Текст книги "Драгоценная паутина"
Автор книги: Максин Барри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА 30
Незаметно пролетели три месяца. Рис вынужден был остаться в Австралии, пообещав приехать в Англию, как только шахта будет в порядке и начнет работать на полную мощность. Флейм велела себе забыть о кошмаре в шахте и вернуться к нормальной жизни, а это означало – закончить работу над коллекций Софии ди Маджори.
Войдя в цех, она удивилась, что работа так быстро продвигается. Более того, после нескольких осторожных вопросов она поняла, что никто в Вудстоке ничего и не слышал об инциденте на шахте. Джастину даже не пришло в голову сказать им об этом! Флейм стало обидно. Как же сильно он ненавидит ее, думала она печально, если даже такое событие не тронуло его сердца.
На второй день после возвращения в Равенскрофт Фрэнк Йенсен задержал Флейм в библиотеке и рассказал о переменах к лучшему, происходящих в Джастине. Он говорил о причинах, по которым ее брат стал таким, и Флейм поняла наконец, какое одиночество, боль и муку пришлось испытать ему в детстве. За это она могла ему простить все!
За эти несколько недель, когда она с нетерпением ждала Риса, наблюдая, как претворяются в жизнь и становятся реальностью придуманные ею украшения, Флейм несколько раз убеждалась сама, насколько благотворным оказалось влияние Фрэнка на Джастина. Франческа и Оуэн тоже радовались этому.
Но что-то было не так! Флейм чувствовала. Брат больше не смотрел на нее с холодной ненавистью, и это, вопреки всему, тревожило ее. Были моменты, правда мимолетные, когда она была уверена: Джастин выжидает! Но Рис вернулся, и Флейм почувствовала себя спокойнее. В его объятиях она перестала просыпаться в холодном поту от ужаса, что на нее рушится крыша или что ее брат гоняется за ней по дому с топором…
Прошло еще некоторое время, и однажды утром Флейм радостно сбежала по лестнице в столовую: Джульетта и Мария приехали накануне вечером, и она спешила их поцеловать.
– Я так рада, что ты здесь, – сказала она, обнимая Джульетту, как всегда выглядевшую безупречно: в сапфирового цвета атласной блузе и длинной бежевой замшевой юбке.
– Я ни за что на свете не пропущу такого события! – уверила ее Джульетта.
Флейм села рядом с Рисом, он молча взял ее руку в свою и сильно сжал.
У Флейм, хотя она и собиралась позавтракать со всеми, напрочь пропал аппетит. Она и раньше нервничала, когда ди Маджори рассматривала ее рисунки, но то, что она испытывала сейчас, уже напоминало настоящую панику: ровно через двенадцать часов София ди Маджори увидит всю коллекцию в готовом виде?! И подарок-сюрприз тоже. Кто знает, как она отнесется к этому?!
– По крайней мере мы теперь спокойно позавтракаем, – вздохнула Флейм, радуясь атмосфере дома.
Дизайнеры, реставраторы, профессиональные чистильщики ковров и мойщики окон – все, готовившие дом к приему гостей, ушли наконец.
Прием планировали провести в Лондоне, но потом решили устроить в Равенскрофте. Для этого Флейм выбрала бальный зал, огромный, с высоким потолком, с черно-белыми плитками на полу и большим рядом створчатых окон. Четыре соседние комнаты будут служить столовой. Накануне Флейм все проверила, в который раз поражаясь благородной красоте Равенскрофта. Она могла лишь предположить, какое удовольствие при виде всего этого будут испытывать фотографы, приглашенные из всех престижных газет и журналов столицы!
Вошел Чамберлен. Значит, кто-то уже прибыл.
Флейм застонала, схватила газету и закрылась ею. Джульетта тихо захихикала, а Франческа с Марией обменялись понимающими взглядами.
– Я встречу, Чамберлен, – Франческа легко и нежно провела рукой по огненной головке дочери и вышла.
Оуэн и Рис переглянулись и пошли за ней.
Снова раздался звонок. Чамберлен вернулся и доложил:
– Миледи, музыканты. Они говорят, что им нужно установить усилители.
Флейм снова застонала, но не успела ответить, как раздался еще один звонок. Чамберлен вернулся.
