Текст книги "Бедная Настя"
Автор книги: Мануэлла Макута
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
– Обязательно передам, – серьёзно пообещала я– Он у нас умный, поймёт.
Когда Ирина Сергеевна ушла, я нагнулась к таксе:– Ну что, хулиган, слышал? Давай-ка хоть сегодня.без подвигов.
Джекки виновато вильнул хвостиком и посмотрел такими глазами, что не поверить в его раскаяние было просто невозможно.
Миновав главную аллею, я свернула на небольшую полянку, окружённую кустами сирени. Здесь было наше любимое место – достаточно просторное для игр и при этом закрытое, чтобы собаки не разбежались.
– Так, друзья мои, – я села на корточки перед своей четвёркой, – сейчас будем бегать, но сначала напомню правила. Не носиться к пруду, не гонять белок, не...
Тут Марс, не выдержав вступительной речи, рванул вперёд. Поводок натянулся, за ним потянули остальные, и в следующий момент я оказалась в центре собачьего хоровода. Все четыре поводка моментально превратились в запутанный клубок.
–Стоять! Стоять всем! Тихо! Фу! Стоять! – то и дело отдавала бесполезные команды я, пытаясь разобрать, где чей конец. – Вот же... непослушные создания!
Собаки радостно вертелись вокруг, усугубляя ситуацию. Капли дождя падали на лицо, мешая разглядеть узлы. В какой-то момент я не выдержала и рассмеялась. Что может быть нелепее выгульщицы собак, запутавшейся в поводках?
– Помощь нужна? – послышался голос Петровича, который, видимо, заметившего мои затруднения во время обхода.
– Не откажусь! – сквозь смех ответила я– Иначе это они меня сейчас повяжут окончательно и коллективно выведут на прогулку.
Петрович подошёл и принялся распутывать узлы, строго поглядывая на виновников переполоха:– Что ж вы с девочкой делаете, разбойники? Вот Марс, точно зачинщик, по глазам вижу. – Марс тут же сел на землю, приняв серьезный вид, виновато скосил глаза в пол. Но охранник был прав– зачинщиком был именно он. Даже Джекки " подтолкнуть на преступление" смог.
– Да они все хороши, – я протянула руку за освобождённым поводком Жули. – Спасибо, Демид Петрович!
Пока они возились с поводками, я не заметила, как возле ограды парка остановился чёрный Range Rover.
***
Максим Соколов устало смотрел в окно машины. День не задался с самого утра – тренер по теннису отменил занятие, отец в очередной раз перенёс обещанный разговор "о будущем", а в школе он забыл папку с рефератом, за который боролся последние две недели.
– Антон, останови, пожалуйста, – вдруг попросил он водителя, заметив что-то в парке.
–Что-то случилось, Максим Алексеевич? – спросил водитель, послушно притормаживая.
Максим не ответил. Его внимание полностью захватила картина в парке. Девушка с яркими, мокрыми от дождя каштаново– рыжеватыми волосами, выбивающимися из-под капюшона, отчаянно пыталась распутать поводки четырёх собак. Рядом суетился пожилой охранник, комично размахивая руками. Девушка смеялась, запрокидывая голову, и в её смехе было столько искренней радости, что Максим невольно улыбнулся.
– Это же Веснина, – пробормотал он.
Он наблюдал, как она, вместе со старым охранником парка, кружится вокруг собак, пытаясь навести порядок. В ней не было ни капли смущения или досады – она принимала эту маленькую неприятность с таким очаровательным юмором, что Максим невольно залюбовался.
Веснина и здесь, в промозглом парке, со спутанными поводками, была настоящей, и в стенах их элитной гимназии, где каждый старался казаться не тем, кто он есть, она единственная была настоящей, не строящей из себя ничего. Странная девушка. Странная и вызывающая странное тепло в области груди.
***
Наконец, освободившись от поводочного плена, я выпрямилась и заметила машину у ограды. Темное тонированное стекло опустилось, и на мгновение показалось, что кто-то наблюдает за мной Это ощущение было таким неожиданным, что я замерла, инстинктивно потянув поводки к себе.
– Всё в порядке? – спросил Петрович, заметив моё напряжение.
