Текст книги "Страна Со Шрамами: Крах Последней Империи"

Автор книги: Максим Новожилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Не могу поверить, что офицер Гвардии, после учёбы и курса подготовки станет так говорить и думать. Но это подождёт. Расскажи про родителей! Что с ними?

– Помнишь этот Новый Год? Фадеев только к нам перевёлся.

– Помню, конечно. Здоровый как лось, но пить не умел совсем.

– Всё правильно. Когда все пошли спать, он попросил помочь ему дойти до своего кубрика. Тяжёлый, гад. Еле дошли. Когда дошли до его комнаты, он открыл свой рабочий планшет, посмотреть что-то в своём архиве. И вырубился спать, даже не выключил его. Я подождал, пока он не захрапит. Открыл архив. И вбил наш старый адрес…

– Рабочий проспект. Дом семнадцать…

– Квартира двадцать четыре. Ты тоже его помнишь, значит. И знаешь какую информацию я там наковырял?

– Говори. Я хочу это знать! Где родители?! Они живы?!

– Их действительно убили, дорогой. На той самой дороге. В том же самом месте. Вот только, те люди не были партизанами.

– Как? Почему?! Говори всё, что ты знаешь!

– Их убили бойцы специального назначения СС.

Иван озадаченно заморгал и спросил: – То есть? Что ты имеешь ввиду?

– Они были из тех, кто не боялся сказать властям и тогдашней Партии «Нет». Они были теми, кто выступал за справедливость для народа. Помогали профсоюзам чем могли, собирали средства на помощь старикам, организовывали субботники для уборки улиц. Они обращали внимание людей на проблемы в жизни нашего города. В том числе, ловили чиновников на воровстве и взяточничестве. Чем сильно бесили Партию. В тот ужасный год Верховный Правитель издал декрет. «О защите народонаселения от негативного информационного влияния».

– Не могу в это поверить, Коля. Я не верю тебе! Это никак не связано!

– Но это так и есть, Ваня. Тебе придётся мне поверить. Наших родителей убили. Из-за этого самого декрета. Из-за того, что они делали для города и людей.

– Чем ты мне это докажешь?

– Тебе придётся поверить мне на слово. Достать документы на бумаге с печатями из архива я просто не смог. Я когда-нибудь обманывал тебя?

– Сегодня! Когда сказал, что всё хорошо. И всё это время, что ты молчал!

– Хорошо. Тут я поступил не красиво. Но я не был уверен, что ты меня поддержишь. А кроме этого? Я тебя когда-нибудь подводил?

– Я… Я стараюсь это всё осознать. Быть не может. Всё это кажется ёб*ным кошмаром… Подожди… И после этого ты решил, что с Империей тебе не по пути?

– Я твёрдо решил, что просто так этого не оставлю! Ты понимаешь вообще что случилось? Наших родителей убили без суда и следствия! Их убили, просто потому, что они хотели жить иначе. Нас лишили детства и достойного будущего! А всё почему? Потому что они не хотели произвола Партии. Они не хотели Вечного Верховного Правителя! Они не хотели жить по указке и в постоянном страхе, в грязи и голоде! И за это они отдали свои жизни, дорогой брат.

Иван хлопал, опустевшими от услышанного, глазами. Спустя несколько секунд задумчивого молчания он сказал: – Развяжи меня.

– Ты со мной, Ваня?

– Я с тобой. Расстегни эти сраные ремни, – Николай отвязал Ивана и вытащил катетер из вены. Старшина попытался встать, но ноги были ещё слабы. Он спросил у брата, заглянув тому в глаза: – Зачем мне руку отрезали?

– Пуля перебила всё, что могла. Увы, но её было не спасти. Не волнуйся. Отправим тебя на лечение, тебе сделают протез, – Николай похлопал брата по плечу, его кисть была перебинтована.

– А с тобой что? Где успел пораниться?

– Мне удалили коммуникатор. Чтобы не могли отследить.

– Где моя рука? Дай на неё посмотреть, – они подошли к контейнеру и Иван поднял крышку. В кроваво-прозрачном растворе лежала левая рука Ивана. Он с чувством потери смотрел на свою конечность. – С ней можно что-нибудь сделать?

