Текст книги "Драгоценная паутина"
Автор книги: Максин Барри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА 16
Флейм понимала, она не может жить, по-настоящему не простившись с Венди Гиббс. Она все еще чувствовала свою вину, неужели она не могла помешать этой бессмысленной смерти?..
День был жаркий, они с Роджером сидели на берегу реки. Перед ними была прелестная водяная мельница, которой давно уже не пользовались. С каким удовольствием Венди нарисовала бы этот пейзаж с плакучими ивами. Как бы она порадовалась успехам Флейм. Женщины, которым она сделала эскизы украшений, остались очень довольны. Одна графиня надела свою брошь на прием к королеве и потом прислала Флейм вырезку из ведущего модного журнала:
«Уникальная брошь графини, как она с радостью нам рассказала, творческая удача молодой леди, о которой мы все еще услышим, и очень скоро. Владелица половины нашей престижной ювелирной компании «Альциона» находится лишь на первых ступеньках своей блестящей карьеры».
Это еще больше утвердило Флейм в решении посвятить себя ювелирному искусству, мать тоже была очень довольна. Гораздо трудней оказалось понять реакцию брата. Она показала ему вырезку. Он прочитал ее, сказал, что доволен, но глаза светились уже хорошо известной им всем настороженностью. Как будто он чего-то ждал… Ждал, что она или Франческа его как-то обидят… Флейм хотелось увидеть «Альциону» и познакомиться со своим наследством. И то, что Джастин будто вовсе не собирался везти ее туда, беспокоило.
Но Оуэна беспокоило это даже больше, заметила Флейм. Уик-энд в Равенскрофте затянулся. Уже четверг, а Джастин все еще молчит. Флейм понимала, Франческе не хотелось уезжать, расставаться с Джастином и его окружением. Это было ясно по ее глазам, устремленным на сына, когда он входил в комнату. По голосу, когда она говорила с ним. Мать все чаще хмурилась. Заметил ли это Джастин, думала Флейм. Скорее всего нет. Неужели эта ужасная жизнь с Малколмом убила в нем веру в человеческую доброту? В любовь? Джастин никогда не говорил о жизни с отцом, но из его намеков, из рассказов деревенских стариков и немногочисленных друзей Джастина становилось ясно, как трудно жилось здесь мальчику…
– Поймал!
Флейм едва не подпрыгнула. Повернувшись, она увидела, как Роджер поднимается с живота, держа в руке металлическую банку из-под джема. В ней плавали две рыбешки.
– Хорошенькие. Голубая. Красная, – возбужденно говорил Роджер.
Флейм перегнулась через солидное туловище дяди и заглянула в банку. Рыбешки были с красными и голубыми полосками.
– Как радужная форель, только намного меньше, – сказала она, а Роджер громко и весело захохотал.
– Форель едят, а эти маленькие.
– А ты любишь форель, да?
– Да. Люблю есть форель.
У Флейм сложились хорошие отношения с этим человеком, она научилась понимать его и сейчас снова догадалась, что за его словами скрывается что-то еще.
– Ты любишь с нами ужинать, да? По вечерам, когда мы все вместе? Франческа, я, Джастин и Оуэн?
Роджер сосредоточился и перенес рыбешек к ведру, где плавало уже пять таких, и принялся снова крошить белый хлеб в банку из-под джема. Потом осторожно наклонил банку над водой.
Флейм лежала рядом с ним на животе, не беспокоясь, запачкается платье или нет. Она оперлась подбородком на руки и вздохнула. Какой бы отличный портрет могла нарисовать Венди. Хороший художник обязательно подметил бы терпение Роджера. Он замирал, как леопард на охоте, но в нем жила нежность ягненка. Когда ему надоест, он выпустит рыбу обратно в реку. Хороший художник сумел бы изобразить умирающее лето – все оттенки охры и оранжевого на кустах и на траве. Хороший художник. Такой, как Венди. Флейм должна с ней попрощаться. Пока она этого не сделает, она никогда не смирится с мыслью о ее смерти. Она должна поехать и сказать ей: прощай. Полететь в Канзас, куда отвезли ее тело потрясенные родители, чтобы похоронить.
Флейм резко села. Пока она сама не увидит камень с именем Венди, цветы на ее могиле, до тех пор Венди ее не отпустит!..
– Я возвращаюсь, Роджер. – Флейм положила руку на плечо дяди. Он обернулся.
