Текст книги "Бедная Настя"
Автор книги: Мануэлла Макута
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Я молча протянула ей свой контейнер, предлагая обмен. Кто-то засмеялся, но уже по-другому. Без злости. Возможно, сегодня произошел поворотный момент, а, возможно, Кира просто подкопит злость, силы и новые издёвки – и всё пойдёт по новой.
Кира фыркнула и отвернулась, явно растерянная таким поворотом.
***
Вечером, после спектакля в Мариинском театре, мы вернулись в отель. Я заперлась в ванной и позвонила маме.
– Все хорошо, мам. Видели столько всего! Эрмитаж просто невероятный.
–Ты кушаешь нормально? – спросила она тревожно.– Там же на еду тоже должно хватить, из карманных денег.
– Да, все отлично. Я даже стала общаться с парой девочек из класса. – сообщила без лишних подробностей произошедшее.
– Я так рада, солнышко! – в ее голосе было столько счастья, что у меня защемило сердце. – Значит, не зря мы перевели тебя в эту гимназию.
Я прикусила губу. Не смогла сказать ей правду. Ни про Киру, ни про то, как тяжело мне дается каждый день среди этих людей с их айфонами последних моделей и рассказами о поездках в Европу на выходных.
– Не зря, мам. Все отлично.
***
Второй день был насыщен до предела. Мы посетили Петергоф с его фонтанами, Царское Село, катались на теплоходе по Неве. Я держалась поближе к Алине и Маше, и почему-то ко мне стали подходить и другие ребята из класса – будто что-то сломалось во вчерашнем инциденте в кафе.
Кира, конечно, не сдалась так просто. Во время прогулки по парку она как бы случайно толкнула меня, и куртка с моей руки упала прямо в лужу. Моя единственная приличная джинсовая куртка оказалась заляпана грязью.
– Ой, прости, не заметила тебя, – сладким голосом произнесла она, пока ее подружки хихикали.
Я стояла, чувствуя, как внутри поднимается волна отчаяния. Эта куртка была куплена мамой специально для экскурсии, я видела чек – она стоила дорого, по нашим меркам.
– Вот салфетки, – Алина протянула мне пачку влажных салфеток. – Давай помогу.
Мы оттирали грязь, пока группа двигалась дальше. Я старалась не заплакать.
– Знаешь, мне кажется, она тебе завидует, – вдруг сказала Маша.
– Завидует? Мне? – я не могла поверить своим ушам. – Чему тут можно завидовать?
– Ты умная. И настоящая. И контрольные пишешь лучше всех.
– Большое достижение, – горько усмехнулась я.
– Да, достижение, – серьезно кивнула Алина. – Кира привыкла быть в центре внимания из-за папиных денег. А ты... ты другая.
Я не знала, что ответить. Никогда не думала об этом так. Мне всегда казалось, что богатые дети смотрят на таких как я с презрением. А это... страх? Зависть? Неуверенность?
***
В последний вечер у нас была "свободная программа" – можно было погулять по городу группами. Неожиданно для себя я оказалась в компании шести одноклассников, включая Алину и Машу. Мы бродили по Невскому проспекту, заглядывали в магазины, фотографировались.
Когда мы зашли в кафе, я занервничала. У меня оставалось совсем немного денег – мама дала ровно столько, сколько было указано в списке необходимых расходов. На незапланированные и сверхдорогие, как оказалось , кафе не хватало.
– Я, наверное, подожду вас снаружи, – пробормотала я. – Что-то не хочется...
– Я угощаю, – вдруг перебил меня Дима, парень, с которым я за два месяца учебы перекинулась от силы парой фраз. – Серьезно, без проблем. Мне отец на карманные расходы закинул, всё равно тратить надо. А то не поверит, что на экскурсии был.
Я хотела отказаться. Хотела сказать, что не нуждаюсь в благотворительности. Но увидела в его глазах что-то... нормальное. Человеческое. Не жалость, а просто дружелюбие. Это подбодрило, дало сил. Так ведь и должно быть в мире, на земле – чтобы тебе помогли, а после– ты кому-то, а потом тот человек, которому помог ты, поможет уже следующему. И так добро будет шагать по планете. Конечно, звучит как утопия, но как же здорово, когда тебе желают по-человечески просто помочь, поддержать.
