Текст книги "Не страшись любви"

Автор книги: Максин Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 3

– Что? – закричала Грейс Пауэлл, впервые за многие годы потеряв все свое достоинство. Дрожа, она вскочила на ноги, глаза ее стали дикими.

Гордон откинулся на спинку стула. Ему хотелось оказаться за тысячу миль отсюда.

Джайлз тоже вскочил на ноги.

– Ты ошибся! – В голосе его звучала ярость.

Гордон, предпочтя иметь дело с Джайлзом, а не с леди Грейс, спокойно посмотрел на него:

– Уверяю тебя, что здесь нет никакой ошибки.

– Фрэнки никогда бы не оставила дом не члену семьи, – заявил Джайлз так уверенно, что Гордон и Харриет обменялись быстрыми понимающими взглядами. У них одновременно возникла одна и та же мысль. Потому что оба знали, что Фрэнки никогда бы не оставила Харриет свой дом, если бы она не принадлежала к клану Пауэллов.

Джайлз заметил взгляд, которым обменялись нотариус и эта девица, и почувствовал, что внутри его все сжимается от холодной ярости. Что тут, черт возьми, происходит? Гордон был нотариусом семьи Фрэнки многие годы. Почему он ведет себя как сообщник Харриет Дженсен? Его что, тоже привлекает ее смазливая мордашка?

– Дай мне посмотреть, – прорычал Джайлз, а его бабушка медленно опустилась в кресло, дрожа от ярости. Пусть пока говорит ее внук… Это даст ей время подумать… А потом, она хорошо знает Джайлза. Он очень похож на своего отца – всегда добивается того, чего хочет. Она наблюдала, одобрительно поджав губы, как он вырвал завещание из рук Гордона Килера. До этого – она была в этом убеждена – Джайлз никогда не воспринимал Харриет Дженсен серьезно.

Фрэнки всегда уклонялась от ответа на вопрос, почему она взяла девушку под свое крыло. Было время, когда Джайлз был готов лишь просто пожать плечами – да пусть все идет как идет, – не веря, что эта девица развернула целую кампанию, чтобы добиться расположения Фрэнки… и ее кошелька.

И теперь, видя, как он пытается контролировать выражение своего побледневшего лица, Грейс удовлетворенно улыбнулась.

Вот сейчас мисс Харриет Дженсен поймет, что к чему.

Джайлз быстро прочел завещание. Черным по белому там было изложено последнее желание Фрэнки. Он положил бумагу на стол и посмотрел в лицо Гордону Килеру холодными как сталь глазами.

– Что происходит, Гордон? – спросил он угрожающе.

Но неожиданно получил ответ не от него, а от Харриет.

Что они о себе думают? Да что они себе позволяют?

– Думаю, что все понятно, – сказала она, не менее присутствующих удивившись тому, как холодно и почти иронично звучал ее голос.

Джайлз, гневно сверкнув глазами, повернулся и сделал шаг в ее сторону. Харриет вскочила на ноги: инстинкт подсказал ей: или спасайся, или вступай в драку. Но на этот раз она не убежит. Ей надоело прятаться от этих людей. Она – против них двоих. Ну что ж, значит, так тому и быть! Конечно, одно дело – сказать это самой себе, другое – встретиться лицом к лицу с взбешенным Джайлзом Пауэллом. Для начала она не была готова к тому, как отреагирует на него ее тело. Один взгляд на него – и она ощутила, как ее окатило горячей волной, которая не имела никакого отношения к злости.

Его руки сжались в кулаки, а у нее мгновенно напряглись соски и остановилось дыхание. И опять-таки отнюдь не от страха.

Их глаза встретились, и между ними пробежал ток. Харриет никогда не испытывала подобного. Это смутило ее. Она была слишком занята в «Уиндраш-Шеллоуз», чтобы как-то развлекаться. Конечно, она иногда ходила на свидания, ее целовали, но никогда раньше простое присутствие мужчины не оказывало на нее такого воздействия.

