Текст книги "Бедная Настя"
Автор книги: Мануэлла Макута
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Стоило мне откинуть одеяло, как в комнату заглянула мама, аккуратно балансируя двумя чашками какао.
– С добрым утром, Настюш! Вижу, уже проснулась. Давай быстрее, нам нужно успеть на электричку в 9:40.
Наша городская двушка просыпалась медленно. Кухня встретила меня запахом овсянки и свежих булочек. Я машинально проверила телефон. Новое сообщение от Максима.
"Доброе утро! Ты готова к контрольной по физике в понедельник? Может, позаниматься вместе?"
Я улыбнулась, смахивая пальцем блокировку экрана. Конечно, к контрольной по физике я теперь была готова на все сто, но предлоги для встреч ведь никто не отменял. Мы оба понимали, что помощь с уроками – самый что ни на есть предлог, и от этого сладко тянуло внутри. Точно это– игра, доступная лишь нам двоим. Иносказания, недосказанность, завуалированные намёки. Теперь я, девочка, у которой раньше никогда не было отношений, понимала, отчего другие девчонки трясутся над каждым сообщением своего краша*, над каждой секундой проведенного вместе времени. Да, я готова была пополнить собой ряды влюбленных дурочек, то и дело поглядывающих на экран телефона в ожидании сообщений или звонков.
– Настя, ты собрала вещи? – мамин голос вернул меня на землю. – Не забудь резиновые сапоги, будем сегодня помидоры и огурцы закрывать.
– Да, мам, уже иду!
***
Электричка тряслась по рельсам, унося нас из серого города в зелёный мир дачного посёлка "Ромашка". Я смотрела в окно на проплывающие мимо поля и думала, что ответить Максиму. Мама сидела рядом, проверяя свой блокнот с рецептами.
– Надеюсь, у Оли не закончились банки, – пробормотала она, перелистывая страницы. – Закрутить нужно побольше. В прошлом году наших заготовок хватило до весны. А сейчас ещё черемша поспела.
– Мам, а ты правда хочешь открыть своё кафе? – спросила я, вспомнив её разговоры с тётей.
Мамины глаза тут же загорелись:– Конечно! Представляешь, маленькое уютное место с домашней выпечкой, горячим какао зимой и холодным лимонадом летом... Ничего сверхъестественного, просто место, где людям будет вкусно и тепло.
– У тебя бы получилось, – искренне сказала я. – Твои пироги лучшие в мире. А тетя Оля могла бы устроить там салат– бар.
Мама улыбнулась и погладила меня по голове, объясняя как ребенку: – Для этого нужен стартовый капитал, Настюша. Но ничего, накопим потихоньку.
Я вернулась к телефону и набрала ответ Максиму: "Привет! Еду на дачу закрывать помидоры. Вся в предвкушении контрольной Может, в воскресенье вечером?"
Ответ пришёл мгновенно: "Закрывать помидоры? Это как консервировать? У нас сейчас многие просто покупают всё в супермаркете. А у вас своё хозяйство? Это так круто!"
Я не удержалась от смешка. Макс, похоже, понятия не имел, как растут помидоры. Наверно, в его понимании они сами спешат запрыгнуть в банку прямо с грядки и тут же замариноваться.
***
Дача тёти Оли казалась, как всегда, цветущим островком посреди одинаковых участков. Тётя выращивала не только овощи, но и цветы – вдоль забора тянулись разноцветные георгины, а возле крыльца благоухали розы. Я уже устала слушать восхищённые комплименты от соседей и знакомых о том, что тетя– будто маленький электромотор. Везде и всюду успевает, делает столько, сколько среднестатистический человек и за всю жизнь, может, не сделает.
– Приехали мои красавицы! – тётя Оля выбежала нас встречать, вытирая руки о передник. – Я уже воду вскипятила, сейчас будем банки стерилизовать.
Кухня на даче превратилась в настоящий консервный цех. Мама нарезала овощи, тётя готовила маринад, а я мыла банки и складывала в них хрустящие огурчики.
– Настя, телефон твой не затыкается, – заметила мама, кивая на мой мобильный, вибрирующий на столе.
Я вытерла руки и посмотрела на экран. Пять сообщений от Максима! Он прислал фото своей огромной комнаты с видом на парк и написал: "А вот где я живу. Покажешь свою дачу?"