– Наши врачи уже не первый раз так делали на наших бойцах. Если ранение серьёзное и полевые медики бессильны, то делают ампутацию. Конечность помещается в стерильный питательный раствор, мы отправляем человека вместе с ней до госпиталя ближайшим обозом. Там хирурги их воссоединяют. Если и это не поможет, то тебе поставят хороший бионический протез. На счёт него скажу так. Его уже опробовал один потеряшка-дозорный из седьмой горной. У него теперь есть сильная и надёжная рука.

– А с остальными дозорными что?

– Ну, смотри, дорогой, – Николай посмотрел на Ивана и продолжил: – Нам здорово помогли двое парней. Один из седьмой. И ещё один, из девятой. Они рассказали и показали всё, что знают. Сколько на каких заставах людей, офицеров, техники. Где проходят маршруты караулов и когда они сменяются. И, в благодарность, мы их защитили и отвезли в Сибирь на переподготовку. Теперь они с нами.

Иван задумался и насторожился. – А остальные трое? С ними что стало?

– А они не захотели нам ничего рассказывать. Мы не могли их отпустить, чтобы они не выдали нашего места расположения. Дальше есть смысл говорить, что с ними случилось?

– И со мной ты сделаешь то же самое, Колька?

– Ваня, я же сказал уже. Если бы я хотел тебя убить, я бы уже это сделал. Дааа!!!, ё* твою за голову! – Николай повысил голос и замахал руками. – Я ради этого всё сделал, чтобы просто рассказать тебе печальную историю нашей семьи! И перед тобой исповедаться, прежде чем всажу тебе пулю в твою деревянную голову! Ты не отошёл от наркоза ещё, я погляжу?! – Николай отдышался и вытер лицо ладонью. – Прости, Вань. Это всё из-за твоего порошка. Да и я сам весь на нервах. Тебе сделать кофе?

Иван удивился: – Есть кофе?

– Прости, забыл. Такая простая во всём мире вещь, но именно в Великой Северной Империи является исключительной роскошью. Есть только у Партии.

– Да хорош тебе ёрничать. Есть или нет?

– Конечно есть.

– Ну давай. Я постою пока тут, если ты не против? Моё всё-таки, вот это, что в ванне лежит.

– Минуты через две подходи. Выходишь на досчатую дорожку и идёшь направо. Увидишь палатку с навесом и костром, заходи, я буду рядом с ней. Только долго тут не торчи.

– Скоро буду, брат.

Николай вышел, приветливая улыбка Ивана сменилась раздражённой и злобной гримасой. Его одолевали навязчивые мысли: – Брат. Брат… Какой ты мне на*уй брат после всего? Ты мне за всё ответишь, падла, – Иван взял шнур питания для планшета со стола и воткнул в розетку. Он обрезал скальпелем хвост провода и закинул его за деревянные ящики в углу, а провод поместил в ванну с рукой. – Давааай. Работай. Ну же! – нервно шептал Иван. Он опустил руку в раствор, слабый ток щекотал кожу и заставлял пальцы дрожать. Старшина продолжал думать про себя: – Не верю ни единому твоему слову! Как может Партия нас обмануть?! Если бы родители были порядочными гражданами, стали бы их трогать? – коммуникатор тускло замерцал. – Нет! Не выключайся. Работай, ё*аный почешись! – он поднёс кончики проводов ближе к оголённым мышцам, коммуникатор продолжал тускло мерцать. – Да ё* твою мать!!! – тихо он шептал под нос. Старшина вонзил провода в кожу отрубленной руки, коммуникатор засветился мягким голубоватым светом. – За*бись, наконец-то, – с облегчённой радостью подумал он. Иван нажал на тревожную кнопку и подождал несколько секунд, пока определялись его координаты. – Давай скорее, паскуда!!! – нервное ожидание сводило с ума. На мгновение, запястье окрасилось в розово-красный и коммуникатор выключился. Ток перестал щекотать кожу, потухли диодные пластины на потолке. Старшина с тревогой вытащил проводок из ванны. – Только бы засекли сигнал… Лишь бы увидели… – думал он с надеждой. Он стряхнул с руки капли раствора, вытер руку об ветошь, что лежала на ящиках и спрятал провод за них. Выходя из палатки, он шептал себе под нос: – Хотел поиграть со мной, сучёныш маленький? Давай поиграем!

