Текст книги "До встречи с тобой..."

Автор книги: Марджори Уорби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Правда? Очень мило с твоей стороны! – обрадовалась Кэти. – А Ванесса терпеть не может давать мне свои вещи. Так ведь, Вэн?

– Если бы ты была строже в выборе одежды, тебе не пришлось ничего просить взаймы, – осуждающе молвила старшая сестра. – Не позволяйте ей попрошайничать, мисс Аллен… Джоанна. Она ужасно неаккуратная – непременно обольет чем-нибудь или порвет.

– Неправда! – возмущенно запротестовала Кэти. – Я не виновата, что Билл Харрис пролил кофе на твою красную блузку. Я же потом отдала ее в чистку, так что нечего то и дело попрекать меня.

– Да, но взяла ты ее без разрешения, верно? – сказала Ванесса.

Кэти покраснела и осторожно взглянула на Джоанну, видимо, испытывая неловкость от того, что ее грешки стали известны почти постороннему человеку. К счастью, прежде чем она успела резко ответить сестре, дверь открылась и вошел Чарльз.

Мгновенно обе девушки забыли обо всем. Кэти бросилась нему с возгласом восторга, а на лице Ванессы расцвела радостная улыбка.

– Чарльз! Как здорово, что ты вернулся! – радостно закричала Кэти, обнимая его и целуя в щеку. – Что ты нам привез? Какое-нибудь легкомысленное французское белье или огромный флакон духов?

Чарльз высвободился из цепких объятий Кэти и взъерошил ей волосы.

– А почему ты решила, будто я что-то вам привез? – спросил он, хитро усмехаясь. – Привет, Ванесса.

Он взял руки девушки в свои и улыбнулся ей. Наблюдая за ними, Джоанна заметила, что на щеках Ванессы появился легкий румянец удовольствия.

– Ну, не мучай нас, Чарльз. Я же знаю, ты что-то приготовил для нас, – не отставала Кэти.

– Подарки на столике в холле, – сказал Чарльз, усаживаясь в кресло. – Ты, конечно, их не заслужила, но раз уж я извел на тебя несколько франков…

Кэти тут же выскочила из комнаты, а Чарльз, закурив сигарету, взглянул на Джоанну.

– Теперь вам осталось познакомиться с Нилом. Он, конечно, как всегда опаздывает? – сказал он.

– Джоанна уже познакомилась с ним, – быстро вмешалась Ванесса. – Ты хорошо отдохнул, Чарльз? У тебя отличный загар.

Прежде чем он успел ей ответить, в комнату ворвалась Кэти с двумя свертками в руках. Один она бросила своей сестре, а другой поспешно развернула.

– Ой! Брюки! О таких я и мечтала! – радостно воскликнула она, вынимая яркие пляжные брючки и такую же тунику. – Только бы они мне подошли! Какой шикарный цвет! Все просто сдохнут от зависти. Спасибо тебе, Чарльз.

Чарльзу пришлось вынести еще один бурный натиск, потом она уселась на подлокотник его кресла и обняла его за плечи. Подарок Ванессе оказался белой шифоновой блузкой ручной работы с маленьким отложным воротничком. Такие вещи обычно покупали богатые американские туристы, и Джоанна представляла, сколько она может стоить. «Интересно, он всегда такой щедрый, – подумала она, – или проявляет особое внимание к старшей из сестер». В выборе подарка он проявил безупречный вкус. Блузка прекрасно подходила к ее золотистым волосам и свежему цвету лица.

– Большое спасибо, Чарльз. Замечательный подарок, – тихо сказала Ванесса. – Я сейчас же надену ее. Я быстро.

Ванесса вышла из комнаты. Почти сразу же в гостиную вошли ее мать и бабушка. Старушка опиралась на руку дочери.

– А, вот вы где, мои дорогие, – ласково сказала она. – Что это у тебя, Кэти? Что-то очень яркое.

– Чарльз привез мне пляжный костюм, бабуся. Тебе нравится?

– Он очень заметный, – сказала миссис Карлайон, подмигнув внучке. – Теперь можно не бояться, что ты потеряешься. А, вот и гонг. Пойдемте в столовую. Наши путешественники, наверное, очень проголодались.