– Спасибо, – сказала я. – В следующий раз я угощаю.
Он улыбнулся:– Договорились.
***
Обратная дорога прошла в полусне. Я смотрела в окно и думала о том, как расскажу маме о поездке. Расскажу правду – но не всю. Расскажу о красоте Петербурга, о спектакле, о том, как наша группа сфотографировалась у Медного всадника. Расскажу о том, что нашла пару новых друзей.
Но не расскажу о ночах, когда я тихо плакала в подушку, вспоминая насмешки. Не расскажу о том, как считала каждый рубль. Не расскажу о испачканной куртке, которую я постираю сама, до ее прихода с работы.
Потому что мама жертвует всем, чтобы я училась в этой гимназии. Она верит, что даёт мне шанс на лучшее будущее. И, может быть, она права. Может быть, эта экскурсия что-то изменила не только во мне, но и в отношении класса ко мне.
А может, ничего не изменилось. Но я стала сильнее. И я справлюсь.
Я справлюсь, мама. Обещаю.
12. Поиски правды
Раз за разом я вспоминала обрывки разговора с тетей на кухне.
"– Настя, ты уже достаточно взрослая, чтобы знать правду, – сказала она, когда мы остались наедине на кухне. – "Твоя мама до сих пор любит твоего отца, хоть и не признаётся. Андрей исчез, когда Таня была беременна тобой. Она всегда считала, что он просто сбежал, испугался ответственности. Но я не уверена.
– Почему? – я поставила чашку с чаем на стол.
– У меня была только одна встреча с ним. И всё равно– ну не был он похож на человека, который может так поступить, – тётя Оля помешивала ложечкой в чашке. – Думаю, тебе стоит попытаться его найти. Хотя бы ради того, чтобы узнать правду.".
Эта мысль не давала мне покоя уже несколько дней. Что я знала об отце? Его звали Андрей Фролов. Он приехал в их город на производственную практику на завод "Электрон" (который закрылся лет десять назад). Сам был родом с Новосибирска. Познакомился с мамой на концерте, встречались чуть больше года , планировали пожениться. А потом – взял и исчез." Ну не может быть такого!"– эта мысль, снова ожившая внутри из-за тётиных слов, не давала спокойно жить. И действительно, слишком уж коварно, слишком уж странно. И мама, и тетя при расспросах о характере отца, в один голос твердили, что предпосылок никаких не было– добрый, отзывчивый, всегда помогал, вот и тетю увидел, когда сам на дачу напросился – помочь по хозяйству, как узнал, что мама и тетя одни, без мужской помощи. И помог тогда отлично, работать умел и любил. Так с чего же такое равнодушие к родному ребенку, такая подлость по отношению к любимой женщине?
***
Я перебирала новообрётенные сокровища– коробку с памятью об отце. В ней лежало несколько полароидных снимков. На одном из них молодая мама и высокий парень с тёмными волосами и открытой улыбкой стояли на фоне городского парка. На обороте корявым почерком было написано: "Таня и я. Май, 2007".
Я с несколько минут внимательно рассматривала лицо отца, пытаясь найти в нём свои черты. Высокие скулы, ямочка на подбородке – да, это точно от него. Смешинка в глазах– и она тоже, пожалуй.
– А это что? – я достала потрёпанную визитку, показав маме. Та пожала плечами:
– Он работал на "Электроне". Это контакты его руководителя практики, Виктора Семёновича. Можешь выкинуть, зачем она теперь.
Но я спрятала визитку в карман. Это был мой первый шаг к поиску отца. Хоть какая-то зацепка.
***
Найти бывших работников закрытого завода оказалось непросто, но мне повезло. В городской группе "Подслушано" я опубликовала пост с просьбой помочь найти людей, работавших на "Электроне" в 2007 году. Потом скопировала этот пост, покидала ещё в несколько местных групп. И стала ждать.
