Текст книги "Игра Лазаря"

Автор книги: Максим Марух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Нужно открыть глаза.

7

К потолку комнаты прилип неровный круг света из абажура торшера. Какое-то время Лазарь созерцал его, моргая глазами, пока пересохшее горло не свело перхотой. Надрывно кашляя, он перекинулся на бок, запутался в накидке и свалился с дивана на пол. Оказывается, чьи-то заботливые руки закутали его в плед, пока он был в отключке.

Лазарь проглотил слюну, и та покатилась по глотке раскалённым угольком. Выбравшись из пледа, он уселся на пол, откинулся на сиденье дивана и принялся ощупывать лоб над правым глазом. К счастью, наяву рана оказалась не столь устрашающей – кровь грамотно остановили смоченным в перекиси водорода тампоном, который приклеили ко лбу лейкопластырем. Рассечение, вроде того, что он получил в инсоне, для полного заживления в яви пришлось бы зашивать. К счастью для Бегуна, причинно-следственная связь между инсоном и явью инверсивна, и в квартире номер пятнадцать рана тоже затянется без вмешательства кривых игл и ниток. Казус в том, что благодаря этой инверсии он и очнулся сейчас наяву с разбитой головой.

Кроме Лазаря, в комнате никого больше не было. Настольные часы показывали половину первого ночи, там же на столе чьи-то заботливые руки (Лазарь подозревал, что всё те же) оставили для него кружку и графин с питьевой водой. Присосавшись прямо к горлышку, Лазарь пил долгими жадными глотками, попутно сожалея о том, что владельцу заботливых рук не хватило ума, а может, воспитания поставить рядом ночной горшок, тазик, или, на худой конец, ещё один, но уже пустой, графин.

8

Лазарь нашёл Сенса, Дарению и Айму в гостиной на первом этаже. В камине потрескивал огонь, являвшийся единственным источником освещения в комнате. Неровный свет пламени заставлял тени на потолке извиваться в причудливом диско-танце. В комнате царили тепло и уют.

Сенс, укутанный в красный махровый халат, восседал в кресле, Инь и Ян в домашних майках и трико расположились на диване напротив. Когда Лазарь вошёл, все трое быстро свернули какую-то беседу и уставились на него, как семейство сурикатов на льва.

– Как продукты? – небрежно обронил Лазарь в сторону Аймы, усаживаясь на журнальный столик. – Всё купила?

– Почти, – язвительно отозвалась японка. – Зоомагазин закрылся, так что завтра ты без завтрака.

Дара бросила на подругу укоризненный взгляд, и поспешила уточнить:

– Как голова?

Лазарь поднял со столика чашку с кофе, который пил Сенс, и в два глотка осушил её.

– Думать будет, твоими стараниями, – ответил он, возвращая Сенсу опустевшую чашку.

– Ну и денёк, – нервно улыбнулась Дара. – Два раза сегодня тебя хоронила.

– Считай дальше завтра.

Сенсор поставил чашку на пол и принялся массировать указательными пальцами уголки глаз.

– А что будет завтра? – вяло поинтересовался он.

– Завтра будет круче, чем вчера.

– Да куда уж круче, – сумрачно отозвалась Дара.

Судя по тому, как все уставились на неё, сейчас речь пойдёт о том, что они так усиленно обсуждали здесь до появления Лазаря. Опять же, никаких логических умозаключений: всё было написано у них на лицах.

Лазарь вопросительно посмотрел на Дару.

– Марс напился, представляешь? – замогильным голос объявила та. – Прогулял все уроки с какими-то старшеклассниками, привезли домой на машине… вдрабадан. Заблевал всю прихожую, ругался матом… – тут её голос дрогнул, – пытался лапать Айму…

Она умолкла и втянула голову в плечи, словно ожидала получить подзатыльник – и было за что получить. Теперь ясно, чего они так перетрухнули, когда он вошёл.

Полгода назад Дара с Аймой привели в дом Марса. Мальчишку вытащили с улицы грязным беспризорником, нюхавшим клей, купленный на честно украденные копейки. Наделённый даром эмпатии, парень сразу попал в поле зрения Ведущего и его зондеркоманды. Само собой, его «играли»: юные дарования вроде Марса интересуют Ведущего в первую очередь. К счастью, Сенс засёк Игру на ранней стадии, и мальчишку удалось отыграть. На том бы и закончить, но нет – сердобольные Инь и Ян не захотели отпускать несчастного дитятю обратно на улицу, в лапы наркотиков и воровства. Им захотелось поиграть в Игру иного сорта. Поиграть в покровительниц, воспитательниц, мам. С дозволения Мецената, они взяли Марса на поруки и сделали сыном полка.

