Текст книги "До встречи с тобой..."

Автор книги: Марджори Уорби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

У двери стоял современный сервировочный столик. Чарльз подкатил его к одному из диванчиков и снял с тарелок салфетки.

– Проходите и садитесь, – пригласил он, бросив на диван еще одну подушку.

Джоанна села, и Чарльз подал ей бокал хереса. На тарелке были приготовлены слоеные пирожки – фирменное блюдо его экономки, объяснил Чарльз. Воздушные, хрустящие, они были начинены паштетом из креветок.

– Знаете, – неожиданно сказал Чарльз, – я только сейчас понял, что эта комната словно специально создана для кого-то с таким цветом волос, как у вас. Ваше появление придало ей завершенность.

Он никогда не говорил с ней таким тоном, и у нее по спине побежали мурашки.

– Разве? – как можно беспечнее сказала она. – А мне кажется, мое серое платье не очень сюда подходит. Эта комната требует наряда из шифона… чего-нибудь более женственного.

– Вовсе не одежда делает женщину женственной, – заметил он.

Джоанна перевела взгляд на окно.

– А я считала, что именно одежда обеспечивает процентов шестьдесят женственности.

Последние отблески заката погасли, и на небе появилась бледно-желтая луна. Джоанна начала считать звезды – это хоть как-то спасало от острого ощущения его присутствия.

– Я не согласен, – сказал Чарльз. – Я видел девушек, которые в комбинезонах и тяжелых башмаках выглядели гораздо женственнее, чем иные особы в вечерних туалетах.

– Ну, если одежда нечего не значит, то как же вы определите по-настоящему женственную женщину? – поинтересовалась Джоанна, поняв, что считать звезды было бесполезно.

Она поставила бокал на столик, и Чарльз налил ей еще вина. Он достал было портсигар, но потом передумал и снова убрал в карман.

– Я не уверен, можно ли это как-то определить словами, – медленно произнес он. – Такие женщины действуют на чувства, а не на разум. Пожалуй, это такая женщина, которая заставляет мужчину чувствовать себя мужчиной. Или, может быть, женщина, которой нравится быть женщиной. Есть женщины, которые буквально презирают собственный пол. Возьмите, например, вашу тетку. Она абсолютно не женственна, и была бы куда счастливее, если бы родилась мужчиной. В ней заметны агрессивные инстинкты, а в женственной женщине их не должно быть.

– Значит, я тоже не женственна. У меня тоже иногда проявляются агрессивные инстинкты, – беспечно сказала Джоанна. – Интересно, Чарльз, вы когда-нибудь задавали себе вопрос, что значит быть женщиной. Да, предполагается, что у нас равные права и равные возможности. Но это не так. Мы равны с мужчинами лишь до тех пор, пока не выйдем за них замуж. Потом из личностей мы превращаемся в жен и матерей. Если мы захотим заниматься еще чем-нибудь, нам приходится выкраивать время между ведением домашнего хозяйства и заботой о детях. Даже если у женщины есть талант, он редко выживает в таких условиях.

В комнате стало совсем темно, и она не могла видеть выражение его лица. «Он, наверное, смеется надо мной – этакий взрыв красноречия», – с легким неудовольствием подумала она.

Но, когда Чарльз заговорил, в голосе его не было насмешки.

– Но разве жизнь того не стоит? – тихо спросил он.

Джоанне хотелось, чтобы он включил свет, в темноте она нервничала.

– Откуда мне знать? Я еще не была замужем, – дерзко ответила она. – И вообще, я не отношусь к романтическим натурам.

– Мне кажется, вы еще не знаете, какая вы… и боитесь узнать.

Он сделал какое-то движение, и Джоанна, не совладав со своими натянутыми нервами, вскочила на ноги и отпрянула в сторону. Ее юбка зацепилась за столик, раздался стеклянный звон. Когда в комнате вспыхнул свет, Джоанна увидела, что ее бокал разбился на мелкие кусочки. Осколки хрусталя рассыпались по ковру, темным пятном расплылось пролитое вино.

Онемев от смущения, закусив губы, – теперь она поняла, что Чарльз хотел всего лишь зажечь свет – она стояла, пока Чарльз вытирал пятно платком и собирал осколки.