Через два дня мне написала женщина по имени Марина: "Мой муж Сергей работал там инженером." . Мы разговорились, женщина расчувствовалась, услышав, с какой целью я ищу бывших сотрудников. Пообещала узнать все у мужа. Каждые полчаса, если не меньше, я заглядывала в приложение, думая, что она уже ответила. Но нет– ждать пришлось почти двое суток ( оказалось, что муж был на смене). Но в конце концов он подтвердил, что знал моего отца. Его жена предложила прийти к ним в гости на выходных, чтобы спокойно пообщаться. С маминого позволения я согласилась.
***
Сергей Петрович, грузный мужчина с седыми висками, долго рассматривал фотографию.
– Да, помню этого паренька. Андрей, кажется. Толковый был инженер, перспективный. Детдомовский, но башковитый очень.
Я вздрогнула.
– Детдомовский? Вы уверены?
– Конечно. Он не скрывал этого особо. Рассказывал, как в Новосибирске получил квартиру от государства после выпуска из детдома. Как невесту нашел, женятся– он к себе туда заберёт её.
Это не совпадало с тем, что знала мама. Андрей говорил ей, что живёт с родителями.
– А вы не знаете, что с ним стало потом?
– Нет, практика закончилась, он, вроде как, обратно после уехал. Больше я о нём не слышал.
***
Детдомовский. Это слово открывало новое направление поисков. Дома я сразу же засела за компьютер и начала изучать, какие детские дома были в Новосибирске в то время, когда мой отец мог там воспитываться.
Список оказался не таким большим. Я написала во все пять учреждений, объяснив ситуацию. Четыре ответили отказом – политика конфиденциальности. Но из пятого, детского дома №3, пришёл неожиданный ответ– сперва скупое сообщение как под копирку о личных данных и остальном, а затем мне позвонила сотрудница детского дома. Выслушав меня, она предложила...приехать к ним. Только так, хоть немного убедившись, что я – это я, они могли бы негласно мне помочь.
Я рассказала об этом маме. Та только развела руками– денег на дорогу уж точно нет. Но, спустя несколько дней, она вошла в мою комнату, хмурая и собранная как никогда. В её глазах горел огонь:
– Я еду с тобой, – твёрдо сказала она.– Но к Новому году подарков не жди. Финансы поют романсы.– шутливо похлопала себя по карманам штанов, но глаза её оставались серьёзными. Видно было, что и ей не терпится наконец узнать правду.
Всхлипнув, я бросилась маме на шею, заверяя, что она и так делает мне самый лучший подарок на свете.
***
В Новосибирске было прохладно. Детский дом №3 располагался в старом здании из красного кирпича. Нас встретила пожилая женщина с добрыми глазами.
– Я Валентина Сергеевна, работаю здесь почти сорок лет. Помню всех своих детей, -она улыбнулась. – Андрея Фролова тоже помню. Славный был мальчик, только гордый очень. Стеснялся своего детдомовского прошлого перед посторонними. Да он и в детдоме, как в школу ходил, приврать любил.
– Он говорил, что у него есть родители, – тихо сказала мама.
–Вы знаете, многие наши дети так делают, – кивнула Валентина Сергеевна. Она ласково взглянула на маму. – Особенно когда влюбляются. Боятся, что их не так поймут.
– А что с ним случилось потом?– не выдержала я – После выпуска?
– Он получил квартиру, учился в политехе. Приходил к нам иногда, помогал с ремонтом. А потом перестал. Я думала, может, переехал.
– А есть кто-то из его выпуска, с кем он дружил?
– Был один мальчик, Дима Краснов. Они были не разлей вода. Но Дима... у него сложная судьба, с алкоголем проблемы.
Валентина Сергеевна неохотно дала нам адрес, постоянно приговаривая, чтобы, если что, не говорили о её роли в этом. Впрочем, мы и не собирались. Отдав ей большую коробку конфет и пакет с вкусностями для детей, мы поспешили поехать дальше, за правдой.
***
Дмитрий Краснов жил в обшарпанной хрущёвке на окраине города. Нам открыла девушка примерно моего возраста. Она с подозрением окинула нас долгим взглядом. После спросила, не здороваясь:
– Вы к кому?
–Здравствуйте. Мы к Дмитрию Краснову, по поводу Андрея Фролова, – сказала мама.– Видите ли...Я– мать его дочери. А это– кивнула она на меня– Его дочь и есть. Мы хотели бы найти Андрея.