– Электрики, миледи. Вы заказывали специальное освещение в бальном зале?
Да, она заказывала. Для стола, на котором будут разложены украшения.
В это время Фрэнк Йенсен не спеша вошел в комнату. А следом Джастин.
Фрэнк посмотрел на него, но ничего не сказал, наблюдая, как тот налил себе кофе, и сел.
Джастин проверил часы. Десять тридцать, если бы в цехе поймали людей Феликса Барстоу, он бы, наверное, уже узнал про это. Но все было тихо… Глаза его встретились со взглядом сестры. Интересно, ее отправят в тюрьму? Вполне вероятно. Сам-то он в абсолютной безопасности! Всем известно, что он почти не участвовал в выполнении заказа. Да и потом – он улыбнулся – к тому времени он уже будет в швейцарской клинике у Фрэнка Йенсена…
Флейм почувствовала, что ее охватывает страх. Джастин что-то задумал! Она уже не сомневалась. Но что он мог сделать? Она сама проверила все работы. Они великолепны! Но ужасная тревога не покидала ее. И в этом она была не одинока: Фрэнк тоже настороженно думал, что же он упустил из виду? Джастин говорил с ним как-то слишком… беспечно и спокойно. Как если бы он… решился на что-то очень серьезное. Может быть… побороть в себе ненависть? Но Фрэнк знал его слишком хорошо: он не был бы сейчас таким благодушным, если бы не чувствовал уверенности в победе. Для Джастина победа это все! Фрэнку не понравилось даже то, что Джастин охотно пошел с ним к Роджеру. В уме он сделал зарубку – поговорить с Рисом, как только тот появится. Предупредить, чтобы следил за Джастином, как ястреб!
Первые гости стали появляться в шесть. «Роллс-ройсы», «бентли», «ягуары», спортивные «феррари», «ламборгини» и «порше». Флейм вместе с другими членами семьи стояла у входа, приветствуя всех.
Гости представляли собой очень пеструю толпу. Английская и итальянская аристократия, журналисты, старые друзья и новые друзья. Сотрудники «Альционы», конечно, и важные чиновники. Флейм подмигнула Уолту Мэттьюзу, поцеловала в щеку Гюнтера Восса за его замечательную работу. Оуэн, Рис и Джастин оделись специально к ужину. Рис и Оуэн в черном, Джастин в белом. Как красиво они выглядят, заметила Флейм, но ее глаза при этом были устремлены только на Риса.
Джульетта тоже произвела впечатление на гостей. Её седые волосы были собраны в высокую прическу, а изящную фигуру подчеркивал красный шелк. Несмотря на восемьдесят лет она была удивительно красива. Франческе очень шел вечерний туалет из изумрудного бархата. Мария выглядела так грациозно в голубом гипюре…
Но Флейм потрясла всех! Мужчины не сводили с нее глаз, а женщины явно завидовали. Не желая затмить Софию, она надела черное узкое бархатное платье, простое, с вырезом углом спереди и сзади. Ножки веселили изящные серебряные туфельки на высоченных каблуках. Почти никаких украшений на Флейм не было, только чеканного серебра часы-браслет и серебряные серьги с бриллиантовыми каплями. Ее собственной работы, конечно.
Учитывая, что идет на ювелирный праздник, каждая гостья надела самые лучшие украшения. Но именно Флейм притягивала все взгляды. Ее невероятного цвета волосы, поднятые вверх, каскадом опускались на плечи, потрясающе контрастируя с черным платьем и серебром.
Ровно в семь появились главные гости. София ди Маджори вошла в зал, и все восхищенно ахнули. Флейм обрадовалась, что ее заказчица – в белом бархатном платье, с оголенной шеей и руками. Без единого украшения.
Подойдя к ней, Флейм искренне улыбнулась, они обнялись, и фотографы как безумные бросились на них в атаку, ослепляя своими вспышками.
– Кара, я хотела бы познакомить тебя с моим язычником. – София взяла за руку толстого, невысокого, но красивого мужчину, стоявшего рядом. – Это мой муж, Гвидо Лучиано. Гвидо, это леди Сирамор-Форбс, известная среди друзей под именем Флейм.
Гвидо шагнул вперед, черные глаза его светились улыбкой.