– О боже, мне так стыдно, – пробормотала она. – Дайте мне тряпку. Если пятно не вытереть, останется след на ковре.

Чарльз ссыпал горсть осколков в пепельницу.

– Не волнуйтесь, миссис Ховард все уберет, пока я буду отвозить вас домой.

И прежде чем она нашла слова, чтобы извиниться за неловкость, Чарльз ушел поговорить со своей экономкой. Когда он вернулся, лицо его было совершенно непроницаемо.

– Поедем? – только и спросил он.

В машине Чарльз включил радио. Погруженная в свои переживания, Джоанна слушала новости, но смысл почти не доходил до нее.

У дверей Мере-Хауза она дождалась, когда он выключит радио и сказала:

– Мне ужасно жаль, что…

– Боже правый, Какой-то там бокал, – оборвал он ее. Потом, выйдя из машины, он открыл дверцу с ее стороны. – Не это должно вас волновать.

Джоанна выбралась из машины и остановилась.

– А что же? – осторожно спросила она.

Чарльз закрыл машину и направился к дому.

– Ваш испуг и постоянное желание убежать заставляют меня чувствовать себя каким-то сатиром, – сказал он.

Они уже стояли на крыльце, и Чарльз положил руку на задвижку.

– Вы не понимаете… – начала она.

– Не понимаю? – Он схватил ее за плечи и привлек к себе.

На краткий миг она потеряла способность двигаться. Но его поцелуй оказался быстрым, как биение ее сердца, и легким, как прикосновение перышка. Его губы лишь скользнули по ее щеке, и Джоанна была вновь свободна.

– Ну вот! – насмешливо сказал он. – Теперь ты знаешь самое худшее. Неужели это так ужасно?

Секунду спустя его машина отъехала от дома.

У Джоанны уже было два случая, когда вся ее жизнь менялась в одну ночь. Первый был, когда она неожиданно обнаружила, чем ее отец зарабатывает на жизнь. Второй – когда он умер.

Проснувшись утром понедельника в Мере-Хаузе она поняла, что с нею опять случилось такое. Но несколько мгновений она не могла определить, в чем же дело.

Потом она вздрогнула как от вспышки молнии. Влюбилась в Чарльза Карлайона. Со сдавленным стоном она уткнулась головой в подушку. По собственному опыту она знала, что с бедой не справишься, если впадешь в отчаянье. Рано или поздно придется принять какое-то решение. Из нынешней ситуации выхода не было. Следовало уезжать и поскорее. Немедленно.

Джоанна умылась, оделась и даже достала чемодан, но тут она поняла, что не так все просто, как ей показалось сначала. Она не могла покинуть дом внезапно, без всяких объяснений. Такой поступок наверняка вызвал бы у миссис Карлайон новый сердечный приступ. Но как все ей объяснить? И ведь каждая минута промедления только усугубляет ситуацию.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть, и она быстро спрятала чемодан под кровать. Это пришла Кэти.

– Ты уже встала? Слушай, Джоанна, бабушка дала мне двадцать фунтов на летнюю одежду. Разве она не прелесть! Если ты сейчас не занята, может, сходишь со мной, поможешь что-нибудь выбрать? Представляешь – двадцать фунтов!

Джоанна заколебалась. Потом весело сказала:

– Ну, Кэти у тебя целое состояние! Конечно, я схожу с тобой.

Во время завтрака Джоанна все думала, как бы ей уехать из Мерефилда, чтобы не расстроить бабушку. Наконец она решила еще раз позвонить Гюставу. Пусть он напишет ей и назначит более раннюю дату начала репетиций в Лондоне. А она тем временем расскажет миссис Карлайон о своем новом контракте и подготовит почву для неизбежного отъезда. Бабушка, конечно, поймет, хотя наверняка будет за нее волноваться. Главная трудность – не встречаться эти несколько дней с Чарльзом. Правда, скоро он возвращается к работе, так что это, пожалуй, получится. А когда она будет в Лондоне и начнет работать…

Но час спустя, когда она с неумолкающей Кэти ехала на автобусе в торговый центр, ее одолели сомнения.

Перед выходом из дома, задержавшись на лестнице, чтобы проверить содержимое своей сумочки, она случайно услышала конец спора, разгоревшегося в прихожей внизу.

