Текст книги "Экстрасенс там. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Максим Мелешкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

Глава 22

Следующий день ничем не запомнился, я провёл его, как обычно, в банугае. Хина ввела практику сидеть по часу после обеда, ощущать энергию внутри себя. Было скучно. Тренировался быстро напитывать тело ци. Пока сидел, вокруг меня ходила Азуми и нудила, чтоб я инициировал Хину. Мне надоело. Выбрав момент, запустил в неё искорку ци, целясь в задницу настырной макаки. Перед самой филейной частью, спрятанной в штанах, искра срикошетила от сферы и погасла во лбу статуи, которая стояла неподалёку. Азуми покосилась на новое небольшое отверстие в каменном идоле и гордо удалилась, не сказав ни слова.

Вечером я решил себя побаловать, зайдя после банугая в хороший трактир, и вкусно покушать, возможно, позволить себе пива. В своём мире я полностью отказался от спиртного много лет назад, когда жена лежала в больнице с сыном. Помочь я никак не мог, и поэтому мне пришла гениальная идея что-то обменять на улучшение ситуации. Решил поменять свой порок, пристрастие к пиву и другому алкоголю на здоровье близких. Не знаю, кому понадобилась такая фигня, но я вышел на перекрёсток и объявил свои условия. Через неделю жену с сыном выписали, и они больше серьёзно никогда не болели. А у меня появился пунктик даже не смотреть в сторону градусосодержащих напитков. Так как прекрасно знал, что последствия невыполненного уговора бывают ужасными.

Прогулялся до рынка, зашёл в трактир, который считался у местных приличным заведением. Подумав об уговоре, решил не рисковать и просто насладиться едой. Сделал заказ и начал осматриваться на предмет, куда можно удобнее приземлиться. Мой блуждающий по заведению взгляд споткнулся о знакомую фигуру. Быть не может. Отец Эвана сидел и накачивался спиртным. Он пока ещё мог ровно сидеть, но взгляд уже был мутным, мужчина не видел ничего перед собой. Я повернулся к трактирщику, положил пять серебрушек за еду и спросил:

– Давно тот мужик, – указал большим пальцем на отца, – тут сидит?

– Второй день приходит. Приехал из какой-то глуши, сына ищет, а вечерами набирается.

– Он что-то должен? – трактирщик покачал головой. – Комнату у вас снимает?

– Нет. Где-то на соседней улице, там дешевле.

– Спасибо.

Я направился к столу с родителем. Выглядел он не очень. На первый взгляд, мужчине было за шестьдесят. Сильно седые волосы, кое-где только видны тёмные участки, стали появляться явно видные залысины. Плечи широкие, руки сильные, жилистые, но грудных мышц почти нет. Ощущение, что они съехали вниз и превратилось в живот. Второй подбородок, мешки под глазами, глубокие морщины по всему лицу. Небритость многодневная, превратившаяся в жидкую бородёнку со следами подпалин. Эван его помнил другим. Как его там зовут? Яжеф, интересное имя.

– Здравствуй, папа, – садясь рядом с ним, попытался я сказать как можно мягче. Но что-то, видимо, в голосе проскочило, мужчина вздрогнул и поднял на меня взгляд.

– Эван...– после минутной паузы и прояснения пустого взгляда он меня узнал. – Я тебя искал. Дед Капл сказал, что видел тебя здесь.

– Зачем искал? Как семья?

– Плохо, Эван! После того как тебя выбрали, жизнь рухнула. Тая меня ненавидит, твои братья тоже, только младшая осталась, моя звёздочка. В деревне, когда выяснилось, что ты жив, стали на всю семью коситься и сторониться. А после того как начались пропажи, никто из нас выйти из дома не может. Вся деревня считает, что это леший мстит за то, что не получил жертву.

– Хм… И как ты их оставил?

– Не переживай, их не тронут. А я скоро вернусь.

– От меня ты чего хочешь? Чтоб я к лешему вернулся?

– Нет, Эван. Я действительно рад, что ты жив! Я извиниться хотел, мучит меня всё это, но не мог по-другому. Я надеялся, извинюсь, в глаза тебе посмотрю, и, может, хоть чуть-чуть легче станет, – у него в глазах блеснула влага, он поспешил отвернуться.