Я оглядела нашу маленькую кухню с облупившейся краской на подоконнике, старенький холодильник "Бирюса", покрытый магнитами со всех уголков России, откуда тётя Оля привозила сувениры. Хоть и был небольшой косметический ремонт, но почему-то стало не по себе. Но я всё-таки сфотографировала банки с огурцами и помидорами и отправила ему с подписью: "Наше производство в разгаре!"
"Ваууу! Я никогда такого не видел! А можно будет попробовать, когда закончите?"
Я не смогла сдержать улыбку.
– Что там у тебя, Настюш? – поинтересовалась тётя Оля, помешивая маринад.
– Одноклассник пишет, – ответила я, стараясь звучать непринуждённо. – Максим Соколов.
–Сын мужчины, на которого я работаю. – пояснила мама тете, встряхнув одну из банок.
– Он предлагает вместе готовиться к контрольной, – пробормотала я, чувствуя, как краснеют щёки.
– Ну-ну, -многозначительно протянула тётя Оля, подмигивая маме. Та усмехнулась в ответ, многозначительно взглянув на меня.
– Ой, тёть Оль! Ничего такого, просто учёба.– смутилась я, отмахнувшись от них.
***
Вечером, когда последняя банка была закручена, мы вновь сидели на веранде и пили чай с вареньем. Мама и тётя Оля, как обычно, говорили о будущем.
– Представляешь, Оль, я смотрела помещение на Озёрной улице. Маленькое, но такое уютное! И арендная плата вполне терпимая, – мама мечтательно смотрела вдаль.
– Ты бы справилась, Тань. – кивнула тётя.– Твои пироги даже выставлять не стыдно. Помнишь, как ты на ярмарке в прошлом году всех обогнала?
– Помню, – улыбнулась мама. – Вот только стартовый капитал... Только с долгами рассчитались.
– Накопим! – уверенно сказала тётя. – У меня ведь тоже есть сбережения, знаешь. Не так много, но на первое время хватит. Ну и я ж в деле буду, мой интерес прямой. – подмигнула она маме, а та шутливо отмахнулась тряпкой.
Мой телефон снова завибрировал. Максим прислал видео, где показывал свою домашнюю библиотеку.
"О, я вижу «451 градус по Фаренгейту» на полке! Это моя любимая книга!" – написала я.
"Правда?!! Моя тоже! А ещё мне нравится..."
И мы начали обсуждать книги. Я давно уже узнала, что Максим, несмотря на богатого отца и дорогие гаджеты, был совершенно обычным парнем, который любил авторское кино, фантастику и комиксы, как и я, а еще– книги в бумажном их варианте. Часто он в принудительном порядке приобщал меня к высокой культуре. Не скажу, что мне это не нравилось, но иногда он напоминал мне больше строгого отца, чем молодого человека. А особенно его, как он считал, скрытые попытки слегка подкорректировать меня. Например, мои бурные реакции на что-либо. Он тогда делал такое " лицо кирпичом", словно он– классная дама в пансионате для благородных девиц, а я– непослушная воспитанница. Так и звучало в голове:" Анастасия, настоящие леди себя так не ведут.". Впрочем, так как Максим чередовал это с мягкостью, готовностью вовлекаться и в мои развлечения, я особо не придавала внимания подобному.
"Слушай, а я до сих пор не понимаю, как записать уравнение электромагнитной индукции," – внезапно сменил тему Максим.
"Ха! И это говорит человек, который получил высший балл за прошлый тест!" – я отправила смеющийся смайлик.
"Это потому что я сидел за Кариной Вишневской, а у неё почерк как у стенографиста из прошлого века "
Я расхохоталась так громко, что мама с тётей повернулись ко мне.
"Помнишь, как она сдала контрольную по литературе с цитатами из аниме вместо Пушкина? А учительница даже не заметила! ". Карина Вишневская была отличницей, но при этом даже слишком умной для своего возраста. Зная это, многие учителя даже не проверяли её работ, автоматом ставя оценку " 5".
Мы начали вспоминать все забавные случаи из школы, и я даже не заметила, как пролетело время.
