мы отдохнули на острове несколько дней, наслаждаясь возможностью ступать по земле – возможностью, которую я раньше не ценила.
Далее на пути был остров Скирос. Это значит, половина пути позади. Скирос оказался маленьким островком, посреди которого, как груди, возвышались две горы. Не успел капитан подвести корабль к берегу, как там появился вооруженный отряд.
– Этот остров принадлежит царю Ликомеду! – крикнул их командир. – А вы кто такие? Кто вас прислал?
Парис собирался ответить, но Эней опередил его:
– Я Эней, царевич Дардании. Я плавал послом в Саламин, а теперь возвращаюсь домой.
– Добро пожаловать, царевич, на наш остров! Мы проводим тебя и твоих спутников во дворец.
Нет, только не это! Сейчас нас узнают, и наш маршрут станет известен. Или – самое худшее – нас схватят и будут держать в плену. Парис может скрыть свое имя, но мне это сделать не удастся. Если они увидят меня…
Я подошла к Энею и шепнула:
– Попроси немного времени. Скажи, что нам нужно приготовиться. Придумай что-нибудь…
– Добрые хозяева, дайте нам немного времени отдохнуть! Мы устали с дороги! – крикнул Эней.
– Во дворце и отдохнете! Вас ждут горячие ванны, столы с угощением!
Отряд явно не собирался уходить без нас.
– Елена! – Кто-то потянул меня за плащ: это была Эвадна. – Намажь лицо вот этим. Это состарит тебя.
Она протянула мне глиняный горшочек.
– Навсегда?
Сильное средство – разом решит все проблемы!
– Ну что ты! Пока не умоешься. Это крем Гекаты. Подарок старой богини.
Ты сама и есть старая богиня, подумала я вдруг. Почему я считала ее человеком? Ведь я же никогда не видела ее в Спарте. И появилась она так загадочно, вместе с Геланором, и принесла священную змею… Мне стало холодно от своей догадки.
– Мы, пряхи, много знаем о коже, как за ней ухаживать, – пояснила Эвадна, словно желая успокоить меня. – В шерсти есть вещество, которое сохраняет кожу молодой. Посмотри на мои руки.
Она протянула ладони – и правда, кожа на них была гладкой, как у девочки, в отличие от сморщенного лица.
– Есть и такие вещества, от которых кожа кажется старой. – Она вложила горшочек мне в руку. – Скорее, моя дорогая.
Солдаты внимательно смотрели на корабль. Я наклонилась и намазала лицо густой серой глиной. Она неожиданно легким слоем легла на кожу, я почти не ощущала ее.
– Волосы отведи назад, – сказала Эвадна и стянула мои локоны в пучок.
Взяв грубый шерстяной шарф, она обмотала его вокруг моей головы, чтобы спрятать волосы.
– Горбись, когда идешь. Забудь свою обычную походку. Представь, что у тебя болят суставы.
Едва я успела изменить свою внешность, как мы спустились с корабля и направились к горе, на вершине которой стоял царский дворец. Я изо всех сил старалась ковылять, даже попросила палку, чтобы опираться на нее. Парис шел впереди с Энеем, а я хромала рядом с Эвадной. Подъем был довольно крутым, поэтому я играла роль без особого труда.
Мы оказались на гладком плато прямо перед дворцом, длинным двухэтажным зданием с портиком и полированными колоннами. Слуги вышли нам навстречу и, окружив, повели во дворец. Через галерею мы прошли во внутренний двор.
Вскоре, прихрамывая, появился царь. Он был так стар, как я притворялась.
– Добро пожаловать, путешественники! Прошу вас отобедать со мной и отдохнуть во дворце до утра.
За этим должна была последовать длинная церемония, состоящая из обеда и обмена подарками. Я была рада тому, что обычай запрещает спрашивать, кто мы такие и как нас зовут, до окончания обеда: у нас будет время придумать историю.
Царь провел всех в большой зал, где нас окружили, словно стайка бабочек, юные девушки.
– Это мои дочери, – сказал царь. – Думаю, у меня дочерей больше, чем у любого другого царя.
– А сыновья? – спросил Эней.
– Боги не послали мне такого счастья. Моему дворцу не хватает мужественных лиц, зато он не испытывает недостатка в прекрасных.
Царь рассмеялся и ласково обнял сразу несколько девушек.
