Текст книги "Страна Со Шрамами: Крах Последней Империи"

Автор книги: Максим Новожилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– В том то и дело, что я помню. Хоть и стараюсь это забыть. Седьмой горной бригаде тогда крепко досталось. Кто-то просто пулю словил, но бывало и куда хуже… Даня… – Иван наклонился к товарищу и посмотрел ему в глаза. – Ты видел когда-нибудь человека без конечностей? Ни рук, ни ног, только лоскутами кожа свисает, а на ней засохшая кровь. Помню, мы помогали отвозить раненых в тыл. Хожу я между коек в полевом госпитале… А на меня смотрят эти глаза, лица все обгоревшие и в порезах. На выходе из палатки меня схватил за рукав один такой. Оторванная взрывом нога, один глаз выбит, другой обгорел настолько, что запёкся живьём. Нижняя челюсть висит тряпочкой… И протяжный стон боли и страха. Он не мог говорить, но мне показалось, что он умолял меня добить его. Многие в ту ночь и до утра не дотянули. Госпиталь был не готов к такому, даже обезболивающего на всех не хватало. Кто был посмелее, тот резал себе вены, чтобы не мучиться. Другие умирали медленно от кровопотери и жутких болей. Я не хочу такой судьбы себе. Но если и придётся помирать, то заберу с собой столько этих мразей, сколько смогу.

– Будем готовиться к худшему, Вань. В тот раз они тоже подавали сигналы, и нам, и рабочеобязанным. Ни одного не поймали и не заметили. Но стены все разрисованы, часть командиров перебита в городке ещё до самой атаки, – Ерофеев отлип от стула и выпрямил спину. – Давай по крайней, на ход ноги, да пойдём на построение.

– Ну давай. Кстати, Попробуй вот это, – Иван открыл коробку от продпайка на столе и достал бумажный пакетик. – Насыпай в стакан, а потом долей воды: получится кисленький компот. Или хочешь, засыпь под язык. Так даже лучше будет.

– Что это? – Даниил надорвал пакет и высыпал горсточку на ладонь. – Похоже на мелкий сахар. Пахнет чем-то кислым.

– Это – энергетик из новых пищевых пайков. Боевой Стимулятор-02. Через две минуты после приёма ты трезвый, настроение бодрое, а примешь сразу два – перестанешь чувствовать боль.

Даниил посмеялся. – А вот тебе и ещё один плюс старшинской должности. Можно дербанить склад, и ничего тебе за это не будет.

– Именно, друг мой. Давай, будем здоровы, – они выпили по рюмке.

– Рота! Выходи строиться на плац! – сказал дневальный в микрофон у своей тумбочки.

Призыв разнёсся по центральному проходу и комнатам. Иван и Даниил вышли из комнаты. Солдаты и сержанты, с пролежнями на лицах, потирали сонные глаза.

– У тебя папироски остались, Вань? – спросил Даниил.

– Ты ж бросил, товарищ, На, угостись, – Иван вытащил пачку из кармана.

– Попробуй тут бросить. Что ни день, то новое приключение. И новая возможность не дожить до завтра.

– Не паникуй ты. Нервяк ещё никому не принёс пользы. Сейчас Михалыча послушаем, а дальше будет яснее.

– И это я слышу от тебя? Ты сам параноик ещё тот.

Возницын и Ерофеев вышли из казармы. Плац медленно наполняли роты и отдельные взводы поддержки, даже повара вышли из столовой послушать обращение. Старший лейтенант Возницын так и стоял на крыльце, прислонившись к столбу опоры козырька.

Иван похлопал брата по плечу. – Коля… Ты тут уже сколько торчишь? Пойдём с нами до курилки. На тебе лица нет, у тебя всё в порядке?

– Нууу… В целом да. Не обращай внимания. Я просто не выспался.

– Я знаю что тебя разбудит, вот, возьми, – Иван протянул Николаю пакет БС-02.

– Вань. Ты хоть знаешь, что это за дрянь?

– Конечно знаю. Не просто же так я их вытаскиваю из пайков. Забочусь о здоровье личного состава. Беру удар на себя, так сказать.

Николай помотал головой и ответил: – Не, я откажусь. И тебе рекомендую не баловаться этим порошком.