Но она не может позволить себе смущаться. Пока часть ее сознания посылала тревожные сигналы и взывала к разуму, другая – более трезвая – говорила ей, что это все не важно. Она подняла подбородок. Глаза засверкали.

– Фрэнки хотела, чтобы «Уиндраш-Шеллоуз» владела я, – твердо сказала она. – Что, вам так трудно понять это?

Джайлз, в свою очередь сверкая глазами, уставился на нее. Что вообще происходит? Что за наглость? Ему хотелось… Сделав глубокий вдох, он постарался взять себя в руки.

– Не думаю, что это можно объяснить так просто, – сказал он, заставляя свой голос звучать нормально и сознательно отступая от нее на пару шагов. Он не должен быть так близко от нее.

Черт бы ее побрал. Он не ожидал, что она так красива.

Он налил стакан бренди и протянул его своей бабушке, и Харриет вновь почувствовала, что ее унижают. Только что был подобен разъяренному льву, и вот пожалуйста – холоден, как змея. Полностью владеет собой.

– Джайлз, – сказал Гордон, пытаясь говорить убедительно, – уверяю тебя: завещание Фрэнки юридически безупречно.

Джайлз взглянул на него.

– Ты так считаешь? Как долго ты был нотариусом Фрэнки, Гордон? – спросил он вкрадчиво.

– Почти тридцать лет, – спокойно ответил Гордон, догадываясь, что он сейчас услышит.

– Следовательно, ты ее хорошо знал.

Гордон согласно кивнул:

– Да. Она всегда доверяла мне. Хочется думать, что мы были друзьями, а не только нотариусом и клиентом.

– Значит, ты думаешь, что это похоже на Фрэнки – оставить дом посторонней? – буквально прорычал Джайлз. Ему не понравилось, что Гордон отводит глаза. – Думаешь? Не смотри на нее, – рявкнул он еще раз.

Гордон бросил быстрый взгляд на Харриет.

Ей нетрудно было понять выражение его лица. «Скажи же им, – без слов убеждал он ее, – и тогда все будет понятно». Но в ней нарастал какой-то протест. Да, она разозлилась. Но при этом и ликовала. Впервые за долгое время она чувствовала, что живет, живет полноценно и радостно. Больше ей не придется бороться. Она никогда не получала того, что ей хотелось, без борьбы.

Сейчас ей бросили вызов, притом вызов бросил не кто иной, как сам Джайлз Пауэлл. Безумно успешный, красивый. Но она не допустит, чтобы все было так, как хочет он. Она незаметно покачала головой: «Ничего не говорите им». Джайлз почувствовал, что между ними существует какая-то буквально телепатическая связь, и взорвался.

– Ну ты и попал, Гордон, – сказал он яростно. – Я ушам своим не верю. Ты что, с ума сошел? – Он смотрел на старого нотариуса так, как будто никогда раньше его не видел.

Гордон вздохнул и покачал головой. Если Харриет не хочет признаваться, кто она, ему не следует в это вмешиваться.

– В завещании есть еще несколько менее значительных пунктов: «драгоценности передаются ее матери, небольшой благотворительный взнос…» – он дочитал завещание, решив довести свою работу до конца, затем аккуратно сложил свои вещи, все это время чувствуя на себе холодный взгляд леди Грейс.

Когда нотариус ушел, Грейс с ненавистью взглянула на девушку. Джайлз тоже повернулся к ней. Харриет спокойно встретила его взгляд. Она казалась такой уверенной в себе, что ему захотелось шагнуть к ней и… целовать и ласкать ее, пока она не смирится. Он улыбнулся и вкрадчиво сказал:

– Не думайте, что это сойдет вам с рук, мисс Дженсен. Мне не хочется, чтобы вы заблуждались. – Он говорил это так уверенно, что она внутренне засомневалась.

Джайлз молча смотрел на нее. Как он желал заключить ее в объятия и, сжав так, чтобы хрустнули кости, принудить сдаться. Ему, чтобы сдержать себя, буквально пришлось отступить назад.

