Текст книги "Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне"

Автор книги: Максим Оськин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Высшее русское командование предполагало активно использовать свою многочисленную кавалерию в кампании 1915 года. Именно теперь кавалерийские корпуса создаются в качестве постоянных единиц. Правда, кавалерийские корпуса, как и часть пехотных армейских корпусов в течение всей войны, как правило, включали в себя разные дивизии и (или) бригады. Ротация дивизионных и бригадных соединений в корпусах стала обычным делом, в зависимости от складывающейся обстановки и ставящихся перед конницей задач. Объединение кавалерийских дивизий в корпуса прежде всего было вызвано осознанием того обстоятельства, что одна дивизия не в состоянии выполнить задачу оперативного характера, а тактические рамки превосходно выполнялись и войсковой конницей.

Во-вторых, несколько кавалерийских дивизий обладали той огневой мощью, что была необходима для действий армейской конницы. Одна дивизия все-таки была слабовата и успешно сдерживалась арьергардами противника. Кавалерия, рубящая обозы отступающего врага, вносит расстройство в его тылы, а между тем русская конница все время давала противнику возможность прикрыться арьергардами. Это отчетливо показала уже Галицийская битва августа 1914 года: «Формирование конных корпусов из нескольких дивизий и вообще концентрация конных масс для боевых действий производилась широко в течение Великой войны, и к этому приводила современная мощь огнестрельного оружия» [194]194
  Сливинский А.Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21 августа 1914 года у д. Ярославице. Сербия, 1921. С. 53.


[Закрыть].

Первые кавалерийские корпуса были образованы в районе Днестра в начале апреля 1915 года: 2-й корпус ген. А.М. Каледина у Залещиков и 3-й корпус ген. Графа Ф.А. Келлера у Хотина. Эта конница передавалась в подчинение 9-й армии ген. П.А. Лечицкого, готовившейся к броску через Карпаты. То есть кавалерийские корпуса формировались на Юго-Западном фронте специально перед предполагаемым выходом на венгерскую равнину, где конница могла быть использована в полном объеме. Тогда же на Северо-Западном фронте сформировали 1-й кавалерийский корпус ген. В.А. Орановского. В мае 1915 года, для выполнения арьергардных задач в ходе отступления, был сформирован 4-й кавалерийский корпус ген. Я.Ф. фон Гилленшмидта. В 1915 году в кавалерийские корпуса входили по три-четыре дивизии, так как предшествующие бои кавкорпусов, имевших в своем составе по две дивизии, выявили недостаточную огневую и маневренную мощь таких соединений. Высокоманевренные операции еще больше повышали требования: осенью 1916 года, во время боев в Румынии, 3-й кавалерийский корпус ген. Ф.А. Келлера был развернут в целую армию, имея в своем составе восемь дивизий, в основном казачьих.

В весенне-летней кампании 1915 года русская кавалерия прикрывала общее отступление действующих армий. Конница отходила последней после сражений, сбивая темпы преследования победоносного неприятеля, закрывала то и дело образовавшиеся «провалы» в оборонительном фронте (прежде всего на стыках армий и фронтов), проводила контратаки во имя спасения пехоты и артиллерии. При общем отходе кавалерия, особенно казаки, выполняла приказы Ставки, пытавшейся проводить отступление «по образцу 1812 года», о превращении оставляемой территории в «пустыню», а также по выселению населения очищаемых губерний. Повторимся, что в период оборонительных боев конница показала себя лучше, нежели в наступательных операциях лета – осени 1914 года. Причина этого заключается в следующем: русские военачальники не умели использовать большие массы конницы.

Известно, что использование кавалерийских корпусов, не говоря уже о конных армиях, в наступательных операциях придает операциям громадный пространственный размах и маневренный характер в действиях наступающих войск. Повышение темпов наступления развивает тактический успех в оперативную победу. Использование конницы в качестве подвижного оперативного средства позволяет удерживать в своих руках инициативу. Перед Первой мировой войной среди русских командиров существовало представление о притягивании конницы к месту сражения для оказания непосредственного содействия другим родам войск. То есть, по сути, кавалерия как род войск ограничивалась войсковой конницей.