– Могу понять почему, – галантно сказал он, поцеловал Флейм руку, и снова камеры защелкали.
София с Гвидо медленно шли по залу, здороваясь с гостями, перебрасываясь репликами со старыми друзьями, любуясь картинами и окружающим великолепием. Флейм кивнула оркестру, и он заиграл вальс Штрауса. София и Гвидо открыли танцы. Флейм взглянула на часы. Автобус с секьюрити, которые должны привезти коллекцию, через час отъедет от Вудстока!.. Она вздрогнула от прикосновения теплой руки к ее талии. Это был Рис.
– Потанцуй со мной, красотка!
– Я думала, ты уже не пригласишь меня, – проворчала Флейм.
Они сделали круг по залу, явно для фотографов, чтобы на следующее утро газеты могли выйти с сенсационным заголовком: «Королева украшений и ее золотодобытчик в танце».
Что касается деликатного перехода из танцевального зала в главный салон и в три других, в этом Флейм положилась на Джульетту. Ровно в восемь часов Флейм кивнула музыкантам, они тотчас прекратили играть, и раздался гонг Равенскрофтов, подаренный им принцем-регентом.
– Леди и джентльмены! – сказала Джульетта величественным и требовательным голосом. Все уважительно замолчали. – Ужин подан. Мадам! – Джульетта повернулась к ди Маджори. – Может ли лорд Джастин отвести вас к столу?
Невероятно красивый Джастин выступил вперед, а Гвидо Лучиано в галантном поклоне обратился к Джульетте:
– Я очарован вами, графиня!
Все медленно проследовали к столам. Самые знатные гости сопровождали Софию с мужем и хозяев. Менее знатные прошли в другие комнаты, куда их проводили лакеи в роскошных ливреях.
Когда Флейм села на свое место, она сразу взглянула на свои часики.
– Расслабься! – прошептал ей Рис. – Автобус охраняется лучше, чем Форт-Нокс!
– Да, я знаю, знаю, – простонала она в ответ и, поскольку уже подносили еду, попыталась сосредоточиться на ней.
Не говоря о прекрасном шампанском и винах, икре и изысканных паштетах, были поданы и такие блюда, которые просто не могли не вызвать восхищенных возгласов гостей: жареные фазаны вплывали на серебряных подносах высоко над головой официантов, следом несли утку, шотландских куропаток, телятину, говядину, форель, лосося и лобстера. Для вегетарианцев готовились блюда из овощей и фруктов, привезенных из Греции, Индии, Полинезии и Китая. Десерт вообще напоминал произведения искусства! Все это тонуло в возгласах удовольствия и аплодисментах. А потом подали сыры – не менее пятидесяти сортов. Настоящий венецианский кофе предлагался вместе с другими на выбор – кенийским, колумбийским и коста-риканским. Гости разомлели от еды и вина, весело болтали, но возбуждение нарастало по мере приближения главного момента…
Наконец Флейм, извинившись, вернулась в танцевальный зал, где команда охранников уже ожидала, окружив стол, на черном бархате которого лежали коробки с украшениями. Флейм быстро распределила их – ведь мысленно она проделывала это уже сотни раз! Натянули ограждение из лент, чтобы удержать гостей, пока София и ее муж будут обходить стол. Флейм расставила хрустальные вазы с гардениями в нужных местах на столе, глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. На черном бархате, под ярким светом, высвечивающем каждую грань и все оттенки цветов, драгоценности ожили. А сюрприз для Софии Флейм спрятала в черную коробочку в самом центре стола.
На деревянных, несгибающихся ногах она направилась к Софии. Увидев напряженное лицо девушки, София ласково улыбнулась.
– Пора?
Флейм кивнула. В комнате стало тихо. Флейм с важными гостями двинулась в бальный зал, остальные гости последовали за ними.
Уолт с тревогой наблюдал за Джастином, который, казалось, был совершенно безразличен к тому, что не он в центре внимания. Уолт никак не мог забыть про обманный звонок во время его визита. Однако секретарша твердо стояла на том, что граф никуда не звонил и не пользовался копировальной техникой. Уолт был озадачен…
Стоя сбоку от стола, Флейм пыталась не смотреть на Софию. Но краем глаза она видела, что та рассматривает птичку-брошь из рубина, жемчуга, янтаря и изумруда. Птица с рубиновыми крыльями словно клевала крошечные зернышки из жемчуга. София осторожно подняла брошь с бархата, поднесла к глазам, внимательно разглядывая. Она подумала, что ничего более очаровательного и идеально выполненного никогда не видела!