Девушка нахмурилась, потом вздохнула.
– Я Алина, его дочь. Проходите, конечно. Только он сейчас... не в лучшем состоянии.
В квартире было чисто, но бедно. На диване сидел изможденный мужчина, который казался намного старше своих лет.
– Папа, к тебе пришли. Спрашивают про дядю Андрея.
Дмитрий поднял мутный взгляд.
– Андрюху? Кто про него спрашивает?
– Я его дочь, – твёрдо произнесла я. – А это моя мама. Мы ищем его.
Мужчина покачал головой, его глаза вдруг прояснились. Он вздохнул.
– Поздно вы его ищете. Очень поздно.
У меня перехватило дыхание.
– Что вы имеете в виду?
– А то, что Андрюху убили, – прямо сказал Дмитрий. – В 2007-м. Из-за квартиры.
Мама тихо охнула и опустилась на стул.
– Расскажите, пожалуйста, – попросила я, чувствуя, как дрожат руки. Это ведь....год моего рождения.
– Он хотел продать квартиру и переехать к вам, – Дмитрий в упор смотрел на маму . – Говорил: "Димка, там моя любовь, там моя семья будет. Там новую куплю, ребенка родим. ". Только по закону он не имел права продавать– детдомовское жильё пять лет нельзя отчуждать. Связался с какими-то мутными риелторами, они обещали "решить вопрос". А потом... его нашли в лесополосе за городом. Я опознать не смог, не допустили меня. Какие -то мутные дела с милицией тоже местной. В деле он проходил как неизвестный. Ну и так, никто ж за него не подал заяву на розыск. Детдомовские мы, кому нужны-то?
– Почему вы не заявили о пропаже? – спросила мама дрожащим голосом.
– Заявлял. Но сперва принимать не хотели– не родственник, а как ругаться да жаловаться стал– приняли. А толку-то? Не делали ничего всё равно. Говорю ж– кому какое дело до детдомовского? "Уехал наверное", – передразнил он кого-то. – А когда нашли тело, следователь сказал, что особых примет нет, документов нет, опознать невозможно. И все, дело закрыли. Может, работать не хотели, а, может, сами в доле были. Что теперь уж ...– он развел руками.
– У вас есть доказательства? Что-то, что может помочь нам доказать, что это был он? – спросила я .
Дмитрий встал, пошатываясь, и достал из шкафа старый конверт.
– Вот, фотографии наши с выпуска. И вырезка из газеты про неопознанное тело. Я знал, что это он. Да и любой дурак поймет, видно же, шрам вон его, да родинка вот тут.– ногтем с грязноватой каемкой ткнул он в фото.
***
Следующие две недели превратились для меня и мамы в бесконечный марафон по кабинетам. Мы даже добились эксгумации, ДНК-теста и даже перспективы повторного расследования. Мама опознала Андрея по особой примете – шраму на запястье, которого почему-то не было в первоначальном протоколе осмотра.
Конечно, дело об убийстве никто не стал открывать заново– сослались на сроки давности, хоть следователь, молодой мужчина с добрыми глазами, предложил пробить новое открытие дела " по вновь открывшимся обстоятельствам". Но я решила, что папа заслуживает покоя. Хорошо, что мы можем его похоронить по-человечески, под своим именем, как любимого отца, любимого мужчину. И, главное, знать теперь, что он никого не бросал. Что любил нас, спешил к нам. Да и разве кого-то смогут найти спустя столько времени, без единой зацепки?
***
– Знаешь, – сказала мама вечером, когда мы вернулись в гостиницу после очередного дня в полиции, – Если бы не ты, я бы так и не узнала правду. Всю жизнь думала, что он нас бросил.
– А он на самом деле хотел к нам.– подхватила я. Невероятное чувство эйфории и грусти одновременно подмяло под себя все остальные эмоции в эти дни. Я нашла отца. И тут же потеряла его.
Мама кивнула, вытирая слёзы:
– И ты так на него похожа. Тот же упрямый характер, та же настойчивость.
Я обняла маму:
– И также люблю тебя.
И, до этого раз клятвенно обещав друг другу больше не плакать, мы обе зарыдали навзрыд.