– По-моему, ты настоящая предательница, – говорила Ванесса резким тоном. – Ты знаешь, что мама ее не любит, и все равно вертишься вокруг нее.

– Не будь такой дурой, Вэн. Пригласить человека сходить с тобой в магазин, еще не значит вертеться вокруг него. Ты же всегда говорила, что я не умею выбирать одежду. А Джоанна не даст мне ошибиться. Даже ты Должна признать, что у нее прекрасный вкус.

– Дело не в этом!

– А в чем же тогда дело? – спросила Кэти. – Вы с мамой ее не любите – и все мы знаем, почему, но я не вижу причин для того, чтобы и мы с Нилом плохо относились к ней.

– Что ты хотела сказать этим «все мы знаем, почему»? – потребовала ответа Ванесса.

– Все видели, что ты позеленела от злости, когда вчера Чарльз заехал за ней. Он никогда не брал тебя в гости к Друри, ведь так? Это, пожалуй, странно, если вдуматься. Я хочу сказать, что они самые близкие его друзья, и если он думает на тебе жениться…

Слова Кэти прервал звук пощечины.

– Какая же ты дрянь! Как ты смеешь… – Тут Ванессе пришлось замолчать, потому что дверь в кухню открылась, и оттуда кто-то вышел.

Только тут Джоанна сообразила, что подслушивает и быстро ушла в свою комнату. К тому времени, как она спустилась вниз, Ванесса уже ушла, а на щеке Кэти не осталось и следа, который свидетельствовал бы о бурной сцене.

«Эта пощечина не была неожиданной», – размышляла Джоанна, пока автобус стоял у светофора. Питая к ней такую неприязнь, миссис Даррант и Ванесса, конечно, осуждали Кэти за дружеское расположение к ней. Но неожиданно подслушанный разговор подсказал Джоанне иной взгляд на ситуацию. Она вдруг поняла, что с первого дня в Мерефилде мысленно связывала Чарльза и Ванессу. И не потому, что видела в них какие-то признаки влюбленности друг в друга, просто они казались ей очень подходящей парой. Сейчас, разбирая их характеры более тщательно, она начала сомневаться. С чего бы Чарльзу жениться на Ванессе? Она привлекательна и живет поблизости, но что еще? Она ни остроумна, ни даже забавна. А с точки зрения чувственных удовольствий… Глядя на нее создавалось впечатление, что бурные страсти лишь смущают ее. Если Чарльзу нужна привлекательная хозяйственная жена, которая без лишних проблем вписалась бы в его жизнь – что ж, для такой роли Ванесса отлично подходит. Но все бытовые удобства для него создает экономка, так что подобный союз ему вовсе не обязателен. А если Чарльз намерен жениться на Ванессе, так почему же он медлит? Он относится к тем людям, которые, приняв решение, сразу же его выполняют.

«Похоже, она ему совершенно безразлична, – вдруг решила Джоанна и вздохнула с облегчением. – Но даже если она его не интересует, это еще не значит…»

– Джоанна, ты меня совсем не слушаешь, – с упреком сказала Кэти. – Ты не слышала ни слова из того, что я говорила.

Джоанна взяла себя в руки.

– Прости, Кэти. Я замечталась, – извинилась она.

У нее была возможность под каким-либо предлогом остаться на полчаса одной и позвонить Гюставу, но Джоанна не стала. Чувствуя, что поступает глупо, она решила остаться в Мерефилде и принять все, что бы ее ни ждало.

В последующие три дня Чарльз ни разу не появлялся в Мере-Хаузе. В пятницу желание увидеть его и одновременно страх перед такой встречей стали для Джоанны просто невыносимыми. И хотя жаркие дни сменились пасмурными, хотя временами шел дождь, она надела плащ и отправилась погулять. Когда дождь усилился и сырость начала пробирать ее, Джоанна зашла в кинотеатр и провела там пару часов, пытаясь сосредоточиться на переживаниях героини, подозревающей своего возлюбленного в убийстве.

Было уже семь часов, когда она отправилась на автобусе домой.

Маловероятно, чтобы кто-то заметил ее отсутствие: все были приглашены к соседям на чай, и миссис Даррант предупредила, что обед будет на час позднее.