Нил ждал их у дверей столовой и, пока Чарльз усаживал старших женщин, он придвинул стул Джоанне и сел рядом с нею. Через несколько минут, когда горничная уже подавала суп, появилась Ванесса в новой блузке.

– Какая очаровательная блузка, дорогая. Тебе очень идет, – одобрила миссис Карлайон. – А что ты привез нам с Моникой, Чарльз? Или мы уже не в том возрасте, когда можно рассчитывать на подарки?

– Я вручу их вам после обеда, бабушка. Вы же знаете Кэти – она не умеет ждать, – с улыбкой сказал Чарльз. – Как дела на фабрике, Нил? Все в порядке, надеюсь.

– Конечно. А как же иначе? – беспечно ответил Нил и, повернувшись к Джоанне, спросил: – А где вы встретились с Чарльзом?

Джоанна помедлила с ответом, и вместо нее ответил Чарльз.

– В ночном клубе. Мне показалось, что я узнал ее, а браслет подтвердил, что я не ошибся.

– В ночном клубе? – заинтересовался Нил. – Значит, ты весело жила в Париже, Джоанна?

– Я бы не сказала, – уклончиво ответила она. – А ты бывал в Париже?

– Однажды я провел там неделю, но не сказал бы, что знаю Париж. А в каком клубе вы встретились? Не в «Фоли-Бержер», надеюсь? – Он бросил на Чарльза насмешливый взгляд.

– Жаль, что в Мерефилде нет ночного клуба, – со вздохом сказала Кэти. – Здесь так скучно, Джоанна: все заваливаются спать в десять часов.

– Ты еще слишком молода для ночных клубов, – одернула ее Ванесса. – Мне кажется, ночной клуб… довольно неприятное место.

– Это тебе только кажется, – насмешливо заметил Нил. – Не могут же все быть любителями свежего воздуха.

– Ты ездишь верхом, дорогая? – обратилась миссис Карлайон к Джоанне. – Ванесса, к примеру, отлично держится в седле.

– Нет, к сожалению. У меня никогда не хватало времени для спорта.

– И слава богу, – вставил Нил. – Спортивные женщины просто невыносимы.

– Не более, чем посредственные художники, которые мнят себя гениями, – резко ответила Ванесса.

Миссис Карлайон остановила их перепалку:

– Успокойтесь. Можно подумать, что вы еще в детской. Если вы будете ссориться по пустякам, Джоанне может показаться, что все мы здесь ненавидим друг друга. А теперь, Чарльз, расскажи нам, как ты провел свой отпуск. Погода была хорошая?

Когда обед закончился, все перешли в гостиную. Выбрав минуту Чарльз отвел Джоанну в сторону и сказал:

– Я думаю, вам надо рассказать старушке всю правду. Потом от нее будет зависеть, что она решит сказать остальным. Она, наверное, скоро пойдет спать и захочет перед сном поговорить с вами. Вот тогда и можете все ей сказать и разом покончить с этим делом.

Джоанна кивнула и отошла от него. Но, встретившись взглядом с Ванессой, поняла, что та заметила их короткий разговор и теперь смотрела на Джоанну с явной враждебностью. «Значит, она на стороне своей матери, – с грустью подумала Джоанна. – Трое за меня, трое – против. Чарльз, наверное, тоже против – или был бы против, если бы не боялся огорчить миссис Карлайон. Что ж, могло быть еще хуже.

Как Чарльз и предполагал, миссис Карлайон рано поднялась к себе и попросила Джоанну зайти к ней.

– Я не могла не заметить твое замешательство, дорогая, когда Нил спросил тебя о встрече с Чарльзом, – сказала она, когда они остались одни. – Пожалуйста, не считай себя обязанной рассказывать мне то, что хотела бы сохранить в секрете. Ты ничего не должна мне, дитя мое, а вот я, наверное, никогда не смогу загладить свою вину перед тобой.

– Но вы же не сделали мне ничего плохого, бабушка, – запротестовала Джоанна.

– Нет, девочка моя, я очень виновата перед тобой, с грустью сказала миссис Карлайон. – Я не должна была позволять твоему деду взять надо мной верх. Мне следовало быть сильнее. Может быть, если я расскажу тебе, с чего все началось, тебе легче будет простить меня.