– Настя, уже поздно, – мама осторожно тронула меня за плечо. – Завтра рано вставать, нужно будет собрать последние помидоры.
–Да, мам, сейчас, – я отправила Максиму последнее сообщение: "Спокойной ночи! Завтра продолжим обсуждать великую тайну физики и, возможно, драму Евгении Степановны в столовой "
"Жду с нетерпением! Спокойной ночи, Настя-закрывательница помидоров "
Я улыбнулась и положила телефон. За окном стрекотали сверчки, пахло свежескошенной травой и осенними яблоками. В этот момент я подумала, что наша простая жизнь с мамой, тётей Олей, закрутками на зиму, может, и не такая гламурная, как у Максима, но точно настоящая и тёплая.
– Мам, – произнесла я тихо, – я помогу тебе с кафе. Буду работать летом, откладывать. Мы обязательно откроем твою кулинарию.
Мама обняла меня, и я почувствовала, как тётина рука присоединяется к объятию.
– У нас всё получится, девочки. -сказала тётя Оля. – У нас, Весниных, всегда всё получается. Иначе и быть не может.
И я верила ей всем сердцем.
19. Дела сердечные
Я стояла на углу Ракитного бульвара и Кленовой площади и уже третий час раздавала листовки. Поздняя осень полностью вступила в свои права– холод, слякоть. Ветер пронизывал насквозь, а руки настолько замерзли, что я почти не чувствовала пальцев. А ведь мама говорила с утра надеть перчатки. Они, теплые, пушистые, мягкие, то и дело вставали перед глазами– вот они лежат на тумбочке в прихожей, пока я прохожу мимо, так глупо не прихватывая их с собой. Промозглый ноябрьский дождь вдруг неожиданно превратился в мокрый снег, листовки намокли и стали сворачиваться во влажные трубочки. Прохожие принялись проноситься мимо, укутавшись в шарфы, даже не глядя в мою сторону. Разве тут до листовок– здесь добежать бы так скоро до заветного помещения, машины или автобуса, чтобы не слечь этим же вечером с соплями и температурой.
В такие моменты я особенно остро чувствовала контраст между утренней гимназией "Венеция" и вечерним заработком. Еще пару часов назад я сидела на уроке итальянской литературы, где мы разбирали Данте, а сейчас стою в промокших насквозь кроссовках и уговариваю людей взять листовку со скидкой на итальянскую пиццу. Ирония судьбы, да и только.
В гимназию я попала чудом, будто сама судьба приложила к этому руку. Мама так и вовсе– до сих пор не верила, что её дочь учится в такой престижной школе, среди детей банкиров и дипломатов. Каждый раз на все лады расхваливал то, как нам повезло. Я и сама иногда не верила. Особенно когда после уроков нужно бежать подрабатывать выгулом, а ещё время от времени разносить газеты, листовки, помогать с рекламными акциями. Деньги нам нужны– маминой зарплаты у отца Максима едва хватает на оплату долгов и насущных необходимостей.
Телефон в кармане завибрировал. Аккуратно попыталась достать его непослушными пальцами, едва не уронив стопку уже насквозь мокрых листовок. Что за день сегодня такой, а?
– Настя! – мамин голос звучал встревоженно. – Тётя Оля... ей стало плохо, скорая увезла в областную.
Внутри всё похолодело, и это уже не от промозглого ветра. Тете плохо!?
– Что с ней? – спросила, чувствуя, как пересыхает во рту.
– Не знаю точно, что-то с сердцем. Я уже выезжаю туда. Ты можешь тоже приехать? Я адрес тебе смс-кой скину.
– Конечно, мам. Сейчас же поеду.
Даже не задумываясь, сунула слипшиеся в огромный мокрый комок листовки в урну, набирая номер координатора.
– Мне нужно срочно уйти, семейные обстоятельства, – быстро оттараторила я. -Извините.
Не дожидаясь ответа, отключилась.
До вокзала добралась почти бегом. Электричка отходит через десять минут – повезло, но все это время мерила перрон нервными быстрыми шагами туда-обратно. Некоторые пассажиры, что сгрудились в кучку под навесом, даже посматривали на меня с подозрением. В вагоне было холодно и практически пусто. Я вся дрожала в мокрой куртке, пытаясь согреться. Вытерла телефон от капель дождя и взглянула время – до областной больницы еще час езды. Ещё пару раз успела после проверить время, а после экран погас– кончилась зарядка. Очень вовремя! Очень. Благо, за время, что ожидала электричку, успела наизусть выучить адрес больницы и то, как добираться до неё от станции.
