Текст книги "Драгоценная паутина"

Автор книги: Максин Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 10

Оуэн Декстер-старший смотрел на четырех женщин и улыбался. Он никак не мог сдержать улыбки: такие красивые и такие серьезные. Рис без труда узнал невесту отца. Она была очень мила, только чересчур нервничала.

Франческа сделала шаг вперед, потом в замешательстве остановилась. Сын оказался намного… больше, чем она ожидала. Выше. Шире. Мощнее.

– Здравствуйте, Франческа, – поспешил ей на помощь Рис.

– Рис, – сказал Франческа, – я так давно хотела с вами познакомиться.

Рис заметил, как Флейм подняла руку и откинула за спину длинную огненно-рыжую прядь. Девушка с вызовом ответила на его взгляд. Она никак не ожидала, что он явится с отцом, и разволновалась.

Рис снова обратил свое внимание на Франческу.

– Мой отец похож на влюбленного подростка. Теперь я понимаю почему!

Оуэн состроил смешную гримасу и возвел глаза к небу.

– О Боже! Эти дети несносны! – Потом он посмотрел на семью Франчески и улыбнулся. – Но, моя дорогая, твоя дочь очаровательна, я вижу в ней тебя молодую. И мне уже не так обидно, что я не знал тебя в юности. В твоей матери – милую даму, какой ты станешь. А в бабушке – наши зрелые годы, полные гармонии и мудрости.

Мария покраснела, когда Оуэн взял ее за руку, но, заглянув в его ласковые серо-голубые глаза, немного успокоилась. Оуэн Декстер, ростом под два метра, показался ей замечательным мужчиной. Седые волосы, зачесанные назад, открывали красиво очерченные виски и высокий лоб. Лицо волевое, честное, с мужественным квадратным подбородком, нос слегка великоват, а рот большой и улыбчивый.

– Я рада, что вы приехали. Я знаю, вы очень занятой человек.

– Но не настолько, чтобы не найти время для знакомства со своей будущей семьей, – ответил Оуэн. – И уж тем более жениться, – мягко добавил он.

– Франческа, ты нам не говорила, что собираешься венчаться здесь. – Мария была в замешательстве. Свадьба в Венеции это не просто свадьба!

– Я хотела удивить вас. Надеюсь, вы счастливы?

– Мама, конечно! – воскликнула Флейм.

– Оуэн, с этой энергичной девицей тебе придется помучиться. Как, справишься? – Франческа предостерегающе взяла Оуэна за руку, когда он направился к Флейм.

– О, я надеюсь, – ответил он и решительно подошел к девушке.

Флейм вдруг подумала, что ей не составит труда принять своего нового отца. А Оуэн, заглядевшись в шоколадные глаза, точную копию глаз Франчески, понимал: теперь у него есть не только сын, но и дочь.

Они перешли в «апельсиновую» комнату, где стояли кадки с цветущими деревьями, наполняя воздух волшебным ароматом. Подали чай. Разговор, начатый Джульеттой, тек плавно. Флейм уселась в одном углу, Рис в другом, но расстояние не мешало им метать молнии друг в друга. Флейм несколько раз стискивала кулаки: как бы ей хотелось схватить какую-нибудь дрезденскую пастушку и запустить прямо ему в голову!

Все заметили это нарастающее напряжение между молодыми людьми, а Оуэн подумал, что, возможно, Франческе известна причина их взаимной враждебности. Совершенно очевидно, его сына и новоявленную дочь страшно влечет друг к другу. Но почему же они решили вести непримиримую войну?..

Джастин почувствовал, что пот ручьем стекает по спине, между лопаток. Глядя на весло, он видел, как оно скользит в воде, совершенно синхронно с веслами напарников впереди и позади него. Вниз-вверх, вниз-вверх. Берега сплошной зеленой линией проносились мимо. Джастин не обращал внимания на зрителей, не замечал скорости, он видел только спину Джорджа Кэмпбелл-Бина, сидевшего на два места впереди него. Вниз-вверх. Он понимал, команда соперников дышит им в спину, но он ни разу не подумал о результатах заезда. Только о том, что будет потом… Вниз-вверх. Вниз-вверх.