13. Мир и мама
Когда мы прилетели обратно, жизнь снова потекла своим чередом. Я училась и искала всевозможные варианты подработки, мама усердно искала работу, подавая резюме в различные агенства по подбору домашнего персонала. Некоторые из них действительно работали, а некоторые были лишь ширмой для прикрытия мошенников – в таких агентствах с несчастных клиентов брали кучу денег, мотивируя это различными хитрыми схемами, по итогу оказывавшимися профанацией. То ' за внесение в базу данных вашей анкеты', то за портфолио, то за форму и их работу. Такие мама старалась обходить стороной.
Школьная жизнь тоже шла размеренно, без резких взлетов и падений. С учебой дело обстояло очень хорошо, а вот с классом – не очень. С Максимом Соколовым установилось хрупкое перемирие. Впрочем, после инцидента с телефоном он довольно сильно изменился. Нет, он не стал вдруг милым или дружелюбным. Но прямые издевки прекратились. Вместо этого он стал... странным. Иногда я ловила на себе его взгляд в столовой или на уроках – задумчивый, будто изучающий. Словно он видел меня впервые и не мог понять, что я за человек.
А потом он начал появляться везде, где была я. В библиотеке, куда я ходила готовиться к урокам. В школьном дворе, где я иногда сидела одна во время перемен. Он не подходил близко, просто был где-то рядом, как назойливая тень.
– Почему он все время смотрит на тебя? – спросила однажды Лена, заметившая его странный интерес ко мне.
– Понятия не имею,– отмахнулась я.– Может, новую гадость задумал какую-то.
Но внутри меня что-то дрогнуло. Он действительно смотрел. И не только на меня.
– Привет, Лен, – как ни в чем не бывало подошел к нам в столовой Максим на следующий день. – Можно с вами?
Я подавилась соком, а Лена покраснела до кончиков ушей.
– Что тебе нужно, Соколов? – прямо спросила я, когда смогла говорить.
– Просто составить компанию двум очаровательным девушкам, – он улыбнулся так обезоруживающе, что я не сразу нашлась с ответом.
С того дня начался новый этап. Максим не просто перестал издеваться – он стал... внимательным? Он помог Лене с проектом по физике. Мне "случайно" подсказал ответ на сложном вопросе по истории, зная, как трепетно я отношусь к этому предмету. Однажды даже принес три латте из дорогой кофейни через дорогу – "проходил мимо, решил взять на всех."– коротко пояснил он, когда я с сомнением приоткрыла крышку на стаканчике. А что, после всех издевательств я уже боялась, что и в кофе может быть что-то подмешано. Поэтому пить не стала, сдержанно поблагодарив. А вот Лена с удовольствием выпила.
Я не знала, что и думать. Это была какая-то новая, изощренная издевка? Или он правда пытался... извиниться? Загладить вину?
–Кажется, он в тебя влюбился, – шепнула мне Лена через две недели после начала этого странного перемирия.
– Не говори ерунды, – я закатила глаза. – Просто пытается расположить к себе после того, как их втроём директор отчитала. Скорее всего, это она их заставила со мной помириться. Кира просто слишком гордая, чтобы первой сделать шаг.
Но семена сомнения были посеяны. Я начала замечать, как он смотрит на меня, когда думает, что я не вижу. Как случайно касается моей руки, передавая книгу или ручку. Как запоминает, какой кофе я люблю.
А однажды ночью я проснулась от звука сообщения.
"Не спишь?" – гласил текст с незнакомого номера.
"Кто это?" – ответила я.
"Идиот, который чуть не заставил тебя раздеться в пустом классе."
Мое сердце пропустило удар. Как он узнал мой номер?
"Что тебе нужно, Соколов?"
"Поговорить. Извиниться. По-настоящему."
Я колебалась, глядя на экран. Потом написала: "За что именно?"
Три точки показывали, что он печатает, исчезали, появлялись снова. Наконец:
"За все. За то, что был мудаком. За то, что оценивал тебя по тому, сколько стоит твоя одежда. За то, что не видел, какая ты на самом деле."
"И какая же я?"