Лазарь сразу занял позицию против. Не только потому, что не любил детей (детей он просто ненавидел), но главным образом потому, что не верил в перевоспитание, как таковое. В принципе он допускал, что в юном возрасте из человека ещё не поздно вылепить что-то путное, но дело это казалось ему до того трудным и неподъёмным, что он даже кончиком мизинца не желал участвовать в подобном опыте. Поэтому он сразу же открестился от любых попыток вовлечь себя в воспитательный процесс, лишь предупредив напоследок новоиспечённых мамочек, что трудный характер мальчишки аукнется им ещё не раз.

К вящему удивлению Лазаря, Марсен не оправдал его ожиданий. Поначалу всё шло не слишком гладко: мальчишка частенько взбрыкивал, тащил из дома всё, что плохо лежит, пару раз сбегал сам. Но всегда сам же и возвращался. Тогда Айма и Дара прибегли к уловке. Зачем иметь сверхспособности, если нельзя ими воспользоваться? Идея была проста, как всё гениальное: попытаться воздействовать на мальчишку изнутри, прямиком из инсона. Неизвестно, какие гайки им удалось подкрутить, а какие ослабить, но это возымело эффект. Через месяц пыл у парня поутих. Ещё через два от отмороженного вокзального попрошайки не осталось и следа.

Айма и Дара ходили гоголем, едва не лопаясь от гордости. Ещё бы – опыт удался! Марсен по-настоящему привязался к обеим, завёл дружбу с Сенсом, неплохо ладил с Матвеем. А вот с Лазарем не задалось. Видимо, на каком-то подсознательном уровне парень чувствовал питаемую к нему неприязнь, и отвечал взаимностью. Да и категорическое нежелание Лазаря брать его в инсон не способствовало.

И вот теперь, как гром среди ясного неба, рецидив. Да ещё какой – мальчишка никогда раньше не выказывал пристрастия к алкоголю. Неудивительно, что Инь и Ян забили тревогу.

– Сейчас он спит, – сказала Айма. Внутреннее напряжение выдавали сдвинутые клинышком брови, делающие её похожей на разъярённого Будду. – Завтра устрою такую взбучку, неделю на жопе сидеть не сможет.

Насколько помнил Лазарь, за всё время, что мальчишка провёл здесь, его ни разу пальцем не тронули, а значит, не тронут и впредь. А значит, угрозы Аймы – пустые обещания.

Похоже, скептицизм отразился у него на лице, потому что японка спросила:

– Что-то не так?

Лазарь с трудом подавил улыбку. На такие вопросы положено отвечать вопросом.

– За какое место, говоришь, он тебя пощупал?

Айма и Дара одновременно откинулись на спинку дивана с одинаково разочарованными выражениями на лицах.

– То есть вы, конечно, его мамочки, и всё такое, но разве это не попахивает инцестом…

– Ничего другого от тебя и не ждали, – с отвращением проговорила Айма.

Дара подалась вперёд и обвела присутствующих серьёзным взглядом.

– Короче, – сказала она заговорщически, полушёпотом, – с этого момента называем Марса мелким пьянчужкой, договорились?

Полусонная физиономия Сенса оживилась:

– Мелким пьянчужкой?

– Ну, или просто пьянчужкой, – смутилась Дара. – Это…

– …такой психологический приём, – закончил за неё Лазарь. – Задеть самолюбие, заставить доказать, что это не так, побудить к самоисправлению, не прибегая к рукоприкладству.

– А что? – насторожилась Дара. – Считаешь это неправильным?

Как ни крути, а мнение Лазаря для неё всегда было важнее собственного.

Лазарь поднял ладони:

– Кто я такой, чтобы указывать? Вы его мамочки, вам и решать.

Инь и Ян переглянулись. Видимо, эта идея родилась у них давно, они как раз собирались посвятить в неё Сенса, но появление Лазаря смешало все карты.