– Мне нечего вам прощать, – мягко сказала Джоанна. – Не ваша вина, что дедушка ненавидел моего отца. А он был вашим мужем, значит, вы должны были держать его сторону.

Старая женщина улыбнулась задумчиво и печально.

– Это не так… поэтому Джон и был так жесток, тихо сказала она. – В моей жизни была другая любовь. – И она начала рассказывать Джоанне о мучительной и бессмысленной ревности мужа, которая испортила жизнь трем поколениям. – Сейчас, конечно, трудно в это поверить, но в молодости меня считали красивой. Тогда мои волосы еще были золотистыми, а для улучшения цвета лица я прикладывала к щекам ломтики огурца. В наши дни не было косметики, чтобы приукрасить свою внешность… точнее, приличные женщины ею не пользовались. Поэтому тогда хорошенькое от природы личико было большей ценностью, чем сейчас. Не забывай, что в то время еще не было кинозвезд, которые считались бы эталонами красоты. Я думаю, родись я лет на пятьдесят позднее, никто бы не обратил на меня внимания. Но по тем временам я считалась красавицей… и была легкомысленной и тщеславной.

Миссис Карлайон замолчала, а Джоанна взяла ее за руку и мягко сказала:

– Я уверена, что вы были очаровательны, бабушка… и ни капельки не тщеславны.

– У меня было много поклонников, – продолжала старушка, – и одним из них был твой дед. Он был на десять лет старше меня, и я считала его надменным и скучным, хотя мне и льстило его внимание. Наши семьи подталкивали нас к браку, к тому же из всех моих поклонников Джон был самой выгодной партией. Словом, я согласилась выйти за него. Боюсь, что я сделала это лишь по расчету. Мне было лестно стать замужней дамой, иметь свой дом, экипаж и слуг. Я мечтала играть роль хозяйки, устраивать приемы. То, что брак – это еще и ответственность, никогда не приходила мне в голову.

Миссис Карлайон помолчала, и Джоанна заметила, как от старой боли напряглось ее лицо.

– Через месяц после нашей помолвки, я познакомилась с Дэвидом Лоуэллом, – продолжила она. – И сразу же я поняла, как неосмотрительно поступила, дав обещание Джону. Какое-то время я пыталась подавить свое чувство, но с каждой новой встречей моя любовь к нему все росла… и я знала, что он тоже любит меня. Через несколько недель безуспешных попыток скрыть свою любовь, я встретила его на балу. Я знала, что поступаю дурно, но все-таки пошла прогуляться с ним по саду. На мне было белое шелковое платье, украшенное гирляндами зеленых тюлевых цветов, а в волосах – белые камелии. Сад купался в лунном свете, оркестр играл вальс. Мы направились к увитой зеленью беседке. Я чувствовала, что должна под каким-нибудь предлогом повернуть назад, но я не сделала этого. Если бы я поступила иначе…

Ее голос дрогнул, она прижала платок к глазам.

– Пожалуйста, бабушка, не продолжайте, если это вас так расстраивает, – попросила Джоанна.

– Нет-нет, я хочу все тебе рассказать, – успокоившись, сказала миссис Карлайон. – Глупо, что я до сих пор так переживаю. Когда Дэвид признался мне в своей любви, я поняла, что не смогу больше притворяться. Я сказала Джону всю правду. Он воспринял это достаточно спокойно, и я не слишком удивилась, поскольку считала, что он не так уж сильно привязан ко мне, и надеялась, что он быстро найдет себе другую. Мои родители очень рассердились на меня и отказались одобрить мою помолвку с Дэвидом, но тут началась Первая Мировая война, и семейные проблемы отошли на задний план. – Миссис Карлайон нежно коснулась щеки Джоанны. – Мне повезло, что моя юность пришлась на более спокойные годы, – сказала она. – Наши тогдашние проблемы кажутся незначительными по сравнению с теми трудностями, что омрачают ваши молодые жизни. Впрочем, не буду отвлекаться. Только налей мне стакан воды, дорогая.

Джоанна протянула ей стакан с водой. Глядя на морщинистую руку бабушки, она вдруг осознала всю быстротечность молодости. Годы летят так быстро, жизнь отводит человеку так мало времени, чтобы оценить все ее богатство и разнообразие. Может быть, она напрасно тратит время? Может быть, ее честолюбие и подсознательное стремление к безопасности делают ее слепой к другим вещам?