Вернувшись в дом, Джоанна повесила плащ на вешалку и причесалась в прихожей перед зеркалом. Из гостиной доносились голоса, поэтому она, не поднимаясь в свою комнату, направилась туда, чтобы предупредить, что она вернулась – на тот случай, если бабушка начала беспокоиться.

Еще не открыв дверь, она почувствовала, что Чарльз там, в гостиной – и не ошиблась. Он стоял у окна спиной к ней, и при виде его высокой фигуры у нее заколотилось сердце.

Потом Джоанна заметила Нила, хотя за завтраком он сказал, что вернется очень поздно. Они с Кэти сидели рядом на диване, а Ванесса стояла у большого кресла, положив руку на плечо матери. Все они со странным любопытством уставились на Джоанну.

– Вернулась… – Голос миссис Даррант звучал глухо, как будто у нее начиналась простуда. – Где ты была?

– Я была в кино. Надеюсь, вы не… – начала Джоанна и осеклась, заметив, как злобно сверкнули глаза тетки. Она смотрела на Джоанну с той же нескрываемой враждебностью, как и в ту ночь, на лестнице. – Простите, тетя Моника, – снова начала Джоанна. – Был сильный дождь, поэтому я…

– «Простите»! – Моника Даррант произнесла это короткое слово так, будто оно было ругательством.

Холодное презрение в глазах тетки, неподвижность и молчание остальных членов семьи наполнили душу Джоанны самыми дурными предчувствиями. «А где же бабушка?»

На ее невысказанный вопрос ответила Кэти.

– Бабушка умерла, – глухо прошептала она. – Она… она умерла днем.

До Джоанны не сразу дошел смысл этих слов. Ей казалось невозможным, чтобы всего за несколько часов… Все закружилось у нее перед глазами.

– Нет! – вырвалось у нее. – О Господи, нет!

Вдруг миссис Даррант вскочила с места.

– Да, она умерла! – закричала она срывающимся голосом. – И это твоя вина… твоя вина, слышишь?! Лучше бы ты никогда не приезжала сюда.

– Моника! – Чарльз резко повернулся к ней.

Но ни его предостережение, ни панический жест Ванессы уже не могли остановить истерику миссис Даррант. Последние остатки самообладания покинули ее, она затряслась, как в лихорадке, слезы хлынули у нее из глаз, рот судорожно скривился. Но не горе и боль терзали ее. Это была ненависть, жгучая ненависть.

– Разве я не права?! – обратилась она к детям. – Конечно, права. Если бы она не приехала сюда, мама могла бы еще долго прожить. Но вся эта суета подкосила ее. Ей надо было забыть прошлое, а не переживать его вновь.

– Мама, пожалуйста!.. – начал Нил, но его неловкое вмешательство только распалило гнев миссис Даррант.

– Как ты смеешь защищать ее, глупый мальчишка! – набросилась она на него. – Ты совсем как твой никудышный отец: стоит какой-нибудь дешевой красотке улыбнуться – ты уже и растаял. Думаешь, я не видела, как ты смотрел на нее… и ты тоже, Чарльз! Все мужчины одинаковы! Смазливое личико, соблазнительная фигурка – и вы теряете голову. Но меня не проведешь… нет! Я вижу ее насквозь. Меня-то не околдовать!

– Мама, не надо! – На этот раз мать попыталась остановить Кэти, испуганная и бледная.

– Она вся в мать, – продолжала бушевать Миссис Даррант. – Вылитая Нина! Она, видите ли, хороша собой, талантлива и сообразительна, значит, на всех прочих можно плевать. Такой была Нина, и она такая же. Я и Нину ненавидела, и ее тоже ненавижу. Ненавижу, слышите?! Ненавижу!

Этот приступ ненависти кончился так же неожиданно, как и начался. Вдруг Миссис Даррант без сил упала в кресло. Она не разразилась рыданиями, а просто без сил откинулась на спинку и затихла. Несколько мгновений никто не шевелился. Даже Ванесса была настолько шокирована, что не двинулась с места.

Джоанна застыла, как громом пораженная. Эта тирада смяла ее, как огромная волна прибоя: она видела, как она надвигается, задержала дыхание, когда она накрыла ее с головой, и осталась жива. Но слова, обидные и несправедливые, не выходили у нее из головы. Самое страшное было: «Это твоя вина… твоя вина».