– Чудесно, кара! – сказала она тихо, но все услышали – такая стояла напряженная тишина.
Легкий вздох облегчения пробежал по залу. Флейм успокоилась, все шло хорошо. Если София и думала о толпе за спиной, жаждущей осмотреть ее богатство, то не показывала виду. Она не торопилась, аккуратно трогала каждую вещь, просила Флейм объяснить идею. Все терпеливо ждали; в конце концов, она платила за все: по слухам коллекция обошлась ей в десять миллионов. Удивительной красоты серьги, кольца, браслеты – все было осмотрено с одобрительной улыбкой. И хотя София держалась спокойно, ее щеки горели. Глаза же стали какими-то туманными, будто она с трудом верила, что все эти сверкающие драгоценности принадлежат ей.
Наконец она закончила обход и остановилась возле броши, изображавшей паука в паутине. Она встала спиной к толпе и вопросительно подняла бровь, глядя на Флейм. Флейм осторожно приколола брошь на ее белое платье. Агатовый паук потрясающе выглядел на белом бархате, а серебряная, с изумрудами паутина излучала фантастический свет.
– Ну а теперь, – повернулась София к потрясенно вздохнувшей толпе, – давайте пригласим гостей присоединиться к нам.
Когда охрана чуть отошла назад, чтобы дать людям посмотреть, Флейм почувствовала, что ей не хватает воздуха. Все ясно, успех потрясающий! Рис стоял рядом, они смотрели, как элегантная толпа фланирует вокруг столов. Фотографы кинулись снимать, и ни одна вещица, даже крошечная сережка, не избежала внимания объективов. Была почти полночь, и толпа у столов уже поредела, когда Флейм, собрав остатки мужества, сказала:
– Леди и джентльмены… – Ей пришлось повторить, прежде чем голоса стихли. – Мадам! – Флейм поклонилась Софии, которая посмотрела на нее, слегка приподняв бровь. – Вы видели все, кроме одной вещи из коллекции «Альционы».
Раздался шумок. София заулыбалась.
– О, у вас для меня сюрприз, леди Флейм?
Флейм улыбнулась.
– Да, то, что вы еще не видели. Это подарок от «Альционы» нашей патронессе. Я надеюсь, он ей понравится…
С большим любопытством София с мужем последовали за Флейм. Девушка подняла черную коробочку, лежавшую под гардениями, молча повернулась и протянула ее Софии. Медленно, осторожно София ди Маджори подняла крышку… Все услышали вздох. Напряжение достигло апогея!.. Что могло быть неожиданнее, чем брошь с пауком? Или колье с серьгами и диадемой из огромных сверкающих бриллиантов? София произнесла что-то по-итальянски, знающие язык улыбнулись. Потом она подняла глаза на Флейм.
– Моя дорогая леди Флейм. Вы превзошли самое себя! – И с этими словами она вынула тиару, которая лежала там.
Тиара оказалась совершенно необычной, являясь частью маски. Очень легкая, хотя и была усыпана бриллиантами, сапфирами, агатами и дымчатыми топазами. София с некоторым недоверием всматривалась в таинственное мерцание камней. Осторожно надела ее. В прорезях маски блеснули глаза… Тиара, соединенная с маской, напоминала корону, причудливо украшенную невиданными по красоте камнями!
Толпа сперва ошарашенно молчала, потом разразилась аплодисментами. София подождала, пока фотографы сделают свое дело, потом повернулась к зеркалу и удивленно посмотрела на себя. С брошью на груди и в тиаре-маске она казалась таинственной соблазнительницей. Фотограф щелкнул затвором – этот снимок потрясет весь ювелирный мир!..
В этот самый миг, на пике триумфа, когда все глаза были обращены к ди Маджори, Флейм взглянула на стол и… с трудом сдержала крик ужаса. Она застыла. Потом отчаянно огляделась. Гюнтер Восс заметил панику Флейм и быстро подошел к ней.