Тётя Оля...На сердце она никогда не жаловалась. Тетя всю жизнь проработала школьной учительницей в небольшом городке в пятидесяти километрах от нашего. Континент из деток там разный, бывало многое– но так, чтобы скорая увезла? Никогда. Что же такого могло случиться?
Электричка останавливалась на промежуточных станциях, но почти никто не заходил. За окном сгущались ранние осенние сумерки, и отражение моего лица в тёмном стекле казалось бледным и испуганным. Я пыталась представить, что могло произойти, но мысли перескакивали с одного на другое. А картины рисовались всё мрачнее и мрачнее – вдруг у тети какая-то скрытая болезнь, что прогрессировала годами, а она даже и не подозревала того. Или же из-за переживаний сердце прихватило так, что теперь всю жизнь придется жить на успокоительных? А, может, с какими-то соседями поссорилась? Хотя, за много лет жизни на даче, тетя наоборот – только крепче сдружилась со многими. А вдруг на нее напали? Просто соседка, что прибежала на грохот, спугнула грабителя?
***
В больнице пахло хлоркой и лекарствами. Коридоры с облупившейся краской казались бесконечными. Наконец, нашла нужное отделение.
–Здравствуйте. Веснина Ольга Петровна? – спрашиваю у медсестры на посту.– Здесь она?
– Вы родственница? – строго интересуется та.
– Племянница. – медсестра молчала, и я глупо добавила. – Родная племянница.
Женщина усмехнулась. Натянув очки на нос, она беглым взглядом прошлась по большой книге с именами пациентов.
– Веснина, так. Она в палате четыреста двенадцать, вы можете пройти туда, но учтите – посещение не более пятнадцати минут.
Когда я влетела в палату, мама уже была там. Она сидела у кровати тёти Оли, держа её за руку. Тётя выглядела бледной, но, увидев меня, попыталась улыбнуться, хоть видно было, что улыбка эта – вымученная. Тетя выглядела такой маленькой и уставшей на большой больничной кровати, что мое сердце сжалось от сочувствия.
– И ты примчалась, – покачала она головой. – Зря вы обе так беспокоились. Со мной уже все в порядке.
– Как ты? – поинтересовалась я, подходя ближе.
– Просто старческая блажь, – отмахнулась тётя, хотя ей всего сорок восемь . – Не нужно было Светке скорую вызывать, сама бы отлежалась.
В этот момент в палату зашел врач – пожилой мужчина с уставшим взглядом. Он сразу направился к новенькой, тёте.
– Так, Ольга Петровна? Ну что, пока вы у нас в порядке. Но состояние было предынсультное, – сказал он, просматривая карту. – Давайте оставим вас под наблюдением минимум на сутки. Потом назначим медикаментозное лечение. Ну и вам нужно избегать стрессовых ситуаций. Не нервничать.
Когда врач ушёл, тётя Оля закрыла глаза и глубоко вздохнула.
– Нервничать... Да я разве вообще когда-то нервничаю? Всё из-за этой дурацкой передачи, – тихо произнесла она.
– Какой передачи? – мама пересела поближе, чтобы не пропустить ни слова из ответа.
– Да по первому кабельному. Интервью с ветеранами флота. – тётя уставилась в потолок, избегая наших непонимающих взглядов – Смотрела, значит, так, фоном. Уборку делала. И вдруг там – Виктор! Прямо с экрана на меня смотрит.
– Капитан Виктор? – удивлённо произнесла мама.
Я слышала об этом человеке. Тётя Оля упоминала его пару раз – первая любовь, был моряком. Но никогда особо не рассказывала подробностей.
– Он. Седой совсем стал, – продолжила тётя. – Но глаза те же. Да и фамилия – имя его. Ну а потом его корреспондент и спрашивает про любовь к Родине. И он начал говорить, что любовь к Родине – как к любимой женщине, одна бывает, на всю жизнь. Тогда его спросили, у него так же было? А Виктор ответил, что да, только печальная любовь. Её, говорит, Ольгой Весниной звали.