Дара решила идти до конца:

– Ну, что? Договорились?

– Пьянчужка так пьянчужка, – меланхолично отозвался Сенс. Он жаворонок, а потому уже к одиннадцати вечера согласится на всё, лишь бы его поскорее отпустили в гнездо.

– Пьянчужка, – скрепил Лазарь. А что, будет даже забавно. – Ну, а теперь, если вы не против, перейдём к мелкой шизичке. Что-нибудь выяснили?

– Кое-что-о-о, – Сенсор душераздирающе зевнул. – Но ничего особенно полезного.

Глядя на него, Лазарь тоже не смог подавить зевоту.

– Информация бывает неактуальной, но никогда бесполезной. Рассказывай.

Сенс ещё раз хорошенько зевнул и стал рассказывать. Всё, что им удалось с Дарой – разговорить некую бабулю, выходившую кормить кошек.

– Каких ещё кошек? – нахмурился Лазарь.

– О, у них там внизу настоящий «кошкин дом»! – восхищённо объяснила Дара. – Из картонных коробок, досок, и бог знает чего ещё. Даже не дом, а целое общежитие.

– И в нём живёт по меньшей мере штук двадцать кошек и котят всех пород и мастей, – подтвердил Сенсор. – Бабуля, которую мы поймали, этот приют организовала и содержит.

Лазарь почувствовал поднимающуюся внутри неприязнь. Люди без цели – самые опасные люди на свете. Наверное, поэтому он одинаково недолюбливает стариков и детей.

– В инсоне Яники, – он неопределённо кивнул куда-то в сторону, – вскормленники её питомника стали неплохим снеком для целой ватаги голодных животных.

Дарения брезгливо поморщилась, но смолчала.

Сенс продолжил. По иронии судьбы, бабка оказалось не просто помешанной кошатницей, но ещё и председателем тамошнего ТСЖ. Так что заведовала делами жильцов как картонной коробки, так и бетонной.

– В общем, мы ей наплели, что одна девчонка…

– Яника, – быстро вставил Лазарь.

– … Яника, – механически повторил Сенсор, – рыжая такая, сумочку с деньгами и паспортом на остановке забыла. Мы, дескать, нашли и вернуть хотим. Бабка, знай, не дура – фамилию, говорит, скажите, и тогда уж подумаем, наша она или нет.

– Хитро, – согласился Лазарь.

– Мы тоже не пальцем деланные, – вмешалась Дара. – Где гарантии, что старуха не соврёт и не присвоит чужие деньги? Так что первыми ничего никому говорить не будем. Пусть она сначала скажет фамилию, а мы по паспорту сверим.

– Ещё хитрее.

– Не тут-то было! – Сенсор погрозил кому-то указательным пальцем. – Старушка точно в контрразведке служила. До прописочки, говорит, паспорт полистайте – там и адресок найдётся. Зачем же людей лишний раз беспокоить?

– Очень хитро!

– Угу, – сказала Дара. – Тут я вспомнила этаж и номер квартиры в инсоне. Ну, и попала в точку.

– А вот это уже везение, – поскучнел Лазарь.

– Везение или нет, но старушка тогда всю подноготную про Янику твою нам выложила. В общем, зовут её Катя Исакова, ей то ли восемнадцать, то ли девятнадцать лет, учится в РИНХе на первом курсе юридического, живёт вдвоём…

– … с отцом, – опередил её Лазарь.

– … с отчимом, – в унисон с ним закончила Дара.

Лазарь секунду думал.

– Интересно, – сказал он. – Куда делись остальные родители, узнали?

Дарения снова поморщилась: речевые обороты Лазаря частенько действовали на неё, как рвотное.

– Остальные умерли. Отец погиб, когда она была совсем маленькой. Мать вышла за отцовского старого друга, а два года назад скоропостижно скончалась.

– Интересно, – повторил Лазарь. – Что-нибудь ещё?

Сенсор часто заморгал в попытке размять немеющие веки:

– Ещё она очень милая девочка, всегда приветливая, всегда здоровается. А иногда даже справляется о самочувствии старушки. Короче, ничего больше. И больше ничего не узнаем – по крайней мере, от бабки-управдома. Она ещё долго осыпала нас комплиментами, пока мы смывались оттуда, не отдав ни сумки, ни паспорта. А что «интересно»?