– Идешь домой?
– Да, мне надо поговорить с мамой. Ты еще будешь рыбачить?
Роджер кивнул.
Флейм встала, нашла свои шлепанцы. Прохладный ветерок, игравший над рекой, приподнял подол платья. Еще раз улыбнувшись дяде, она пошла к дому. Она не боялась оставить Роджера одного. Он умел плавать. А Венди Гиббс никогда не умела…
Джастин, сидя у себя в библиотеке, снял телефонную трубку. Перед ним лежал престижный женский журнал, популярный у дам высшего общества Англии. Там была статья о приеме, который давала одна из его представительниц. Ничего экстраординарного журналисткой отмечено не было, если не считать одной детали. На хозяйке дома было колье от «Альционы» – «самое потрясающее, которое я когда-либо видела», – признавалась автор статьи.
Но эту вещицу создали не в дизайнерском цехе «Альционы». Ее придумала его сестра, Флейм. Та, чья известность как дизайнера, благодаря усилиям Джульетты, и в Италии, и в Британии быстро росла. А ее талант – Джастин хорошо понял это в последние дни – становится опасным. Впрочем, в сестре таилось множество и других опасностей. Она умна, но слава Богу, все еще очень доверчива, поэтому Джастину удавалось держать ее подальше от Вудстока; потрясающе красива, хорошо хоть, что против него она не может использовать это оружие.
Джастин не терял времени зря. Он наблюдал за гостями, слушал, вникал, делал выводы. Самое интересное, обнаружил он, у сестренки явно разбито сердце. Но кто его разбил? Кто-то в Венеции? Нельзя ли использовать это обстоятельство в собственных интересах?
Он набрал номер и стал ждать. Скотт ответил на восьмой гудок сердитым голосом. Нетрудно было догадаться, чем он занимался.
– Скотт, это я. Ты видел последний номер? – И он назвал журнал, лежавший перед ним.
– Что? Какой? Нет, а что? – В трубке послышался недовольный женский голос, звавший его обратно в постель.
– Ну ладно, купи. Прочтешь и сразу вытащишь свою задницу из койки! Собирай вещички, приезжай на уик-энд, познакомишься с моим милым семейством.
Он повесил трубку, не желая слушать возражений. Потом уставился на фото. Престарелая матрона изображала улыбку перед камерой. Она была в безвкусном платье из синего шелка, с прической в смешном стиле «помпадур». Но на шее у нее красовалась и впрямь замечательная вещь… Эта вещь прямо взывала к читательницам журнала – женщинам высшего света и с деньгами. Колье. Сапфиры, бриллианты и янтарь просто слепили глаза. Странная комбинация, казалось бы, совершенно невозможная, непрофессиональная. Но оригинальная, свежая, яркая и… блестяще профессиональная! Черт бы побрал! Он схватил журнал и швырнул его в камин. Камин не горел, это было символическое сожжение. Джастин должен испепелить и саму ее! Пламя. Пламя по имени, пламя по натуре. Пламя по судьбе. Он потушит это пламя. Очень скоро…
А Роджер наблюдал за ним из холла. Он забыл о рыбках, но вспомнил кое-что другое. Он вспомнил, когда Джастин был так же встревожен. В ту ночь, когда Малколм поднялся на крышу смотреть на звезды. В последнюю ночь, когда Малколм ушел смотреть на звезды…
Флейм улетела из аэропорта Хитроу в Нью-Йорк, где собиралась пересесть на другой рейс, до Уичито. А Рис Декстер в это же самое время на полуразбитом джипе отъезжал от самодельного бунгало в Колумбии.
Лицо Флейм было печальным, предстоящее испытание беспокоило ее. А Рис злился. Письмо словно прожигало дыру в кармане. Он подпрыгивал на неровной дороге вместе с джипом… У него были в жизни женщины, и никогда одной, постоянной. Но почему эта девочка так зацепила его? Он влюбился в нее, хотя даже сам поначалу не понял этого. Хорошо было уехать, поразмышлять, убедиться, что все на самом деле так. И вот на тебе! Письмо Флейм было как удар ножом! Она набралась наглости обвинить его в краже рисунков! Подумаешь, какая ценность! Обидно, черт побери, что она такого странного мнения о нем!.. Что ж, посмотрим, хватит ли у нее смелости объявить его злодеем при личной встрече. Хватит ли здравого смысла извиниться… Красивое лицо Риса расплылось в злорадной улыбке, джип еще раз подпрыгнул на повороте к маленькому аэродрому, где стоял его личный самолет… Но сначала надо было позвонить.