Тётя сделала паузу, её руки слегка подрагивали. Мы тут же испуганно переглянулись с мамой– врач ведь просил не волноваться. Может, не стоит ей дальше вдаваться в воспоминания– только усугубит это состояние?
– Сказал, что я его бросила, предпочла другого, замуж вышла и написала, чтобы не приезжал – свадьба у меня скоро будто бы!– продолжила тетя.
– И что в этом такого? – переспросила я, не понимая причины расстройства.
Тётя Оля вместо ответа повернулась к маме к маме:– Ты же помнишь, как всё было на самом деле?
Мама кивнула:– Помню.
– Он всё переврал!– тётя Оля наконец посмотрела на меня.– На всю страну соврал. У него ведь уже была жена, когда мы познакомились. Он не говорил, кольцо не носил. Много раз навещал меня, приехал, а из плаваний всегда писал мне письма. А потом мне позвонила женщина, представилась его женой. Сказала, что у них семья, маленький ребёнок. Вернее, два ребенка. И слёзно просила не разрушать их брак. Я была так потрясена, что из дома недели две выйти не могла. Встать с кровати даже. Постаралась забыть его как страшный сон. Да и он не вернулся больше– не особо-то я и нужна ему была, как оказалось. А он теперь выставляет меня разлучницей!? Обманщицей?
– Может, это такой способ снять с себя вину? – предположила я. – Прошло ведь столько лет...
– Он сказал, что я была единственной любовью в его жизни! – горько произнесла тётя.– А ведь у него жена и двое детей. Внуки уже, наверное. Как он вообще мог такое сказать?
Мама погладила её по руке:– Оля, это всё давно в прошлом. Не стоит так переживать. Тебе нельзя волноваться.
– Я и не собиралась, – тётя смахнула непрошеную слезу. – Но когда услышала всю эту ложь... Сердце вдруг так сжало. Думала, умру прямо там, перед телевизором. Если бы не Света– и не знаю, что со мной было бы.
В дверь заглянула медсестра:– Время посещения заканчивается.
– Мы скоро,– кивнула ей мама.
Я посмотрела на тётю и внезапно поняла, что никогда не видела её по-настоящему влюблённой. Она так и не вышла замуж, хотя, по маминым рассказам, поклонников у неё было немало. Неужели тот капитан значил для неё так много?
– Тёть Оль, – мягко начала я.– Знаешь, мне кажется, он сказал всё это не для того, чтобы очернить тебя. Может, он до сих пор не может забыть тебя? И выдумал эту историю, чтобы оправдаться перед собой, почему вы не вместе.
Тётя Оля взглянула на меня немного удивлённо:– Какая ты стала мудрая, Настёна. Но всё равно... зачем врать?
– Люди часто переписывают прошлое так, как им хочется его помнить, – пояснила я, сама удивляясь своим словам. – Особенно если правда слишком болезненна.
Мама обняла меня за плечи:– И в кого ты таким философом выросла?
Мы попрощались с тётей, пообещав приехать завтра. Уже в коридоре мама снова обняла меня:– Ты вся мокрая и холодная. Как ты добралась сюда в такую погоду? Знала бы, что так снегом занесет все– лучше бы одна поехала.
– Нормально, -я пожала плечами.– Главное – с тётей Олей все будет в порядке.
Когда мы вышли из больницы, снег идти уже перестал. Над горизонтом проглядывался тонкий солнечный лучик из-за серых нахмуренных туч.
–Насть, – мама посмотрела на меня,– Ты знаешь, что тётя Оля помогала нам, когда ты поступила в гимназию? Половину первоначального взноса она заплатила.
Я удивлённо замерла:– Я думала, ты взяла кредит...
– И кредит тоже, – кивает мама. – Но без её помощи мы бы не справились.
Конечно, у меня были свои мысли насчёт того, куда мы могли бы вложить такую сумму денег – разве есть разница, последний учебный год проведен в элитной гимназии или же в обычной общеобразовательной школе, но вслух их озвучивать я не стала. Своего рода, отдала дань уважения подвигу мамы во имя меня. Она отдала мне всю свою жизнь, я плачу ей уважением и покорностью.