На финише лодка соперников опасно приблизилась к ним. Джастин слышал тяжелое дыхание Джорджа. Мышцы болели, майка взмокла от пота, Джастин почувствовал, как его тело само реагирует на вызов соперников…

Они первыми пришли к финишу, опередив преследователей лишь на несколько взмахов. И тогда, на пике возбуждения, Джастин проделал этот трюк…

Толстая ветка в воде, столкновение с большим камнем и многое другое могло опрокинуть лодку. Но сейчас, когда они прошли финиш, об опасности уже никто не думал. Тяжело дыша, со стоном ребята отпустили весла и пытались привести себя в чувство после такого дикого напряжения. Внезапно – о причине потом никто не сможет вспомнить – лодка потеряла равновесие и перевернулась. Джастин услышал испуганные крики товарищей по команде, а потом холодные серые воды Темзы сомкнулись над его головой. В то время, как ребята старались выбраться на поверхность, Джастин, единственный, кто был готов к катастрофе, нырнул под лодку. Его глаза искали Джорджа… Джордж беспомощно барахтался в воде и был близок к панике, когда Джастин схватил его за ноги и потянул вниз. Тот испуганно вскрикнул, потом, ударившись головой о борт, странно хрюкнул.

Джастин чувствовал, что его легкие тоже на пределе, но он тянул Джорджа вниз, все глубже, удивляясь, почему тот больше не сопротивляется. Потом вдруг увидел красное пятно на виске, и сердце его перевернулось. Джордж ранен! Он вдруг понял, что все пошло не так. Когда два человека борются не на жизнь, а на смерть, они должны быть в одинаковых условиях. А это, это не дуэль на равных. Это… убийство!

Он увидел коварные пузырьки у рта Джорджа и в тот же миг заметил, как к нему кто-то приближается. Он понял, это Эрик Хейтвейт. Джастин, глаза которого уже привыкли к темноте, увидел, как тот направляется прямо к ним, и понял: у него нет выбора. С огромным облегчением он отпустил ноги Джорджа, обхватил его тело и потащил наверх. Немой крик разочарования застыл на губах Джастина. Ну почему все вышло не так, как он хотел? Почему? Хотя бы раз в жизни? Он вытолкнул Джорджа на поверхность и судорожно схватил ртом воздух.

– Помоги мне вытащить его, ради Бога! Он ударился головой о лодку и пошел ко дну! – крикнул он Дейлу Диксу, который барахтался поблизости.

Зрители, принимавшие все это за комический спектакль и от души хохотавшие, вдруг стали затихать; приглушенный шепот пробежал по толпе.

– Сколько он пробыл под водой? – крикнул Эрик, закидывая Джорджу голову и рукой открывая ему рот.

– Не знаю, – солгал Джастин.

Эрик начал делать искусственное дыхание.

Джастин онемел. От него уже не зависело, умрет Джордж или выживет, он сам не знал, чего ему хотелось больше. Может быть, заставить страдать Флик… И испытать удовлетворение. Сколько будет жена с трехнедельным стажем оплакивать мужа?! Он чувствовал, как товарищи по команде обступают его, и инстинкт самосохранения бросился ему на помощь.

– Я видел, как он пошел вниз и кинулся за ним. Но он погружался как камень. – Умри, Джордж! Умри. – Что случилось, черт побери? Нас кто-то ударил? – спросил он с невинным видом?

Никто не понял, что случилось.

– Мне надо было скорее кинуться к нему, – бормотал Джастин. А Дейл положил ему руку на плечо и крепко сжал его.

– Не вини себя. Ты среагировал быстрее нас всех!