Связь была ужасная, оператор набирал и набирал номер Равенскрофта. Наконец он пробился. Заткнув пальцем левое ухо, сквозь шум и треск, Рис прокричал в трубку:
– Папа, папа! Это я, Рис. Ты меня слышишь?
– Рис… Я…
– Шахта была…
– Все в порядке?
Рис выругался, злясь на плохую слышимость, и закричал что было сил, не обращая внимания на операторов, с восхищением наблюдавших за ним. Не часто им приходилось видеть здесь самолеты такого класса, как у него. Разве что когда залетали наркодельцы…
– Пап, а где сейчас Флейм? Она с вами?
– Нет. На пути в Нью-Йорк.
– Куда?
– В Нью-Йорк, а оттуда сразу полетит в Канзас… в…
– Когда? – кричал Рис, закрыв глаза, чтобы лучше расслышать.
– Дневной рейс… Двадцать пятого… Но Рис, она… Плохие новости…
Больше он ничего не понял, но узнал то, что хотел. Рис крикнул:
– До свидания, – повесил трубку и посмотрел на часы.
Какого черта ей надо в Канзасе?
Но времени в обрез, он кивнул операторам и выбежал. До самолета было достаточно далеко, но Рис даже не запыхался, когда второй пилот спустил ему трап. Он быстро сказал, куда лететь, и сел в кресло, рассеянно застегивая ремень. В Нью-Йорке он будет задолго до ее рейса. Лицо его расплылось в улыбке. Им нужно уединенное место, чтобы начать третий раунд. А что может быть лучше личного самолета, летящего на высоте нескольких тысяч футов над землей? Далеко от мира, от родных, от любой помощи… Улыбка Риса превратилась в ухмылку. Тут-то и выяснится, насколько она храбрая на самом деле!..
Дни, проведенные им в Колумбии, были скучные, длинные, одинокие, и мысли о ней возбуждали. Он проклинал себя за то, что влюбился как дурак в такого опасного человека, как она, но успокаивал себя тем, что скоро во всем разберется. Рис был из тех, кто всегда умеет разумно решать любые проблемы. Но этот «рыжеволосый ураган» выводил его из себя… Если она всерьез думает, что может безнаказанно писать ему такие ядовитые письма, не опасаясь, что их заткнут обратно в ее дерзкую глотку, то она жестоко ошибается.
Рис чувствовал – он именно тот мужчина, который докажет ей это!
ГЛАВА 17
Самолет из Хитроу в Нью-Йорк прибыл вовремя. Флейм вышла из самолета элегантная, в черном атласном платье с вырезом уголком, с длинными рукавами и юбкой в складку чуть ниже колен. Черные замшевые туфли на среднем каблучке подчеркивали красивые икры и стройные щиколотки. Мужчина средних лет в летной форме остановил ее.
– Леди Флейм Сирамор-Форбс? Я Колин Дойл, один из пилотов «Декстер корпорейшн». Наш самолет ждет вас в конце дорожки. Мистер Декстер подумал, что вы предпочтете лететь на частном самолете!
Флейм улыбнулась. Как похоже на Оуэна! Какой заботливый!
Самолет был великолепным. На боку золотыми буквами написано «Декстер» и номер. Когда Флейм вышла из лимузина, подвезшего ее к трапу, она ощутила некоторую неловкость. Внутренний голос о чем-то предупреждал ее. Но она посмеялась над собой, войдя в элегантный салон. Первое, что она увидела, – черное крутящееся кресло, стоявшее спинкой к ней, перед ним – кофейный столик, заваленный журналами и каким-то легким чтивом. Другое удобное кресло размещалось напротив. В одном углу Флейм заметила кофеварку. Ничего пугающего. Она ступала по ковру, словно по вате. За ней закрылась дверь, пилот задраил люк и, вежливо кивнув, исчез в кабине. Через минуту заработали двигатели. Она быстро пошла к креслу и, пока не села и не взялась за пристяжной ремень, не увидела своего визави.
Рис, заметив, как кровь отлила от лица Флейм, ощутил огромное удовлетворение. Впрочем, его первый признак он почувствовал в тот момент, как она вошла в самолет. Он слышал ее тихое дыхание, ощущал легкий цветочный аромат духов, его сердце просто громыхало в груди, а кожа покрылась пупырышками. Сейчас, глядя в круглые и темные от испуга глаза, он постарался подавить в себе радость и насмешливо улыбнулся.