Мы сели в мамину старенькую "Ладу". Печка едва грела, но всё же лучше, чем на пронизывающем ветру.
– Знаешь, – признала я, глядя на вечернее небо, – иногда мне кажется, что мы все играем какие-то роли. В гимназии я – одна, на работе -другая, дома -третья. А настоящая я – это кто?
Мама завела мотор.– Ты– это все твои роли вместе, Настёна. И девочка, которая учится в престижной гимназии, и та, что мокнет под дождём, раздавая листовки, и та, что бросила всё и примчалась к больной тёте. Это всё – ты. Ну и моя любимая дочка, конечно. – улыбнулась она мне.
Я улыбнулась в ответ.
Машина тронулась с места. Фары выхватили из туманной иглы мокрый асфальт. Впереди нас ждала долгая дорога домой.
Я думала о тёте Оле, о капитане Викторе, о прошлом, которое разные люди помнят по-разному. И о том, сколько всего я ещё не знаю о своей семье. Может быть, когда-нибудь и о моей первой любви кто-то будет рассказывать с экрана телевизора... Только надеюсь, без вранья.
20. Сюрприз– сюрприз
Мой телефон разрядился ещё в электричке. Я еле успела отправить маме сообщение, что со мной всё хорошо, я села в вагон, проверить пару раз время– и тут чёрный экран. Этот телефон как назло держал заряд ровно до того момента, когда он больше всего нужен! Но, кажется, это – проблема едва ли не всех современных телефонов. Вот у него девяносто восемь процентов зарядки, ты лениво листаешь ленту какой-нибудь из соцсетей в ожидании важного звонка или сообщения, но, стоит этому случиться, как процент заряда показывает значение двадцать и меньше. Точно по мановению волшебной палочки в один миг заряд испарился.
Сейчас же, устало плюхнувшись на кровать, я наконец подключила зарядку. Немного подождала, пока он зарядится хотя бы на десять процентов, а после включила. Телефон ожил и тут же взорвался оповещениями. Пять пропущенных от мамы – ладно, это ожидаемо. Плюс с ней мы встретились в больнице, ехали обратно домой. Но семнадцать звонков от Соколова? Тринадцать сообщений? Он там с ума сошёл?!
«Настя, ты где?»«Почему не отвечаешь?»«Я волнуюсь, ответь»«Лера сказала, что ты на продлёнку не пришла»«Что-то случилось?»
И так далее, всё более паникующие.
Телефон снова зажужжал в руке. Соколов, опять. Я вздохнула и провела пальцем по экрану.
– Алло.
– Настя! Наконец-то! Ты где пропала? Я чуть с ума не сошёл! – голос Максима звучал действительно взволнованно..
: Телефон разрядился,– я вдруг почувствовала, как сильно устала. Силясь не закрывать слипающиеся веки, несколько раз моргнула. Не помогло, поэтому пришлось встать с уровати, чтобы не уснуть окончательно прямо посреди разговора. – У меня тут... в-общем, проблемы.
– Что случилось?
Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.
– У тёти Оли сердечный приступ. Её утром увезли в больницу, я только что оттуда.
– Чёрт,– выдохнул Максим.– Она... как она?
– Врачи говорят, что состояние стабильное. Оставили на сутки под наблюдением. Я туда ещё плюс еле добралась, электричка была переполнена, потом автобус опоздал, пришлось следующего рейса ждать.
и Почему ты никому не сказала? Я бы...
– Я не успела, Соколов. Мама позвонила часов в одиннадцать, я сразу собралась и поехала. Тётя на даче живёт ведь , её в местную больницу увезли. Это же область, полтора часа на электричке. Плюс после на перекладных.
Наступила пауза. Я слышала только его дыхание.
– Тебе помощь какая-то нужна?– тихо спросил он.
Я потёрла висок свободной рукой.
– Не знаю. Наверное, нет. Просто... было страшно.
– Я понимаю. Но теперь всё хорошо, да? Врачи же сказали, что состояние стабильное?
О Да, но... – я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Весь день я держалась, а сейчас почему-то накрыло.– Она живёт одна, понимаешь? Ей повезло, что соседка услышала грохот и вызвала скорую. Если бы не она...