Сама испугавшись таких непривычных мыслей, Джоанна обрадовалась, когда бабушка продолжила свой рассказ. Когда она перешла к самой печальной части своей истории, ее голос не дрожал, хотя она описывала ужасные первые месяцы войны и страдания, которые они принесли. Так случилось, что Дэвид Лоуэлл оказался в числе погибших, а Джон Карлайон вернулся с войны с легким ранением и наградой за храбрость.

Никто не может горевать вечно, и когда наступил мир, Мэри уже не оплакивала свою потерянную любовь. За годы войны из беспечной веселой девушки она превратилась в серьезную, умную молодую женщину. В 1920 году Джон Карлайон сделал ей второе предложение и она, по-новому оценив его верность, приняла его.

Вскоре после свадьбы Мэри поняла, что испытывает к нему не только симпатию и уважение. Ее вторая любовь была более спокойной и менее романтичной, чем краткая идиллия с Дэвидом, но это чувство было очень ценно для нее. Благодарная Джону за свое счастье, она поначалу не догадывалась, что его терзают тайные мысли о прошлом. Только постепенно Мэри стала понимать, что странные приступы холодности и отчужденности у Джона объясняются глубокой и неистребимой ревностью к юноше, который на короткое время занял его место. Этой ревностью была омрачена вся их совместная жизнь.

Когда стала подрастать их первая дочь, Нина, Мэри была обеспокоена необычайной, всепоглощающей привязанностью отца к девочке. Нина всегда была его любимицей, он выполнял любой ее каприз, но не одобрял ее дружбу с ровесниками – особенно с молодыми людьми. Мэри начала бояться, что когда Нина влюбится в кого-нибудь, ревность отца приобретет новые черты.

Но то, что случилось, превзошло самые худшие ожидания. Как-то Нина вернулась от своих друзей из Лондона в сопровождении молодого человека. Как только они вышли из такси, стало ясно, что они страстно влюблены друг в друга. Хуже того, у нее на руке уже было обручальное кольцо.

Если бы Майкл Аллеи был серьезным молодым бизнесменом, Джон Карлайон, возможно, и принял бы его со временем. Но Майкл был безденежным художником, к тому же значительно старше Нины. Как только Джон Карлайон узнал о помолвке, он пришел в ярость и выгнал будущего зятя из дома. Майкл уехал, а на следующий день Нина – последовала за ним. Через две недели она написала матери из Парижа. Они уже были женаты – хотя, возможно, их брак и не был зарегистрирован – и безумно счастливы. Она была уверена, что отец скоро сменит гнев на милость, и тогда они приедут навестить родителей. Может быть, к тому времени у нее уже будет ребенок. Париж прекрасен. Майкл чудесно к ней относится.

Когда Мэри наконец решилась показать письмо мужу, ей пришлось выдержать новое испытание. С холодным спокойствием, которое было куда хуже гнева, он прочел письмо и разорвал его в клочья. Он велел убрать из комнаты портрет Нины и уничтожить все ее вещи. У него больше не было старшей дочери. Побег Нины убил в нем все добрые чувства, с каждым днем он становился все холоднее и беспощаднее. Вот тогда у Мэри и начало болеть сердце, но она не переставала любить его;

Когда усталый старческий голос смолк, в глазах Джоанны стояли слезы.

– Не плачь, дитя мое, – мягко сказала миссис Карлайон. – Не стоит жалеть о прошлом. Мы уже не в силах исправить наши ошибки… можем только извлечь из них урок. – Она коснулась ладонью щеки внучки. – Твоя мать писала мне письма. Джон об этом не знал, но я получала весточки от нее. Потом пришло письмо от Майкла, и это было последнее известие, которое я получила, пока был жив твой дед. Бедное дитя! Как ужасно, что ты осталась совсем одна. Если бы мы нашли тебя раньше!

– Все было не так ужасно, бабушка, – заверила ее Джоанна. – Вам не стоит так казниться. Я справилась с трудностями.

Опустив самые тягостные эпизоды, Джоанна рассказала бабушке о том, что с нею произошло после смерти отца. Удивительно, но миссис Карлайон не была шокирована, когда узнала, как Джоанна зарабатывает себе на жизнь, и решила, что нет причин скрывать это от других членов семьи.