Но в ходе войны выяснилось, что стратегическая кавалерия должна иметь самостоятельные, в смысле выполнения оперативной задачи, операции, тесно связанные с общим планом действий армии или даже фронта. В этом случае конница совершает глубокий прорыв в тыл и фланг расположения противника: «Содействие армии самостоятельной конницей выразится либо в развитии прорыванеприятельского фронта на данном участке поля сражения, либо в виде заполнения прорыва или противодействия ему на собственном фронте. В виде преследованиячастей противника или в прикрытиисвоей армии в пределах поля сражения, в производстве охватов или в противодействии им, то есть в действиях на ближних флангах своей армии.В работе в ближнем тылу,направленной для внесения беспорядка в полосе резервов и ближайших к боевой линии органов боевого и продовольственного снабжения армии. К работе самостоятельной конницы по непосредственному содействию армии относится также использование конницы как маневренного подвижного резерва,а равно и для окопной службы».

В любом случае в 1915 году русская конница была вынуждена вести оперативные оборонительные действия. В периоды тех операций, что влекли за собой большие потери в личном составе пехоты, кавалеристы спешивались и занимали окопы, ведя позиционную борьбу. Кризис пополнений, испытываемый русской Действующей армией в 1915 году, наряду с кризисом вооружения часто побуждал военачальников отправлять конницу в окопы. Участник войны пишет, что в позиционной войне «конница обычно в мировую войну занимала участки боевого фронта, которые, по местным условиям, затрудняли ведение наступательных действий в крупном масштабе и где достигалась возможность ограничиться наличием незначительных огневых средств… К применению конницы для окопной службы следует прибегать в крайних случаях, так как гораздо целесообразнее, пользуясь подвижностью конницы, применять ее в качестве резерва» [196]196
  Капустин Н.Оперативное искусство в позиционной войне. М.-Л., 1927. С. 267.


[Закрыть].

Как бы то ни было, за редчайшими исключениями, русская конница в 1915 году практически ни разу не смогла повлиять на исход операции. Причин этому много, и приоритетная среди них, наверное, – мощь огневого поражения. Однако же, по признанию немцев, русские кавалеристы не умели развивать достигнутый успех, ограничиваясь выполнением локальной тактической задачи. Так, М. Позек пишет, что во время боев под Свенцянами в сентябре 1915 года русская конница «проявила особенность, вообще свойственную русским, – останавливаться, прорвав наши иногда до смешного слабые линии и довольствоваться достигнутым успехом, вместо того чтобы использовать его дальше. Эта привычка русских позволила нам выйти и в этот период из ряда затруднительных положений [прорывы германских рубежей у Поставы, у Козяны, у озера Оболе, южнее и западнее озера Дрисвяты; порой на двадцать километров в глубину обороны], оставляя нам время для подвода резервов и ликвидации успеха противника» [197]197
  Позек М.Германская конница в Литве и Курляндии в 1915 году. М.-Л., 1930. С. 173.


[Закрыть].

В преддверии кампании 1916 года Ставка решила усилить огневую мощь кавалерии. Уже весной было очевидно, что для русской Действующей армии предстоящее лето будет носить наступательный характер. Во-первых, к этому обязывали союзные соглашения в Шантильи, в главной квартире французского командования. Во-вторых, после начала Битвы за Верден стало ясно, что в 1916 году немцы переносят свои главные усилия на Западный фронт. В свою очередь, австро-венгерское командование намеревалось предпринять решительное наступление на Итальянском фронте. В своем оперативно-стратегическом планировании австро-германцы исходили из того, что русские, казалось бы, надломленные тяжелыми поражениями 1915 года, уже не смогут предпринять широкомасштабного наступления. Продолжение вторжения в Россию не сулило перспектив, так как каждый удар на Востоке ослаблял немцев на Западе. Поэтому австро-германцы решили ограничиться на Восточном фронте стратегической обороной. Провал Нарочской наступательной операции марта месяца, по оценкам, только подтверждал уверенность германского Большого Генерального штаба в пассивности русских в кампании 1916 года вследствие невозможности взлома австро-германской обороны.