– Я за культурное потребление, Коля. Зато потом спишь слаще ребёнка.

– Я откажусь, пожалуй. Но до курилки с вами прогуляюсь.

Они втроём прошли вдоль казармы и завернули за угол. Маленькая площадка со скамейками сплошь заполнилась солдатами и их дымом. Ерофеев с братьями встали в стороне от солдатской компании: подальше от лишних ушей.

Иван твёрдо посмотрел на брата, прикуривая папиросу походной спиртовой спичкой и спросил: – Коля. Может уже расскажешь что ты знаешь?

– Действительно, товарищ старший лейтенант. Мы имеем право знать. Как-никак, мы жизнями рискуем, защищая Империю, – добавил Ерофеев.

– Мужики, я всё прекрасно понимаю. Но не могу нарушать Устав, – устало сказал Николай, прикурил и облокотился о стену. Он тихо продолжил: – Скажу так, случилось нечто такое, чего Империя может не вынести. Готовьтесь к худшему. Страна скоро изменится, да и мы сами уже не будем прежними.

Иван прищурился, разглядывая беспокойное лицо брата. – Коля… И как это понимать? Ты же толком ничего не рассказал.

– А понимай как хочешь, товарищ старшина. Я вас по-дружески предупредил. Но ничего больше, я, правда, не могу вам рассказать. Тем более, офицеров после таких собраний, где я был, могут слушать в СС. Не забывай.

– А ты чего так дрожишь, дорогой мой? У тебя глаза напуганные. Будто ты скрываешь чего-то. Весь зажатый, руки скрещены, и мне от этого не спокойно, знаешь ли.

– Включи голову, Ваня. От таких новостей, которые сейчас всем донесут, любое спокойствие пропадёт, а вместе с ним и сон… Слушай. Я тут подумал. А дай-ка мне пару пакетиков, если есть с собой.

– Всё-таки решил взбодриться? Ну, держи, – Иван залез в карман кителя, подошёл вплотную к Николаю и переложил энергетик в его карман. – Дань, тебе ещё надо? – Ерофеев поморщился и помотал головой.

– Спасибо большое, – тихо сказал Николай. – Спать хочу, не могу, – он сорвал горловину пакетика и высыпал под язык небольшую горстку.

Иван продолжал сверлить брата любопытным и обеспокоенным взглядом. Тот постепенно приходил в себя. Зрачки расширились, бледность усталости сменялась здоровым румянцем, а от дрожи в руках не осталось ни следа. – Полегчало тебе? – заботливо спросил Иван.

– Спасибо огромное, уже лучше. Идите строиться, я позже подойду.

– А ты куда вообще собрался?

– До штаба долечу и вернусь. Я быстро.

Иван удивился и подумал, стараясь сдерживать беспокойство: – Херня какая-то. Что он скрывает? – он крикнул Николаю вслед: – Жду тебя.

Тот повернулся и посмотрел на Ивана. – Береги себя, – он спокойно ответил.

Возницын смотрел в спину бегущему брату и тихо сказал сержанту: – Ох, не нравится мне это, Данила. Чует моя задница. Сегодня что-то случится.

– О чём ты, рыжий? Это порошок на тебя так действует? Угомони свою паранойю, мужик, – Ерофеев сбил уголёк с папиросы резким ударом пальца и выбросил окурок в урну. – Пойдём на построение, Михалыч будет с минуты на минуту.

– Ты не понимаешь нихрена! – Иван крепко схватил товарища за плечо и продолжил говорить, сверля его глазами: – Ты вообще них*я не знаешь, Даня! И них*я не видишь! Ты обратил внимание как Коля себя вёл? Он еле успевал стирать пот со лба. Руки дрожали, как у нашкодившего пацана. Мне, мнеее, – он бил себя ладонью по груди, – родному брату, не сказал ни слова, хотя прекрасно знает, зачем нас всех собирают, – старшина протяжно выдохнул и спокойно продолжил тихим голосом: – Послушай меня! Он последний раз мне говорил «Береги себя», когда уезжал в столицу учиться. Я его знаю как облупленного, и жопой чую, это не последний сюрприз от него на сегодня.