Джастин мрачно кивнул, глядя на бледное лицо Джорджа, внезапно ставшее похожим на детское. Пожалуйста, не умирай, Джордж! – молил он с отчаянием. Увидев Флик, несущуюся вниз по берегу, врачей «скорой помощи», бежавших за ней, Джастин отвел взгляд.

– Я нащупал пульс! – закричал Эрик, и Джастин почувствовал, как его ноги и руки налились свинцом. Он отступил на несколько шагов, пропуская врачей, которые уже надевали на Джорджа кислородную маску…

Джастин посмотрел на белое лицо Флик, на ее руку на руке мужа и отвернулся. Он чувствовал, что сейчас расплачется, но сдержался. Графы Равенскрофты никогда не плачут на публике.

– У него хороший пульс, он уже дышит, несите. – Доктор махнул рукой в сторону носилок.

Джастин молча смотрел, как носилки пробивают себе путь в толпе, устремляясь к ожидающей их машине.

Эрик повернулся к Джастину.

– Он обязан тебе жизнью, Джастин. Черт, как быстро ты сообразил. Я думал, у меня хорошая реакция!..

Трое мужчин стояли на холодном ветру и дрожали. Но не только от холода… Вдруг Эрик подошел вплотную к Джастину и, прежде чем тот понял, что происходит, поднял его руку вверх.

– Отлично сработано, Джаззер! – крикнул он. И толпа, всегда готовая приветствовать своих героев, принялась аплодировать и топать.

Джастин заморгал, ослепленный вспышками фотоаппаратов, сердце его упало, когда он понял, что местные газеты, которые обычно пишут о регате, благодаря ему получили материал гораздо более интересный, чем тот, на который рассчитывали. Все любят героев! А Джастин годился на эту роль. Он был очень хорош собой, даже насквозь промокший. Джастин улыбался, устало принимая восторг толпы, но взгляд его, провожавший «скорую помощь», был пустым…

Флейм быстро подходила к безлюдной остановке Сан-Марко. Дойдя до кромки канала, она заметила гондолу. Длинная черная гладкая лодка отливала серебром. Девушка тихо вздохнула и почувствовала влажную пьянящую неповторимую атмосферу венецианского вечера.

– По крайней мере вовремя, – раздался голос.

Вскрикнув от неожиданности, Флейм испуганно посмотрела вниз, на слегка покачивающуюся гондолу. Он стоял на корме, рука его лежала на руле, казалось, он всю жизнь только тем и занимается, что управляет гондолами на венецианских каналах. Рис был в плотно обтягивающих черных джинсах, белой рубашке и босиком. Флейм тихонько вздохнула и отступила назад.

– Я думала, мы просто поговорим, – мрачно бросила она.

– Именно так, – кивнул Рис. – Отец мне сегодня все уши прожужжал, восторгаясь вами. Кстати, хорошо сыграно!

Флейм напряглась.

– Я не играла. Мне действительно понравился ваш отец. Он не такой, как вы!

– А давно ли вы знаете об их романе? Да перестаньте на меня так смотреть и спускайтесь сюда!

Она была в простом белом летнем платье, подол которого от легкого ветерка поднимался, и Рис смущенно смотрел на шелковистый блеск обнаженной кожи ног, на очень нежные, пухлые холмики юных грудей. Когда она вот так стояла над ним, он чувствовал себя покорным рабом Афродиты…

Флейм набрала воздуха и ступила в гондолу. Какое облегчение – скрыться от его взгляда, спрятаться за занавеской хоть ненадолго! Она удивленно огляделась. Весь пол гондолы был покрыт темно-синим ковром и никаких скамеек не было. На полу везде были разбросаны большие мягкие подушки. Вдруг она почувствовала, как лодка закачалась, и быстро раздвинула занавески. Рис уже выводил гондолу в Большой канал.

– Что вы делаете? – спросила она строгим, резким, тревожным голосом, в котором явно было еще что-то. Страх?