– Почему не мог? Не мог защитить и не отдать?

– Ты думаешь, у нас такого раньше не было? Ты просто маленький, не знаешь. Отцы пытались воспротивиться, не отдать детей, не получилось ни у кого. Леший всё равно забирал выбранного, а семьям потом жилось очень плохо. Ты же знаешь, как это в деревне делается?

– Почему не увёз семью?

– Куда, Эван? Ты молодой не понимаешь.

– Что тебя в деревне держит?

– Ничего.

– Бери и езжай куда угодно.

– На что? Нет денег, чтоб уехать. Если продать всё, то за бесценок, а после жребия вообще никто ничего не купит. Даже разговаривать не будут.

– Что ты там сказал о пропажах?

– Неделю назад пропали два охотника в лесу. Я уезжал, пропал ещё один, наш сосед дядько Петр.

– Интересно. Помнится мне, у нас какие-то родственники под Курмачом живут, вези семью к ним. Не приютят?

– Эх, Эван, ну поживём мы с ними. Сколько? Месяц, ну два, а потом кто столько ртов кормить будет? Нас-то вон много. А потом зима, и куда мы?

– Старосты ж могут выкупать дома? – обдумывая ситуацию, задал уточняющий вопрос.

– Да, могут, но не купит он и за полмедяка. Я же тебе объяснил.

– Сколько за наш дом можно получить? В хорошие времена.

– Не больше тридцати.

Замолчали, каждый думал о своём. Мне принесли еду, и я с жадностью накинулся на неё. Отец потянулся за кружкой, но наткнулся на мой взгляд и убрал руку. Влезать не хотелось, но бросить биологическую родню моего тела я не мог. Просто сказать, что это их проблемы, меня коробило. Тем более проблемы так себе, скорее неприятности. То, что рядом с деревней в лесу безобразничает не леший, это понятно. Как бы, мне всё равно, что там происходит, если бы не семья. Вспомнились лица братьев и сестры, Эван их любил. Я, понятное дело, нет, чужие абсолютно дети. Но просто отвернуться и сделать вид, что меня не касается, не могу. Карма, опять же.

– Сколько от деревни до Курмача на телеге?

– Если через мост, то дня три, через переправу чуть дольше.

– Ладно, – доел мясо, отодвинул тарелку и поднялся с лавки, – пошли покажешь, где остановился.

Папа молча поднялся. А он высокий, надеюсь, в него пойду. Мы вышли, уже стемнело. Он повёл меня по пустынной базарной улице, пару раз свернул на перекрёстках и нырнул в тёмный переулок, в конце которого над дверью горел фонарь. Отец нашёл, где остановиться, злачное местечко. Перед дверью стоял бугай, вышибала, что ли.

– Здесь, – сказал папа.

– Забирай вещи, я тут подожду.

– Но…

– Давай быстрее, – скривился я.

Он помолчал, пару секунд пристально смотрел мне в глаза и зашёл внутрь. Бугай безучастно стоял в сторонке. Я прислонился к стенке напротив двери и принялся ждать. Из здания вывалилась пьяная компашка и уставилась на меня. Один из них порывался подойти ко мне, но ещё двое, покосившись на бугая, зашикали и утащили его по переулку в темноту. Что хотел, не понятно.

– Малец, ты бы шёл отсюда, пока цел, – прогудел мужик.

– Отца дождусь и сразу.

Амбал безразлично пожал плечами. Через пару минут вышел папа с вещами, всего пара тощих сумок через плечо. Я молча развернулся и потопал из этой подворотни. Возле самого выхода стояла недавняя троица. Ну никак тихо и мирно ночью по городу не пройти. Ощущение, что в лесу безопаснее. Приближаясь к выходу, не оборачиваясь, сказал родителю:

– Ничего не делай, я сам.

Поравнялся с мужиком, который пытался ко мне подойти возле двери. Он преградил мне путь и положил руку на плечо:

– Пошли со мной, ты мне понравился.