– Да, всё хорошо, – быстро ответила я. -Просто показалось...
***
– Поехали, -сказал Максим, когда заметил, что Настя обратила внимание на машину.
– Конечно, Максим Алексеевич,– кивнул водитель.
Машина плавно тронулась с места. Максим оглянулся ещё раз. Веснина уже отвернулась и вела своих подопечных вглубь парка, что-то им рассказывая. Капельки дождя блестели в её волосах, как маленькие звёзды.
"Интересно, что она делает здесь с собаками?" – подумал Максим, хотя ответ был очевиден. Новенькая подрабатывала выгулом собак – занятие слишком приземлённое для большинства учеников их школы. И бессмысленное, ведь денег у каждого было в достатке.
И почему-то именно это делало её в глазах Максима ещё более особенной.
***
– Ну что, мои пушистые друзья, – я потрепала Джекки по голове, – теперь, когда мы официально распутались, предлагаю наконец-то заняться тем, ради чего пришли. Кто хочет побегать за палкой?
Ватрушка радостно подпрыгнула, выражая всеобщее согласие.
– Владимир Семёнович говорил, что ты перешёл на новый корм, – вспомнила я, обращаясь к лабрадору. – Как тебе, вкусно? Судя по энергии, очень даже ничего.
Собаки внимательно смотрели на меня, словно понимая каждое слово. Я улыбнулась и достала из кармана куртки теннисный мяч:
– А теперь начинаем нашу любимую игру "Кто быстрее"!
Дождь постепенно прекращался, из-за облаков выглядывало робкое осеннее солнце. Я же бегала по полянке с собаками, совершенно забыв о странной машине у ограды парка. Мне никогда бы не пришло в голову, что кто-то может наблюдать за мной с таким интересом. Тем более, Максим Соколов, которого в гимназии считали недосягаемой звездой.
Но, оказалось, иногда звёзды падают с неба. Или просто останавливаются ненадолго, чтобы понаблюдать за обычной девочкой с необычным светом в глазах.
9. Школьные (о)беды.
Звонок прозвенел ровно в 8:20, и коридоры гимназии « Венеция» наполнились гулом голосов. Я поправила воротник блузки и сделала глубокий вдох. Почти пять месяцев в этой школе, а каждое утро всё ещё казалось первым днем. Я медленно шла к кабинету литературы, стараясь слиться со стенами.
– Эй, деревня! – знакомый голос догнал раньше его обладателя.
Я прикрыла глаза на секунду. "Только не сейчас,"– мысленно взмолилась, но уже почувствовала, как напряглись плечи.
Максим Соколов! Он нагнал и пошел рядом, растягивая улыбку.
– Сегодня ты, кажется, в новой кофточке? Неплохая так. Супермаркет "Все по сто" закрылся, и пришлось потратиться? – он театрально прищурился, рассматривая мою блузку, которую мама перешила из своей старой, но очень аккуратно, с любовью. В прежней моей школе её хвалили и учителя, и одноклассники.
– Доброе утро, Максим, – спокойно ответила я, глядя прямо перед собой.
– А правду говорят, что в ваш район даже таксисты отказываются заезжать после шести вечера? – он повернулся к троим друзьям, которые тут же подхватили смешок. Ну надо же, прямо Шрам и его гиены– прихлебатели.
Я сжала лямку рюкзака крепче. Мой район был обычным, рабочим. Не элитный центр, конечно, но и не гетто, каким его любили представлять дети из " Венеции".
– Если тебе когда-нибудь понадобится проводник там, обращайся,– я улыбнулась ему так спокойно, как только могла, и ускорила шаг.
– Ой, берегитесь все, Веснина огрызается! – Максим театрально отпрянул.
Я не стала обращать внимания. На ум пришел вчерашний разговор с мамой. "Они просто не знают, насколько ты особенная", – говорила она, заплетая мне косу перед сном, как в детстве. Особенная. От этого слова тепло растекалось по груди. Особенная не потому, что ношу одежду из бутиков, а потому что умею видеть то, что не замечают другие. Умею дружить, быть настоящей. Вот даже в этой гимназии, первое время попытавшись точно хамелеон– мимикрировать под местность, я поняла, что это настолько претит моей сути, делает меня несчастной, что прекратила любые попытки, и так и осталась собой, Настей Весниной.