Ерофеев молчал некоторое время, глядя настороженным прищуром на Ивана. Он не хотел вступать в спор, потому как знал буйный нрав старшины. – Ваня… – начал он размеренно: – Расслабься. Коля сходит до штаба и вернётся назад. Может у него там дела какие. Или забыл свои вещи в рабочем кабинете. Выброси из головы свои страхи и подозрения. Сейчас Михалыч будет нам речь толкать. Вот мы всё и узнаем.

На плацу собралась вся пятая пограничная бригада, роты выстроились в повзводные колонны по краям плаца, все с нетерпением и недоумением ждали командира части. Строй наполнился перешёптываниями, крепкими ругательствами и недовольным фырчанием. У солдат забрали единственный на неделе выходной, не дав выспаться после вчерашней пьянки. Возницын и Ерофеев осторожно подошли к своему подразделению, стараясь меньше шуметь и не привлекать внимания.

– Вы где лазаете, придурки? – угрюмо спросил командир батальона.

– Задержались, товарищ подполковник, – спокойно ответил Иван и встал слева от него.

– А Коля где?

– Не могу знать.

Подполковник недовольно буркнул.

Ерофеев толкнул Возницына локтём в бок. – Во. Замятин идёт.

– Смирно! – скомандовал заместитель начальника части.

Солдаты, сержанты и офицеры вытянулись в стойку, все смотрели на трибуну. По лестнице поднимался полковник с наеденным животом, который едва сдерживался ремнём и форменным кителем.

Он подошёл к краю трибуны и заговорил в микрофон. Его мощный, но добродушный голос усилился колонками: – Вольно! – Гвардейцы расслабили тела, продолжая слушать полковника Замятина. Он прокашлялся, прикрыв рот кулаком и начал свою речь: – Дорогие солдаты! Сержанты, старшины и прапорщики. Отважные офицеры! Прошу Вашего прощения за испорченный выходной. Для нас всех настают тяжёлые времена. Этим вечером в столице, неизвестные сорвали главный праздник выпускников, совершив подлую диверсию. Погибли наши с вами товарищи по оружию, повреждён Дворец Верховного Правителя, ещё сильнее пострадала Островная Крепость. Диверсанты угнали катера береговой охраны Гвардии, завладели оружием, освободили государственных преступников из Крепости. И вывезли их на угнанном транспортном вертолёте. Секретной Службе поручено расследовать это немыслимое преступление. Всё, что известно на данный момент: диверсия совершена при пособничестве предателей из Партии и Гвардии, их личности устанавливаются, по всем службам назначены проверки. По этому вопросу, Верховный Правитель записал обращение, внимание на панель, – Замятин отошёл от микрофона, повернулся к панели и приложил руку к берету.

Огромная инфопанель на углу плаца замерцала полосками помех. Через несколько секунд экран прогрелся и дал изображение. Иссечённое морщинами лицо смотрело через узкие прорези век. Губы Верховного подрагивали, не то от страха, не то от волнения, а может, и вовсе, от старости. Увешанный нашивками и медальными лентами белый китель едва скрывал экзоскелет. – Дорогие военнослужащие… Соотечественники… – голос его дрожал и прерывался в его манере. – Прошедшая суббота стала переломным днём для нашего Отечества. Диверсанты из Свободной Сибири совершили подлую атаку в самом сердце Империи. Повреждены наши священные символы, Имперский Дворец и оплот чести Гвардии – Островная Крепость. Были освобождены и вывезены преступники, агенты Свободной Сибири. Такой наглости мы не стерпим! – он слабо ударил кулаком по дубовому столу и продолжил: – Мы должны сплотиться и отразить угрозу! Если мы ничего не предпримем, то нападения будут продолжаться и впредь. Наша с вами задача – защитить нашу свободу и сохранить нашу духовность! Я, Верховный Правитель Северной Империи, объявляю чрезвычайное положение. Всем пограничным частям и гарнизонам городов приказываю прийти в состояние полной боевой готовности, чтобы незамедлительно отразить любое нападение! Приказываю соблюдать эти условия до улучшения ситуации.

Экран панели погас, на плацу царило молчание. Замятин вновь подошёл к микрофону. – Офицерский состав, ко мне, – к трибуне пошли командиры рот и батальонов.

Ерофеев толкнул Ивана локтем, ехидно улыбаясь, и сказал: – Хрен тебе, Ваня, а не к бабам лазать по ночам.