– О, я победила, Джайлз, – сказала Харриет глубоким и четким голосом. – Я всегда знала, что так и будет.

Всю свою жизнь она недоумевала, что заставляло их унижать ее мать – сильную, красивую, добрую. Эта мысль застряла у нее в голове, как шип розы под кожей. Живя с Фрэнки, она думала, что этот шип выпал. Но за те несколько минут, пока Харриет смотрела в темные, опасные, соблазнительные глаза Джайлза, она поняла, что ошибалась.

Теперь надменным было ее лицо. И Джайлз на какой-то момент почувствовал себя обескураженным.

Он бы понял злорадство – почти ждал его от этой авантюристки, которая убедилась, что все ее планы сбылись. Но выражение презрения по отношению к ним… оно было, ну, что ли… слишком личным.

Как человек с острым умом и развитой интуицией, он понял, что не во всем еще тут разобрался. Что у Харриет Дженсен припасен какой-то ход. Что невероятно красивое лицо выражает не просто триумф. Но что тогда? Они ведь раньше даже не встречались… Пока все идет согласно ее желанию. Не так ли? Тогда почему в ее взгляде такая ненависть?

Харриет видела, как сузились его глаза, и, поняв, что его мозг напряженно работает, вдруг почувствовала, как по спине пополз холодок.

Она держит за хвост тигра.

На какую-то секунду ей стало страшно, и Джайлз по-мужски почувствовал свое превосходство. Он самоуверенно улыбнулся. Но это чувство было быстро смыто волной желания, которое буквально сотрясало его. Он представил себе, как его темная голова склоняется к ней. Его волосы так контрастируют с ее светлыми прядями. Он видел, как они рассыпались по подушке, прелестные глаза смотрят на него приветливо и ласково… Его тело напряглось, нервы натянулись. Ему казалось, что в его вены вливают отраву – сладкую и желанную.

У него не было каких бы то ни было серьезных увлечений после развода с женой, который случился восемь лет назад. Так, ни к чему не обязывающие однодневные связи, удовлетворяющие его тело, но не затрагивающие душу. И вдруг такое яростное влечение к этой женщине. К этой беспощадной, очаровательной, жадной женщине – его врагу. Что он, с ума, что ли, сошел?

Харриет как зачарованная наблюдала за сменой эмоций на его подвижном красивом лице, понимая, что хорошо это или плохо, но она произвела впечатление на Джайлза.

И сама почувствовала боль в сердце. Усталость. Как будто попала в шторм на море и теперь совершенно разбита.

Ну чего она боится? Почему? Если Джайлз и узнает правду, вытянет из нее этот секрет… Ну и что тогда? Это только усилит ее право на «Уиндраш-Шеллоуз». Ее положение беспроигрышно. Мысль эта заставила ее рассмеяться. Она не хотела, чтобы смех прозвучал громко. Она напрасно чувствует себя на крючке. Это вдруг показалось ей столь забавным, что она не смогла удержаться от смеха.

Для леди Грейс этот смех был самым отвратительным из всего, что произошло. Да как она смеет смеяться… Смеяться над ними?!

Харриет взяла свою сумку, повесила на плечо и оглянулась на Джайлза. Ее лицо теперь казалось более спокойным.

– Что же, – сказала она, – да будет так.

Джайлз улыбнулся.

– О, я бы так не торопился, – мягко сказал он. Его взгляд ласкал ее.

Харриет почувствовала, что у нее участился пульс, и прикусила губу.

– Совсем бы не торопился, – добавил он и вежливо предложил: – Позвольте проводить вас.

В холле они вместе подошли к входной двери.

Она была высокой и стройной и двигалась с необыкновенной легкостью. Он открыл перед ней дверь. Ветер приятно охлаждал кожу. Харриет с благодарностью вдохнула свежий воздух и почувствовала, как под локоть ее берет стальная рука. Тело ее вдруг ослабело, и, покачнувшись, она оказалась с ним лицом к лицу.