Иван вышел из палатки и пошёл в сторону Николая по настилу из деревянных досок. От котлов полевой кухни доносился аромат каши с мясом, солдаты Сибири вытянулись в очередь за своей порцией. Под навесами стояли длинные столы со скамейками, наспех сколоченные из свежеспиленных деревьев.

– О, мужики, ещё один, – сказал щетинистый дядька за столом.

– Он брат старлея, тихо ты, – судачили между собой солдаты.

Трое рослых парней сидели у костра на походных складных стульях и чистили свои автоматы. В лагере стояло спокойствие, дозорные сидели высоко над землёй, под кронами сосен, на сколоченных из досок щитках и вглядывались вдаль. Солдаты отдыхали и веселились, тихо бренчали гитары под задушевные песни, кто-то играл в карты и нарды, отпивая глотки спирта с водой из походных фляжек. Механики ремонтировали технику под тентовыми навесами, солдаты таскали к ним ящики с боеприпасами и запчастями из грузовиков снабжения. Один солдат стоял под высокой сосной и кормил с руки белок крошёными галетами.

– Они такие спокойные, – думал про себя Иван, оглядывая безмятежных партизан. – Скоро вы все сдохнете, сволочи!

Он дошёл до палатки брата, тот снимал с костра кипячёную воду в кружке.

– Ну наконец-то. Давай садись, – Николай кивнул на складной стул рядом с костром.

– А вы неплохо тут устроились. При желании, тут можно зимовать, – сказал Иван, медленно присаживаясь.

– Это будет если привезут печки. И будут подвозить топливо для них. Но думаю, что до этого не дойдёт, – Николай достал бумажный пакет, оторвал уголок и насыпал в кружку с водой чёрные гранулы. – Вот, пробуй, – он передал кружку с кофе брату.

Иван принюхивался, изучая незнакомый ему запах. – Пахнет не так, как обычно.

– А ты попробуй.

Старшина медленно потягивал горячий напиток. – Согласен. Этот кофе гораздо вкуснее, чем тот, что дают в столовой.

– В столовой дают ху*ню. А этот кофе – настоящий. Сахар надо? – Николай передал Ивану ложку и бумажный пакетик.

Иван поставил кружку на подлокотник стула. – Ты мне расскажи, Колька. Какие у вас дальше планы? – он высыпал сахар и размешал его, посматривая на брата.

– У нас, у кого именно?

– В целом, у этого лагеря. Что вы здесь делаете?

– Нам необходим плацдарм для дальнейшего освобождения страны. Лагерь – лишь малая перевалочная база. Нам надо удержать эту позицию и ждать подхода основных сил, чтобы продвинуться вперёд. Нам нужно организовать безопасный коридор под логистику и снабжение. Потом мы двинемся на областной центр.

– Расскажи мне правду, Коля… – Николай посмотрел с удивлённым ожиданием. – Кем был для тебя Вдовин? Он же был не за Сибирь?

– Нет, Вань. Он просто нам помог. Мы сделали для него документы, хотели его перебросить на Дальний Восток, а там – в Штаты. Чтобы дядька жил спокойной мирной жизнью. Но что-то пошло не так. Изначально мы планировали нападение ближе к вечернему разводу. Все солдаты и офицеры были бы на плацу. Как раз бы было время общего смотра, а Вдовин должен был взять тебя в резервный штаб под офицерской казармой. Тобой бы я рисковать не стал… И наша артиллерия успела бы выйти на позиции. А так, ей пришлось стрелять из глухого леса. Первый же залп стал и последним. Самоходки увязли в болотине и не смогли прицельно бить. Часть людей пришлось оставить, чтобы они вытащили машины. Кто-то заметил наши перемещения и дал сигнал тревоги.