– Гюнтер, главный бриллиант… не тот, – прошептала она, стараясь следить за фотографами, которые, слава Богу, интересовались только Софией ди Маджори.
Гюнтер оглянулся, убедившись, что никто не смотрит на него, наклонился над бриллиантом, прерывисто втянул воздух и выпрямился.
– Ваша светлость! – прошептал он ей в ухо с немецким акцентом. – Это фальшивка…
ГЛАВА 31
Флейм уставилась на него, не веря своим ушам. Но потрясение в его взгляде заставило поверить…
– Фальшивка? – повторила она, но, почувствовав, что на нее направлена камера, ослепительно улыбнулась. Молодой журналист поднес к ее губам микрофон.
– Леди Альциона, каково это – испытать такой успех?
Флейм с трудом подавила истерическое желание расхохотаться. Успех? Да ведь это катастрофа! Сосредоточься! – приказала она себе.
– Ну конечно, мы все очень рады, что синьоре ди Маджори понравилась наша коллекция. – Она мило улыбнулась, но мысли ее были далеко…
Ей надо задержать у себя драгоценности, пока все не выяснится. Придется проверить под микроскопом каждый камень. А ди Маджори ведь намерена отправить коллекцию личным самолетом, который ждет в Кидлингтонском аэропорту!
– Я уверен, все, включая наших читателей, хотят узнать, откуда взялась идея необыкновенной тиары. Или это маска?
Флейм снова улыбнулась, хотя ей сейчас было не до улыбок: нельзя позволить Софии вывезти коллекцию! Фальшивый бриллиант будет обнаружен, и «Альционе» конец!
– Если бы вы побывали на бале-маскараде в Венеции, вы бы поняли, откуда эта идея. – Флейм услышала свой голос, легкий, счастливый и как будто чужой. – Извините меня пожалуйста, вот Гюнтер Восс, наш главный мастер, который занимается огранкой камней. Я думаю, он откроет некоторые тайны вашим читателям.
Она посмотрела на Гюнтера. В глазах ее стояла мольба о помощи. Гюнтер не подвел Флейм. Он увел репортера подальше от коллекции. Она услышала, как он стал ублажать его рассказами о ювелирном деле.
Флейм в панике огляделась, все толпились вокруг Софии ди Маджори, разглядывая брошь и тиару-маску.
Тут она увидела Джастина. Он тоже наблюдал за этой сценой, скривив губы в насмешливой улыбке. Она сразу все поняла. Фальшивый бриллиант – его рук дело! Неудивительно, что он в последнее время так спокоен. Он решил, что уже выиграл. И… кровь ее застыла в жилах… Он сможет выиграть, если она не придумает, как задержать у себя коллекцию и заменить фальшивку!
Вдруг Флейм осенило: а если этот камень не единственный поддельный? В коллекции несколько больших рубинов и сапфиров. Флейм закрыла глаза и глубоко вздохнула. Нет, она не может стоять так и ничего не делать, когда ее карьера готова рухнуть раз и навсегда! Флейм посмотрела на Софию, любовавшуюся на свое отражение в зеркале. Она явно была очень довольна собой!
Флейм расправила плечи. Но что она ей скажет?..
– В чем дело?
Флейм вздрогнула. Погруженная в свои ужасные мысли, она совершенно забыла о Фрэнке Йенсене, который орлиным взором наблюдал за всеми. Он видел все.
Она шепотом рассказала Фрэнку о происшедшем. Лицо Фрэнка помрачнело, когда он посмотрел на Джастина. Но все, что он мог сделать, это выразить сочувствие и поддержать ее морально. Флейм попросила рассказать обо всем Рису, потом, высоко подняв голову, выпрямив спину и с сердцем, замирающим от болезненного страха, дала указание охране отодвинуть ограждение еще на фут от стола, чтобы какая-нибудь остроглазая матрона, знающая толк в драгоценностях, ничего не заметила, и медленно прошла через толпу к Софии.
София ди Маджори наконец отвернулась от зеркала, счастливо вздохнула и шагнула к автору украшений, о которых, конечно же, будут говорить еще очень долго!
– Кара, это замечательно. Ну что я могу еще сказать?
Она перешла на более привычный для себя итальянский язык, и Флейм поддержала ее.
