Текст книги "Дивный Мир Будущего (СИ)"

Автор книги: Максим Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава № 18

Сон вновь прерывается довольно неприятным образом: резко, рывком, без всякого предупреждения. Сознание словно пинком выпроваживается из мира грез; вылетает на поверхность реальности, как задыхающийся пловец из-под воды.

– Что за черт? – непонимающе мотаю головой, – Сколько я спал?

– Четыре часа девять минут, – спокойно докладывает Нимфа, – Задействован протокол преждевременного пробуждения.

Сажусь, что есть силы растирая лицо ладонями. Мысли ворочаются в голове с превеликим трудом, отдых явно не пошел на пользу. Такое ощущение, что лучше бы я и вовсе не спал.

– Да что случилось-то? – допытываюсь у нейросети.

– Несанкционированный доступ, – уныло констатирует ИскИн, – Получено экстренное сообщение от неизвестного адресата.

Только теперь замечаю маячащий перед глазами красный конверт, сопровождаемый целый плеядой восклицательных знаков и предупреждений. Стараюсь отогнать подальше сонливость и головную боль; тяжело верчу шеей, добиваясь отчетливого хруста в позвонках.

– Что там?

– Тей, содержимое заблокировано для вашей же безопасности, – лепечет Нимфа, – Внутри могут находиться опасные…

– Да что там уже?!

Выдержав скорбную паузу, нейросеть открывает перед глазами короткий и не слишком содержательный текст.

Внимание! Сегодня, в 6:00 ожидается половодье: река выйдет из берегов. Всем заинтересованным просьба собраться на месте.

И все. Ни подписи, ни пояснений.

Отказываюсь понимать, что сие может значить; похоже на не слишком удачную шутку или нелепый розыгрыш от кого-то, напрочь лишенного юмора. Глупость ситуации усугубляется временем: взгляд на часы подтверждает, что до заявленного в письме часа осталось совсем немного.

Отчаявшись разгадать загадку самостоятельно, вяло вываливаюсь в коридор. Гостиная встречает хмурыми не выспавшимися лицами товарищей. Голиаф, Франко, Анна – не хватает только Августа. Стоит войти, как на мне перекрещиваются три недовольных вопросительных взгляда.

– Что, и у вас? – переспрашиваю, не найдя ничего умнее, – У всех одно и то же сообщение?

– Хотел бы я знать, что оно значит, – раздраженно чертыхается Моро, – Что за половодье? Что за река?

– Ну река, положим, тут только одна, – задумчиво цедит Анна, не поднимая взгляда от чашки кофе.

– Точно! – до меня вдруг доходит, что речь идет о гигантском водоводе.

И сразу же, неприятной дрожью возникают воспоминания о встрече с Рэдклифом. Неужели это его рук дело?

– Подожди-подожди, как он там говорил? – шепчу еле слышно, словно разговаривая сам с собой, – «Представляешь, что будет, если вся эта мощь в один прекрасный миг освободится? Миллионы тонн воды обретут прежнюю силу и обрушатся на головы ни в чем не повинных людишек. Разрушения, катаклизмы, сотни тысяч жертв!»

– Говорил кто? – встревоженно переспрашивает Франко.

Только теперь замечаю, что меня внимательно слушают, а в гостиной висит почти полная тишина.

– Коулман, – отвечаю тихо, все еще находясь под впечатлением от неприятной фразы.

– Ты разговаривал с Коулманом? – недоверчиво переспрашивает Моро.

– Немного… Мы случайно встретились, – начинаю довольно жалко оправдываться, – У той самой реки, кстати говоря…

– Случайно! – многозначительно усмехается Голиаф, – Ты веришь в подобные случайности?

– Черт возьми, Тей! – Франко не скрывает раздражения, – Неужели ты не понимаешь?! Киборг мог внушить тебе что угодно! Или просто напросто убить. А мы ничем бы не помешали!

– Да ничего подобного он не хотел.

– Ты не можешь знать, чего он хотел!

– Так что, ты думаешь, Рэдклиф замыслил теракт? Взрыв водовода?

– Других объяснений для этих дурацких посланий я не вижу!