– Я не вижу ничего постыдного в том, что ты поешь в кабаре, дорогая, – сказала она. – Мне очень приятно слышать, что ты добилась успеха. Ты должна как-нибудь вечером дать нам концерт. Я уверена, дети будут в восторге, когда узнают, какая ты знаменитость.

– Еще нет, но надеюсь… – засмеялась Джоанна. – Знаете, наверное…

Она замолчала, потому что открылась дверь, и в комнату вошла Моника.

– Уже поздно, мама. Тебе пора спать, – сказала миссис Даррант, подавая старушке стакан теплого молока. – Долгие разговоры утомляют ее, – добавила она, обращаясь к Джоанне.

– О да, конечно. Тогда я прощаюсь, бабушка, – поспешно сказала девушка. – Извините, что я слишком засиделась.

– Глупости, дорогая. Я была рада поговорить с тобой, – сказала миссис Карлайон. – Моника любит поквохтать вокруг меня, но я куда крепче, чем ей кажется. Но ты, наверное, устала. После нашего разговора мы лучше узнали друг друга. Спокойной ночи, дорогая. Приятных сновидений.

– Спокойной ночи, бабушка. – Джоанна наклонилась и поцеловала старушку, потом, пожелав своей тетке доброй ночи, вышла из комнаты.

На следующее утро Джоанну разбудил шум косилки под окном. Взглянув на часы, она в смятении увидела, что уже десять. Выбравшись из постели, она быстро надела халат и уже завязывала пояс, когда раздался стук в дверь и вошла горничная.

– О, вы уже встали, мисс. Я заглянула, чтобы узнать, проснулись ли вы. Сейчас принесу вам завтрак.

– Не беспокойтесь. Я сама спущусь вниз. Я и не представляла, что уже так поздно, – извиняясь, сказала Джоанна.

– Все в порядке, мисс. Хозяйка не велела будить вас, пока вы сами не проснетесь. Ваш завтрак готов, и мне не составит труда принести его.

– Вы уверены? Я не хочу создавать вам лишних хлопот. Понимаете, обычно я работаю допоздна и просыпаюсь не раньше полудня. Мне нужен будильник, чтобы побороть эту привычку.

Горничная повторила, что ей совсем не трудно принести ей завтрак, и вскоре внесла поднос и поставила на столик у окна.

– Надеюсь, вы любите грейпфрут. Если нет, оставьте его. Постепенно я узнаю ваши вкусы, – дружелюбно сказала она. – Здесь, под крышкой – бекон с яйцом.

Джоанна взглянула на поднос – там лежали еще тосты, мармелад и свежие фрукты.

– Обычно я обхожусь за завтраком булочкой с кофе. Этого мне хватает на целый день, – улыбнулась она. – Большое спасибо… Элис. Вас ведь так зовут?

– Да, мисс. Элис Барроуз. Мадам просила вам сказать, что она с мисс Ванессой пошла за покупками. Они не вернутся до ленча. Миссис Карлайон в гостиной, читает газеты.

– Спасибо. Ну, я постараюсь осилить этот огромный завтрак, а потом оденусь и спущусь к бабушке, – сказала Джоанна.

Было уже почти одиннадцать, когда она отнесла поднос с посудой в кухню. Элис там не было. Джоанна оставила посуду на кухонном столе и вышла в холл. Пока она стояла, размышляя, какая из дверей ведет в гостиную, к дому подъехала машина, и в холл вошел Чарльз.

– Доброе утро, – сказал он. – А где остальные?

Джоанна объяснила. Сегодня Чарльз был одет в серую рубашку и габардиновые брюки. В этой весьма скромной одежде он казался моложе и выглядел проще.

– Разве вы не идете на работу? – удивленно спросила она.

– Я заглянул туда утром, но официально я еще в отпуске до конца недели, – ответил он. – Доброе утро, Элис. Кофе еще остался?

Горничная – она только что вышла из гостиной – остановилась.

– Да, мистер Чарльз. Принести его в гостиную? Миссис Карлайон как раз пьет там свой шоколад.

– Да, пожалуйста. – Чарльз повернулся к Джоанне. – Я провожу вас в гостиную, – сказал он, взяв ее под руку.