Офигеть. Я резко ударил его открытой ладонью по левому уху. Левой рукой схватил его запястье, которое меня держало за одежду. Правой продолжил движение ударом локтя сверху по его руке. Вывернул её в правую сторону, заведя свою руку ему под мышку, пальцами сдавил горло. Левая отпустила его кисть и упёрлась в правое ухо, растянув и зафиксировав дурачка. Получилось, я вывернул его правую руку в локте и в любой момент мог сломать, плюс держал его горло. Мне было не очень удобно из-за его роста, и я ударил стопой в его колено, чтоб он опустился, подогнув ноги.

Мужик с вывернутой в сторону рукой и пережатым горлом мог только шипеть. Его дружки выхватили короткие мечи, но топтались на месте. Чмо в моих руках начало обмякать, я немножко ослабил пальцы, ещё не хватало его придушить.

– Оставили оружие у стеночки и ушли, иначе все тут ляжете, – видя, что эффекта нет, надавил на вывернутую руку, мужик засипел от боли. – Быстро.

Эти идиоты закивали и прислонили оружие к стенке, стали, оглядываясь, удаляться по улице. Я посмотрел на жертву моего произвола, ослабил хватку на горло.

– Ты кто?

– Тебе не жить, молокосос, – прошипел мужик.

– Ты дурак? Не отвечай, мне неинтересно, – я отпустил горло и положил большой палец на его нижнее веко, надавил. Это очень больно, когда глаз выдавливают, он завыл на всю улицу. Ослабил нажим.

– Надеюсь, ты всё понял? Если мы ещё раз пересечёмся, ты будешь умирать очень неприятно.

– Я всё понял, – прохрипел он.

– Надеюсь, – сказал и немного придушил мужика, чтоб он потерял сознание.

В его кармане нашёлся кошелёк, пригодится. Подхватил оружие и вышел из подворотни. Сзади слышались шаги отца. Я потопал к трактиру, где встретил родителя, по пути выбросив мечи извращенцев.

Пока шли, думал, что мой отец странный. Уехал, бросил семью в сложной ситуации. Что людям в голову стукнет? Ещё сожгут дом в жертву лешему. Эти тёмные идиоты на всё способны. Первоначальный план у меня был поехать к родственникам в деревню под Курмачом. Там купить дом или заказать строительство, нанять мужиков с телегами и перевезти семью. После раздумий начал сомневаться. В трактире снял комнату, обошлась в полтора золотых. Хорошо, что у извращенца в кошельке оказалось целых восемь, не успел всё спустить. Когда мы поднялись в номер, я сказал:

– Итак, ты уверен, что семье ничего не угрожает? Наши любимые деревенские соседи не учудят чего-то плохого, если люди продолжат пропадать?

Отец был мрачный и задумчивый.

– Уверен, – буркнул он, внимательно меня разглядывая.

– Ну смотри. Завтра мы выезжаем в деревню к родственникам, осматриваемся, разговариваем. Ты ночуешь здесь, а я у себя. Утром, часов в семь, внизу.

– Ты не мой сын.

– А кто?

– Я не знаю, но Эван так не умел.

– Слушай, папаша, когда твою душу начнёт жрать леший, вытягивая по частичке, я посмотрю, кем станешь ты. А теперь закрой рот и слушай, что тебе говорят, если хочешь спасти оставшихся детей. Если нет, вали откуда пришёл.

Мужик немного постоял набычившись, потом сдулся и плюхнулся на кровать, разом постарев. Он разительно отличался от того, каким помнил его Эван. Сам виноват.

– Да, ещё. Сколько может стоить дом возле Курмача? – оглянулся я возле двери.

– Не знаю, – флегматично пожал он плечами, – наверное, около ста. Дальше от леса дороже.

«Чего я лезу во все дырки?» – думал я, идя домой по улицам Тикруна.

Утром проснулся рано, быстро собрал походный рюкзак, упаковал в него свою броню, чтоб не мелькать лишний раз. В самый низ положил мешочек с деньгами. Закинул в себя завтрак, предупредил Лиру, что меня, возможно, не будет неделю или дней десять. Забежал по пути к Хине и её предупредил о том же. Пошёл к таверне. Если честно, я практически был уверен, что Яжефа не будет. Но нет, он сидел на одной из лавок и поглощал еду. Рядом с ним стояли его торбы.