Перечитываю письмо, мысленно соглашаясь с Моро. Кто-то весьма прозрачно намекает на разрушение громадной трубы. Со всеми вытекающими, как бы двусмысленно это не звучало.

– Во всяком случае, решается вопрос с анонимными сообщениями, – также задумчиво добавляет Анна, – Такое по силам не многим, только сильным хакерам. Думаю, Коулман из их числа.

– Но на кой ляд ему вообще нас предупреждать? – восклицаю с крайним недоумением, – Если террорист решился взорвать реку, он сделает это тихо, не привлекая лишнего внимания!

– Кажется, ты оправдываешь киборга? – укоряет Голиаф.

– Не оправдываю, просто пытаюсь понять логику!

– Тут может быть многое, чего мы не в силах постичь, – хмурится Моро, – Может, Коулман желает нас подставить. Или убить. Или и то, и другое сразу.

– Но мы ведь должны как-то реагировать?

– Как-то, определенно, должны, – Анна впервые поднимает глаза, глядя прямо на меня.

Осматриваю собравшихся; некоторое время мы играем в переглядки. Никто не знает, что еще сказать; никто не может принять решение и взвалить на собственные плечи бремя выбора.

– А где Нэш?! – вскакиваю на ноги, резко отодвигая стул, – Какого черта он еще спит?!

Уверенным шагом лечу к кабинету Августа; за мной следует Франко и, чуть поколебавшись, Анна. Мы подходим к двери, я настойчиво стучусь. Потом повторяю попытку. Затем – барабаню по створке кулаками. Никакого ответа. Переглянувшись с Моро, заношу ногу для удара и выбиваю не слишком крепкий запор. Втроем врываемся в полутьму кабинета; я замираю, не в силах осознать увиденное.

Комната практически не изменилась, разве что лампы выключены. Единственный источник света – огромные мерцающие мониторы, где с заданной периодичностью сменяют друг друга некие абстрактные образы, переливаются яркие цвета и непонятные градиенты. Все это похоже на какую-то бредовую фантасмагорию, пытку для глаз и для сознания.

Хозяин кабинета лежит в своем глубоком кресле. Ноги вытянуты куда-то под стол, руки безвольно раскинуты в стороны; голова завалена набок, чудом удерживаясь на широком подголовнике. Глаза полузакрыты, радужки не видно из-за невероятно расширившихся зрачков. Бездумный взгляд блуждает по экранам; губы шевелятся, издавая еле слышный шепот; из уголка рта вытекает целый ручей слюны. Август никак не реагирует на появление гостей, он целиком растворился в мире сладострастных грез.

– Что за черт?! – шепчу изумленно и испуганно.

Рука невольно нашаривает сенсор, над головой загорается тусклый свет. Только теперь замечаю неестественную бледность Нэша, проступившие вены, а на столе – наполовину пустой инъектор.

– Твою дивизию! Август! – с болью рявкает Франко, – Только не это!

Парень хватает друга за подбородок, трясет; в воздух взлетает ладонь, отвешивая несколько хлестких пощечин.

– Бесполезно! – загробным тоном возвещает Анна, – Это чертов «кайф»! Он сейчас так далеко, что и представить сложно.

Девушка брезгливо рассматривает инъектор, а затем бросает его на пол. Высокий каблук безжалостно и злобно топчет пластик, пока от него не остается мелкая труха.

– Как же мы не заметили? – озверело сокрушается Франко, – Почему не поняли? Смерть Мари его так подкосила!

Словно повинуясь его словам, цветной калейдоскоп на экране прерывается. Бесконечный поток пестрых бессмысленных красок иссякает, а на его месте возникает простой объемный образ. Мари Дин смотрит с голографических мониторов, как живая; чуть насмешливый дружелюбный теплый взгляд обещает надежду и скорую встречу; откровенное платье обнажает белые плечи и верх груди; длинные волосы раскиданы по спине и слегка колышутся под порывами несуществующего ветра.

– Нэш! Нэш, очнись! – Моро по-прежнему теребит бесчувственное тело.

Голова Августа болтается, как воздушный шарик на веревке; плечи и руки вяло перекатываются по креслу, будто наполненные вязким гелем. Взгляд все такой же бессмысленный, слюна размазалась по подбородку, изо рта доносится недовольное бормотание.