– Я рада, что вам понравилось, синьора. Хотя полагаю, чтобы убедиться в идеальности подгонки, нужно еще раз все проверить. Колье, например, надо поправить, чтобы оно село точно на ключицы. Серьги – чуточку укоротить!
Флейм понимала, что говорит чепуху. Все было измерено и учтено. Но она рассчитывала, что София, очарованная вещами, захочет достичь идеала. Если бы только удалось на этом сыграть!
– Поскольку тиара делалась в секрете, она может не слишком удобно сидеть на голове. Или… вы не против? – Она мягко подняла подбородок Софии, слегка повернула его вправо, чем немедленно воспользовались обрадованные репортеры. – Я так и думала, маска не совсем правильно лежит на щеке. Через некоторое время она начнет раздражать, а это будет ужасно. Ничего страшного, – продолжала Флейм. – Просто надо подправить вот здесь. Я уверена, вы ведь хотите иметь абсолютно безупречные вещи?!
Ди Маджори медленно кивнула, но Флейм видела, что она не в восторге от этой идеи. Ей не хотелось выпускать из рук новые сверкающие игрушки.
– На это уйдет неделя, – сказала Флейм, думая, успеет ли она за столь короткое время найти камни, обработать их и вставить. – Но зато вы сможете их носить постоянно, ни о чем не беспокоясь! – Как вовремя она это сказала! Сердце Софии смягчилось…
– Ты права, кара, коллекция должна быть идеальной!
Флейм чуть не упала в обморок. Господи, какое счастье!..
София тем временем, увидев мужа из-за плеча Флейм, извинилась и отошла.
Флейм кивнула оркестру, он заиграл модный в двадцатые годы вальс.
Она быстро нашла шефа секьюрити и сообщила об изменении планов – коллекцию надо немедленно увезти обратно в «Альциону». Потом она повернулась и увидела Риса.
– Ты убедила ее оставить у нас драгоценности?
Флейм кивнула и облизала высохшие губы.
– О, Рис, мне так страшно! Я сказала ей, что она получит коллекцию обратно через неделю. Но успеем ли мы?
Глаза Риса сощурились, она проследила за его взглядом и увидела, что тот наблюдает за Джастином.
– Это зависит… – тихо проговорил он. – Если мы сумеем найти оригиналы, Гюнтер сделает за день. Если нет…
– Если нет? – со страхом повторила Флейм.
Рис уверенно улыбнулся.
– Дорогая, я добываю драгоценные камни. Или ты забыла? Я найду замену в своих закромах. Запомни, никто, кроме Гюнтера, не видел камни вблизи. София не сможет заметить разницу в оттенке изумруда или рубина.
Она кивнула. Это правда. Но успеют ли они?
– Я пойду поищу Гюнтера и скажу ему.
Как же она устала!..
Рис посмотрел на Джастина.
– Да, дорогая, иди. – Он подтолкнул ее, и она пошла сквозь танцующую толпу.
Рис не отрывал взгляда от названого брата.
Джастин видел, как тот приближается к нему, его лицо было спокойно и надменно, как маска. Но первые же слова Риса ударили его.
– Мы обнаружили подделку, Джастин, – спокойно сообщил Рис. – Сейчас охранники увезут все обратно в Вудсток. Мы заменим камень, а если надо, то и другие, и вернем ди Маджори в течение недели. Может, ты облегчишь нам задачу и скажешь, где настоящие? Или предпочитаешь какой-нибудь иной вариант?..
Если бы Джастин мог рассуждать разумно, он бы понял, что Рис не собирается сообщать в полицию. Если бы он вообще мог думать как нормальный человек, уверенный в любви матери, он понял бы, что Франческа никогда не позволит этого. Но Джастин не мог рассуждать здраво. Он вообще не мог думать. Эмоции заглушали все, он ощутил себя совершенно разбитым, физически и морально. Он отступил от Риса с побелевшим лицом. Рис вдруг ощутил знакомый прилив жалости. Это сочувствие было схоже с сочувствием к больному животному.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, – услышал Джастин свой безжизненный голос.