– То, что девчонка ненормальная, – ответил Лазарь, думая, как сильно хочет сейчас спать. – В смысле, ненормальная ненормальная.

– Типа недосумасшедшая? – усмехнулся Сенс. – Кому же она тогда таблетки брала?

– Не знаю.

– И чем больна? Ведь больна, ясно же.

– Не знаю.

– А что там вообще происходит?

– Не знаю! – вскричал Лазарь, хватив кулаком по столу. – Не имею ни малейшего понятия!

Дарения вздрогнула. Сенсор пружинисто выпрямился, растеряв разом всю сонливость. Айма недовольно закачала головой.

Лазарю пришло в голову, что лучше всего оставить их сейчас без объяснений, пойти к себе, растянуться на диване и хорошенько всё обдумать. Но он сомневался, что у него получится. Умственная работа, начатая в состоянии физического переутомления, обычно заканчивается отключением как тела, так и разума – часов на восемь, в норме.

Лазарь уронил голову на руки и уставился в полыхающий зев камина. Языки пламени успокаивали нервы, но вместе с тем усыпляли не хуже снотворного. Хотелось прогнать всех из комнаты и улечься спать прямо здесь, на ковре.

– Игра началась, – негромко проговорил он, – условия есть, а правил мы не знаем. И не узнаем, пока из всей информации у нас только повесть о том, какая она славная сирота. Вариантов много, а перебирать наугад – всё равно, что чикать кусачками по проводам бомбы.

К Сенсору вернулся сонный вид.

– Мы не МВД, – принялся загибать пальцы он, – не ФСБ, не ИНТЕРПОЛ, не ещё какая-нибудь крутая аббревиатура. Мы вообще никто! Горстка энтузиастов, совсем недавно вышедших из пубертатного периода. Да ещё прямые контакты с жертвой нам запрещены. Чего ты хочешь? Полное досье на неё и всех её родственников на три колена вверх по генеалогическому древу?

Лазарь пожал плечами:

– Было бы неплохо. Это ведь ты мечтал в детстве стать частным сыщиком. Вот посиди сегодня днём в засаде, устрой слежку…

– Я никогда не мечтал быть сыщиком.

– …вломись в дом, когда никого не будет.

– И домушником тоже.

– Ну, хорошо! Ты хотел стать дрессировщиком диких хищников. Какая разница?

Айма смерила Сенса пытливым взглядом:

– Дрессировщиком? Правда?

– В детстве, – отмахнулся Сенсор, – хотел. Когда посмотрел первый раз «Полосатый Рейс». Воображал, как это круто: находиться в одной клетке с тиграми, кормить с руки, и всякое такое.

– А ещё писающих от восхищения одноклассниц, и делающих то же самое от зависти одноклассников, – усмехнулся Лазарь.

– Попридержал бы свою сатиру, Гриффин-невидимка! – парировал Сенс.

Теперь уже заинтересовалась Дара:

– Что хорошего быть невидимым?

– Вездесущим, – поправил Лазарь и поспешил сменить тему: – А про засаду я не шучу. Возьми с собой «Твикс», съезди к ней ещё раз. Было бы неплохо, если бы Дара посмотрела отчима, друзей, соседей. Особенно из четырнадцатой квартиры. И будет совсем хорошо, если вы найдёте этого парня, Джуду. Судя по инсону, он единственный, кому она сейчас верит.

Айма покачала головой:

– Без меня. Завтра я встречаюсь с Матвеем в городе, а вечером институт.

– Зачем? – нахмурил брови Сенсор.

– Грызть гранату науки.

– Да я про Матвея.

Определённо, уж лучше дрессировщик, чем сыщик. Некоторым иногда стоит помнить о своих детских мечтах.

– У них свидание, – Лазарь развернулся к Айме и прибавил с усмешкой: – Тайное, я полагаю? Так что спрашивать тебя о подробностях бесполезно.

Японка утвердительно кивнула:

– Матвей просил не говорить.

– Ну, ещё бы. Он всё ещё надеется сохранить свой позор втайне?

– Не беспокойся за Матвея, у него всё в порядке.

– Ну, разумеется! Именно поэтому он и не берёт тебя с собой.

– Может, ты меня возьмёшь, раз уж у тебя всё на мази? – набычилась Айма. – Для такого дела я даже специально выкрою завтра немного времени.