– Оставь, – безрадостно качает головой Кравец, – Парень в наркотическом сне. У нас нет ни навыков, ни нужных средств, чтобы привести его в порядок.

– И долго это еще продлиться? – уточняю со слабой надеждой.

– Кто знает? – девушка грустно пожимает плечами, – Зависит от дозы… Может, пять минут. А может – пять часов!

Франко бережно укладывает друга поудобнее, отступает на шаг, не сводя печального взгляда с аморфной фигуры. Сердце сжимается от боли и тоски, видя, во что превращается деятельный и амбициозный человек под действием всего лишь одной дозы химической дряни.

– Значит, мы сами должны что-то решить! – говорю и понимаю, что тем самым перекладываю ответственность на себя.

Франко смотрит на Анну, девушка – на меня. В кои-то веки ее надменный вид сменяется на выражение неуверенности и даже какой-то хрупкости. Взгляд на взгляд, глаза в глаза, между нами проскакивает искра взаимопонимания. Посылаю блондинке импульс спокойствия и силы; уже вполне осознаю, чего она ждет. Да и у меня, по сути, не остается иного выбора.

– Мы не можем не реагировать на послание, – медленно и веско проговариваю общие мысли, – Мы просто обязаны проверить, что там происходит!

Спутники синхронно кивают, Моро кидает быстрый взгляд на часы.

– Время… Времени почти нет!

Выскакиваем из полутемного кабинета, в гостиной нас ждет недоумевающий Голиаф.

– Вооружиться! – восклицает Франко, – Переодеваться некогда!

Он хватает куртку, одним ловким движением втискивая худые руки в рукава. Ему-то, если честно, оружие и вовсе ни к чему – он сам оружие!

– Я готова! – несколько кровожадно заявляет Анна, поглаживая ладонью осиную талию.

Красотка выглядит сногсшибательно: короткая юбка, высокие сапожки, белая блузка и широкий пояс. Где-то там, как я теперь понимаю, скрыт, свернут кругами тот самый стальной кнут, коим блондинка владеет с непревзойденным мастерством. Она будто собралась на вечеринку, а не на боевую операцию.

– У меня только стандартный рельсотрон, – Кокс растеряно хлопает по кобуре у пояса.

– Сойдет! – Моро уже шагает к выходу.

Смотрю на пустые ладони – получается, я самый бесполезный участник команды. Ни оружия, ни стопроцентно работающих навыков. Можно было бы назваться пушечным мясом, да только и мяса того – кот наплакал.

– Держи! – Франко на ходу бросает тряпичный сверток.

С трудом ловлю передачку, рассматриваю – в руках знакомое оружие. Две кинетические перчатки, залитые энергией под завязку. Надо же, а говорили, что перезарядка стоит целого состояния! Не поскупились, значит!

Натягиваю оружие уже на бегу, с трудом поспевая за впередиидущей троицей. Моро шагает, изредка срываясь в легкую трусцу, что-то тихо объясняет Голиафу. Анна ловко семенит следом, высокие каблуки отнюдь не мешают девушке передвигаться с завидной скоростью. Оглянувшись, она оценивающе измеряет меня взглядом. Махаю рукой – тут мол, не отстану!

В очередной раз забег на длинную дистанцию; с удивлением замечаю, что даже дыхание не сбивается. Видимо, тренировки все же не прошли даром: хоть какую-то нагрузку организм сумел усвоить и направить себе на пользу.

Проносимся вдоль заборов и заводских цехов; почти знакомой дорогой пробегаем мимо череды однотипных строений; не замедляя шага преодолеваем узкий проход и пустынную часть заброшенных ангаров. За каких-то пятнадцать минут – рекордное для меня время – добираемся до конечной точки. Взору предстает памятная площадка перед внушительной громадой многометровой трубы.

– Ну, и чего торопились? – тяжело дыша, вопрошает Голиаф.

Похоже, ему дистанция далась сложнее всех. Мужчина несколько вспотел, да и прыти у него явно поубавилось. Вот Франко, наоборот, будто и не почувствовал пробежки. Анна тоже смотрит бодро, хоть волосы слегка и подрастрепались.