– Запас еды в дорогу заказал у трактирщика? – вместо приветствия уточнил у него.

– Да. Слушай, Эван. Я не понимаю, зачем мы едем в такую даль. Чтоб просто напроситься к родственникам?

– Работу тебе найдём. Будешь работать и дом строить. А жить будете у родственников и в шатре, который купим. Всё лучше, чем сидеть в той дыре в постоянной опасности.

Когда он доел, мы отправились на местную станцию. Это была просто небольшая площадь за воротами, где искали попутчиков уезжающие из города. Нам немного повезло, и быстро нашёлся мужик на телеге, который держал путь в нужную сторону. По прикидкам Яжефа, придётся протопать пешком ещё полдня, после того как попутчик нас высадит. Ехать предстояло примерно дня два. Хорошо, что по более-менее спокойным местам.

Эти дни прошли скучно до безобразия. Мы просто ехали, и всё. Мужики что-то обсуждали, я помалкивал, иногда односложно отвечая на их вопросы. Они нашли общие крестьянские темы и довольно много болтали. Ничего особо ценного из их разговоров я не вынес. Единственное, папаша слегка расслабился и стал не так грозно на меня зыркать. И вообще, как-то чуть-чуть вернул свой образ, который помнил Эван. Ну и хорошо, значит, когда всё наладится, семья заживёт более-менее нормально.

Вечером второго дня мужик оставил нас на очередном перекрёстке и укатил по направлению в город. Мы протопали ещё пару часов по дороге, уходя всё дальше от леса. Остановились в маленькой рощице, деревья которой вполне можно было пересчитать. Я, не обращая на отца внимания, достал броню и полностью надел её.

– Зачем тебе? – удивлённо спросил он, осматривая мою экипировку.

– Надеюсь, не понадобится.

Быстро поели всухомятку и легли отдыхать. Ночь прошла спокойно. К обеду следующего дня мы входили в деревню Лябзинка, где должны жить двоюродные братья моей матери. Я их видел всего пару раз, отец, естественно, знал лучше. Не один кувшин самогона выхлебали вместе.

Деревня как деревня, похожа на ту, в которой вырос Эван. Хотя места тут намного спокойнее, и поэтому безопасностью занимались спустя рукава. Невысокий частокол, две вышки и, скорее всего, не закрывающиеся на ночь ворота. Деревянные домики, кое-где виднелись каменные первые этажи. Слышался перезвон из кузницы, отчего папа скис. Пошли сразу к главе.

– Добрый день, – поздоровались с дородным мужиком, зайдя за калитку. Люди указали на его дом, когда мы спросили, как найти старосту.

– И вам, добрые люди, – воткнул он топор в колоду и обернулся к нам.

– Уважаемый староста, подскажите нам с сыном, нужен ли в вашей деревне кузнец или, может быть, в округе кому-то?

– Нет, извините, у нас есть отличный мастер, – развёл он руками. Отец скис ещё больше, даже ссутулился. Во даёт, он же не верил в мой план с самого начала. Всю дорогу время от времени нудил, что зря едем.

Я показал три серебрушки, зажатые веером между указательным и большим пальцем.

– Хотя, если подумать, пару недель назад мне староста Толмачёвки жаловался, что их кузнец уже старый, а подмастерье совсем зелёный.

– Огромное вам спасибо, – я подошёл к нему и незаметно вложил в руку монеты. – Я надеюсь, это точно?

– Иди отсюда, щегол, – пробубнил староста.

– Если что, увидимся, – я пошёл к выходу со двора.

За воротами нас уже ждали родственники, два мужика, отдалённо похожих и смутно мне знакомых. Деревня, всё сразу становится известно. Кто пришёл, кто ушёл, кто родился. Они обнялись с отцом, похлопали меня по плечам, поудивлялись, какой большой я стал. Всё как обычно.

– Мужики, а до Толмачёвки не подбросите? У вас же телега есть? – спросил я.

– А что там, Эван? – спросил один из них.

– Староста ваш сказал, что там кузнец нужен.

– Да не-е. Это в Киевке нужен, а в Толмачёвке есть.

– Вот тварь, – повернулся я к воротам старосты.