Обед походил на все обеды такого рода: размеренный, в меру скучный, в меру приятный. Когда на обеде происходило что-либо значительное? Меня посадили на женской половине, поскольку предполагалось, что я незначительное лицо из свиты Энея. Сбоку от меня сидела старшая дочь царя лет пятнадцати-шестнадцати – ее звали Дейдамия. На ней был пеплос нежно-салатного цвета. Мне снова вспомнились бабочки. Следующая за ней девушка была крупнее и с виду старше, хотя мне сказали, что Дейдамия – самая старшая из царских дочерей. Эта девушка говорила мало и не поднимала глаз. Ее рука, которая отрезала мясо, показалась мне до странности мускулистой.
– Пирра, не молчи, скажи хоть словечко нашим гостям, – упрашивала Дейдамия.
Пирра подняла глаза от тарелки, и на мгновение они показались мне знакомыми. Потом она моргнула и выдавила низким голосом:
– В пути обошлось без приключений?
– Однажды на нас напали пираты, – ответила я.
– Вот как, где же?
Я хотела сказать правду, но потом спохватилась: не следует упоминать Киферу, слишком она близко к Спарте. И я ответила:
– Возле Милоса.
– Как это произошло?
– Разыгралась жестокая битва, и наши люди победили.
– Клянусь Гермесом, жаль, что меня не было там! – воскликнула Пирра басом.
– О Пирра! – звонко рассмеялась Дейдамия.
Пирра подробно расспрашивала об оружии, которым пользовались пираты, о корабле, с которого нас атаковали. Но поток ее вопросов был прерван торжественной частью обеда: приступили к обмену подарками.
Ликомед вручил свои дары Энею, Эней ему – несколько бронзовых изделий с корабля. И только после этого Ликомед спросил:
– Кто вы такие, друзья мои?
– Я Эней, царевич Дардании.
– Рад тебя видеть, царевич Эней! – сказал Ликомед дрожащим голосом. – А кто твои спутники?
Парис сделал шаг вперед.
– Я – двоюродный брат Энея. Меня зовут Александр.
Царь кивнул и уточнил:
– А остальные – ваша охрана и свита?
– Совершенно верно, – ответил Эней.
Он не стал представлять Эвадну, меня или Геланора, просто сказал:
– Это помощники, которые служат нам верой и правдой.
– Я рад видеть вас под своей крышей, – повторил царь.
Надо было скоротать время, и царь предложил нашему вниманию выступления летающих акробатов. Юноши и девушки прыгали через веревки, через спины и рога деревянных быков.
– Говорят, на Крите прыгают через рога настоящих быков, – заметил Парис.
– Это слишком опасно, – ответил царь. – Я предпочитаю, чтобы все мои акробаты возвращались домой целыми и невредимыми.
Один из акробатов, пропустив свой прыжок, проскользнул под веревкой, чтобы не нарушать выступления.
– Я все видела! – закричала Пирра басом.
Эти слова и особенно интонация показались мне знакомыми. Я слышала их уже: «Я все видел!» Три самых обычных слова, но необычны были презрение и ярость, с которыми они произносились.
– Что ты видела? – спросил Ликомед, но его вопрос означал: «Прекрати, Пирра!»
– Неважно что! – Пирра передернула плечами, отошла прочь и прислонилась к колонне.
Какая же она высокая, эта царская дочь! Выше царя. Может быть, царица была высокого роста? Я подошла к Пирре.
– Пошла прочь! – проворчала она.
Меня поразила неслыханная грубость. Гостю никогда не предлагают пойти прочь, особенно старшему по возрасту. Я не успела вымолвить ни слова, как Пирра резко повернулась и уставилась на меня. И я узнала этот взгляд – взгляд Ахилла, того самого сердитого мальчишки, который десять лет назад побывал в Спарте во время сватовства.
Пирра – юноша! Юноша, который переоделся девушкой и скрывается на Скиросе. Почему? Ничего удивительного, что он такой злой – ведь ему приходится притворяться женщиной.
Он продолжал пристально глядеть, и я поняла – он тоже узнал меня.
– Елена! – беззвучно произнесли его губы. – Елена!
– Тише! – шепнула я. – Ни слова.
И мы рассмеялись, не в силах сдержаться. Ахилл, который притворяется женщиной, смотрит на Елену, которая притворяется старухой. И ни тот ни другая не смеют спросить почему.