– Привет, Флейм. – Она смущенно заморгала. Сперва ей показалось, что это игра воображения. Желание увидеть Риса было настолько сильным, что теперь он ей мерещится. Наверное, у нее помутился разум!.. Но насмешливый холодный голос быстро привел ее в чувство. – Удивлена?
– Никак не ожидала увидеть тебя снова, – стараясь говорить спокойно, произнесла Флейм.
– Могу себе представить, – мрачно бросил Рис, глядя на нее. – А теперь, поскольку ты свое слово сказала, все мои будут восприниматься сплошной чушью, да?
Флейм нахмурилась. Она не понимала, о чем он, но выяснять не собиралась.
Она сердито стала отстегивать ремень.
– Не дури, – сказал он. – Мы уже взлетаем. Пристегивайся обратно! – рявкнул Рис и с восхищением увидел, как вскинулся ее подбородок, а глаза вызывающе вспыхнули. Флейм почувствовала, что мощная машина побежала по взлетной полосе, и снова пристегнула ремень. – Ну и куда ты теперь собираешься направиться?
– Я знаю, куда бы я хотела, чтобы отправился ты, – прошипела она, а глаза ее подернулись дымкой.
Рис невольно расхохотался.
– Спокойно, леди Форбс, спокойно!.. А теперь будь хорошей девочкой и позволь мне узнать, куда тебе надо лететь? Пилоты нервничают, когда не знают курса!..
Флейм молча смотрела на Риса. Ей хотелось потребовать, чтобы он немедленно разворачивал самолет обратно! Но она понимала, это прозвучит совсем по-детски. А по блеску его глаз она видела – именно этого он и ждет.
– В Уичито, – бросила она.
Брови Риса взметнулись и исчезли под упавшими на лоб волосами. У Флейм даже руки зачесались от желания убрать их со лба.
– А что там, в Уичито? – удивился он.
Вдруг ее лицо совершенно изменилось. Ярость пропала, в глазах появилась такая боль, которой он никогда не видел на ее красивом лице. Флейм тяжело вздохнула и выглянула в иллюминатор. Небоскребы становились все ниже.
– Венди, – сказала она. – Помнишь ее? Ты познакомился с ней в аэропорту, когда она прилетела в Венецию на каникулы.
Рис прищурился.
– Я помню Венди, – сказал он. – Она из тех, у кого хороший вкус!..
Флейм с любопытством посмотрела на него.
– Я ей понравился, – напомнил Рис, лукаво блеснув глазами.
– Да, она никогда не отличалась большим умом, – парировала Флейм и почувствовала себя еще хуже. – О Боже, я не хотела этого говорить. – Она откинулась в кресле и закрыла глаза. – Венди умерла, – тихо сказала Флейм. От безнадежности этих слов, которые произнесли ее губы, она сама вздрогнула.
Лицо Риса надолго помрачнело. Потом он расстегнул ремень, хотя на табло все еще горела запрещающая надпись, и опустился перед ней на колени. Протянул руку и медленно провел пальцами по нежной щеке, нахмурился, когда она сбросила его руку.
– Мне очень жаль, – сказал он, и весь гнев его улетучился.
Флейм открыла глаза и взглянула на него. Лицо его оказалось так близко, что стало трудно дышать. Было ощущение, что он заглядывает ей прямо в душу… Золотые крапинки на сером фоне будто светились. Она поняла, что он забыл побриться, и, не думая о последствиях, неуверенными пальцами провела по сильному квадратному подбородку. Щетина приятно колола. Флейм торопливо отдернула руку.
– Я… я не была на похоронах, но… Я узнала об этом в тот день, когда обнаружила, что мои рисунки украли. – Голос зазвучал тверже, а взгляд, устремленный на него, стал презрительным.
Рис вспомнил о письме и поднялся, отшатнувшись от нее, как будто боялся запачкаться. Глядя на нее сверху вниз, он выругал себя за то, что второй раз оказался дураком.
– Мне очень жаль Венди, – искренне сказал он. – Она была забавная и неплохая девушка. Как нелепо. А что же случилось? – спросил он, подойдя к панели и отодвинув ее. Там оказался маленький бар, плотно заставленный напитками. Он налил себе немного виски, добавил льда, а ей налил бренди. Когда он вернулся, она по-прежнему смотрела на него. Он протянул ей рюмку и сел на свое место.