– Это был я, Коля. Я дал сигнал. Когда стоял в оружейке и тестировал новые шлемы. Те, которые с тепловизорами.

Николай мотнул нижней челюстью и скрипнул зубами. – Ты делал то, что должен был, брат. Я не могу тебя за это винить. Но если бы ты был с нами. На нашей стороне..

– Почему ты мне сразу не сказал?

– Боялся. Боялся, что ты меня не поймёшь. И не примешь то, что я узнал. И больше всего на свете, я сейчас радуюсь тому, что ты уцелел.

– Расскажи мне про Митрофанова.

– А что про него рассказывать? Очень хороший связист и инженер. Может собрать из говна и палок всё, что захочешь. Он же и дал нам понять, что его раскрыли и его пора вытаскивать. Угадаешь, как он это сделал?

– Я не знаю, брат. Его же арестовали… – у Ивана промелькнуло воспоминание. – Вдовин принёс в кабинет рацию…

– Ты на верном пути, Ваня.

Старшина задумчиво смотрел на костёр и тихо сказал: – Он кричал, что он не виноват… Потом Вдовин отправил офицеров за солдатами и объявил об инструктаже на плацу… – Иван, посмотрел на брата. – Вы всё это время слушали рацию?!

– Конечно. Иначе, как бы мы поняли, что его спалили? Фадеев и его люди вмешались очень не вовремя. Он давно мне не нравился. А у Вдовина не осталось другого выхода, как разыграть спектакль и закинуть Митрофанова в допросную. Он сделал всё возможное, чтобы спасти Митю от расстрела. Здорово мы вас разыграли?

– Скажи мне, Коля. За что Сибирь вообще воюет?

– Как за что? Тебе напомнить как Свободная Сибирь появилась? Вспомни двадцать третий год. Когда Верховный подписал указ о сдаче нашей земли азиатам в аренду. Вспомни сколько было волнений в городах от Камчатки до Урала. Вспомни, как рубили нашу тайгу и выкачивали ресурсы из земли. А по инфопанели рассказывали о вечной дружбе с азиатами. Вспомни, как Верховного облизывали по Главному Каналу. Люди надеялись, что хоть немного добра перепадёт им. Так нет же. Твоих и моих сограждан насильно переселяли с родных мест. Чтобы азиаты могли спокойно грабить нашу землю и наполнять карманы Партии и Верховного… Поэтому, сам подумай за что мы воюем… За свободу… За равенство для всех людей в Империи. За избавление от Верховного и его Партии.

– За свободу от кого, разреши узнать? Свободная Сибирь же первая начала войну. Они же выбили части Гвардии за горы и понастроили укреплений на границах.

– Это тебе инфопанель так мозги причесала, Ваня? Ты никогда не задумывался, почему страна оказалась в таком положении?

– О чём это ты? Разве когда-то было иначе?

– Всё могло бы быть иначе. Беда в том, что Партия и Верховный этого не хотят. Посмотри, что они делают, какие решения принимают, и в какое говно затащили народ этой страны. Они насильно держатся на верхушке с помощью Гвардии и СС, подмяли под себя всё, до чего смогли дотянуться. Полезные ископаемые, производство, аграрку… А на эти ресурсы содержат вас – Имперскую Гвардию. Чтобы вы верно им служили и сохраняли такое положение вещей.

– А как должно быть по-твоему? Я просто не понимаю к чему ты клонишь. Но очень хочу узнать.

– Должно быть без угнетения. Без принуждения. Необходимо дать людям самим решать чего они хотят от жизни и от самих себя.

– А разве люди не сами сделали Правителя Верховным? Давно это было, мы с тобой даже в школу не ходили. Помнишь уроки по истории Партии?