Подхожу ближе, вглядываясь в бурлящие потоки воды: ничего необычного. Все усиленно оглядываются, будто заплутавшие путники.

– А то ли это место, о котором говорится в послании? – хмуро вопрошает Анна.

– Там вообще толком ничего не сказано, – не менее безрадостно отвечает Кокс.

– Как минимум, нужно все осмотреть, – решительно заявляет Моро, первым подавая пример, – Мы должны убедиться, что тут нет никакой бомбы!

Но никто не успевает ступить и шага; скрипучий механический голос, доносящийся будто из бездонной бочки, заставляет застыть на месте.

– Значит, все-таки бомба? – в тоне нет удивления, вопросительная интонация угадывается с трудом.

Разом поворачиваем головы: у края площадки невозмутимо возвышается киборг. Как его можно было не заметить – ума не приложу! То ли дело в неестественной абсолютной неподвижности, из-за которой его можно принять за деталь природного интерьера. То ли сыграли роль некие хитрые навыки маскировки… Он просто стоит, не делая попыток спрятаться или скрыться, но взгляд выхватывает рослый силуэт, только когда он соизволяет подать голос.

– А то ты не знал! – яростно ощетинившись, шипит Франко.

В воздухе повисает угроза и молчаливое предчувствие беды. Надвигается что-то страшное; близится пока еще неизвестная, но от этого не менее фатальная развязка. События развиваются сами по себе, а их участники, будто бездарные актеры бродячего театра, не в силах отступить от назначенных ролей ни на йоту.

– Вот мы и снова встретились, Тей, – дребезжащим голосом произносит Рэдклиф, – Правда, гораздо быстрее и в более драматичных обстоятельствах, чем можно было себе представить.

Франко и Голиаф переглядываются, медленно расходясь в стороны; Анна остается у меня за спиной. Внимательно смотрю на киборга, безуспешно стараясь распознать его намерения.

– Зачем это тебе? – спрашиваю, чтобы просто потянуть время, – Неужели взрыв хоть что-то изменит? Что-то кому-то докажет?

Коулман, по-прежнему неподвижен, хотя наверняка не выпускает из вида двух мужчин, обходящих его с флангов. Пока что киборг не выказывает никаких агрессивных намерений, больше всего он напоминает говорящую статую.

– Ты абсолютно прав, мальчик: взрыв мне совершенно ни к чему, – размеренный скрипучий голос режет слух, – И я готов заявить официально, что не имею к бомбе никакого отношения.

Фыркнув, недоверчиво качаю головой. Речи киборга звучат не слишком убедительно, несмотря на определенную харизму. Ему хочется верить, но факты…

– Понимаю, ты не можешь забыть мою речь про освобождение реки, – все так же бесстрастно продолжает Рэдклиф, – Однако, уверяю, те суждения были чисто теоретическими, – его голос повышается, звуча, как из рупора, – Вот мое слово! Я ничего не знал про бомбу до сего момента. Я не планировал взрыв и не отдавал никаких указаний, ведущих к его осуществлению. Я не изготавливал взрывное устройство и не знаю, кто этим занимался. Я не виновен! А истинные виновные мне не ведомы!

Он чеканит слова, как строки гимна, под которые невольно хочется маршировать в ногу. Такова мощь кибернетического организма, или же тут завязаны куда более продвинутые таланты – не знаю. Но в голове зарождаются сомнения. Непозволительные гиблые сомнения в собственной правоте.

– Хорош трындеть, жестянка! – звонкий голос Анны разрезает недолгие раздумья, – Тей, неужели ты ему поверил?

Поверил? А почему бы и нет? Что такого плохого я вообще знаю о Коулмане?

Заказчик в убийстве Мари? – не доказано, а сам он отрицает любую причастность.

Главарь банды отморозков? – так это Кирк, а Рэдклиф вообще тут непонятно каким боком.

Лидер преступного мира? – все со слов того же Нэша, который и сам, как выясняется, далеко не ангел.

Но если киборг ни при чем, то какого лешего он тут ошивается?!