– Это пол беды, мужик. Как бы в наряд на границу теперь не залететь. Оставить ногу на растяжке или получить маслину между глаз, п*здец как не хочется.

– Тебе-то чего переживать? Это мне больше стоит думать о таких вещах. Угомони уже свою паранойю. Твой брат был прав. Порошок тебе пользы не делает.

– Моя паранойя ещё ни разу не подводила, и я ей верю. Пожалуй, она – единственная, кому я по-настоящему в этой жизни верю.

– Ваня. Твоё дело выдавать стволы с бронёй, собирать и забирать постельное бельё, да прод склад дербанить. Вот ты мне объясни. С какого х*я тебя должны послать на боевое дежурство?

– С такого, что я ещё и на должности заместителя командира роты, дурень. Если начнётся цирк с салютом и взрывами, я пойду на передовую со всеми. Понял этот момент?

– С этим ясно. Но с чего ты взял, что начнётся пи*дец?

– Моя паранойя, Данила. И я ей верю. И я жопой чую, что Колька не просто так слился с построения. Тут что-то не то.

– Посмотрим и увидим. А ты сам постарайся не думать об этом. Вон, комбат возвращается.

Подполковник Вдовин остановился перед своим батальоном. Он старался быть сдержанным, насколько мог. – Командиры рот и взводов, ко мне, – офицеры и сержанты вышли из строя и встали в шеренгу перед Вдовиным. Он продолжил: – Итак, товарищи, слушайте меня внимательно, – он взглянул на часы. – Через десять минут офицерский и сержантский состав собираются в учебном классе. На первом этаже. В расположении роты разведки. Личный состав уйдёт на завтрак. После совещания собираемся здесь же… Ерофеев!

– Я!

– Поведёшь людей в столовую, приведёшь сюда же.

– Есть.

Возницын поднял руку и отчеканил: – А разрешите уточнить, товарищ подполковник.

– Чего тебе, Ваня?

– В каком из классов собираемся? Который с большим экраном?

– Так точно, товарищ старшина. А чего?

– Мне бы двух парней с собой. Перетащить столы и стулья из кабинета в кабинет. Ну и приготовить оборудование.

– Убедил. Выбирай людей.

Иван вышел из строя и оглядел свою роту. – Осипов, Давидов, давайте со мной, – два крепких парня пошли следом за Иваном в казарму.

Они зашли на первый этаж и подошли к учебному кабинету, Иван приложил палец к сканеру сбоку от двери. Дверная перегородка открылась, они вошли в полупустой учебный кабинет, столы и стулья были покрыты тонким слоем пыли.

Возницын встал спиной к белому экрану, висевшему на стене и почесал затылок, осматривая кабинет. – Дневальный! – закричал он. В кабинет вбежал сонный рядовой, Иван посмотрел на него и сказал: – Мирохин. Наведи здесь красоту. Полы, поверхности, ну ты понял. У тебя пять минут.

– Есть, сейчас сделаю, – рядовой включил автоуборщик и открыл створки окон, а сам побежал за тряпкой и водой.

Иван набрал коммуникатор брата, но не услышал ничего кроме помех. Вторая попытка, третья… Он стоял и задумчиво смотрел в точку на полу. – Товарищ старшина… Товарищ старшина, – окликал его Осипов.

Возницын посмотрел на него. – А сейчас с вами будем думать. Осипов, иди в штаб и ищи моего брата, передай, чтобы успел на совещание. Только пошустрее давай. Времени мало.

– Так точно, – он бегом вылетел из кабинета, чуть не наступив на автоуборщик.

– А ты, Давидов, шуруй в комнату отдыха. Тащи… – Иван задумчиво поморщился, считая мебель в помещении. – Шесть стульев и три стола. Я тут пока наведу красоту.

– Есть, – рядовой вышел на центральный проход.

Иван включил и отфокусировал проектор и подвинул мебель. Дневальный протёр столы влажной тряпкой. Давидов принёс недостающие столы со стульями и расставил их. – Разрешите идти? – поинтересовался он у Возницына.

– Красавчик, шустро справился, иди на завтрак.