Внутри него закипал гнев, душила ярость, его охватил страх, навалилось отчаяние – от разочарования, ненависти и жалости к себе. Он чувствовал, как летит в какую-то пропасть… Музыка казалась тупым бряцанием. Ему надо было бежать от окружающей его толпы, которая грозила ему уничтожением. Молча он оттолкнул Риса и быстро пошел к двери. Рис увидел, как Фрэнк кинулся за пациентом, и покачал головой, затем огляделся…
Флейм говорила с побледневшим Уолтом Мэттьюзом. Какая все-таки она удивительная женщина! Большинство бы паниковало в этой ситуации, она же действовала спокойно.
Рис быстро вышел из танцевального зала и нашел телефон. Он немедленно позвонил насчет камней, которые нужны были срочно…
Джастин благополучно добрался до охотничьей комнаты… Фрэнк следовал за ним, но знавшему дом гораздо лучше Джастину удалось обмануть его. Из темноты смотрели на него теперь чучела животных – барсуки, лисы… Джастин опустился на пол.
– Я не виноват, – сказал он им. – Я не убивал вас.
Он сидел, прижав колени к груди и закрыв глаза… Все снова пошло не так. Сестра опять выиграла. А его, как всегда, должны наказать. Неожиданно Джастин ощутил пугающую темноту в комнате; он стал носиться по ней, как сумасшедший, включая свет везде, где только мог найти. Надо что-то делать! Джастин торопливо открыл шкаф, вынул ружье, потом достал с полки масло для смазки, тряпку и принялся наводить блеск. Приятная тяжесть «пердэ» придавала уверенность. Да, хорошо держать ружье в руках. Вдруг Джастин замер и уставился на него долгим взглядом…
Гости уже уходили, ди Маджори уехала в свой отель в Оксфорде, но, что самое важное, удалились журналисты, кино– и фоторепортеры…
– Не беспокойтесь, миледи, – сказал Гюнтер Восс, – насчет мастеров. Они никому ничего не скажут. Все знают, их собственная жизнь зависит от того, смогут ли они сохранить тайну.
Когда наконец дверь закрылась за последним гостем, напряжение отпустило Флейм, и она смогла рассказать своим родным о том, что произошло. В жуткой тишине Рис подошел и поцеловал Флейм.
– Не беспокойся, все самые крупные камни уже в дороге к Вудстоку. А Гюнтер Восс нас не подведет!
Оуэн ошеломленно посмотрел на жену. Франческа почувствовала, как на глазах выступили слезы.
– А где Джастин? – спросила она тихим голосом, нарушив напряженную тишину.
– Не знаю, – сказал Рис, – я видел, как он бросился бежать из танцевального зала. – Потом подошел к мачехе и встретился взглядом с отцом. – Не волнуйтесь, Франческа, Фрэнк сумеет помочь ему. В Швейцарии есть клиника, в которой он консультирует.
– Это я виновата! Я не должна была его оставлять! Надо было заплатить кому надо, и его выкрали бы еще маленьким… Я знала, что такое Малколм! Я знала!
– Не говори глупостей, мама. Никто ни в чем не виноват, даже Джастин, просто так сложилась жизнь.
Джульетта заявила, что она устала и идет спать. Мария пошла проводить ее. Оуэн кивнул уходящим дамам.
– Пойдем, мой ангел, – сказал он ласково жене. – Я думаю, твоя мать и бабушка правильно решили…
– А как же Джастин?
Рис улыбнулся.
– Мы с ним справимся.
– А вы не обидите его?
Рис покачал головой.
– Нет, мы не обидим его, мама. Он сам себя обидел.
В глазах Франчески он увидел благодарность.
– Спасибо, Рис, сын… – И вместе с мужем она пошла вверх по лестнице.
Флейм смотрела, как они уходят.
– Мне лучше поехать в «Альциону». Гюнтер сейчас начнет проверять вещи.
– Правильно! Поехали, – быстро сказал Рис.
Флейм посмотрела на него. Он такой сильный и решительный. Она радостно улыбнулась: вместе они могут все. Даже невозможное!