– Нас обоих подставили, – Коулман будто читает мои мысли, напрочь игнорируя остальных участников конфликта, – Привели в нужный момент в определенное место. Столкнули лбами. Двинули вперед, как жертвенные пешки.

И вот тут замечаю подвох. Я-то, может быть, и пешка – глупая, ничего не понимающая низовая фигура. Только вот сам Рэдклиф отнюдь не такой простачок, чтобы позволить собой манипулировать. А если и позволил, то только следуя какому-то собственному, встречному плану. О бомбе он, возможно, и не знал, но вот про нашу встречу точно догадывался…

– Довольно! – гневно восклицает блондинка, – Мы с тобой еще за Мари не поквитались!

С тихим шуршанием раскрывается искрящийся стальной кнут, девушка шагает вбок, оставляя себе пространство для замаха. Коулман предостерегающе поднимает живую руку, но этот жест, против ожиданий, служит сигналом к началу боевых действий.

– Ха! – Голиаф довольно ловко прыгает вперед.

В руках мужчины появляется силуэт внушительного оружия, незамедлительно гремит выстрел. Вижу вспышку и яркий огненный росчерк, неудержимо стремящийся к цели. Вот только и киборг не стоит на месте.

Смертоносный снаряд молниеносен, но Рэдклиф быстрее. Полумеханическое тело уклоняется от пули с грацией стального маятника, а затем столь же стремительно возвращается на место. Оглушительный взрыв сопровождается градом осколков: каменная стена за спиной Коулмана рушится из-за разрушительного попадания. Крупный огрызок кирпича норовит попасть киборгу в голову, но тот легко отмахивается, мгновенно превращая камень в облако красноватой пыли.

Выстрелить второй раз Кокс не успевает. Сделав шаг, Рэдклиф мигом оказывается рядом. Вижу пару жестоких ударов, потом пухлый мужчина отлетает прочь, бесчувственное тело падает, раскинув изломанные руки. Рядом на землю валится искореженное оружие, напоминающее теперь бесполезный кусок металла. Голова Голиафа откидывается набок; распахнутые глаза застыли, уставившись в никуда; из уголка рта вырывается струйка крови.

В следующий миг на киборга налетает разъяренный Франко. Парень безоружен, что не удивительно, учитывая его мастерство рукопашника. Однако, на этот раз самоуверенность играет с Моро злую шутку: противник не только не уступает ему в прыти, но и, пожалуй, превосходит в знаниях.

Следует стремительный обмен зубодробительными ударами, из которых я замечаю хорошо если каждый второй. Франко отвешивает мощную зуботычину, проводит несколько зверских тычков в корпус, но враг их будто не замечает. Зато ответная пощечина заставляет парня пошатнуться. Удар! Слышен жуткий хруст; пронзительно вскрикнув, Моро отпрыгивает назад; правая рука бойца болтается бесполезной сломанной культей.

Не отставая ни на шаг, Рэдклиф проводит ужасающую по мощи и скорости атаку, начавшуюся с головы, а завершившуюся пинком в коленную чашечку. Франко с трудом защищается, уйдя в глухую оборону; подкосившаяся нога заставляет парня оступиться и потерять равновесие.

Резко подпрыгнув, киборг бьет ступней в грудь. Издав глухой стук, стальная нога сметает с пути запоздалый блок, крушит ребра, дробит грудную клетку в крупный кровавый фарш. Моро отброшен и повержен, с тяжелым стоном парень опускается на землю, чтобы застыть обезвреженной массой бессильной плоти.

Все это происходит настолько стремительно, что я не успеваю и шага ступить, не то что кинуться на помощь. Только теперь до меня доходит ужас происходящего: безжалостный киборг крушит товарищей, калеча и разбивая их в мясо. Испугано сглатываю скопившуюся слюну; похоже, пришел мой черед.

Не сговариваясь, идем с Анной в разные стороны, чтобы напасть на противника одновременно. Вокруг девушки щелкает, как живой, сверкающий конец подергивающегося кнута. Я нервно нащупываю сенсоры кинетической перчатки. Думаю, шансов на победу у нас немного, но оставить дело так – уже нет никакой возможности. Возможно, Рэдклиф ни в чем не виновен. Возможно, он ничего не знал ни о бомбе, ни о Мари. Но после начала драки все стало слишком… личным!