Однако русские были полны уверенности в своих силах и готовились к широкомасштабному наступлению. Итог его планированию был подведен на Совещании всего высшего генералитета в Ставке Верховного Главнокомандования (Могилев), где было решено наступать всеми тремя фронтами одновременно. То есть в первый раз после августа 1914 года русские армии (одиннадцать единиц) в составе трех фронтов (Северный, Западный, Юго-Западный) должны были наступать все вместе. На Кавказе русская Кавказская армия ген. Н.Н. Юденича уже зимой одержала блестящую победу в Эрзерумской наступательной операции и не собиралась останавливаться на достигнутом. Соответственно предстоящим обширным задачам должны были готовиться и войска.

Приказ начальника штаба Верховного Главнокомандующего ген. М.В. Алексеева от 5 марта 1916 года гласил: «Сформировать при каждом кавалерийском полку особый стрелковый (пеший) эскадрон… В каждой кавалерийской дивизии означенные эскадроны свести в дивизионы, с придачей последним по одной пулеметной команде, вооруженной пулеметами системы Кольта». В состав стрелковых дивизионов офицеров должны были дать кавалерийские полки, а солдаты набирались: 1 из строевого состава кавалерийского полка, временно не имеющего лошадей; 2 из запасных кавалерийских полков; 3 из запасных батальонов фронта. Штат такого пешего эскадрона (дивизиона) – 4 офицера, 236 солдат, 15 нестроевых.

Спешивание части кавалеристов предпринималось еще в ходе боев 1915 года, но тогда стрелковые дивизионы носили временный характер и образовывались вследствие нехватки строевых лошадей либо для усиления оборонительных порядков тех кавалерийских соединений, что закрывали «провалы» в общем фронте. Предполагалось, что стрелки при кавалерийских дивизиях существуют как непродолжительное явление. Однако русское командование трезво оценивало положение вещей и учитывало, что конский состав тает, что кавалерийские дивизии не оправдывают своего назначения в позиционной войне, что в новых условиях (вместо маневра 1914—1915 гг. – прорыв неприятельской обороны с последующим его развитием) большого количества конницы не нужно. Как указывал Б.М. Шапошников, «мировая война с ее громадными потерями в конском составе привела конницу армий Западной Европы к принудительному спешиванию. Русская конница мировой войны стояла лишь в преддверии этого, начав сокращаться в численном своем составе и отдавая часть лошадей для более могущественного рода войск – артиллерии» [198]198
  Шапошников Б.М.Конница (кавалерийские очерки). М., 1923. С. 242.


[Закрыть].

Следует сказать, что противник гораздо раньше русских перешел к реформированию кавалерии, причем это реформированию было в первую голову связано именно с сокращением числа именно кавалеристов в конных подразделениях. В Австро-Венгрии уже к началу 1916 года из безлошадных всадников при каждой кавалерийской дивизии были сформированы стрелковые дивизионы [199]199
  Боевое расписание австро-венгерской армии к 15 февраля 1916 г. Б.м. 1916. С. XI.


[Закрыть]. В то же время конница спешивалась, занимая наиболее выгодные для ведения обороны участки в общем оборонительном фронте. Кавалерийский полк к маю 1916 года имел четыре эскадрона по сто двадцать сабель, а четырехполковая кавалерийская дивизия – два-три стрелковых дивизиона.