Напитал тело ци и пнул ногой левую половину. Верхняя петля треснула, ворота перекосило, и половинка рухнула на землю, вывернув ещё и нижнюю петлю. Мужики удивлённо переглянулись. Выбежал староста, начал что-то кричать и ругаться.

– За то, что соврал, – я повернулся к братьям. – Ну что, отвезёте? В Киевку эту.

Ответить мне не успели, моё ухо сжали пальцы старосты. Я схватил его мизинец и вывернул неестественно в сторону. Когда он отпустил ухо, перевернул его руку запястьем вверх, а ладонью к себе и заставил встать на цыпочки эту бочку на ножках. Для надёжности перехватив остальные пальцы другой рукой.

– Чего ж вы все такие непуганые-то, – посетовал я. – Рука целая нужна?

Староста судорожно закивал.

– Будешь ещё бросаться? – мужик отрицательно покачал головой, кривясь от боли. – Смотри.

Я отпустил, внимательно отслеживая его движения. Он быстро исчез в своём дворе.

– Лихо, – прокомментировал один из братьев. Другой брат и отец закивали.

– Угу. Так что, отвезёте? Далеко туда?

– Поехали, через час будем на месте.

Пока ехали, родственники болтали с отцом без умолку. Когда выяснили цель нашего появления, обрадовались и, тихо посовещавшись, пообещали дать в долг немного золотых. Киевка оказалась такой же деревухой, но побольше и побогаче. Каменных добротных домов было больше. Частокол повыше и понадёжней на вид. На одной из вышек стоял легионер. Внутри укрепления было чистенько, даже трава покошена. За воротами заметил табун лошадей под присмотром ещё двух легионеров. Мне уже нравится. Так как братья знали всю округу, то подкатили сразу к дому местного начальства. Все вместе вошли во двор, он оказался даже выложен булыжником, уровень. Родственники остались стоять, а мы пошли звать хозяина. Из дома вышел невысокий мужик, одетый на городской манер.

– Добрый день, уважаемый староста, нам родственники из деревни Лябзинка сказали, что вам нужен кузнец, – отец указал рукой на братьев, стоящих у ворот. – Мы ищем место для переезда.

– Добрый. Нужен, наш переехал в город. Но кого ни попадя не возьму.

Староста стал задавать вопросы по кузнечному ремеслу моему отцу, я стоял скучал. Минут через пятнадцать мужик объявил вердикт:

– Вроде бы кузнечное дело разумеешь, но надо проверить у горна. Кузню продам за сто двадцать золотых. Устраивает, пойдём посмотрим, каков ты в работе.

Мне показалось, что у отца сейчас руки до земли достанут, так его цена подкосила. Я ободряюще похлопал его по плечу и сказал:

– Уважаемый староста, давайте сначала осмотрим дом и выясним, подходим ли мы вашей деревне, подходит ли она нам. А потом будем договариваться о цене.

Мужик хитро улыбнулся и приглашающе махнул в сторону выхода:

– Пойдём покажу и посмотрю.

Он всех нас провёл по деревне, показал в общих чертах, как они тут живут. С Водянкой и сравнивать было стыдно. Из краткой экскурсии старосты выяснилось, что в Киевке на постоянной основе квартирует четыре ноны легионеров. Они ухаживают, с помощью местных, за табуном лошадей, охраняют погреба с запасом продовольствия и блюдут порядок в окружающих деревнях. До ближайшего большого городка Курмач два часа на телеге или около часа верхом, некоторые жители деревни умудряются ездить на работу туда. Недалеко на перекрёстке стоит трактир, который тоже обеспечивает местных работой. Наверное, не стоит говорить, что отцу всё очень понравилось, но он всё равно выглядел печально.

Староста привёл в кузницу и выдал задание родителю что-то сделать, дав ему сроку несколько часов. Запасы и инструменты были. Мы с дядями облазили весь дом сверху донизу и остались довольны. Каменный первый этаж и деревянный второй выглядели произведением искусства по сравнению с халупой, в которой вырос Эван. К дому была пристроена большая кузня, в которой уже чем-то гремел родитель.