Киборг стоит, равнодушно ожидая продолжения баталии. Он не выказывает ни раздражения, ни недовольства; на безупречной одежде ни следа грязи, на лице – ни тени повреждений. Кажется, ему все едино: что разговаривать, что крошить врагов в труху!

Кнут гневно щелкает, готовясь ударить; я напрягаюсь, заряжая молниеносный рывок…

– Стоять!

Повелительный оклик осаживает, гася наступательный порыв на корню.

– Стоять, – уже спокойнее повторяет Нэш, подходя ближе, – Это не ваша битва, ребята…

Глава № 19

Он выглядит откровенно хреново. Бледное лицо перекошено гримасой боли и нервного истощения; глаза с невероятно расширившимися зрачками блуждают по кругу, не в силах остановиться; руки беспрестанно подрагивают, шевелятся; пальцы безостановочно сжимаются и разжимаются, мелочно теребят одежду. Август заметно ослаб: тело трясется в едва различимой лихорадке; ноги переступают на месте, словно он опасается упасть, как только замрет. И тем не менее, от парня веет явной силой и опасностью. Он все еще грозен и полон мощи, хоть и частично подорванной.

– Ты что, пришел драться? – в голосе Коулмана впервые слышится что-то, похожее на эмоции.

В дребезжащей гортанной речи заметна горькая насмешка. Киборг совершенно не считает Августа достойным противником. Даже бедолагу Франко он встречал более спокойно, без издевки. Результат от этого, впрочем, не изменился.

– Я тут, чтобы уничтожить тебя! – яростно шепчет Нэш, рывком стягивая толстовку через голову.

– А кишка не тонка? – механические губы изображают подобие улыбки.

Выглядит это довольно устрашающе, и уж, во всяком случае, совершенно не смешно. Я все еще готов к бою, да и Анна не торопится отступать.

– В сторону! – повелительно командует Август, и ему трудно сопротивляться, – Он мой! Вы все равно ничем не поможете, только зря поляжете…

Парень выходит вперед, раздвигая воздух руками. Ощущение надвигающейся беды усиливается. Энергия сгущается вокруг двух бойцов; накапливается, словно перед грозой.

– Этот противник совсем из другой весовой категории, – задумчиво и весомо заканчивает мысль Нэш, – Держитесь подальше!

Парень смотрит на Рэдклифа, и этим взглядом, кажется, можно испепелять камни. Злость, ярость, гнев, небывалая ненависть и накопленная годами сила концентрируется в огненно-темном взоре, словно в невероятно сфокусированном луче лазера.

Но киборгу все нипочем, он даже не дрогнул. Больше того, повернув голову в мою сторону, Коулман произносит вполне спокойно и доброжелательно.

– На твоем месте, Тей, я бы поискал наверху, – палец мужчины указывает на близлежащую лестницу, – Кажется, взрывное устройство расположено именно там…

Откуда он знает? Или это чистая логика? Неужто он совсем не боится Августа? Что в словах киборга: четкий расчет или непревзойденный блеф?

Несмотря на внешнюю неприязнь, поневоле проникаюсь уважением. Рэдклиф настолько спокоен, взвешен, раскрепощен, что вызывает гораздо больше сочувствия, чем взбалмошный растрепанный Август. Да и все мы, если посмотреть со стороны – лишь шайка безумцев, набросившаяся на одинокого киборга абсолютно без всякой на то причины!

К тому же, Коулман невероятно уверенно говорил о собственной невиновности. Чувствую, как по спине пробегает холодок при одной только мысли: а что, если зачинщик взрыва действительно вовсе не киборг? Если он тут ни при чем, то кто же организатор теракта?

А ведь впервые сюда меня привел Август… Рассказывал что-то такое о свободе и возвращении к былому величию. Кстати – именно Нэш в разговоре упоминал создание бомбы, как нечто само собой разумеющееся! Конечно, по его словам, мы не террористы… Но до недавнего времени я много чего об Августе не знал. На что еще может быть способен гениальный мозг под влиянием жестких наркотиков? Что он может учудить ради безудержного стремления к мнимому освобождению?