– Помню. И я тоже когда-то в них верил, дорогой брат. И я тоже считал, что вокруг нас враги. Что азиаты хотят забрать землю и ресурсы. Что Республиканским Штатам и Европе нужны наши газ и лес. Пока я не оказался по ту сторону горной границы. Я же тогда, действительно, в плен попал. И двух месяцев жизни с партизанами мне хватило, чтобы многое переосмыслить. Потому как они достойно обращались со мной. Я успел побывать на центральной базе управления на Дальнем Востоке. Я был в Новобайкальске. Потрясающий город, очень хочу туда вернуться. Мне довелось посмотреть, как люди могут жить, – в сытости, счастье и достатке, если им не мешать… Знаешь, Вань. Когда сравнивать не с чем, тебе кажется, что ты живёшь в прекрасном мире. Ты думаешь, что у тебя есть всё о чём только можешь помыслить. У тебя есть оклад в десять раз выше чем у рабочеобязанного. У тебя есть над ними власть. И что бы ты им ни сказал, они это сделают. Потому что боятся. Собственно, для этого Гвардия и нужна Партии… А когда ты смотришь на вещи с другого угла, ты осознаёшь, что не так всё радужно и хорошо, как тебе казалось раньше. Ты видишь всю порочность и несправедливость. И я очень не хочу тебе такой судьбы, Ваня. Я хочу, чтобы ты поехал в Сибирь. И пожил в нашем лагере хотя бы год. А ещё лучше – в одном из городов Сибирской Федерации. Просто, чтобы почувствовать разницу. Мы живём в своём лагере, в глухой тайге, на полном самообеспечении, мобильные базы постоянно перемещаются. За горами Империя никогда тебя не найдёт. Ты уже навоевался, тебе нужен отдых. Поживёшь в спокойствии, и поймёшь, что тебя всю твою жизнь обманывали.

– А как по-твоему я доберусь до туда?

– С ближайшим обозом доберёшься до Тюмени, а там другим транспортом до центральной базы. Наши помогут тебе с документами.

– А разрешения на перемещение?

– Ваня. В Сибири не как в Империи устроена жизнь. Огромное количество отличий. Там тебя никто не останавливает на каждом углу, просто потому, что рожей не вышел. Тебе не надо иметь специальное разрешение на выезд из одной базы на другую. Больше тебе скажу. Если ты хочешь, ты можешь поменять базу, где тебе жить и трудиться. Сам, Ваня, потому, что ты, просто, захотел. С работой то же самое. Если тебе надоело заниматься какой-либо работой, ты идёшь на бесплатные курсы переподготовки. И тебе помогают с трудоустройством. Или же, проявляешь инициативу и делаешь что-то своё. Умелые мастера нужны всегда. Сложнее будет остаться жить в городе. Но это не такая большая проблема. Наши люди есть во всех городах Сибирской Федерации. Ты не будешь один, знай это.

– И тебя не посадят за самостоятельные перемещения? Ни шахт, ни рабочих лагерей… Это как вообще?

– Сложно представить? Вот и я первое время не верил, пока не посмотрел на это своими глазами.

– Ладно, это я ещё успею посмотреть. Ты мне расскажи про Митрофанова вот ещё что. Как он на это пошёл? Его семью же теперь арестуют. А потом посадят как родственников изменника.

Николай поставил кружку с водой на решётку над костром. – Его семья уже год как в Сибири. Кто их арестует? А ты спрашиваешь, как он на это пошёл. Да очень просто.

– Где он научился так врать? Видел бы ты его, когда его задержали. И когда я приставил ствол к его голове.

– А ведь хороший спектакль мы с ним разыграли, да, Вань?

– Расскажешь мне как всё было? Мне просто интересно как вы это сделали.