– Зачем ты прилетел сюда, Рис? – спросила Флейм, не ответив на его вопрос. Она отвела взгляд и стала смотреть в свою рюмку, но, услышав какой-то шорох, подняла глаза и увидела в руках у него конверт. Ей не понадобилось много времени, чтобы узнать свое письмо. Флейм гордо вскинула голову. – Если ты ждешь от меня извинений…
– Да я не такой дурак, – грубо перебил он ее, но она уже привыкла к его манере. – День, когда ты начнешь отвечать за свои поступки, я отмечу в календаре. Но я все же хочу получить объяснения.
Флейм, ужаленная его словами, снова вспыхнула.
– Я бы сказала, что это естественно. – Она подалась вперед, но ремень не пустил. Она сердито схватилась за пряжку и не смогла справиться с ней…
Нарочито страдальчески вздохнув, Рис встал и снова опустился рядом с ней на колени, не обращая внимания на ее старания отодвинуться подальше от него. Он расстегнул ей ремень, сердито дергая за обе половинки, случайно рука его скользнула по бедру Флейм, и она непроизвольно судорожно схватила ртом воздух. Рис, вроде бы не обратив на это внимания, вернулся на место, но рука его, когда он брал рюмку, дрожала.
В этот момент раздался тихий зуммер, он нажал кнопку на ручке кресла.
– Да?
– Мы держим курс на Канзас-Сити, мистер Декстер, но хотели бы узнать конечный пункт назначения.
Флейм готова была расцеловать пилота. Его вмешательство дало ей несколько минут передышки. А ей это было просто необходимо! Она дышала так тяжело, как будто пробежала стометровку.
– Есть ли в Уичито аэропорт, который мог бы нас принять? Если да, то приземляйтесь там и вызовите, пожалуйста, машину.
– Хорошо, мистер Декстер.
– Пожалуйста, – передразнила Флейм насмешливым голосом. – Никогда не думала, что от тебя можно услышать такое слово.
– Мой отец обучил меня хорошим манерам, – сквозь зубы процедил Рис. Чего не могу сказать о твоей матери. Как можно позволить себе написать такое? – Он сердито размахивал письмом. – Или ты думаешь, если я за тысячи миль, то тебе ничто не грозит?
Флейм, однако, вовсе не чувствовала себя в безопасности. Но пугаться не собиралась.
– Я отвечаю за каждое слово в письме! – заявила она, тоже повысив тон.
– Черт побери! – злобно зарычал Рис, упершись обеими руками в кофейный столик и всем телом подавшись вперед. – Ты пишешь, что я пробрался в дом Джульетты и украл твои рисунки!
– Да. А разве нет? – сердито спросила Флейм.
Его глаза опасно заблестели, как молнии на грозовом небе.
– Слушай, Флейм, у тебя ведь есть мозги. Как и все остальное!.. – Он шумно втянул воздух. – Или ты никогда ими не пользуешься?
– Ты знаешь, кто ты?.. Да, конечно, у меня есть мозги! И я ими пользуюсь! – Она услышала свой визгливый голос. – Ты с самого начала хотел получить мои эскизы и даже зазвал меня в «Ридекс»!.. В чем дело, Рис? – насмешливо спросила она. – Или ты не привык проигрывать? Я слишком задела твое нежное мужское эго?
– В твоих словах нет и капли здравого смысла, – твердо заявил Рис, заставив ее ощутить отвратительную неуверенность в себе. – Скажи мне, дорогая, что способно переубедить тебя?
– Ничего!
– Вот именно! – парировал Рис. – Пусть так! Но если твои эскизы вдруг появятся у Корральдо? Что тогда ты сделаешь, Флейм? – уже тихо спросил он и увидел, как кровь отлила от ее лица. – Подашь в суд на члена своей семьи? Совершенно очевидно, что граф передал их тому, кого ты не заподозришь. Ну, например, младшему брату твоей матери, – добавил он мягче под ее изумленным взглядом. – Граф ненавидит твою родню. Для него не проблема подкупить кого-то из слуг Джульетты, чтобы украсть папку. Он прекрасно понимает, что ты ничего не сможешь сделать!..
Флейм открыла рот, потом закрыла. Она не знала, что сказать, от ужаса потеряв дар речи.