Мы с дядьками уже успели заскучать, когда появился староста и направился к кузнице принимать работу и оценивать мастерство папы. Он повертел какую-то железку в руках, попробовал на крепость, провёл ещё несколько каких-то манипуляций. Отец затаил дыхание и стоял, заламывая руки.

– Хорошо, инструмент умеешь. Оружие, бронь сможешь?

– Да, ковал ножи, топоры, мечи, наконечники копий. Пластины для бригантин и другой брони. Много раз чинил.

– Хорошо. Моя цена сто двадцать золотых. Если устраивает, я готов вам продать этот дом с кузней, – сказал староста. Отец и так был не весел, а теперь скис окончательно, опёрся о наковальню и выпал из мира, уставившись в одну точку.

– Можно вас? – подошёл я к старосте и легонько потянул к входу в дом.

Торговались мы отчаянно полчаса точно. У меня в рюкзаке было немного больше девяноста золотых, но ещё надо было на переезд. Даже если родственники займут, то всё равно впритык и что потом делать, было не понятно. Староста сдался, когда я реально собирался уже плюнуть и ехать искать дальше. За дом мне надо было отдать всё, что есть, девяносто пять золотых.

Глава 23

Быстро уладили все дела со старостой. Я ему передал девяносто золотых и пообещал завтра завезти ещё пять, мужики сказали, что займут нам сегодня вечером десять у них дома. Он нам дал документ на владение, ключи от кузницы и дверей уже нашего дома, точнее, отцовского. Денег было немного жаль, у меня имелись на них дальние планы, но легко пришли – легко ушли. Что-то придумаю. Мы все вместе укатили в Лябзинку праздновать и успокаивать моего папашку, который хватался за сердце и не знал, что делать. Он то порывался меня обнять, то как-то боязно на меня косился, вёл себя неадекватно, главное, чтоб язык держал за зубами.

Вечер прошёл в праздничной обстановке, стол ломился деревенской простой едой, семьи братьев были дружные и очень приветливые. Застолье, самогон, вино, песни, пляски, позже подошли ещё и соседи, в общем, гулянка удалась. Я весь вечер строго смотрел на отца и контролировал употребление им спиртного. Пришлось несколько раз показать ему кулак, удивительно действенно сработало.

Утром, посовещавшись, решили сначала заглянуть в Курмач для того, чтобы там найти телеги для переезда. Один из братьев не смог поехать с нами, а вот старший – Бжер изъявил желание составить нам компанию и помочь двоюродной сестре переехать. Нам выдали десять золотых, и мы выдвинулись в Киевку, чтоб погасить долг старосте. Потом в город на поиски желающих заработать.

Староста нас принял очень радушно, напоил отваром трав и решил нашу проблему, позвав мужичка, который за два золотых согласился съездить с нами в Водянку и забрать семью. Итого у нас было две телеги и одна запасная лошадка. У Яжефа в деревне тоже была телега, но не было лошади. По прикидкам родителя, вполне хватало забрать все пожитки одним махом.

Выехали мы уже часам к одиннадцати, на коротком совещании мужики решили ехать через мост. Мне было абсолютно всё равно. На первом же перекрёстке свернули в сторону леса, и опять потянулось скучное однообразное путешествие. Отец с Бжером болтали, строили какие-то планы на будущую жизнь. Я сидел сзади в позе лотоса на покачивающейся телеге и тренировался быстро напитывать тело ци, чтоб хоть с какой-то пользой провести время.

После обеда поднялся ветер и гонял клубы пыли по дороге. Вокруг качалась высокая трава под его порывами. Редкие деревья, казалось, в бескрайней степи позволяли хоть за что-то зацепиться глазу. Несколько раз, когда поднялись на высокие холмы, слева от нас открывался красивый вид на довольно большую реку.

Один раз нас обогнала секста конных легионеров и быстро умчалась по направлению к лесу. Однажды проехали заставу на перекрёстке, воины нас удостоили пристальными взглядами и парой вопросов. Иногда попадались пешие путники, двоих подобрали и немного подвезли.

Квитов в степи было мало, в основном они летали там, где встречались деревья. Пару раз в траве мелькали какие-то духи, но нами они не интересовались, и я ими тоже.