– Ну, изволь. Недели две после нового года, я ходил сам не свой. Я много думал, за что и почему так получилось с нашими родителями. Сам помнишь каким я был. Наверное, стоило тебе рассказать об этом сразу. Быть может, не было бы всего этого, – он показал на отрубленную руку Ивана. – Я помню, как шёл по коридору. Прохожу мимо кубрика Митрофанова поздно ночью. И слышу, что он с кем-то говорит. Он был в комнате один, второго человека я не слышал. Мне это показалось странным и я постучался. Он открыл мне дверь не сразу. Долго чем-то стучал и шуршал. Наконец, открыл дверь и я вошёл, глаза у него были тревожные. У меня сразу появились мысли, что он может быть шпионом Сибири, и я решил это проверить. Я спросил, мол, есть ли у него водка, мы сели за стол, он поставил бутылку, мы выпили и разговорились. Я ему рассказал о случае с родителями и как я после этого возненавидел Партию. Слово за слово, он мне рассказал. Всё с самого начала: как он повстречался с вербовщиком, ещё до того как вступить в Гвардию, про ту печатню подпольную, как они спёрли станки и кто им привозил бумагу. А потом он показал свою рацию, я тогда очень удивился, этот парень чёртов гений. Буквально, из подручных средств и запчастей со списанной техники, он собрал добротное рабочее устройство. Да такое, что СС не знала о нём многие месяцы.

– Так значит ты его не шантажировал ничем?

– Да брось ты, Ваня. Мы с ним придумали это, чтобы он отвёл вину на меня, и чтобы его не пристрелили сразу. А спрятали под офицерской казармой.

– А само нападение как спланировали? И как вы так всё красиво обыграли, что Митрофанова арестовали, но он сейчас тут, в лагере?

Николай снял воду с огня и залил кипяток в фольгированный пакет прод пайка. – Мы начали подозревать, что СС, всё-таки, засекла рацию. Во время разговоров было очень много помех. И мы поняли, что медлить нельзя. Мы знали, что Митрофанова могут арестовать и допрашивать. На этот случай, мы предупредили Вдовина. Чтобы он помог, чем смог. Теперь ответь на вопрос. Когда тебя обвиняют, что по Уставу должно присутствовать на допросе подозреваемого? Вспоминай, Ваня.

– Эммм. Вещ доки?

– Правильно. А вещ док – это само устройство рации. И через неё Митрофанов сказал кодовую фразу. Он громко кричал, что он не виноват. Тогда мы поняли, что он попался. Также, мы знали, что его поведут в подвальный бункер для дальнейшего допроса. И я знал, что ты будешь в безопасности. Но ты заметил перемещения наших. Поэтому, пришлось начинать раньше.

– А потом полетели снаряды… Выжила только половина нашей роты, Коля! Как ты теперь будешь жить с этим? Ты же с этими пацанами возился как с цыплятами. Многие тебя за старшего брата считали.

– Выбора не было, Ваня. Иначе бы, погибло больше наших бойцов. А они тоже сыны этой несчастной страны. Гражданская война никого не щадит. Какую бы правду ты ни отстаивал, и на тебя найдётся пуля. Мне важно было, в самую главную очередь, чтобы ты не пострадал. Так и вышло, ты был за толстым слоем бетона. А потом и Митрофанов подсуетился. Ты не представляешь как я обрадовался, когда услышал твой голос из того бункера. Да, Митя тебя развёл, причём сделал это красиво. Я даже посмеялся, когда он всё мне рассказал. И как он вас повёл по более короткой дороге.

– Всех перебили в этом лесу… И только наш броневик не тронули. Почему?

– Всё очень просто, Вань. Митя сожрал маленький радиомаячок. И мы знали в какую машину стрелять нельзя. Я знал, что ты будешь рядом с ним. Так что, в какой-то степени, он спас твою жопу.

– А где мои вещи? Пистолет, нож. Автомат с бронёй. Вы даже папиросы со спичкой забрали.

– У меня в палатке. Кстати, может по стаканчику накатим, поговорим как следует, да и спать ляжем?

– Где я буду спать?

– Там тебе уже всё приготовлено. Вставай, давай руку.

Лес накрыло ночной темнотой. Луна, то скрывалась за тучками, то снова пробивалась к земле через густые кроны деревьев. Вдали выл одинокий волк, на деревьях шуршали белки, едва слышно проносились птицы между веток. Вся жизнь в лагере будто замерла. Лишь с десяток дозорных оставались на своих местах под кронами высоких сосен. Они сидели неподвижно, чтобы не выдать себя. Только всматривались в свои инфракрасные бинокли и прислушивались к малейшему шелесту и треску.