***
На большой перемене в столовой было особенно людно. Я устроилась в дальнем углу с тарелкой супа и книгой. Лена всё ещё болела, и я уже привыкла обедать одна. Первые недели было больно, потом стало спокойнее. По крайней мере, так я себе говорила.
– О, это сидит серая мышка, которая хочет стать принцессой, – громкий голос Максима разрезал гул столовой. Он остановился у моего стола с подносом в руках.– Между прочим, у нас свой благотворительном фонд, его мама ещё открывала. Может, тебе туда обратиться за новым гардеробом?
Его друзья за соседним столиком разразились смехом. Я медленно перевернула страницу.
– Она , должно быть, была замечательным человеком, – тихо ответила она, думая о том, что крестная Максима, которая действительно занималась благотворительностью, наверняка не одобрила бы сейчас его поведения. – Спасибо за совет. Если возникнет необходимость – буду знать, к кому обращаться.
Я заметила, как что-то дрогнуло в его глазах. Ненадолго. На секунду. Потом он скривился:
– Да что ты вообще можешь знать о моей маме ?
Настя пожала плечами:
–Только то, что читала о ней в интервью в "Городских новостях". О программе помощи детям из малообеспеченных семей. Хорошая статья. Твоя мама была ...очень доброй и неравнодушной.
Максим нахмурился, явно не ожидая такого ответа. Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но передумал и просто ушёл, громко стуча подошвами.
Я выдохнула так тихо, чтобы никто не заметил. В животе завязался привычный узел. Не плакать. Только не плакать. Я научилась задерживать слезы до вечера, до подушки.
***
После третьего урока я заметила под лестницей шестиклассника Петю, который испуганно жался к стене, пока трое старшеклассников что-то ему злобно и быстро выговаривали, надвигаясь все разом. Я сразу же узнала этот взгляд загнанного зверька– сама часто ловила себя на таком в зеркале школьного туалета.
– Эй, Петр! – громко позвала я , подходя ближе. – Идём, нам же к Евгении Степановне идти, забыл? По поводу концерта.
Мальчик недоуменно моргнул, но потом в его глазах мелькнуло понимание.
– А, да, точно, – сообразив , что к чему, он подхватил рюкзак и шмыгнул от старшеклассников.
– Ты чего это? – спросил один из них, глядя на меня сверху вниз. Недовольный тем, что вырываю добычу буквально из рук.
– Простите, нам к завучу срочно, – ответила она с той же спокойной полуулыбкой, которую тренировала перед зеркалом специально для таких случаев. Ну и так, слово " завуч" даже в гимназии вызывало трепет у хулиганов.
Когда мы отошли на безопасное расстояние, Петя выдохнул:
– Спасибо. Они сказали прийти за школу после занятий. Что-то про долг за обеды.
Я остановилась, не веря своим ушам.
– Они у тебя деньги вымогают?– это звучало как неудачная шутка. Детки богатеев тоже не гнушаются таким? Зачем? Ради развлечения, издёвки? Или же посажены родителями на " голодную финансовую диету"?
Мальчик вжал голову в плечи и кивнул.
– Так, слушай. Мы сейчас идем к охраннику дяде Коле, и ты ему всё рассказываешь. А потом я провожу тебя до дома. – сообразив, что до дома он поедет явно не на автобусе как я, исправилась. – До машины.
– Но они...
– Они ничего тебе не сделают, – твердо сказала я .– Поверь, я знаю, что значит бояться. Но в какой-то момент нужно перестать.
Охранник похвалил меня за бдительность, а няня Коли, что приехала вместе с водителем, ужаснулась рассказу, долго благодарила, даже телефон спросила, чтобы родителям ребенка передать. И обещала, что те всё решат, в чем я и не сомневалась.