– Мне не хотелось говорить тебе это, дорогая, – насмешливо начал Рис, и в его голосе послышались игривые нотки, – но твои эскизы для меня не слишком важны! В Венецию я приехал для того, чтобы получить заказ ди Маджори.
Флейм улыбнулась отвратительной улыбкой. Рис никогда не видел подобной. Она выглядела настолько неестественно на ее красивом лице, что ему мгновенно захотелось убрать ее с губ поцелуем.
– Да, судя по всему, ты обрабатывал эту ди Маджори как только мог, – проговорила она, а глаза ее пробежались по сильной груди, потом опустились к ремню на джинсах, потом ниже… Она заметила его реакцию на нее – его желание росло и становилось все сильнее. Испугавшись, Флейм посмотрела ему в глаза, они были так близко, что она могла заглянуть в расширившиеся зрачки.
– Ты злобная маленькая ведьма, – ухмыльнулся он. – Не хочешь ли ты сказать, что ты рев…
Для Флейм это была последняя капля.
Она ударила его изо всей силы. Получилось не слабо. Невольно охнув, она потрясла в воздухе заболевшей рукой и пошевелила пальцами. От удара голова Риса резко качнулась в сторону, но он даже не успел почувствовать боли… Его глаза потрясенно смотрели на Флейм. На лице Риса она прочла не просто угрозу. Оно обещало настоящую грозу!..
– Ну, я надеюсь, ты получила удовольствие, – сказал Рис неестественно тихо. – Теперь моя очередь, – прошипел он и двинулся к ней.
В мгновение ока Рис оказался рядом. Только что их разделял кофейный столик, и вот он уже нависает над ней. Она не успела охнуть, как его губы накрыли ее губы, а язык толчками стал протискиваться ей в рот. Она застонала, но не от испуга. Поддерживая за спину, он прижимал девушку к себе. Она чувствовала его сильную грудь, ее соски тотчас напряглись, низ живота пронзила сладкая боль, колени подкосились, когда она ощутила пульсирующую силу его желания. Дышать стало трудно, перед глазами поплыли светящиеся круги.
Рис наконец оторвался от ее губ, чтобы насладиться тем, как она тяжело и неровно дышит. Глаза ее были как горячий шоколад. Он подхватил ее, положил на пол и лег сверху, держа ее руки в одной своей у нее над головой. Он смотрел на нее сверху и было видно, что щека его еще горит… В следующее мгновение Рис снова прижался губами к ее губам, а Флейм открыла рот, и языки их устроили экзотическую пляску. Флейм почувствовала, как он сжал ее руки; тело от его прикосновения пылало и кололо.
Она застонала, извиваясь под ним, когда он начал гладить грудь сквозь прохладный атлас платья. Руки его двинулись ниже, к животу, потом он поднял подол, и одна рука его скользнула вниз. Флейм ахнула, ее трусики стали влажными. Она слегка прикрыла глаза, когда его ладонь, оторвавшись от бедра, накрыла шелковый холмик внизу живота. Ноги Флейм сделались ватными, она выгибала спину, толкая собственное тело навстречу его телу. Пальцем он, хотя и осторожно, но настойчиво начал растирать упругий, набухающий узел ее клитора, и это совершенно новое, неизведанное ощущение потрясло ее. Наконец их губы разъединились, оба хватали воздух ртом, словно им недоставало кислорода. Флейм открыла глаза и лежала, не двигаясь.
Он быстро расстегнул молнию у нее на платье и стащил его с плеч. Черный комочек лифчика, описав дугу, улегся на светлом ковре. Рис долго смотрел на ее груди, потом накрыл их горячими ладонями. Когда вместо рук за дело взялся язык, Флейм вскрикнула, не заботясь о том, что их могут услышать пилоты. Оказывается, она так давно ждала этого момента!.. Он стащил с нее платье и трусы, она уперлась каблуками в ковер, и тогда он руками раздвинул ее ноги и припал ртом к горячему влажному лону.
Рис чувствовал пьянящий запах, когда губами осторожно ухватился за маленький бутончик. Он быстро довел ее до высшей точки возбуждения, а потом нетвердо встал на ноги. Сейчас он уже ничего не понимал, не думал, он просто невероятно сильно хотел ее. Страстно. Значит, у них не будет нормальных отношений, не будет продолжительной любовной связи, а только вот такие, спонтанные сеансы? Но имело ли это значение? Всю жизнь он был ответственным, разумным и уравновешенным человеком. Теперь же призывать на помощь рассудок и логику было бесполезно. Расставание с Флейм не помогло.