Рядовой вышел, Иван остался рассматривать кабинет. Уставы в печатном издании на полках, полотнища гербов и флагов хранились в стеклянной витрине. Он стоял возле регалий, безрадостно в них всматривался и погружался в мысли: – Ради чего всё это? Цветные тряпочки, которые выносят отсюда пару раз в год, вешают на палку и с важным е*лом проносят перед строем. «Смотрите все. Какие мы сильные, как мы умеем воевать и защищать страну. У нас есть палка с цветастой тряпочкой». Лучше бы почаще вывозили молодняк на полигон. Что они будут делать, если на часть нападут? Зачитают противнику наизусть Устав? Посмотрим сколько ребят выживет с таким уровнем подготовки. А если бы хоть один солдат дочитал Устав Гвардии от корки до корки, не раздумывая бы разорвал контракт. Хотя… Вряд ли. А куда им идти? Обратно в рабочеобязанные? Лучше уж рабочих палками бить или шкурой своей рисковать на границе, чем жить в их условиях и на их положении, и самому лезть под удары палками. А есть ли среди них те, кто действительно хочет служить? Добровольно и на чистой идее, либо от большой душевной боли… – он закрыл глаза, тяжёлые воспоминания не давали покоя: – Нашёл, давай посмотрим, – всплывал юношеский голосок брата в мыслях. Шорох пожелтевшей бумаги, запах старых картонных папок из архива. Иван до хруста сжал кулаки и потёр глаза, пытаясь остановить накатывающие слёзы. – Мама… Папа… Будь вы рядом, всё могло бы быть иначе…

– Товарищ старшина… – вернулся запыхавшийся Осипов. – Товарищ старшина, Вы слышите?

Иван не сразу обратил на него внимание, он посмотрел на парня мутным взглядом, поглощённым раздумьями. – Ммм?… А… Вернулся? Где командир роты?

– Его не было в штабе.

Иван повернулся к рядовому и нахмурился. – В смысле не было?

– Я пришёл в штаб, спросил про него на входе. Дежурный сказал, что его не было сегодня по журналу приходов. Я выбежал на улицу, осмотрелся, прошёлся рядом и посмотрел за углы. Нигде его не было.

Иван прищурился в недоумении и боязненном смятении. – Ладно, я понял. Иди на завтрак.

Осипов вышел из кабинета, Иван взволнованно смотрел по сторонам. Он вскинул руку с коммуникатором и набрал Николая, но ничего не было слышно, только шелест и шорохи помех в наушниках. – Недоступно. Потеряно соединение, – отозвался электронный женский голос.

– Да почему, бл*ть?! – громко выругался старшина. Он проверил коммуникатор и подумал: – Сигнал ловит прекрасно, что за ху*ня? – и попробовал повторно связаться с братом.

Шорохи, скрежет… – Недоступно. Потеряно соединение.

У Возницына сбилось дыхание, глаза широко раскрылись, жуткие мысли не давали покоя. Он боязненно прошептал: – Коля… Жопой чую, что-то не так… Лишь бы ты был цел и невредим…

Глава 6.

– Смирно! – прозвучал звонкий крик дневального у входа.

– Вольно, – спокойно отмахнулся от него Вдовин.

Офицеры батальона и сержантский состав заходили комнату и рассаживались по местам. Следом за ними вошли двое офицеров СС, прикомандированные к бригаде. Возницын выключил автоуборщик, тот подъехал к своей станции на зарядку и очистку.

Вдовин сел за стол с монитором, положил сбоку наплечную сумку, перед собой – информационный накопитель. Он осмотрел сидящих. – Все на месте? – Иван поднял руку. – Да, старшина, – буркнул подполковник, положив сцепленные руки на стол.

– Отсутствуют сержант Ерофеев: он повёл роту на завтрак. И старший лейтенант Возницын.

– С Ерофеевым понятно. А твой брат где? – будто допрашивая, спросил Вдовин.

– Не могу знать, товарищ подполковник. Последний раз я его видел перед построением. Он сказал, что направляется в штаб. Я послал за ним рядового, но тот его не нашёл. Я неоднократно пытался с ним связаться… Но его коммуникатор не на связи.