***
Дома я долго стояла под душем. Горячая вода смывала школьный день, а с ним и слова, взгляды, смешки. Я вспомнила лицо Максима, когда я упомянула его маму. Что-то тогда промелькнуло в его глазах – обида? боль? Я иногда задумывалась, каково ему, с его идеальной внешностью и счетами отца в банке, но с этой постоянной необходимостью доказывать свое превосходство. Впрочем, всем тяжело! У него всего лишь– эгоистичное желание доказать свою самостоятельность, а у многих на стол поставить нечего, нечего надеть.
– Настюш, ужинать! – позвала мама из кухни.
– Иду! – отозвалась я, быстро вытираясь полотенцем.
За ужином мама, как обычно, расспрашивала про школу.
– Как прошёл день? Что-нибудь интересное было?
Я улыбнулась, вспоминая благодарные глаза Пети, когда она проводила его до машины.
– Да, познакомилась с хорошим мальчишкой из шестого класса. У него проблемы с математикой, буду помогать.
– Какая ты у меня отзывчивая, – мама погладила её по руке. – А как твои одноклассники? Тот мальчик, Максим, всё ещё задирает?
Моя рука замерла над тарелкой. Тут же вспомнился обед в одиночестве, обидные слова, смех за спиной. И тут же представила, как мама будет переживать, если узнает правду, как добавятся морщинки в уголках её усталых глаз.
– Да всё нормально, мам,– вымученно улыбнулась. : Он просто клоуна из себя строит. Не обращаю внимания.
Мама облегчённо вздохнула:
– Вот и правильно. Не стоит тратить нервы на таких. Они ещё поймут, какая ты замечательная.
Поздно вечером, уже лежа в постели, я наконец позволила себе тихо всхлипнуть в подушку. Один раз. Второй. А потом вытерла глаза и открыла тетрадь, куда записывала важные мысли– мотивацию, чтобы вернуться и перечитать, когда станет совсем тяжко:
"Сегодня я помогла Пете. Это важнее, чем все насмешки М.С. Завтра будет новый день. Я сильная. Я справлюсь."
А где-то в другом конце города Максим Соколов долго смотрел на фотографию мамы на своём столе и думал о непробиваемой Весниной, которая знала о его семье больше, чем многие его друзья. Странная девчонка, очень странная. Он сам не мог взять в толк, отчего он вел себя с ней всё жёстче и жёстче ? Словно реакции какой ждал – и не получал. Но и она хороша– могла бы смолчать или же наоборот, дать отпор словами, как сделали бы остальные. Она же каждый раз поступала невероятно непредсказуемо– то почти открыто сочувствовала как сегодня, то с издёвкой и невероятным для её лет уровнем сарказма опускала с небес на землю, то и вовсе делала вид, что его не существует, окатывая равнодушным взглядом. Веснина. Точно головоломка, загадка, которые он любил с детства. Какая она настоящая?
10. Qween of garbage
Я ненавижу субботы. Раньше это был любимый день недели, когда можно выспаться, потом встретиться с девчонками, сходить в кино или просто зависнуть в нашем любимом кафе на углу. Но теперь каждая суббота и воскресенье это мучительное ожидание понедельника и нового витка издевательств в гимназии.
В этот раз, правда, мне удалось отвлечься. Лера бывшая одноклассница, предложила поучаствовать в экологической акции волонтёрский проект по раздельному сбору мусора в парке. За участие платили, не деньгами, но сертификатами в магазины. Я знала, мама столько сил и денег вложила, чтобы меня перевести в эту элитную гимназию. Я не могла её подвести, поэтому старалась подработать как могла и где могла.
– Настюха, лови! – Таня, девочка с параллельного класса моей бывшей школы, кинула мне пустую пластиковую бутылку, и я поймала её свободной рукой, второй удерживая полный пакет с уже собранным пластиком.
– Тань , хватит дурачиться, -я засмеялась, чувствуя, как напряжение последних недель немного отпускает. – Нам ещё половину парка обойти надо.
– Расслабься, Веснина, – Лера подошла и натянула мне кепку пониже на глаза. – Ты теперь такая правильная стала в своей пафосной гимназии?
Я поправила кепку и показала ей язык:
– Нет, просто мне этот сертификат реально нужен.
Девчонки переглянулись. Они догадывались, как тяжело нам с мамой в последнее время, но я старалась не вдаваться в подробности. Зачем их расстраивать?