Послышалось цоканье, мы обернулись и увидели маленьких дочерей Ликомеда, которые выехали на крошечных лошадках, ухватившись за гривы. Я привстала на цыпочки, но плохо видела из-за голов собравшихся. Ахиллу же все было прекрасно видно.
– Эти миниатюрные лошадки – откуда они? – спросила я, но ответа не последовало.
Я обернулась – и не обнаружила Ахилла. Он бесшумно исчез.
Я притворялась, будто увлечена лошадками, и похлопала в ладоши маленьким наездницам, но мысли были заняты одним: Ахилл здесь, он прячется, переодевшись в женское платье. Знает ли об этом царь Ликомед? Дейдамия? Кто-нибудь, кроме меня?
Мне вспомнилось замечание Париса о том, что про Ахилла говорят в Трое. Но что о нем могут говорить? Ему не больше шестнадцати, он ровесник Париса. Как он мог снискать славу великого воина, если не было войны? Конечно, всегда происходят мелкие стычки и местные столкновения, но в них не рождаются ни великий воин, ни великая слава.
К тому же великий воин не будет прятаться в женском платье среди женщин!
Во внутреннем дворе маленькие лошадки под громкие аплодисменты собравшихся рысцой ходили по кругу. Они выглядели как самые настоящие лошади, которых уменьшили в размерах специально для ребенка, – волшебное зрелище.
– Эти лошадки водятся на дальних лугах за горой, – пояснила Дейдамия. – Никто не знает, почему они живут только на нашем острове и откуда появились тут: ни в одном другом месте подобных нет.
– Возможно, резкий морской воздух или специфические растения задерживают их рост, – сказал Геланор, который оказался рядом с нами и внимательно смотрел на лошадок: это была одна из тех загадок, которые он любил.
Я сгорала от желания шепнуть ему на ухо, по секрету, об Ахилле: замешательство, вызванное этой встречей, победило обиду на Геланора. Но внутренним чутьем я поняла, что делать этого нельзя. Тайну следует сохранить, пока мы не покинем Скирос. Ахилл не выдаст меня, если я не выдам его.
Мы больше не могли оставаться на Скиросе, злоупотребляя гостеприимством царя Ликомеда. На рассвете мы спустились с горы, сопровождаемые слугами, которые несли провизию для нас, и утром, расправив парус, взяли курс на Хиос. Когда мы отошли на порядочное расстояние от Скироса, а парус надулся ветром, я приподняла покрывало и плеснула в лицо морской водой, чтобы смыть крем Гекаты. Мне надоело быть старухой. Какое наслаждение смыть старость с лица!
Я поблагодарила Эвадну:
– Спасибо тебе. Ты спасла меня. Спасла… от Елены.
Остров таял за кормой корабля, и я подумала: надо рассказать Парису и Геланору об Ахилле. Но даже когда остров скрылся из виду совсем, я не решилась этого сделать. И надеялась, что там, далеко-далеко, Ахилл точно так же хранит мою тайну.
Переход до Хиоса также включал ночное плавание, причем по бурному морю, в восточном направлении. Мы крепко держались за стойки и поручни, чтобы нас не смыло. Мы промокли насквозь, ибо волны перехлестывали через борт. Дрожащие и несчастные, мы смотрели на горизонт в надежде увидеть Хиос. Но видели только всходившее солнце над гребнем вздыбленных волн.
У меня началась морская болезнь. Болезнь, о которой я до сих пор не имела понятия.
– Смотри на горизонт, моя госпожа, – сказала Эвадна. – Смотри поверх волн, не опускай глаза. И пососи вот это. Соленое помогает.
Она протянула мне кусочек солонины.
Казалось бы, от вкуса просоленной до горечи свинины тошнота должна усилиться, но Эвадна оказалась права. Мне стало легче. Я смотрела прямо перед собой, поверх волн, и одна из первых увидела Хиос, когда он показался в вечерней дымке.
Как и все виденные нами острова, он был гористым. Но в отличие от них он представлял кусок суши, расположенный напротив материкового побережья – побережья, на котором находится Троя. Скоро наступит конец путешествию.
Все с облегчением сошли на берег. Остров был обитаем и славился своими прекрасными винами. Я понимала, что мне снова придется маскироваться, но решила подождать: до утра нас никто не обнаружит.