– Эй, осторожно, – сказал он. Ему было неприятно, что в ее глазах появилось выражение страха и паники. Что она, за Джека Потрошителя его принимает?

– Пустите меня. – Харриет вырвала руку. – И не смейте вообще никогда больше дотрагиваться до меня! – Она и сама не понимала, почему сказала это. Можно подумать, что они намерены увидеться еще.

Харриет отчетливо понимала, что с ней после встречи с этим человеком что-то произошло, что это может грозить ей переменой жизни. Но она и так прошла через слишком многое. Ей сейчас хочется лишь покоя. А этот мужчина угрожал ему.

Джайлз нахмурился. Она напоминала ему подснежник, склонившийся под слишком толстым слоем снега.

Харриет, отступив назад, поспешила к своей машине.

– Это еще не конец, Харриет, – неожиданно сказал он. Имя ее сорвалось с его губ с такой легкостью, как будто он произносил его всю жизнь.

Джайлз видел, как она резко повернула голову. Видел в ее чудных глазах вопрос. Он улыбнулся:

– Я уже говорил вам это. Вы не победили. Я буду с вами бороться.

На какую-то минуту ей захотелось плакать, но она гордо вздернула подбородок:

– О? И каким же образом?

Джайлз усмехнулся. Она так чертовски уверена в себе. Ничего, он ей покажет, что на сей раз не на того напала.

– Для начала собираюсь опровергнуть завещание. Местные суды… – Джайлз пожал плечами. – Ну, скажем, наш магистрат своего не упустит.

Но Харриет, отнюдь не испугавшись, вновь улыбнулась.

«Суд?.. Пусть попробует! Я родная племянница, любимая племянница. О нет, мистер Джайлз, высокородный и могущественный Пауэлл. Никакой суд в мире не сумеет отобрать у меня «Уиндраш-Шеллоуз». Вот он сейчас стоит здесь такой невероятно сильный и уверенный в себе. Даже как-то жалко разрушать это. И тем не менее будет так приятно… поставить его на колени».

– О, Джайлз, – сказала она, прислушиваясь к приятному волнению своего тела, словно пробовала на язык вкус нового вина.

Боже, как она хочет его! Но нет! Ей нужен любовник, и она не сумасшедшая, чтобы сделать им этого человека. И тем не менее… Он так желанен. И не знает, как на самом деле все обстоит.

– Бедный, запутавшийся идиот, – сказала она мягко. Ему она это говорила или себе – этого она и сама не понимала.

Глава 4

Ванни, потянувшись за четвертым бутербродом, подмигнула миссис Баррет. Старая леди понимающе подмигнула ей в ответ.

Ванни всегда обедала в столовой «Уиндраш-Шеллоуз», как и Харриет. Они решили, что это придает отелю семейную атмосферу.

Ванни нравилось в ее работе все. И она пребывала в полной уверенности, что день, когда она постучалась в дверь Харриет и Фрэнки, ей следует считать самым счастливым в своей жизни. Она постаралась незаметно посмотреть на часы, но старая леди, обладавшая орлиным зрением, заметила этот взгляд.

– Куда мы отправляемся сегодня, Ванни? – спросила она весело. Миссис Баррет была постоялицей отеля и не упускала случая прокатиться на автобусе Ванни.

– Я подумываю о… – Ванни замолчала, поддразнивая ее, и склонила голову на плечо, делала вид, что действительно раздумывает. – Может, в Бортон?

Харриет, пройдя через кухню, нерешительно остановилась в дверях, оглядывая столовую, которая сейчас, в восемь тридцать утра, стала пустеть. Она с улыбкой посмотрела на Ванни и старую даму, затем, заметив двух пожилых сотрудников из налоговой службы из Оклахомы, направилась к ним. Они только что принялись за свою кашу, и их лица просветлели, когда она подошла к ним поздороваться.