Я наклонилась за очередной бутылкой и тут услышала знакомый смех. Такой, от которого мурашки по коже. Подняв голову, я застыла, увидев Киру Светлову с подругами из " Венеции ". Они сидели на скамейке в противоположной стороне дорожки и пили фраппучино из высоких стаканов. Хуже просто и быть не могло!
– Смотрите, это же Веснина! – Кира театрально вытянула шею. – Королева мусора собственной персоной!
Я сглотнула, чувствуя, как краска заливает щёки. Мои подруги мгновенно напряглись.
– Настя, кто это?– тихо спросила Лера, встав рядом.
– Новые одноклассницы, – процедила я сквозь зубы, пытаясь игнорировать их.
Но Кира уже достала телефон и направила его в мою сторону.
– Позируй, Веснина! Это войдёт в твоё портфолио! – она смеялась, а я слушала щелчки камеры. – "Отброс из гимназии копается в отходах". Отличный заголовок для школьного чата.
– Эй! – Таня уже шагнула было вперёд, но я удержала её за руку.
– Не надо, только хуже будет. Нужно быть выше этого.
Я продолжила собирать мусор, хотя руки дрожали, а в горле стоял ком. Через час, когда мы закончили, я увидела уведомление в телефоне. Меня отметили на десятке фотографий в школьном канале. "Королева мусора", "Веснина в своей естественной среде обитания", "Вот кто убирает за нами?" , " Qween of garbage", – гласили подписи. Комментарии были ещё хуже.
– Настя, ты в порядке? – Лера заглянула мне через плечо.
– Да, – я выключила телефон. – Все нормально. Давайте дальше работать.
***
В понедельник я шла в гимназию как на казнь. Ещё на лестнице услышала смешки. Войдя в класс, я замерла. По всему помещению были развешаны распечатанные фотографии – я с мусорным пакетом, коллажи, где моя голова прифотошоплена к контейнерам, мемы с подписями типа "Бедность не порок, но мусор собирать – это слишком".
– Доброе утро, малышка, – пропела Кира с первой парты. – Как тебе наша фотовыставка? Персональная! Прикинь, как у фотомодели, даже круче. Тайра обзавидовалась бы. Вооо, вот тут классно. – продолжала издеваться она– Вот на этой фотке – улыбка глазами. Поздравляю, ты– супермодель.
Я молча прошла к своему месту, пытаясь дышать ровно. Только не заплакать. Только не доставить им такого удовольствия. Но губы предательски затряслись, а глаза защипало от слёз. Состояние было таким паршивым, что я даже не смогла ничего ответить, просто сидела и молилась, чтобы не зарыдать в голос. Отчего они так со мной? Что плохого я им сделала?!
– Надо было сразу сказать, что ты копаешься в мусоре, – продолжила Кира. – Можешь к нам за баками приезжать по вечерам, плачу по тысяче за бак. Накину за знакомство.
Класс засмеялся, но вдруг дверь с грохотом распахнулась. На пороге стоял Максим Соколов. Он окинул взглядом класс, задержавшись на фотографиях, и его лицо потемнело.
– Что за детский сад? -произнёс он низким голосом, от которого все притихли. Когда Кира нервно хохотнула, повернулся к ней, сверкая глазами .– Воронцова, это твоих рук дело?
Кира, взяв себя в руки, кокетливо улыбнулась:
– Максик, ты же знаешь, как я люблю фотографировать. А Веснина так колоритно смотрелась с...
– Снять. Всё. Сейчас же!– отчеканил он, срывая ближайший лист со стены.
Кира тут же приняла вид оскорбленной невинности, а подруги бросились её утешать.
–А чего это ты защищаешь эту? – подал голос Глеб Ярцев, который был безответно влюблен в Киру . – Или у тебя особый интерес к новенькой?
Максим повернулся к нему:
– У меня особый интерес к тому, чтобы не учиться с придурками, которые ведут себя как детсадовцы.
– Да ладно тебе, – Глеб ухмыльнулся. – Её мамаша директрисе зад лижет, чтобы держать её тут. Все знают...
Я не заметила движения, но вдруг Максим оказался рядом с Глебом и схватил его за воротник:
– Повтори, что ты сказал?