Быстро разбили лагерь. Это была наша шестая остановка, все приобрели необходимый опыт. Скоро мы уже сидели вокруг костра, дожидаясь ужина, потягивая вино – оно почему-то на этот раз оказалось кислым.
– Попробуем пополнить запасы вина здесь, на Хиосе, – сказал капитан. – Это было бы очень кстати.
– А что у нас есть для обмена?
– Бронзовые изделия! – ответил Парис. – Нам вручили много подарков.
– Бочки с вином в обмен на амфоры! Честная сделка.
Вино усугубило слабость после морской болезни, и у меня закружилась голова. Когда я смотрела в небо, звезды начинали покачиваться из стороны в сторону. Я уронила голову Парису на плечо. Больше ничего не помню о том вечере.
Я проснулась первая и вышла из шатра. Дойдя до берега, я стояла, пока бодрый шум прибоя не разбудил меня окончательно.
– Троя отсюда не видна.
Я обернулась – рядом стоял Геланор. Шум волн заглушил его шаги.
– Не очень-то я хочу ее видеть.
– Поздновато ты это поняла.
– Ты превратился в брюзгу. Как только мы доберемся до Трои, можешь ехать обратно. Ты ведь этого хочешь?
Пусть уезжает, пусть. Его присутствие во время путешествия тяготило меня.
– Я еще не нашел то, что ищу.
– А что ты ищешь?
– Тут растет один кустарник, который выделяет густую сладкую смолу. Он растет и в других местах, но только на этом острове смола естественным образом застывает, вытекая из ствола.
Я почувствовала негодование. Так вот что заставило его переменить решение и взойти на борт корабля! Вот чем так манил его Хиос – кустарником со смолой!
– Пойдем, посмотришь. Это очень интересно. Такому веществу найдется множество применений. Оно может заменить дорогой мирт в курениях, его можно использовать в мазях, или как сироп, или… не знаю. Когда понюхаю и попробую, тогда пойму.
– Меня не интересует сироп, – ответила я.
– Елена, эти знания тебе пригодятся когда-нибудь! Прошу тебя, не изменяй себе, не заражайся легкомыслием от того, с кем ты связала судьбу.
– Он не легкомысленный!
– Тогда подождем его и пойдем вместе? Ждать, боюсь, придется долго. Иногда он выходит из шатра не раньше полудня.
– Не надо ждать. Будет поздно. Идем.
– А я-то думал, ты не пойдешь со мной! – рассмеялся Геланор. – Узнаю прежнюю Елену! Это будет хорошая разминка для твоих ног. На корабле ты засиделась. Да и я тоже.
Так мы отправились в экспедицию на юг острова. Давно мы с ним не ходили рядом – с того памятного путешествия в Гитион.
Хиос красивый остров, но не такой зеленый, как Андрос. Деревья не слишком высокие – значит, здесь дуют более сильные ветры. Я подумала, наверное, эти ветры прилетают из Трои: порывистые, резкие. Горные склоны поросли кустарником.
– Как ты узнаешь кустарник, который ищешь?
– Я видел образцы засушенных листьев. К тому же мы заметим надрезы на стволах – там, где люди собирали смолу.
По дороге нам встретились яркие желтые и розовые орхидеи среди известняковых скал.
– Я никогда не видела столько орхидей! – сказала я, наклонилась и, сорвав цветок, заправила его за ухо.
– Я тоже, – ответил Геланор. – Видно, им подходит климат острова.
Вдруг он остановился и сжал мою руку.
– Вот он!
Геланор указал на диковинный куст, подбежал к нему, опустился на колени и стал изучать листья. Вынув кусочек обсидиана, найденный на острове Милос, он сделал аккуратный надрез на стволе. Оттуда немедленно показался прозрачный сок.
– А теперь подождем. Как долго – не знаю. – Он уселся рядом с кустом. – Вон там, погляди, твоя новая родина.
Я приставила ладонь к глазам. Солнце ярко светило, отражаясь от воды, она блестела, и все вокруг превратилось в сплошное сияние, которое ослепляло. Все же вдали мне удалось разглядеть какую-то землю.
– Там находится Троя. Легендарная Троя, – вздохнул Геланор.
Я сильнее прищурилась, но ничего, кроме холмов, покрытых зеленью, не увидела.
– А что ты ожидала увидеть? – рассмеялся Геланор, заметив выражение моего лица. – Золотые стены до небес?