Снова долгая пауза. Затем:
"Сильная. Умная. Настоящая. В отличие от большинства людей в этой школе. В отличие от меня."
Я лежала в темноте, глядя на эти слова, не зная, что ответить. Часть меня хотела поверить ему. Другая кричала, что это ловушка.
"Давай поговорим завтра. В школе," – наконец написала я с бешено стучащим сердцем.
"Ок. Спокойной ночи, Настя."
Он впервые назвал меня по имени. Какая тут " спокойная ночь"?!
На следующий день я нервничала, ожидая встречи с ним. Но Максим вел себя как обычно – был рядом, шутил с Леной, помогал мне с заданиями. Только когда все разошлись после последнего урока, он подошел ко мне в пустом коридоре.
– Можно тебя проводить? – спросил он тихо.
Я кивнула, сама не понимая почему. На остановке мы болтали ни о чем, а в автобусе ехали и вовсе молча, потому что Максим уступил свое место бабушке, вошедшей через пару остановок. Когда мы сошли на моей остановке, то шли молча первые несколько минут. Потом он заговорил:
– Я знаю, что мои извинения ничего не значат. Но я правда сожалею. Я вел себя как... как последний урод.
– Почему? – прямо спросила я. – Что я тебе сделала?
Максим пожал плечами, глядя куда-то вперед.
– Ничего. Просто ты была... другой. А я привык, что все вокруг одинаковые. Богатые, избалованные, пустые. Как я сам.
– Ты не пустой, – невольно вырвалось у меня. – Ты умный. Талантливый. Если бы только не был таким засранцем...
Он неожиданно рассмеялся.
– Вот за это я и... – он осекся. -За это я и хочу извиниться. Я был не прав.
– Ты все еще не ответил, почему набросился именно на меня.
Максим долго молчал. Мы уже подходили к моему дому – обычной многоэтажке на окраине города.
– Потому что ты показала мне, что я живу в искусственном мире, – наконец сказал он. – Где все покупается и продается. А ты была... настоящей. Это пугало.
Я смотрела на него, пытаясь понять, искренен ли он. В его глазах было что-то такое, чего я раньше не видела. Уязвимость?
– Мне пора, – я указала на подъезд.
– Конечно, – он кивнул. – Спасибо, что выслушала.
Я уже повернулась, чтобы уйти, когда он окликнул меня:
– Настя!
– Что?
– Можно... можно я еще напишу тебе?
Я помедлила, потом кивнула:
– Можно.
И ушла, чувствуя его взгляд на своей спине.
Дома мама встретила меня с сияющими глазами.
– Настенька! У меня прекрасные новости!
– Какие, мам? – я улыбнулась, видя ее радость.
– Я нашла новую работу! Хорошую! У очень обеспеченных людей, в большом доме. Домработницей, -она говорила так, будто выиграла в лотерею. – Они хорошо платят, и работа не такая тяжелая, как уборка офисов!
– Это замечательно, мам, – я обняла ее. – Ты заслужила.
– Представляешь, там мужчина и его сын, – она хитро улыбнулась. – Может, ты даже знаешь этого мальчика? Он учится в твоей школе. В старших классах. Максим, забыла фамилию... Максим... Такая фамилия птичья ещё, вылетело из головы.
Мое сердце екнуло. " Не может быть! Не может быть!".– стучало в мозгу– " Не бывает таких совпадений!".
– Как его зовут? – спросила я, уже зная ответ.
– Вспомнила ! Максим Соколов! Сын того самого компьютерного гения, у которого я теперь буду работать! Представляешь? И твой одноклассник, вот ведь совпадение. – мама была в восторге. – Ты дружишь с ним? Если нет, то сможешь наладить отношения, а я, может быть, как в тех фильмах... "Госпожа горничная", помнишь? Замуж за его папу выйду. Да шучу я, ты чего кислая какая-то? – она засмеялась, а вот мне было не до смеха. Совсем не до смеха.
Я ничего не сказала. Просто стояла, ощущая, как мир снова переворачивается с ног на голову.
Максим Соколов. Его семья. Его огромный дом, где моя мама теперь будет убирать и готовить.
Пропасть между нами внезапно стала еще глубже.