– Мальчики! -взвизгнула Кира, вскакивая с места.
–Ребята, хватит!
–Перестаньте, сейчас классуха придёт уже!– раздалось со всех сторон.
– Я сказал правду, – процедил Глеб, пытаясь высвободиться. – Её не должно быть в нашей гимназии!
Максим замахнулся, но в этот момент в класс вошла Маргарита Олеговна, наша классная.
– Что здесь происходит?! – её взгляд метнулся от сцепившихся парней к фотографиям на стенах. – Кто это сделал?
–Кира.– уверенно ответил Максим, так и не отпустив Глеба , что, конечно, не укрылось от глаз классной руководительницы.
– Немедленно к директору! Все трое!
– И Веснина пускай тоже идёт, – буркнул Глеб.
– Настя останется здесь, – отрезала Маргарита Павловна. – А вы – марш к Анне Владимировне. – она обернулась к классу – Чтобы через пять минут в классе ни одной фотографии не осталось! Иначе вы у меня все каникулы на учёбу продолжать ходить будете! Поверьте, я найду, как решить это с вашими родителями.
Я сидела, опустив голову, слушая, как подруги Киры тихо ругаются, срывая фотографии со стен. Максим прошел мимо моей парты, и я рискнула поднять глаза. Он не улыбался, просто коротко кивнул и вышел.
Когда они ушли, Маргарита Олеговна подошла ко мне:
– Настя, иди умойся. И не переживай– на дураков ведь не обижаются. – она намеренно повысила голос, когда говорила эти слова, обводя недовольным взглядом класс.
Я кивнула, не находя слов. Выходя из класса, я услышала, как она отчитывает оставшихся:
– А вам должно быть стыдно! В нашей гимназии ценят не то, у кого какая одежда или сколько денег у родителей. Мы ценим интеллект, труд и человечность. Веснина – молодец! Участвовала в акции, приносила пользу природе, стране! А вы?! Вы что делаете? Только обсуждаете, кто круче и богаче??
В коридоре я привалилась к стене, переводя дыхание. Почему Максим вступился за меня? И что теперь будет? Одно я знала точно – завтра мне снова идти в эту гимназию, и завтра всё может быть ещё хуже. Но сегодня, кажется, я нашла неожиданного союзника. И, может быть, впервые за долгое время почувствовала надежду.
**"
Кульминацией же, переломным моментом в наших сложных взаимоотношениях, стал день, когда я должна была сдать важный проект по истории. Я работала над ним две недели, собирая материалы в библиотеке, так как дома у нас не было компьютера. Все было сохранено на моем старом телефоне – единственной моей ценной вещи.
За час до урока я открыла файлы, чтобы еще раз просмотреть... и обнаружила, что все перемешано. Тексты, фотографии, документы – все было в хаосе. И я точно знала, кто это сделал.
Я нашла его в пустом классе, где он что-то печатал на своем ультрасовременном ноутбуке.
– Ты! – я подлетела к нему, сжимая телефон. – Верни все как было!
Максим посмотрел на меня с притворным удивлением:– О чем ты, Веснина?
– Не притворяйся! Ты взломал мой телефон и перепутал все файлы! Мне через час сдавать проект!
– Доказательства? – он откинулся на спинке стула, глядя на меня с насмешкой. – Или в вашей... среде принято обвинять без доказательств?– опять он стал тем, кем я привыкла его видеть. Наглым грубияном, который безжалостно издевался надо мной.
Я почувствовала, как к глазам подступают слезы. Этот проект был важен. Учитель истории был единственным, кто действительно верил в меня.
– Пожалуйста, – мой голос дрогнул. – Это важно для меня.
Что-то промелькнуло в его глазах. Сомнение? Но он быстро прикрыл это привычной усмешкой.
– Ну, допустим, я мог бы помочь... За определенную цену.
– Какую еще цену? – устало спросила я. – У меня нет денег, Соколов. Ты же знаешь.
– Деньги?– он засмеялся. – Зачем мне твои деньги? Нет, я хочу... – он медленно осмотрел меня с головы до ног и, остановившись взглядом на моей груди, насмешливо произнес: – Покажи грудь – я все верну.