Они предложили ей присоединиться к ним. Ванни наблюдала за своей подругой, не замечая, что проницательные глаза миссис Баррет уже заметили, что она смотрит на нее обеспокоенно.

– С ней все будет в порядке, – мягко сказала миссис Баррет, переключив на себя взгляд Ванни.

Ванни согласно кивнула:

– Да. Но… она все еще горюет по своей тете. – С тех пор как Харриет вернулась домой после оглашения завещания, Ванни чувствовала: тут что-то другое, с ней что-то произошло.

Это можно было скорее ощутить, чем заметить. Только те, кто хорошо знал Харриет, могли почувствовать за ее милой улыбкой и спокойным голосом, что ее что-то тревожит. Но Ванни не собиралась обсуждать это с гостьей.

– Думаете, что все, кто хотел поехать с нами, уже спустились? – спросила она миссис Баррет, которая, расправившись с грейпфрутом, вытирала рот салфеткой.

– Боюсь, что нет. Миссис Карлсон, например, – сказала миссис Баррет.

Ванни усмехнулась. Миссис Карлсон всегда опаздывала минут на десять. Так было и на этот раз. Поэтому в десять минут десятого красно-кремовый автобус выехал из двора отеля и покатил по направлению к Бортон-он-Уотер.

Ванни рассказывала о проплывающих за окном пейзажах и строениях, не подозревая, что ее счастливый и безопасный мир вот-вот рухнет.

Винсент Уайт выругался – опять едут не по той стороне – и быстро вырулил нанятый «ровер» на левую сторону дороги. И почему это у англичан все не так, как у всех?

Хорошо, что хоть этот автобус не потерял из виду.

Он приехал в этот маленький отель в Оксфордшире, следуя сообщениям, полученным им из своих источников. Он не ждал от этой поездки многого – но подъехал к нему как раз тогда, когда из него выходила женщина, по описанию похожая на Ванни Макаллен.

Винс зевнул. Прежде всего ему нужно проверить список людей, работающих в «Уиндраш-Шеллоуз». Понятно, что Ванни Макаллен живет не под своей фамилией, но все-таки…

Он опять выругался, когда автобус резко свернул направо, потом затормозил и съехал на какую-то боковую дорогу.

Пассажиры автобуса смотрели в окна, звучала веселая музыка. Увидев указатель, сообщавший, что до Бортон-он-Уотер осталось всего полмили, они приготовились к выходу. Это все было так знакомо Ванни, что она мягко улыбнулась и развернула к ним свое кресло.

– Ну вот, – при звуке ее сильного голоса все умолкли и стали внимательно слушать, – те из вас, кто потрудился прочесть проспект…

Пассажиры добродушно запротестовали.

– … те знают, что здесь есть на что посмотреть. Сначала мы идем в парк Бердлэнд. Когда мы выйдем из машины, вы услышите, как кричат птицы, особенно длиннохвостые попугаи. Затем пройдем к ферме, где разводят форель. Рекомендую вам купить корм для рыб. Просто удивительно, как бросаются на него крупные особи. А они вот такие! – Ванни, расставив руки, показала, конечно, преувеличив, насколько они большие.

Раздались восклицания и свист.

– Те, кому пернатые друзья неинтересны, могут посмотреть сельский музей под открытым небом, познакомиться с тем, как раньше выглядели фермы, или отправиться на парфюмерную фабрику. Здесь также много киосков и лавочек с изделиями народных промыслов. В общем, вам есть что посмотреть! Сейчас… – она посмотрела на часы, – почти десять. Обратно мы поедем не раньше четырех. Тут масса кафе и кабачков, где можно пообедать. День, похоже, опять будет очень жарким. Итак, вперед!

Винсент Уайт, припарковав машину у окаймленного деревьями забора, наблюдал, как автобус выталкивает из себя пассажиров. Он еще раз посмотрел на фотографию Ванни Макаллен, хотя лицо ее уже буквально впечаталось в его мозг, и направил бинокль на выходящих пассажиров.