14. Тайное явно
Две недели я избегала Максима, как могла. Не отвечала на его сообщения, уходила, когда он приближался, просила Лену сказать, что я занята. Я видела недоумение и боль в его глазах, но не могла заставить себя объяснить. Как сказать человеку, что твоя мама работает у него дома горничной?
Мама возвращалась с работы усталая, но счастливая. Рассказывала, какой огромный у них дом, какая современная техника, какая дорогая мебель. Как хорошо к ней относится хозяин – тот самый Алексей Соколов, гений программирования.
– А его сын такой вежливый! – восторгалась она. – Всегда здоровается, спрашивает, как дела, предлагает помочь, если я что-то тяжелое несу. Замечательно воспитан.
Я только кивала, испытывая странное чувство. Максим, вежливый с моей мамой? Тот самый Максим, который еще недавно называл меня "деревенщиной"?
Конечно, наша игра в прятки не могла продолжаться вечно. Однажды он зажал меня в углу библиотеки.
– Ты можешь, наконец, сказать, что я сделал не так? – требовательно спросил он. – Я думал, мы... начали все заново.
Я смотрела в сторону, не в силах встретиться с ним взглядом.
– Моя мама работает у вас, – тихо сказала я. – Домработницей. Убирает твой дом, стирает твои вещи, иногда даже готовит тебе еду.
Тишина. Я наконец подняла глаза. Максим смотрел на меня с непонятным выражением.
– Я знаю, -просто сказал он.
– Что?
– Я знал с первого дня. Папа сказал, что нанял новую домработницу – маму девочки из моей школы. Ну а после мы и с твоей мамой познакомились, пообщались.
Я пошатнулась.
– Так все это время...
– Нет, – твердо прервал он. – Не думай, что я сблизился с тобой из-за этого. Или что мои извинения были неискренними.
– Но моя мама работает на твоего отца! – я почти кричала шепотом. – Ты не видишь, что это... унизительно?
– Почему? – он выглядел искренне удивленным. -Моя мама тоже работала горничной, когда приехала из своей деревни в Москву. Там они с отцом и познакомились.
Я замерла.
– Твоя мама?
– Да. Она умерла, когда мне было десять. Рак. Но она была из обычной семьи. Папа всегда говорил, что полюбил ее за ум и характер, а не за происхождение или деньги, которых у нее не было.
Я не знала, что сказать. Все мои представления о нем, его семье внезапно пошатнулись.
– Поэтому я и был таким придурком с тобой, – вдруг сказал он, глядя в пол. – Ты напомнила мне маму. По фотографиям. Такая же... настоящая. И это пугало. Я хотел оттолкнуть тебя, чтобы не... – он не закончил.
– Не привязываться? – тихо спросила я.
Он кивнул, все еще не глядя на меня.
– Но то, что случилось в классе... когда ты начала расстегивать блузку... Я увидел, на что я стал похож. Каким монстром. И мне стало противно от самого себя.
В тот момент я увидела его по-настоящему. Не богатого мальчика. Не сына знаменитого отца. А обычного парня, который потерял мать и выстроил вокруг себя стену, чтобы больше не чувствовать боли.
–Я не знала, – сказала я. – Прости.
– Тебе не за что извиняться, – он поднял на меня глаза. – Это я должен просить прощения. И я прошу. Дай мне шанс показать, что я могу быть другим.
Я колебалась. Потом кивнула:
– Хорошо. Но без твоих фокусов, Соколов.
Он улыбнулся:
– Без фокусов, Веснина.
С того дня началась новая глава. Мы с Максимом стали... друзьями? Или чем-то большим? Я сама не понимала. Мы проводили вместе много времени – в школе, после школы, иногда даже на выходных. Он показывал мне город с той стороны, которую я никогда не видела. Водил в музеи, в театры, в хорошие кафе. И никогда не упоминал о деньгах или их отсутствии.
А дома мама продолжала восхищаться своей новой работой и хозяевами.
– Знаешь, Алексей Викторович такой интеллигентный, – говорила она за ужином. – Совсем не как другие богатые. Всегда спрашивает, как у меня дела, помнит, что у меня дочь твоего возраста.