Так, именно спешенная кавалерия вкупе с Польским Легионом не позволила двум русским кавалерийским корпусам пробиться к Ковелю в завязке Брусиловского прорыва (подробнее – ниже, в последней главе). Летом 1916 года сформированные при австрийских кавалерийских дивизиях стрелковые дивизионы были развернуты в полки – каждый стрелковый полк по три дивизиона в четыре пеших эскадрона (сохранение прежней структуры). Кроме стрелковых полков, часть кавалерийских полков имела пешие эскадроны, в которых состояли безлошадные люди кавалерийского полка, использовавшиеся в качестве ближайшего пополнения. Теперь количество пеших стрелков в кавалерийских дивизиях стало превышать число собственно конников. Когда в 1916 году австрийские пехотные дивизии перебрасывались в Италию (до Брусиловского прорыва), то войсковая конница этих дивизий осталась на Востоке, причем эти эскадроны в основном придавались кавалерийским дивизиям и кавалерийским бригадам, служа, следовательно, пополнением для армейской кавалерии [200]200
  Боевое расписание австро-венгерской армии к 18 августа 1916 г. Б.м. 1916. С. 103.


[Закрыть].

К 1917 году австрийский кавалерийский полк официально стал состоять из двух дивизионов – конного и стрелкового. Это – следствие спешивания кавалерийских дивизий из-за нехватки конского состава. Войсковая конница теперь имела не более восьмидесяти конников на пехотную дивизию, причем все, что возможно в отношении человеческого и конского материала, было передано в состав кавалерийских дивизий. А 2-я и 10-я кавалерийские дивизии были окончательно спешены, причем лошади передавались в артиллерию [201]201
  Боевое расписание австро-венгерской армии к 25 марта 1917 г. Б.м. 1917. С. 117.


[Закрыть]. В итоге к 1917 году большая часть австрийских кавалерийских дивизий была спешена и переформирована в стрелковые полки.

В Германии также перешли к реформе перевода кавалерийских дивизий в стрелковые части. Но, как писал сам Э. Людендорф, «солдаты, выделенные из специальных родов войск, в большинстве случаев также неохотно шли в пехоту. Многие в пехоте видели себя лицом к лицу с опасностью, которую им до этого времени удавалось избегать» [202]202
  Людендорф Э.Мои воспоминания о войне 1914 – 1918 гг. М.-Мн., 2005. С. 657.


[Закрыть]. Тем не менее немецкая армейская конница к середине 1916 года сократилась на треть. К концу 1917 года немцы спешили около пятидесяти кавалерийских полков, преимущественно резервных и запасных. Только резервных кавалерийских полков за годы войны было образовано тридцати девять единиц [203]203
  Федотов Б.П.Германская армия в годы 1-й мировой войны (1914 – 1918 гг.)// Солдат, 2000, № 29. С. 17.


[Закрыть]. При этом вся она находилась на Восточном фронте.

Сосредоточение кавалерии на Востоке позволило германскому командованию одержать ряд внушительных успехов в Румынии после прорыва румынской обороны в Трансильвании. Немцы предпочитали усиливать конницы пехотными частями и самокатчиками, насыщать артиллерией и пулеметами. Целесообразная организация кавалерийской дивизии, согласно германским представлениям, – три бригады по два-три полка в каждой. Также кавалерийская дивизия должна была иметь все необходимые вспомогательные войска: егерские батальоны, самокатчики, пулеметные отделения, артиллерийские батареи (в том числе и тяжелые), зенитные орудия, саперные отделения. Такие бригады могли использоваться и самостоятельно [204]204
  Позек М.Германская кавалерия в Бельгии и во Франции в 1914 году. М., 1937. С. 223.


[Закрыть].

В условиях позиционной войны, в которой с конца 1915 года по примеру Французского фронта застыл Восточный фронт, конница должна была быть использована в качестве средства развития прорыва. Если учесть, что наступать должны были все три русские фронта, то кавалерия, казалось бы, получала значительные возможности для показа своих умений. Еще в ноябре 1915 года были сформированы 5-й и 6-й кавалерийские корпуса, а в марте 1916 года – 7-й кавалерийский корпус. Исходя из условий местности и задач, поставленных перед фронтами, четыре кавкорпуса были переданы на Юго-Западный фронт, а прочие три располагались севернее Полесья. Нельзя забывать и о том, что, помимо корпусов, армейские командования имели в своем распоряжении еще и отдельные кавалерийские дивизии.