– Эй, Нэш, – вяло окликаю парня, – Чья это операция?

Август не оборачивается и не отвечает, хоть его плечи слегка вздрагивают от неожиданности.

– Вот это хороший вопрос, парень, – удовлетворенно кивает Рэдклиф.

Анна смотрит на меня непонимающе, медленно переводит взгляд на лидера Сопротивления.

– Кто это все подстроил? – продолжаю я, нагнетая напряжение в голосе, – Ты что, спятил? Решил убить нас всех?!

Вместо ответа он срывается с места. Размазанная в воздухе фигура налетает на Коулмана, едва не сбив того с ног. Град ударов и блоков, подсечек и отскоков, самых разнообразных приемов и защит – я не успеваю разглядеть и половины происходящего перед глазами!

Киборг отвечает на атаку Августа столь же стремительно и неудержимо. Противники сталкиваются с грохотом и треском, как два стальных поезда на полном ходу. Они вихрем проносятся по площадке, сметая все на своем пути, а потом смертоносный клубок расцепляется.

Нэш кубарем летит на землю, неловко распластавшись на спине; его враг стоит, изогнувшись в нечеловечески кривой позе. Сейчас Рэдклиф похож на сломанную статую или кривой прут, застывший без всякого движения. Механическая часть тела – как стальной остов; плоть – словно временная отделка. Одежда киборга слегка помята и истрепана, но на лице – ни следа потасовки.

Толкнувшись плечами, Август мягко вскакивает на ноги. Физиономия парня разбита в кровь, но это, как ни странно, делает его более живым и одухотворенным. Он надвигается на противника, качая телом, как маятником; ноги танцуют легкой поступью, руки порхают, выискивая прорехи в непробиваемой защите.

Вся их стычка длится не многим более трех секунд, в течении которых я чувствую себя абсолютно беспомощным. С громким выкриком Нэш атакует. Начинается второй раунд боя.

Мы с Анной, не сговариваясь, отступаем. Все же Август прав – это не наша битва, не наш уровень противника. Если бы Рэдклиф захотел, он мог бы расправиться со всей командой одной левой. Что и продемонстрировал на примере Франко и Голиафа.

– Бомба! – девушка буквально снимает восклицание у меня с языка, – Наверх!

Она бросается к стальным скобам лестничной вертикали, я рывком прыгаю следом.

Анна взбирается первой, ее темные сапожки мелькают почти перед самыми глазами. Лезу следом, невольно поднимаю взгляд и уже не имею сил отвести его вниз: короткая юбка девушки открывает слишком многое, крошечные белые трусики скрывают и того меньше. Упругие белые ягодицы красотки приковывают взор, будоражат фантазию.

Вот же черт! Пять минут назад в битве покалечены двое наших друзей; внизу идет битва не на жизнь, а насмерть; мы лезем навстречу вероятной гибели. И все, о чем я могу думать – о женских прелестях излишне откровенно одетой подруги? Что это – гормоны? Или разбушевавшийся адреналин?

Несмотря на спешку, подъем занимает добрых полминуты. Чем ближе к вершине, тем положе становится лестница, в конце и вовсе превращаясь в узкую, почти горизонтальную дорожку с двумя поручнями. Выбираемся на верхушку, дух захватывает от ощущения невероятной мощи, спрятанной где-то под ногами.

Вдоль верхней части водовода, по всей его длине, на сколько хватает глаз, тянется широкий, метров пять в поперечнике, настил из стальной сетки. По бокам – невысокие перила по пояс взрослому; внизу, сквозь металлические ячейки и прозрачный пластик проглядывает темно-синяя муть неудержимого потока. В обе стороны открывается величественный вид, а уж вдоль реки и подавно! Кажется, будто собственноручно оседлал гигантскую трубу, пустив невероятную мощь промеж ног!

Опасная близость реки чувствуется, и она нервирует. Сквозь толстые стены водовода, сквозь металл и амортизаторы – все равно ощущается дрожь воды; низкий, бурлящий гул потока достигает слуха как будто не через уши, а через мелкую, едва ощутимую вибрацию всей конструкции. Воздух, вопреки здравому смыслу, наполнен звенящей энергией и влагой, непонятно как пробивающейся наружу сквозь герметичную поверхность. Разлитая вокруг сила пугает, но в то же время подспудно подзуживает, подталкивает на подвиги.