«Нет! – кричала ее душа. – Нет!!» Ванесса оправилась первая. Бросившись вперед, она опустилась на колени рядом с матерью и стала ее успокаивать, нашептывая слова утешения. Джоанна несколько мгновений смотрела на Ванессу. Потом перевела взгляд на Нила и Кэти. Они-то не могли думать, что это ее вина, конечно же, не могли.

Но, встретившись с нею взглядом, оба опустили глаза. Они не сделали никакого движения, но Джоанна с ужасом почувствовала, что они отвернулись от нее.

Наконец, едва решившись повернуть голову, она посмотрела на Чарльза. Он стоял позади дивана, его руки сжимали спинку с такой силой, будто он хотел раздавить ее. И хотя он не отвел взгляда в ответ на ее немую мольбу, на его лице застыло жесткое выражение.

Со сдавленным стоном Джоанна повернулась к двери и бросилась прочь.

Схватив в прихожей свой плащ, ничего не видя перед собой от слез, она распахнула дверь и выбежала из дома. Она бежала и бежала, пока не почувствовала, что ее сердце вот-вот выскочит из груди.

Глава шестая

После долгого бесцельного блуждания по улицам Джоанна ощутила, что у нее больше не осталось сил. У нее болели ноги, одежда промокла, она продрогла и вымоталась. Но она не могла вернуться в Мере-Хауз! Ни сейчас, ни потом.

Джоанна еще никогда не чувствовала себя такой одинокой и несчастной. В Париже, даже если шел дождь, всегда приветливо светились окна кафе и бистро, которые могли скрасить человеку минуты одиночества.

Но в Мерефилде магазины закрывались точно в половине шестого, и все спешили домой, к своим телевизорам. Даже лавки, где торговали рыбой и жареной картошкой, были закрыты, а один экспресс-бар, мимо которого она прошла, был пуст и казался каким-то негостеприимным.

К счастью, в кошельке у нее было достаточно денег, чтобы переночевать в гостинице. Но, заблудившись, Джоанна не сразу нашла дорогу к центру города, где напротив торгового центра была гостиница. Кое-как пригладив растрепавшиеся волосы, она открыла тяжелую дверь и вошла.

После холодных мокрых улиц атмосфера в холле гостиницы показалась ей располагающей и уютной. В воздухе стоял запах духов и сигар, смешанный с ароматами гриль-бара.

– Мне нужен одноместный номер, – сказала Джоанна.

Опытным взглядом портье окинул растрепанные волосы и намокшую одежду, отметил отсутствие багажа.

– На сколько вам нужен номер, мисс? – равнодушным тоном спросил он.

– Пока не знаю. Наверное, на одну ночь.

Он заглянул в регистрационную книгу.

– Очень сожалею, мадам, но у нас нет свободных номеров. Может быть, обратитесь в другую гостиницу…

Джоанна постаралась не выдать своего разочарования. Она чувствовала, что этот человек лжет – вероятно, он принял ее за проститутку, – но не собиралась спорить.

– Понимаю. Благодарю вас, – коротко ответила она и вышла.

Она постояла у входа, размышляя о том, отнесутся ли к ней иначе в другой гостинице, когда из бара вышли несколько мужчин. Они безо всякого интереса глянули на нее и продолжали разговаривать. Неожиданно один из них подошел к ней.

– Привет, Джоанна. Что ты тут делаешь? – заботливо спросил он.

– О, привет, Дик. Я… я жду кое-кого, – заикаясь, произнесла она.

Дик Друри взглянул в сторону своих приятелей, которые уже переходили через дорогу, хотел догнать их, чтобы попрощаться, потом передумал.

– Послушай, у тебя все в порядке? – спросил он Джоанну. – Как-то ты странно выглядишь.

– В самом деле? Я не заметила. Я немного промокла, вот и все, – поспешно ответила она.

Он пригляделся внимательнее.

– Немного? Да ты промокла насквозь! – воскликнул он. – А кого ты ждешь?

– Ну, я… то есть… – Джоанна искала подходящее объяснение, но ничего не приходило ей в голову.

– Послушай, я же не слепой. Здесь что-то не так, – прямо заявил Дик. – И не спорь. Я беру такси и везу тебя к Маргарет. Ты все объяснишь, когда снимешь этот мокрый плащ и выпьешь чего-нибудь горячего.