Осмысливая опыт предшествующих сражений, русские военачальники уже поняли, что кавалерия должна применяться как комбинированный род оружия – маневр лошадью, удар – огнем. Ведь «конный бой построен на «шоке», на ударе холодным оружием накоротке, рассчитан на скоротечность, быстроту действий, бьет на впечатлительность, требует большой силы воли и решимости, правильного и верного нацеливания и способности быстрого маневрирования до удара, зачастую при бое небольшими конными частями, рассчитан на внезапность» [205]205
  Баторский М.Служба конницы. М. 1925. С. 224.


[Закрыть]. При прорыве же сильно укрепленного неприятельского фронта конница не могла быть брошена во фронтальную атаку, чтобы не нести ненужных потерь. Следовательно, она должна была развивать успех прорыва, свершаемого пехотой во взаимодействии с артиллерией. Уже подводя итоги в эмиграции, Н.Н. Головин указывал на требования современной войны к кавалерии: «Конница для возможности своей работы должна владеть большим пространством». Отсюда вытекают принципы новой кавалерийской доктрины:

«1) кавалерия бьет не силой шока, а быстротой маневра;

2) кавалерия не боится широких фронтов;

3) управление даже небольшими частями принимает часто характер стратегического руководства» [206]206
  Головин Н.Н.Современная конница//Военный сборник Общества ревнителей военных знаний. Белград, 1923. Кн. 4. С. 8.


[Закрыть].

Тем не менее добиться надлежащего применения конницы русским полководцам так и не удалось. Западный фронт ген. А.Е. Эверта не смог прорвать германскую оборону (Барановичская наступательная операция), почему сосредоточение там кавалерии явилось напрасным. Северный фронт ген. А.Н. Куропаткина вообще не решился на прорыв. А успех Луцкого прорыва Юго-Западного фронта ген. А.А. Брусилова не был поддержан кавалерией вследствие неумения штаба фронта и штабов армий правильно использовать свою многочисленную конницу (см. главу 7). В результате, в то время как австро-венгерские армии громились и в панике отступали на запад, нагнать их и вырубить было некому.

Из выжидательного района сосредоточения в ночь перед прорывом конница выходит на вероятный участок ввода кавалерии в прорыв – туда, где стоят ударные общевойсковые группировки. С успехом прорыва конница тотчас начинает свое движение вперед, дабы не пропустить благоприятный момент. После развала неприятельской обороны и образования коридора прорыва кавалерия вводится в прорыв. Ключом к успеху операции должна была стать стремительность продвижения на направлениях главных ударов, обеспечивающая упреждение контрмер противника. Инструмент для этого – кавалерия. Продолжительные оперативные паузы, неизбежные в современной войне, позволяют врагу создавать мощную позиционную оборону. Поэтому переход к маневренным действиям неизбежно связывается с предварительным прорывом насыщенной огневыми средствами тактической зоны обороны противника.

Следовательно, надо пробить в обороне такую брешь, через которую конница могла бы без потерь выводиться на оперативный простор. Войдя в прорыв, конница должна, используя свою мобильность, уходить в отрыв, создавая своим продвижением в оперативную глубину благоприятные предпосылки для быстрого продвижения главных сил на направлении главного удара. Прорыв фронтовой группировки осуществляется либо навстречу удару другого фронта (концентрическое окружение), либо в оперативно-стратегическую глубину (рассекающие удары на расчленение неприятельской группировки). При условии быстрого продвижения конницы в оперативной глубине окружаемые или рассекаемые неприятельские группировки не успевают своевременно выйти из-под удара. Таким образом, войска первого оперативного эшелона прорывают тактическую зону обороны противника, после чего в прорыв вводятся эшелоны развития прорыва, основу которых составляют подвижные группы. Главный враг кавалерии – не «техника», а «непрерывность пехотного фронта». Поэтому конница становится главным родом войск, когда фронт противника раздроблен и деморализован [207]207
  Головин Н.Н.Современная конница//Военный сборник Общества ревнителей военных знаний. Белград, 1923. Кн. 4. С. 45.