– Эй, не надо так думать, – голос Максима стал мягче. – Все обошлось, это главное. Ты правильно сделала, что поехала. Тётя наверняка была рада тебя видеть.
Я шмыгнула носом.
– Она даже пыталась извиняться, представляешь? Будто это она виновата, что у неё сердце прихватило.
Максим негромко рассмеялся.
– Это так похоже на взрослых. Моя бабушка была точно так же. Даже когда болела– беспокоилась, что нас напрягает.
Мы помолчали. Это было тихое, уютное молчание, не из тех неловких пауз, которые обычно возникали между нами в школе.
– Слушай, – вдруг оживился он, -Ачто тётя любит? Ну, фрукты там или... не знаю, что обычно в больницу приносят?
– Она любит виноград,– автоматически ответила я,– И персики.– после лишь спохватилась.– А зачем ты спрашиваешь?
– Просто так, – уклончиво произнес Максим. – А в какой она больнице точно?
–В районной, в Сосновке. Но зачем тебе...
–Я просто хочу помочь, -перебил он. – Тебе же тяжело одной.
– Соколов, даже не думай туда ехать, – предупредила я. – Это далеко, и вообще посещения только с десяти до шести. И только родственникам.– добавила, вспомнив недовольное лицо медсестры.
– Я и не собирался, – теперь в его голосе явно слышалась улыбка. – Просто у меня есть мысли. Не волнуйся.
Мы поговорили ещё минут двадцать. Максим рассказал о контрольной по математике, которую я пропустила, пообещал скинуть фотографии своей тетради. Потом я ему рассказала о больнице, о постоянно теряющейся медсестре, о дедушке из соседней с тётей палаты, который громко комментировал телевизор на весь коридор.
Закончив разговор, я почувствовала себя гораздо лучше. Потом написала сообщение маме, которая, едва довезла меня до подъезда, тут же уехала на разовую подработку в клининге, приняла душ и уснула, даже не успев поужинать.
***
Вечером следующего дня мой телефон зазвонил.
–Настенька, ты не поверишь! – голос тёти Оли звучал гораздо бодрее, чем вчера. Неужели выписывают? Это было бы очень хорошо– означало бы, что ей гораздо лучше.
– Что случилось? Тебе лучше?
– Да, милая, гораздо лучше. Но не об этом! Представляешь, тут какой-то молодой человек передал для меня огромную корзину фруктов! Сказал, что это от тебя. Персики, виноград, даже ананас! А ещё сладости всякие, конфеты, шоколад, чай. Я такой даже на Новый год не покупаю!
Я замерла, пытаясь осмыслить услышанное. Но смутные сомнения уже проклёвывались– ну ведь не ученики тети привезли, они даже пока ещё не в курсе, что с ней, где она.
–Какой ещё молодой человек?
– Не знаю, он не представился. Высокий такой, симпатичный мальчик, – в голосе тёти появились хитрые нотки. – Сказал, курьер от твоего хорошего друга.
Я прикрыла глаза, догадываясь, кто это был. Кто же ещё мог это сделать после того, как вчера Максим настойчиво выпытывал у меня, в какой больнице лежит тетя.
– Соколов, – пробормотала я.
– Что, милая?
– Ничего, тётя Оля. Я... я рада, что тебе понравилось.
– Понравилось? Да тут на всю палату хватило! Я со всеми девочками поделилась, даже медсестре досталось. Все спрашивают, кто моя замечательная племянница. Я там твоими фотографиями теперь хвастаюсь!
Я не знала, злиться мне или смеяться.
– Тётя, мне очень приятно, правда. Рада, что тебе лучше. Когда тебя выписывают?
– Завтра, если анализы будут хорошие. Ой, Настенька, мне пора, у нас процедуры. Передавай привет своему другу, такой заботливый мальчик!
Положив трубку, я сразу же набрала Соколова.
– Ты что творишь? – без приветствия возмущенно выпалила я, как только он ответил.
– О чём ты?– невинно спросил он.
– Не притворяйся! Фруктовая корзина? Серьёзно? Ты как вообще узнал, в какой палате тётя Оля лежит? И зачем вообще всё это?!
– Это было несложно, – в его голосе слышалась довольная улыбка. – Просто позвонил в регистратуру, сказал, что я родственник Ольги Весниной, забыл номер палаты.