И как будто опасаясь, что она может убежать, он завел ее в холл гостиницы и попросил портье вызвать такси.

Всю короткую поездку до дома они молчали, и через десять минут Дик уже открывал входную дверь, пропуская Джоанну в дом.

– Сейчас же снимай плащ и туфли, я принесу тебе теплый халат, – приказал он.

На его голос из кухни вышла Маргарет.

– Ты сегодня рано, дорогой, – начала она, потом удивленно воскликнула: – Джоанна!

– Принеси теплый халат и тапочки, Мэгги… и немного бренди если у нас осталось, – безо всяких объяснений велел Дик.

Он наклонился, чтобы зажечь камин. Маргарет с минуту недоуменно смотрела на него, потом пошла исполнить его просьбу.

– Не надо, Дик… я не хочу беспокоить вас, – в смятении запротестовала Джоанна.

– Не говори глупости. Мы ведь друзья, не так ли? – весело сказал он. – Ну, давай, снимай плащ. А то затопишь наш ценный ковер.

Когда Маргарет вернулась и увидела, что у Джоанны промокло и платье, она настояла, чтобы девушка сняла и его тоже. Дик ушел готовить кофе, а Джоанна, слишком усталая чтобы протестовать, сняла платье и насквозь промокшие чулки.

– У тебя ноги ледяные. Я тебя разотру, – сказала Маргарет. – Ну и вечерок сегодня. Больше похоже на январь, чем на август. Дик не хотел никуда идти. Но он – секретарь археологического общества, и обязан присутствовать на всех собраниях. Не думаю, что сегодня собрались все члены общества – многие уже уехали в отпуск. Но я считаю, что Дику полезно иногда отвлечься от домашних забот.

Маргарет продолжала беспечно болтать до тех пор, пока Джоанна окончательно не пришла в себя. Потом, заставив девушку выпить приличную порцию бренди, она ушла на кухню посмотреть, как обстоят дела с кофе.

Никто не пытался расспрашивать Джоанну ни о чем, но она сама вдруг рассказала им о случившемся. Дика потрясло известие о смерти миссис Карлайон, но Маргарет, хотя и выглядела печальной, не была удивлена.

– Конечно, они очень расстроены и, я уверена, хотят побыть одни, – закончила свой рассказ Джоанна. – Я вроде бы считаюсь членом семьи, но все равно чувствую себя чужой для них, поэтому и ушла. – Она несколько минут молча смотрела в свою чашку, потом с трудом выговорила: – Я конечно, не имею права просить, но не могли бы вы приютить меня на ночь. Я… я могла бы переночевать на диване… всего одну ночь.

– Конечно, ты можешь остаться, дорогая, но не кажется ли тебе, что нужно сообщить им, где ты находишься? – мягко сказала Маргарет. – Ты же не можешь покинуть их, не говоря ни слова. Они будут волноваться.

Джоанна вся сжалась.

– Нет… не будут, – тихо возразила она. – Я… я им сказала…

Маргарет наклонилась к ней и взяла за руку.

– Джоанна, Чарльз уже был здесь, – сказала она. – Он приезжал часов в девять. К тому времени он обыскал весь город, и был просто вне себя от беспокойства…

Она не успела договорить фразу, как с улицы донесся шум машины.

Джоанна вскочила на ноги.

– Вы сказали ему, что я здесь! – укоризненно воскликнула она.

– Да, Дик позвонил ему от соседей, – призналась Маргарет. – Мы обязаны были сообщить ему.

Джоанна бросилась в соседнюю комнату, но Дик перехватил ее, поймав за руку. В тот же миг дверь распахнулась, и на пороге появился Чарльз.

В эти доли секунды, пока никто еще не произнес ни слова, Джоанна поняла, как чувствует себя загнанный зверь или преступник, схваченный в тайном убежище.

Чарльз аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Слава богу, ты нашел ее, – коротко сказал он Дику.

– Чарльз, она очень измучена и расстроена. Пожалуйста… – начала Маргарет.

– Я прекрасно понимаю, каково ей пришлось, – прервал ее Чарльз. – Я отвезу ее к себе. Миссис Ховард позаботится о ней.