Я замерла. В его глазах плясали чёртики. Он был уверен, что я уйду, сгорая от стыда и унижения.
Но что-то во мне сломалось. Две недели работы. Последний шанс получить хорошую оценку. И этот самодовольный богатый мальчик, который думает, что может играть с людьми как с игрушками.
Я молча положила телефон на парту рядом с ним. А потом начала расстегивать пуговицы на блузке. Одну. Вторую. Третью.
Его глаза расширились от шока, улыбка исчезла.
– Что ты делаешь? – хрипло спросил он, когда я расстегнула четвертую пуговицу, открывая простой хлопковый бюстгальтер.
– То, что ты просил, – бесстрастно ответила я. – Хочешь посмотреть на грудь девочки из "деревни"? Пожалуйста. Только верни мои файлы.
Я потянулась к пятой пуговице, и Максим внезапно подскочил, схватил мои руки.
– Стой!– его лицо было бледным. – Я пошутил! Это была шутка!
– А я серьёзна, – я вырвала руки, потянувшись к пуговице, но замерла.
Соколов быстро отвернулся, схватил мой телефон и начал что-то делать, стуча по экрану.
– Держи, – через минуту он протянул мне телефон, не глядя в глаза. – Все восстановлено.
Я проверила и действительно, все было в порядке. Застёгивая блузку, я заметила, что его руки дрожали.
– В следующий раз, когда захочешь над кем-то поиздеваться, Соколов, – тихо сказала я, – Помни– люди могут быть и готовы играть по твоим правилам.
Я взяла телефон и вышла из класса, чувствуя странную смесь унижения и... победы? В тот день что-то изменилось между нами. И, возможно, внутри него тоже. По крайней мере, мне хотелось в это верить.
11. Экскурсия
Я никогда не думала, что буду бояться школьной экскурсии. Раньше в моей старой школе это было самое долгожданное событие – автобус, бутерброды в фольге, смех с подружками на задних сиденьях. А теперь я сижу дома, смотрю на разложенные на кровати вещи и чувствую, как внутри всё переворачивается. Хорошо хоть Максима там точно не будет – он вместе с отцом участвует в какой-то важной технологической конференции, со своим проектом. Зато Кира едет точно.
Завтра наша гимназия едет в трехдневную поездку в Санкт-Петербург. В программе – Эрмитаж, Петергоф, театр, мастер-классы по истории искусств... И стоит это, как половина маминой зарплаты. Я случайно услышала, как она звонила Марии Семеновне, нашей соседке, и просила занять денег.
–Я верну через два месяца, обещаю. Просто Настеньке очень нужно поехать с классом. Там образовательная программа, это важно для адаптации...
Мама говорила тихо, думая, что я сплю. А я лежала, закусив губу до боли. Мне хотелось заорать: "Не надо! Я не хочу! Давай я останусь дома!" Но я молчала.
Потому что экскурсия– это очередной рубеж. Если я не поеду, Кира будет три дня рассказывать всем, какая я нищебродка. Правда, если поеду – будет три дня издеваться прямо там. Выбор, конечно, так себе.
***
Утро началось в 5:30. Мама суетилась на кухне, собирая мне с собой еду.
– Доченька, я положила тебе бутерброды с сыром и колбасой. И яблоки. И печенье то, которое ты любишь. Может, еще что-нибудь?
Я смотрела, как она пытается запихнуть в мой рюкзак еще один контейнер. Господи, она же не понимает. У них там не едят домашние бутерброды. Они будут заходить в кафе, заказывать латте и круассаны.
– Мам, не надо столько, правда. Там будет питание.
– Ну мало ли, вдруг проголодаешься между экскурсиями... И угостить кого-то можно.
Она так старалась. В ее глазах читалось беспокойство, гордость и что-то еще , какая-то тревожная надежда. Мама до сих пор верит, что эта гимназия – мой счастливый билет. Что директриса, которой она когда-то помогла на остановке, когда той стало плохо в машине ( мама– единственная из всех людей на остановке заметила, что женщине в припаркованной машине плохо, кинулась к ней, вызвала скорую и была с ней всё время до приезда скорой, пропустив автобус) , действительно взяла меня "по блату" в лучшую школу района из добрых побуждений, а не из желания показать всем и в первую очередь – самой себе, какая она благодетельница, как достойно воспитана, что помнит тех, кто добро сделал, платит тем же.