Мы с Анной тут не одни. Поднявшись, не сразу замечаю расположившуюся неподалеку четверку мужчин. Они стоят рядом с полукруглой стальной скобой, прикрывающей стекло; за спинами незнакомцев можно рассмотреть компактное устройство, живо подмигивающее чередой индикаторов. Бомба? Не припоминаю, чтобы я раньше их видел. Но почему-то кажется, что это она.

По пологому пандусу выходим на настил. Шагаю рядом с Анной, ощущая какой-то странный душевный подъем. Теперь мы с ней вместе – вдвоем! – боремся за общее дело! И от блондинки, наконец-то, не видно ее всегдашнего презрения и высокомерия! Сейчас красотка невероятно серьезна и сосредоточена, что придает миловидному лицу довольно забавное насупленное выражение.

Нас замечают, четверка сдвигается навстречу. Трое идут рядком, нарочито расслабленно опустив руки. Высокие, сильные, уверенные в себе. Не простые громилы с улицы. Они совсем не похожи на бездумных исполнителей, скорее мужчины из тех, кто сам привык отдавать приказы. Ладони их пусты, но на поясе каждого – кобура; рядом небрежно болтаются либо ножны, либо ручка электродубины. Невольно отмечаю слаженность действий и стать походки – троица даже шагает в ногу, будто держа не слишком плотный строй.

А вот четвертый, выглядывающий из-за спин боевиков, оказывается старым знакомым. Не слишком высокая фигура, зато широченные плечи; лысая голова, будто вырубленная из камня. Руки-мачты, ноги-стволы деревьев; пудовые кулаки, размером соперничающие с небольшой головой. Кирк Гаусс кажется воплощением необузданной природной мощи, запертой в капкане человеческой плоти. При виде меня физиономия мужчины расплывается в довольной усмешке. Он разводит руками, будто закадычный приятель, необычайно обрадованный неожиданной встрече.

Не успеваю толком испугаться, да и слишком взбудоражен для этого. Кровь струится по жилам на порядок быстрее обычного, сердце выскакивает из груди; дыхание резкое, отрывистое; восприятие непривычно ускорено. Рядом – красивая женщина; непреклонная и непобедимая. И я буду соответствовать, даже если это глупо! Даже если ради этого придется пожертвовать чем-то значимым. Например – собой.

Анна останавливается, расставив ноги и слегка заведя правую ладонь за спину. Поза кажется вызывающей и расслабленной, но я-то вижу, что девушка готова ударить в любой миг. И не пустой рукой, а смертельной сталью неизменного кнута.

Отхожу чуть в сторону, давая ей пространство для маневра. Мое дело – разговоры и отвлечение внимания. А в случае схватки – внести сумятицу в ряды врагов, да желательно не мешать Анне вершить смертоубийство. Слегка напружиниваю ноги, стараюсь очистить голову, как учил Рамирес. Пальцы отзываются неожиданно сильным и быстрым покалыванием.

Враги тоже замирают, между нами добрый десяток шагов. Они спокойны и собраны, во взглядах нет и следа снисхождения, хоть и не похоже, чтобы нас воспринимали всерьез. Лишь Кирк лыбится еще больше, кажется рожа вот-вот треснет от столь широкой ухмылки.

– Вот так-так… – громогласным псевдо-сокрушенным голосом тянет Гаусс, – Посмотрите на них! Спасатели прибыли! Интересно, что же вы собираетесь предпринять теперь?

Коротко хохотнув, головорез внезапно теряет остатки веселости. На лицо накатывает злобное выражение, перекошенный рот источает торжество.

– Знаешь, мне совершенно насрать на бомбу и этот ничего не решающий взрыв! Но вот ты, – Кирк тычет пальцем в мою сторону, – С тобой я хочу поквитаться самолично! Девчонка пусть развлечет ребят, хоть и худосочная на мой вкус. Ну да ничего, главное, чтобы между ног дыр…