Это был самый обычный жест, но в то мгновенье, когда его пальцы касались руки, она испытала совершенно необычное ощущение, будто ток пробежал по ее телу.

Миссис Карлайон была увлечена чтением «Дейли Телеграф» и не сразу их заметила.

– Доброе утро, дорогая. Доброе утро, Чарльз. Ты останешься у нас на ленч? – поинтересовалась она.

– Если вы не возражаете, – улыбнулся он, – Я подумал, что Ванесса, может быть, захочет сыграть партию в теннис. Кажется дождя давно не было, и корт хорошо просох.

– Я уверена, она будет в восторге. Она пыталась уговорить Нила сыграть с ней, но он отказался, – сказала миссис Карлайон. – Как ты спала, Джоанна?

– Отлично. Я просто ужаснулась, когда увидела, сколько я проспала. А Кэти приходит на ленч домой или остается в школе?

– Она ест в школе, – ответила бабушка. – Знаешь, Чарльз, Кэти меня беспокоит. Моника говорит, что с ней ничего не случилось, но я-то вижу, какой она стала задумчивой в последнее время, совсем непохожей на себя. Может быть, у нее какие-нибудь неприятности? Она очень привязана к тебе и, возможно, скажет тебе то, что скрывает от матери.

– Хорошо. Я поговорю с нею. Но я думаю, ничего страшного с ней не случилось. Наверное, она просто влюбилась в соседского мальчишку или еще что-то в этом роде.

– Не в мальчишку, – усмехнулась миссис Карлайон. – Но она могла влюбиться в нового дантиста. Мне говорили, что он хорош собой, а она уже несколько раз ходила к нему на прием.

В гостиную вошла Элис. Она принесла кофе для Чарльза и шоколад для своей хозяйки.

– Очень мило с вашей стороны, мисс Джоанна, что вы отнесли поднос на кухню, – сказала она. – Вы останетесь на ленч, мистер Чарльз?

– Да, Элис. Кстати, как теперь работает бойлер?

– После того, как вы прислали мастера, он работает отлично. А вот с холодильником что-то не так. Он как-то странно шумит. Просто не знаю, что с ним делать, – сокрушенно сказала Элис.

– Я схожу и посмотрю. – Чарльз встал.

Когда он вышел из комнаты, миссис Карлайон сказала:

– Не представляю, как бы мы обходились без Чарльза. Самостоятельный и надежный молодой человек, на него можно положиться во всем.

– Я это уже заметила, – осторожно ответила Джоанна. – Его родители умерли?

– Да, они погибли в автомобильной катастрофе, он тогда был еще ребенком. Джон взял его работать на фабрику, а сейчас он председатель совета директоров и принимает самое активное участие в управлении.

– Не слишком ли он молод для такого высокого положения? – спросила Джоанна.

– Да, молод, – согласилась бабушка, – но у него исключительные способности.

– Бабушка, а можно мне позвонить отсюда в Париж? – поинтересовалась Джоанна. – Моему агенту надо знать, где я нахожусь, а у меня не было времени сообщить ему адрес. Я могу написать, но мне хотелось бы поговорить с ним лично. За разговор я, конечно, заплачу.

– Конечно, звони, дорогая. Почему бы тебе не заказать разговор прямо сейчас – ведь линия может быть занята. Чарльз покажет тебе, как пройти в кабинет. Там стоит параллельный аппарат, и никто тебе не помешает. Но скажи мне, как тебе удалось сразу поехать с Чарльзом, если ты каждый вечер выступаешь в кабаре?

Джоанна объяснила, что ее контракт закончился, к тому же кабаре «Кордиаль» каждое лето закрывается на шесть недель, пока меняют оформление.

– В августе в Париже очень мало туристов: в городе слишком жарко и пыльно. Если бы не появился Чарльз, я бы отправилась отдыхать в Бретань.

– Понимаю. А какие у тебя планы?.. – начала бабушка, но тут в гостиную вернулся Чарльз. Отложив дальнейшие расспросы, она попросила его проводить Джоанну в кабинет. – Ей надо позвонить своему другу в Париж, – объяснила она.

– Сомневаюсь, что вас сразу соединят с Парижем, – сказал Чарльз, когда они вошли в небольшую комнату, окна которой выходили во двор, а стены были заставлены книжными шкафами. Он поднял старинные деревянные жалюзи, чтобы впустить солнечный свет. – Интересно, как отреагировал ваш приятель, когда вы сказали ему, что срочно уезжаете в Англию?