Лазарь хлопнул себя ладонями по коленям, вставая.

– Могу «взять» тебя прямо сейчас. Ты где предпочитаешь – на столе, на диване? Ладно, завтра так завтра. Пойду, пофа… нтазирую немного на эту тему перед сном. Надо проснуться раньше Яники.

– Ты так и не рассказал, что у вас сегодня намечается! – спохватился Сенсор.

Лазарь не смотрел на них – он уже шагал к выходу из комнаты:

– Ничего. Я рассказал, что сегодня намечается у вас.

Выйдя в коридор, он расслышал, как Сенсор растерянно спрашивает кого-то:

– «Ничего» не намечается, или «ничего», что не рассказал?

Глава 4. Девять из десяти

1

– Это безумие, – повторила Яника, свесившись из окна. – Безумие, безумие, безумие.

Они собрались на кухне. Разгоравшийся день сулил настоящее пекло – часы показывали шесть утра, а солнце уже разгулялось вовсю. Одно утешение: воздух покинутого людьми города был в разы чище обычного. Ни пыли, ни выхлопных газов. Дышалось намного легче, и даже виделось как будто дальше: воздух стал прозрачней. Удивительно, как мало нужно природе, чтобы очиститься от токсина под названием люди.

Утро началось довольно шумно – с очередного захода прокажённого соседа на приступ квартиры номер пятнадцать – и продолжилось в спешных сборах.

– Вода? – Лазарь передал Джуде три разделочных ножа.

Парень кивком указал на старую армейскую флягу в зелёном суконном чехле:

– Здесь.

Больше и не надо, решил Лазарь, помогая Джуде продеть поясной ремень в шлёвки на чехле. У них впереди множество разнообразных возможностей умереть от чего-нибудь, кроме жажды.

– Спички?

– У меня, – откликнулась Яника.

Лагерь выживших с самого утра прекратил вещание, и Лазаря заботило только одно – найти в магазине «Гризли» именно выживших.

– Фонарик?

– Взяли.

– Проверяем ещё раз узлы.

Все трое схватились за похожую на мёртвого удава жилистую верёвку, унизанную по всей длине тряпичными узлами, и стали передавать её друг другу по цепочке на манер заправских матросов, сматывающих швартовый. Никогда прежде не приходилось Лазарю вить верёвок из постельного белья – раньше он видел такое только по телевизору. Правда, один знакомый уверял, что лазал по таким лично, но россказни людей Лазарь привык делить надвое, а лучше не верить совсем. Не говоря уже о телевизоре.

– Порядок! – отрапортовал Джуда, ощупав последний узел.

Лазарь не мог не заметить, насколько бодро и свежо смотрелся парень. Даже спросонья, мучимый хроническим недоеданием, отсутствием личной гигиены и постоянной атмосферой страха, Джуда выглядел как с обложки журнала «Men'sHealth»: он буквально источал вокруг себя сияющий ореол здоровья и благополучия. Девчонка действительно зависела от него; пожалуй, даже больше, чем вчера. И, наверное, куда меньше, чем завтра.

Верёвка получилась надёжная, трехпрядная – в квартире нашлось много нового, почти не пользованного постельного белья. Всё, что осталось от матери Яники в приданое дочери. Прихожая то и дело вздрагивала под ударами чудовища, не щадившего себя в попытках размозжиться о железную дверь. Судя по звукам, прокажённый бросался на дверь грудью, животом и головой одновременно. Коробящий костный треск сливался со звонкими мясными шлепками.

– Кажется всё, – Джуда похлопал ладонями по карманам.

– Не всё, – Лазарь собрал верёвку в охапку, так что теперь она напоминала груду нестиранного белья. – Не хватает «Смит-Вессона» тридцать пятого калибра.

Они подступили к окну, и Яника открыла раму пошире. Температура наружного воздуха смешалась с температурой воздуха внутри комнаты, вынудив Лазаря в очередной раз удивиться, насколько подробными могут быть эти проклятые инсоны.

– И где нам взять твой «Смит-Вессон»? – спросила Яника с искренним недоумением.

– Нигде. Будь он у нас, мы бы сейчас занимались не альпинизмом, а отстрелом бешеных собак.

– Сигарет бы, – прохрипел Джуда.