[Закрыть].

Развитие прорыва маневром против обнажившихся флангов неприятельской обороны обеспечивает возможность вторжения конницы в глубокий тыл противника. Непрерывность кавалерийского давления вызывает у врага панику и деморализацию, увеличивающуюся в геометрической прогрессии. Конница развивает прорыв маневром, дабы избежать неприятельского контрманевра резервами, в то время как первый эшелон атаки уже разрушил систему огневой обороны врага на данном участке фронта. Наличие в тылу врага достаточно крупной конной группировки деморализует неприятеля. То есть такая группа должна быть снабжена всем необходимым вооружением для самостоятельных продолжительных боевых действий. Конницу же первоначально бросили в лобовые атаки на неприятельскую оборону, а затем так и оставили втуне, не решившись на действия кавалерийскими корпусами в оперативном масштабе.

В ходе летнего наступления Юго-Западного фронта в 1916 году (Брусиловский прорыв) русская кавалерия вновь не смогла проявить себя в надлежащей степени. Конница имела ряд блестящих дел, однако в оперативном масштабе ее применение практически ничего не дало. Исход сражений решался пехотой и артиллерией, а конница по ряду причин (в том числе и не зависящих от самой кавалерии) ни разу не смогла развить тактический прорыв в оперативный. Разочарование действиями кавалерии было слишком велико, чтобы и в дальнейшем усиливать этот род войск. Даже сам кавалерист, главнокомандующий армий Юго-Западного фронта ген. А.А. Брусилов, считал, что «сами по себе эти кавалерийские и казачьи дивизии были достаточно сильны для самостоятельных действий стратегической конницы, но им недоставало какой-либо стрелковой части, связанной с дивизией, на которую она могла бы опираться. В общем, кавалерии у нас было слишком много, в особенности после того, как полевая война перешла в позиционную…» [208]208
  Брусилов А.Л.Мои воспоминания. М., 1983. С. 58.


[Закрыть].

Конница так и осталась орудием тактики, в то время как задачей командования было превратить ее в силу оперативного значения. Кавалерия должна использоваться оперативной деятельностью, то есть резать тылы и операционные линии противника. Фронтальный бой в условиях современного огня не для конницы. Надо вносить дезорганизацию в тылы и фланги неприятеля. Такие удары, понятно, должны наноситься в период операции армий. Иными словами, непосредственно на поле боя бегущий противник должен преследоваться сильной войсковой (дивизионной и корпусной) конницей, а уже затем в очищенное от неприятеля пространство бросается стратегическая (армейская) кавалерия в качестве маневренного средства. Ее задача – разгром подходящих резервов противника и поражение врага в оперативной глубине.

Преследование должно быть преимущественно не прямым (под ударами вражеской артиллерии), а параллельным: обойти отступающего противника и задержать его до подхода пехоты. Стратегическая кавалерия действует в оперативном масштабе ударами во фланги отступающего неприятеля, одновременно заходя в его глубокий тыл, дабы расстроить подход резервов к полосе прорыва. Именно таким образом, осмыслив негативный опыт первого этапа Брусиловского прорыва, главкоюз ген. А.А. Брусилов намеревался использовать кавалерию в июле 1916 года. После прорыва германской обороны под Ковелем усилиями Гвардейского отряда ген. В.М. Безобразова и 8-й армии ген. А.М. Каледина в прорыв должна была быть введена конница, в том числе и гвардейский кавалерийский корпус. Прорыв не удался, а потому конница так и не была применена по своему прямому назначению.

Итак, в кампании 1916 года по различным обстоятельствам русской кавалерии вновь не пришлось оправдать свое существование в качестве многочисленного и основного рода войск. В результате Ставка, поддержанная фронтовыми командованиями, стала сокращать конницу. Новое реформирование русской кавалерии пришлось на зиму 1916/17 года, когда на Восточном фронте уже затихли бои. Продолжал вести активные боевые действия только Румынский фронт, однако и там дело с конницей обстояло неважно. Вследствие эвакуации в Молдавию массы румынских беженцев, износившаяся за годы войны железнодорожная сеть не справлялась со снабжением войск. Между тем лошадь требует громадного количества фуража и, в отличие от людей, не может высидеть на чечевице и последних сухарях.