Джоанна села в массивное вращающееся кресло и протянула руку к телефону.

– Приятель? – озадаченно повторила она. Последние два дня ее мысли были заняты таким множеством проблем, что она совершенно позабыла о существовании Ива.

Чарльз стоял у стола, засунув руки в карманы, и язвительно улыбался.

– Очевидно, роскошные серьги не произвели того впечатления, на которое он рассчитывал, – заметил он. – Или именно ему вы так торопитесь позвонить?

– Я звоню своему агенту, – ответила Джоанна. – Он не знает, где я нахожусь, а нам надо обсудить мой новый ангажемент.

– Сперва дело – потом развлечения, да? Все равно, на вашем месте я бы позвонил вашему молодому человеку. Может быть, он и не подходит для брака, о котором вы мечтаете, но сапфиры стоят того, чтобы поблагодарить его. – Прежде чем Джоанна нашлась, что ответить, Чарльз вышел из комнаты.

Некоторое время она смотрела на закрывшуюся за ним дверь, потом пожала плечами и взяла трубку. Телефонистка сказала, что соединит ее с Парижем через несколько минут, поэтому Джоанна осталась у телефона.

Теперь, когда Чарльз напомнил ей о подарке Ива, она должна была решить, что с ним делать. Конечно, эти сапфиры значили для Ива не больше, чем какая-нибудь стеклянная безделушка для человека, который зарабатывает на жизнь своим трудом. Но все равно ей было неловко оставлять эти серьги у себя. А с другой стороны, если она их вернет, то еще больше обидит Ива.

Джоанна все еще размышляла над этим, когда ее соединили с Парижем. Гюстава в офисе не оказалось, но его секретарша записала адрес и номер телефона в Мерефилде. Быстрая французская речь странным образом успокоила Джоанну. У нее было искушение позвонить Динарам, но она боялась, что Ив отсутствует, а его близких ее звонок удивит; она же не сможет вразумительно ничего им объяснить.

Вернувшись в гостиную, она оставила без внимания вопросительный взгляд Чарльза, и сразу же заинтересовалась вышиванием, которым занималась миссис Карлайон. Вскоре пришли Моника с Ванессой, и Чарльз лишился возможности задать Джоанне свой вопрос. Однако во время ленча она несколько раз перехватывала его пристальный взгляд, который странно волновал и даже смущал ее.

После ленча миссис Карлайон поднялась к себе отдохнуть, а Джоанна спросила свою тетку, нельзя ли ей воспользоваться гладильной доской, чтобы погладить платья.

– Надеюсь, мой приезд не доставил вам лишних хлопот, – извиняющимся тоном сказала Джоанна, когда миссис Даррант провела ее в маленькую гладильню на первом этаже.

– Нисколько. Но я думаю, наша жизнь покажется тебе очень тихой, хотя, конечно, за две недели она не успеет тебе наскучить, – сдержанно сказала ее тетка. – Извини. Мне надо заняться хозяйством.

Джоанна принесла свои платья и включила утюг. Она почувствовала, что отношение тетки к ней не стало сердечнее. Напротив, откровенный намек на кратковременность пребывания племянницы в Мере-Хаузе ясно показал, что при более близком их знакомстве враждебность миссис Даррант даже усилилась.

Облокотившись на подоконник, Джоанна ждала, пока нагреется утюг. Окно выходило на теннисный корт, и там девушка увидела Чарльза и Ванессу. Они оба переоделись в спортивные костюмы. Короткая белая юбка Ванессы подчеркивала отличную фигуру. В школьные годы она, наверное, была пухленькой, хотя и не толстой, а теперь, когда детская пухлость исчезла, она обрела прекрасную женскую фигуру, которая, вероятно, восхищала мужчин. Наблюдая, как Чарльз и Ванесса укрепляют теннисную сетку, Джоанна подумала, что они отлично смотрятся рядом: Чарльз – высокий, стройный, загорелый, и Ванесса – белокурая, гибкая, цветущая.

Вернувшись к утюгу, Джоанна начала гладить юбку. Ей казалось, что она уже давно покинула Париж, хотя прошло всего два дня. Вдруг она почувствовала что-то вроде ностальгии по своей комнатке над кафе «Бернадин», по звукам и запахам парижского квартала.