Вдовин насупил мощные брови и поджал губы, раздув ноздри, так он просидел несколько секунд, смотря в точку на полу. – Ладно, старшина. Если увидишь его, пусть ко мне зайдёт, – он осмотрел собравшихся и добавил: – А мы начинаем, – Вдовин положил накопитель на порт монитора и вывел на экран план-карту окрестностей. Иван закрыл оконные шторы на стенном пульте. Подполковник встал сбоку от экрана и начал совещание: – Итак, товарищи. Что мы с вами имеем на данный момент? На нашем участке границы участились случаи нападения на погранпосты и караульные наряды. Пятеро пропавших без вести за этот месяц. От них остались только коммуникаторы. Те, кто это творит с нашими рядовыми, работают чисто, следов не оставляют. Атакам подвергаются заставы нашей бригады, седьмой горной и девятой отдельной бригады, – он водил указкой по карте. – Помимо этого, в приграничных поселениях рабочеобязанных и в городах покрупнее работают вражеские агитаторы. Они рисуют послания на стенах домов, провоцируя рабочих. Пару недель назад, в посёлке имени Седьмого Октября, силами СС была раскрыта ячейка диверсантов. Они готовили печатные листовки для распространения. К большому сожалению, арестовать не удалось никого. Видимо, им заранее сообщили, что готовятся аресты.

– Разрешите уточнить, – поднял руку один из офицеров.

– Говори, Михайлов.

– Откуда диверсанты берут бумагу и печатные станки? Эти вещи доступны лишь государственному аппарату и ведомствам. Разве нет?

– А вот мы и подходим к сути. Спасибо за вопрос, капитан. Действительно, бумагу выпускают лишь два завода по всей Империи. А такие станки, на которых всё печаталось, уже давно никто не производит. СС сообщает, что станки были украдены из законсервированного склада. В сорока километрах от самого посёлка, вот тут, близ областного центра, – он показал указкой и прокрутил колесо на древке, увеличив масштаб. – А что касается бумаги, то она произведена не в Империи.

– Чего?… Как так?… Что происходит?… – взволнованные перешёптывания заполнили комнату.

Вдовин упреждающе прокашлялся и продолжил: – Образцы бумаги отправили экспертам-химикам в столицу. Они дали заключение, что такая древесина на нашей территории страны не растёт. Бумага была сделана из сибирских пород сосен и елей. Причём, на качественном оборудовании. Химики, также, обнаружили следы смазочных материалов, которые производятся только в двух странах. В Республиканских Штатах и в Азиатском Союзе, – ещё один из офицеров поднял руку. – Да, Гриша, – Вдовин показал на него указкой.

Майор с шевронами СС сжал кулаки и взволнованно заговорил: – Это что же получается, Федя?! Свободной Сибири помогают азиаты? Или, того хуже, они получают помощь из за океана. Они поставляют им оборудование для производства и ресурсы? А раз так, то боюсь, что им продают не только станки и варочные котлы для дерева.

– Всё правильно говоришь. Но, почему твои сослуживцы в Управлении проворонили такое у себя под носом – это отдельный разговор. Разведка доложила, что некоторые члены Азиатского Парламента помогают Свободной Сибири. Они поставляют повстанцам учёных, инженеров и технологов, ко всему прочему. Паршивость всей ситуации такова, что Империя тоже с сотрудничает с азиатами. И как после этого будут складываться отношения между нашим Верховным и Азиатским Парламентом, никто не может сказать. Ситуация ухудшается и осложняется тем, что мы не можем отправить разведчиков в Сибирскую Федерацию. Есть подозрения, что их руководство также поддерживает радикалов. Но прямых связей, ни нам, ни международному сообществу, выявить не удаётся. А Генералитет Гвардии и СС не хочет рисковать из-за угрозы иностранного вмешательства.

Иван выпрямился от стены и поднял руку. – Но это не самое страшное, товарищ подполковник. Разрешите добавить.

– Так… А у тебя что, старшина?

– Общая картина складывается, мягко говоря, неприятная. Предположим, азиаты помогают партизанам, если это подтвердили столичные химики и разведка. С другой стороны, каким образом они залезли так глубоко нам под бок и мы ничего об этом не знали? Как они украли и вывезли станки с закрытых складов, которые по Уставу должны охраняться караулом? Для такого требуется большое количество людей, оружия и транспорта с топливом. И вот ещё. Какими тропами они пересекают границу? Без чётко налаженной помощи внутри Империи, они вряд ли смогли бы это сделать.