Ближе к вечеру проехали мимо холма, на котором стоял старый каменный дом с заколоченными окнами и дверью. Бжер рассказал страшную историю о проклятом мужике. Якобы в этом доме муж зарезал жену и трёх детей. После этого все, кто там останавливался на ночь, были найдены мёртвыми, с ранениями, как от ножа. На вопрос, почему история о проклятом мужике, он ответил, что по-другому быть не может. Многие его знали и отзывались положительно, а потом он убил всех, кого любил. Что это, если не проклятие. Всё может быть.

Ночевать остановились в маленьком хуторе, стоящем метрах в ста от дороги. Хозяева зарабатывали, сдавая на ночь несколько небольших домиков. Все места были заняты, поэтому нам пришлось ночевать под нашими же телегами, зато бесплатно. Поели горячего и завалились спать.

Утром, когда выезжали на дорогу, мимо проехала приметная процессия. Двенадцать всадников в полной броне и с алебардами в руках сопровождали карету с каким-то гербом на дверцах. Двигались они с приличной скоростью, нам так и не снилось.

Опять потянулась скучная дорога, петляющая среди высокой травы, то вверх взбираясь на холмы, то вниз спускаясь с них. Это было очень нудное приключение, которое надоело даже неугомонным мужикам. Они пригорюнились и почти не разговаривали. Ближе к обеду немного воспрянули духом, достав бутыль самогона, наверное, незаметно купили на хуторе. Меня пересадили на управление второй телегой, а сами расположились на первой и принялись активно коротать время.

Я же всё время пытался придумать, как мне заставить старосту выкупить дом моей семьи в Водянке. Он не обязан это делать, и более того, ему просто невыгодно его выкупать. Семья уезжает из деревни и не собирается возвращаться, староста прекрасно это понимает. Через два года он просто конфискует его по закону и продаст желающему. То, что два года в деревне не будет кузнеца, старосту волнует мало, он просто прикроется необходимостью и откроет кузню для любого, кто захочет. Инструменты и материалы найдутся. Какой дурак приедет покупать дом в деревне, стоящей почти на меже леса, сто пятое дело. У меня нет аргументов убедить старосту выкупить дом сейчас и за приемлемую стоимость. Просто бросить его, не попробовав вытрясти из деревни компенсацию за Эваново убийство, глупо. То, что деревенские просто приговорили парня, факт.

Более того, чем больше я размышлял, тем сильнее склонялся к мысли, что с отцом мне в деревне показываться не стоит. Как местные отреагируют на моё появление, я не знаю. Реакция, скорее всего, будет не самая для меня приятная. Возможно, попробуют схватить и опять отволочь на поляну, в этот раз понадёжнее связав. Не готов я к противостоянию с целой деревней мужиков в пятьдесят. И не все среди них сиволапые увальни, есть отслужившие и в легионе, и в рейнджерах.

Додуматься я смог только до откровенной мистификации, но для этого мне нужен был выход из тела. С этим у меня большие проблемы. Судя по всему, мне придётся пожить в лесу недалеко от деревни, тренироваться и ждать спонтанного выхода. Радости это не добавляло, но других вариантов я пока не видел.

Солнце уже стало клониться к закату, когда первая телега вскарабкалась на вершину высокого холма и встала. Мужики сначала сидели, высматривая что-то внизу, потом повскакивали с мест и начали размахивать руками, показывая мне в сторону. Яжеф схватил вожжи и стал усиленно выворачивать налево. Бжер подбежал к лошади, запряжённой в мою телегу, стал тянуть её вслед первой. Что они там увидели? Я спрыгнул и метнулся к вершине, до которой не доехал. Внизу, между двумя холмами, валялась карета, которую мы видели утром. Вокруг живописно были раскиданы трупы воинов в броне и их лошади. На нас неслись, высоко подняв оружие, три скелета, до них оставалось ещё метров сто. Больше никого видно не было. Судя по тому, что карету разрезало пополам, среди нападающих были маги. Скорее всего, напали уже давно, а скелетов просто забыли или специально оставили, чтоб посеять побольше сумятицы.

– Эван, быстрее! – заорал Яжеф.