На крыше было холодно. Джастин посмотрел на темное небо. Он дрожал. В руках у него было ружье. Крыша заиндевела и скользила под ногами. Он спустился к краю. Джастин и сам не знал, что заставило его выйти из комнаты и подняться сюда. Может, он хотел прийти на место, откуда упал его отец и разбился? Посмотрев вниз, он увидел в ярком свете полной луны, как его сестра с любовником направляются по гравиевой дорожке к машине. Наверное, в этот час сама судьба привела его сюда! Он шевельнул рукой и почувствовал тяжесть ружья, которое стало как бы продолжением руки. Он прицелился. Сестру он видел отчетливо, но палец оставался на спусковом крючке. Джастин еще подождал. Ночь и тишина оглушали, и казалось невозможным нарушить ее каким-то звуком.
Джастин услышал шорох, вероятно такой же, как год назад услышал его отец у себя за спиной. Джастин резко и удивленно повернулся.
Человек прятался в тени большой трубы. Потом неловко двинулся вперед, и серебристый свет луны ударил ему в лицо. Оно было круглое, наивное, но… страшное!
– Дядя Роджер?! – удивленно заморгал глазами Джастин, отчаянно пытаясь что-то сообразить.
Он услышал, как внизу открылась дверца машины: они уезжают! Джастин быстро поднял ружье и прицелился…
– Не надо, – слова прозвучали тихо, обыденно, но как ножом пронзили Джастина.
Он еще раз повернулся к дяде и не услышал, как открылась дверь на крышу, Фрэнк Йенсен спрятался в тени…
– Дядя Роджер, уходи! – сердито проговорил Джастин, не понимая, почему его охватил страх. Это же всего-навсего его слабоумный дядька, призрачный обитатель Равенскрофта! Он засмеялся. – Иди, к себе! Там лучше.
Роджер упрямо шел вперед. Его круглое, детское лицо было напряженным.
– Нет, не надо, – снова сказал он. – Ты погубишь Флейм.
В эту секунду Роджер совершенно неожиданно стал другим. Неуклюжий уродец исчез, на его место явился человек, способный мертвой хваткой вцепиться в Джастина. Он чувствовал, как пятится назад, паника охватила его – он сейчас свалится с крыши! Роджер вцепился в ружье и с удивительной силой потащил Джастина к себе.
– Отцепись от ружья! – прошипел Джастин, услышав, как машина внизу тронулась. – Они уезжают!
Фрэнк Йенсен был уже рядом, его сердце колотилось. Услышав голоса, он понял, что хотел сделать Джастин, но теперь боялся вмешаться, не зная, как лучше поступить, когда эти двое борются за заряженное ружье на краю крыши…
– Отдай ружье! – сказал Роджер. – Ты погубишь Флейм, ты плохой, как Малколм. Я не дал Малколму погубить Франческу!
– О чем ты говоришь, ты, полоумный?
Он вырывал ружье, потрясенный тем, что Роджер обладает такой силой! Потом Джастин увидел его голубые глаза и вдруг опустил руку. Ужасная, невероятная мысль возникла в его сознании.
– Так это ты? – сказал он тихо и неуверенно. – Ты его столкнул?
Роджер кивнул.
– Плохой человек, – повторил он и резко дернул ружье.
Джастин бессознательно впился в него. Когда он понял, что Роджер собирается его убить, ужас придал ему силы. Палец нажал на крючок, раздался выстрел. Уши заложило от оглушительного звука. Взгляд Роджера на секунду стал каким-то озадаченным. Он попятился назад. Джастин увидел кровь. Она расползалась на груди Роджера. Джастин уставился на ружье, которое держал в руках, и с гримасой ужаса разжал пальцы.
Машина внизу зарычала и тронулась с места.
– Что это было? – спросил Рис, оглянувшись, но ничего не увидел. – Похоже на выстрел.
– С крыши. Или откуда-то еще. – Они поглядели друг на друга. Потом выскочили из машины и побежали…
Фрэнк Йенсен выпрыгнул из тени и подхватил падавшего Роджера Сирамор-Форбса.
– Дядя Роджер, – сказал Джастин, начиная осознавать, что произошло. – Я не хотел…
Роджер заморгал своими большими голубыми глазами. Он узнал хорошего человека, Флейм и Франческа приводили его к нему и знакомили.
– Привет, – сказал он.
– Привет, Роджер. – Фрэнк Йенсен улыбнулся. Потом посмотрел на Джастина.
– Плохой человек, – сказал Роджер.