– Стены всегда окружают город, из золота они или из камня. Я ничего не вижу.
– Троя находится далеко от берега. У моря расположены другие города. Там живут карийцы, мусийцы, ликийцы – самые обычные люди. Тебя это разочаровывает?
– Скорее успокаивает.
На самом деле я не могла вполне разобраться в своих чувствах.
– Ты жалеешь, что сломала свою жизнь ради того, чтобы снова оказаться среди самых обычных людей? – спросил Геланор.
Он тоже не понимал, что я чувствую. Ведь его никогда не призывала Афродита. Он не понимает, что причина моего бегства – Парис, один Парис, а не желание увидеть Трою, или удивительных троянцев, или далекие города. Если человеку никогда не являлась богиня любви, то его пониманию это недоступно. Поэтому я просто улыбнулась и ничего не ответила.
– Смотри-ка!
Геланор склонился над кустарником и поскреб по стволу. На нем застыл сок, превратившись в янтарно-желтые горошины. Геланор взял одну горошину и покатал между пальцев. Она была упругой, после сжатия принимала прежнюю форму. Понюхав горошину, он передал ее мне.
Я поиграла с ней, попыталась раздавить. Когда я сильно сжала ее, воздух наполнился чудесным ароматом. Но когда горошина приняла прежнюю форму, запах исчез. Попробовав горошину на зуб, я ощутила вяжущий вкус, похожий на хвойный.
– Какие удивительные вещи можно делать из этой смолы! – рассуждал Геланор. – Если встретим сборщиков смолы, расспросим, как ее используют на Хиосе. Я знаю, ее продают и в другие земли, где применяют для починки изделий или для их защиты от влаги.
Я надеялась, что сборщиков смолы мы не встретим. Быть Еленой очень утомительно. Но столь же утомительно притворяться, будто ты не Елена.
– Ну вот, ты нашел свою смолу, ради которой проделал это долгое морское путешествие. – Я не смогла скрыть горечи в голосе.
– Елена, ты же знаешь, почему я его проделал.
– Неужели потому, что побоялся плыть обратно с Киферы в одиночку? Капитан расписал опасности, которые поджидают тебя. И ты нашел способ скрыть свой страх – под предлогом поездки на Хиос. Теперь ты можешь сесть на корабль, чтобы вернуться обратно. Путь, конечно, долгий, но по дороге ты встретишь много интересных камушков, и растений, и ядов, так что скучно не будет.
– Елена, ты знаешь, в чем дело, – повторил он, прямо глядя мне в глаза.
– Нет, не знаю.
– Ты вынуждаешь меня признаться? Хорошо. Ты права, я изменил свое решение, и мне нужен был благовидный предлог. Я не желаю выглядеть ветреным, неразумным мальчишкой. Но изменил я свое решение потому, что хотел обеспечить твою безопасность во время путешествия.
Я рассмеялась.
– Значит, ты не доверяешь капитану, Энею, Парису и отряду солдат? Считаешь, что сам защитишь меня лучше?
– Может, и нет. Но я связан клятвой, которую дал самому себе. На берегу Киферы я сказал, что служу лично тебе, а не Спарте. Бросить тебя – какая же это верность? Совсем наоборот! Поэтому я проделал весь этот путь рядом с тобой и буду с тобой, пока ты не перейдешь под защиту троянских стен. – Он забрал у меня упругую горошину. – Как видишь, ты напрасно сердилась на меня все эти дни.
Я кивнула головой. Снова я почувствовала себя спокойно и уверенно. Мой друг вернулся ко мне. На самом деле он никогда и не отдалялся от меня – только в моем собственном воображении. Хорошо бы удержать его в Трое… Но это уже другая задача. Следующая.
Мы собрали мешочек удивительного сока и вернулись к месту стоянки корабля. Когда мы проходили по лесистому участку между горами, у меня внезапно возникла уверенность, что это место будет иметь огромное значение для меня, для Париса, для всех нас. Я остановилась, вглядываясь в окрестности. Ничего особенного. Вообще ничего: ни избушки, ни стада, ни сада, ни людей. Но со временем все это здесь появится.
– Что с тобой? Почему ты рассматриваешь пустое пространство?
– Нет, оно не пустое. В нем что-то есть.
– Что же?
– Не знаю. Здесь произойдет нечто особенное.