Я улыбалась, не рассказывая о моих отношениях с Максимом. Почему-то мне казалось важным сохранить это в тайне. Как будто, рассказав, я сделаю нашу дружбу... менее настоящей.
Но, как оказалось, невозможно скрыть что-то в мире, где все связаны.
Однажды, когда мы с Максимом сидели в парке, к нам подошла Кира. Такое ощущение, что она каким-то образом выслеживала нас, иначе отчего снизошла до прогулки в парке вместо модного ресторана или бутика.
– Так вот почему ты с ней общаться, – протянула она, глядя на нас с презрительной усмешкой. – Решил приударить за дочкой вашей горничной? Как это... экзотично.
Я почувствовала, как кровь приливает к лицу. Максим рядом со мной напрягся.
– Завидуешь, Кира? – холодно спросил он. – Что я предпочел общество умной и интересной девушки твоему пустому щебетанию о шоппинге и курортах?
– Не смеши меня, – она делано засмеялась. – Я просто думаю, что твой отец будет в восторге, узнав, что его сын встречается с дочерью прислуги.
– А ты проверь, – вдруг сказал Максим с такой уверенностью, что даже я удивилась. – Можешь прямо сейчас позвонить ему и рассказать. Он будет рад.
Кира на мгновение выглядела сбитой с толку.
–Ты блефуешь, – наконец сказала она.
– Ничуть, – Максим достал телефон. – Хочешь, я сам ему позвоню? Включу громкую связь.
Она посмотрела на него с недоверием, потом на меня, затем резко развернулась и ушла. Я впервые видела, как Кира не нашлась с ответом.
– Ты уверен, что твой отец был бы рад? – тихо спросила я, когда она скрылась из вида.
Максим взял мою руку – первый раз так открыто, не случайным касанием.
– Мой отец женился на горничной, которую любил, – просто сказал он. – И был с ней счастлив. Он знает цену настоящим чувствам.
Я смотрела на него, не зная, что сказать. Чувствам? Он говорит о чувствах?
– Максим, я...
– Не надо, -он мягко прервал меня. – Я знаю, что ты мне не доверяешь. Еще не полностью. И это нормально. Я заслужил твое недоверие. Но я хочу, чтобы ты знала: мне плевать, кем работает твоя мама или сколько у вас денег. Мне важно то, какая ты. И ты можешь стать лучше, чем все эти – он обвел рукой вокруг, будто показывая, что все остальные девочки, однотипные и скучные, мне в подмётки не годятся.
В тот момент что-то изменилось. Будто последний барьер рухнул. Я позволила себе признать: я влюбилась в Максима Соколова. Правда, на один лишь этот короткий миг.
15. Всё хорошо
Я толкнула тяжёлую дверь школьной библиотеки, надеясь найти там убежище от шумных коридоров элитной гимназии «Венеция». Прошло уже довольно много времени с моего перевода, но ощущение, что я здесь чужая, все ещё не не покидало.
Вокруг стояла полная тишина, даже библиотекаря, Янины Леонидовны, на месте не было. * Наверняка, я единственная в этой библиотеке", – подумала , проходя между высокими стеллажами. И ошиблась.
–Эй, это моё место, – раздался знакомый голос, когда я уже почти села за дальний стол у окна.
Я замерла. Максим Соколов собственной персоной сидел, обложившись книгами и конспектами. Сегодня, без своей обычной свиты он выглядел почти... обычным.
– Извини, не знала, что здесь действует крепостное право, – я развернулась, чтобы уйти. Нет, зря я возлагала на наше общение такие большие надежды – натешился и выкинул, как переставшую быть интересной игрушку. Объект благотворительности перестал быть интересен.
– Подожди, -неожиданно произнёс Максим. – Я не заметил, что это ты. Садись, если хочешь.
Немного успокоившись, подозрительно посмотрела на него. Я привыкла к насмешкам, подножкам и "случайно" пролитому какао на мой новый рюкзак. А вот к его новообретенным доброте и человечности привыкнуть всё никак не получалось.
– А где твои телохранители? – спросила я, медленно опускаясь на стул напротив.
– Если ты о Демине и Кравцове, то они, слава богу, физикой не увлекаются, – Максим кивнул на раскрытый учебник. – А мне завтра реферат сдавать.