Он замер, дыхание у него остановилось. Он с трудом верил собственным глазам. Брюнетка, которая вышла последней… да… это была Ванни Макаллен.

– Черт меня побери, – выдохнул Винсент.

Почти шесть лет он разыскивал эту женщину. И вот она тут. Винсент достал фотоаппарат, который всегда носил с собой, настроил телескопические линзы и стал щелкать затвором.

– Ну, молодая леди, и доставила же ты мне хлопот.

Он позвонит Бретту Карверу, сообщит ему новость, и это будет один из самых сладких моментов в его жизни. Хотя это и означает, что самые долгие в его карьере поиски закончились.

Укрывшись за киоском с мороженым, Винсент Уайт наблюдал, как Ванни протянула руку к большой хищной птице. Она что – с ума сошла? Затем, увидев, что птицу это не рассердило, с облегчением присвистнул.

– Прошу прощения, маленькая леди, – пробормотал он. – Я вас недооценил. В очередной раз.

За многие годы поисков Винсент Уайт проникся к мисс Ванни Макаллен глубоким уважением.

После первой встречи с отцом Ванни Винсент был уверен, что отыщет его дочь в течение недели. В конце концов, его опыт свидетельствовал о том, что семнадцатилетних отпрысков богатых родителей найти нетрудно. Они обычно отправлялись в какое-нибудь знакомое им место и, не имея представления о реальной стоимости денег, быстро опустошали свой тугой кошелек. Но эта женщина была другой. Еще какой другой!

Винсент впервые осознал это, когда понял, что она сумела ускользнуть, минуя аэропорты и морские вокзалы и не пользуясь своим паспортом. Для этого надо было иметь план и мужество. А потом все это вылилось в длительные поиски. На протяжении шести месяцев он искал ее в Мексике. Безрезультатно.

Теперь, наблюдая, как она прогуливается у клеток с птицами, он мысленно снимал перед ней шляпу. То, что он нашел ее, было и удачей, и случайностью. Один из его агентов в Лондоне напал на след зеленоглазой американки, жившей какое-то время в Оксфорде. Оттуда они попытались проследить за ней и вышли на этот вот всего лишь возможный вариант – туристический агент в «Уиндраш-Шеллоуз».

Выскользнув из парка, Винсент достал свой мобильный.

В Бостоне была ночь, но Бретт Карвер проснулся при первом же звонке. Потянувшись, он включил над головой свет и протер глаза.

– Да? Бретт Карвер.

– Винсент.

– Не вешай трубку. Я переведу тебя на…

– Я нашел ее.

Бретт, уже высунувший одну ногу из кровати, замер.

– Что ты сказал? – спросил он хриплым шепотом.

Даже за тысячи миль от него Винсент ясно услышал прозвучавшее в его голосе недоверие и усмехнулся. Он понимал, как чувствует себя этот парень.

– Не далее как десять минут назад, – четко сказал Винсент, – я видел Ванни Макаллен.

Рука Бретта так крепко сжимала телефонную трубку, что пластмасса треснула.

– Где она?

– Работает гидом в отеле в Котсуолде. У тебя есть ручка?

Бретт усмехнулся:

– Она мне не нужна. Хочешь верь, хочешь нет, но я запомню каждое твое слово.

Как он может не запомнить после шести лет этой муки. После шести лет тоски по ней. Шести лет жизни без нее.

Винсент судорожно пролистал маленькую записную книжку в страхе, что забыл записать название маленькой деревушки, в которую приехал пару часов назад. Нет, к счастью, не забыл: Риссингтон-Бассет.

– Она в отеле «Уиндраш-Шеллоуз». В деревне, которая называется… о черт… не вешай трубку.

Бретт глубоко вздохнул:

– Понял.

– У меня пока не было времени уточнить детали. В частности, под каким она теперь именем…

– Не волнуйся, – сказал Бретт. – Выяснишь, пока я буду лететь.

Винсент нахмурился:

– Ты что, вылетаешь прямо сейчас?