Из-за окна донесся удар ракетки по мячу, и Джоанна нахмурилась. Она повесила юбку на вешалку, взяла блузку из итальянского шелка, отрегулировала температуру и принялась ее гладить.

– Ты потерял форму. Вот что значит бездельничать на Ривьере! – раздался под окном звонкий голос, и в ответ с другого конца корта долетел мужской смех, за которым последовал сильный удар по мячу.

Джоанна нетерпеливо расправила складку на блузке и приложила к ней утюг. Что с нею происходит? Почему звуки с корта заставляют ее чувствовать себя чужой – человеком, вторгшимся в круг привычных отношений, который сложился задолго до нее и, вновь станет прежним, едва она уедет?

Закончив гладить, Джоанна вернулась в свою комнату и убрала одежду в шкаф. На полке у камина лежало несколько книг. Она выбрала одну, сняла блузку и юбку и улеглась на кровать, чтобы чтением отвлечь себя от странных мыслей.

Через некоторое время кто-то осторожно поскребся в дверь. Джоанна крикнула: – Войдите, – и в комнату заглянула Кэти.

– Ой, извини. Ты спала?

– Нет. Просто отдыхала. Заходи, поболтаем, – предложила Джоанна, садясь на кровати.

Кэти вошла. Она была еще в школьной форме и – выглядела усталой и сердитой.

– Фу, какой гнусный день! Мне до чертиков надоела школа. Слава богу, в пятницу – последний день, – сказала Кэти, усаживаясь на край кровати. – Ой, какое у тебя красивое белье! У тебя, наверное, хорошая работа, если ты можешь позволить себе такое. Чем ты занимаешься, Джоанна?

Джоанна сказала ей, где она работает, и ждала реакции Кэти.

– В самом деле?! – недоверчиво воскликнула ее юная кузина. – Вот здорово! Тебя сам бог мне послал! Именно ты мне и нужна!

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросила Джоанна.

– Ну… ты поддержишь меня, когда я скажу им свою сногсшибательную новость, – возбужденно заявила Кэти. – Поклянись, что никому не скажешь… по крайней мере, до подходящего момента.

– Обещаю молчать, если уж это такой секрет.

Кэти сбросила туфли и уселась поудобнее, обхватив руками колени.

– Ты знаешь, что на Рождество я заканчиваю школу, – начала она. – Мама с Ванессой хотят, чтобы я выучилась на секретаршу. У меня нет особых способностей, так что нет смысла торкаться в университет или еще куда-нибудь.

– И что же?

– Я не хочу быть секретаршей, – заявила Кэти. – Я даже не уверена, смогу ли я научиться. Меня наверняка ждет участь машинистки в какой-нибудь занюханной конторе. Вряд ли удастся зацепить выгодное, место у члена парламента или известного бизнесмена.

– И чем же ты хочешь заняться?

– Вот в этом-то вся соль… и причина, почему ты мне так нужна, – с надеждой сказала Кэти. – Понимаешь, они ни за что не разрешат мне заняться тем, о чем я мечтаю. А я хочу стать актрисой!

Джоанна задумчиво посмотрела на девушку.

– Но почему? – спросила она.

– О, я знаю, о чем ты думаешь, – вздохнув, сказала Кэти. – Вот, мол, еще одна дурочка, помешанная на сцене. Но все не так, честное слово, Джоанна! Я знаю, что будет очень трудно, что шансов один на миллион. Но я хочу попробовать. Хочу больше всего на свете.

– А почему ты думаешь, что твоя мама будет против?

– Потому что в ее представлении успех – это брак с каким-нибудь подходящим молодым человеком, – с кислой миной сообщила Кэти. – Она спит и видит найти для нас мужей побогаче. Но не это главное, ведь убеждать нужно не маму.

– А кого? Бабушку?

– Да нет же! Бабуся – прелесть! Она разрешит мне играть на сцене хоть сегодня, если узнает, что мне так хочется. Нет, самая главная фигура – Чарльз!

– Чарльз? Но он же не твой опекун, – возразила Джоанна.

– Официально, нет. Но фактически он – глава семьи, и все ходят перед ним на задних лапках.