– К майору Фадееву с такими вопросами, Ваня. Я не могу тебе на них ответить.

– Не ко мне, Федя. Я ответственный за нашу часть. Но не более.

Капитан Михайлов вскочил со своего места. – Кроме того, товарищ подполковник. Пропавшие без вести солдаты. Партизаны вырезают им коммуникаторы. Чтобы мы не смогли их выследить. В этом нет сомнений. А раз так, то партизаны могут пытать и допрашивать бойцов. Чтобы узнать наши графики смены караулов, где находятся склады топлива и боеприпасов, количество личного состава и уровень нашей готовности. Они готовятся к масштабному нападению и продвижению вглубь страны. И с этим надо что-то делать, товарищ подполковник.

– Ты прав, Михайлов. А теперь сядь на место, – капитан сел, а Вдовин грустно выдохнул. – Товарищи. Грядёт страшное время. Вылазки партизан не просто участились, но стали носить постоянный характер. И, как показывают факты последних месяцев, радикалы Свободной Сибири планируют продвижение вглубь страны. Сейчас я хочу от вас, чтобы каждый сказал своё слово. Честно, по-мужски, по-гвардейски. Кто готов храбро дать отпор сепаратистам, защитить Отечество и, в случае объявления войны Сибирской Федерацией, пойти маршем на Дальний Восток. От вас потребуется вся сила и решимость, ведь враг силён и получает поддержку из-за рубежа… И это может стоить вам жизни. Если кто не уверен в своих силах, скажите это сейчас, внутри этой комнаты. Я распоряжусь, чтобы вас перевели в тыл. Но, кто готов и желает постоять за Родину на фронте, тех прошу встать.

Офицеры и сержанты один за другим вставали со своих мест, некоторые гордо принимали строевую стойку.

– Разрешите обратиться, товарищ подполковник, – робко послышалось с задних рядов.

Все обернулись на молодого сержанта, Вдовин тревожно на него посмотрел и спросил: – Кто такой?

Парень встал и выпрямился в строевую стойку. – Сержант Митрофанов. Командир третьего отделения отдельного взвода связи, – растерянно заладил он.

– Говори, Митрофанов, не стесняйся. Тут все свои, – Вдовин смотрел на него внимательным и глубоким взглядом.

– Товарищ подполковник… Разрешите мне перевестись в тыл. Я – связист, а не боец. И от меня больше пользы будет в штабе связи. Или на производстве каком. Я понимаю в технике и в электронике, и хочу послужить Отечеству вот так. Но не на передовой.

Вдовин посмотрел на него спокойным, но пронзительным взглядом. – Ты уверен в этом, Митрофанов?

– Так точно! – уверенно отчеканил сержант. Его нерешительность улетучиласть, сменившись горделивой радостью.

Вдовин усмехнулся и сказал: – Ну что ж. Ты сам себя и выдал, – он махнул рукой в сторону сержанта. Незамедлительно к нему подошли двое офицеров из СС, один из них ударил Митрофанова кулаком в живот и, схватив за шею, прижал к столу. Другой надел на него наручники.

– За что?! Что я сказал такого? Отпусти… – ещё один удар в живот с колена прервал его негодование.

Вдовин достал из сумки стопку бумаг с чёрно-красными печатями. – Подведите его, – спокойным тоном сказал он.

Митрофанова с силой повели, взяв под руки. Оказавшись перед Вдовиным, он залепетал: – Что происходит, товарищ подполковник?! Вы сами сказали, что дадите добро на перевод…

Вдовин взмахнул рукой перед ним. – Тихо. Ничего не говори, – он всматривался в бумаги, изучая досье молодого парня. – Митрофанов… Артём Сергеевич. Двадцать пятого года рождения. Воспитанник интерната, родителей нет. С семнадцати лет в Гвардии, значит сейчас тебе…

– Дв… Д… Двадцать, – выдавил он, сдерживая непонимание и страх.

– Тааак… Идём далее. Прошёл отбор на курсы связистов-дешифровщиков, а сержанта получил в том месяце, на столетие Победы, – Вдовин водил пальцем по бумаге. – А на связиста решил потому, что с техникой любишь возиться?

– Так точно. Ещё в интернате освоил радиоэлектронику.