Стягивая через голову рубашку – не хватало терпения возиться с пуговицами, – он чувствовал на себе ее взгляд. Потом расстегнул ремень, а ее глаза пристально следили за ним… Она отвела взгляд, лишь когда он снял джинсы, явив ей всю силу своего желания. Рис опустился перед ней на колени. Она потянулась к нему, коснулась пальцами груди, добралась до сосков, ущипнула, слегка сжала. Ее сердце победоносно забилось, когда она увидела его исказившееся страстью лицо.
Рис безошибочно прочел призыв в ее глазах, осторожно лег на нее и почувствовал, как она обхватила его ногами. Руками Флейм впилась ему в ягодицы, ее тело поднялось в молчаливом требовании поторопиться. Рис вошел в нее одним уверенным движением, и она приняла его целиком. Он стиснул зубы и призвал на помощь всю свою волю, чтобы продлить эту сладкую муку. Она шептала его имя, царапала ногтями спину. Она забыла обо всем, кроме своей страсти. Огненные волосы разметались по ковру, Рис запустил в них пальцы. Он старался подчинить ее себе и соединиться с ней с такой силой, на какую когда-либо был способен мужчина!..
Флейм ощутила оргазм один раз, потом другой, третий, ее тело, казалось, вот-вот разорвется на части. Она слышала его стоны, видела глаза, подернутые туманом. Он был уже в полуобморочном состоянии… Наконец она ощутила, как горячая жидкость излилась в нее, и впилась ему в плечи. Это ее мужчина!.. Всем своим весом он придавил ее к полу, она счастливо улыбнулась и стала нежно гладить мокрые от пота волосы, когда его голова упала ей на грудь. Рис судорожно ловил ртом воздух, а она едва сознавала, что сама делает то же самое. Ее охватило чувство невероятной легкости и покоя…
В конце концов все будет хорошо. Да и как иначе, если они способны так чувствовать друг друга?!
Флейм очнулась от какого-то звонка и не могла понять в чем дело, но зуммер не унимался, назойливый, зловещий. Она увидела ножку кресла и подскочила. Самолет! Рис сел в кресле, голый, как новорожденный младенец, и нажал кнопку на ручке кресла. Но смотрел он только на нее.
– Да?
– До Уичито десять минут, мистер Декстер.
Флейм потянулась за одеждой, поднялась и, переступая с ноги на ногу, торопливо натянула трусики.
– Спасибо, Колин, – сказал Рис, с нежной улыбкой на губах наблюдая, как Флейм одевается. Он облизал нижнюю губу, вспомнив, как сильно она прикусила ее…
– А ты не собираешься одеваться? – Тихий неуверенный голос вторгся в его мысли.
– Собираюсь. Ты боишься, что я выйду из самолета голый?
– Да я бы не удивилась, – бросила она ядовито. Потом посмотрела на свое мятое черное платье. Лицо ее переменилось: Венди!..
Рис молча оделся и пригладил волосы. Он наблюдал, как она полезла в сумочку, достала косметичку и перед зеркалом поправила макияж.
Их ждал длинный черный седан. Флейм, усевшись рядом с Рисом, открыла карту. Рис нашел по ней дорогу и направил машину к городку, где когда-то жила Венди…
Они легко нашли кладбище. Деревянная церковь с облезлой крышей возвышалась над рядами могил. Могила Венди была последней в крайнем ряду. Груды засохших цветов похрустывали на ветру. Спотыкаясь, Флейм пошла к могиле, Рис поддерживал ее за локоть. Она благодарно посмотрела на него.
– Я так рада, что ты со мной, – прошептала она.
Слова прозвучали тихо, как дуновение ветерка.
Но он расслышал и крепче сжал ее руку. Надгробный камень был самый бедный, какой доводилось видеть Флейм. На нем было выбито только имя, дата рождения и смерти.
– О Венди! – прошептала Флейм, и гранитный камень расплылся в пелене ее слез. – Ты заслужила большего!
Она рассказала Рису, как умерла Венди, и его лицо стало сердитым. Какая нелепая смерть!..
Флейм склонилась над могилой подруги, убрала засохшие цветы и положила свои.
– До свидания, Венди, – прошептала она.
В ответ раздалось карканье одинокой вороны, пролетавшей над кладбищем.