Верёвка бесформенной кучей полетела вниз, разматываясь и уменьшаясь с каждым метром в объёме, точно кусочек мела, истираемый по грифельной доске в тонкую белую линию. Хлопнув о стену, она вытянулась вдоль здания напряжённой вибрирующей лентой, не достав до земли пары метров. Теперь только подоконник разделял их от свободы. Подоконник и четыре этажа высоты.

Лазарь ещё раз проверил, надёжно ли привязана верёвка к трубе радиатора под окном.

– Итак, кто первый?

Они молчали, в нерешительности заглядывая за край окна.

– Если бы среди нас был боров, – вкрадчиво начал Лазарь, – парень килограмм так под сто тридцать весом, что бы мы сделали? Пустили первым, чтобы проверить верёвку на прочность, или последним, чтобы она не лопнула под ним раньше времени? Из нас троих я самый тяжёлый, так что давайте представим…

– Я первая, – неожиданно сказала Яника.

Джуда округлял глаза:

– Не придумывай, Яни!

– Я первая, – упрямо повторила она.

– Нет уж, тогда я.

– Всё нормально, Джуд, – улыбнулась она, снимая с запястий его руки, – я самая лёгкая. Со мной ничего не будет.

– С верёвкой ничего не будет, – придвигая к окну стул, уточнил Лазарь. – Но это, в принципе, сейчас одно и то же.

Джуда продолжал упрямо мотать головой, но Лазарь видел, что сомнение на его лице уже сменилось смирением. А значит, приятие тоже не заставит ждать.

– Всё нормально, – Яника с обречённой улыбкой поцеловала Джуду в губы. – Правда.

Права Дара на счёт этих двоих, думал Лазарь. И Сенс прав. Девчонка намеренно жертвует сейчас собой, свято уверовав в свою обречённость. Осталось сущая пустяковина: найти причину столь упаднических настроений. И поиски эти начинаются внизу, на другом конце верёвки.

– Ladies first, – галантно расшаркался Лазарь, подавая Янике ладонь и помогая взобраться на подоконник. – Держись крепче руками и ногами. Вот так. Не смотри вниз, не смотри вверх, смотри перед собой. И аккуратней с отливами, не порежься.

Они с Джудой перегнулись через подоконник. Яника висела на верёвке в полуметре под ними и смотрела вверх глазами мышки, исчезающей в пасти боа-констиктора.

– Руки по очереди отпускай, – напомнил Лазарь.

– Давай, солнце, – подбодрил Джуда, – ты сможешь.

– Встретимся внизу, – испугано пискнула она и стала медленно спускаться.

Джуда приподнялся на локтях и посмотрел на Лазаря:

– Если с ней что-нибудь случится, я сверну твою огромную-преогромную голову, – предупредил он так, чтобы Яника не услышала. – Усёк?

Лазарь мельком взглянул на него, но ничего не ответил и снова посмотрел на девушку, болтавшуюся внизу на верёвке, свитой из её же постельного белья.

2

Балконы смотрели на обнесённую клумбами детскую площадку, на которой впервые появился Лазарь. Сейчас площадка казалась пустынной, если не считать останков дворняги, съеденной прошлым вечером. Лазарь разжал пальцы и спрыгнул на асфальтовую дорожку, тянувшуюся вдоль клумб. В нише между балконами первого этажа его уже дожидались Яника и Джуда. Вооружённые кухонными ножами, они лихорадочно рыскали глазами по сторонам, выискивая тех, кого хотели бы отыскать сейчас меньше всего.

– Неплохо получилось с верёвкой, – Джуда панибратски хлопнул Лазаря по спине. В другой руке он держал нож, который тут же вручил ему рукоятью вперёд. – Ползу, а она трещит подо мной, как электропровод. Ну, думаю, такого лося, как ты, точно не выдержит. А нет – выдержала!

– Слава отбеливателям без хлора, – Лазарь принял нож, с тоской вспоминая о чудесном боевом топорике, брошенном у входа в подъезд. А этот нож – что им делать? Только рыбу резать.

Яника указала пальцем на прямоугольную арку в доме напротив:

– Нам туда. Это ближайший выход на улицу. Там дорога, по ней до «Гризли» две остановки на автобусе.