– Не волнуйтесь, мы не перевернемся!

Он управлял лодкой профессионально. Но ни за что на свете она не спросила бы, где он научился этому. Рис неумолимо уносил ее все дальше от безопасной земли в укромные лагуны. Флейм, полулежа на подушках, наблюдала, как тают огни города. Рис уводил гондолу от бойких мест, туда, куда вообще редко заплывают лодки. Флейм, наверное, следовало бы испугаться, но она не испугалась. Только сердце забилось быстрее, когда он остановил лодку и направился к ней. Он подходил по-кошачьи осторожно, грациозно и уверенно. Потом остановился и посмотрел на нее сверху вниз. Девушка попыталась загородиться длинной темно-зеленой бархатной занавеской. Рис включил лампы, золотистый свет которых залил гондолу. Флейм немного отодвинулась от него. Волосы ее разметались по груди, как шелковистое пламя, глаза и кожа блестели.

– Довольно необычное место для беседы, не так ли? – нервно спросила она.

Рис заметил, как она проглотила слюну, как непроизвольно, но очень соблазнительно облизала губы… Он застонал. Она расслышала этот стон, и ее глаза округлились. Но в них не было тревоги: в глубине этих глаз Рис увидел огонь, такой же, какой нарастал в нем при виде ее с момента их первой встречи. Он уже понял, это неизбежно…

– Рис, – прошептала она горячо. – Мы же взрослые люди!

Рис усмехнулся.

– О да, очень взрослые, – согласился он, его глаза потемнели, когда он перевел взгляд на ее вздымающуюся от желания грудь…

Гондола была небольшой, и в ней отчетливо слышалось прерывистое дыхание, шорох шелкового платья, трущегося об атласные подушки, плеск воды о борт. Легко ступая босыми ногами, Рис двинулся к Флейм, опустился перед ней на колени и в следующий момент ей показалось, что ногу лизнул язычок пламени, он побежал выше, еще выше, и внизу живота вдруг вспыхнул настоящий огонь. Она почувствовала, как внутри у нее что-то сжалось, и ахнула. Не сводя глаз с Флейм, Рис медленно снял с нее одну босоножку, потом другую, совершенно забыв про свой гнев. Ну и что, если даже она и обманывает его? Сейчас главное – эта ночь. А со всем остальным он разберется потом…

– Нам не следует… – прошептала Флейм глухим от желания голосом.

– Да, конечно, – согласился он, обхватив ладонями ее бедра и приближая лицо к ее лицу.

Флейм чувствовала его теплое чистое дыхание на своей щеке, в свете лампы рыжие точки в глазах Риса сверкали словно золотистые пылинки на сером камне. Он ласково смотрел на нее, ее руки сами собой поднялись и обняли его. Она принялась гладить его широкие плечи, сквозь ткань рубашки подушечками пальцев ощущая жар его тела. Потом, словно помимо воли, руки ее оказались на затылке Риса под шелковистыми каштановыми волосами. Он затаил дыхание, ему чудилось, будто она плетет вокруг него шелковую паутину, как золотой паук из сказки, но он не боялся ничего!..

Рис подался вперед, она приподнялась, их губы встретились и страстно слились, будто только и ждали этого момента. Он застонал. Флейм едва не задохнулась, когда он ласковым, но сильным движением уложил ее на подушки и впился губами в соски под белым шелком платья. Ее захлестнуло пульсирующее желание, она выгибалась под приятной тяжестью тела Риса. Не спеша его пальцы потянулись к большим пуговицам на платье, он расстегивал их одну за другой, постепенно обнажая прекрасное тело.