Я повернул голову, мужики уже выкрутили телеги и махали мне. В последний раз бросив взгляд на несметную кучу сокровищ, лежавшую внизу, побежал к телегам, которые набирали скорость. Пришлось запрыгивать на ходу. Когда скелеты показались на вершине холма, мы уже скатились с него и неслись прочь. Немёртвые не стали за нами гнаться, развернулись и скрылись за бугром. Мужики остановились, быстро посовещавшись, решили объехать по степи. Этот манёвр занял остаток дня. Выползли на дорогу за вторым холмом уже в сумерках и не спеша ехали до поздней ночи, стремясь максимально отдалиться от места побоища. Заночевали на одном из специально оборудованных съездов с дороги. Здесь было кострище, обложенное камнем, и сооружён навес. Оставалось при необходимости накинуть что-то сверху, и можно прятаться от дождя. Ночь прошла спокойно.

На следующее утро выехали рано. К полудню нас остановил конный разъезд и после нашего рассказа о карете и её судьбе помчался в сторону происшествия. Опять потянулась монотонная дорога. Хоть какое-то разнообразие в скучное путешествие привнесла река. После обеда дорога приблизилась вплотную к высокому обрывистому берегу и петляла вдоль него. Река была довольно широкая, с редкими небольшими островками. Кое-где торчали из воды высокие камни, на вершинах которых росла скудная растительность. Ближе к вечеру мимо нас проплыла большая лодка, на её вёслах сидели легионеры. Вслед за ними плыл здоровенный плот из брёвен, управляли им с десяток мужиков с шестами в руках. Видимо, сушняка напилили и сплавляют в город.

В сумерках подъехали к мосту. Рядом с ним стояла сторожевая башня. Дежурившие легионеры приютили нас на ночь, и мы отлично выспались в безопасности. Утром пересекли реку по длинному широкому каменному мосту. Осталось проехать совсем немного, мы надеялись прибыть после обеда.

Через семь часов нудного пути мужики остановились перекусить и дать отдых лошадям. По их предположениям, осталось не больше часа до деревни. Я отозвал в сторону Яжефа:

– Папа, я сейчас от вас отделюсь. Объясни мужикам, чтобы они помалкивали на мой счёт.

– Но…

– Как ты себе представляешь моё появление в деревне? Поручишься, что мужики не попробуют повторить жертвоприношение?

– Нет.

– Тогда и появляться мне там не стоит. Не возвращайся сюда никогда. Забирай семью, пожитки и уезжайте на новое место. Брось дом и забудь.

– А как же ты?

– Я попробую вытрясти что-то со старосты, но не уверен, что получится. Дальше вернусь в Тикрун. Если понадоблюсь, знаешь, где меня искать.

– Ты не хочешь даже мать увидеть? – пристально посмотрел он мне в глаза.

– Может, и хочу, но не привязанным к дереву на полянке.

Он опустил взгляд:

– Хорошо. Эван, ты как будто чужой человек, наверное, это правильно после всего… Я хочу, чтоб ты знал, ты всё равно мой сын. Мы все тебя любим, – отец поднял на меня глаза. – Эван, прости меня, если сможешь. Приезжай, пожалуйста, к нам, как сможешь и если захочешь. И спасибо.

– Приеду, как будет время, – я себя пересилил и обнял его, пусть этот пожилой уже человек живёт дальше спокойно, по возможности не оглядываясь назад. Ему ещё детей поднимать. – Береги семью, обними братьев за меня и поцелуй Кару.

– Я буду надеяться, что ты когда-нибудь это сделаешь сам.

Подхватил рюкзак, махнул удивлённым мужикам и потопал в лес. Пусть с ними отец объясняется. Зашёл в лес, немного углубился и надел броню, намотал маскирующие ленты поверх латных рук, повтыкал веточек. Через час я сидел на дереве в густой кроне и смотрел на переполох в деревне. Новость о переезде моей семьи вызвала настоящий ураган в населённом пункте. Со своего места я видел огромное удивление, смятение и затаённую радость на лицах родных. Моя маленькая сестрёнка Кара прыгала вокруг дяди Бжера, а он шутливо пытался её поймать. Отец организовывал братьев на сбор вещей, мать охала и причитала, но уже потихоньку включалась в процесс. Справятся.