Дик все еще держал Джоанну за руку, но уже не так крепко. Она высвободилась.

– Перестаньте говорить обо мне, как о беглом сумасшедшем! – сердито бросила она. Потом обратилась к Маргарет: – Ты обещала приютить меня на ночь. Ты что, передумала?

– Конечно, нет… но если Чарльз считает…

– Чарльз не имеет к этому ни малейшего отношения, – обиженно ответила Джоанна. – Он не несет за меня никакой ответственности. – Она обратилась к Чарльзу, но не смотрела ему в глаза. – Мне очень жаль, что я доставила вам столько хлопот, – сдержанно сказала она. – Но вам следовало бы помнить, что я и сама прекрасно могу о себе позаботиться. Искать меня не было никакой необходимости. Если бы вы могли отправить мои вещи на станцию завтра утром, я бы забрала их перед отходом лондонского поезда.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Потом тихим и ровным голосом, который возмутил Джоанну сильнее, чем гневный окрик, Чарльз сказал Маргарет:

– Не могла бы ты объяснить Джоанне, что в данных обстоятельствах ты не можешь оставить ее у себя?

Маргарет широко раскрыла глаза.

– Но, Чарльз, если она не хочет…

– Скажи ей, пожалуйста, Маргарет. – Он говорил по-прежнему вежливо, но глаза его смотрели сурово.

Маргарет и Дик переглянулись. Заговорил Дик.

– Мне очень жаль, Джоанна, но если Чарльз считает, что тебе будет лучше у него, мы не можем оставить тебя здесь, – промямлил он, совершенно смущенный.

– Дик, как ты можешь! – испуганно воскликнула Джоанна. – Я думала, вы и мои друзья тоже. Почему вы позволяете ему запугивать вас?

– Мы и вправду твои друзья, Джоанна, – сказала Маргарет. – Но я уверена, что у Чарльза тебе будет лучше.

Слезы гнева и отчаяния навернулись Джоанне на глаза, но даже под пыткой она не заплакала бы в присутствии Чарльза.

– Ладно… – дрогнувшим голосом заявила она. – Я пойду в гостиницу.

– В такое-то время? И в халате? – насмешливо спросил Чарльз.

– Мне кажется, ты уже пыталась получить номер в гостинице, не так ли? – мягко спросил Дик. – Чарльз правильно заметил – сейчас слишком поздно. Это безнадежно, Джоанна.

Тут Джоанна ощутила, что у нее нет больше сил сопротивляться. Бодрость, появившаяся было после двойного бренди и чашки кофе, прошла, и она едва не повалилась от усталости.

– Ну ладно… – обреченно произнесла она, – я поеду с ним.

Минут через пять, после того, как Маргарет заставила Джоанну надеть ее теплое пальто, Чарльз усадил ее в машину.

За время поездки Чарльз заговорил лишь однажды.

– Когда ты ела последний раз? – спросил он.

– Я… я не могу вспомнить. Кажется, это был ленч, – ответила Джоанна.

Он промолчал.

Когда они добрались до его дома, Джоанна почувствовала себя совсем плохо. Она ощутила ноющую боль в желудке и сильное головокружение. Чарльзу пришлось помогать ей выйти из машины, а потом, когда он взял ее на руки и понес в дом, ее охватила такая слабость, что она не могла даже протестовать.

Как только они вошли в дом, из кухни вышла миссис Ховард, его экономка. Вместе с ними она поднялась наверх. Джоанна едва различала, что миссис Ховард озабоченно качает головой, глядя на нее.

Потом Чарльз уложил ее на кровать и попросил экономку принести молока и хлеба.

Потом все происходило в каком-то тумане. Кто-то уговаривал ее съесть немного молока с хлебом и кормил с ложечки. Постепенно боль и слабость отступили, и Джоанну переодели в ночную сорочку. Наконец, с теплой грелкой в ногах, положив голову на мягкую, как облако подушку, она погрузилась в сон.

Когда Джоанна проснулась на следующее утро, у ее кровати стояла невысокая полная женщина с седыми волосами, чье лицо она помнила лишь смутно.

– Как вы себя чувствуете сегодня, мисс Аллен? – бодро спросила она.

– Прекрасно, – с некоторым удивлением ответила Джоанна. – Я прекрасно себя чувствую!