Флейм застонала, когда пальцы Риса, покружив по ее плоскому животу, поднялись вверх. Он лизнул соски, поиграл ими, потом скользнул ниже, оставляя под языком горящую дорожку. Флейм снова застонала. Ее тело беспомощно затрепетало, глаза широко раскрылись, когда его губы пробежались поверх трусиков и стали тереться между ног. Перед глазами Флейм был темный деревянный потолок лодки, она словно вцепилась в него взглядом, а Рис, руками раздвинув ей ноги, принялся целовать лобок. Она не могла сопротивляться, думать, протестовать. Тело ее вопило от желания, отметя мысль, бьющуюся в глубине сознания, что всего этого нельзя было допускать…

Она лежала совершенно голая, беспомощно закрыв глаза, сдаваясь страсти. Происходящее сейчас было неизбежным. Она нормальная женщина, и поведение ее естественно. А мужчина подобен силам природы, которые нельзя обуздать, да она и не хотела этого. Никогда еще Флейм не чувствовала себя такой обожаемой, желанной, такой… женщиной! Она ни на что не променяла бы этого ощущения!.. Флейм вскрикнула, когда губы Риса нащупали средоточие ее женственности, и схватилась руками за деревянным поручни над головой. Ее тело извивалось на атласных подушках, голос был резким и хриплым. Застыдившись, она прикусила губу, ошеломленная собственными воплями наслаждения.

– Нет, Флейм, нет! – хрипло просил Рис. Его губы побежали вверх, он поцеловал ее в ключицу. – Я хочу слышать твои крики, – бормотал он, глядя в широко раскрытые глаза, глубокие и почти черные от страсти. – Я хочу слышать. – Он снимал рубашку, обнажая мускулистую широкую грудь в темных завитках. – Я хочу знать, что тебе приятно, – продолжал он, и его глаза светились серебристым светом. – Я хочу прикасаться к тебе, слышать тебя, вдыхать и пробовать на вкус… О дорогая, как я хочу почувствовать тебя…

Он спустил джинсы. У Флейм кружилась голова от обуревавших ее эмоций, и она едва ли могла сейчас любоваться его загаром, стройным мускулистыми бедрами и возбужденной плотью. Он уже лежал на ней, он нашел губами заветное местечко… Больше Флейм не пыталась сдерживать себя или бороться с захлестывающими волнами страстного удовольствия, она застонала, низко и хрипло, словно взмыв на самый гребень волны. На смену девушке являлась женщина, и Флейм принимала свою новую сущность с радостью. Она медленно подняла ресницы и увидела над собой лицо Риса, такое дорогое и знакомое. На глаза навернулись слезы. Он смотрел на нее напряженно, в его взгляде она читала невероятное желание. Она нежно протянула руки и взяла его лицо в ладони.

– Спасибо, Рис.

– Дорогая, – с потрясающей нежностью проговорил Рис. – Ты ведь… невинна, да? – тихо спросил он.

Рис понял это по ее реакции на него и по откровенной неопытности. Да, он первый мужчина, прикоснувшийся к ней. Это открытие отзывалось в нем радостью, от которой ему хотелось кричать!.. Но он теперь понимал и принимал ответственность, ложившуюся на него, и был полон решимости не обидеть Флейм, не разочаровать, защитить от любых возможных последствий того, что они готовы были совершить…

Флейм кивнула и спросила:

– А это имеет значение?

Рис затряс головой.

– Может быть больно. Немного. Ты готова?

Флейм приподнялась, опершись на локти, и посмотрела на их сплетенные тела, ее – белое и гибкое и его – смуглое и мощное. Она ахнула, увидев его жаждущую плоть на своих трепещущих бедрах. Пугающую и прекрасную… Снова взглянув в лицо Рису, она увидела напряженный взгляд.

– Все в порядке, – прошептала она, вдруг испытав прилив нежности к нему и странное беспокойство. За него.

– Я рад. – Он облегченно выдохнул, не заметив, что задержал дыхание. – Ничего не бойся, дорогая. Я обещаю, – сказал он хрипловато.