– Конечно, черт побери, – почти прорычал Бретт. – Первым же самолетом. Сделай милость, закажи мне там номер.

– Обязательно. Э… на твое имя?

Бретт какое-то время колебался.

– Нет, – наконец сказал он. – Лучше не надо. Она может увидеть его и скрыться, прежде чем я доберусь туда. Придумай другое.

Вине кивнул:

– О'кей. Как тебе Брейди Карсон?

– О'кей. Увидимся.

Бретт повесил трубку. Несколько секунд он сидел, уставившись в пол.

Ванни. Он снова увидит Ванни.

Он почувствовал, как бешено стучит в его груди сердце – как будто он бежал марафонскую дистанцию. Во рту было сухо. Он встал и, слегка шатаясь, прошел в ванную. Он так долго ждал этого дня… Он стоял под душем, немного успокоившись под ударами сильных упругих струй. Оделся, позвонил в аэропорт, взял дорожную сумку и вышел.

Пересечь Атлантику сейчас ничего не стоит. Сидя в кресле и глядя, как огни ночного города постепенно тают внизу, он заставил себя расслабиться. Хотя сейчас в Англии уже полдень, к ужину он успеет.

И тогда…

Ванни высыпала в пруд огромный пакет рыбьего корма и наблюдала, как рыба с боками, окрашенными в цвета радуги, бросилась на него. Черный лебедь, которому тоже пришелся по вкусу корм, сердито клюнул проплывающую мимо форель, но рыба опередила его, и корм быстро исчез. Улыбаясь, Ванни наклонилась над перилами.

Как бы понравилось это место ее отцу! Ее сердце, как всегда, когда она вспоминала об отце, пронзила боль.

Она проработала в отеле всего шесть месяцев, когда увидела сообщение о его смерти в какой-то американской газете. Они приходили в Англию с опозданием на день, но постояльцам нравилось, что такие знакомые издания, как «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и другие, всегда разложены на столе перед завтраком.

Значит, Чак Макаллен был мертв уже два дня к тому времени, как она об этом узнала.

Ванни потрясла мысль о том, что она никогда его больше не увидит. Чувство вины съедало ее.

Но время лечит. Она горевала об отце глубоко и искренне, а потом лишь вспоминала, как он любил ее, а она любила его. И оба они знали это.

Она писала ему каждый месяц после того, как уехала, чтобы он знал, что с ней все в порядке, писала, чтобы он знал, что она любит его и уехала из дома не из-за него. Сначала она вкладывала свои письма во второй конверт и отправляла его в Америку на адрес почты для дальнейшей доставки. Но после приезда в «Уиндраш-Шеллоуз» она стала переправлять их с отъезжающими гостями, с просьбой наклеивать на них американские марки. Таким образом, никакой детектив, нанятый Бреттом, не мог проследить за ней.

Как она и думала, ее маленькая группа уже ждала ее у выхода.

– Итак, – весело сказала она, – кто голосует за рыбу с жареным картофелем?

Все одобрительно загудели. Отказалась лишь одна старая дама. Она сказала, что не в силах есть рыбу после того, как подружилась с форелью. Что она будет испытывать чувство вины.

Все, включая Ванни, засмеялись. Но она бы не смеялась так долго и весело, если бы знала, что Бретт Карвер летит к ней через океан.

Самолет приземлился в Хитроу, и Бретт перевел часы.

Когда шофер завел мотор и направился в более зеленый и более спокойный пригород Лондона, Бретт изо всех сил постарался расслабиться. Но это было непросто.

Каждая миля приближала его к ней. К женщине, которую он полюбил с первого взгляда. Женщине, на которой – он знал это всегда – он женится. Женщине, которая уехала от него и обрекла на страдания.

Кровь стучала в висках. Ломило голову. Болело все тело.

Все годы, проведенные без нее, он жалел, что в свое время не занялся с ней любовью. Но она была тогда так молода – ей не исполнилось и семнадцати. Теперь… Теперь его ничто не остановит.