– Все будет хорошо, – улыбнулась я, обнимая маму. – Я тебе каждый вечер буду звонить.
***
Автобус был не простой. Конечно же, не простой – туристический, двухэтажный, с кожаными сиденьями и телевизорами. Я старалась держаться спокойно, пока закидывала свой потертый рюкзак на верхнюю полку. Кира с подругами смотрели на меня, перешептываясь.
– Настя, ты что, в поход собралась? – громко спросила она, покручивая в руках свой глянцевый чемодан на колесиках. – Это вообще что за рюкзак? Он с прошлого века?
– С позапрошлого, – ответила я, не поворачиваясь. – Археологи нашли, специально для меня откопали.
Несколько человек засмеялись, но как-то неуверенно. В нашем классе смеяться полагалось только над шутками Киры.
Я уселась на свободное место у окна и достала наушники. Три дня. Я просто переживу эти три дня.
Алина, тихая девочка, с которой мы иногда перебрасываемся парой слов на математике, неожиданно села рядом.
–Не против? – спросила она, хотя уже устроилась.
–Нет, конечно.
Мы молча смотрели в окно минут десять, пока автобус выезжал из города.
– Моя мама тоже копила на эту поездку, – вдруг сказала она тихо. – Папа ушел от нас два года назад, и теперь мы... ну, в общем, не шикуем. Он забрал практически все, по суду.
Я повернулась к ней, удивленная этой внезапной откровенностью.
– Просто хотела сказать, что ты не одна такая, – добавила она и вновь уткнулась в книгу.
Лены сегодня не было– она заболела, поэтому уже как с неделю не посещала занятия. И это также было одной из причин, почему я не хотела ехать. Считай, одна против толпы. Но после такой неожиданной поддержки Алины, мне стало немного полегче.
***
Петербург встретил нас моросящим дождем. Мы быстро заселились в отель – маленький, но чистый и уютный. Я попала в номер с Алиной и еще одной девочкой, Машей, которая обычно держалась в стороне от Кириной компании, но и со мной особо не общалась.
Первый день был заполнен экскурсиями по центру города. Наша учительница литературы, Вера Николаевна, рассказывала о Достоевском и Петербурге его героев так увлекательно, что даже наши "звезды" ненадолго отложили телефоны. А потом мы пошли в Эрмитаж.
Я никогда не видела такой красоты. Парадная лестница, залы, картины... Я забыла про Киру, про свою неуклюжую куртку среди их модных пальто. Я просто ходила, впитывая все вокруг.
А потом случилось то, чего я боялась. Во время обеда в кафе рядом с музеем, я достала бутерброды. Потому что то, что предлагалось в меню, стоило как мои кроссовки. Кира это заметила мгновенно.
– Боже, она реально принесла еду из дома! – воскликнула она. – Это что, колбаса? В фольге? Я такое только в фильмах про советское время видела!
Несколько человек захихикали. Я почувствовала, как краснею.
– Отстань от нее, – вдруг сказала Маша Кузнецова.
– О, у нашей Золушки появилась защитница? – Кира театрально удивленно подняла брови.
– Просто ты достала уже, – спокойно ответила Маша. – Ты не королева, хотя почему-то думаешь иначе.
В кафе повисла тишина. Никто никогда так прямо не говорил с Кирой. Но и авторитет Маши был непререкаем– спокойная и рассудительная, она училась только на "отлично" , участвовала ( и, главное, одерживала победу) во многих городских и региональных олимпиадах по физике и математике, а ещё – ещё она была дочерью Анны Владимировны, директора гимназии. Впрочем, в случае с Машей она и без помощи мамы отлично справлялась со всем трудом, напористостью и любовью к учебе.
– Знаешь что...– начала Кира, но ее перебила Алина.
– У меня тоже немного печенья и снеков с собой. Будешь? – спросила она меня, игнорируя присутствие Киры.