Разоренная войной Молдавия не могла дать необходимого снабжения, и продфураж приходилось везти из России по одной железнодорожной ветке. Так как обозы армейских корпусов и без того поглощали все запасы Румынского фронта, командование распорядилось отвести всю кавалерию в тыл. Причем это произошло под давлением кавалерийских начальников, сознававших бесполезность дальнейшего присутствия конницы на Румынском фронте, ибо из-за бескормицы русская конница все равно не могла надлежащим образом выполнить ставящиеся перед ней задачи. Так, донесение начальника 3-го кавалерийского корпуса ген. графа Ф.А. Келлера указывало: «Ходатайствую об отведении корпуса в составе 10-й кавалерийской, 1-й Донской казачьей и 1-й Терской казачьей дивизий в глубокий тыл хотя бы на короткое время, чтобы дать ему возможность пополниться и привести в порядок материальную часть для дальнейшей работы» [209]209
  Цит, по: Граф Келлер. М, 2007. С. 1047.


[Закрыть].

На всех фронтах конница выводилась в резерв, так как фуража не хватало, лошади погибали, и потому конные части все равно не представляли собой мощного боевого элемента. Требовалось подправить конский состав – особенно это касалось Румынского фронта. Барон П.Н. Врангель писал о районе Кишинева зимы 1916/17 года: «Здесь сосредоточивалась большая часть русской конницы с Румынского фронта. Богатая местными средствами, и главным образом фуражом, Бессарабия давала возможность нашей коннице занять широкое квартирное расположение и в течение зимнего затишья на фронте подправиться и подкормиться» [210]210
  Петр Николаевич Врангель. Главнокомандующий. М., 2004. С. 111.


[Закрыть].

Конечно, главной причиной реформирования кавалерии стали не проблемы с фуражом, а отсутствие необходимости в большом количестве кавалерийских соединений. Если же вспомнить, что казаки воевали на коне (исключение – кубанские пластуны и один пластунский дивизион из донцов на Кавказском фронте), то сокращению должны были подвергнуться регулярные конные части. Хотя, конечно же, о снабжении не забывали. Современник событий указывал, что «дислокация сенокосных угодий не соответствовала дислокации воинских частей. Отсюда и приходили те явления, на которые указывают участники войны, а именно, что не сено доставлялось в районы расположения конницы, а конница располагалась там, где было сено… В результате неудовлетворительной доставки сена на фронт и несоответствия дислокации сенных угодий дислокации армии, эскадроны один за другим спешивались, а конница постепенно теряла свою боеспособность, лишаясь лошадей» [211]211
  Протопопов Б.В.Сеноснабжение и война. М. – Л., 1929. С. 56 – 57.


[Закрыть].

Решение о реформировании всей русской Действующей армии было принято на совещании в Ставке 17 – 18 декабря 1916 года. Кампания 1917 года согласно намерениям императора Николая II должна была принять решительный характер. И дело было не столько в самой затянувшейся войне, сколько в том, что Российская империя трещала под следствиями общей неготовности России к Большой Европейской войне таких масштабов, а также под ударами либерально-буржуазной оппозиции, рвавшейся к власти любой ценой. Следовательно, русская армия должна была принять такую организацию, что позволила бы ей решить исход войны уже в 1917 году. Люди были, техника поступала, дело – за самой структурой.

Подробнее эта реформа, получившая название по имени своего вдохновителя – ген. В.И. Гурко, временно исполнявшего обязанности начальника штаба Верховного Главнокомандующего, будет рассмотрена в третьей части. Здесь же скажем, каким образом она отразилась на русской кавалерии. Боевая работа конницы на 31 октября 1916 года: 494 эскадрона (сотни) – 50% – в окопах; 72 эскадрона (сотни) – 7% – служба охранения и разведки; 420 эскадронов (сотен) – 43% – в резерве армий [212]212
  Воскобойников Г.Л.Казачество в Первой мировой войне 1914 – 1918 гг. М., 1994. С. 96.