Он слегка отстранился от Флейм, не отрывая взгляда от ее лица, взял за руку, желая дать ей почувствовать силу своей страсти. Когда ее пальцы обхватили его плоть, он застонал, а ее глаза расширились от удивления. Она вдруг потянулась всем телом к этому горячему, твердому, удивительному творению природы. Как она могла прожить столько лет, ничтожно мало зная даже о собственном теле?

– Рис, – прошептала она.

Он услышал желание в ее голосе и улыбнулся.

– Правильно, дорогая, – сказал он глухим голосом, чувствуя необыкновенную нежность к ней. – Инструмент удовольствия. Для нас обоих.

Флейм кивнула, он ласково положил ее на спину, ногами раздвинул ноги. Она не испытывала никакого страха, когда он начал заполнять ее собой. Было немного больно, но это была особенная боль, не похожая ни на какую другую. Он начал двигаться. Флейм почувствовала, как нарастает кульминация, она забыла обо всем на свете, кроме мужчины, наполнявшего ее новыми ощущениями и приводившего в экстаз.

– Рис! – выкрикнула она его имя и инстинктивно обвила его ногами: ее тело ходило ходуном.

Рис стонал, его тело дрожало, как в лихорадке.

Флейм закрыла глаза, не обращая внимания на то, что теперь он действовал грубее, сила толчков нарастала, а волны удовольствия уносили обоих из реального мира в замечательное небытие.

Прошло немало времени, прежде чем Флейм нехотя вернулась на землю. Лежа в его объятиях с закрытыми глазами, она старалась сохранить прекрасное ощущение. Они занимались любовью со всей страстью и нежностью настоящих любовников. Но они все еще существовали отдельно друг от друга. Флейм чувствовала это.

– Рис, а ты знал, что твой отец и моя мать встречаются? – Язык Флейм плохо слушался ее.

Она слишком поздно поняла, что вопрос был похож на обвинение. Рис напрягся, отодвинулся, потом стал быстро одеваться.

– Нет. А ты?

Она тоже покачала головой, глядя, как он одевается, и сердце ее заныло. С каждой вещью, которая появлялась на его теле, он все больше отдалялся от нее.

– Нет, но ведь это неважно, правда? – В ее голосе прозвучала отчаянная надежда.

– Неважно, – согласился Рис, желая сказать что-то еще, но что именно?

Для зрелого мужчины, обнаружил Рис, он был сейчас как-то странно косноязычен. Это раздражало его. Раньше ничего подобного он не наблюдал за собой. Остроумная шутка, веселое замечание – и они с партнершами всегда расставались друзьями. Почему с этой девушкой все по-другому? В глубине души он знал ответ, он-то его и нервировал. И настолько сильно, что ему хотелось оказаться подальше от Флейм, от ее пьянящего присутствия, побыть одному и все обдумать. Если он прав и действительно влюблен и очарован – от этих слов у него побежали мурашки по телу, – ему следует быть осторожным. Ради них обоих.

Флейм думала, что он сердится на нее. Вдруг, застыдившись своей наготы, она тоже стала быстро одеваться. Она не знала, что сказать. Ей так хотелось, чтобы все снова стало как прежде!..

В тишине ночи гондола скользила через лагуну к берегу. Оба пассажира напряженно молчали, озабоченные своими собственными мыслями.

В ту же самую ночь, в сотнях миль от Венеции, брат Флейм, ее брат-близнец, лежал в постели и тихо плакал. То были слезы разочарования, боли и страха. Единственный человек, который слышал этот плач, – Роджер. Невидимый, он стоял в тени комнаты и круглыми обеспокоенными глазами смотрел на племянника. Наконец Джастин перестал плакать, и Роджер обрадовался. Он хотел, чтобы мальчик успокоился, а то ведь Франческа приедет и увидит, что ее сынок плачет… Она может подумать, что Роджер плохо за ним следил, пока она жила в изгнании.

Роджер знал, как это важно для Франчески!

Всегда знал.