– Соколов, ты... – я не находила слов. – Это же самоуправство! Я тебя об этом не просила!
– Зато твоя тётя рада, – мпокойно парировал он. – Признайся, ей ведь понравилось?
Я вздохнула, сдаваясь.
– Она в восторге. Говорит, со всей палатой поделилась. И да, она очень хвалила моего "заботливого друга".
Максим рассмеялся.
– Ну вот, видишь? Я же говорил, что это хорошая идея. Ты должна была видеть лицо курьера, когда мне собирали эту корзину. Он явно подумал, что я какой-то миллионер, который пытается впечатлить девушку.
– Замолчи, – я почувствовала, как щёки начинают гореть. – Просто в следующий раз предупреждай, прежде чем что-то делать. Хорошо?
– В следующий раз? – переспросил он с явной надеждой в голосе. – Значит, ты не против, чтобы я еще что-то делал для тебя?
– Я этого не говорила, – быстро возразила я, но не смогла сдержать улыбку. – И вообще, насчёт " сделать что– то для меня"– ты мне домашку по математике обещал.
– Уже отправил. Проверь почту.
Я действительно нашла его сообщение с фотографиями конспекта.
– Спасибо, – сказала я уже гораздо мягче. – За конспект... и за тётю.
– Пожалуйста, -просто ответил он. -Я рад, что смог помочь.
Когда мы закончили разговор, я долго смотрела в потолок, улыбаясь. Соколов, конечно, самоуверенный и своевольный тип, но... кажется, не такой уж он и плохой. Даже совсем не плохой. Интересно, что ещё я о нём не знаю? Не скрою, было очень приятно не только внимание к моим проблемам, к тёте, которая, несомненно была приятно удивлена корзиной с фруктами и вкусностями. Видимо, она была действительно впечатляющей, ведь разве учителя школы удивишь подарком из чая, шоколада и фруктов? Им такие дарят регулярно.
21. Три девицы
Когда мы свернули с трассы на узкую дорогу, ведущую к областной больнице, я заметила, как мама нервно постукивает пальцами по рулю. Все же, тоже не настолько спокойна, насколько хочет казаться. Наша старенькая Лада подпрыгивала на каждой выбоине. Мама часто говорила, что это даже хорошо – плохие дороги держат нашу старушку в тонусе, но сейчас было не до шуток. Мы ехали, переживая о том, что ответит тетя Оля на предложение пожить у нас. Нет, вернее, на требование пожить у нас, ведь после случившегося ни я, ни мама не хотели оставлять тетю одну на даче. В крайнем случае, мама будет возить её каждый день на работу и обратно. Да, на бензин уйдет кругленькая сумма, но здоровье и не того стоит.
– Настя, посмотри ещё раз, когда она будет готова? – спросила мама, не отрывая взгляда от дороги. Она нервно постукивала пальцами по рулю в такт незамысловатой песенке на радио.
Я открыла сообщение в телефоне. Врач написал, что все документы готовы, и тетю Олю можно забрать после двух.
– Всё как было, мам. После двух. Мы вовремя.
В выписном крыле отделения пахло лекарствами и почему-то супом. В коридоре на жестких стульях сидело несколько пациентов и их родных с уставшими лицами. Ещё одна женщина негромко переругивалась с кем-то по телефону, стоя у окна регистратуры чуть поотдаль.
Тетя Оля ждала нас у кабинета врача. Она выглядела измотанной, но улыбнулась, увидев нас. На ней было то же самое платье, в котором её увезли с дачи.
– Мои спасительницы! – она обняла сначала маму, потом меня. – Как же я рада вас видеть! Этот кошмар закончился. Ужас как не люблю больницы.
– Как ты себя чувствуешь? -спросила мама, забирая у неё маленькую сумку со своими вещами, которые она привезла тете из нашей квартиры, чтобы не заезжать ещё и на дачу по пути.
– Сносно, -тетя Оля вздохнула. – Говорят, повезло. Могло быть хуже. Но я чувствую себя такой глупой – грохнуться в обморок на даче, напугать всех...
– Главное, что Светлана услышала и вызвала скорую, – сказала мама. – А то мало ли что.