[Закрыть]. Как видим, половина конницы несла окопную службу, что отражало взгляды высшего генералитета на ее использование. Ясно, что сам генерал Гурко не мог принять исключительно своего собственного решения на реорганизацию. Прежде – он выслушивал мнения высших генералов, прежде прочих – главнокомандующих фронтов. Отсюда и принципы реформирования.

Первый шаг к изменению положения кавалерии сделал генерал Алексеев. Приказ Верховного Главнокомандующего от 7 декабря 1916 года предписывал при каждом кавалерийском полку иметь уже не один, а два стрелковых эскадрона, а стрелковые эскадроны кавалерийских дивизий свести в 6-эскадронные стрелковые полки. То есть на вооружение фактически брался австро-венгерский образец. При всех казачьих дивизиях требовалось сформировать по одному 3-сотенному дивизиону. Исследователь резюмирует: «По всей видимости, создание стрелковых эскадронов являлось закономерным результатом невозможности широко использовать в условиях позиционной войны весьма многочисленную в русской армии конницу» [213]213
  Ганин А.В.Атаман А.И. Дутов. М., 2006. С. 67 – 68.


[Закрыть].

И действительно, это было так. Приказ Ставки указывал, что «громадная масса нашей конницы не находит достаточного применения своих сил и ей приходится работать в пешем строю». Отсюда делался вывод, что сокращение конницы вольет кадры в понесшую большие потери пехоту и одновременно отдаст часть своего конского состава артиллерии, решающей исход сражений. Иными словами, сокращение кавалерии будет проходить не ради самого сокращения как такового, а во имя усиления основных родов войск – пехоты и артиллерии.

При этом, дабы не «понижать» кавалеристов «в ранге» простой передачей части всадников в пехоту, командование просто-напросто образовало стрелковые части при кавалерийских дивизиях за счет самих этих дивизий. В итоге общий процент пехоты, так или иначе, увеличивался, а конницы – сокращался. Таким образом, в январе 1917 года уже существовавшие стрелковые дивизионы развертывались в стрелковые полки при кавалерийских дивизиях. Кроме того, резкому сокращению подлежали те кавалерийские подразделения, что придавались армейским корпусам, – войсковая конница. В значительной степени именно это сокращение позволяло экономить усилия транспорта на поставках в войска фуража.

Для получения людей в стрелковые полки два конных эскадрона спешивались, и в конном строю кавалерийского полка оставались только четыре эскадрона. Следовательно, кавалерийская дивизия вместо двадцати четырех эскадронов (сотен) должна была теперь иметь только шестнадцать эскадронов (сотен). Главными инициаторами такой реформы стали начальник штаба Верховного Главнокомандующего ген. М.В. Алексеев (пехотинец), полевой генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович (артиллерист) и главнокомандующий армий Юго-Западного фронта ген. А.А. Брусилов (кавалерист, не сумевший использовать конницу в прорыве). Генерал Гурко фактически стал только исполнителем. Участник войны – кавалерист, служивший в 9-й кавалерийской дивизии, сообщает о формировании стрелковых дивизионов (затем – полков) при кавалерийских дивизиях зимой 1916/17 года: «Целью образования таких частей при кавалерийских дивизиях являлась необходимость придания большей устойчивости действиям конницы вообще и в особенности в условиях постоянного спешивания конницы для боя на широком фронте. Кроме того, являлась возможность быстрого использования безлошадного элемента в полках включением его в организованную и сплоченную боевую часть, какой являлся стрелковый дивизион. Позже, при развертывании стрелкового дивизиона в полк, на его укомплектование пошли по жребию полностью по два эскадрона от каждого полка дивизии» [214]214
  Военная быль, 1973, № 123. С. 14.


[Закрыть].