– Да. Наши парни оценили твою поделку, – подполковник взял из под стола сумку и достал небольших размеров металлическую коробку с переключателями, тумблерами и небольшим экраном. Парень нервно задрожал, дыхание сбилось. Вдовин ухмыльнулся и сказал: – Ты чего так в лице переменился, сержант? Я же похвалил тебя, хорошую штуку сделал. Даже лучшие связисты СС не сразу просекли сигнал твоей рации, – они смотрели друг на друга, Вдовин угрожающе улыбался, Митрофанов быстро и глубоко дышал, раздувая ноздри от понимания своего провала. – Тебе есть что сказать?

– Я не виноват!!! Я не хотел этого!!! – напугано закричал сержант.

Вдовин усмехнулся. – Ну что ж. Так тому и быть. На плац его. Покажем всему строю, – офицеры СС повели Митрофанова к выходу.

– Одну секунду, товарищ подполковник, – сказал Иван.

– Что случилось, старшина? – удивился Вдовин.

– Я хочу задать ему один вопрос.

– В смысле? Ты с ним как-то связан?

– Никак нет. Просто хочу узнать важное для себя.

– Ну, давай, спрашивай… – Вдовин откинулся на спинку стула и внимательно наблюдал.

Возницын смотрел бешеным взглядом Митрофанову в глаза, тот едва держался на немеющих от страха ногах. – Скажи мне, собака дикая. Колька тоже с вами за одно?! – сержант смотрел напуганными глазами и молчал. Иван закричал и ударил его в скулу. Он схватил парня за плечи и начал трясти. – Говори, тварь! Мой брат с вами?!

Митрофанов молчал. Его губы дрожали, глаза налились слезами. Он громко закричал в оправдании: – Я не виноват!!! Я не хотел этого!!!

Вдовин вскочил в ярости со стула и замахал руками. – Хватит! А ну, успокойте его! – офицеры СС принялись избивать пленника: кулаками в живот, коленями по бёдрам. Митрофанов упал на пол, он получил несколько пинков тяжёлыми ботинками в лицо и грудь.

Бедолага продолжал кричать: – Я не виноват!!! – он закашлялся, выплёвывая кровь из разбитой губы.

– Хватит! – крикнул Вдовин, офицеры отошли от сержанта. Тот поднял глаза на подполковника. – Показания готов давать? – сухо спросил Вдовин.

Избитый напугано закивал.

– Отставить на плац. В бункер офицерской казармы его, для допроса, – сказал подполковник. Офицеры подобрали избитого и поволокли на улицу. – Твою ж мать! – шептал себе под нос Вдовин. Он вытащил фляжку из внутреннего кармана и отпил маленький глоток. – А теперь продолжим, товарищи, – он старался дышать ровнее, чтобы успокоиться. – Наши опасения подтвердились. Вы сами видели, – он показал на дверь и следы крови на полу. – Противник готовит нападение и мы должны быть готовы его отразить. Командиры отделений, взводов и рот… – офицеры и сержанты встали со стульев. – Подготовить и проинструктировать личный состав. Выполнять, – они вышли из кабинета и направились за солдатами к столовой. – Старший офицерский состав… А… Гриша, ты один. Со мной, в резервный штаб. Старшины, – старшины и прапорщики встали и выпрямили спины. – Обеспечить выдачу оружия и бронезащиты личному составу, – они приложили руки к беретам и направились к выходу. Вдовин дрожащими руками отпивал из фляжки. Он сделал протяжный глоток, осушив флягу и повернулся к портрету Верховного Правителя рядом с экраном, прожигая его злобным взглядом. – Ты получил чего хотел? Всё из-за тебя, плесень старая! – с тревожным упрёком прошептал он.

Иван вышел из кабинета на центральный проход в полном смятении. Вялой и неуверенной походкой он подошёл к ростовому зеркалу у входной двери. Старшина опёрся ладонями о стену и пустым взглядом всматривался в отражение. – Почему Митрофанов промолчал? Он что-то знает о Коле? Лишь сильнее стал кричать и оправдываться… Может, они за одно?… Коля… Не могу в это поверить. Нет! Это невозможно! Я не хочу в это верить… Брат мой… Лишь бы с тобой всё было хорошо, – Иван старался унять свои навязчивые мысли, но безуспешно.