Она попыталась сесть, И женщина помогла ей, удобно подложив подушки ей под спину.

– Пожалуй, мне надо представиться, – с улыбкой сказала она. – Меня зовут миссис Ховард, я экономка мистера Карлайона.

– Ах, да… молоко и хлеб, – произнесла Джоанна, стараясь поподробнее припомнить события прошлого вечера. – Что со мной было? Я заболела?

– Нет-нет. Всего лишь усталость и нервное напряжение. К тому же вы были голодны, – объяснила миссис Ховард. – Я приготовила вам питательный завтрак, чтобы сегодня с вами ничего такого не случилось.

Она подала Джоанне красивую ночную кофточку изумрудного цвета, помогла надеть ее, а потом поставила ей на колени поднос. На нем был чудесно сервированный завтрак – стакан свежего апельсинового сока, покрытая крышкой тарелка, изящный кофейник веджвудского фарфора и такая же чашка с блюдцем. В маленькой хрустальной вазочке стояла полураспустившаяся роза, рядом лежала утренняя газета.

– Если вам захочется еще тостов или кофе, позвоните, – сказала экономка, показывая кнопку у изголовья кровати.

Только после того, как Джоанна съела необыкновенно вкусный омлет, который оказался под крышкой на тарелке, выпила ароматного кофе, она стала осматривать окружавшую обстановку.

Накануне ночью она заметила лишь шторы с цветочным рисунком и ковер теплых тонов. А сейчас она обнаружила, что находится в восхитительной спальне, которую могла устроить только женщина со вкусом или профессиональный дизайнер.

Кровать, на которой она лежала, была вполне современной, но по углам были установлены четыре бело-золотые опоры, поддерживающие расшитый золотом полог. На оттоманке рядом лежало такое же покрывало. Мебель была выдержана в стиле Людовика Пятнадцатого: туалетный столик на витых ножках, трюмо, элегантный шезлонг, покрытый лимонно-желтым бархатом. Да, истинно женская комната во всех деталях – от гравюр с изображением цветов и расписного фарфора до пушистых белых ковриков и тюлевых абажуров с оборочками.

Покончив с осмотром комнаты и съев еще один хрустящий тост с мармеладом, Джоанна обратила внимание на ночную кофточку, которая была на ней. Она завязывалась на шее шелковой тесьмой ручной работы, а воротник и манжеты были украшены узким кружевом.

Под ней Джоанна обнаружила подходящую по цветы ночную сорочку из двойного нейлона – чехол был расписан букетиками белых цветов, а верхний был прозрачен, как осенняя паутинка.

«Эта одежда совсем не походит на ту, что обычно держат в шкафу для неожиданного гостя, и уж тем более – в доме холостяка», – удивленно подумала Джоанна.

Она допивала вторую чашку кофе, стараясь сосредоточиться на последних новостях в газете, когда в дверь постучали и вошел Чарльз. Джоанна вздрогнула, чуть не выронив чашку из рук.

– Доброе утро. Миссис Ховард сказала, что тебе гораздо лучше, – сказал он, пододвигая стул к кровати.

– Да… я хорошо себя чувствую, – ответила Джоанна, покраснев. Она не ожидала увидеть его так скоро… и уж конечно не в то время, когда она будет в постели – непричесанная и совершенно без косметики.

– Это хорошо. Не возражаешь, если я закурю? Я сам только что позавтракал.

– Пожалуйста, кури.

Чарльз закурил сигарету, придвинул поближе пепельницу в виде раковины и устроился поудобнее. Он, видимо, не собирался сегодня на фабрику, потому что было уже десять часов, а он был в льняной рубашке с расстегнутым воротом и светлых брюках.

– Как ты, наверное, догадалась, я пришел поговорить с тобой, – сообщил он. – Но если ты чувствуешь себя недостаточно хорошо для этого, только скажи.

Джоанна вспомнила, как безжалостно он обошелся с нею накануне. Хотя обстановка вокруг была весьма приятной, она не сама ее выбрала. Ее едва ли не силой заставили приехать сюда, поэтому у нее не возникало желания благодарить.

Ее ответ прозвучал очень холодно:

– Все зависит от того, о чем ты намерен говорить.

– Я думаю, это ясно. О том, что случилось вчера.