– Надо добраться без остановок, – сказал Лазарь и первым перешагнул через ограду клумбы.

3

Они бежали, и топот их ног казался пистолетными выстрелами в воющей от безлюдья пустыне. Они бежали по запруженной автомобилями дороге, а те насмехались над ними своей мёртвой неподвижностью. Они бежали по разбитому, покорёженному, похожему на руины забытой цивилизации городу, и боялись оглядываться по сторонам.

Не преодолев и половины пути, пришлось остановиться.

– Стой! – закричал Джуда сзади. Они с Яникой всю дорогу немного отставали, не поспевая за гулливерским шагом Лазаря. – Эй, тормози!

Лазарь остановился и побрёл обратно. А ведь он почти не устал. Интересно, каким образом физические данные из яви проецируется в инсон?

Яника остановилась у автобусной остановки, опрокинутой набок въехавшим в неё жёлтым «Хаммером Н2». Одной рукой девушка держалась за исковерканный металлический скелет остановки, вторую прижимала к груди. Дышала она загнанно, мелкими короткими глотками. Тело сотрясалось от дрожи, когда она надсадно кашляла, зачем-то прикрывая рот ладонью.

– Я же сказал, остановки только для автобусов.

– Не видишь, плохо ей! – огрызнулся Джуда, оглядывая подругу сверху донизу беспокойным взглядом

Так смотрят на неразорвавшуюся бомбу люфтваффе, упавшую в гостиную из пробитой крыши.

– П-просто… сбила дыханье…

– А, по-моему, ты просто мелкая вруша, – сказал Лазарь. – Мы и километра не сделали, а ты уже похожа на лошадку, которую обычно пристреливают.

Джуда грубо ткнул Лазаря локтем под рёбра:

– Хорош умничать! Не все же такие кони, как ты.

Порядком подустав от его фамильярностей, Лазарь решил, что пора эту практику заканчивать.

– Мы больше не в квартире, – он поднял руку с ножом и направил остриё Джуде в грудь. – А конь, как я, и лягнуть может. Советую впредь в общении со мной держать локти плотно прижатыми к туловищу.

Джуда отскочил на два шага, безупречное лицо залило краской. Он подыскивал, что бы такое ответить, но его опередила Яника:

– Убери сейчас же нож!

Она воинственно выпрямилась, и красивое веснушчатое лицо исказила гримаса боли.

– Ты уже отдышалась, сладенькая? – ласково осведомился Лазарь, опуская нож. – Может, тогда продолжим?

Что-то было не так. Не меняя выражения лица, Джуда продолжал пятиться назад, остекленело уставившись Лазарю за спину. Тот обернулся. В следующее мгновение шуршащую тишину улицы нарушил приглушённый крик Яники.

На другой стороне дороги появились прокажённые. Точно раковая опухоль, обнаруженная слишком поздно, их уже собралось с два десятка. Пригибаясь к земле и улюлюкая, члены стаи вприпрыжку гонялись друг за другом, хватали ближайшего сородича скрюченными пальцами и тут же бросались наутёк. Странная игра в салки между здоровыми взрослыми мужиками вгоняла в дрожь. Прокажённые изредка поглядывали в сторону людей, оцепеневших от ужаса у автобусной остановки, но внимания не заостряли. Оставалось гадать, чего они ждут: прибытия пополнения или команды вожака?

Лазарь аккуратно взял Янику за руку, и проговорил так, чтобы его мог слышать порядком отдалившийся от них Джуда:

– Медленно отходим к машине.

– К какой? – полушёпотом спросил Джуда.

– Угадаешь – получишь «Хаммер».

Они стали пятиться к жёлтому внедорожнику, не выпуская из виду стаю.

Железная туша «Хаммера» подмяла под себя часть автобусной остановки с такой лёгкостью, словно наехала на кукольный домик. Лазарь остановился у водительской двери.

– Открывай с другой стороны, – велел он Джуде.

– А что если она закрыта? – прошептала Яника.

– Отвечу через две секунды.

Лазарь просунул пальцы в хромированную ручку и дёрнул на себя. Дверца мягко открылась, салон огласился пульсирующим звуковым сигналом. Подтверждением тому, что ключи находятся в замке зажигания, служил не только сигнал, но и мёртвый водитель, упавший окровавленной головой на кожаный руль «Хаммера». Глядя на него, Лазарь вдруг понял, почему большинство машин в городе напоминают сырые яйца, выеденные через отверстие в скорлупе. Очевидно, это стухло раньше, чем до него успели добраться: труп мужчины уже начал разлагаться.

Джуда открыл дверь и поморщился, обнаружив на пассажирском сиденье мёртвую женщину. Голова и грудь лежали на приборной доске, свисающие волосы закрывали лицо и часть бардачка.

– Какой ужас… – вырвалось у Яники.

– Да нет, тачка класс, – Лазарь принялся вытаскивать водителя из машины.

Тихо матерясь, Джуда проделывал то же самое с пассажиркой.

– Знай он, что подушки безопасности и ремни безопасности объединяет не только слово, нам бы так не повезло, – Лазарь уложил мёртвого водителя на мостовую.

Сигнал из салона стал привлекать внимание прокажённых. Они больше не бегали и не играли – многие остановились и просто наблюдали за происходящим у остановки. Лазарь впрыгнул за руль и выключил зажигание. Сигнал умолк.

– Залезайте внутрь. Только тихо.

Духоту салона усугублял тяжёлый, приторный запах трупного разложения.

Яника забралась на заднее сиденье, Джуда на переднее пассажирское.

– И что теперь? – спросил он, когда дверца за ним аккуратно захлопнулась.

4

Удары десятков рук – кулаков и раскрытых ладоней – в замкнутом полумраке тонированного салона напоминали автоматную дробь АК-74. Лазарь чувствовал себя запертым внутри неисправных цимбал, по которым то и дело бьют молоточками. Машина раскачивалась из стороны в сторону, как детская коляска, летящая вниз по булыжной мостовой. Перекошенные звериные морды льнули к боковым стёклам, разверстые пасти изрыгали нечеловеческие звуки вперемешку со слюной и кровью. Один из прокажённых взобрался на капот и скоблил когтями ветровое стекло, не в силах понять природу невидимой преграды. Ещё чуть-чуть, и он во всём разберётся – тогда стекло может не выдержать.

– Что теперь?! – повторял Джуда, перекрикивая металлический грохот. – Что теперь?!

Что ещё можно делать в закрытой машине, осаждённой снаружи двумя десятками озверевших кадавров? Лазарь ухватил пальцами ключ зажигания. Больше всего он боялся, что «Хаммер» не тронется с места. Мало ли что там прицепилось к нему под днищем? От развороченной автобусной остановки, похожей на гигантского мёртвого спрута, тянулись во все стороны искорёженные железные щупальца.

– Пристегнитесь! – посоветовал он и повернул ключ в замке.

Двухтонная махина проснулась и зарокотала дизельной глоткой. Магнитола ожила. Шикарная стереосистема взорвалась звуками альтернативного рока:

The secret side of me

I never let you see.

I keep it caged but I can't control it.

So stay away from me: the beast is ugly.

I feel the rage and I just can't hold it.

(Я никогда не покажу тебе

Свою тайную сущность

Я держу её в клетке, но не могу контролировать

Поэтому держись подальше: чудовище уродливо

Я чувствую ярость и не могу её сдерживать)

Лазарь включил заднюю передачу, топнул по педали газа, и понял, что машина движется назад только когда прокажённый на капоте опрокинулся на спину, и, перекувыркнувшись через голову, улетел в груду искорёженного металла.

It's scratchin on the walls

In the closet, in the halls.

It comes awake and I can't control it.

Hidin under the bed

In my body, in my head.

Why won't somebody come and save me from this?

Make it end.

(Оно царапает стены

В кладовой, в коридоре

Оно пробуждается, и я не могу его контролировать

Прячется под кроватью

В моём теле, в моей голове

Почему никто не придёт спасти меня

Пусть это кончится)

Что-то грохнуло о металл багажника, с заднего сидения пронзительно вскрикнула Яника. Разбираться, что случилось, было некогда. Накручивая руль то в одну, то в другую сторону, Лазарь выскочил на проезжую часть, и, маневрируя задом между другими машинами, нашёл свободный участок полосы. Дал по тормозам, включил первую передачу.

I feel it deep within.

It's just beneath the skin.

I must confess that I feel like a monster

(Я чувствую внутри

Оно уже под кожей

Признаюсь – я чувствую себя монстром)